Текст книги "Арвиальская канва (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)
Глава 10. Ученик
Нервы сделали свое дело: я проснулась на рассвете, среагировав не то на одинокий солнечный лучик, прокравшийся за шторы, не то на непривычный запах в комнате. Открыв глаза, вздрогнула: на прикроватной тумбочке вместо разбитой вазы высилась стопка книг. Рядом, в углу, оказалась еще одна – вдвое выше. Экслибрис на форзаце я опознала с первой же попытки.
Личная библиотека вдовствующей герцогини Тар-Рендилль.
Ланс спал на второй половине кровати, прямо поверх простыней, – так близко ко мне, как только можно, но не прикасаясь, не притягивая к себе. Между бровей залегла тень – странно густая, темная, как те, что двумя косыми чертами пересекали его спину. Опущенные уголки рта, чистейшее золото непривычно отросших волос, плотно сжатые губы – он казался старше. Я протянула было руку к его щеке, но остановилась.
Кажется, он не спал очень давно. Не будить же его на рассвете только потому, что самой не спится?
Вместо этого я обернулась, чтобы окинуть взглядом книги, и прижала пальцы к губам.
Своды законов, основы экономики и политологии, география, этикет, бухгалтерский учет, делопроизводство… все то, что законный наследник начинал осваивать с младых ногтей. Принцы учились минимум до двадцати лет – а то и дольше, если король считал их не готовыми к ответственности, которая их ждала. Этот объем знаний невозможно было наверстать за те крохи времени, что оставались у Ланса до коронации.
Но он не был бы собой, если бы не попытался.
Ко второй стопке я побоялась даже приближаться. Иностранные языки, основы психологии, культура и обычаи соседних стран… только в самом низу лежала тонкая черная книжица безо всяких опознавательных надписей. Нахмурившись, я принялась потихоньку перекладывать учебники, чтобы добраться до нее без лишнего шума.
На обложке действительно ничего не было написано. Но ее знакомая чернота – такая же, как у подкожных узоров Ланса – заставила меня вцепиться в книжицу намертво.
Я осторожно тронула шторы, пропустив чуть больше света в комнату, и вернулась на кровать, не выпуская свою добычу.
Разворот форзаца распахнулся теневыми крыльями – до того достоверно, что я едва не выронила книгу. Скупое графическое изображение на следующей странице было куда проще, но взгляд притягивало куда надежней.
Обнаженная мужская фигура, расписанная геометрически четким узором: прямые линии вдоль каждого мускула, широкая черная лента вдоль позвоночника, асимметричные треугольники на спине – точно в том месте, откуда разворачивались крылья. Острые зубцы чернильного узора на самой границе – там, где тело фейри словно переплавлялось, чтобы позволить своему хозяину притворяться человеком: на предплечьях, чуть ниже середины икр и по линии ключиц.
То, что я регулярно видела этот узор вживую, ничуть не умаляло его мистичности и чуждости. Словно тени обрели свою волю и силу, а потом отчего-то решили вселиться в человеческое тело…
История королевской династии. Вот о чем была эта книга.
Я знала только упрощенный вариант, который в народе рассказывали, как детскую сказку: про прекрасную принцессу, чей отец погиб в борьбе с распоясавшимися фейри, и младшего сына морского князя-покровителя. Девушка пришла к морю, чтобы развеять над ним прах покойного короля, и осталась у воды, оплакивая его. Принц фейри увидел ее и, как положено в сказке, совершил сказочную дурость: повелся на симпатичное личико, вдрызг разругался со своим отцом и удрал на сушу, чтобы жениться на принцессе. Как и положено в сказке, она совершила ответную дурость: согласилась.
Но фейри был куда ближе к каракатицам, чем к людям, и на суше вскоре умер. Принцесса не смогла жить без него. Единственным плюсом во всей этой истории о сомнительной любви к морским гадам был их единственный сын.
Невинный ребенок растрогал морского князя-покровителя, и он вырастил его и обучил всему, что должен знать наследник. Как морской фейри выяснял, какие науки требуется изучить человеческому королю, сказка традиционно умалчивала, но этих знаний хватило, чтобы маленький принц сумел развязать большую войну, оттяпать себе изрядный кусок побережья и – не иначе из горячей благодарности дедушке – изгнать с него всех фейри под Холмы, дабы защитить от них людей. Когда волшебный народец начал вымирать от голода, принц соизволил вспомнить о своих корнях и позволил фейри договориться с людьми – одаривать их магией в обмен на две трети жизни первенца. Магия же стала основой благополучия королевства, позволив ему незыблемо стоять до сих пор.
Автор книги не рискнул отступить от общеизвестной версии, но начал с краткой биографической справки, разрушившей образ прекрасной принцессы на корню. Невинные нежные девочки не держат под своим изящным каблучком половину хунты Далеон-Тара, не затыкают за пояс ровесников на охоте и даже казначея на воровстве не ловят. Прекрасным принцессам положено сидеть у окошка и вышивать цветочки золотой иглой.
А созданный автором книжицы образ вселял подозрения, что возлюбленного фейри Ее Высочество лично загарпунила и тут же отволокла за шкирку прямиком к алтарю, не соизволив даже лекаря позвать. Потому-то княжич и погиб так рано…
Правда, эта версия не объясняла, почему не выжила сама принцесса. Тяжелые роды или месть опечаленного князя-покровителя? Как бы то ни было, основатель династии явно пошел характером в маменьку.
Его жизнеописание читалось как роман из серии массовой литературы, популярной среди мужчин, – когда главный герой настолько крут, что его путь устилают трупы врагов пополам с телами покоренных дам, и непонятно, как он вообще ухитряется идти, не спотыкаясь. Развивалась история тоже в рамках жанра: основатель династии завоевал себе трон, женился на прекрасной принцессе (и не побоялся же!) и исхитрился воспитать сына, несмотря на постоянные стычки с фейри, из которых он неизменно выходил победителем, еще круче и невероятней, чем раньше.
На описании очередной битвы со взбунтовавшимся князем-покровителем я начала давиться хохотом и разбудила-таки Ланса. Он сонно сощурился на обложку и насмешливо улыбнулся. Я пожала плечами и улыбнулась в ответ.
Ланс заерзал, поднявшись выше и подложив подушку себе под спину, вынудив меня улечься на его плечо.
– Сепиан Решительный, – озвучила я ему.
Ланс кивнул, рассеянно скользя взглядом по строкам. Его изложенное, кажется, не смешило вовсе – или он видел в истории похождений достославного предка нечто большее, чем авторскую сублимацию.
– Как думаешь, – задумчиво поинтересовалась я, переворачивая страницу, – как вообще вышло, что у него был всего один наследник? Я только за последнюю главу насчитала три любовницы и, кажется, начинаю догадываться, как этот Сепиан умрет.
– М-да? – Ланс придержал пальцем страницу. – От рук своей прекрасной жены?
– Много ты понимаешь в женщинах! – хмыкнула я. – От рук – это топорно и оставляет много следов. Нет, учитывая пристрастия короля, куда благоразумнее было бы, если бы его убила в очередном походе какая-нибудь срамная болезнь. Или, к примеру, кто-то из злейших врагов совершенно случайно разведал бы планы короля и построил смертельную ловушку. О, еще на охоте часто приключаются несчастные случаи, особенно если кто-то любит во имя славы и почестей вырваться вперед и лично убить вепря…
– Напомни мне никогда не переходить тебе дорогу, – с чувством сказал Ланс и тут же испортил все впечатление, фыркнув мне в макушку.
– Как будто тебя это остановит, – пробормотала я.
На следующей странице нашлась четвертая по счету любовница, повысившая и градус абсурда – и без того зашкаливающий.
– Кажется, версия со срамной болезнью победит, – задумчиво прокомментировала я. – Причем, возможно, жена окажется ни при чем.
Ланс адресовал мне взгляд, исполненный всех страданий сильного пола, и молча перелистнул страницу.
А Сепиан Решительный попортил мне весь расклад, бездарно умерев в пограничной стычке. Впрочем, это дало его единственному сыну отличный повод действовать по уже проверенной схеме: едва короновавшись, достойный наследник тут же отправился прореживать фейри, попутно укладывая прекрасных дам в практичные штабеля.
Через какие-то три поколения число князей-покровителей снизилось до уже известных мне двенадцати, и короли Далеон-Тара, наконец, угомонились и обратили взор на родную страну. Описание прерывалось на Лансовом прадеде, который слыл настоящим аскетом, для разнообразия хранил верность своей королеве и почил в глубокой старости, оставив после себя единственного наследника.
– Знаешь, – задумчиво сказала я, нахмурившись, – я помню, что ты говорил про пауков в банке, но чтобы четырнадцать поколений подряд строго по одному ребенку в семье? Учитывая, какой образ жизни вели основатели династии, это по меньшей мере странно.
Ланс дернул свободным плечом и, отложив книжицу, уставился в потолок. Кажется, тоже думал о том, что пятнадцатое поколение отличилось – и тут же кануло в небытие.
– Странно, – признал он. – Не знаю, Лави. Я слишком многого не знаю… и, кажется, не справлюсь без тебя.
Я вывернулась из-под его руки и приподнялась на локте, всматриваясь в знакомое лицо.
Сегодня оно казалось чужим. Чуждым.
– Это была единственная книга герцогини, касающаяся королевской семьи. Сведений о моих предках – достоверных сведений, не детских сказочек – почти не сохранилось. Я не знаю почти ничего ни о своей семье, ни о способностях, которые несет с собой королевская кровь. – Ланс досадливо поморщился и тоже повернулся набок. – Если за убийством Его Величества стоит фейри, мое невежество может стоить жизни не только мне. Поработаешь по специальности, Лави? Нужны любые сведения о королевской династии. Летописи, дневники, исторические трактаты – все, что найдешь. Если понадобится куда-то пробраться и выкрасть записи – я это сделаю, если потребуется кого-то подкупить – я найду средства. Но мне нужна вся информаторская сеть и человек, который будет ее координировать.
– А герцогиня Тар-Рендилль? – неуверенно спросила я.
– Герцогиня шокирована тем, с кем ей придется иметь дело, – усмехнулся Ланс, – и это взаимно. Она тоже будет искать по своим каналам. Но твои связи, как ни парадоксально, куда надежнее хотя бы потому, что осведомителям не нужно беспокоиться о своей репутации и старательно скрывать интерес к заданной теме. Если Рин обронит, что хочет узнать, на что способны королевские крылья, это не вызовет никаких подозрений. А вот если герцогиня проявит интерес, у всех окружающих тут же возникнет вопрос, чем же он вызван.
Я по-детски прикусила губу.
Интуиция вопила, что от этого дела нужно держаться подальше. Здравый смысл голосом Витора твердил, что подковерные интриги хороши только тогда, когда у тебя все под контролем. А чувство долга напоминало, что собой я могу рисковать сколько угодно – но я не одна.
Ланс молчал. Не давил, не требовал, не упрашивал, позволяя решать самой – как всегда, когда понимал, что просит слишком многого.
– Двенадцать солидов, – сказала я, наконец. – Как только Брианна и Витор заключат помолвку, я в твоем распоряжении.
Чувство долга удовлетворенно умолкло.
Только здравый смысл уныло подсказал, что я об этом еще пожалею…
Витор сидел, скрючившись, и ткал что-то невероятно мелкое под лупой – после работы над гобеленом для «Веточки омелы» у него почти не оставалось длинных волос, но огненная магия годилась не только на оружие да отопление. Жаль только, «зажигалки» стоили значительно дешевле, чем полноценное заклинание…
Впрочем, это больше не должно меня волновать.
– Доброе утро, – простонал Витор, со скрипом выпрямившись.
Я сделала утро действительно добрым, выгрузив на администраторскую стойку увесистый кошель, мелодично звякнувший при приземлении.
– Ровно сто солидов, – похвасталась я, не скрывая улыбки. – Не надумал остепениться, Вит?
На лице мага отразилась целая гамма эмоций – от облегчения до неловкости.
– Брианна-то знает?
Вместо ответа я потянулась к телефонной трубке. Через минуту на том конце провода голос Брианны зазвучал с ровно таким же набором смешанных чувств. Да, она хорошо относилась к Витору и понимала, почему я попросила о помолвке именно его – так, по крайней мере, можно было быть уверенной, что жениху не нужно ни приданое, ни молодое тело, и Брианна будет вольна выйти замуж за того, кого выберет сама, когда придет время.
Но это ничуть не умаляло неловкости от сложившейся ситуации. Все равно что заключить помолвку с родным дядей.
– Это всего лишь бумажка сроком на два с половиной года, – напомнила я обоим. – Так что марш готовиться! Бри, помнишь, где кубышка? Тебе понадобится новое платье!
Построив будущих жениха с невестой в три ряда, я вызвонила Эву, доплатила ей за внеочередное дежурство и удрала в город, отговорившись срочными делами. Начиналась наиболее рискованная часть плана.
Нужно было шепнуть Керен, что в Арвиали скрывается королевский бастард – и что люди герцогини Тар-Рендилль по какой-то подозрительной причине будут очень рады, если он найдется. При этом Керен не полагалось знать о поисках сведений о правящей династии: она слыла моим злейшим конкурентом отнюдь не за красивые глаза и вполне могла сложить два и два. Ко всему прочему, по официальной версии Ланс так и не нашелся (и ему придется знатно попотеть, чтобы не найтись ненароком раньше времени).
Поэтому поисковую сеть следовало строить таким образом, чтобы информация ни в коем случае не утекла к моей дражайшей подруге. Что, опять же, весьма непросто сделать, когда подруга – злейший конкурент…
Я сцепила зубы, призвала на помощь всю свою невозмутимость и нацелилась на старую кофейню в центре города. Невозмутимость очень пригодилась: в паре кварталов от «Веточки омелы» мне встретился Марк. Судя по взволнованному виду и очередному букету в руках, направлялся он прямиком в гостиницу и очень обрадовался возможности поговорить без огненных и, тем более, крылатых свидетелей.
А я вдруг поняла, что помимо невозмутимости мне понадобится вся черствость, какая найдется – и тогда проблему излишне проницательных подруг можно считать решенной.
– Пойдем-ка, – велела я, развернув талбота на сто восемьдесят градусов. – Мне как раз нужно, чтобы Керен в кого-то вцепилась и потратила как можно времени не на продуктивные поиски, а на попытки продемонстрировать Тайлу, как ей без него хорошо. У нас тут намечается маленький семейный праздник, можешь предложить ей составить компанию… ты ведь все равно пришел бы на помолвку моей сестры?
Марк, терпеливо выслушав мою торопливую тираду, перехватил цветы – так, словно он больше не собирался их дарить, а прямо-таки мечтал отходить меня этим веником по мягкому месту – и проникновенно поинтересовался:
– Лави, у тебя совесть есть?
Я чуть повернула голову – так, чтобы в поле зрения попадала толпа туристов, бредущих на пляж по утренней прохладе, и суровый профиль господина эмиссара герцогини. Марк в мою сторону не смотрел, и у него горели уши, но я все равно безжалостно поинтересовалась:
– А у тебя?
– А мне совести по должностной инструкции не положено, – повинился Марк. – И, предвосхищая твой вопрос, – да, инстинкта самосохранения тоже.
Я могла бы справедливо заметить, что хозяйке гостиницы с почасовой оплатой полагается хитрить и сводничать (а как иначе бизнес построишь?), но предпочла не перегибать палку. Если парень узнает, что пытался отбить девушку у будущего короля, но на следующий день все равно приходит с цветами – это, наверное, дорогого стоит…
Только вот я не из тех, кто оценит.
– Поможешь мне? – спросила я.
Марк поджал губы и кивнул. Разговаривать со мной его явно больше не тянуло, но возле цветочной лавочки возле Центральной площади он притормозил, вынудив меня тоже остановиться.
– У тебя же есть букет? – Я с недоумением кивнула на охапку астр в его руке.
Эмиссар с таким удивлением покосился на цветы, словно и думать забыл, что они у него были. Но, как выяснилось, заминку вызвала вовсе не отказавшая память.
– Это не то, что дарят девушке, когда хотят пригласить ее на свидание и приятно провести время, – аккуратно сформулировал Марк.
Теперь уже я с удивлением уставилась на букет. Цветы как цветы, красивые, явно недавно срезанные…
– Памела уже сожрала бы тебя с потрохами, – невесело усмехнулся Марк, правильно расценив мое недоумение. – На первое свидание девушке дарят розы, тюльпаны или георгины – в зависимости от серьезности намерений. А это… – он приподнял букет, и астры чуть качнули тяжелыми головами, – обещание.
– Обещание чего? – спросила я прежде, чем успела сообразить, что вот эту тему разговора лучше бы не поддерживать.
– Проявить терпение и оставаться рядом, пока ты сама не захочешь раскрыть свои тайны и довериться мне, – просто ответил Марк. – М-да, я и не подумал, что тебе неоткуда знать эти тонкости… Язык цветов – писк столичной моды. Памела таскала домой такие «говорящие» букеты в промышленных количествах, так что волей-неволей пришлось выучить, что они значат, чтобы хоть знать, кому из ее ухажеров пора прочищать мозги.
Я вдруг отчетливо поняла, что Марку тоже пора прочистить мозги. Да и самой не помешало бы…
Обещание. Мне. Манн-ви со змеиным поясом. Меньше чем за полгода до ухода в Алдеан.
Шелликот над ним пошути!
– Лави, ты вообще прикинула, чем грозит гибель королевской семьи лично тебе? – тихо поинтересовался Марк, прежде чем открыть дверь цветочной лавки. – Или до того привыкла ставить на себе крест, что даже не думала об этом?.. Подожди здесь. Я быстро.
И оставил меня посреди людной улочки, оглушенную сменой перспектив.
В святилище Хикаи-Токалль родились дети, чье появление на свет уж точно не оставило равнодушным никого в обители. Один такой всплеск эмоций мог откормить любого фейри до сытой отрыжки, но дети вдобавок оказались магами – причем одаренными тремя разными князьями, что означает альянс как минимум четырех покровителей.
Если Ланс прав и они виновны в смерти короля, это означает расторжение мирного договора, заключенного еще Сепианом Решительным. И раз князья-покровители осмелились нарушить свои обязательства… с чего бы людям соблюдать свои?
Меня могут просто не отдать. Как и прочих манн-ви, обещанных вероломным фейри.
Я смогу остаться здесь, с сестрой и Витором, смогу сама вести дела «Веточки омелы» и наконец-то забуду о вечном страхе перед талботами и теневыми. А Ланс отправится в столицу. Один, потому что хозяйка скандально известной гостиницы с почасовой оплатой никогда не станет даже фавориткой короля, не говоря уже о чем-то более серьезном – а Его Величеству понадобится законный наследник…
Опасные мысли, Лави. Ты ведь никогда и не рассчитывала на что-то более серьезное, правда?
К тому же Ланс сам признал, что не имеет ни малейшего понятия, что делать и как заставить фейри поплатиться. Рановато примерять на его голову корону, не говоря уже о том, чтобы рассматривать «обещание» Марка. Даже если сам он, кажется, смертельно серьезен…
Из цветочной лавки улепетнул взмыленный мальчишка-курьер с объемистым свертком. Марк вышел парой минут позже, когда я успела знатно повариться в собственном соку, и тут же одобрительно кивнул:
– Вижу, о перспективах ты уже задумалась.
Я сдержала рвущиеся на язык ругательства – надо же было всего двумя фразами так испортить настроение! – но Марк, кажется, и без вербального подкрепления все понял.
– Вернемся к этому разговору, когда ты будешь готова, – вздохнул он. – Пошли-ка, займем Керен делом.
В руках он держал внушительную связку ярко-алых георгинов, перехваченную широкой белой лентой, и мое благоразумие и тактичность продержались немногим дольше невозмутимости.
– А какую степень серьезности означают георгины?
Марк, успевший отойти на несколько шагов вперед, остановился и задумчиво уставился на букет.
– Скажем так: тебе я бы их дарить не стал, – сказал он, не оборачиваясь, и целеустремленно направился к Центральной площади, оставив меня обмозговывать двусмысленность фразы и раздумывать над тем, что иногда лучше все-таки держать язык за зубами.
Глава 11.Работодатель
В кофейне было прохладно и оттого – особенно людно, несмотря на ранний час: гости курорта спешили насладиться завтраком, пока летняя жара не отбила аппетит. За стойкой суетились сразу две временные работницы, но новым посетителям все равно приходилось немного ждать, пока до них не доходила очередь. Исключение не сделали даже для нас: сезонным сотрудницам неоткуда было знать, что мы пришли вовсе не ради кофе и уютной беседы – а со стороны, должно быть, нас с Марком запросто можно было принять за парочку с неудавшегося свидания.
Это потом, когда я сунула одной из девушек записку для хозяйки, отношение резко изменилось. Для нас нашелся свободный столик – во внутренних помещениях, за цветастой ширмой, куда немедленно принесли тяжелый поднос с угощением за счет заведения. Марк попросил вазу для цветов и – о, наивная душа! – без единой задней мысли отхлебнул кофе из высокого запотевшего стакана.
Выражение лица у талбота стало таким сложным, что свой стакан я предпочла приложить ко лбу. На моей памяти Керен ни разу не угостила никого кофе просто так – и если вам вдруг предлагали сразу две порции, да еще со свежими пирожными вдогонку, можно было быть уверенным: на вас ставят сомнительный эксперимент.
– Я предупреждала еще в прошлый раз, – напомнила я, когда Марк проводил мой жест таким выразительным взглядом, что на месте Керен я бы провалилась сквозь землю. – Все опробованные и однозначно приемлемые варианты записаны в меню. Если принесли что-то не из него – пить опасно.
– Почему опасно? – праведно возмутилась Керен, нырнув за цветастую занавеску. – Я же не яд туда сыплю!
Марк посмотрел в свой стакан так, будто собирался с ней поспорить, но сдержался и с широкой улыбкой вручил «несравненной хозяйке» охапку георгинов.
Сегодня определенно был день сложных лиц: Керен, в отличие от меня, явно знала, какую степень серьезности отношений означает преподнесенный букет, и не могла определиться, устраивает она ее или нет. В конце концов подруга решила, что обдумать это можно и позже, а пока главное – не дать цветам зачахнуть на душной жаре.
– Ну, – грозно протянула Керен, водрузив на столик тяжелую вазу, – с какой проблемой на этот раз?
Наверное, следовало бы возмутиться: что я, не могу зайти к школьной подруге просто так?! Но суровая статистика показывала, что за последний год подобные случаи можно было пересчитать по пальцам одной руки, и все, что я могла сделать, – слегка эту статистику подправить.
– Ну, полагаю, главной проблемой будет платье, – задумчиво известила я. – Для формального – слишком жарко, для простого летнего – случай не тот…
У Керен вытянулось лицо. Видимо, не о проблеме с гардеробом она ожидала услышать – после масштабных поисков Ланса и пропавшей сестры столичного талбота! Но вывод Керен сделала еще более неожиданный:
– Ты все-таки выходишь замуж?
Я едва не выронила стакан и поспешила поставить его на стол. Марку вообще пришлось отпить из своего, чтобы заткнуть фонтан замечаний и наблюдений, рвущийся наружу, – но ему вроде как полагалось порадоваться за меня, а не выложить расклад о допустимости свадьбы будущего короля и хозяйки притона.
– Нет! – быстро ответила я, не дожидаясь, пока талбот восстановит душевное равновесие. – Ты что, какое замуж?! Брианна и Витор заключают помолвку! Мы думали отпраздновать в тесном кругу, и я пришла тебя пригласить!
К концу тирады я уже поняла, что мне и самой не помешало бы восстановить душевное равновесие. Керен не стала бы обсуждать мои отношения с Лансом при постороннем, как она считала, человеке, но от нее не ускользнуло, как простой вопрос выбил меня из колеи. Ведь неделю назад я бы ответила куда спокойнее! Да чего уж там, еще утром, до встречи с Марком, пожелавшим открыть мне глаза на грядущие события, я бы отреагировала нормально. Но сейчас…
Ланс или погибнет – вместе с большей частью населения Далеон-Тара, надо полагать, – или победит и женится на какой-нибудь аристократке, которую прочили в невесты его единокровному брату. Чем бы ни закончилась вся эта эпопея, в моей жизни Ланса уже не будет, и от этого вопрос о свадьбе отчего-то странно царапал – словно у меня было право на будущего короля.
А у меня не было ни права, ни желания. К королю, увы, прилагается корона. Оно мне надо?..
Если бы речь шла не о Лансе, я бы не задумалась ни на минуту. А сейчас мне остро требовалось отвлечь чем-то Керен от моего смятения, пока она не начала делать выводы.
– Я думаю закрыть «Веточку омелы» на пару дней, – сообщила я. Подобное заявление от меня звучало совсем нездорово: упустить момент, когда по Арвиали толпами шатаются охочие до развлечений туристы?! – и Керен с недоумением вскинула брови. – Отпразднуем там, в холле как раз хватит места, а если не захочется тащиться через весь город домой после гулянки – на втором этаже можно переночевать. Позовешь Тайла, устроите себе выходной…
С той секунды, когда прозвучало имя Тайла, Керен вдруг стала удивительно напоминать грозовую тучу над морем. Я почувствовала себя расчирикавшейся птичкой и затихла, пытаясь отделаться от ассоциации с зарождающейся воронкой урагана в центре шторма.
К счастью, Марк успел взять себя в руки и включил обаяние на максимум. По нему горько рыдали театральные подмостки. Нужно было видеть, как он отреагировал на упоминание другого мужчины – и с какой надеждой смотрел на Керен, когда понял, что она не слишком рада о нем слышать.
– Вы так и не помирились? Прости, я не хотела…
По мне, увы, театральные подмостки даже не вздыхали, но сейчас мне было действительно стыдно за свои слова. Да и Керен была слишком занята собственными переживаниями, чтобы обратить внимание на фальшь.
– Забудь, – велела я. – Главное – приходи сама. Брианна обещала испечь пирог с яблоками и корицей, как ты любишь.
Несколько секунд женская гордость Керен боролась с профессиональной неприязнью к талботам. Победила гордость.
– А вы, Марк? – Керен нацепила на лицо самую обольстительную из своих улыбок.
Я стушевалась, на этот раз – вполне искренне: озвучить приглашение талботу я так и не удосужилась. Его, похоже, смущало примерно то же самое.
– А я случайно встретил Лави, когда направлялся сюда, – виновато улыбнулся он в ответ, указав глазами на букет, и тут же «спохватился»: и как влюбленному парню, и как работающему над делом талботу ему полагалось с энтузиазмом набиваться в гости. – Но если вы сочтете мою компанию приемлемой, я с радостью присоединюсь к вам на празднике. Вы же не будете против, Лави?
Прежде чем ответить, я наградила Керен долгим взглядом, но она смущаться не торопилась.
– Конечно, буду рада вас видеть, – кивнула я и поднялась. – Завтра Витор отнесет бумаги в канцелярию и узнает точную дату. Я еще позвоню, но о платье пора задуматься уже сейчас. И, кстати, Керен… – я дождалась, пока она перестанет кусать губы, и поинтересовалась: – С чем был кофе?
– Попробуй – узнаешь, – непробиваемо отозвалась Керен.
Я покосилась на Марка, страдальчески заглянувшего в свой стакан, и предпочла невежливо отказаться, а потом и вовсе сбежала, оставив талбота на растерзание подруге.
Теперь мне нужно было на другой конец города, в самый дорогой и респектабельный район Арвиали, где располагались особняки и курортные дома знати. Я бывала здесь крайне редко. Проникновением в аристократические гнезда заведовал Ланс, во дворец запросто проходила Элиза, а если требовалось что-то экзотичное, в игру вступала Эва и ее несравненный талант в каждом доме найти слабое звено, которое выболтает все если не в постели, то после нее. Мне не было никакой нужды приходить сюда. Все кафе и рестораны – с заоблачными ценами, все сады и живописные клумбы – за высокими оградами, и даже собственный пляж Верхнего района был обнесен внушительным забором, чтобы никто из простолюдинов ненароком не увидел леди во время купания.
А вот белоснежным бельведером с видом на Летний дворец и затихший под жарким солнцем залив владел еще один злостный конкурент, и я так и не смогла понять, что же Керен в нем нашла.
Тайл Малли-Тар был под стать своим гостям – изнеженный, манерный, слишком светлокожий для арвиальца; его отличала неспешная речь, дорогая одежда и готовность продать собственную бабушку, если уважаемый покупатель правильно оценит ее внушительный жизненный опыт и бесподобные блинчики. Я подозревала, что почтенная госпожа Малли-Тар все еще оставалась в своем доме только потому, что Тайл выставил ее на аукцион и никак не мог остановиться, наращивая цену.
Меня он встретил без особой радости: тоже не понимал, почему Керен продолжает со мной общаться. Но выгонять с порога не стал – разве что поторопился увести из респектабельного зала, чтобы не мозолила глаза поредевшей высокородной публике. Я не возражала. Меня небольшой кабинет тоже устраивал.
– Есть работа, – без предисловий сообщила я, усаживаясь в кресло для посетителей.
Тайл позволил себе чуть поморщиться – недолго, чтобы не испортить кожу. Вряд ли он рассчитывал получить прилично оплачиваемый заказ от хозяйки бюджетной гостиницы – но привитые профессией привычки требовали выслушать прежде, чем отказываться. Мало ли что пригодится впоследствии?..
– Ко мне обратились за сведениями о королевской семье. Биографии, летописи… Я договорилась, чтобы мои люди проверили библиотеки, но есть кое-что, в чем ты мог бы мне помочь, – я сделала вид, что все еще сомневаюсь в этом. – Помимо книг, заказчика устроят наблюдения очевидцев и старые письма.
– Конкретнее, – негромко велел Тайл, усевшись напротив.
Я с трудом подавила желание поморщиться – куда выразительнее, чем он.
– Насколько я поняла, заказчика больше всего интересует неафишируемая сторона вопроса. Кровь фейри.
– Надо полагать, ты не спрашивала, чем вызван его интерес, – рассеянно прокомментировал Тайл, пару раз стукнув пальцем по подлокотнику кресла.
– Разумеется, нет, – невозмутимо соврала я. – Полсолида – за книгу, солид – за личную переписку и записи очевидцев.
Тайл опустил ресницы, пряча неаристократично алчный блеск в глазах.
Кажется, за эту часть плана я могла не опасаться.
Зато, выйдя из бельведера и отделавшись от ощущения, что меня только что облили помоями за мои же деньги, я хлопнула себя по лбу и обреченно зажмурилась. Забыла сообщить Керен про предполагаемого бастарда Его Величества в Арвиали! Впрочем, не при Марке же было обмениваться сведениями…
Клятый талбот выбивал меня из колеи. Спутал все планы, перемешал все мысли и оставил в смятении – кажется, точно так же со мной поступил Ланс в самом начале знакомства, и вот эти раздумья лучше оставить, пока они не привели к каким-либо сомнительным выводам.
