Текст книги "Арвиальская канва (СИ)"
Автор книги: Елена Ахметова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
Я из чистого упрямства заглянула в список. Сочувственно поморщилась, обнаружив имя Данаи Аэлли-Тар: с одной стороны, минус одна подозреваемая, с другой… молодая женщина, у которой все было впереди, несмотря на скандал с герцогом…
– Стоп. – Я постучала ногтем по ее имени. – Бывшая любовница Талион-Тара, которую он отставил после того, как она пожелала стать его женой. Что, если Данаи узнала о герцоге что-то помимо его постельных пристрастий и попыталась его шантажировать? У него однозначно была возможность потопить яхту. А наличие на борту Лорана Ар-Севилля только на руку: любой следователь в первую очередь стал бы разрабатывать версию об убийстве главы корпуса Королевских Крыльев, а не скандально известной девицы.
– Вариант, – с сомнением согласился Марк. – Только каким образом Данаи могла что-то узнать? Талион-Тар удалил ее от двора. Насколько я знаю, она не показывалась ни в курортном особняке, ни в столице герцогства.
Я могла только развести руками. Допустим, я-то знала несколько способов проникнуть в святая святых герцога и выудить что-нибудь интересное из его сейфа, но у Данаи не было ни моих связей, ни особой фантазии. Ей, младшей дочери успешного фабриканта, не требовалось ни упорства, ни изощренного ума, чтобы добиться места под солнцем. Хватало сногсшибательной красоты и полезных отцовских знакомств. Даже после скандала с герцогом нашелся новый покровитель, готовый закрыть глаза на темное прошлое ради блестящего настоящего. Его имя, правда, мне ни о чем не говорило – но Марк уважительно присвистнул:
– Беру свои слова обратно. Она встречалась с ассистентом второго заместителя главы Серого подразделения.
– Шпион на бумажной работе? – Ланс задумчиво наблюдал, как я делаю пометки. – Что он вообще делал на королевской яхте?
– Отставной шпион, – уточнил Марк. – Поработать по основной профессии он тоже успел. Воспитанник Ар-Севилля.
– Воспитанник? – нахмурилась я, отчетливо понимая, что листом бумаги не отделаюсь. Впору занимать угол кабинета под объемную схему с ниточками и заметками!.. – Погоди. Как вообще вышло, что воспитанник, его любовница, сам Ар-Севилль и его супруга были на борту, а единственный сын – нет?
Марк пожал плечами, и Лансу пришлось снова зарыться в досье. Протокола допроса сына Ар-Севилля в папке почему-то не было, и дело предсказуемо застопорилось.
– Не может быть, чтобы наследника не допросили, – нахмурился Марк.
– Не может, – задумчиво согласился Ланс, отложил папку и прикрыл глаза.
– У меня такое ощущение, как будто мы влипли в паутину. За какую ниточку ни потяни – окажется, что она цепляет другую, – пожаловалась я, помассировав пальцами виски. Кошмарная круговерть последних недель вступила в преступный сговор с недосыпом, и сконцентрироваться никак не получалось. – «Королева Анна», сын Ар-Севилля, протокол… ты приказал установить наблюдение за Тайлом Малли-Тар?
Марк устало поморщился.
– Пока никаких результатов. Он ведет себя как обычно.
– Если бы один из моих главных конкурентов внезапно начал вязать пинетки и скупать детские коляски, об этом и так все узнали бы в кратчайшие сроки, – справедливо заметила я. – Разумеется, он будет вести себя как обычно. Но у него на руках беременная женщина. Ей нужно где-то жить, правильно питаться и регулярно посещать врача. У самого Тайла не получится следить за ней, но он может поручить уход за Памелой кому-нибудь из своих людей. – Я вернулась в кресло и с облегчением откинулась на спинку. – Впрочем, нет, не вздумай назначать слежку за всеми его осведомителями. Пусть следят за ним самим. У меня есть на примете один чрезвычайно везучий паренек…
Или невезучий, это еще как посмотреть. Но, по крайней мере, Черного Кая еще не успели запомнить как одного из моих людей.
– Нужно будет связаться с Эвой, – вздохнула я и вздрогнула, подняв глаза. – Ланс?..
Он открыл глаза, и широкое чернильное щупальце, выползшее на его щеку, округлило кончик и неохотно спряталось за воротник.
– Как долго вы можете задерживать дыхание? – безо всякого перехода поинтересовался будущий король.
Марк позеленел. Кажется, недавнее приключение, едва не закончившееся полными легкими морской воды, все еще было слишком свежо в его памяти.
– В детстве до двух минут получалось, – пожала плечами я, давая Марку время отойти от нахлынувших воспоминаний. – Сейчас – не знаю, давно не практиковалась.
– Я лично вообще не практиковался, – чистосердечно признался Марк, – и не собираюсь. Или… только не говори, что…
Ланс рассеянно мазнул ладонью ото лба к макушке, художественно взъерошив волосы.
– Да, ты тоже приглашен на мою коронацию, и да, прихвати спасательный круг, – буркнул он, скрестив руки на груди.
– Погоди. – Кресло неожиданно перестало казаться таким удобным и надежным, и я привстала. – Ты думаешь, что эту яхту тоже утопят?! Да там же… – Список приглашенных встал у меня перед глазами заготовкой скорбного обелиска. – Такими темпами в Далеон-Таре аристократии вообще не останется!
– А что, если это и есть цель заговорщиков? – вдруг поинтересовался Ланс. – Мы ищем среди сильных и родовитых, но информацию из герцогских особняков добывала и ты, безо всяких титулованных предков за спиной. Чтобы составить грамотный план, нанять мага и натворить дел, вовсе не обязательно быть аристократом, Тайл это весьма наглядно продемонстрировал. Так с чего мы вообще уперлись именно в смерть моего отца? В особняке Форкуад погибло достаточно людей и без него.
– А смысл? – опешил Марк.
Но я, кажется, и так знала, каким будет ответ.
– Фейри, – просто сказал Ланс. – По договору с моими предками каждый князь-покровитель имеет право одарить магией любого. Да, с поправками и ограничениями, иначе бы маги заполонили все королевство, и тут не было никого, кроме магов и манн-ви моложе двадцати пяти. Но опасность стать магом грозит любому. А значит, любой может оказаться перед необходимостью отдать своего первенца под Холмы. Это будет продолжаться, пока занят трон Далеон-Тара.
– …а он будет занят, пока в живых остался хоть кто-то из аристократии, – закончила я за него. – Но, Ланс, это же полный …!
Марк покосился на меня с таким возмущенным видом, будто ни разу не выражался в моем присутствии.
– А ты можешь представить себе адекватного человека, отравившего сотню гостей на празднике и утопившего королевскую яхту с пассажирами и экипажем? – скептически уточнил Ланс. – Разумеется, это неадекват. Скорее всего, уже потерявший кого-то в монастырях – или, напротив, панически боящийся кого-то потерять.
Я снова потерла виски. Пальцы были ледяные, но облегчения почему-то не приносили. Холодок целеустремленно карабкался выше, к предплечьям и локтям.
Если Ланс прав, мы имеем дело с безумцем. Паника, увы, его не ослепила и не обездвижила – напротив, подсказала выход: не просто обезопасить себя клятвой князя-покровителя, но собрать единомышленников, сколотить армию исполнителей и пешек, объединенных общим страхом и общей идеей…
– А в эту версию не вписывается Остальд Талион-Тар, – сообразила я, наконец. – С чего бы ему одалживать своих магов, если удар в итоге будет направлен на него?
– В эту версию не вписывается еще и безопасность королевства в целом, – заметил Марк. – Да, договор с фейри держится на троне Далеон-Тара. Но как только престол опустеет, князей-покровителей больше ничего не будет удерживать под Холмами. Выйдет только хуже.
О да. Как там выразился Ланс, белковая диета?..
– А как много людей знают об этом? – вкрадчиво поинтересовался Ланс. – Короли всегда старались скрывать свою чуждость и непохожесть. Даже история происхождения династии не хранится в летописях и архивах, а рассказывается, как детская сказка. Люди вообще тяжеловато переносят все чуждое и непонятное. А тут еще и налоги ему плати!.. Все, связанное с фейри, скрывалось и замалчивалось. По возможности, разумеется, – скрыть святилища и магов все-таки сложновато. Это делалось ради спокойствия всего королевства, но закончилось, как обычно, всеобщей безграмотностью.
– И что теперь? Не станешь же ты размахивать крыльями и ходить расписным чучелом с ног до головы, – справедливо заметил Марк.
Ланс передернул плечами – словно с трудом сдержался, чтобы не взмахнуть крыльями прямо сейчас, желательно, не слишком тщательно их контролируя.
– Не стану, разумеется. Если я прав, то до безумца мы все равно не достучимся, а вот среди мирного населения посеем ненужные настроения, – недовольно пробурчал он. – Но для начала неплохо бы проверить, прав ли я вообще. Прогулка на яхте для этого подходит как нельзя лучше.
– Мы не выплывем из водяной воронки, – вяло напомнила я. Во рту отчего-то резко пересохло, а профиль Ланса на фоне дворцового парка казался размытым, словно написанным на мокрой бумаге. – Планируешь утонуть, гордясь своей правотой?
– Планирую гордиться ей долго и счастливо, только для этого мне понадобится ненадолго отлучиться из дворца, – широко улыбнулся Ланс, поворачиваясь ко мне – и вдруг сорвался с места.
Но конечной цели его спешки я не рассмотрела. В отличие от стремительно приближающейся столешницы.
Глава 24. Манипулятор
Простой народ не желал долго горевать по покойным – и в день коронации перед Летним дворцом собралась добрая половина Арвиали. Пришлось все-таки приказать выкатить несколько бочек с молодым вином и выставить придворных музыкантов в парк, невзирая на все стенания про губительное солнце и повышенную влажность. Не прошло и получаса, как с площади зазвучали народные песни, то и дело прерываемые выкриками лоточников.
– Нервничаешь? – бдительно поинтересовался подошедший со спины Ланс, приобняв меня за плечи, и тоже выглянул в окно.
После обморока он, кажется, вообразил меня хрустальной. Я воспринимала это спокойно: во-первых, отлично понимала, что долго беречь меня не получится даже у него, а во-вторых, и правда чувствовала себя так, словно в голове у меня – тяжелый и звонкий зеленоватый хрусталь. Того сорта, что скорее оставит вмятину в полу, нежели разобьется при падении.
– Нервничаю, – подтвердила я, накрыв его ладонь пальцами. Фамильный перстень ощутимо царапнул кожу, и я очень старалась не думать о том, что его недавно сняли с покойника. С превеликим, надо отметить, трудом. – А ты?
– А я очень надеюсь, что ты не станешь задавать провокационных вопросов. Не может же будущий король признаться тебе, что уже все ногти сгрыз!
Я бледно усмехнулась. Ногти, как и Ланс в целом, выглядели безупречно – а я никак не могла перестать бесплодно беситься из-за того, что нам пришлось угробить несколько часов на пляски с пилочками и гримом вместо того, чтобы продумать меры безопасности. Ланс вдобавок не спал прошлой ночью – исчез прямо из постели, едва убедившись, что я улеглась и оставила в покое свои записи. Вернулся только днем, пропахший йодом и солью, и тотчас умчался по неотложным королевским делам. Увидеться удалось только сейчас – а через четверть часа ему предстояло выйти на террасу дворца и принять свою корону.
– Ты сделал, что собирался, с яхтой? – спросила я, прикрыв глаза.
– Нет, – преспокойно отозвался он и, дождавшись, когда я дернусь и обернусь к нему, сграбастал в охапку и со вкусом поцеловал. Вырваться не получилось (а потом еще и расхотелось), и я сердито прикусила его губу. – Расслабься, я сделал лучше, – рассмеялся он, уткнувшись лбом в мой лоб. Его глаза оказались напротив моих – чернильно-черные, шальные, весело сощуренные. – Все будет хорошо. Верь мне, Лави.
И я почему-то поверила. Как последняя дура. Как всегда.
– Ну, смотри, – пробурчала я, позволив притиснуть себя к стеклу. – Ты обещал.
Хотя, наверное, должна была понимать, что в такой ситуации мужчина наобещает что угодно и даже вдвое больше…
Вблизи неразборчивый гул толпы все-таки слился в какую-то разухабистую песенку непристойного содержания, быстро захлебнувшуюся в восторженных воплях, когда Ланс шагнул на белоснежную дворцовую террасу. Его никто не представил – народ догадался и сам: уж если нужно было выделиться, Ланс ухитрился проделывать это с непринужденным изяществом. Даже умудренные опытом придворные, выстроившиеся вдоль балюстрад, выглядели так, словно инфернальный светооператор всенародной постановки погрузил их в тень.
А Ланс вышел из прохладной залы, чуть прищурившись на вечернее солнышко, будто специально для будущего короля залившее дворцовую террасу червонным золотом, выпрямился – и улыбнулся, как умел только он. Светло и искренне.
Крики в толпе приобрели знакомый оттенок истерического восторга. Никто не представлял, какой из Ланса выйдет правитель, он еще не произнес ни слова, не принес ни одной клятвы, – шелликот нам ним пошути, он и корону-то принять не успел! – но им уже восхищались. Просто за то, как высокая фигура в традиционном черном камзоле смотрелась на залитой закатным солнцем беломраморной террасе.
На мгновение я остро пожалела, что так и не решилась попросить его попозировать для портрета. Теперь-то у него вряд ли будет на это время… как и у меня самой.
Я сделала знак оркестру, и над парком повисла тишина. На площади это заметили не сразу, но не прошло и пары минут, как Арвиаль застыла в тишине благоговейного ожидания.
Корона Далеон-Тара больше всего напоминала круг спутанных водорослей, отлитых из золота, и выглядела весьма специфично что на церемониальной пурпурной подушке с кистями, что в руках у чуть бледноватого от осознания торжественности момента герцога Остальда Талион-Тар.
Зато на Лансе – смотрелась так, словно всегда там была. Даже оттенок золота оказался похож на цвет его волос, отчего в лучах заходящего солнца казалось, будто корона приросла к голове.
Тем не менее, с колен Его Величество поднялся с неестественно прямой спиной и напряженной шеей. Застыл на мгновение, привыкая к ощущениям, перебросился парой слов с Остальдом, заставив его поперхнуться неуместным смешком, – и обернулся к толпе.
– Волей древней крови и силы, Его Величество Ланс Первый! – зычно провозгласил герольд.
Наверно, только я заметила, как благожелательная улыбка Ланса едва не переплавилась в кривую усмешку. Да, его мать, выбирая имя, явно не рассчитывала, что однажды его будут кричать на всю страну – иначе выбрала бы что-нибудь с большим количеством гласных…
Но народ это предсказуемо не волновало. Гул нарастал, как шум морских волн перед штормом, – пока не обратился в непрекращающийся рокот, громовыми раскатами охвативший город. Люди кричали вразнобой: имена, пожелания и требования; кто-то орал и просто так, от избытка чувств и вина. На лицах придворных значился тот же беспричинно-благоговейный восторг, что царил над площадью.
Ланс стоял на террасе, в червонно-золотом пятне закатного света, и улыбался своей невозможной улыбкой волшебного фейри, незаметно натягивая рукава камзола на выглянувшую черноту подкожных узоров, – пока вопли не стали стихать сами собой. Ему не пришлось останавливать собравшихся ни жестом, ни криком, – тишина воцарилась над площадью сама собой, будто весь город затаил дыхание. Ланс выдержал паузу и заговорил. По обыкновению, негромко и проникновенно, словно хотел бы обнять за плечи каждого человека на площади и сказать только ему одному, лично:
– Я понимаю, что я – вовсе не тот, кого вы ждали и на кого надеялись. К этой короне готовили моего брата, не меня.
Дворяне, выстроившиеся вдоль балюстрад, опускали глаза, глотая протесты, согласие и порушенные надежды. Ланс милостиво смотрел куда-то вдаль, позволяя им сохранить лицо. Он уже не улыбался.
– Мой брат должен был стоять здесь перед вами, – продолжал он, – благословленный древней кровью отца и любовью королевы-матери. Но теперь я – последний из рода, и некому даровать мне родительское благословение. Я коронуюсь здесь, в Арвиали, где стоял дом моей матери и где погиб мой отец, и обещаю вам: те, кто повинен в смерти королевской семьи, отправятся на морское дно вслед за телами ушедших, как завещает древний закон.
Тишина стала оглушительной. Я поняла, что слышу собственное дыхание – отчего-то неровное и прерывистое, словно я уже захлебывалась безжалостной соленой водой.
– Я не могу назвать этот день праздничным, – все так же негромко сказал Ланс. – Думаю, вы понимаете, почему. Но я хочу, чтобы вы знали, как я признателен за признание и поддержку. Пусть сегодня будет праздник хотя бы для вас.
На этот раз тишина продлилась недолго: по знаку короля из дворцового погреба выкатили еще несколько бочек, и над площадью снова взвились ликующие голоса. Ланс широко улыбнулся в чью-то камеру, развернулся и неспешно пошел обратно во дворец. Придворные последовали за ним.
Я задержалась: в толпе мелькнула темно-рыжая макушка Витора. В дворцовый парк его не пустили, но к ажурной ограде он подобрался вплотную.
– Вот, – недовольно буркнул он, сунув какой-то сверток между прутьев. – Это твоему улыбчивому самоубийце, а это, – маг порылся в карманах и вынул сложенный вчетверо листок, – тебе привет от Керен. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
– Я тоже, – призналась я, коротко сжав его пальцы. – Спасибо. Присмотри за Брианной, ладно?
Витор с подозрением сощурился, и я поспешила пообещать:
– Я сделаю все возможное, чтобы никто не самоубился. Если что, прибью сама.
– Главное, сама уцелей, – махнул рукой Витор и, ссутулившись, поспешил отступить от ограды, пока к беседе не присоединились прочие желающие ухватить частичку лоска высшего света.
Я по-детски шмыгнула носом и развернула записку от Керен. Криво усмехнулась: подруга наконец-то прислала список недавно комиссованных огненных магов. Сейчас, когда мы знали, что заклинание, погубившее «Королеву Анну» сплел неудачливый поклонник Памелы Ар-Нарилль, эта бумажка уже не имела никакой ценности, но я все равно дисциплинированно просмотрела записи до конца, силясь найти знакомые имена.
И нашла.
Только Ланс уже, должно быть, спускался к яхте, а Марк и вовсе должен был ждать на борту. Я нервно сжала пальцы, скомкав записку, обреченно выругалась – ну чего мне стоило поторопить Керен с этими списками! – и побежала во дворец.
Яхта упруго покачивалась на волнах у дальнего конца пирса. По сходням с достоинством поднимались последние гости (кажется, те самые послы Пилара – интересно, они-то чем Лансу не угодили?), и мое появление стало для них неприятным сюрпризом: я уже успела обзавестись определенной репутацией при дворе и только закрепила сложившееся впечатление, когда поймала за рукав пробегавшего мимо матроса и потребовала:
– Проводи меня к королю.
Матрос замялся, окинув меня взглядом. Он меня явно узнал – но взмыленная девица со смятой бумажкой в кулаке внушала ему куда меньше доверия, чем требовалось, чтобы решиться побеспокоить самого короля.
– Госпожа, со всем уважением…
– Проводи меня к королю, – повторила я с нажимом.
Парень заметно побледнел, но на этот раз послушно предложил опереться на его локоть. Всю недолгую дорогу до верхней палубы, где Его Величество изволил о чем-то секретничать с Марком, на лице матроса так явно отражалась внутренняя борьба служебных инструкций, галантности и здравого смысла, что мне стало его почти жаль. Впрочем, Ланс явно обрадовался моему появлению, избавив парня от душевных терзаний.
– Вот ты где! – король уверенно перехватил мою руку, благодарно кивнув матросу. Тот, окончательно побелев, поклонился и поспешил удалиться. – Пойдем, нужно сделать одно объявление специально для узкого круга гостей.
В его голосе звучало такое злорадство, что мне стало не по себе.
– Погоди, – я уперлась, не позволив утащить себя подальше от Марка. – Леди Рейна София здесь?
– Нет, – нахмурился Марк. – Ее Светлость готовится присутствовать при передаче дел, как и Талион-Тар, а леди Рейна слишком юна, чтобы появляться в обществе без матери. А что?
– Мне передали списки недавно комиссованных огненных магов, которые я запрашивала через Керен, – созналась я, сжав пальцы на предплечье Ланса. – Ты знал, что леди Рейну освободили от военной службы как наследницу герцогства Рендилль?..
В шокированной тишине стало слышно, как мерно гудят двигатели яхты, уводя нас прочь от пирса.
– Даже если так, то детских волос у заговорщиков уже не осталось, – с сомнением напомнил Ланс. – А сама леди Рейна не может вырвать себе полголовы – она маркиза, дебютантка и всегда в центре внимания. Кроме того, я предпринял кое-какие меры безопасности…
– Это какие? – с подозрением уточнила я.
– Надеюсь, достаточные, – пожал плечами Его Величество, заставив меня отчетливо скрипнуть зубами и в очередной раз задаться вопросом, за что же я его терплю. – Пойдем. Я представлю тебя послам Пилара. Они как раз должны прийти в нужную кондицию…
Краем глаза заметила, как изменился в лице Марк: побледнел, нахмурился, крепко сжав губы, словно опасался ляпнуть что-нибудь лишнее.
– Я тебя ненавижу, – призналась я Лансу, убирая челку с глаз: тримаран набрал скорость, и на верхней палубе разгулялся соленый ветер. – Зачем тебе понадобилось… – Ланс потянул меня следом за собой, не дослушав.
Марк остался стоять на верхней палубе, повернувшись в сторону удаляющегося дворца и скрестив руки на груди.
Тримаран заметно раскачивался на разгулявшихся волнах, отчего передвижение целеустремленного короля под ручку с упирающейся фавориткой выглядело особенно колоритно – словно празднование длится третий день и, надо признать, удалось. Но, поскольку посольство Пилара тоже шаталось, балансируя изобличающими бокалами с коллекционным вином, на траектории нашего передвижения внимания никто не заострял.
Хоть Пилар и считался дружественным государством, его почетные представители держались наособицу. Компанию им составляла только леди Исабель Крус-Тар, глава дворцовой пресс-службы, явно намеревавшаяся собрать материал для сенсационной статьи.
Посла и его эмиссара я узнала по фотографиям из личных дел, а вот девушку, скромно держащуюся ближе к ним, видела впервые. Это мало что меняло: их имен, к своему стыду, я все равно не могла вспомнить. Пиларцы считали, что короткие имена пристали незначительным людям (хотя Ланс, должно быть, в клочья порвал им шаблон), и представителей целой страны звали столь заковыристо, что я сдалась уже на пятом слоге, не добравшись даже до фамилии.
– Все еще не хочешь объяснить мне, в чем дело? – поинтересовалась я у Ланса, когда до делегации оставалось не больше десятка шагов.
– Нет, ты мне уши оборвешь, – широко улыбнулся он, – а королю не пристало ходить без ушей. Корона может соскользнуть, а она и так паршиво держится.
– Ланс!
На мой возмущенный оклик он уже не отреагировал, потому как я невольно привлекла внимание посла. Седой мужчина в строгом национальном костюме почтительно поклонился, зацепившись взглядом за мою ладонь, лежащую на предплечье Ланса, и на мгновение сжал губы.
– Ваше Величество, позвольте поблагодарить за любезное приглашение. У вас чудесная яхта.
Он говорил на нашем языке очень чисто. Эта излишняя правильность и выдавала в нем иностранца вернее, чем темные национальные одеяния: столичный и арвиальский говор подразумевал протяжные гласные, а провинциальные акценты грешили «проглоченными» окончаниями слов. Вот так четко и ровно, словно по учебнику, не говорил ни один далеон-тарец.
– Рад, что вы смогли присутствовать на празднике, – отозвался Ланс и улыбнулся так светло, что лощеный сухарь посол невольно заулыбался в ответ – разумеется, рановато. – Как и ваша очаровательная дочь.
Кажется, в это мгновение мое самообладание заслужило памятник в полный рост. Я не повернулась к Лансу, не треснула его короной по уху и даже не выругалась – только стиснула пальцы, всеми ногтями вцепившись в его предплечье. В лице короля не дрогнула ни единая черточка.
Дочери посла на вид было лет восемнадцать-девятнадцать. Милая, скромная и благовоспитанная девушка из очень влиятельной семьи. Какая кандидатура лучше подошла бы для упрочения связей между государствами?.. И местные высокородные акулы не посмели бы разинуть на нее зубастую пасть: дальняя родственная связь с нынешней королевой Пилара отсекала все возможности.
Интересно, как бы очаровательная леди отреагировала, увидь она Ланса не лощеным красавцем в золотой короне, а крылатым монстром с черными когтистыми лапами?..
– Вы обдумали мое предложение, Ваше Величество? – ворвался в мои ядовитые размышления ровный голос посла. Меня он будто бы вовсе не замечал.
Его дочь бросила робкий взгляд на короля и снова опустила глаза, пряча улыбку в уголках губ. Я ее понимала: сейчас, при свете дня, Ланс и правда был сказочно хорош, лучше любого придурочного принца и даже белого коня. Но я на ее месте, наверное, давно вцепилась бы в глотку высокородному папеньке, вздумавшему выставлять родную дочь в роли породистой кобылы для вязки.
Может быть, потому, что моему отцу подобное и в голову не пришло бы?
– Со всей обстоятельностью, – заверил Ланс. – Вынужден признать, что вы правы. Мне действительно нужна достойная королева.
Я вдруг отчетливо поняла, что сейчас будет, и поспешно вклинилась:
– К сожалению, еще рано заговаривать о свадьбе. Устраивать пышные празднества в траур по покойному королю было бы оскорблением его памяти.
Посол одарил меня усталым, снисходительным взглядом сверху вниз. Помолчи, девочка, большие дяди вершат политику…
Кажется, «большой дядя» и представить не мог, от какого удара я пыталась его оградить.
– Тем не менее, медлить нельзя, – спокойно, будто и не поняв, зачем я вмешалась, заметил Ланс. – Для свадьбы действительно рано, но о помолвке можно объявить уже сейчас. Позволите? – он поймал бокал с подноса пробегавшего мимо разносчика. Чуть приподнял руку, оценив содержимое на просвет.
Кому-то другому, наверное, понадобилось бы подавать знаки – а то и звонко стучать серебряной ложечкой о хрустальную ножку. Но только не ему.
Все разговоры стихли мгновенно. Мы вдруг оказались в центре внимания, на перекрестье всех взглядов, и слов Ланса ждали, словно начала туристического сезона.
– Я собирался отложить этот момент до более благоприятного случая, – с мягкой усмешкой сознался король, – но господин посол был чрезвычайно красноречив, убеждая меня поторопиться.
Ланс уважительно отсалютовал бокалом и поплотнее прижал мою ладонь к своему боку, словно опасался, что я начну вырываться. Посол, разумеется, заметил – и перестал торжествующе улыбаться, наконец-то осознав: кое-что пошло не по плану.
– Как вы знаете, у меня нет наследника, – продолжал Ланс. – Его и не должно было быть, поскольку его появление означало бы разветвление фамильного древа королей и, как следствие, дестабилизацию обстановки в королевстве. Но сейчас я остался один, и мне нужна королева.
У матроса, не иначе, по ошибке заглянувшего на гостевую палубу, сделалось такое лицо, словно он только что подслушал свежайший анекдот и с трудом сдерживался, чтобы не начать ржать в голос. Кажется, это был один из ребят Рина, но в тот момент я бы ни за что не стала ручаться.
А взгляды прочих гостей будто стали еще пристальнее, сконцентрировавшись на моей руке.
– На самом деле, я позорнейшим образом не подготовился, – интимно признался Ланс. – Ни кольца, ни воодушевляющей речи, ни моральной поддержки… но, по крайней мере, со свидетелями мне повезло.
На нижней палубе кто-то, не выдержав, зычно засвистел от избытка чувств. Я ощутила настойчивое желание провалиться сквозь землю, но с ней здесь вышла накладка, и я вынужденно ограничилась тем, что обреченно провела рукой по лицу.
У королей не спрашивают: «За что я тебя терплю?». Но за что их терпят, от этого понятнее не становится.
– Дамы и господа, – улыбнулся Ланс, подняв бокал, – Лави Ар-Фалль, героиня Годили, спасительница не подготовившихся к балам прекрасных леди и бессменный тиран района Белых пляжей… королева моего сердца.
Верхние палубы безмолвствовали две бесконечно долгие секунды. Потом снизу донесся громовой раскат дружного торжествующего вопля, и высокородным гостям волей-неволей пришлось присоединиться, не рискуя оспаривать решение своего короля.
Я выдавила из себя обезличенную улыбку профессионального администратора. На естественную у меня не было ни сил, ни желания.
Милая скромница, дочь посла Пилара, смотрела на меня с черной завистью, почти ненавистью, какой я еще ни разу не ощущала в свой адрес. Я подозревала, что это, увы, не первый и не последний такой взгляд в мою сторону.
Я звонко чокнулась с Лансом и, когда он наклонился, чтобы сдержанно и благовоспитанно поцеловать свою невесту в щеку, едва слышно шепнула:
– Уши оборву!
– Свои побереги, – посоветовал Ланс, указав глазами на дочь посла, демонстративно отставившую полный бокал.
– Твои пришью, если мои оборвут, – мрачно ответила я и отстранилась, натянув на лицо радушную улыбку.
Арвиаль виднелась белой полосой зданий на самом горизонте, но от яхты все равно немедленно отчалила весельная лодка с печальным матросом и воодушевленной леди из штата пресс-службы. Кажется, она сегодняшнюю сенсацию уже заготовила и спешила передать в вечерний выпуск. Я смерила взглядом расстояние и прониклась небывалым сочувствием к гребцу, но повлиять на ситуацию не могла никак – хоть и подозревала, что главная опасность моим ушам грозит вовсе не со стороны дочери посла. Брианна, Керен и Витор их честно поделят натрое, чтобы каждому хватило отрывающихся частей…
Не подозревая, что их ждет потенциально безухая королева, к нам потянулись с поздравлениями и пожеланиями – где-то через раз даже искренними. Ланс встречал гостей с неизменной улыбкой, я старалась ни в чем ему не уступать. Арвиаль напоследок блеснула белизной дорогих гостиниц на первой береговой линии – и скрылась за горизонтом, оставив в качестве напоминания лишь зарево городских огней, быстро растворившееся в закатных лучах.
Яхта зафырчала двигателями, меняя курс. Этикет не одобрял моряцкую походку и широкую постановку стоп – а потому присутствующие дамы дружно вцепились в своих спутников, вынуждая их попрать правила приличия. Я злорадно повисла на Лансе, но этому чудовищу, казалось, вообще не нужна была надежная опора под ногами, чтобы стоять с гордо поднятой головой. Но вот наполненный бокал потусторонним магнетизмом фейри не проникся, забрызгав королю рукав.
– Пойдешь переодеваться? – поинтересовалась я, философски следя, как по белоснежной манжете расплывается темно-бордовое пятно.
– Не вижу смысла, – признался Ланс, и в то же мгновение тримаран, до того напоминавший об открытом море разве что размеренной качкой, вдруг подпрыгнул на волне, залив вином половину недостаточно шустрых гостей.
Я печально изучила пятно на платье (ушами дело не обойдется, Брианна меня прибьет) и поспешила сдать бокал пробегавшему мимо слуге.
