Текст книги "Арвиальская канва (СИ)"

Автор книги: Елена Ахметова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава 18. Гость

Марк ушел почти сразу, но тосковать по нему и метаться из-за неудачных решений я не собиралась. Мне и без того пришлось потратить остаток дня, чтобы уладить оставшиеся дела, передать заказы и оставить ценные указания, и к разговору с Брианной я оказалась позорнейшим образом не готова. Вдобавок сестренка тут же зашла с козырей, задав самый подлый и провокационный вопрос, какой только можно представить:

– Витор знает?

Я покаянно помотала головой. Витор и так наверняка жаждал спалить меня на месте за излишнюю скрытность: вряд ли он был рад узнать, что гонял мокрой шваброй особу королевских кровей. А особа еще и смиренно терпела, опасаясь раскрыть инкогнито!

– То есть ты и так понимаешь, насколько это дурная идея, раз уж боишься ему говорить? – поинтересовалась Брианна.

Если бы она моргала пореже, то выглядело бы убедительно и грозно – не хуже, чем выходило у Витора. Но на глаза ей наворачивались слезы, и я сама с удивлением обнаружила, что в горле у меня собрался комок.

– Боюсь, за последние дни я успела влезть в такие дела, что теперь угрожаю вашему с Витором благополучию одним своим существованием, – честно призналась я. – Видела утренние новости?

Брианна прикусила губу и кивнула, заморгав еще чаще.

– Тогда должна понимать, почему мне нужно исчезнуть, – сказала я и, не выдержав, крепко обняла ее. – Рано или поздно мне все равно пришлось бы уйти. И лучше бы поторопить события, пока меня не сочли ключиком к герцогине или, того хуже, будущему королю, потому как все теневые Арвиали точно знают, где мое слабое место.

– Но еще так рано, – жалобно напомнила Брианна.

– На самом деле уже поздновато, – виновато усмехнулась я. – Ланс нужен был здесь еще вчера. А лучше – чтобы он вовсе никуда не уходил.

– Пообещай мне, что постараешься вернуться, – попросила Брианна, цепляясь за меня, как испуганный котенок. – Ланс и сам приложит все усилия, чтобы ты была рядом, но…

– Разумеется, я постараюсь, – вздохнула я.

Что еще мне оставалось?

Марк не подавал признаков жизни до самого утра. Я уже забеспокоилась и собралась сама звонить Керен, чтобы добыть недостающие карты, когда он без предупреждения объявился на пороге – в походной одежде, собранный, сердитый и, по обыкновению, невыспавшийся.

Брианна тут же подправила ему настроение – сцапала за рукав и утащила на кухню дегустировать блинчики с арахисовой пастой. Заодно выиграла время, чтобы я успела переодеться в дорожные вещи и достать из тайника третью карту. Брать с собой припасы не стала: все предания и сказки утверждали, что на земле фейри нельзя ни есть, ни пить – а мы и без того рисковали с тимьяновым маслом; поэтому в рюкзачок отправилась только походная аптечка, фонарик, спички и медная проволока.

Подобревший Марк помог дотащить вещи до экипажа, но за руль не пустил – и до Алдеана мы добрались в рекордные сроки, взаимно недовольные друг другом. Вдобавок талбот зачем-то остановился у главных ворот, а не возле потайного входа в пещеры, откуда я рассчитывала попасть внутрь, не побеспокоив обитателей святилища. На все расспросы Марк только мерзко ухмылялся, а запарковавшись, еще и велел мне подождать его в экипаже. Разумеется, я тут же выскочила и пошла следом.

– Что ты делаешь?

Проигнорировав меня, Марк подошел к воротам и нахально постучался. Открыли нам не сразу: должно быть, еще не забыли приметный экипаж и сумасшедшую манн-ви, которая имеет привычку посреди землетрясения и грозы собирать подписи для разрешения на помолвку несовершеннолетней сестренки – и отнюдь не горели желанием продолжить знакомство.

– Опять ты, – мрачно произнесла манн-ви у ворот, ничуть не обманув мои ожидания. – Что?

– Она тут за компанию, – решительно объявил Марк, не рискуя заходить за ворота.

– Что? – вытаращилась я.

Но это, как выяснилось, был еще не предел.

– С тебя снята метка нашего покровителя, – чуть нахмурилась манн-ви. – Твоя семья сполна расплатилась с ним за чудеса. Что тебе нужно здесь?

– Три года назад сюда приходила одна девушка, – уже не так уверенно сказал Марк. – Она предлагала забрать ее вместо Мигеля Ар-Нарилль. Тогда ей отказали, потому что она – маг, и ее нерожденный первенец был обещан в услужение на Медоносные Луга. Я же не маг и хочу знать, могу ли заменить брата в святилище.

– Ты с ума сошел?!

– Если таково твое желание.

Мы с манн-ви заговорили одновременно – и неприязненно уставились друг на дружку. Кажется, о спокойной жизни в обители я могла забыть – а Марк еще и снова меня проигнорировал:

– Таково мое желание. Как только Мигель покинет Алдеан и попрощается со мной, я намажу веки маслом.

Все трое невольно покосились на жаровни по бокам от ворот. Ароматный тимьяновый дым продолжал валить вертикально вверх, подтверждая правдивость слов Марка и искренность его намерений. Тогда манн-ви задумчиво кивнула и велела ждать ее у ворот, пообещав вернуться с Мигелем.

– Ты с ума сошел, – ослабевшим голосом повторила я, когда мы остались вдвоем.

– То есть, когда ты добровольно жертвуешь пятью месяцами свободной жизни, это нормально, а когда я хочу выручить брата – так это я свихнулся? – криво усмехнулся талбот. – Или ты надеялась, я не соображу, что не смогу ступить на земли Алдеана без дозволения покровителя?

Я заметно смутилась, и Марк с усталым смешком покачал головой:

– Хорошего же ты обо мне мнения.

– Хорошего, – подтвердила я. – Именно поэтому и хочу, чтобы…

– А я хочу, чтобы ты не пыталась решать за меня, – перебил Марк. – Я знаю, что делаю, Лави.

– Хотелось бы верить, – пробормотала я и обреченно прикрыла глаза.

Старший Ар-Нарилль на брата с сестрой не был похож ни капли. Если Марк и Памела вызывали стойкое желание немедленно схватиться за нежную полупрозрачную акварель, то при взгляде на Мигеля я невольно вспомнила, что где-то под кроватью еще должна пылиться старая коробка сангины. Он был словно создан для монохрома: плотное телосложение, бронзовый загар, рыжевато-каштановые волосы, темные глаза – и при этом такие резкие, немного грубоватые черты, что не требовалось никакого цвета, чтобы подчеркнуть их выразительность.

Выразительности ему вообще было не занимать: еще издалека Мигель принялся излагать концепцию перерождения неподготовленного мозгового вещества при длительном контакте с морским воздухом, которым Марк, несомненно, передышал. Я не могла с ним не согласиться, но, заметив, наконец, рядом с младшим братцем женщину, Мигель поспешно заткнулся, чуть помялся, словно вспоминания нужные слова, и переформулировал суть своих претензий:

– Ты что творишь?!

– Работаю, – невозмутимо отозвался Марк.

Кажется, такой обмен любезностями у семейства Ар-Нарилль был в ходу. Оставалось только надеяться, что исключительно среди мужской половины семейства, потому как даже я, несмотря на регулярные беседы с теневыми и работягами из доков, все равно волей-неволей пополнила словарный запас.

– Герцогиня в курсе, и ты сейчас нужен ей на воле, – не дожидаясь продолжения расспросов, сообщил Марк и вручил Мигелю внушительную папку. – Почитай на досуге.

Старший Ар-Нарилль мгновенно заткнул фонтан возражений и открыл папку.

Я не видела, что он там прочел, но спустя полминуты напряженной тишины Мигель поднял голову, задумчиво изучил меня пронизывающим, как у всех инициированных манн-ви, взглядом и деловито протянул руку:

– Значит, та самая Лави Ар-Фалль…

Я ответила на рукопожатие, уже ничему не удивляясь. Если в обители есть телефон, почему бы не быть газетам? Чем-то же манн-ви занимают свой досуг – помимо папок, переданных с воли в критический момент.

– Та самая, – с непередаваемым сарказмом подтвердил Марк, не дав мне и слова вставить. – И, как ты уже догадался, мы очень спешим под сень монастыря.

Кажется, его еще здорово подмывало сообщить, что будущий король обещал лично оборвать все протянутые ко мне руки, но Марк стоически сдержался, стремясь сократить объяснения и прощание. Мигель же, как специально, не торопился выпускать мою ладонь, неприятным взглядом рассматривая что-то над моим левым ухом. Этой же непонятной точке он и кивнул:

– Я вернусь к вечеру и заменю Марка. Постарайся вытащить этого оболтуса из-под Холмов до полуночи, ладно?

Напрашивающееся обещание вытащить оттуда обоих оболтусов попадало под уголовную статью об оскорблении королевского достоинства, так что я ограничилась таким же коротким кивком.

А тимьяновое масло на веках оказалось той еще гадостью. Оно мгновенно заволокло глаза жирной пленкой, и я никак не могла проморгаться – не говоря уже о том, чтобы что-то видеть. Зато когда наконец получилось сфокусировать взгляд…

Пропала узкая тропинка между и ласточкины гнезда обитаемых пещер. Вверх, к святилищу, вели широкие ступени из прохладного мрамора; темные скалы сменились ровными стенами с белоснежной лепниной, в распахнутых окнах виднелся близкий прибой, да морской бриз развевал полупрозрачные занавеси, такие тонкие и невесомые – словно сплетенные из восторженного вздоха…

Только Мигель, шагнувший за ворота, оказался одет в горелые лохмотья.

– До полуночи, – твердо сказал он. – Больше времени у вас не будет.

Марк, позабыв о моем присутствии, подробно обрисовал, что возлюбленный старший брат может сделать со временем и ценными указаниями. И потер глаза – то ли не верил им, то ли собирался разреветься. А я, наконец, сообразила, почему Таби не испытывала никаких проблем с тем, чтобы спрятать детей.

Мы напрасно собирались искать вход под Холмы в морских пещерах. Он располагался сразу за воротами монастыря.

– Допустим, – сам себе сказал Марк и встряхнулся. – Что дальше?

Манн-ви, охранявшая ворота, словно соткалась из воздуха. Здесь, на земле своего покровителя, она будто светилась изнутри – только вот не счастьем и силой. На мгновение мне показалось, что в пустой человеческой оболочке кто-то развел костер – а отблески пламени сверкают сквозь распахнутые глаза и прорываются между неприятно улыбающихся губ.

– В честь новоприбывших мы всегда устраиваем празднество, – сообщила она, протянув руки – словно собиралась обнять нас обоих. – Вас проводят в свободные покои, чтобы вы отдохнули с дороги. А в полночь приходите к нам, князь будет рад новым лицам в общем танце.

Судя по вытянувшейся физиономии Марка, он тоже кое-что вспомнил о танцах фейри – но смолчал, как и я.

У меня сложилось впечатление, что все окна в святилище, вопреки всякой логике, выходят на залив – словно мы вдруг оказались не в Арвиальской бухте, а на каком-то острове. В выделенных мне покоях даже был свой выход к воде, хотя я была готова поклясться, что у ворот видела море с противоположной стороны.

Проигнорировав провокационно выставленный на самое видное место столик с прохладной водой и фруктами, я выглянула за дверь – и чуть не запрыгнула обратно.

Это турист, ни разу не видевший зимних штормов, может обрадоваться белоснежным барашкам прибоя, подкатывающимся к самому крыльцу. Коренной арвиалец, увидев волны на входе в дом, склонен хватать все самое ценное и срочно эвакуироваться в сторону Шагреневой аллеи – а то и повыше.

Только вот Алдеан располагался в ущелье в добром полукилометре от залива. Его никогда не трогали даже самые лютые шторма.

Но прибой, в который я, поколебавшись, все-таки шагнула, привычно потерся о босые ноги, как блудный кот – и отступил, чтобы уже через мгновение вернуться. От воды пахло водорослями, йодом и солью, а на крыльцо вынесло битые ракушки и темно-зеленый комок тины.

Сколько же я не ходила к морю?..

Когда разучилась радоваться ему? Куда пропал детский восторг от соленых брызг и солнечных бликов, исчезло умиротворение от мерного покачивания на волнах и перестало захватывать дух от непредсказуемых темных глубин? Я ведь так любила заплывать далеко-далеко, чтобы люди и их проблемы казались далекими и незначительными, – и позволять воде самой нести меня, мягко подталкивать к берегу, баюкать и успокаивать…

– Лави?

Я вздрогнула и остановилась.

Вода вдруг показалась холодной, как после весеннего шторма. Я стояла в ней по колено, замочив штаны, – хотя совершенно не помнила, как шагала вперед. Битые ракушки больно кололи босые ступни, словно прибой еще не успел сточить их до округлых граней.

– Иди сюда, – велел Марк. В строгих интонациях явственно слышались долгие годы воспитания младшей сестренки.

Я развернулась и покорно пошла назад. Остановилась напротив – ногами все еще в прибое, будто что-то мешало сделать последний шаг. Тогда Марк силком втащил меня на крыльцо, завел в комнату и плотно закрыл дверь.

– В моих покоях хранится коллекция воздушных змеев, – сообщил он, деловито стащив с кровати тяжелое покрывало, и без лишних сантиментов принялся растирать мне ноги, словно полотенцем. – А из спальни есть выход на широкую террасу, очень похожую на ту, где мы с папой в детстве их запускали. Сдается мне, гостеприимные хозяева сделали все возможное, чтобы мы забыли про время, зато набегались, наплавались и проголодались.

Запотевший кувшин с водой завлекательно подмигнул мне солнечным бликом. Я отвернулась, встретилась взглядом с коленопреклоненным Марком и вдруг почувствовала себя до крайности неловко.

Героиня. Спасительница. Хороша бы я была, если бы…

– А как ты смог остановиться?

Марк выпустил покрывало и выглянул на крыльцо, чтобы забрать мои сандалии. Я уже подумала, что он вовсе не станет отвечать, когда талбот нехотя признался:

– Мигель считал воздушных змеев не самым интеллектуальным занятием. А он не стесняется в выражениях, когда ему что-то не нравится, и кое-что… эй, это же детская психотравма, хватит смеяться!

Сандалии я у него все-таки отобрала и натянула сама, все еще гнусно посмеиваясь. Сходство с печально известным гобеленом над камином в «Веточке омелы» наверняка превысило все мыслимые пределы, но остановиться я не могла.

– А твое увлечение плаванием явно поддерживали, – задумчиво протянул Марк, и я замолчала.

Папа поддерживал нас с Брианной во всем. По его мнению, следовало поощрять и развивать природные склонности, а не навязывать детям какие-то «правильные» навыки и умения. Он без единого сомнения позволял нам и плавать, и пачкать красками стены в бывшей детской, и изводить холсты на сомнительные эксперименты – и заниматься бухгалтерией для гостиницы, когда у меня появлялось желание. А стоило Брианне заинтересоваться кулинарией, как ей без единого протеста была отдана на растерзание кухня.

Стоило признать, что, по крайней мере, воспитание младшей дочери папе удалось отменно. Это только старшая все время норовила если не связаться с дурной компанией, то хотя бы ее основать. Тоже, надо отметить, не без успехов…

– Судя по проснувшейся даме Чэро, Ланс должен быть где-то здесь, – сказала я.

– Ага, – неохотно отозвался Марк. – Только вот «здесь» оказалось на диво растяжимым понятием. Это в мире людей Алдеан ютится в узком ущелье, а под Холмом может твориться что угодно. И, что гораздо хуже, время тоже может течь как угодно…

Я тут же припомнила с десяток детских страшилок про путешественников, которые провели под Холмами долгие годы, показавшиеся им одним днем, и постаралась поскорее отстраниться от этой мысли.

– Найдем Ланса – со временем он как-нибудь разберется, – рассудительно заметила я. – Им-то он управлять умеет.

Марк скептически хмыкнул. Особой веры в магические способности будущего короля у него явно не было, но сгущать краски он не стал.

– Допустим. Тогда, надо полагать, первым делом стоит отыскать тронный зал – если уж Его Величество исхитрился достать Огненного Змея до вулканической активности, то наверняка делал это лично.

Легко сказать… Хотя я была готова поклясться, что мы отошли от ворот на каких-нибудь сорок шагов, в обе стороны от моих покоев тянулся широкий коридор – полутемный и драматически пустой. Все двери, кроме двух, оказались заперты. В окнах неизменно виднелся беспокойный прибой – так близко, что мне становилось не по себе.

– Предложил бы мальчикам – налево, девочкам – направо, но решительно не готов разделяться, – признался Марк. А потом прищурился, чуть склонил голову к плечу – и, вопреки озвученным направлениям, свернул направо, потянув меня за собой.

Я озадаченно покрутила головой, соображая, что привлекло его именно в этой стороне, но так ничего и не заметила.

– Пол забирает вверх, – милостиво пояснил талбот, не дожидаясь наводящих вопросов. – Где искать властителя, как не на самом верху?

Уклона я по-прежнему не чувствовала, но через сотню шагов, наконец, заметила, что прибой в окнах по левую руку вроде бы оказался чуть дальше, чем напротив наших с Марком комнат. Коридор плавно поворачивал вправо, создавая неприятное ощущение ходьбы по кругу – словно мы действительно влезли в чей-то курган и огибаем его по периметру. Должно быть, идти в противоположном направлении было бы еще неприятнее – сейчас мы, по крайней мере, поднимались вверх.

Навстречу никого не попадалось. Что мы не бежим по кругу, как хомячки в колесе, можно было определить только по дверям по правую руку: отделка еще ни разу не повторилась, словно каждый хозяин считал своим долгом самовыразиться таким образом. Простые деревянные створки сменялись серебряными калитками, сплошным листом золота, зарослями ядовитого плюща, невесомыми занавесями, переплетениями узловатых корней… перед полукруглым проемом, заложенным кирпичной кладкой, я даже притормозила на мгновение, гадая, как жилец попадает внутрь.

А когда попыталась догнать Марка, вдруг ощутила, как гудят от напряжения натруженные ноги.

– Сколько мы уже идем?

Марк тоже остановился.

– Я ведь говорил, что спускаться под Холм – чистой воды самоубийство?

– Нет, – мстительно припомнила я. – Ты просто сказал, что я не пойду сюда одна. Что-то более-менее благоразумное я слышала только от Мигеля.

– А, это нормально. Он всегда был самым здравомыслящим из нас троих, – признался Марк и неуверенно провел рукой по стене. – Не знаю, сколько мы идем, но движемся как будто по спирали.

– А… – я выразительно кивнула в сторону окон: они по-прежнему ровным рядом тянулись вдоль левой стены, и из каждого виднелась далекая шумная вода.

– Объясни это городскому чувству направления, – растерянно пожал плечами Марк. – По-моему, мы движемся к центру Холма и его вершине одновременно. Да, кругами, но радиус поворота коридора становится все меньше.

Мое чувство направления решительно отказывалось работать в таких условиях. Гудящие от усталости ноги намекали, что скоро примкнут к бунту. А чувство времени, по всей видимости, вообще решило взять отпуск.

Поэтому я помялась и сделала то, что обычно делала в сказках какая-нибудь добрая и благовоспитанная, но не слишком обремененная инстинктом самосохранения крестьянка – постучалась в кирпичную кладку, как в обычную дверь.

– Что ты… – начал было Марк, но тут кирпичная кладка колыхнулась, словно нарисованная на плотной ткани, пошла рябью – и отодвинулась в сторону.

Выглянувшая из-за «двери» девушка – должно быть, моя ровесница – вовсю готовилась к полуночному балу. Во всяком случае, она уже надела длинное зеленое платье, но накрашен у нее был пока только один глаз – правый, прозрачно-серый, как утренний туман. Ко второму, янтарно-желтому, с прямоугольным зрачком, золотистые тени с синей подводкой все равно не подошли бы. На мое счастье, долгий опыт общения с гостями «Веточки омелы», сразу подсказал правильную линию поведения: вместо того, чтобы растерянно пялиться на козлиный зрачок местной красавицы, я уставилась ей точно в переносицу, создавая впечатление открытого прямого взгляда.

– Здравствуйте, – автоматически произнес Марк, явно ведомый теми же навыками.

– Простите за беспокойство, – виновато улыбнулась я. – Мы здесь впервые и, кажется, заблудились. Вы не подскажете, в какую сторону идти, чтобы поклониться князю-покровителю?

Фейри чуть скривила изящный носик и отступила назад. Под длинным подолом мелькнуло кокетливо отполированное копытце.

Глейстиг!

– Мы ищем кое-кого, кто должен быть возле Огненного Змея, – поспешно добавила я, не рискнув проверять на своей шкуре волшебное чутье фейри на прямую ложь.

Кажется, она и впрямь могла отличить ее от правды: лицо разгладилось, подкрашенные золотистой помадой губы тронула улыбка – только какая-то чрезвычайно недобрая.

– Теперь вы идете верным путем, – сообщила она. – О вас доложат. – И без лишних сантиментов «задернула» перед нами дверь. Кирпичная кладка как ни в чем не бывало встала на место и, кажется, снова превратилась в камень.

– Надо было еще спросить, который час, – мрачно заметил Марк. – Но теперь, надо полагать, раз о нас уже доложили, стоит поторопиться.

– Тебе тоже читали сказки про фейри, наказывающих невежливых людей? – задумчиво поинтересовалась я.

– Что-то я уже не уверен, что это были сказки.

Я устало вздохнула. «Теперь вы идете верным путем»… и что, спрашивается, мешало постучаться в любую дверь парой-тройкой километров раньше?..

– Вот только давай без самоедства, – попросил Марк, и я запоздало поняла, что последнюю мысль все-таки произнесла вслух. – Никто не смог бы дать четкой инструкции, как вести себя под Холмом, а про самоубийство я вроде бы уже озвучил. Идти дальше сможешь?

Кажется, если бы я заявила, что нет, и уселась посреди коридора, Марк запросто бы меня потащил на себе. Искушение было так велико, что я на мгновение мечтательно зажмурилась, но тут же взяла себя в руки. Марк все-таки прошел не меньше меня, да и далеко с таким грузом не уйдет…

Кроме того, мне изрядно претила идея въезжать в тронный зал на закорках у талбота.