Текст книги "Копье (СИ)"

Автор книги: Эл Лекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 10
Полиглот

Странно, но, несмотря на то, что по ту сторону границы, начиналась территория другой страны, на деле же будто ничего и не изменилось. Я убедился в этом воочию, когда, переночевав в небольшой одинокой гостинице, наверняка рассчитанной как раз на таких поздних пташек как мы, в нескольких часах езды от границы, мы впервые увидели территорию Шалихада при свете солнца.

Надо сказать, ничего нового не увидели. Все то же самое бескрайнее поле, лишь где-то в районе горизонта меняющее цвет, но на таком расстоянии даже трудно было сказать, что именно это был за цвет. Все та же дорога стрелой рассекала поле, уводя куда-то прочь, все те же растения, все тот же воздух, все те же мошки в воздухе.

Честно сказать, я был разочарован. Почему-то воображение рисовало резкую смену окружения при пересечении границы, почему-то казалось, что граница это нечто большее, чем просто проведенная по земле линия… В смысле, больше чем проведенная по земле линия, усиленная магией. «Граница» это звучало загадочно и немного пугающе, словно бы место, в котором встречаются два совершенно разных мира, и только та самая линия на земле мистическим образом удерживает два мира от полного коллапса или наоборот – слияния в один.

Хрен мне, что называется, на рыло.

Опять.

– Не переживай. – успокаивала меня Тора. – Еще увидишь различия. Особенно в городах.

– Была тут? – живо заинтересовался я.

– Нет. – Тора покачала головой. – Но видела изображения.

– Стало быть, до городов нам придется добираться своим ходом, без всяких порталов? – вздохнул я.

– С чего ты взял? – сощурилась Тора.

– Тогда, в храме… Прежде чем открыть портал в мой домик ты его так внимательно изучала. – я пожал плечами. – Я просто сложил два и два и пришел к выводу, что порталы ты можешь открывать либо туда, где ты уже была, либо туда, где видишь глазами. В общем, в такое место, о котором у тебя есть визуальное представление.

– А ты не дурак. – поджала губы Тора. – Молодец, все правильно понял. Да, я не могу открывать порталы в города Шалихада, но не беспокойся – там обязательно есть свои транспортные маги, так что если нам понадобится быстро переместиться из города в город – такая возможность у нас будет.

– А они не… Ну, я же демон. В смысле, внутри меня демон. Не поймут?

– Хороший вопрос. – Тора задумалась. – Об этом я как-то не думала. Впрочем, я же справилась с этим, а транспортные маги намного опытнее меня, они половину жизни делают это. Некоторые целые караваны кидают, такие вообще не заметят трудностей. Думаю, это не такой риск, чтобы не пользоваться их услугами совсем. В конце концов, демон в тебе спит, так… В самом худшем случае магу просто будет тяжелее. А в конечной точке портала его уже не будет, и он не потребует объяснений, если вдруг ему станет плохо.

– Да и желания выяснять, почему ему поплохело, думаю, не появится вовсе. – хихикнул я. – Когда тебя выворачивает наизнанку, мысли о демонах должны появиться в самую последнюю очередь.

– Точно. – кивнула Тора. – Так что злоупотреблять транспортными магами не будем, но и совсем забывать об их существовании – тоже.

На том и порешав, мы продолжили путь по уже знакомой дороге.

На второй день пейзаж наконец-то начал меняться. Как-то незаметно бескрайние поля становились все беднее и беднее на растительность, и богаче на камни. Ветер, неминуемо преследующий путешественников на плоском рельефе, с каждым часом становился все более сухим и колючим, будто пытаясь соревноваться в этом с редкой местной растительностью – тощей, темно-серой, полумертвой.

Стал появляться песок. Сначала редкими очагами и струйками, словно щупальца медузы осторожной медузы, щупающей пространство перед собой, после – уже в намного большем объеме. К вечеру второго дня мы ехали уже практически по пустыне, периодически теряя из виду дорогу под наслоениями желтого мелкого песка, скрипящего под копытами.

И, честно говоря, пустыня выглядела крайне неуютно.

Я бы, может, еще нормально воспринял песчаные барханы в три моих роста высотой, и висящие над головой палящее солнце – в общем, такую пустыню, какой привык ее видеть на фотографиях и в фильмах.

Но здесь была совсем другая пустыня. Сухая потрескавшаяся земля с торчащими из нее редкими деревьями, выглядящими так, словно в них сначала ударила молния, а потом они долго-долго горели. И вездесущее перекати-поле, с шуршанием перебегающее дорогу с завидной периодичностью. Всех животных – три ящерицы, застывших на камнях как памятники самим себе, да змея, метнувшаяся из-под копыт моей лошади и причудливым зигзагом ушуршавшая в какую-то трещину.

Как это ни странно, но песка в этой пустыне было не очень много. Он встречался редкими, хоть и огромными, пятнами, и, конечно, не шло и речи о каких-то там барханах – на совершенно ровной плоскости любой бархан неминуемо осыпался бы и был бы растащен озорником-ветром.

– Пустыня большая? – спросил я у Торы, когда наблюдать за меняющимся окружением надоело, потому что оно перестало меняться.

– Примерно половина Шалихада – это Обсидиановая пустыня. – охотно ответила Тора. – Еще четверть – другая пустыня, Желтый малыш. Их разделяет горный хребет под названием Когти грифона. Оставшаяся четверть – зеленые леса, там сосредоточено основное сельское хозяйство страны.

– А мы сейчас по какой пустыне едем? По Обсидиановой?

– Это еще не пустыня. – удивленно посмотрела на меня Тора. – Обсидиановая пустыня это настоящие горы песка, а здесь так, редкие клочки.

– А почему она Обсидиановая?

– Говорят, там есть места, в которых лежит особый песок – черный, как обсидиан. Сама не видела, так что утверждать не берусь.

– Романтично. – хмыкнул я. – Надо будет посмотреть. Водят у вас тут экскурсии?

– В пустыню – нет. – усмехнулась Тора. – Это вообще-то опасное место, в котором погибнуть проще, чем в Андраде на городской улице ночью. Экскурсии водят по городам, в пустыню выбираются только совсем отчаянные искатели приключений, ну или подготовленные экспедиции, хорошо понимающие, что они делают, и обязательно с транспортным магом в составе, чтобы выдернул их в случае чего.

– Ну, тогда обойдусь без экскурсий. – вздохнул я, на что Тора снова хмыкнула:

– Да нет, как раз ты-то посмотришь все, что пожелаешь. Нам с тобой по пустыне предстоит помотаться как следует.

– Это еще почему?

– А как по-твоему, где Безликие похоронили копье демона, а? Если в Андраде почти половину страны занимали леса, и гробницы устраивали именно там, в расчет на то, что лес со временем скроет все следы… Угадаешь, где устроены гробницы Шалихада?

– Ты умеешь испортить настроение. – тихо сказал я, представляя себе предстоящий объем поисков. – Это же… Как иголку в стоге сена искать!

– Немного проще, – Тора покрутила рукой, – Все-таки пустыня на большой своей площади – равнина, поэтому любой объект резко выделяется на ее фоне.

– А с чего ты взяла, что Безликие строили гробницы так же, как вы, со свистелками и перделками? Может, они просто в песок копье закопали?

– Нет, ты что, ненадежно!

– Ну на глубину пяти этажей закопали! – взорвался я. – Откуда ты знаешь, что они сделали не так⁈

– Может, и так. – Тора безразлично пожала плечами. – На самом деле, это совершенно не важно, потому что мы все равно не имеем ни единой зацепки, где искать.

– И что же ты планируешь делать?

– Вообще я надеялась на тебя. – призналась Тора.

– Что? – не понял я. – А я тут при чем?

– Я думала, что части демона… Ну, вроде как притягиваются друг к другу. – Тора отпустила поводья и ладонями показала, что имеет в виду. – Что ты почувствуешь, если окажешься рядом с копьем.

– Пока что я чувствую только подступающий голод. – буркнул я.

– Возможно, это из-за зелья. – вздохнула Тора. – Потому что ты должен чувствовать копье, части демона жаждут объединения.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы не жаждали, то и не объединялись бы, дай им такую возможность.

– Даже если и так, это не доказательство твоей теории о том, что я должен чувствовать копье. Как это блин вообще – «чувствовать» какую-то вещь?

– Понятия не имею. Откуда мне знать? Вот ты и скажешь, если почувствуешь.

– А до этого мы что будем делать?

– Для начала доедем до города. – Тора привстала в стременах и приложила к голове руку на манер козырька. – Осталось чуть-чуть.

Не знаю, как она смогла что-то там разглядеть на фоне закатывающегося и от этого парадоксально слепящего солнца, но через пару часов, уже в темноте, мы действительно подъехали к высокой, сложенной из песчаного цвета, блоков, городской стене.

– Это Стандан, пограничный город. – тихо сказала Тора. – Трепещешь?

– Трепещу. – так же тихо и совершенно честно ответил я.

И трепетать было от чего.

В ночной тьме пустыни Стандан выглядел настоящим чудом. Высокие белые граненые шпили каменных башен, словно бы подсвеченные мощными прожекторами снизу-вверх, сверкающие в лучах явно искусственного белого света полусферические крыши, выложенные бликующей плиткой – все, что было видно из-за крепостной стены, – выглядело как кусок картинки, как один из тех городов иного мира, что, по словам некоторых свидетелей, можно разглядеть в Северном Сиянии. Совершенно нереальным, невозможным, не могущим существовать в краю трескающейся от жары земли и высохших деревьев. Город жил даже ночью – из-за стены доносился хоть и тихий, но вполне отчетливый гул сотен голосов.

И даже стража на городских воротах не спала, да и сами ворота были открыты, будто бы на дворе никакая не ночь, а самый что ни на есть разгар дня. Впрочем, для стражей оба времени суток, судя по всему, являли собой знаменитую аксиому Эскобара – благодаря трем каким-то мощным источникам белого, явно искусственного, света, настолько ярким, что их даже рассмотреть толком невозможно было, на площадке перед воротами было идеально светло. Настолько идеально, что объекты, попавшие в этот свет, будто бы даже переставали отбрасывать тени.

Нет, стоп.

Тени и правда пропадали. Ни у одной из трех торговых телег, что досматривали перед нами, не было тени. Не было их у людей, сопровождающих груз и что-то мне подсказывало – даже если прямо тут разбить навес из простой ткани, растянутой на четырех палках, даже под ним не будет тени.

Чудеса, да и только. Судя по всему, для здешней стражи выражение «скрываться в тени» было не просто фигурой речи, а самой что ни на есть горькой правдой.

Сами стражи тоже были чудесатее некуда. Имея представление о Шалихаде только по рассказам Торы, я ожидал увидеть некий аналог японской культуры с их бумажными домами, оскаленными масками, небольшим ростом среднего представителя расы, и, конечно, узкими глазами.

Но нас встречало пол-десятка рослых крепких мужчин вполне привычной наружности, разве что глаза чуть глубже посажены, да брови погуще. У каждого была борода, у кого-то модная тонистарковка прямиком из ближайшего барбершопа, у кого-то наоборот – моток колючей проволоки по пояс, за которым даже возраст носителя определить было решительно невозможно. Одеты все были одинаково – в небольшой легкий пластинчатый доспех с коротким рукавом все из тех же тонких пластин, поверх которого – безрукавка из тонко выделанной кожи с каким-то тиснением. Ноги по середину бедер прикрывали пластинчатые поножи поверх изумрудно-зеленых, как ранняя весенняя листва, матерчатых штанов, заправленных в высокий, почти по колено, кожаные сапоги с тонкой платформой на пятке. Голова каждого стражника была замотана зеленым же платком на манер тюрбана, из которого торчал железный шишак легкого шлема, не скрывающего лица, а свободный конец тюрбана свисал с плеча, как длинный шарф – почти по колено. Не удивлюсь, если во время песчаных бурь стражники заматывают лицо, оставляя только узкие щелочки для глаз.

Вооружен каждый стражник был длинным изогнутым мечом в ножнах на поясе слева, и коротким луком в налуче, одновременно исполняющем функцию колчана, на бедре справа. Еще за спиной каждого стража висел небольшой, с полметра в диаметре, круглый щит.

Нет, это явно не самураи. Скорее уж сарацины какие-то.

Когда последняя телега скрылась за стенами города, стражи обратили внимание на нас. Один из них – тот, что с модной бородкой, подошел и обратился ко мне:

– Светлой ночи. Что привело вас в Шалихад?

Я беспомощно глянул на Тору, не зная, что ответить.

– Простите, мы не говорим на шали. – вмешалась Тора. – А мой спутник вообще плохо разговаривает, давняя травма.

Страж без вопросов повернулся к ней и повторил все те же вопросы, что задавал мне, только слегка перефразировав:

– Светлой ночи. Зачем… прибыли в Шалихад?

По ходу, женщины тут не сильно в почете, раз в разговоре с ней страж ведет себя явно грубее, чем когда обращался ко мне.

Впрочем, Тора не обратила на это внимания, и ответила как ни в чем ни бывало:

– Путешествуем. Мы странствующие артисты, зарабатываем тем, что даем представления в городах и пересказываем истории, услышанные где-то в других краях.

– Хорошо. – кивнул страж. – Напоминаю вам, что в городе двигаться на… лошадях можно только если это… э-э-э… повозка, либо если имеется особое… разрешение. Всем прочим полагается вести… лошадей… руками.

Шалихадец изъяснялся как-то косноязычно, постоянно делая паузы между словами, будто вытягивая их, сопротивляющихся, из собственного лексикона за хвосты. Словно он говорил на каком-то плохо знакомом языке, или, вернее сказать, на языке, который он условно знает, но вся практика ограничивается занятиями в школе, половину из которых он прогулял. Примерно так же я объяснялся с одним американским туристом, который отбился от группы и пытался выяснить, как ему пройти в его гостиницу. И это при том, что я учил английский тринадцать лет и думал, что я его знаю.

– Оружие… есть? – снова поинтересовался страж.

Тора с улыбкой развела руками и побряцала седельными сумками, показывая, что даже если бы и было, то деть его было бы некуда.

– В городе запрещено… оружие длиннее… локтя. – хмурясь, выдавил из себя страж. – Напоминаю.

– Спасибо. – включив очаровательную дурочку, прощебетала Тора. – Мы можем проезжать?

– Проезжайте. – кивнул страж, махнул куда-то себе за спину и отошел. Решетка, перекрывающая въезд в город, шустро поползла наверх, открывая путь. Мы тронули лошадей, и, когда отъехали достаточно далеко, чтобы нас точно не услышали, я обратился к Торе:

– В Шалихаде тоже женщин не держат за людей?

– Почему «не любят»? – не поняла Тора. – И что значит «тоже»?

– Ну… – я задумался, пытаясь подобрать слова так, чтобы она меня поняла правильно. – В моем мире есть похожие… Ну, как минимум с виду похожие страны – Иран там, Пакистан, еще какие-то… Так вот у них там в порядке вещей, что женщина вообще не считается человеком, она как бы приложением к мужчине идет. Не может работать, не может иметь собственного мнения, ни на что не претендует, и постоянно всем всё должна.

– Бред какой-то! – фыркнула Тора. – Нет, здесь не так! Просто здесь принято незнакомым мужчинам обращаться к другим мужчинам, а женщинам наоборот – к женщинам. Ну, то есть, если бы там была стражница-женщина, то она бы сразу обратилась ко мне, а не к тебе.

– Тогда почему он все же говорил с тобой?

– Потому что я ему сказала, что ты не говоришь, ты же слышал. – закатила глаза Тора. – Правила Шалихада не запрещают мужчине разговаривать с женщиной… Да и не правила это, а так, традиция скорее!

– Тогда почему он так странно с тобой разговаривал? Будто бы через силу.

– Ну так не родной же язык, надо думать. – пожала плечами Тора. – Он андрадский наверняка знает на уровне школьника, да и то только потому, что является стражем пограничного города, через который постоянно проходят караваны андрадских торговцев. Он наверняка знает еще с пол-десятка языков, но все – крайне плохо.

– Постой. – я нахмурился. – Так он говорил на андрадском?

– Ну, когда я ему сказала про андрадский, он перешел на андрадский. – Тора удивленно подняла на меня глаза. – А к тебе он по привычке обратился на шали… Ты что, не понял этого?

Глава 11
Чайхана

Ночью городам положено спать. Это справедливо как для городов моего родного мира, так и для городов Андрады, к которой я уже успел привыкнуть. Пусть мое знакомство с тамошними поселениями можно уверенно назвать «весьма поверхностным», но кое-что я запомнил и усвоил – города Андрады по ночам вымирают.

В отличие от них, Стандан ночью жил.

Даже если бы страж на входе не предупредил нас о том, что в городе нельзя передвигаться на лошадях, у нас все равно бы это не вышло – здесь просто было негде проехать на лошади! Людей на улицах было столько, будто здесь какой-то местный праздник празднуют! Мостовые, сложенные из больших, в четыре квадрата, песочного цвета, плит были запружены людьми, которые совершенно бессистемно куда-то шли, не соблюдая никакого видимого порядка и от того постоянно толкаясь и задевая друг друга. Это не вызывало никакой агрессии или недовольства – наоборот, столкнувшиеся весело смеялись, махали друг другу руками и расходились.

А еще они все разговаривали.

Все разом.

От этого на улице стоял гул, словно в токарном цеху. Сотни голосов переплетались в один общий шумовой фон, в котором чтобы тебя расслышал собеседник надо было, как минимум, наклониться к нему.

Так я и сделал.

– У них что, сегодня праздник какой-то⁈ – спросил я Тору прямо в ухо.

– Нет никакого праздника! – так же на ухо ответила мне она. – Тут так всегда!

Я чуть не подавился следующим логичным вопросом и недоверчиво уставился на Тору. Волшебница в ответ кисло пожала плечами и снова прижала губы к моему уху:

– Города Стандана живут, в основном, по ночам! Днем слишком жарко, поэтому все спят, а ночью – и происходит основная… как ты там говорил? Живуха?

– Движуха. – пробормотал я, косясь на протекающий мимо людской поток.

К счастью, возле ворот с внутренней стороны был предусмотрен небольшой закуток, видимо, как раз на такой случай, как у нас – когда ошалевшие от вида большого города деревенщины не могут заставить себя захлопнуть варежку и мешают пройти остальным.

Ну как «небольшой закуток». На самом деле тут влезла бы пара телег, но сейчас всю площадь неделимо занимали мы.

А если быть до конца честным – то я. Потому что Торе уже не терпелось стронуться с места и нырнуть наконец в этот людской водоворот – я видел это по ее глазам, когда она оборачивалась на меня. «Когда» – в смысле «каждую минуту».

Но я пока был объективно не готов. Ночная жизнь Стандана просто раздавила мое не готовое ни к чему подобному сознание. Будто бы попал в один гигантский ночной клуб, раскинувшийся на территории целого города. Оупен-эйр невиданного размаха, не на тысячи, а на десятки тысяч человек и сотни танцевальных арен с разными видами музыки на каждой из них.

Да, и музыка здесь была тоже. Заунывная, построенная на какой-то дудке-жалейке и гитарном переборе, разная, но одновременно – неуловимо похожая, она раздавалась из нескольких мест сразу, сплеталась, превращаясь в настоящую какофонию и дополняя общий шумовой фон города.

И запахи. Очень много разных запахов – пахучие специи, уставшие лошади, душистое сено, острая еда, ароматные благовония, приторные духи, и еще сотни других, абсолютно не знакомых мне запахов, которые, собравшись единым кулаком, безжалостно били в нос до полного его отключения.

Казалось, будто бы этот город строили, проектировали, заселяли и сейчас управляют им, преследуя только одну цель – полностью дезориентировать и сокрушить любого, кто впервые окажется внутри его стен. Сумасшедшая карусель раздражителей для всех органов чувств рядом, вызывающая моментальную сенсорную перегрузку – вот что такое Стандан.

– Ты в порядке? – обеспокоилась Тора. Кажется, мое лицо весьма красноречиво говорило о моем состоянии.

– Не совсем. – признался я. – Это все… Сбивает с толку. Какой-то огромный парк развлечений, а не город.

– О, то ли еще будет. – хихикнула Тора, – Сейчас я правильно сказала?

– Правильнее некуда. – через силу улыбнулся я. – Ладно, давай двигаться, а то…

«А то что», я не придумал. Вернее, не придумал, как это сказать Торе. Признаваться, что еще немного – и у меня просто закружится голова от всей этой карусели, мне не хотелось.

Какое-то подобие дорожного движения здесь все же было организовано, оказывается. Да, по нешироким улицам люди двигались как придется, но при приближении всадников, причем неважно, на коне или рядом с ним, все организованно расступались, давая дорогу. Будто прилежные водители при виде проблесковых маячков скорой. Таким образом мы довольно ходко двигались прямо посередине улицы, ведя лошадей в поводу и не испытывая никаких затруднений. Правда вот куда деться нам, если вдруг навстречу поедут те, кому можно двигаться на лошадях, я не придумал.

К счастью, таких не было. Не знаю уж куда делись те торговые телеги, что въезжали в город прямо перед нами, но явно не сюда. Тут вообще лошадей не было, кроме наших. Пару раз встречались привязанные к деревянным колодкам верблюды, один раз – что-то странное, похожее на льва, только с намного менее густой гривой и птичьими трехпалыми лапами.

– Это, блин, кто⁈ – охренел я.

– Мантикора. – спокойно ответила Тора. – Восточный родственник андрадского грифона.

– И что же в них родственного⁈

Тора в ответ посмотрела на меня таким взглядом, словно я только что заявил, что Земля плоская и не крутится, и Галилея сожгли совершенно правомерно.

Кроме вьючных животных пару раз попадали крошечные, буквально на двоих, кареты, в которых, судя по всему, предполагалось впрягать скучающих здесь же рядом людей в небогатой одежде. Рикши, в общем.

– Слушай! – обратился я к Торе. – А лошади в пустыне… Вообще как себя чувствуют?

Тора обеспокоенно посмотрела на меня и закусила губу:

– Хороший вопрос. Я как-то не задумывалась об этом.

– Надо будет задуматься. – пробормотал я, провожая взглядом очередного припаркованного верблюда, флегматично жующего свою верблюжью жвачку. – А то тут, я смотрю, негусто с ними. Неспроста это.

Мы двигались мимо бесчисленных увеселительных заведений самого разного толка – от кабаков до проститутошных, судя по почти голым, а, вернее, почти одетым, мадамам, танцующим прямо на улице возле дверей своих заведений. Прозрачные ткани, пытающиеся казаться элементами одежды, ни хрена не скрывали в силу своей околонулевой площади, уж скорее эту функцию выполняли килограммы украшений во всех возможных частях тела – на руках, на ногах, в пупке, в носу, в ушах, в волосах, в бровях, в сосках, – блестящие и переливающиеся в свете уже привычных круглых светильников, только на сей раз не холодного белого, а более теплого желтого, и к счастью, обычного, сопровождаемого тенями, света.

Мы двигались через этот шумный хаос достаточно долго для того, чтобы у меня начал дергаться глаз, но Тора даже не думала останавливаться – она все перла вперед, будто планировала пересечь весь город насквозь и выйти с другой его стороны. Ее мотивация была ясна – как и в первом городе Андрады, что я увидел и так до сих пор не поинтересовался его название, Тора искала гостиницу поменьше, подешевле и понеприметнее. При этом она умудрялась еще и о других важных вещах не забывать – так, в одном месте она совершенно неожиданно остановилась, и, без слов передав мне поводья своей лошади, ломанулась прямо поперек потока, оставив меня стоять посреди улицы. Вернувшись минут через десять, на мой немой вопрос она продемонстрировала горсть необычных монет – круглых, но с отверстиями разных форм в середине. Меняла деньги, стало быть.

Не меньше часа и не меньше двух моих обещаний самому себе поехать кукушкой прямо тут спустя поток людей наконец начал редеть. Если по пути сюда он постоянно пополнялся вливающимися с боковых улочек ручейками, то теперь наоборот – он стал туда утекать. Становилась тише музыка, тускнели запахи и уменьшалось количество украшений на танцовщицах, да и количество самих танцовщиц – тоже.

Примерно тут Тора наконец остановилась, рассматривая одну из деревянных вывесок, на которой изображался большой отпечаток раздвоенного копыта.

Гостиница «Верблюжье копыто» – было написано на вывеске.

Два раза было написано.

– Пойдем-ка посмотрим. – безапелляционно заявила Тора, передала мне поводья своей лошади и скрылась за простой, сколоченной из оструганных досок и перетянутой полосами металла, дверью.

Да, в аналогичной стране моего мира она бы так не поступила…

Я привязал лошадей и вошел следом за Торой в главный зал трактира.

Или как это правильно назвать в такой вот восточной стране? Чайхана?

Тонущий в таинственном полумраке зал разделял пополам ряд тонких колонн, в своих вершинах перетекающих в сводчатый потолок. В одной половине располагались невысокие расписные столики с разбросанными рядом прямо по дощатому полу вышитыми подушками вместе стульев. Занятых не было – судя по всему, сейчас в городе разгар «дня» и все, должно быть, на улицах. Вот к утру начнут собираться обратно.

В другой половине зала – занимая от силы треть оставшегося пространства, – невысокая стойка, за которой стояла молодая черноглазая девушка с золотым кольцом в крыле носа. Одета она была в хитро повязанный кусок ярко-красной ткани, расшитой золотыми птицами, а черные, как деготь, волосы были собраны в толстую косу, перекинутую через плечо. За спиной у нее была дверь, ведущая куда-то во внутренние помещения – наверняка на кухню, занимающая все оставшееся не изученным пространство.

Тора уже разговаривала с девушкой и они, судя по улыбкам, явно находили общий язык. Когда я подошел, Тора уже расплачивалась дырявыми монетками, получая взамен ключ с деревянной биркой на кольце из толстой проволоки.

– Снова одна комната? – усмехнулся я. – И одна кровать?

Тора обернулась и застыла, глядя мне в глаза:

– Ванари, а я и не подумала. Как-то само собой… По привычке… Сейчас поменяю!

Она обернулась, набирая в грудь воздуха, но за стойкой уже никого не было – девушка ушла на кухню наверняка распоряжаться насчет нашей же еды.

– Ну ничего. – поспешил я успокоить Тору. – Так даже привычнее будет. И дешевле.

– Ну раз ты не против. – покосилась на меня Тора. – Пойдем за вещами, скоро будем ужинать…

– Или, вернее, очень рано завтракать. – вздохнул я, разворачиваясь к двери.

Оказывается, Тора и насчет лошадей договорилась тоже – здесь был даже специально обученный уходу за ними человек. Нам оставалось только забрать с них седельные сумки с вещами и сдать животных на руки смотрителю.

Что с ними будем делать дальше, пока еще не придумали.

Когда мы вернулись в трактир, улыбчивая девушка снова была за стойкой, а на одном из столов нас уже ждала еда – небольшой чугунный казан, накрытый тяжелой крышкой, керамический чайник с двумя перевернутыми высокими чашками на железном подносе, две глубоких пустых тарелки, еще две – с какой-то прозрачной жидкостью, и две каких-то то ли плюшки, то ли маленьких лаваша.

И никаких приборов.

Я вздохнул:

– Так… А руки-то хоть помыть где?

– Прямо тут. – ответила Тора, плюхая свою стройную задницу на одну из подушек и пододвигая к себе мисочку с жидкостью. – Вот.

– А мыло? – не сдавался я, садясь рядом.

– Считай, что оно уже там. – усмехнулась Тора. – Это специальная… Жидкость. Называется «даба». Смывает любую грязь и убивает любые болезни.

– Спирт, что ли? – хохотнул я, и понюхал жидкость, ожидая, что мне сейчас деранет носоглотку.

Но спиртом не пахло.

– Нет же, по сути это вода. – объяснила Тора. – Просто немного магическая.

– Энчин?

– Не совсем. – терпеливо объясняла Тора. – Энчины делают людьми, а эта вода течет сама собой.

Я вытаращил глаза:

– Откуда⁈

– Да много откуда. – Тора взяла чайничек и налила в одну из чашек темного, почти черного, исходящего паром, чая, подвинула ко мне. – В Шалихаде много таких родников. Есть мнение, что они все текут из одного места, но растекаются так далеко, что захватывают собой почти всю страну.

– Нормально! – удивился я, беря чашку в руки. – Просто течет из-под земли! Да это же золотая жила! В моем мире придумывают десятки всяких средств, одно другого дороже, чтобы инфекции разные убивать, а тут… из-под земли течет!

– Ну, не совсем из-под земли. – Тора улыбнулась, и отпила из своей чашки. – Даба течет на глубине, так что до ее источников еще надо докопаться. Но большинство городов Шалихада стоят как раз на тех местах, где в свое время были обнаружены источники даба.

– Да все равно! – я взмахнул руками, едва не облившись при этом чаем. – У нас где только и что только не бурят, а тут такая… Панацея! Прямо самотеком! Счастливые люди!

– Расскажи им, что они счастливые, они бы тебе в лицо посмеялись. – улыбнулась Тора и отхлебнула снова. – Все-таки Шалихад – не самое приветливое место для жизни.

– Да наплевать! – никак не успокаивался я. – Если у них тут есть такая… Даба, то они на одной только торговле ею могут купить вообще все, что пожелают!

– Так они и делают. – кивнула Тора. – Даба это один из основных товаров Шалихада. У тебя сейчас чай остынет, пей.

– Я лучше поем сначала. – я потянулся к казану.

– Нет, погоди. – Тора перехватила мою руку на половине пути. – Сначала выпей чашку чая. Потом принимайся за еду. Этот чай помогает пищеварению, если выпить его на пустой живот.

– Тоже какой-то особенный? – усмехнулся я, поднося к губам чашку. – На дабе сваренный, да?

– Даба. – поправила меня Тора. – Язык другой, не совсем подчиняется андрадским правилам, и это слово не меняется. И нет, чай не на даба. Если бы он был на даба приготовлен, ты бы после еды, запитой им, с вонючего ящика целый день бы не слез.

«Вонючий ящик» это, надо думать, туалет. А не слез бы я, надо думать, потому, что даба убивает не только всякую заразу, но вообще все бактерии без разбора, в том числе те, что живут внутри организма.

Все равно потрясающая штука. Как спирт, но, сука, не спирт. Да еще и природный.

Я отхлебнул из чашки, глядя на Тору. Чай оказался горячим, очень крепким и с совершенно умопомрачительным вкусом. Казалось, я отхлебнул из котла, в котором несколько дней подряд варится сандаловое полено, приправленное бергамотом, корицей, мандариновыми шкурками и черт пойми чем еще. Будто бы взял в супермаркете одну из тех упаковок чаев, которые обещают тебе двадцать пять вкусов в одном пакетике, а в итоге оказывается, что имелся в виду только аромат.

А здесь был именно вкус. Многогранный и меняющийся от любого внешнего фактора. Покатал глоток рту, спустил на корень языка – почувствовал что-то одно. Согнал к щекам – что-то другое. На кончике языка – что-то третье. А когда от всех действий чай подостыл – раскрылось и что-то четвертое. И даже не всегда было понятно, что именно за оттенок вкуса сейчас чувствуешь, но это не мешало наслаждаться ими. Даже глотать не хотелось это произведение чайного искусства, но – пришлось.