Текст книги "Чувства в клетке (СИ)"
Автор книги: Екатерина Янова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Глава 9
Пещера, на мой взгляд, оказалась прекрасным местом для разговора по душам. А чтобы разговор точно состоялся, пришлось обездвижить эту кошку с помощью ремня от джинсов. Сейчас она была тиха и неподвижна. В пещере царил полумрак. Свет проникал откуда-то сверху, но был приглушен. По одной из каменных стен стекала тонким ручейком вода, которая внизу собиралась в небольшое озерцо кристально чистой воды. Я умылся, смыл кровь и грязь. Да. Неплохо меня потрепала эта кошка. Последний раз я отхватывал таких люлей лет пять назад, когда еще сам участвовал в операциях по перехвату живого товара. Когда только создавал свою тайную организацию и еще не имел достаточной поддержки. Сейчас это делают специально обученные люди, а я занимаюсь только контролем. Обмываю разбитый локоть, стараюсь не смотреть в сторону Марго. Не могу. Каждый раз, как задеваю ее взглядом, сердце сжимается от боли. Она слишком похожа на Марину. Как я сразу это не понял? Белый парик, голубые линзы и яркий макияж, конечно, сбили меня с толку. Сейчас же, без косметики, с натуральным цветом волос, в этом неярком свете, она была точной повзрослевшей копией той, которую я потерял. Но ведь это невозможно!
Умываюсь ледяной водой, но не помогает. Не удерживаюсь. Смотрю на нее опять. Тонкая струйка крови стекает по ее виску. Губа тоже поранена. Значит, парочка моих ударов все же достигли цели. Да и удар по голове не прошел даром. Как-то дерьмово внутри. Никогда на женщин не поднимал руку, а тут такое. Беру с земли снятую ранее футболку, мочу край в воде, сажусь рядом с Маргаритой. Прижимаю мокрую ткань к ее лицу, вытирая кровь и грязь. Рассматриваю внимательно, но ничего не понимаю. Внутри разгорается пожар. Ее слегка приоткрытые губы манят. Нет сил терпеть! Наклоняюсь, вдыхаю ее аромат. Провожу языком по влажным губам, а потом нежно целую. Почему так горько и так сладко? Как такое может быть? Да. Внешность могли подделать, но не запах! Я помню ее запах и вкус. Он особенный, он сводил меня с ума и дурманил разум. Запах свежести, леса, ее особенный женский аромат. Как смогли повторить его? Отрываюсь от таких сладких губ, и понимаю, что на меня смотрят ее глаза. Я снова тону в этих зеленых омутах.
Сам не понимаю, как спрашиваю:
– Как тебя зовут, Колдунья? – а в ответ слышу.
– Ты что-то перепутал, колдунья в ту ночь утонула, вместе с русалками, – дыхание замирает, она не могла это сказать! Не могла! У меня бред?
– Повтори, – прошу хрипло, не узнавая своего голоса.
– Ты глухой?
– Ты не могла сказать именно это, – снова шепчу пораженно.
– Колдунья в ту ночь утонула, вместе с русалками. Точнее не так. Колдунью выловили, и продали на потеху другим козлам, которые похуже леших будут, – отвечает она резко и начинает вырываться. А я не могу вздохнуть. В голове пазл никак не складывается. Хочется спросить что-то главное, но мысли не желают собираться в слова. И только когда она выворачивается и пытается лягнуть меня ногой, я прихожу в себя. Хватаю ее крепче и придавливаю к земле.
– Говори, кто ты?! И кто тебя послал?! – кричу ей в лицо.
– Я сама себя послала.
– Кто ты? – спрашиваю с отчаянием в голосе, потому что уже почти знаю ответ. Сердце уже узнало ее, только разум еще протестует.
Она начинает смеяться. Громко так, и жутко. А потом замолкает и, глядя пронзительно, говорит:
– Я твоя смерть! Думал, не доберусь? Думал, не отомщу?
– Почему ты на нее так похожа? – шепчу я.
– Похожа? Да. На нее я просто похожа. Между той наивной Мариной, которая верила в твой треп, и мной настоящей общего осталось мало, – говорит она со злой улыбкой, которая меня добивает. Я окончательно убеждаюсь, что это она. Не копия, не подставное лицо, ОНА – Мариша!
– Этого не может быть, – шепчу пораженно, не осознавая вообще, на каком я свете. Только ее глаза и эта улыбка, я в них снова теряю себя, как тогда. А Марина усмехается горько:
– В жизни всякое бывает. Вижу, ты меня совсем со счетов списал. Но я вернулась оттуда, откуда не возвращаются!
Я уже ничего не понимаю. Я сжимаю руки на ее плечах сильнее и как безумный ору, заглядывая в ее глаза, ищу там ответ:
– Как?! Как?! Я похоронил тебя! Я на твоих похоронах был! Я видел, как гроб с твоим телом опустили в могилу! Я на этой могиле потом столько ночей провел! Да я там месяц назад был! – на последней фразе голос мой ломается, и заканчиваю я совсем тихо, – Как? Скажи мне?
– Хорошо играешь. Я почти поверила. Еще скажи, что любил меня когда-то.
– Играю? Зачем мне играть? – ничего не понимаю. О чем она говорит?
– Вот и я не понимаю, зачем, – говорит она, а потом все резко меняется. Она выворачивает руку, которую непонятно как смогла освободить, обхватывает меня ногами, бьет лбом прямо в нос, и вот я уже лежу на спине, она сидит сверху, а к моему горлу прижимается нож. Точно такой же, как тот, что я нашел в своем номере.
– Можешь не притворяться. Это тебя не спасет, – ее глаза полыхают яростью.
– Ты хочешь убить меня?
– Да!
– Почему не сделала этого сегодня ночью?
– Не успела.
Она смотрит на меня с гневом, такая чужая и такая родная. А я насмотреться не могу. Столько лет она приходила ко мне лишь во сне. А сейчас здесь. Со мной. Улыбаюсь как дурак, хочу прикоснуться к ней, пытаюсь дотянуться, но она не дает. Прижимает нож к моему горлу сильнее.
– Хочешь мою жизнь – бери! – произношу, глядя прямо в глаза. – Она итак твоя! – говорю с улыбкой и расслабляюсь. Опускаю руки, закрываю глаза. И почему-то становится так хорошо! Пусть убивает! Пусть забирает мою жизнь, которая итак принадлежит ей. Пусть забирает вместе с чувством проклятой вины, которая преследует меня всю жизнь. Почти хочу этого. Много лет уже хочу. Не забрала тогда меня темная река, оставила для чего-то. Наверное, для того, чтобы моя девочка сама пришла за мной оттуда. Дурацкие мысли. Больные. Секунды тикают, но ничего не происходит. Не чувствую боли, наоборот. Понимаю, что давление лезвия на шею уменьшается, а потом слышу звон металла о камни. Вес ее на мне исчезает, я открываю глаза и встречаюсь с повлажневшим зеленым взглядом.
– Мариша, – сажусь, смотрю на нее внимательно, понимаю, что-то поменялось. Сейчас взгляд у нее другой, нежный, родной. Вот она, моя Мариша. Это невероятно, но я вижу ее и чувствую. Снова тяну к ней дрожащую руку.
– Ты живая, – касаюсь ее щеки. Это не мираж. Это она. Я по-прежнему не понимаю, как такое возможно, но удержаться не могу. Я в ее плену, в плену глаз, в плену запаха, ее чар. Даже если это сон, я не хочу просыпаться. Поднимаю вторую руку, легко касаюсь волос. Мне кажется, если надавлю сильнее, она исчезнет.
– Не уходи, Мариша, – шепчу как безумный, – не бросай меня снова.
Взгляд ее резко меняется, снова становится холодным, губы зло сжимаются.
– Я не бросала тебя никогда! Я не такая лживая тварь, каким оказался ты! – она отталкивает меня и бросается бежать. А я сижу и смотрю оторопело вслед. Не могу ни подняться, ни пошевелиться.
Нет. Это не призрак и не сон. А значит, это действительно она. Вдруг, меня накрывает волна понимания, как такое возможно. Объяснить это на самом деле просто – меня обманули много лет назад. И, кажется, я догадываюсь, кто это мог быть.
Моя картинка мира с треском ломается. Тот чудовищный пазл, который сложился много лет назад, рассыпается и складывается в новый, еще более уродливый. Его острые грани с новой болью и осознанием впиваются в душу. Я начинаю на себе ощущать всю чудовищность обмана, который затеян понятно кем – моим проклятым дядюшкой.
Как в бреду выбираюсь из пещеры, оглядываюсь. Упорно не понимаю, где я. Когда бежал сюда, дорогу не запоминал. Где-то вдалеке слышу рев мотора мотоцикла. Значит, выбралась уже моя девочка. Бежит от меня, прячется. А я опять ее догоняю.
Пока ищу дорогу, перебираю мысли, от которых рвет голову. Я видел тело, но его невозможно было опознать. Оно было обезображено настолько, что смотреть жутко. Марину опознали по платью и крестику на шее. В тот момент я легко в это поверил. Страшный пазл сложился. Но тогда я не знал Барона. Даже представить не мог, на что он способен. А сейчас могу. Сейчас я легко могу представить, что вместо Марины он мог подсунуть другое тело. Почему эта мысль не пришла мне в голову раньше? Он ведь отстал от меня далеко не сразу. Долго еще уговаривал жениться. Все не мог понять, что я нашел в простой русской девке. Ну, случилось так, что поделать. Она сама выбрала свою судьбу. Не понимал он, что с ее жизнью ушла и моя. Душа так точно. Осталась оболочка, которая ходила по земле, что-то делала, а душа мертвая была. И невеста долго рядом терлась. Как могла, предлагала себя, в любви клялась. Понимаю сейчас, что дядька мог таким образом от Марины избавиться, в надежде, что все пойдет по его плану. Если это так, то где была Мариша все эти годы? Начинает трясти внутри от гадкого чувства, зная Барона, мне страшно за нее. Страшно думать, страшно анализировать. Страшно эту правду узнавать не меньше, чем хоронить ее. Но я должен. Должен узнать все. Без этого жить дальше не получится.
Поднимаюсь на гору, дохожу до дороги. Байк мой одиноко стоит под деревом, где я его и оставил. Хочу завести, но понимаю, что это дохлый номер, потому что шланг перерезан, и топливо из него все вытекло. Засранка. Не хочет, чтобы догнал ее. Обижена. Меня винит во всем. Хотя в чем именно, до конца не понятно. Надо найти ее срочно, чтобы разобраться.
Дорога назад заняла пару часов. Пришлось пешком топать до оживленной дороги, а потом ловить попутку. Телефон мой сдох, искупавшись в воде. Вот тебе и дорогущая водонепроницаемая модель. Денег с собой у меня тоже не было почти. Так, какая-то мелочь в кармане. Подвозить меня никто не торопился. Остановился только дедок на стареньком грузовике. Повезло ему крупно. За помощь я его щедро отблагодарил потом.
Вернувшись в отель, первым делом потребовал на ресепшене ключ от ее номера. Вид у меня был дикий и потрепанный. Поэтому можно понять, почему пораженный администратор сначала не узнал меня. Даже грозил охрану вызвать. Когда дошло, кто перед ним, побледнел и дрожащей рукой протянул карточку-ключ. Я бегом двинулся в ее номер. Внутри трясло, хоть я и понимал, вероятности застать ее очень мало. По дороге в ее корпус меня догнал перепуганный Алекс. Он почти как мамочка кудахтал, причитал, как я мог поступить так необдуманно, как мог так рисковать. Увидев мой потрепанный вид, начал звонить доктору. Пришлось послать его подальше. Сейчас мне точно было не до доктора, и не до его переживаний.
Ворвавшись в номер, сразу стало понятно, что здесь ее нет. Более того, похоже, что здесь ее и не было. Все вещи на месте. Я оглядывался, как безумный, замечая какие-то простые детали, от которых щемило внутри. Расческа, лежащая около зеркала, духи, брошенный небрежно шелковый халат. А еще в шкафу то самое платье со змеей. Оно, как насмешка, и блики зловеще играют на золотой змее.
– Искать! Землю рыть! – приказал я Алексу.
– Понял, – отчеканил он, – найдем! От нас не скроется!
Он уже почти вышел, когда я крикнул вслед:
– Стой!
– Что?
– Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Понял?
– Но ведь она чуть не убила тебя! – в недоумении спрашивает он.
– Я дважды повторять не собираюсь! Передай, кто хоть пальцем тронет, лично сам вместе с руками оторву. Понял?!
– Хорошо, – соглашается он, – ясно. Она нужна тебе живая и здоровая. Так?
– Нет. Не так. Она мне просто нужна. Любая. Но желательно, живая и здоровая.
Алекс пожимает плечами, показывая этим, что ничего не понял толком, но больше ничего не спрашивает, выходит из номера. А я остаюсь здесь, где еще недавно была она. Я чувствую ее ауру. Иду в спальню, опускаюсь на кровать, зарываюсь лицом в подушку, вдыхая ее запах. Меня трясет от всего этого. Как же так? Неужели все эти годы она была жива, ходила где-то по земле, дышала, а я не знал. Почему я поверил тогда дядьке? Сразу понятно, но потом. Почему не почувствовал обман? И где она была все это время? Зная дядьку, самым страшным и логичным было предположить, что ее продали, как и многих других девчонок, которых заманивали разными способами или банально похищали. Но ее не было в архиве Барона. Конечно, можно предположить, что он не сохранил о ней данные, чтобы я не узнал, но доступ к этому архиву я не имел даже, когда он допустил меня в свои дела. Его я нашел в тайном сейфе уже после смерти Барона. Именно по этому архиву мы и работали. Многих нашли и вернули домой, кого-то уже не успели. Были и такие, кто не захотел возвращаться. Некоторым повезло, они попали в хорошие руки, заимели детей и жили вполне счастливо. Но Марины среди этого списка не было. Что тогда? Где она была? И ее способности. Она точно теперь профессиональный боец.
Поднимаю голову и смотрю в зеркало на свою побитую рожу. Усмехаюсь своему отражению. Не зря я полюбил ее тогда. Эта женщина вот уже который раз переворачивает мою жизнь вверх дном, разделяет ее на «До» и «После». Я должен найти ее не смотря ни что! Раз уж она вернулась с того света, то от меня теперь не скроется! Я безумно хочу просто сжать ее в руках до хруста. Просто ощутить ее тепло, чтобы ушли те воспоминания о чужом холодном теле, чтобы до конца осознать, что у меня все-таки не поехала крыша. Она Жива! Моя девочка, моя Мариша! И сейчас я готов отдать все, чтобы ее найти!
Глава 10
Как добиралась до отеля, слабо помню. Я вообще уже не понимала, что происходит вокруг. Привела в порядок мысли, называется! А ведь именно для этого я поехала в горы. Думала, это поможет проветрить мозги. Нашел меня все-таки. И узнал! Я поняла это по его глазам сразу! Только больше понять ничего не выходило. Как будто мою уродливую реальность кто-то вновь пытается вывернуть наизнанку и сделать ее еще более уродливой, неправильной. А я привыкла к тому жуткому порядку вещей, в котором варилась эти годы. Все стояло по своим местам, каждому чувству определено свое место. А сейчас происходящее никак не вписывается в ту картину мира, которая была для меня определена все эти годы. Не может все происходить так. Нет этому объяснения, но так происходит!
Обдумать что-то времени не было. Понять тоже. Хотя я для себя определила важную вещь, от которой сама в шоке. Я не могу его убить. И даже черная ненависть к этому мужчине не может толкнуть меня на этот последний шаг. Уже дважды я могла отомстить за все, но какая-то невидимая сила не дала мне этого сделать. Он снова вел себя слишком странно, впрочем, как всегда. Не вписывался в привычные рамки, ломал все шаблоны. Я мечтала, что он будет ползать в моих ногах и умолять о пощаде. Так, как ползали многие мои обидчики, с которыми я расправилась безжалостно при первой возможности. Но он не просил его пощадить. Он говорил вещи, которые не могли быть правдой, и смотрел на меня так тепло, нежно, что дыхание покидало меня. Я каждую секунду будто проваливалась в наше с ним прошлое, когда любила его и считала самым лучшим. Я с трудом вытаскивала себя на поверхность, заставляла выныривать из этих воспоминаний, заставляла вспомнить все, что должна ему предъявить, но он одним взглядом, полным какого-то неверия и пораженного узнавания, отправлял меня снова в пучину запретных чувств. Я понимала, что он играл. Видимо, он оказался еще более талантливым актером, чем я могла представить. По-другому это трудно объяснить.
Когда мы сцепились на горе, я с большим удовольствием била его холеную рожу, прошлась ботинками по ребрам и не только. Он тоже отвечал яростно, надо было дожать его тогда. Но нет. Он перехитрил меня. Сволочь!
А потом, когда снова держала лезвие у его шеи, я не знаю, что творилось со мной. Амин говорил странные вещи, я не верила в бред, будто он считал меня мертвой, но когда он просто расслабился в моих руках, не сопротивляясь, улыбался под лезвием, упирающимся в его горло… Это оборвало что-то во мне, заставило сомневаться. На секунду показалось, это я чего-то не знаю и не понимаю, что передо мной тот мой Амин из далекого прошлого. Нежный и горячо любимый. Хорошо, что наваждение быстро спало, и мне хватило ума умотать оттуда.
Сейчас я сидела на полу в номере отеля. Да. Все того же отеля. Я ведь выкупила сразу два соседних номера. Этот был куплен на одну шестидесятилетнюю почтенную госпожу. Здесь хранились мои вещи, которые я не хотела светить в своем основном номере, а перебраться сюда через балкон было проще простого.
Сейчас я сидела на полу прямо у двери и пыталась успокоиться. Выходило плохо. Меня трясло, как в лихорадке, и, как снова собрать себя по частям, я плохо понимала. Долго сидела так, перебирая в голове мысли и образы. Много раз прокрутила каждое его слово, каждый взгляд, каждый вздох. Но найти ответы на свои вопросы не получалось.
Из этого ступора меня вывели громкие голоса и шаги по коридору. Я узнала голос Амина. Добрался, значит. Умаялся, наверное, пешком топать! Теперь прилетел меня искать. Ну-ну. Этого я и жду. В своем номере я предусмотрительно оставила парочку жучков. Теперь могу прекрасно слышать, что там происходит.
Вставила наушник. Собственно, ничего интересного. Отдал распоряжение своему цепному псу искать меня. Все, как и ожидалось. Только в конце разговора Амин снова умудряется сбить меня с толку своим резким окриком:
– Чтобы ни один волос с ее головы не упал! Понял? – отдает он распоряжение.
– Но ведь она чуть не убила тебя! – пытается спорить его прихвостень.
– Я дважды повторять не собираюсь! Передай, кто хоть пальцем тронет, лично сам вместе с руками оторву. Понял?! – говорит он жестко.
– Хорошо, ясно. Она нужна тебе живая и здоровая. Так? – уточняет этот Алекс.
– Нет. Не так. Она мне просто нужна. Любая. Но желательно, живая и здоровая! – сердце после этих слов ухает вниз и начинает колотиться с неистовой силой.
В голове эхом: "Она мне просто нужна. Любая"
Боже! Что это? Зачем я ему? Хотя, понимаю зачем. Поиграться снова и отомстить по-своему. Я ведь сегодня уделала его. Не смог простить? Заело? Скорее всего.
В номере становится тихо. Я с трудом встаю с пола. Иду в ванную, наконец, нахожу в себе силы, чтобы переодеться и принять душ. Бошка гудит. Сволочь! Двинул меня по голове сзади, как последняя гнида. Не смог справиться в прямом бою. И остальное, видимо, тоже умелая маскировка. Переодеваюсь в чистый спортивный костюм. В номере за стеной тихо. Видимо, там уже никого нет. Решаю наведаться туда, чтобы забрать кое-какие нужные вещи. Пробираюсь через балкон. Сделать это совсем не сложно. Здесь огромные террасы, примыкающие к каждому номеру, на них можно завтракать, или отдыхать в тени обставленных зеленью беседок. Соседние балконы разделены только решеткой, плотно увитой тем самым плющом. Можно даже легко рассмотреть сквозь густую зелень все, что происходит рядом. Соответственно, перескочить на соседний балкон тоже проще простого. Что я и делаю. Хочу уже открыть окно, но замираю, потому что через стекло вижу, что номер совсем не пуст, как я ожидала. Прямо на моей кровати лежит Амин. Лицом он зарылся в мою подушку. Думала, что он спит, но нет. В какой-то момент он поднимается. Странно себя ведет. Все в той же грязной, рваной одежде. Встает с кровати, поднимает с кресла забытую мною футболку. Боже, что он делает? Нюхает ее? Зачем? Дальше – хуже. В шкафу он находит мое платье со змеей. Кладет его рядом на кровать на соседнюю подушку, сам устраивается рядом. Он странно смотрит на него, пальцами поглаживая змею. Его губы шевелятся, как будто он разговаривает с ним. Может у него реально крыша съехала? Тогда легко объяснить все странности. И все равно я чего-то не понимаю. Внутри тянет и рвет. Зачем он так? Что делает здесь? Почему не вернулся в свой номер? Снова трясёт. Закрываю глаза, потом открываю. Не могу оторвать взгляд от его пальцев. Как он водит ими нежно по черной ткани и золотой чешуе змеи. Невольно вспоминаю его прикосновения к моей спине, к горячей коже. Я как будто чувствую их. Побороть эти желания не получается. А он видимо решает меня добить. Встает с кровати, начинает раздеваться. Скидывает рубашку и брюки. И отправляется в ванную. Надо уходить, но я не могу. Сижу тут и жду, когда он выйдет. Хочу увидеть его еще. Это мой наркотик. Хочется соврать себе, сказать, что ненавижу, только это второстепенно. Сейчас хочу просто его видеть. Быть ближе. Ненавижу себя за это, но безумно хочу. Через минут десять мои желания с лихвой оправдываются. Амин выходит из ванной в одном полотенце. Во рту пересыхает, потому что сейчас он совсем близко от окна. Я могу рассмотреть его тело. Вспомнить его, хоть и отмечаю немало изменений. Он, и правда, возмужал, подкачался. В молодости был широкоплечим, но худощавым. Сейчас на руках и ногах появились явные мускулы, которые можно заработать только в спортзале, а на животе заметный пресс. Нет, не кубики, над которыми сами мужики трясутся часами, а настоящий сильный пресс, грудь, покрытая темными волосками. Раньше растительности на нем было меньше, точнее, ее почти не было. Что сказать, признавать не хочется, но он похорошел. Вид портят только синяки и ссадины, которых я щедро отсыпала ему там, на горе. Только, совесть меня не мучает. Мало ему.
Тем временем он идет к двери, из другой комнаты заносит сумку, видимо, ему принесли вещи. Зачем? Почему он не отправился в свой номер? Размышлять дальше не получается, потому что он достает что-то из сумки и… сбрасывает полотенце. Я тяжело сглатываю, смотря на это обнаженное тело. В голове простреливает безумная мысль – хочу облизать его. Просто хочу! В венах бурлит. А он как будто чувствует мой взгляд. Не знаю почему, но не торопится одеваться, наоборот, он ложится на кровать, рядом с моим платьем, нежно поглаживает змею, снова нюхает его. Зрачки мои расширяются, потому что я отчетливо вижу, как его плоть восстает на моих глазах. Боже! У него что? Встал на мое платье?! Эта мысль застревает в мозгу последней, потому что дальше я не могу думать и не могу оторваться. Я вижу, как он обхватывает рукой член и слегка проводит рукой от головки до самого основания. Запрокидывает голову, похоже, тихо стонет. Сжимает платье мое в руках, зарывается лицом в черных складках, его движения рукой ускоряются. Со мной тоже происходит пожар. Сжимаю ноги сильнее. Безумно хочется пробраться рукой в трусики, а лучше, чтобы это сделал он. Представила его член внутри, и захлестнуло жаркой волной. Сжала ноги сильнее, волна неудовлетворенного желания прокатилась по телу. Я прекрасно понимаю, что сейчас он думает обо мне. Представляет, как ласкает меня, а не платье. И я как будто чувствую его прикосновения. Не проходит и двух минут, как он вздрагивает всем телом, прижимает полотенце к возбужденному члену, кончая на махровую ткань. Вытирается, отбрасывает его и обессилено падает на кровать. Гад! Сволочь! А что теперь делать мне? Когда я тоже вся дымлюсь!
Пока я перебираю эти мысли, он садится на кровати. Странно. Вид у него не особенно счастливый. Сидит с напряженной спиной, глядя в пустоту. Потом роняет голову на руки, как-то беспомощно закрывая лицо ладонями. Морщится каким-то своим, похоже, совсем не веселым мыслям. Интересно, отчего такое грустное лицо? Грустит, что удалось трахнуть только мое платье? А может, он вспоминает…меня? Нет. Не может быть! Если и вспоминает, то наверняка с желанием раздавить и отправить обратно туда, откуда я выбралась с таким трудом. Все! Надо уходить отсюда. Возвращаюсь в свой номер, только как успокоиться – непонятно! Вопросов теперь стало еще больше, а ответа ни одного.
