Текст книги "Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)"

Автор книги: Екатерина Вторая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 107 страниц)

995. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 31 августа из Дубоссар я получила. Они меня извещают, что все в движении и что ты сам до Прута объезжал все места и нашел землю разоренной более своими, нежели турками. Г[рафа] Рум[янцева] всячески стараюсь вывести из Молдавии, и естьли инако нельзя, то напишу к нему письмо, чтоб непременно выехал, а команду за верно ему не поручу. Молю Бога, да поможет тебе во всяком благом предприятьи.

Гр[афом] В[алентином] Пл[атоновичем] М[усиным]-Пушкиным я весьма недовольна по причине нерешительности его и слабости: он никаким авантажем не умеет воспользоваться, en un mot c'est une bЙte;[396]396
  одним словом, дурак (фр.).


[Закрыть] между гене[ралами] его завелись кабалы такие по слабости его, кои общему делу вредны. Одним словом, ему и всему его генералитету смена неминуемо предлежит. На будущий год либо Меллера, либо Долгорукова пришли сюда, а прочих перетасовать нужно, о чем заранее подумать нужно.

Дите наше – Валериана Алек[сандровича] – я выпустила в армию подполковником, и он жадно желает ехать к тебе в Армию, куда вскоре и отправится. И я ему отдам особое к тебе рекомендательное письмо.

Je suis persuadee que Vous dires tout comme moi que c'est un enfant interessant et qui meurt d'envie de bien faire.[397]397
  Я уверена, что ты, подобно мне, скажешь, что это занимательное дитя, умирающее от желания все хорошо сделать (фр.).


[Закрыть]

Пожалуй, люби его: оба брата сердца предоброго и наполнены благодарностию и любезными качествами.

Прости, мой друг. Я здорова и тебе то же желаю и милость Божию.

Сен[тября] 17 ч., 1789 г.

996. Г. А. Потемкин – Екатерине II

22-го с[ентября 1789]. Каушаны

Матушка Всемилостивейшая Государыня! Поздравляю Вас, кормилица, с торжеством коронации, со днем, в который был столь доволен.

Флоту нашему штурм сильный препятствовал выйтить, и он едва мелкие суда спас от повреждения; однако же не без починки. Иначе вся бы флотилия турецкая была у нас в руках. Может Бог подаст еще лутчее. Еду теперь к Хаджи-бею чрез Паланку, которую послал занять. Все войски, кроме тех, что за Прутом, собираю к Бендерам¹, а потом, что Бог даст. Делаю на 12 тысяч теплую обувь и всю зиму буду действовать. Но о сем, матушка, прошу, чтобы никто не знал.

Скажу Вам с Ломоносовым, как он Петру Великому придал², что «Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивых!» Не все, матушка, рукой, но и умом усыпить Прусского К[ороля] нужно, ибо естли он будет видеть наше худое к нему разположение вперед, то непрестанет нам вредить теперь, и так мы никогда с турками не кончим. Дать же ему надежду – он не помешает помириться, и тогда Вы все с ним зделаете, что хотите; на сие и союзника согласить можно; поляков нужно будет тогда усмирить, но теперь и подумать нельзя. Будьте уверены, что я все зделаю здесь что можно.

По смерть вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

P. S. Скоро пришлю подробную реляцию о суворовском деле; ей, матушка, он заслуживает Вашу милость и дело важное³. Я думаю, что бы ему, но не придумаю: Петр Великий графами за ничто жаловал. Коли бы его с придатком Рымникский? Баталия была на сей реке.

P. S. Это правда, матушка, что в Финляндии на будущий год начинать da capo[398]398
  сначала (ит.).


[Закрыть] да и не будет толку. Зимою же нужно вскоре все укомплектовать и привести в порядок; учить стрелять следует больше всего.

Коли бы Мусина – в Москву, Салтыкова на его место: на Кавказе политиковать нужно там с народами, на сие его не станет: азиятцы хитры, а под Петербургом военные дела он поведет лутче. Русанова прочь, Кнорринга сюда⁴; кавказскую и кубанскую попрежнему ко мне, а я туда пошлю Репнина или Суворова⁵; ежели наступательно пойдем, то и будет хорошо.

Князь Потемкин Таврический

Благодарен много за шубки, кстате теперь.

997. Г. А. Потемкин – Екатерине II

[22 сентября 1789]

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Меры не моих заслуг – знаки по милости твоей. Кстати, изображен я сердитым, ибо сержусь, что не в силах заслужить бездны твоих милостей¹. Жизнь моя твоя, и способности, естли есть, – тебе на службу. Я с сими чувствованиями и живу, и умру.

Твой вернейший и благодарнейший питомец и подданный

Князь Потемкин Таврический

Les larmes de reconnaissance et d'attendrissement coulent en abondance; Vous connaisses mon coeur, ainsi je suis persuade que Vous croyes en mes paroles.[399]399
  Слезы признательности и умиления излиты в изобилии. Вы знаете мое сердце, следовательно, я убежден, что вы полагаетесь на мои слова (фр.).


[Закрыть]

998. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Вручитель сего подполковник Валериан Ал[ександрович] Зубов, желая служить в армии, просил быть отправлен к тебе. В молодых его летах я должна ему отдать справедливость, что, сколько я приметить могла, он в самых добрых расположениях и полон усердием выполнить все ему порученное. От отнюдь не желал здесь жить празден и спешит теперь к тебе застать осенние военные действия. Я совершенно уверена, что ты сего молодого человека будешь жаловать, il me parait a moi que c'est vraiment un enfant interessant.[400]400
  мне кажется, это на самом деле интересное дитя (фр.).


[Закрыть] Брат же его чрезвычайно любит и всю свою надежду на тебя кладет, что его не оставишь, в чем, надеюсь, и не обманется. Третьягоднишний курьер твой привез нам добрую весть, за что тебя весьма благодарю, что бригадир Орлов разбил авангард Гассан-паши и что Князь Репнин идет к Измаилу.

Помоги тебе Бог во всех твоих предприятиях и да даст тебе здоровья и сил душевных и телесных. Я совершенно здорова и своим нынешним состоянием довольна и ничем не могу жаловаться, окроме глупым, унылым и слабым поведением Графа Пушкина и его интригантного Генералитета, который перетасовать надобно, как я к тебе уже писала. А ему, Пушкину, впредь не командовать, понеже не умеет. Но полно о сей скучной материи говорить, я хочу, чтоб ты был в веселом расположении, а не смотрел сентябрем: вить ты не любишь, как я нахмурюсь, также и я не люблю, когда морщишься. С будущими твоими имянинами тебя поздравляю и посылаю к тебе с Валерьяном, чего он тебе вручит по прочтении сего письма². Прощай, мой друг, Бога прошу да поможет тебе.

Сент[ября] 22 ч., 1789 г.

999. Екатерина II – Г.А. Потемкину

[26 сентября 1789]

Друг мой любезный Князь Григорий Александрович. Письмы твои от 10 сен[тября] из Кишинева и от 16 из Каушан я получила одни за другими. Последние меня много обрадовали, понеже, я, к удивлению моему, увидела, что тут не одна, но множество побед¹. Естьли б ты был здесь, то бы я, взяв тебя за ушки, поцаловала, а теперь заочно премного тебя благодарю. И я, и вся публика чрезвычайно обрадована. Сегодня у нас был молебен и пушечная пальба – 101 выстрел. Подарок один послан к Кобургу, а шпаги для него и для Суворова делаются².

Подробности жду нетерпеливо. Только ты, право, умница: спасибо, мой Фельдмаршал, что дела ведешь умно и с успехом.

С пруссаком употребляется что возможно, но с врагами вообще ничего нет исцелительнее, как их бить. Напиши ко мне именно, кто битый визирь, ибо, по нашим вестям, Юсуф-паша сменен, и на его место кто зделан – тот умер³. Помоги тебе Бог достать Бендеры даром.

Прощай, мой друг, будь здоров. Курьера твоего я пожаловала полковником⁴. Adieu, mon Ami, je Vous aime de tout mon coeur et je Vous trouve tout a fait charmant de m'avoir envoye tant de bonnes nouvelles a la fois.[401]401
  Прощайте, мой друг, я люблю вас всем сердцем и нахожу вас прелестным за то, что разом послали мне столько хороших вестей (фр.).


[Закрыть]

1000. Г. А. Потемкин – Екатерине II

Белград на Днестре. 2 октября [1789]

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Белградская крепость¹ вся каменная, стены высокие, а ров, которого глубже, я думаю, в свете нет. Всякого запасу много. Я могу Вас уверить, что крепость и лутчая и в путчем состоянии из всех турецких.

Естли бы не Суворов, то бы цесарцы были наголову разбиты. Турки побиты русским имянем². Цесарцы уже бежали, потеряв пушки, но Суворов поспел и спас. Вот уже в другой раз их выручает, а спасиба мало. Но требуют, чтоб я Суворова с корпусом совсем к ним присоединил и чтобы так с ними заливать в Валахию. Нашим успехам не весьма радуются, а хотят нашею кровию доставить земли, а мы чтоб пользовались воздухом. Будь, матушка, уверена, что они в тягость. Венгерские все расположены к бунту и нас любят, но австрийцев нет.

Теперь вся забота о Бендерах. Я посылаю до тридцати человек, взятых здесь бендерских жителей, чтобы описали все ими виденное. Крайне хорошо бы достать без потери. Близость сего города к Польше нам вредна, а, имев их, все уже может быть обращено в наступательное.

Матушка родная, будьте милостивы к Александру Васильевичу. Храбрость его превосходит вероятность. Разбить визиря дело важное. Окажи ему милость и тем посрами тунеядцев генералов, из которых многие не стоят того жалования, что получают. Завтре отправляю курьера с подробным описанием визирского дела³. Прости, матушка родная. Дай Бог тебе здоровья, а я право замучился.

Вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

1001. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой Князь Григорий Александрович. За поздравление твое со днем моей коронации благодарю тебя. Жаль, что шторм препятствие зделал нашему флоту. Успехами Армии, под твоим предводительством находящейся, все много обрадованы, и ждем подробности нетерпеливо. Бога прошу, да благословит твои предприятия на Бендеры и повсюду. Прусского Геркулеса либо дубину его стараемся угомолить всевозможной ласкою, а Англию также¹. От мира я не токмо не прочь во всякое время, но оного сердечно желаю.

Из рескрипта увидишь, что я Суворова пожаловала Графом Суворовым Рымникским².

Касательно финляндских дел я жду ответа твоего на мое письмо, в котором тебе писала о Меллере либо Долгорукове, коих, наипаче первого, я б охотнее хотела, нежели Салтыкова, который ссор между генералами не укоротит, но при том глуп и упрям, и зделает, опасаюсь, ничего, как Пушкин. Сему остаться никак неможно, его наипаче гвардия бранит, я чаю, также и казаки и сам Денисов.

Корнет в Кавалер[гардском] корпусе зделан³. Касательно же Валериана, то сей уже выпущен прежде и, чаю, уже к тебе приехал. Графа же Туровского⁴ я в полковники пожаловала, о чем сведаешь с сим же курьером.

Прощай, мой друг, будь здоров и помоги тебе Бог.

Окт[ября] 4 ч., 1789

Новый твой корнет Кавал[ергардский] – человек обстоятельный, который доныне не балуется. Я им очень довольна, сей аттестат я ему должна. Будь милостив к дитяте и наставь его на путь истинный. У него сердце доброе и воля добрая.

Adieu, mon Ami, je Vous aime de tout mon Coeur.[402]402
  Прощайте, мой друг, я вас люблю всем сердцем (фр.).


[Закрыть]

1002. Г. А. Потемкин – Екатерине II

Белград на Днестре. 5 окт[ября 1789]

Матушка Всемилостивейшая Государыня. Я здесь остался для приведения всего в порядок в ожидании полков, от Хаджибея идущих, которые должны занять Янык, Паланку и Белград. Потом обращусь к Бендерам, к месту весьма нам нужному. И ради спокойствия квартер, и ради обращения войск в наступательное действие, не имея больше неприятеля у себя в тылу. Неполезно для нас и соседство помянутого города с Польшею. Я все силы употреблю, испрося Божию помощь, доставить их. Естли что озабочивает теперь и останавливает удаления, то доставление провианта. Но я стараюсь всеми силами. Изволишь, кормилица, писать о брате Платона Александровича. Будьте уверены, что об нем приму всевозможное попечение.

О флоте не имею никаких сведений. Даже не знаю и где он. Послал проведывать. Флотилия в устье Днестра много терпит от качки чрезвычайной. Ветер ей противный возвратиться к Очакову дует две недели сряду. Немало мне забот о спасении ее. В Днестр не могу ввести за тем, что в устье мелко. Прости, матушка родная. По смерть

вернейший и благодарнейший

подданный

Князь Потемкин Таврический

1003. Г. А. Потемкин – Екатерине II

[5 октября 1789]

Матушка родная Всемилостивейшая Государыня! Сей час получил, что Кобург пожалован фельдмаршалом, а все дело было Александра Васильевича. Слава Ваша, честь оружия и справедливость требуют знаменитого для него воздаяния¹, как по праву ему принадлежащего, так и для того, чтоб толь знатное и важное дело не приписалось другим. Он, ежели и не главный командир, но дело Генеральное; разбит визирь с Главной Армией. Цесарцы были бы побиты, коли б не Александр Васильевич. И статут Военного ордена весь в его пользу². Он на выручку союзных обратился стремительно, поспел, помог и разбил. Дело все ему принадлежит, как я и прежде доносил. Вот и письмо Кобурхово, и реляция³. Не дайте, матушка, ему уныть, ободрите его и тем зделаете уразу генералам, кои служат вяло. Суворов один. Я между неограниченными обязанностями Вам считаю из первых отдавать справедливость каждому. Сей долг из приятнейших для меня. Сколько бы генералов, услыша о многочисленном неприятеле, пошли с оглядкою и медленно, как черепаха, то он летел орлом с горстию людей. Визирь и многочисленное войско было ему стремительный побеждением. Он у меня в запасе при случае пустить туда, где и Султан дрогнет.

Вернейший и благодарнейший подданный

Князь Потемкин Таврический

1004. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Здесь по городу слух идет, будто Гр[аф] Мам[онов] с ума сошел на Москве, но я думаю, что солгано: дядя его о сем ничего не знает, у него спрашивали. Естьли это правда, то Бога благодарить надобно, что сие не зделалось прошлого года. Конфузии в речах я в самый день свадьбы приметила, но сие я приписывала странной его тогдашней позиции. Извини меня, мой друг, что я тебя утруждаю чтением сих строк при твоих протчих заботах, но разсуди сам, естьли б ты был здесь, то бы мы о сем поговорили же. Покои твои я приказала убирать почище¹. Я по ним проходилась и нашла, что они так замараны и так гадки, что полководца прославившегося в оные ввести непристойно, а полюбится ли тебе, как я их прибрать велела, не ведаю. Для меня недурно, но, зная твой вкус, опасаюсь, что тебе не понравится. Но, как бы то ни было, они красивее землянки либо палатки. Adieu, mon Ami, je Vous aime beaucoup, beaucoup.

Окт[ября] 5 ч., 1789 г.

1005. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Князь Григорий Александрович. Подробного донесения Вашего о всех за отличные подвиги в последних знаменитых произшествиях достойных награждения Я ожидаю. Между тем, оставляю Я на Ваше разсмотрение, не нужно ли унтер-офицерам и рядовым, бывшим в сражении с визирем и в других делах, дать по рублю на человека¹ из суммы, на чрезвычайные издержки определенной, что Вы и можете приказать исполнить. Равным образом, буде Император своим войскам, в баталии 11-го сентября находившимся, даст какие-либо особливые награждения, не надобно ли и с Нашей стороны, для своих, тому же сообразно сделать, о чем Вы меня уведомить не оставьте. Пребываю всегда Вам доброжелательная.

Екатерина

В С.-Петербурге, 5 октября, 1789 года

1006. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Пишет ко мне Ге[нерал] Граф Ив[ан] Петр[ович] Салтыков, что бригадир Селим-Гирей ушел к туркам и живет теперь у Калги-султана в турецком войске¹. Сей неблагодарный человек доказал, сколь мало на магометанскую к нам верность щитать можно. Voila un vilain Monsieur de plus et puis c'est tout,[403]403
  Вот еще один негодяй и это так (фр.).


[Закрыть] а со времянем у турок будет без головы, как Шагин-Гирей. Сие письмо отдаст тебе Николай Ал[ександрович] Зубов, который обратно к тебе едет и весьма хвалится твоею к нему ласкою, за что брат его премного тебя благодарит. Они все люди очень добросердечные, mais la perle de la famille, selon moi, c'est Platon lui meme, qui est d'un caractere vraiment aimable et ce caractere ne se dement dans aucune occasion.[404]404
  но, по мне, перл семейства – Платон, который воистину имеет любезный характер и не изменяет себе ни в каком случае (фр.).


[Закрыть]

Я здорова и тебе желаю то[го] же, и чтоб сам Бог тебе помогал и подкреплял во всех случаях. Прощай, мой друг.

Окт[ября] 10,1789

1007. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Поздравляю тебя, друг мой сердечный Князь Григорий Александрович, со взятьем Белграда на Днестре. Сия весть к нам пришла в самый день молебна за взятье Белграда на Дунае¹. И так молебен пели здесь за оба Белграда совокупно. Знатно, что имя твое уже страшно врагам, что сдались на дискрецию, что лишь показался. Спасибо тебе и преспасибо, кампания твоя нынешняя щегольская! Бога прошу, да увенчает ее Бендерами и да даст нам чрез тебя полезный и честный мир.

Прости, мой друг, я здорова и весела и тебя очень, очень люблю.

Окт[ября] 18 ч., 1789

К вещам для Суворова я прибавила еще перстень, буде вещи тебе покажутся не довольно богаты².

1008. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный Князь Григорий Александрович. Описание, которое делаешь Днестровскому Белграду в твоем письме от 2 окт[ября], показывает, что туркам сие наше нынешнее приобретение важно было. Подробности о баталии, выигранной Суворовым и Кобургом над визирем, еще не привезены. Я думаю, что курьер занемог на дороге, тот, которого ты обещал отправить 4 октября. Каковы цесарцы бы ни были и какова ни есть от них тягость, но оная будет несравненно менее всегда, нежели прусская, которая совокупленно сопряжена со всем с тем, что в свете может только быть придумано поносного и несносного. Mon cher Ami, je parle d'experience, j'ai vu ce joug malheureusement de fort pres et j'ai saute de joie, Vous en etes temoin, lorseque j'ai apercu seulment une petite lueur pour en pouvoir sortir.[405]405
  Мой дорогой друг, я говорю по опыту. Я, к несчастью, близко видела этот гнет, и вы свидетель, как я прыгала от радости, едва только завидела надежду выйти из этого положения (фр.).


[Закрыть]

Постарайся, мой друг, зделать полезный мир с турками, тогда хлопоты многие исчезнут, и будем почтительны: после нынешней твоей кампании сие ожидать можем.

Помоги тебе Господь Бог сам взять Бендеры. Посылаю тебе гравированный портрет с резного камня Очаковского победителя. И камень, и портрет вырезаны у меня в Эрмитаже. Александру Васильевичу Суворову посылаю орден, звезду, эполет и шпагу бриллиантовую, весьма богатую. Осыпав его алмазами, думаю, что казист будет¹. А что тунеядцев много, то правда. Я давно сего мнения. Что ты замучился, о том жалею: побереги свое здоровье, ты знаешь, что оно мне и Государству нужно. Adieu, mon Ami, Христос с тобою. Будь здоров и щастлив.

Окт[ября] 18 ч., 1789

Мы пруссаков ласкаем, но каково на сердце терпеть их грубости и ругательством наполненные слова и поступки, один Бог весть². Я жду твоего ответа на мое письмо о перемене команды в Финляндской армии, и хотя ты писал о Гр[афе] Ив[ане] Пе[тровиче] Салтыкове, но нельзя ли, чтоб чаша сия шла мимо Финляндской армии? Тут паки, кроме упрямства и глупости, ничего не выйдет, мне кажется. А, право, уже две кампании потеряны, и не дай Боже видеть третьей, наполненной упрямою глупостью. Adieu, mon Ami, je Vous aime de tout топ Coeur.[406]406
  Прощайте, мой друг, я вас люблю всем сердцем (фр.).


[Закрыть]

1009. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Третье письмо, мой друг сердечный, сегодня я к тебе пишу: по написанию двух первых приехал Золотухин¹ и привез твои письмы от 5 окт[ября] из которых усмотрела, что ты еще в Белграде, где приводишь все в порядок во ожидании полков, от Гаджибея идущих. Бога прошу, да поможет тебе взять Бендеры, а наипаче без потери людей, и, естьли паче чаяния, чего Боже сохрани, недостаточно где было пропитания или провианта, так чтоб с неба шел хлеб и сухари, как дождик.

К Гр[афу] Суворову, хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерию Егорья Большаго креста посылаю по твоей прозьбе: он того достоин, паче же мне нравится, куда его прочишь. Дай Бог тебе здоровья. Письмо Кобурга обоим делает честь.

Платон Александрович тебя весьма за брата благодарит. Я никак не сумневаюсь, что ты слово сдержишь. Они же люди очень хорошие, с добрыми сердцами и ко мне привязанные, и отнюдь не криводушные.

Я любопытна знать, кто у Суворова генералы, кои за болезнию остались позади?² Мне кажется, что и твой Войнович не очень на море идет вперед, однако не в осуждение ему да будет сие: я знаю его силу и турецкую. Желаю от всего сердца, чтоб флотилья и флот были бы целы и здоровы. Засим прости, мой друг. Будь здоров и благополучен, а я здорова.

18 окт[ября] 1789

1010. Екатерина II – Г.А. Потемкину

Друг мой сердечный, здесь, как я к тебе уже писала, прекрайняя нужда в Финляндской армии в генерале, понеже Пушкин, быв в двух кампаниях, оказал свое несмыслие. На него даже да гвардия и прочие все войски за недействие ропщут. Генералов же он не умеет содержать в субординации. Писал ты ко мне, чтоб Гр[афа] Салтыкова к тому употребить, но и сей, мне кажется, к сему посту не более способен, как и Пушкин. Я жалею, что Князь Бернбургский – из молодших Генерал-Поручиков¹. Не знаю сама, почему моя доверенность в сем случае наклонилась бы скорее к нему, нежели к иному. Ради самого Бога, реши ты мою нерешимость скорее и напиши вторично ко мне и дай мне совет добрый, кого мне употребить на сей стране? Также и прочий генералитет перетасовать в Финляндии нужно; назначь кого на место Кнорринга и прочих, коих выслать нужно. Определить надлежит Нумсена, Корсакова, Берхмана². Боувера я здесь оставляю, Странтманн почти ослеп³, Левашов никуда не годиться⁴, а Волков – вял⁵. Я сожалею, что сими хлопотами тебя безпокою, но оне мне крайне нужны кажутся по важности здешних дел. От Пушкина ничего добиться неможно и уже способа не осталось, ибо моих ордеров не слушался, сколько ни было писано, а к крайности приступить также не хочется, понеже я ему персонально обязана. На Москве он отнюдь не годится.

Прости, мой друг, будь здоров и благополучен.

19 окт[ября] 1789

Смотря по списку, я нашла, что Кречетников и Игельстром старшие Генер[ал]-Поручики; я б согласилась на кого из них, наипаче первого⁶.