Текст книги "Жаркие объятия разлуки"
Автор книги: Екатерина Вересова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
С сумкой в руках Вероника спустилась на террасу. Голова болела, ноги и руки отказывались слушаться. И все-таки она понимала, что должна сосредоточиться и все как следует обдумать. Сейчас самое главное ничего не упустить. Рано или поздно в дом придут и обнаружат здесь труп хозяина. Обстановка, в которой его обнаружат, будет называться картиной преступления. И сейчас она, Вероника, может и должна стать автором этой картины. Было ли это разбойное нападение? Ограбление? Или просто – убийство из мести, как сейчас это распространено?
Подумав, Вероника склонилась к последнему. Трудно подделать следы ограбления в доме, до отказа заполненном всяким добром. Для этого бы пришлось вывозить «награбленное» на нескольких машинах. Да и потом вряд ли кто при таком замкнутом образе жизни, какой вел Пахан, знает, что именно хранилось в доме и что могло пропасть. А вот вероятность, что Пахана прикончили из мести – тем более что он занимался мародерством, – достаточно велика. К тому же картина вполне правдоподобная. Убийство произошло ночью, жертву застигли врасплох, тело – на полу спальни.
Разумеется, прежде всего они будут искать орудие убийства. Вероника даже не помнила, где и когда она бросила пистолет. Но наверняка он где-то в спальне. Как ни жутко ей было – она должна была снова туда зайти.
Тело Пахана лежало в том же самом месте. В двух шагах от него валялся пистолет, который Вероника, видимо, выронила сразу после выстрела. Пистолет… Вот самая страшная улика. На нем остались ее отпечатки пальцев. Значит, пистолет должен исчезнуть, исчезнуть совсем. Вероника припомнила детективы, которые ей приходилось читать в своей другой жизни. Как преступники избавлялись от улик? Лучший способ – огонь, но в данном случае он не подходит. Другой вариант – вода, но речка здесь слишком мелкая. Остается одно – земля. Да, она должна закопать пистолет в землю. Причем достаточно глубоко, чтобы даже ищейка не смогла пронюхать. Для этого надо, как минимум, выбраться из этой тюрьмы.
При мысли о том, что сейчас ей придется подходить к мертвецу совсем близко и даже дотрагиваться до его кожи, у Вероники похолодело все внутри. И все же она взяла себя в руки, встряхнула головой, совсем как мама, и медленно приблизилась к распростертому телу. «Ничего страшного, – уговаривала она себя. – Я управлюсь с этой чертовой застежкой за пару минут. И что тут такого? Всего лишь труп мужчины с огнестрельным ранением груди…» Набрав побольше воздуха и задержав дыхание, Вероника склонилась над телом и сначала передвинула цепочку замком вперед. Движения ее были рассчитанными и четкими, как у хирурга. Еще немного – и тяжелая связка ключей оказалась у нее в руках.
Приготовившись долго подбирать ключи к замкам, Вероника вышла на террасу и встала у входной двери. Но как только она взялась за ручку, чтобы вставить первый ключ, дверь вдруг… отворилась сама собой. Господи, значит, все было напрасно! Он просто забыл запереть дверь! Он был слишком пьян… И если бы она додумалась попробовать открыть ее еще вчера, то ей бы не пришлось его убивать! Вероника почувствовала, как веки ее словно превращаются в острые лезвия бритв – к глазам подступили горячие слезы. Но она только зло вытерла их рукавом футболки и решительно распахнула дверь.
Лопату долго искать не пришлось – она стояла под лестницей вместе с остальной садовой утварью. В следующую минуту Вероника окунулась в серое прохладное утро.
Не успела она сделать и двух шагов по мокрой от росы тропинке, как из розовой рощицы иван-чая с радостным лаем выскочил Том и, яростно виляя хвостом, бросился на хозяйку. Его заливистый голос эхом разносился на речкой.
– Тише, Томка, тише ты… – прошептала Вероника, хватая его за передние лапы. – Потерпи еще немножко, скоро пойдем домой…
При этих словах пес жалобно и тонко заскулил, будто не хуже Вероники понимал, что дома у них больше нет. Теперь уже Вероника не сдерживала слез – они лились градом. И все же она не забыла о том, для чего она вышла из дома.
– Рядом! – коротко скомандовала она, и умный пес послушно потрусил рядом с хозяйкой, шурша по сырой траве.
Поразмыслив, Вероника решила, что лучше всего будет закопать пистолет на берегу реки, в зарослях высоких лопухов – там вряд ли кому взбредет в голову искать. Но когда, утопая в росе, она углубилась в них, то обнаружила, что земля там каменистая и лопатой ее не взять. Тогда она вернулась к дому и, обогнув его, набрела на куртинку с густой травой. Всего в десятке метров от этого места за живым забором из зеленых бамбуков уже пролегала дорога.
Вероника прислушалась. Ни с одной, ни с другой стороны шума машин не было слышно. Да и откуда им взяться здесь в такое время? Примерившись, Вероника очертила лопатой небольшой квадратик земли, подкопала его со всех сторон, затем снизу – и подняла за упругие стебли кусок дерна, похожий на торт. Затем она отложила его в сторону и вынула несколько лопат земли из получившейся ямки. После этого, приказав Тому сидеть, она побежала в дом за пистолетом. Только бы никто не появился за это время на дороге! Ведь если хоть кто-нибудь увидит ее здесь в этот час, да еще с лопатой в руках, то у нее уже не будет чистого алиби.
Запыхавшись, Вероника влетела в спальню. После свежего, полного влажных ароматов утреннего воздуха ей показалось, что в комнате уже витает запах разложения. Впрочем, это были одни эмоции – она прекрасно знала, что при средней температуре трупы начинают пахнуть только через сутки. С отвращением, будто скользкую жабу, Вероника подняла с пола пистолет и завернула его в газету, которую нашла на туалетном столике. Через три минуты она уже снова держала в руках лопату. Тортик из дерна занял свое прежнее место, как будто никогда его и не покидал. Напоследок Вероника очистила о траву лопату и поспешила обратно. Главное дело было сделано.
Только сейчас она вспомнила, что ничего не ела. После вчерашнего желудок ее был болезненно пуст. Собственно говоря, есть и не хотелось – больше всего она мечтала сейчас о чашке горячего растворимого кофе. Быстро поставив на плиту чайник, Вероника принялась рыскать по холодильнику и шкафам в поисках еды, которую она могла бы взять с собой в дорогу. Ведь им с Томом предстоял неблизкий путь – таких мест вблизи от города Вероника припомнить не могла. Даже если их подбросит какая-нибудь попутная машина, все равно пройдет неизвестно сколько времени, прежде чем они снова смогут поесть.
Вероника покидала в пакет сухой паек: чипсы, пачку печенья, две упаковки фисташков, кокосовый рулет… Затем добавила пару крупных яблок и длинный огурец. Сделала несколько бутербродов с сыром, завернула их в фольгу. Достала из холодильника запотевшую пластиковую бутылку с минеральной водой.
Чайник уже закипал.
И вдруг Вероника явственно услышала шум мотора. Он стремительно приближался, и вскоре стало ясно, что машина завернула и направляется к дому Пахана. Веронику мгновенно обдало жаром. Пулей она выскочила на террасу, позвала с крыльца Тома и принялась, путаясь в гремучей связке, подбирать ключ хоть к одному замку. Наконец ей это удалось – входная дверь была заперта. После этого она старательно задернула все шторы и завела собаку в гостиную. Почуяв доносящийся из спальни запах покойника, Том принялся было скулить, но Вероника угостила его шлепком по морде, и пес виновато замолчал. Сама она вернулась на террасу и притаилась за дверью.
Машина уже остановилась возле гаража, поочередно хлопнули две дверцы. «Значит, их двое», – подумала Вероника. Сердце ее колотилось так сильно, что она побоялась, как бы стук не услышали те, кто подходил сейчас к крыльцу. В утренней тишине мужские голоса звучали настолько ясно, что казалось, будто говорившие стоят в двух шагах.
– Спит еще, засранец… – отчетливо произнес один из них, и Вероника – о ужас! – узнала того самого милиционера – «корешка Володьку». – Обещал ведь, божился… В полседьмого подъезжай, говорил, я прямо на дорогу выйду, ты меня только подберешь…
– Куда там – квасили вчера полночи. Дрыхнет он еще, как пить дать… – отозвался другой голос, помоложе.
– Или со своей телкой кувыркается… Кости ей пересчитывает…
– С какой еще телкой? Ну-ка, ну-ка, отсюда поподробней.
– А, подобрал себе какую-то… Малолетку белобрысую… Говорит, из Невельска вывез… А мне кажется, я ее рожу где-то на соседнем участке видел…
При этих словах у Вероники в груди все сжалось. Но не успела она ничего сообразить, как ранние гости принялись что есть силы колотить в дверь. Кажется, милиционер воспользовался штатной резиновой дубинкой (воистину универсальная вещь).
– Открывай, ты, босота!
– Хватит на массу давить!
Они подняли такой шум и грохот, что Веронике казалось, дверь сейчас разлетится вдребезги.
– Что он там – подох, что ли? – возмущался милиционер, не подозревая, насколько близок он к истине.
Нет, пусть они думают, что хотят, она ни за что не откроет. А ломать дверь они не посмеют, да им двоим это будет и не под силу. Вероника стояла в своем укрытии и терпеливо слушала крепкие матюги, доносившиеся из-за двери. Ей показалось, что это продолжается целую вечность. Но в конце концов задор у гостей пропал.
– Ну и хрен с тобой, козел жирный! – в сердцах воскликнул «корешок Володька». – Попадись мне только теперь – я тебе живо оформлю все, как по протоколу…
– Ничего. Проспится, сам приползет, как миленький, – добавил другой, и Вероника услышала топот ботинок по ступенькам.
Они уходили. Через некоторое время громко и сердито взревел мотор. Вероника заглянула в щелку между занавесками: круто развернувшись, желтый «газик» стремительно укатил за угол дома. Вскоре его тарахтение растаяло вдалеке, и над домом снова установилась тишина.
2
Чайник едва не сгорел. Когда Вероника вошла на кухню, он стоял, раскаленный докрасна, на плите и тревожно потрескивал. Понадобилось время, чтобы его остудить, потом еще время, чтобы он снова закипел… И только через полчаса Вероника смогла наконец пригубить долгожданный обжигающий напиток. Она сидела на террасе и задумчиво глядела за окно. Было уже семь часов утра – солнце вовсю светило над сопкой. После отъезда милицейской машины Вероника почувствовала, с одной стороны, облегчение, а с другой – острую тревогу за свое будущее.
Значит, этот гадкий мент ее узнал. И узнает опять, если встретит в городе на улице. Это будет лишь подтверждением его догадки, что она вовсе не из Невельска.
Это означало только одно: в городе ей появляться нельзя. Даже если после обнаружения трупа не будет составлен ее фоторобот, то приметы уж точно распространят по всем отделениям. А может, и расклеют афиши с подписью «ОПАСНЫЙ ПРЕСТУПНИК». Губы Вероники тронула горькая усмешка. Она теперь – преступник. Настоящая уголовница. И она должна скрываться от властей в лучших традициях дешевых детективных романов. Видел бы ее сейчас Максим! Не говоря уже о родителях…
Вероника допила кофе и вымыла за собой чашку.
Размышлять было некогда, да и особенно не о чем. Выбора у нее не было. Путь оставался только один – в Москву («Впрочем, в Москве я уже давно, – с горечью подумала Вероника, – живу в общежитии Ветеринарной академии и готовлюсь к вступительным экзаменам»).
Да, она должна поехать в Москву. Тогда прекратится гнусный обман, на который она пошла, не подозревая, как ужасно все обернется… На перекладных она доберется до ближайшей железнодорожной станции, потом на поезде до Южно-Сахалинска, а там сядет на самолет и…
Только сейчас до Вероники дошел весь ужас ее теперешнего положения.
Документы!
Все ее документы были погребены в завале.
Если бы она вернулась в город и заявила в милицию о пропаже, то через некоторое время смогла бы получить новые или, по крайней мере, временную справку о том, что ее паспорт утрачен во время землетрясения. Но в город дорога ей была теперь заказана.
Какая уж там академия! Какие вступительные экзамены! Даже просто сесть в самолет без паспорта она не сможет. Вероника в бессильной злобе стукнула кулаками по столу. Она уже не сможет ни устроиться в общежитие, ни получить денежный перевод от родителей…
И все же выход у нее есть. Московская тетка. Дочка дедушкиной сестры Алевтины – той самой, которую в их семье звали не иначе как предательницей. Только под конец жизни дед немного оттаял и даже съездил в Москву с ней повидаться. Веронике тогда было лет десять. После его исторической поездки они всей семьей – папа, мама и Вероника – поехали на зимние каникулы в Москву, погостить. Тогда сама бабушка Аля была еще жива, а ее дочери – Тамаре – было примерно столько же, сколько сейчас Веронике, и она училась в педагогическом институте. Наверное, сейчас она уже вышла замуж и нарожала кучу детей. Вероника не помнила точного адреса Тамары, но ведь можно попытаться разыскать ее через бюро справок, а уж она наверняка ее приютит…
За окном день уже вступал в свои права. Надо было срочно что-то решать. Оставаться в доме с покойником становилось опасно. Вдруг этот мент что-то заподозрит и решит вернуться?
Вероника подошла к своей сумке и машинально проверила ее содержимое – не забыла ли она что-нибудь важное из вещей? Ну да, конечно. Одежда и обувь на случай холода, ведь Пахан тогда вытряхнул их из сумки, сказав, что они ей ни к чему. А между тем отправляться в такое путешествие налегке было бы настоящим безумием. Здешний климат такой капризный, что даже в июне можно ожидать всего – от дикой жары до заморозков.
Она вспомнила, что вчера напившийся в стельку Пахан забыл запереть свой «склад». Сейчас она пойдет туда и возьмет все, что ей нужно. Пусть все или многое из того, что там лежит, заработано нечестным путем – сейчас это неважно. На чашу весов положена ее жизнь. Она никогда не жила так, как сейчас, и не будет. Чего бы ей это ни стоило – она вырвется.
В потайной комнате все осталось почти без изменений. Как пылились беспорядочные завалы всякого товара, так и продолжали пылиться. Видимо, здесь все время происходило какое-то движение, оборот – что-то прибавлялось, что-то исчезало. Но одно оставалось неизменным: по-прежнему здесь можно было отыскать все что угодно – как на рынке. Вероника быстро откопала себе кроссовки, простенькие, но удобные босоножки, на всякий случай еще одну ночную рубашку, джинсовую куртку и кепку. Не забыла прихватить складной зонтик и пару одноразовых китайских плащей на случай дождя. Все это она сложила в большой полиэтиленовый пакет, а босоножки и джинсовую куртку сразу надела на себя.
Когда она в раздумьях пробиралась к выходу, взгляд ее вдруг упал на картонную коробку, содержимое которой в свое время было прикрыто газетой с заголовком «СМЕРТЬ МАРОДЕРАМ». Она отчетливо вспомнила, что в ней она видела документы – целые кучи всяких паспортов, водительских прав, аттестатов и дипломов. А вдруг по счастливой случайности там окажется и ее паспорт? Вероника поспешно откинула прикрывавшее коробку тряпье: куча документов заметно выросла с тех пор, как она видела ее в первый раз. Тем лучше – больше вероятность, что она найдет там свой паспорт. Если Пахан доставал все это из завалов, то это вполне реально.
Она принялась внимательно, один за другим просматривать все паспорта. Они были пыльные, некоторые – помятые. Вероника вынимала их из коробки и, бросив взгляд на первую страницу, откладывала рядом. На то, чтобы проверить всю кучу, у нее ушло минут пятнадцать. Затем она глубоко вздохнула и выпрямилась, потирая затекшие ноги. Ее паспорта среди трофеев Пахана не было. Однако пока она просматривала документы, у нее вдруг родилась спасительная мысль: а что если просто подобрать паспорт с похожей фотографией? Это ведь тоже выход. Она может надеть солнечные очки (кстати, надо не забыть взять их – она видела там целую упаковку с очками). Вряд ли уж будут досконально ее рассматривать. Увидят, что лицо похоже, – и ладно. А потом, когда пройдет время и все немного уляжется, она сможет вернуться сюда и заявить о пропаже паспорта.
Вероника снова присела на корточки и стала перебирать паспорта. Лица попадались самые разные – старые и молодые, красивые и неприятные, суровые и простодушные. Наконец ей удалось обнаружить несколько паспортов, в которых подходили, по крайней мере, год рождения и цвет волос. Она разложила их перед собой и стала сравнивать. Здесь волосы кудрявые – хотя можно ведь сказать, что тогда у нее была «химия». Впрочем, лучше не стоит привлекать к себе внимание. Может быть, вот этот… «Кирьянова Анастасия, – прочитала она. – Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения». Лицо более вытянутое, глаза крупнее, чем у нее, Вероники. Волосы забраны назад, но по челке видно, что светлые. Вполне можно сойти за эту девицу… Веронику вдруг пробрала дрожь: ведь этой Анастасии уже вполне могло не быть в живых. Но делать было нечего – другой возможности выбраться отсюда и скрыться от подозрений у нее не было.
Неожиданно Вероника вспомнила о деньгах. У нее же нет ни рубля! Мало того, что ей понадобятся деньги на билет до Москвы – ей ведь предстоит жить некоторое время, пока она не найдет себе работу. Не будет же она садиться на шею тете Тамаре, хоть та и родственница… Значит, и деньги она должна взять здесь, в этом проклятом доме.
Вероника торопливо засунула паспорт Кирьяновой Анастасии в карман джинсовой куртки, подхватила пакет с вещами и вернулась на террасу. Вскоре сумка была уложена и застегнута, а Вероника отправилась в гостиную искать кубышку с деньгами.
Возле двери сидел забытый и брошенный Том, вид у него был совершенно несчастный. В шоколадных глазах Вероника усмотрела затаенную обиду.
– Не обижайся, Томка, так надо, – ободряюще сказала ему Вероника, и пес сразу завилял хвостом.
Взгляд ее упал на стенные часы – полвосьмого. Надо спешить. Она принялась один за другим выдвигать ящики и раскрывать дверцы шкафов. Ей попадались какие-то странные и совершенно нелепые для этого дома предметы: мотки с шерстью, коробки с пуговицами, шахматы, несколько сломанных утюгов, кипы старых журналов вязания и прочая ерунда. Наверное, раньше, кроме Пахана, здесь жил кто-то еще – возможно, его мать. Денег нигде не было. «Надо искать дальше, – подумала Вероника, – без денег отправляться в дорогу не имеет смысла».
Как ни тошно ей было, но пришлось снова зайти в спальню. Не смотреть! Только не смотреть на него! Она сразу прошла к гардеробу и принялась с отвращением шарить на полках с бельем. Наконец ей попался предмет, на ощупь напоминающий кошелек. Когда она вытащила его на свет, он оказался дамской вышитой косметичкой. Дрожащими от волнения пальцами Вероника расстегнула «молнию». Так и есть. Там лежали деньги – стотысячные купюры и доллары. Не пересчитывая, Вероника переложила пачку в карман куртки, а косметичку бросила обратно на полку. Даже на первый взгляд денег там было много – хватит и на билет, и на все остальное.
Итак, теперь она может отправляться в путь. Осталось подобрать темные очки. Надо выбрать с большими стеклами – чтобы получше закрывали лицо.
Вероника снова забежала в потайную комнату, схватила коробку с очками и вернулась в спальню к зеркалу. Впервые за последние два дня она взглянула на свое лицо. Синяки и кровоподтеки зажили, к Веронике вернулся ее обычный вид. Не считая болезненной бледности, она выглядела вполне сносно. Высокая девушка в синей куртке и черных джинсах.
Она достала из коробки очки с дымчатыми стеклами, освободила их из упаковки и примерила. Пожалуй, у этих очков слишком дорогой вид, в них она будет привлекать внимание. Вероника взяла другие. Эти были поскромнее, но такие темные, что в них можно было испортить зрение. Только пятые очки подошли по всем параметрам. Неприметные, удобные и достаточно большие.
Когда Вероника совсем уже собралась в путь – накормила собаку, проверила, все ли в комнатах работает на ее версию «убийства из мести», – ее взгляд упал на связку ключей, торчащую в металлической двери. Что ей делать с ключами? Как ни крути, а получается, что возможным убийцам Пахана незачем было снимать связку у него с шеи… Они могли проникнуть в дом, взломав замки или попросту воспользовавшись тем, что дверь была не заперта. А ведь, в сущности, так и было. Значит, связку ключей надо вернуть на место.
Утешая себя мыслью, что это последняя грязная работа, которую ей предстоит совершить в доме, Вероника крепко сжала связку ключей в руках и твердым шагом прошла в спальню.
Через десять минут она уже брела по дороге в сторону Южно-Сахалинска. На плече у нее висела черная китайская сумка, рядом деловито трусил Том…
Глава 5
1
Было уже часов двенадцать дня, а Вероника так и не решилась остановить машину. Она все шла и шла по дороге, но как только слышала шум мотора, какая-то сила сразу же кидала ее в придорожные заросли бамбуков. А вдруг это едет тот самый мент? Если он увидит ее, то сразу же узнает. Фигура у нее достаточно приметная – такие встречаются нечасто. Она понимала, что добираться до Южно-Сахалинска пешком ей придется несколько дней, но страх оказаться в ловушке пересиливал даже такую безрадостную перспективу. Иногда ей попадались по пути какие-то небольшие поселения или стоянки рыбаков с деревянными вешелами, на которых, как белье на просушке, болтались нанизанные на веревки серебристые рыбины.
Веронике наконец захотелось есть. Она остановилась и устроилась в зарослях высоких кислиц, чтобы немного перекусить. Кислицы здесь были огромными – метра по три высотой, впрочем, как и другие сахалинские растения. Листья их были похожи на раскрытые зеленые зонтики.
Машинально жуя свой нехитрый обед, Вероника почему-то вспоминала, как давно, когда она была еще маленькая, они с ребятами играли на сопках в войну, и кусочки стеблей таких же кислиц служили им пулями. Устройство их детского оружия было просто, как все гениальное: перочинными ножичками они отсекали кислицу по кусочкам, при этом направляя ее полет в сторону противника. Скорость таких «пуль» была не хуже, чем при стрельбе из рогатки… Никто не помнил, какой умник додумался до такого изобретения, – определить это сейчас было бы так же трудно, как припомнить изобретателя каменного топора. «Убит! Убит!» – радостно кричали мальчишки и девчонки, когда «пуля» попадала в «противника». И Вероника тоже кричала. Она слыла хорошим стрелком.
Если бы она могла предположить, что ей действительно придется стать убийцей – и выпустить в человека настоящую пулю…
Вероника сняла джинсовую куртку и осталась в синей футболке. Солнце уже поднялось в зенит и изрядно припекало ей спину. Она прошагала еще минут пятнадцать, как вдруг впереди на дороге заметила машину, которая стояла на обочине. Это был красный японский микроавтобус. Рядом с ним она увидела низенького кривоногого мужчину – видимо, шофера, а чуть поодаль, под сосной, одного мужчину, женщину лет сорока с девочкой на руках и худощавого юношу. «Наверное, они остановились для привала или у них сломалась машина», – подумала Вероника. На всякий случай она решила пока не обнаруживать себя и углубилась в кусты.
Подкравшись поближе к компании, которая мирно поедала прихваченные в дорогу запасы, Вероника прислушалась к их разговору.
– Думаю, к вечеру нам не добраться, – говорил тот мужчина, в котором Вероника с первого взгляда определила водителя машины. – Железнодорожный мост разрушен, перевал тоже… Придется знаете какого крюка давать – дай Бог к завтрашнему вечеру прибудем в Южный.
Вероника с досадой прикусила губу. Значит, все ее радужные планы добраться до Южно-Сахалинска на поезде отпадают сами собой. Железную дорогу тоже разрушило. Проклятое землетрясение и здесь успело ей навредить…
– А если на объездной да-ароге тоже будут разрушены мосты? – спросил другой мужчина, и Вероника уловила в его речи легкий кавказский акцент.
– Это навряд ли… – покачал головой приземистый шофер. – Та дорога старая, японская. Там мосты такие, что еще триста лет простоят – даром что деревянные.
– Алина, не вертись, – капризным голосом сказала женщина дочери, после чего обратилась к сыну: – Рома, ты почему не ешь жареную рыбку?
– Да я уже видеть не могу вашу рыбку! – хмуро отозвался Рома и, подойдя к большому цветастому термосу, налил себе из него что-то в пластмассовую чашку.
Теперь Вероника могла получше его рассмотреть (остальные сидели спиной и не попадали в поле зрения). На вид ему можно было дать лет пятнадцать-шестнадцать. Невысокий, худой до костлявости, нервный, но, кажется, не злой. Впалые щеки его были покрыты юношескими прыщами, над верхней губой пробивались смешные реденькие усы. Он был из тех мальчиков, для которых переходный возраст проходит как некое стихийное бедствие. Единственным бесспорным украшением его внешности были волосы. Темно-русые, густые – они были хорошо подстрижены и при каждом его движении красиво рассыпались. Почему-то – может быть, из-за возраста – Вероника мысленно сравнила этого незнакомого юношу с Максимом. Разумеется, никакого сравнения он не выдерживал…
– Алина, ты можешь побыстрее управляться с сандвичем? – снова раздался строгий голос их мамы, и девочка бойко ответила:
– Я сначала доем этот, а потом буду еще один!
Мужчины добродушно рассмеялись.
Глядя на этих людей, Вероника вдруг поняла, что они – ее единственный шанс благополучно добраться до Южно-Сахалинска. Теперь ей было ясно: они остановились не из-за поломки и не для привала. Посмотрев вперед на дорогу, она убедилась, что очередной автомобильный мост через речку разрушен землетрясением. Значит, идти по дороге дальше бессмысленно. Как же она раньше не догадалась – ведь все машины возвращались обратно… Впрочем, ей было не до этого – каждый раз, когда кто-то проезжал мимо, она сидела в кустах ни жива ни мертва от страха.
Да, лучшей возможности, чем сейчас, может уже не быть. По крайней мере, сейчас она знает, с кем ей придется коротать часы дороги. Люди явно приличные, направляются туда же, куда надо и ей. Судя по всему, мужчина-кавказец приходится мужем этой женщине, а девочка с юношей – их дети. Кривоногий шофер скорее всего просто подвозит их до аэропорта…
Между тем надо было торопиться – путники начали собираться в дорогу. Вероника еще не придумала, что им скажет, но уже знала, что должна во что бы то ни стало пристроиться к ним. Она поправила волосы, сняла темные очки и заправила в джинсы футболку. Чтобы не пугать их неожиданным появлением из кустов, она решила пройти немного назад, а потом вынырнуть на дорогу и по ней уже приблизиться к ним. Пусть они спокойно рассмотрят ее и удостоверятся, что ничего опасного в ней нет. Том, как самая умная и цивилизованная собака, бежал прямо вровень с ее ногой.
Первой их реакцией было недоверие. Впрочем, другого поведения Вероника и не ожидала. «Ничего, пусть присмотрятся», – рассудила про себя она.
– Добрый день, – поприветствовала она их и по-деловому продолжила: – Там что, впереди разрушен мост?
– Так точно, разрушен, – склонив голову набок, отозвался шофер.
– Как же теперь люди добираются до Южного? – спросила она, краем глаза поглядывая на женщину, которая придирчиво осматривала ее с головы до ног, а особенно недобрые взгляды бросала на Тома.
– Тут недалеко отходит старая японская дорога, – приветливо отозвался шофер.
Вероника поняла, что самое важное – произвести впечатление на него, а уж что там подумает о ней эта стервозная тетка, не суть важно.
Между тем женщина не преминула подтвердить впечатление, которое произвела на Веронику:
– А почему у вас собака ходит без поводка? – спросила она строго, тем же голосом, что разговаривала со своими детьми.
– Он… он потерялся, – нашлась Вероника. – Знаете, я повесила его на дерево, – любезно пояснила она, – а потом, когда надо было уходить, меня позвали на кухню вытирать посуду – и я совсем о нем забыла…
Всю эту импровизацию Вероника выдала с самым серьезным видом, даже на мгновение не дав им усомниться в своей искренности.
– Ничего, можно какую-нибудь веревочку подыскать, – уверил ее шофер. – У меня в бардачке наверняка найдется.
– А ты что, дэвочка, до Южного, что ли, пэшком собралась? – поинтересовался у нее отец семейства.
– Я вообще-то хотела на поезде… – сказала Вероника, но ее тут же перебили:
– Как на поезде? Ты что же, нэ знаешь, что Чертов мост разрушен? Зэмлетрясение же было. Дэвять баллов. Уже нэделю как поезда нэ ходят. На поезде!
– Я не знала, – с отлично разыгранным удивлением ответила Вероника. – Мы были все время на даче, у нас там даже электричества нет…
Вероника осторожно покосилась на женщину. Теперь ее взгляд уже не был таким колючим. В серых глазах появилось нечто похожее на сочувствие.
– Как же тебя отпустили одну в такую даль? – спросила она недовольным тоном учительницы, которой плохо ответили урок.
Вероника только пожала плечами.
– Ладно, поедешь с нами, – твердо сказал приземистый шофер. – Чего там долго выяснять – зачем да почему… Садись в машину – и точка.
– А собака? – жалобным голоском спросила у матери хорошенькая черноволосая Алина.
– Собака тоже поедет, – ответил за нее шофер. – Не бросать же ее на дороге…
– Ура! – закричала девочка и принялась радостно прыгать, поднимая целые клубы пыли.
Так Вероника вместе с Томом оказалась шестым пассажиром красного микроавтобуса. Она уселась на свободное место сзади и сама не заметила, как заснула.
– Устала, навэрное, – кивнул головой в ее сторону неторопливый кавказец, – вон как голову уронила…
Если бы он только знал, чем она занималась всю прошедшую ночь!
2
Вероника проспала в своем уютном уголке на заднем сиденье почти что весь день. Она, может быть, спала бы и дальше, если бы не кошмарный сон, от которого она проснулась вся в холодном поту.
– Не надо! Не надо!!! – кричала она, и голова ее моталась из стороны в сторону, словно в бреду.
Шофер от неожиданности едва не выпустил руль.
– Что это с ней – Надежда Ивановна, взгляни, – обратился он к женщине.
Открыв глаза, Вероника увидела перед собой полноватое, но миловидное лицо с близко посаженными серыми глазами. Светлые, густые, как у Романа, волосы были коротко и асимметрично пострижены.
– Тебе что – плохо? – тихо, но деловито спросила женщина. – Скажи лучше прямо: ты что – колешься?
– Я?! – изумилась спросонья Вероника. – С чего вы взяли?
– Ты не спрашивай, а отвечай! – зловещим шепотом приказала ей Надежда и приблизила к ней лицо, как будто хотела съесть.
– Да нет, не колюсь, – пожала плечами Вероника, – и никогда не кололась. Мне просто часто снятся кошмары. Мама говорит, с возрастом это пройдет, – невозмутимо добавила она.
«Только бы они не напугались и не высадили меня», – с тревогой подумала она про себя.
