Текст книги "Жаркие объятия разлуки"
Автор книги: Екатерина Вересова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
– Утяжечки берем! Утяжечки берем! – сладко щебетала она. – Совсем недорого, а хватит надолго!
Стоило «жертве» бросить взгляд на юную, обаятельную девушку, окруженную гирляндами кружев, как у нее словно отказывали ноги.
– А они на самом деле утягивают? – на всякий случай спрашивала толстушка.
– Конечно! Многие приходят и говорят: «У меня уже белые есть, хочу еще черные и бежевые, чтобы под всю одежду подходили…»
– Давайте мне все три! – быстро сдавалась женщина и протягивала деньги.
Между тем Вероника уже высматривала следующую жертву. Стройным и молодым она предлагала шелк и кружева, мотивируя это тем, что «когда же это еще носить, как не в их юные годы». Мол, покупайте, потом будет поздно… Зрелым красоткам «задвигала» комбинации, ночные рубашки и пеньюары. В какой-то момент Веронику охватывало удивление пополам со смехом: неужели это она стоит на рынке и торгует какими-то трусами-«утяжками»? Видели бы ее сейчас родители и знакомые! Девочка-отличница, паинька, цветочек, Белоснежка, которая дружит со зверюшками в лесу, вот кем ее всю жизнь считали. И вдруг эта же девочка появляется в роли заправской рыночной торговки…
– Декольтированные лифчики – специально для открытых летних и вечерних платьев! – торжественно объявляла она. – Необходимая вещь в вашем гардеробе! Не откладывайте покупку на другой раз – так дешево вы не купите это белье нигде!
В своих тирадах Вероника не пыталась никого обмануть. Белье действительно было дешевле, чем в других местах. Даже при том, что с каждой проданной вещи она имела свой личный «навар».
В обед Галина пришла ее проведать.
– Слушай, у тебя совсем неплохо получается! Думаю, наш хозяин останется доволен. Сколько ты уже успела наторговать?
– Сейчас скажу… – Вероника достала из кармана блокнот, в который старательно записывала все продажи, и маленький калькулятор. – Получается почти шестьсот тысяч.
– Это просто отлично! Учитывая, что сегодня не было оптовиков, а одна розница, – сказала Галина. – У меня на раскрученной точке и то не каждый день так выходит.
– Стараемся, – пожала плечами Вероника.
– Вечером надо отметить твое боевое крещение, – сказала Галина, заговорщицки ей подмигнув. – Наши обычно собираются в «гадюшнике» – есть тут неподалеку кафешка. Обмоем первый успех, посидим…
– Да нет, ты уж извини, Галин, я не могу. Если моя тетка учует от меня запах алкоголя, сразу выгонит. Она у меня знаешь какая правильная. Я лучше уж потом – когда сниму квартиру. Загуляем тогда на просторе…
Вероника не стала говорить товарке, почему она не хочет пить. Нет. Она должна до последнего скрывать от всех, что она беременна.
– Ну ладно… Как знаешь, – с легкой обидой сказала Галина, но потом сразу по-деловому продолжила: – Обедать в кафе сегодня лучше не ходи – осмотрись пока. Будут что-нибудь разносить – возьми. В два уже начинай потихоньку сворачиваться. Образцы сложи в пакет отдельно от остального товара. Столик собери – понесешь под мышкой. В три часа – ко мне с сумкой и столиком. Смотри, чтобы не отобрали. Если что – кричи громче…
После первого трудового дня Вероника чувствовала себя как выжатый лимон. Кажется, она продержалась только за счет голого энтузиазма – слишком уж ей хотелось доказать себе, что она может… И теперь главным доказательством служила пачка купюр, которую она везла, спрятав в специальной маленькой сумочке на груди, как ей посоветовала Галина. Сумма была не такая уж и большая – всего сто пятьдесят тысяч. «Но если умножить ее на двадцать четыре, – рассуждала Вероника, – по количеству рабочих дней, то получится три миллиона шестьсот, а это примерно шестьсот баксов. Уже сейчас у меня набирается не так уж мало – если приплюсовать отбитые в честном бою с «Рафферти» сто пятьдесят «зеленых». Значит, я спокойно смогу снимать себе не только комнату, но даже недорогую квартиру…» Впрочем, нет – она должна экономить. Ведь потом у нее родится ребенок и некоторое время она не сможет работать.
Вероника слабо представляла себе, что будет делать не только, когда родит ребенка, но даже когда у нее начнет расти живот… Сейчас, стоя под душем, она придирчиво разглядывала свое тело: не появился ли намек на округлость? Но нет, кажется, пока все было в порядке. Вероника по-прежнему была стройна и красива. Длинные незагорелые ноги… Мягкая девичья ложбинка на месте живота… Маленькие, но круглые по форме груди… Нежные, покрытые крошечными веснушками плечи…
Ей было страшно представить, что будет с ее телом, когда зародыш внутри ее начнет неумолимо разрастаться. Она знала, что должно произойти: груди набухнут, соски расползутся, белая гладкая кожа на животе натянется, как барабан, и начнет истончаться по бокам, не выдерживая нагрузки. В этих местах появятся некрасивые, похожие на сиреневых червяков рубцы – так называемые растяжки… Нет, лучше бы она не была будущим медиком, тогда бы она всего этого не знала.
Удивительно, но Веронику как-то миновал токсикоз первых месяцев беременности. Насколько ей было известно, среди его симптомов фигурировали тошнота, рвота, отвращение к пище и даже обмороки. Веронике повезло: ее организм отреагировал на беременность только повышенной сонливостью и пресловутыми приступами голода. Все это можно было как-то перетерпеть. Завтра она возьмет с собой на рынок побольше еды, чтобы не связываться с разносчиками. А сейчас – немедленно в постель. Иначе она не выспится и завтра целый день будет как вареная…
2
Худо-бедно, а Вероника дотянула до своего первого выходного. За это время она стала заправским продавцом белья и даже обросла кое-какой клиентурой из числа оптовиков. Разумеется, как и в любой работе, здесь имелись свои подводные камни.
Однажды Вероника долго выбирала товар для одной пожилой оптовички – отсчитывала лифчики и трусы, рылась в коробке в поисках нужных цветов и размеров… Она так закопалась, что под конец вывела на калькуляторе совсем не ту общую сумму, которая полагалась за этот товар, – попросту ошиблась на один нолик. Разумеется, жадная до наживы женщина (таких здесь было большинство) не подала вида, что ее так удачно «обманули». Быстро и с улыбкой расплатившись, она схватила свою тележку и стала поспешно прорываться через толпу. И только тут до Вероники дошло, что она наделала. В руках ее была сумма, ровно в десять раз меньшая, чем нужно. Слава Богу, что к этому времени у нее уже были хорошие отношения с соседями – она вполне могла оставить на них свой товар, а сама ненадолго отлучиться. Точно так же, при случае, выручала их и Вероника. Как только она заметила, что наглая оптовичка воспользовалась ее ошибкой, она крикнула соседке-хохлушке, что сейчас вернется, а сама бросилась по аллее следом за обманщицей. К счастью, со своей тележкой та не успела далеко уйти. Увидев перед собой Веронику, оптовичка сделала круглые глаза – ничего не знаю, ничего не понимаю. Надо же, какая неприятность, а я и не заметила. Конечно же, сейчас она заплатит. Такая жарища, что голова совершенно не соображает… Вероника не стала скандалить с бабкой и пытаться доказать ей, что голова у нее соображает так, что дай Бог каждому. Она просто взяла деньги, на всякий случай внимательно пересчитала их и вернулась на свое рабочее место. С тех пор она пересчитывала все суммы не меньше трех раз…
Другой раз Вероника едва не стала жертвой своих коллег по рынку. Как-то она шла по аллее – было время обеда, – и ее в мегафон окликнул симпатичный молодой человек из кабинки, увитой искусственным плющом. Он зазывал ее поиграть на лототроне. От Галины Вероника слышала, что такие мгновенные лотереи здесь называют «лохотронами».
– Девушка! Такая красивая девушка – не проходи мимо… Хочешь выиграть много денег – заворачивай к нам…
Вероника, разумеется, не считала себя «лохом» – она уже вполне освоилась на рынке, – но зато она хотела выиграть много денег, тем более что день выдался на редкость неудачный. С утра торговля почти не шла, и на руках у нее было всего каких-то жалких пятьдесят тысяч. «А почему бы не попробовать испытать судьбу? – подумала она. – Увлекаться я не буду. Сыграю один разок – и хватит». Однако она недооценила способностей хозяина этого «лохотрона» и его бригады.
Умело раскручивая «клиентку», он сумел взвинтить размер ставки в десятки раз, да еще его подручные всячески нагнетали ажиотаж. Слава Богу, что продавщица-соседка успела оттащить ее от злосчастного «лохотрона», иначе она и себя бы проиграла, а не то что все деньги, которые у нее были. В спину им неслись грязные оскорбления, соседка укоряла ее по-матерински, а Вероника дала себе клятву не участвовать больше ни в каких азартных играх…
Так же много хлопот доставляли Веронике домогательства мужчин – в особенности тех, в жилах которых текла горячая южная кровь. Таких здесь было много – кавказцы всех возможных национальностей, арабы, индусы в смешных черных шапочках с шишками впереди… Они буквально не давали Веронике прохода. Когда она шла вдоль рядов – высокая, белокурая, нарядно одетая (в первые дни Вероника одевалась в ту же одежду, что купила для офиса), – смуглые черноволосые мужчины едва не хватали ее за руки, так она на них действовала. «Кажется, не только джентльмены предпочитают блондинок», – думала про себя Вероника. Излишне яркая внешность вновь оказывала ей плохую услугу. В конце концов ей пришлось выработать специальную форму одежды: свободный глухой джинсовый сарафан, скрывающий практически все ее юные формы (его она по недорогой цене приобрела у Надьки-литовки), и джинсовая кепка на голове, под которую она прятала все волосы. Завершали имидж все те же черные очки, но их она снимала, когда становилась за прилавок.
И все же, невзирая на эти неприятности, несмотря на то, что за неделю работы Вероника страшно вымоталась и устала, она все равно была довольна. Галина была права: в атмосфере рынка, как ни странно, было что-то притягательное, зовущее. Он засасывал людей, словно бурный водоворот. Это была настоящая маленькая модель мира – со всеми его радостями и превратностями…
Каждый день Вероника уносила с рынка деньги и дома складывала их в коробку из-под печенья. Тратить она теперь старалась поменьше – чтобы скорее накопить на первый взнос за квартиру. Параллельно она уже начала разведывать насчет жилья. Чем скорее она съедет от тети Тамары, тем лучше.
Одна вещь в последнее время показалась ей странной – тетин муж вдруг перестал за ней подглядывать в душе, а при встрече только лучезарно улыбался и спрашивал:
– Ну, как там на рынке – не обижают?
– Нормально… – как ни в чем не бывало, отвечала Вероника и поспешно шла в свою комнату.
Потом ей показалось, что тетя Тамара – и даже Данька – смотрят теперь на нее как-то по-другому. Вернее, даже не смотрят – стараются отвести взгляд. Она все не могла понять – что же случилось? Может, у нее вырос живот и все заметили, что она в положении? Но вскоре тетя Тамара сама объяснила, в чем дело.
В выходной, когда Вероника отдыхала в своей комнате, в приоткрытую дверь вдруг постучали.
– Дань, ты? – спросила Вероника, поднимая голову от журнала.
– Нет, это я, – послышался голос тети.
– Заходи, теть Тамар, я не сплю.
Тетя Тамара зашла и села на стул возле окна. Вид у нее был смущенный и какой-то забитый. Некоторое время она смотрела в щелку зеленых занавесок с бомбошками, потом заговорила:
– Знаешь что, Вероничка… я хотела у тебя узнать…
– Что, теть Тамар? – Вероника почувствовала, что где-то внутри, в районе желудка, начинает нарастать противная дрожь.
«Сейчас она скажет, что знает про мою беременность», – обреченно подумала она. Однако дело было вовсе не в этом.
– Как там у тебя с квартирой? – вдруг напрямик спросила тетка. – Съезжать еще не собираешься?
Она ни словом не упомянула про своего мужа, но Вероника почему-то сразу догадалась: тетя все знает. Можно было только строить домыслы, откуда ей стало известно про подглядывание. То ли об этом ей рассказал сам Володька, чтобы отомстить Веронике и заставить ее съехать с квартиры… То ли среди ночи Даньке приспичило в туалет и он случайно увидел, как папаша карабкается на табуретку и заглядывает через окошко в ванную, а потом рассказал об этом матери… Но ясно было одно: тетя Тамара все знает и просто из вежливости (или от стыда) не хочет впрямую говорить Веронике, что больше ей оставаться не стоит.
Вероника, конечно же, приняла ее игру и не подала виду, что понимает, о чем на самом деле идет речь.
– Собираюсь, – с гордым и довольным видом ответила она. – Вот, на комнату уже почти наскребла. Завтра поеду по одному адресу, там все нормально – послезавтра уже переберусь…
Разумеется, Вероника блефовала. Никакой комнаты на примете у нее не было. Но один выход у нее все же имелся – попроситься на время пожить к Галине. С самого начала Вероника не хотела этого, но теперь, кажется, ничего другого ей не оставалось. Что ж, прямо в понедельник она поговорит с Галиной и постарается уйти от родственников.
– Ты уж извини, что я тебя тороплю… – начала было оправдываться тетка, но Вероника тут же ее оборвала:
– Да ты меня и не торопила нисколько. Я ведь сама и так собиралась. Сколько же можно Даньке не иметь своей комнаты? Он, конечно, мальчик добрый и ко мне хорошо относится, но надо же и совесть иметь… Так что ты не думай – это я сама ухожу… И на тебя нисколько не обижаюсь… – Вероника подошла к окну и обняла тетю Тамару за плечи. – Я буду потом в гости к вам заезжать… когда Володи дома нет, – тихо добавила она.
Так сам собой решился вопрос ее дальнейшего пребывания у тетки.
3
На следующее утро Вероника первым делом решила спросить у Галины, нельзя ли ей у нее перекантоваться, пока она не найдет квартиру. Как всегда, она пришла к ней за товаром и сделала такое несчастное и озабоченное лицо, что Галина сама первая задала вопрос:
– Что это с тобой, Вероничка, случилось что?
– Угу, – кивнула Вероника. – Случилось. Мне, кажется, опять негде жить.
– А как же тетка? Поругалась с ней, что ли?
– У нее свекровь завтра из деревни приезжает – не на улицу же выгонять… – на ходу сплела объяснение Вероника.
– А тебя, значит, можно и на улицу… – нахмурила брови Галина.
– Да нет же, меня никто не выгонял. Я сама предложила. Неудобно мне, понимаешь? И так я их уже достаточно напрягла…
– И то верно. – Галина задумалась.
– Ты вроде бы говорила, что у тебя место в комнате есть. Я теперь своя, рыночная – может, пустишь на пару ночей, пока квартиру не найду?
– Ха! – Лицо Галины вдруг разом потемнело. – Думаешь, это так просто – квартиру найти? На это может и весь месяц уйти… – И она хмуро отвернулась.
«Странно…» – подумала Вероника. Она не ожидала, что ее просьба вызовет такую перемену настроения. Вроде бы раньше Галина сама звала ее к себе жить…
Вероника вдруг почувствовала знакомую ей уже горечь унижения. На память сразу пришел подслушанный разговор Романа с матерью. Нет уж, все недомолвки надо выяснять на месте – раз и навсегда!
– Галина, скажи мне прямо: тебе что – неудобно? – она посмотрела товарке прямо в глаза. – Ведь если бы ты могла, ты бы меня пустила – верно? Значит, почему-то не можешь. Скажи мне…
– Да… – с облегчением выдохнула Галина. – Ты уж извини… Понимаешь, мужик у меня тут завелся. Молодой такой – ты видела его… Славка… Он еще в джинсовом костюме ходит, помнишь?.. Если пустить тебя сейчас, улизнет ведь, проклятый. Такого другие бабы с руками оторвут…
– Ты его любишь? – вскинула вдруг на нее глаза Вероника – и тут же поняла, что сморозила глупость. Какая может быть любовь, если речь идет о банальной рыночной интрижке?
Но Галине, кажется, было совсем не смешно.
– Не знаю… – пробормотала она в ответ, роясь в кармане в поисках зажигалки. – Я бы, может, и хотела полюбить, да, наверное, уже не умею. Разучилась – вернее, отучили.
– Ладно, – сказала Вероника. – Не будем больше об этом. Мне лично все ясно.
– Только, ради Бога, не обижайся на меня, Вероничка, ладно? – Галина порывисто затягивалась сигаретным дымом и тут же выпускала его мелкими облачками. – Стыдно, конечно, из-за мужика унижаться, но ведь годы у меня уже не те, чтобы такими парнями, как Славка, разбрасываться… А насчет ночевки ты не беспокойся. Я тебя обязательно пристрою. Здесь много хороших теток, на улице не останешься…
– Спасибо тебе, Галина. А я буду срочно квартиру себе искать.
– Можешь даже объявление на палатке вывесить: «Сниму квартиру или комнату», – посоветовала напоследок Галина.
– Так и сделаю… – ответила Вероника и, подхватив клетчатую сумку с товаром в одну руку и складной столик – в другую, стала пробираться через галдящую толпу к своему месту.
Развеска образцов занимала у нее теперь не больше пяти минут. На эту сторону – цепочки с трусами и лифчиками… Сюда – пеньюары и рубашки… А за спину – побольше всего кружевного…
То ли после неприятного разговора с Галиной, то ли после всех треволнений, связанных с вопросом жилья, Вероника чувствовала себя неважно. Обычно, как только заканчивала с оформлением витрины, она становилась перед палаткой и начинала вербовать покупательниц. Но сегодня Вероника ощущала странное головокружение и, что самое неприятное, ноющую боль внизу живота. «Надо немного посидеть – и все пройдет, – подумала Вероника, опускаясь на ящик, застеленный газетами. – Наверное, я просто переволновалась. У беременных это случается. Мне еще повезло – других вообще выворачивает наизнанку».
Так или иначе, а торговля сегодня шла из рук вон плохо. Вероника сидела в глубине палатки и лишь изредка выходила к столику, чтобы показать товар случайной покупательнице. К середине рабочего дня она не наторговала и трети своего обычного заработка. Даже есть вопреки обычному голоду Веронике не хотелось.
В обед в палатку заглянула соседка-хохлушка.
– Пойду к Гие пообедаю, – сказала она Веронике. – Ты посмотри за колготками, ладно?
– Ладно, – пообещала Вероника и достала из сумки маленький термос с кофе.
Хохлушка ушла, а Вероника налила себе кофе в пластиковый стаканчик и принялась жевать припасенный бутерброд с сыром. Почему-то настроение у нее делалось все хуже и хуже. «Как будто кто-то отожрал у меня энергию, – вспомнила она выражение психолога Алены. – А может, это нехорошее предчувствие? Говорят, у беременных женщин повышается чувствительность… Некоторые на время даже становятся экстрасенсами…»
И вдруг Вероника почувствовала резкую боль внизу живота – ей показалось, что кто-то со всей силы вонзил в нежную мякоть нож. «За что?» – мелькнуло у нее в голове. От неожиданности она вскрикнула и выронила из рук стаканчик с кофе. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело…
– Девушка! Девушка!
Последнее, что увидела Вероника, было удивленное и встревоженное лицо какой-то покупательницы…
4
Она брела между рядов, лениво наблюдая, как, словно в сказке, нарядные яркие рыночные «улицы» превращаются в бесформенные груды коробок и бумажного мусора. Дул порывистый ветер, кругом летала бумага, возле палаток хохотали чернявые, пестро одетые мужчины… Так здесь было каждый день: рано утром палаточный город строился – а уже к трем часам дня он лежал в руинах.
Вероника была счастлива, что сегодня ей не надо никуда спешить, что она не должна перетаскивать с места на место тяжелые коробки… Она просто гуляла здесь – праздная и беззаботная. Вскоре рыночная аллея кончилась. Вместо нее перед Вероникой открылась уходящая вдаль тропинка тенистого парка. Она с удовольствием шагнула на посыпанную гравием дорожку. Почему-то в парке было на удивление безлюдно. Кругом стояли пустые скамейки, а поодаль Вероника разглядела сквозь листву уютный скверик с фонтаном. Она уже хотела направиться туда, но вдруг увидела, как из глубины парка навстречу ей медленно движется темная фигура – в плаще, с низко надвинутым на лицо капюшоном…
Почему-то эта фигура сразу показалась Веронике зловещей. Нелепый плащ в жаркую погоду, медленная плывущая походка… Совершенно абсурдная мысль вдруг ударила ей в голову. «Это Пахан, – в ужасе подумала Вероника. – Это не может быть никто другой, кроме него!» Она хотела побежать, но тело вдруг перестало ее слушаться. Так она стояла на месте и покорно ждала, пока человек в плаще не подошел вплотную и не протянул к ней руку. «Господи, неужели я сошла с ума, помешалась? – мысленно ужаснулась она. – Или… или это просто какой-то незнакомец, который тоже гуляет по парку?» Разумеется, встреча с ним на безлюдной аллее могла быть опасной… Вероника крепко сжала в руках сумку и на всякий случай сурово проговорила сквозь зубы:
– Не подходи.
– Ты что, Верунь? – вдруг услышала она знакомый голос.
Сердце Вероники замерло. Она не поверила своим ушам. Это был Максим! Он откинул капюшон и радостно улыбнулся ей.
– А ты… а ты разве не умер? – дрожащим голосом спросила Вероника.
– Ну что ты такое говоришь, дурочка, разве мог я оставить тебя? – ласково ответил Максим и притянул ее к себе.
Не помня себя от счастья, Вероника прижалась к нему, но вдруг почувствовала, что… засыпает.
Ей приснился ужасно странный сон: как будто она сидит в каком-то водоеме, вроде маленького бассейна. Рядом, на лужайке, резвится вместе с Томом Глафира. Вокруг так тихо, спокойно – не жарко и не холодно… Кажется, что вместо воды в водоеме налит какой-то ароматный кисель. Тело утопает и нежится в нем… Потом вдруг оказывается, что Вероника уже не одна в этом чудесном бассейне – кто-то медленно и нежно размазывает пальцами кисель по ее спине, плечам, ягодицам… Она хочет обернуться и посмотреть, кто это, но он всякий раз успевает спрятаться. «Девушка! Девушка!» – игриво шепчет он ей из-за спины. «Если он называет меня «девушка», значит, это кто-то незнакомый», – сонно думает Вероника. А между тем голос становится все настойчивей и тверже…
– Девушка! Девушка! Просыпайся! – теперь голос звучал откуда-то издалека, словно сквозь ватное одеяло.
«Просыпаться? – вяло шевельнулась мысль в голове у Вероники. – А разве я сплю? Я же в лесу, в киселе – и мне хорошо здесь…» Она вдруг почувствовала, как кто-то осторожно трясет ее за плечо.
– Открывай глаза! Открывай! Так ведь и помереть недолго!
«Что у меня с глазами?» – Вероника попыталась поднять руки к лицу и пощупать свои глазные впадины. Но руки не слушались. Тогда она изо всех сил напрягла веки и с трудом открыла глаза.
– Ну, слава Богу… – раздался тот же голос у нее над ухом.
Едва придя в сознание, Вероника сразу определила, что она в больнице. Значит, все ей приснилось – и тенистый парк, и Максим…
Вероника хмуро огляделась. На соседних кроватях лежали женщины – почти все спали. Над одной из них склонилась медсестра – кажется, она собиралась ставить ей капельницу. Вероника захотела подняться, но не смогла. Во всем теле была разлита свинцовая тяжесть, руки и ноги казались чужими. Она позвала медсестру.
– Скажите, что со мной случилось? Я помню, как меня ранили ножом на рынке. Это опасно?
– Никто тебя не ранил, – спокойно отозвалась медсестра, возившаяся с капельницей возле соседней кровати. – Выкидыш у тебя был. Сознание потеряла. Кровотечение открылось. На «скорой» тебя привезли, почистили… Ничего страшного – обычная чистка… Оклемаешься после наркоза, ночь переночуешь – и домой.
Вероника едва сдержала радостный возглас. Значит, у нее не будет ребенка от этого ублюдка! Бог сам позаботился о том, чтобы его не было… Однако первая радость тут же сменилась беспокойством: ей же фактически сделали аборт. Вероника знала, что первый аборт может грозить бесплодием…
– А у меня будут еще дети? – встревоженно спросила она.
– Будут, будут… – успокоила ее медсестра. – Тебе повезло – сам Потемкин дежурил. Он такой врач, что из других районов к нему на прием записываются…
И вдруг Вероника разом все вспомнила. Вот она сидит в своей палатке – сонная и вялая… Вот приходит соседка-хохлушка – и просит ее последить за колготками… Потом – резкая боль в животе… И с этого момента она уже ничего не помнит. Сколько сейчас времени? Вероника с трудом подняла левую руку – пластмассовые часы были на месте. Пять часов вечера! А как же ее товар? Да еще и эти дурацкие колготки, за которыми она обещала приглядеть…
Вероника собрала все силы, которые у нее были, и встала. Она обнаружила, что одета в выцветший, невероятно застиранный халат, цвет которого ее мама определила бы выразительным словечком «псивый». Пуговиц на нем не было, только две оборванные веревочки.
– Туалет – в конце коридора, – не поворачивая головы, сказала медсестра.
– Скажите, а где моя одежда? – тихо спросила у нее Вероника.
– А тебе на что?
– Понимаете, мне очень надо уйти.
– Не дури. Куда ты пойдешь такая? Тебя же ветром с ног свалит. Отлежись хотя бы до вечера.
– Это мои проблемы… – вздохнула Вероника. – Так где одежда?
– Иди к старшей сестре и пиши расписку, там и получишь… – сдалась медсестра и напоследок смерила Веронику сочувственным взглядом, после чего покачала головой. – Куда только матери смотрят… – проворчала себе под нос она.
5
Заканчивался последний вечер, когда Вероника могла ночевать у тети Тамары… Она уже обещала ей, что завтра уйдет на квартиру. Вещи были собраны – Вероника убрала даже полотенце из ванной. Сегодня она из принципа не пойдет мыться перед сном. Вообще не зайдет больше в ванную… Если бы не было так опасно ночью на улице – она бы с удовольствием осталась ночевать прямо здесь, во дворе. Прижалась бы покрепче к Тому – и уснула…
Только недавно Вероника немного отошла от последствий наркоза. Целый день она пребывала в странном, полусонном состоянии – пока ехала из больницы на рынок, пока долго разбиралась с Галиной и соседкой-хохлушкой, сколько товара пропало по ее вине и сколько и кому она должна теперь денег. У Вероники не было сил ни спорить, ни оправдываться. Кроме нее самой, в этой истории не был виноват никто. На все истерические вопли с украинским акцентом она только молча кивала, а с Галиной ей хватило короткого разговора по существу.
– Постарайся вернуть в течение недели, – сказала ей Галина. – Иначе ты меня сильно подставишь…
Про квартиру и ночевку Вероника теперь заговорить с ней просто не решалась. О продолжении работы на рынке тоже не могло быть и речи. Снова надо было что-то решать…
Вдруг Веронику окликнул чей-то знакомый голос, и одновременно с этим Том радостно залаял. Вскоре возле качелей появилась неуклюжая виляющая хвостом Глафира, а за ней и хозяин – в неизменном белом спортивном костюме.
– Привет! – сказал он. – Наслышан, наслышан про твои подвиги…
– Извини, – холодно отозвалась Вероника. – Так уж получилось. Хорошей протеже из меня не вышло…
– Да ладно. Все ерунда. Как будто я Вальку не знаю. Он же психопат. Припадочный. Мы еще когда учились на физтехе, он такой же был. Два года уже психоаналитик к нему ходит… Я-то думал, он получше стал. А, видно, толку от этого мало… – Анатолий с досадой махнул рукой. – Знал бы, что он такой же остался, не стал бы тебя подставлять. Так что, – он развел руками. – Это ты меня извини…
– О чем речь! – вымученно улыбнулась Вероника и поймала себя на том, что использует любимые словечки Максима.
Внезапно она вспомнила свой недавний «наркотический» сон. Таких реальных снов ей не приходилось видеть еще ни разу в жизни. Максим был во сне совсем как живой, да и все остальные тоже…
– Ну и как ты тут жила – выкладывай, – сказал Анатолий, пристраиваясь на соседние качели.
– Долго рассказывать, – отвернулась Вероника. – Лучше ты скажи – куда пропал вместе с собакой?
– А мы с ней отдельно пропали. Собака – на дачу, а я – в Европу, по делам. Помнишь, как у Жванецкого – «Мне в Париж по делу, срочно…». Вот так и у меня.
– Понятно… – печально вздохнула Вероника.
– А что это ты такая грустная? Пойдем ко мне кофе с коньяком пить? Теперь, надеюсь, уже не испугаешься идти ночью к малознакомому мужчине? Я достаточно хорошо себя зарекомендовал?
– Вполне, – сказала Вероника и поднялась с качелей. – Пошли. Кажется, кофе с коньяком – это то, чего я хочу сейчас больше всего на свете…
Анатолий взял на поводок Глафиру, и они не спеша отправились к подъезду. Дом был высотный, с консьержкой и домофоном. На первом этаже располагался холл, щедро увитый живыми и искусственными растениями. Там стоял большой кожаный диван, два кресла и журнальный столик. Для дежурной имелся небольшой телевизор. Когда Анатолий с Вероникой зашли в подъезд, пожилая консьержка вежливо поздоровалась и с интересом проводила их глазами до лифта.
«Скорее всего она решила, что я его любовница», – подумала Вероника.
– А ты не боишься, что она расскажет твоей жене, что ты водишь домой на ночь глядя каких-то неопознанных девиц? – шепнула Вероника Анатолию, когда они зашли в лифт.
– Не, не боюсь… – ответил Анатолий, и Вероника так и не поняла: то ли он был уверен, что консьержка не проболтается, то ли его жена относится к таким вещам спокойно.
Анатолий нажал на кнопку с цифрой 10, двери плавно закрылись, и лифт мягко пошел вверх. Одновременно с этим Вероника почувствовала, как в груди ее закопошились знакомые скользкие щупальца. «Надо немного перетерпеть, совсем немного…» – беззвучно зашептала себе под нос Вероника. На всякий случай она зажмурила глаза и попыталась представить себе, что она сидит на освещенном солнцем морском берегу, а возле ее ног плещутся ласковые волны… Они все не приезжали и не приезжали на десятый этаж – ей казалось, что прошла уже целая вечность.
И вдруг лифт рывком остановился. Повисла странная, напряженная тишина… «Почему же не открываются двери?!» – Вероника почувствовала, что она уже близка к истерике. Когда она решилась приоткрыть глаза, то обнаружила, что в лифте погас почти что весь свет.
– Вот черт, – проворчал Анатолий. – Кажется, застряли…
– Застряли? – с тревогой спросила Вероника. – Господи, Боже мой… Что же делать? Что же делать? Я больше не могу… – Вероника бросилась к сомкнутым дверям и попыталась обеими руками раздвинуть их в стороны.
– Что ты делаешь?! – вскричал Анатолий. – Это же опасно…
Он попытался оттащить Веронику от дверей, но не тут-то было: она начала истерически визжать и цепляться ногтями за стены.
– Успокойся! Успокойся ты, дура! – Анатолий кое-как сгреб ее своими мускулистыми руками и прижал к себе. – Ты что – припадочная, что ли?
– Пусти! Пусти меня, идиот! – ничего не видя и не слыша, визжала Вероника, пытаясь укусить его за руку. – Спасите! Выпустите меня отсюда! Я не хочу! Мама-а-а!
Каким-то чудом Анатолию все-таки удалось нажать на кнопку вызова лифтера. Вероника продолжала извиваться в его руках и звать на помощь. Он уже не обращал внимания на ее крики и только отдувался, чтобы удержать эту взбесившуюся фурию. Силы его были уже почти на исходе, как вдруг Вероника внезапно затихла и стала медленно оседать на пол. Анатолий поспешно подхватил ее, сел на корточки в угол кабины и усадил ее к себе на колени. Белокурая голова безвольно поникла и склонилась к нему на плечо.
