Текст книги "Золотая нить (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

Глава 35

Заканчивались вторые сутки ожидания.

После ссоры Греттир не стал преследовать Венделу, потому что ей явно нужно было время, чтобы остыть и успокоиться. Потом он бы объяснил, что, во-первых, шутил над мальчишкой не со зла, во-вторых, у мужчин свои правила, пусть привыкает, а в-третьих, женщинам лучше не вмешиваться в мужское воспитание и не портить будущего воина. Все доводы, что он уже заготовил и несколько раз повторил про себя, звучали здраво, разумно, обоснованно.

А получилось наоборот: глупо, нелепо и опасно.

Вот почему сейчас уже сорок часов Юхан Густавсон без сознания метался в бреду, а лучшие знахарки Стаи пытались ему помочь… безрезультатно. Вендела тоже была там, в маленькой комнате наверху, где на узкой койке стонал обессиленный мальчик, и тихо плакала его мать. А Греттир сидел на заднем крыльце арендованного Густавсонами дома и ждал. Он хотел, чтобы все это скорее закончилось, но только с каждым часом все больше убеждался, что ничем хорошим это закончиться не может.

Судя по всему, Юхан решил не ограничиваться кабаном, а привязать по-настоящему сильного зверя – волка. Такое иногда случается, не рассчитал силы, надо отпустить, вернуться обратно, подождать, окрепнуть, а через пару лет попытаться снова. Но ведь нет! Ему нужно было сейчас! Это в одиннадцать-то лет, когда сил хватает только на суслика. Видимо, слабоумие и отвага были фамильной чертой Густавсонов. И ничего тут не поделаешь.

– Есть новости? – Деревянная ступенька заскрипела, когда на не опустилась каменная задница Хельги.

Левша устроился рядом с Греттиром и достал пачку сигарет:

– Будешь?

– Не.

Действительно, ничего не хотелось, ни пить, ни курить, ни есть. Греттир занял крыльцо Густавсонов, как только обнаружил, что Вендела не вернулась домой. Он теперь и спал здесь. Сюда же мать приносила ему еду… которую с благодарностью съедал Хельги Левша. Он, кстати, тоже подсел на морковку. И вообще, ел все, что готовила Маргрета, а в благодарность всячески старался ей услужить: уже что-то чинил в доме, привез дров для печки, добыл где-то оленину и ранние овощи.

Греттир подозревал, что вернувшись домой, обнаружит Левшу за семейным столом. Хорошо, если не на хозяйском месте. Впрочем, он не возражал. Он мог только радоваться, что мать оправилась от болезни. Посмотреть на нее со спины, так и не скажешь, что волосы под платком седые – талия, как у девушки, осанка, как у королевы. Если Хельги поладит с матерью и посватается, возражений, по крайней мере, с его стороны не будет.

Вот только нынешний их дом слишком тесен для двух супружеских пар. А что делать? Родовая усадьба в Мальмё недоступна, пока Фози, по сути, остается осажденной крепостью.

«Их там целая орда!» – передавали разведчики.

«А нас рать!» – кричал в ответ рвущийся в бой молодняк.

Салобоны и борзые щенки. Думают, если уцелели в битве на Королевских холмах, то уже все повидали и сравнялись с опытными бойцами. Слава богам, Конунг у них был мужик серьезный. И голова у него была холодная и мыслящая. Вот они с Орваром вдвоем и мыслили, собирали информацию, вербовали в Стаю вепрей-одинцов, строили планы. А он, Греттир, всегда готов был их поддержать – добыть языка, устроить диверсию или что еще понадобится.

От тяжелых мыслей отвлек шелест легких шагов. Мимо них с Хельги спустилась тонкая фигурка и быстрым шагом направилась к садовой калитке. Греттир в два шага настиг Венделу и мягко удержал ее за локоть:

– Ты куда?

Она смотрела на него и не отвечала. Потому что не знала, куда ей сейчас идти. И что делать. И где искать ответ. Там, наверху в маленькой комнате лежал одиннадцатилетний мальчик, прозрачный и тонкий, как церковная свечка, а она не знала, как вернуть его из горячечного морока. Настои трав, укрепленные заветными заклинаниями, просто выливались у него изо рта, а нить его жизни в луче лунного света дрожала, как натянутая струна. И могла лопнуть в любую секунду.

– Не знаю, – сказала Вендела. – Я не знаю, как помочь Юхану.

Она пыталась свить вторую нить, чтобы укрепить силы мальчика, но не могла подобрать пряжу. Рыбьих голосов и птичьей слюны в мире уже не существует. Добыть медвежьи жилы они не успеют, материнские волосы и слезы не принимаются, а других родственников у Юхана не осталось.

– А волчьи жилы подойдут? – Она удивленно моргнула, не понимая, к чему Греттир клонит. – Возьми мою силу. Иногда кровный враг может стать ближе кровного брата.

А что? Возможно, он и прав. В любом случае, стоило попробовать, вот только…

– Ты понимаешь, чем рискуешь, Греттир?

Судя по глупой улыбке, ничего-то он не понимал, а обманывать его Вендела не хотела. Все равно, боги примут только добровольную жертву.

– Ты станешь слаб, как человек. Твои силы восстановятся не раньше чем через год. Ты и так отдал Кьяртану и Маргрете больше половины своей силы.

– А оставшейся половины малышу Юхану хватит? Тогда нечего ждать, пойдем.

Он так и не отпустил ее руки, просто повернул и повел в дом. В спальне снял куртку и рубашку и сел на табурет возле кровати спиной к окну.

– Так?

– Так.

Вендела распахнула окно, и комнату наполнил аромат сырой земли и молодой листвы. Не искаженный мутным стеклом, лунный луч был острым и тонким, как клинок. И таким же смертоносным. Вендела быстро, одними губами, прочитала молитву, прося Фрейю уберечь ее от смертельного укола. И надела хрустальное кольцо на лунное веретено.

Пряжа из силы Греттира получилась отменная, ровная и крепкая, но вот беда, никак не срасталась с силой Юхана – скользила, собиралась петлями и ни в какую не хотела работать вместе.

– Ну как? – Спросил Греттир.

Он не жаловался, но Вендела знала, как ему сейчас плохо. Наверное, и голова кружится, и тошнит от слабости.

– Не получается. Нужна третья нить, которая скрепит две силы вместе. А с двумя веретенными блоками я могу удержать только две.

– Тогда возьми.

Греттир через голову снял цепочку с черным камнем и протянул его Венделе. Вот теперь в дело пошли материнские слезы. Мать Юхана нарыдала, наверное, целое ведро. Сначала она плакала от боли и страха за сына, а потом, глядя, как розовеют щеки мальчика, и выравнивается его дыхание, от облегчения и радости.

Наверное, у Венделы все получилось, сообразил Греттир, когда из темноты вышел огромный черный волк и бесшумно улегся у ног мальчика. Ну и зверюга, с таким хоть против носорога выходи, не страшно. Наверное, это была последняя мысль Греттира, потому что дальше он ничего не помнил.

***

Очнулся он уже в собственной постели.

– Как я сюда попал?

– Не помнишь? – Удивилась Вендела. Она сидела рядом уже в свежем платье и заново причесанная. Видимо, он пробыл в отключке достаточно долго, раз она успела привести себя в порядок. – Сам дошел. Хельги тебя только поддерживал немного. Как ты себя чувствуешь?

Страшно болела голова, ломило все тело, суставы словно выкручивали клещами. От льющегося из окна солнечного света резало глаза. Греттир зажмурился.

– Прекрасно. Еще немного посплю и буду как новенький.

– Ясно. Открой рот.

Ну, открыл, что дальше? В рот потекло что-то густое и вязкое.

– Ш-ш-што эф-фто?

– Не болтай. Вот, запей.

Послушно запил. На языке осталось ощущение липкости, но определить вкус он не мог. Что-то с ним совсем не так, наверное.

– Это мед с перцем. Ты весь горишь, надо сбить температуру.

Ясно.

– Теперь можно поспать?

– Спи.

Вендела плотнее подоткнула вокруг его большого тела одеяло и прилегла рядом. Надо было не упустить момент, когда Греттир начнет потеть и не давать ему раскрыться. Примерно через час он начал метаться и кричать, да так сильно, что Вендела испугалась – не удержит. Пришлось баюкать, как маленького:

 
– Заря-зарничка,
Красная девичка,
Ты к нам приходи,
Греттиру сон принеси.
А глаз – блаз,
Крик денной, ночной,
Полуденный, полуночный,
Бери все с собой.
 

Успокоился, лежал весь в поту, с прилипшими ко лбу волосами, но дышал уже ровно и спокойно.

Вендела развела в воде немного водки, намочила полотенце и обтерла его: сначала лицо и шею, затем плечи и грудь, а потом ниже. Взялась за одеяло, чтобы накрыть снова, но замешкалась. Она смотрела на мужчину, который на пути к своей цели одинаково легко творил добро и зло. Убивал и был готов умереть сам, и все ради того, чтобы получить ее. И детей. Должна ли она чувствовать себя польщенной? Бабушка сказала бы «да». Мама сказала бы «решай сама».

Даже во сне, измученный болезнью, он все равно выглядел угрожающе. Острые углы и четко вылепленные черты лица с прямыми бровями и глубоко посаженными под широким лбом глазами, суровая линия рта не давали повода ошибаться – это был безжалостный хищник, машина для уничтожения в броне твердых мускулов. Самый красивый убийца, которого только можно было представить.

Вендела натянула одеяло как можно выше, затем запустила руку под подушку, чтобы приподнять Греттиру голову. Ее пальцы наткнулись на что-то твердое. Это был нож, очень старый и очень дорогой. В уплату за такие ножны и рукоять отдавали равную меру золота, и это в странах, где и серебро-то было за редкость, а все платежи осуществлялись либо овцами, либо шерстяным сукном. А клинок… она положила ножны на колени и принялась рассматривать узкое длинное жало. Клинок привезли из далекой страны. Даже не франкская работа. Металл под названием «пулад»[42]42
  Булат, Pulad – сталь с примесью графита, родиной которой является Иран и Средняя Азия.


[Закрыть] в те далекие времена умели делать только огнепоклонники.

Сначала небесные камни были размолоты в пыль, прокалены и сплавлены с земным железом в одном тигле; затем умелый мастер тысячу раз сплющил металлический стержень в лист и снова скатал его, и наконец, после многих и многих часов тяжелого труда, закаленное в огне и пальмовом масле, родилось вот такое совершенство.

Клинок, в самом широком месте миллиметра в три толщиной, мог пробить даже железные доспехи… что уж говорить о живой плоти. Он мог так легко пройти сквозь кожу лежащего сейчас перед Венделой мужчины и слой упругих мышц – прямо к сердцу. Она почувствовала движение воздуха, словно кто-то вошел в комнату и остановился у нее за спиной.

«Сейчас», – приказал ей неслышный голос. – «Сейчас или никогда».

Вендела посмотрела в лицо Греттира, в его плотно закрытые глаза. Она имела полное право на этот удар. Это право подтвердил сам Конунг перед лицом всей Стаи. Она возьмет жизнь Греттира, и ни один из его кровных братьев не сможет сказать ей дурного слова. А потом, возможно, когда-нибудь она действительно выйдет замуж, и у нее будут дети… от другого мужчины.

Клинок с тихим щелчком вошел в ножны. Вендела убрала нож на прежнее место, затем встала, взяла со спинки стула теплый платок и вышла из комнаты.

Глава 36

– Вот, – Вендела положила на стол два веретенных блока, золотистый и черный. – Греттир вернул их. Теперь вы свободны.

Дэгрун быстро взяла сразу оба. Да, это были их родные камни – ее с короткой царапиной, а дочкин с маленькой мушкой, застывшей в янтарной слезе.

– Как тебе это удалось, Вендела? Ты обманула его? Смогла выкрасть камни? Или…

– Нет, бабушка, – твердо ответила Вендела. – Никакого или. Он сам мне их отдал.

– Вот, значит, как. – Дэгрун положила свой камень в карман, а янтарь сунула в руки дочери. – И что же ты ему за это сделала?

– Ему самому ничего. Вылечила женщину и ребенка.

Старуха молчала, пытаясь понять то, что не было сказано вслух. Ничто и никогда не достается нам так дешево, как хотелось бы. А за некоторые дары приходится отдавать сторицей.

– Ну, хорошо, девочка. Ты вернула нам нашу силу, теперь мы можем ехать на Родину. Берите только самое необходимое. Пусть наследство Турхандов переходит Стае. Я не хочу ничего от этих свеаландских обманщиков.

Она встала и направилась к лестнице, но слова внучки остановили на полдороге:

– Я никуда не поеду, бабушка. Мой дом здесь.

Дэгрун медленно обернулась и уставилась на непокорную девчонку:

– Что ты сказала?

– То, что ты услышала, мама. – Внезапно подала голос тихая Гутрун. – Вендела нашла здесь свою судьбу. И я тоже никуда не еду. Здесь мой муж, с ним я и останусь.

– Какой муж? – Вспылила Дэгрун. – Твой муж давно в Вальгалле пьянствует с дружками и девками Одина! Он о тебе уже забыл!

– Зато я помню. Здесь его могила. Неважно, в этой жизни Освивр или в той, он все равно мой муж.

Молчание тянулось, как натянутая между столбами колючая проволока. Наконец, Дэгрун повернулась и пошла к дверям.

– Бабушка, – Тихо позвала ее Вендела.

Та не ответила, даже не обернулась, только сильнее сгорбилась.

Когда дверь хлопнула, обе женщины вздрогнули.

– Я догоню ее, – предложила Вендела.

– Не нужно, – Гутрун положила руку ей на плечо и слегка сжала. – Пусть побудет одна. Ей нужно время, чтобы принять твою правду. Жаль, что у меня самой до сих пор не хватало мужества сказать ей.

– И что потом?

– Она или согласится с нашим решением или уедет.

Уедет обратно в Гренланд? В эту неприветливую холодную страну? От этой мысли у Венделы сжалось сердце. Бабушка уже не такая сильная, какой она себя считает. Как она будет жить там одна? Может быть, есть вариант попроще?

– Но если бабушке так хочется вернуться к корням рода, то она может жить в Норейг. Ведь наш предок Эйрик Рауда родился именно там. Это даже в школьных учебниках написано.

Люди иногда писали чистую правду, что есть, то есть. Эйрик действительно родился в Норейг и жил там, пока его отец Торвальд Асвальдсон не поссорился с королем Харальдом Косматым (зачеркнуто) Прекрасноволосым, после чего им пришлось срочно собирать вещички и переезжать на новое место. То есть в Айсланд. Там, кстати, Эйрик тоже не задержался, и все из-за своего вспыльчивого нрава.

– Наш предок Эйрик Рауда был еще тем гуленой, – с легкой усмешкой согласилась Гутрун. – Он вообще говорил, что родина мужчины на той земле, в которую он воткнет свое знамя. Просто Дэгрун после смерти мужа, чтобы не уйти вслед за ним, попросила привязать себя к родовым столбам. Я была маленькой, и она не решилась оставить меня с чужими людьми.

– А потом ты выросла и сбежала с моим отцом?

– Такая уж у меня судьба, – сказала мама.

Да уж, с судьбой не поспоришь. Так Венделе всю жизнь говорили отец, бабушка, мама. Тогда откуда у нее взялось ощущение, что это еще не вся правда?

– Я попрошу, чтобы Греттир привез родовые столбы Рауда из Гренланда и поставил их в нашем доме.

Мать подняла брови, затем кивнула:

– Если он будет тебя сильно любить, то сделает, как ты сказала.

А если будет любить сильно-сильно, то, возможно, поставит и столбы Турхандов. Тогда их дети будут зваться Валлин-Турханд-Рауда. Почему бы нет? Что плохого в длинном имени? Ведь был же сильный конунг Хальвдан Щедрый На Золото И Скупой На Еду. Уж всяко лучше, чем какой-нибудь Эйнар Брюхотряс или Гуннар Волосатый Зад[43]43
  Эйнар Брюхотряс, Гуннар Волосатый Зад – исторические лица.


[Закрыть]

– Сделает, – пообещала Вендела.

***

Дэгрун Рауда поднималась по склону самого высокого из Королевских холмов. Ноги словно свинцом налились, голова болела от жаркого солнца, какой же старой чувствовала она себя в эту минуту. И обманутой. И преданной. И вот ради этих двух неблагодарных свистушек она не последовала за Сигурдом, отказалась от посмертной жизни с ним в палатах прекрасной Фрейи. Глупая ошибка, за которую она расплачивается снова и снова.

На вершине старуха легла на траву и укрылась плащом с головой. Было жарко и тяжело дышать, но тем скорее она надеялась выйти из своего тела. Может быть, с высоты птичьего полета ее обида покажется не такой уж и большой?

Когда солнце зацепилось за острый шпиль видной вдалеке ратуши, а потом скатилось вниз, по склону холма поднялась красивая женщина в таком же, как у Дэгрун длинном плаще с капюшоном. Над землей уже клубился вечерний туман, и не видно было, что незнакомка ступала по траве так легко, что не смяла ни одной былинки.

Она наклонилась над лежащей старухой и коснулась ее плеча:

– Пойдем, Дэгрун. Пришла твоя пора.

В облаках тумана женщины, стали спускаться вниз, но не к городу, а к маленькому дому в лощине. Удивительно, но вторая точь-в-точь повторяла все движения той, что шла впереди. Вышедшая на охоту лисица смотрела им в спину, и в какой-то момент ей показалось, что две женские фигуры слились в одну. Лиса фыркнула, уткнулась носом в землю, в такой вкусный и свежий след кролика и потрусила по своим делам.

***

Стучать не пришлось, едва гостья поднялась на крыльцо, дверь домика распахнулась и на пороге появилась вёльва, такая, какой ее знала вся Стая в последние годы – худая, прямая, как копье, и с закрытыми глазами. Они с Дэгрун неуловимо походили друг на друга, только та смотрела на мир широко открытыми и удивительно молодыми глазами.

– Гудрун Хорфагер, срок твоей службы кончился, – сказала гостья. – Я отпускаю тебя. Иди к мужу. Я буду рада принять вас обоих в моих чертогах на лугу Вечной молодости.

И действительно, фигура Магнуса Хорфагера, которую тоже не раз видели ночью на Королевских холмах, уже маячила сквозь туман. Гудрун без единого слова прошла мимо Дэгрун, спустилась по ступеням и направилась к мужу. Они взялись за руки и вскоре исчезли в темноте.

Глава 37

– Греттир, Гретти-и-ир. Хватит спать, ленивый тюлень. Просыпайся.

Еще не открыв глаз, Греттир понял, что происходит что-то неправильное. Точно! Его звал не тот голос.

Он резко подскочил в кровати, чуть не выбив чашку из руки Маргреты.

– Тише ты, оглашенный. То лежишь, как бревно, то скачешь, как козел. Ты определись уже.

Ни бревном ни тем более козлом Греттир быть не собирался. Он взял из рук матери чашку и сделал первый глоток. Странно, то ли мать разучилась варить кофе, то ли… Он ничего не чувствовал, ни запахов, ни вкуса, ни азарта. Только отголоски этих чувств. Если все люди так живут, то им можно было только посочувствовать.

– А где Вендела? – Он попытался прислушаться к звукам дома.

Результат был то же, что со вкусом и запахом – никакой.

– Ушла еще вчера вечером. Да сиди ты! – Маргрета толкнула сына обратно в кровать. – Она сейчас с матерью. А старуха Рауда вчера же из дома ушла. Выскочила, как ошпаренная, и полезла на самый высокий Королевский холм. Там и сидит.

Спрашивать, откуда у матери эти сведения было бесполезно. Женщины Стаи всегда были в курсе последних новостей. Можно было запереться на все замки, завесить окна, но все они, от сопливой девчонки до глухой старухи, знали, что происходит в твоем доме.

– Не беспокой ее пока, сынок. Пусть разберутся между собой. А потом Вендела поговорит с тобой. Выпей кофе, приведи себя в порядок и будь готов.

Это был хороший совет. Когда Маргрета с уже пустой чашкой вышла из комнаты, Греттир откинул одеяло и опустил ноги на пол. Затем встал. Голова слегка кружилась, но пол держал крепко и не качался. Уже неплохо. Он подошел к комоду, вынул из медного подсвечника свечу и положил ее на столешницу. Затем аккуратно согнул и разогнул толстый четырехгранный стержень. Совсем хорошо. Кое-какая силенка еще осталась, а остальное он восстановит. Во всяком случае, Вендела так сказала.

Вендела… как она вчера отпаивала его травами! Наверное, самые горькие выбрала. И полотенцем мокрым терла с такой силой, что чуть шкуру не содрала. Наверное, он все-таки ей нравится. Ведь он убил ее отца, брата и друга. Но она, вместо того, чтобы отомстить, помогала ему вылечиться. За что ему такое счастье?

Уже насвистывая, он достал из комода чистое полотенце и пошел в ванную.

***

Когда Вендела поднялась в их с Греттиром общую спальню, за дверью ванной шумела вода. Хорошо, это давало ей еще немного времени подумать. Она боялась предстоящего разговора. В первый раз ее судьбу решил отец, еще до рождения пообещав отцу Греттира. Затем бабушка убедила взять на себя месть за отца и брата. Да, они были в своем праве, как старшие в семье. Но теперь Вендела чувствовала, что пришло время взять свою жизнь в свои руки. Кто же знал, что это так трудно. И страшно.

Они с мамой ждали бабушку до утра, но она так и не вернулась с холмов. Когда Вендела собралась уходить, мама проводила ее до порога, а затем обняла:

– Послушай меня, дочка. Теперь ты взрослая женщина, а быть взрослой иногда не просто. Иногда тебе придется делать выбор между белым и черным, между добром и злом. Поэтому запомни, не старайся никому угодить. Не выбирай силу или выгоду. Выбирай правду. Поступай так, как считаешь честным и правильным, невзирая на последствия. И будь, что будет. Те, кто тебя действительно любит, останутся с тобой. А шелуху и пену пусть уносят семь ветров.

Вендела знала имена всех этих ветров, начиная с ласкового Догоды до сурового Позвизда, с бороды которого течет дождь, а дыхание превращается в туман. Все они по зову сейдконы могли выйти из-под Алатырь-камня, чтобы сбить с пути врага, или, наоборот, привести к порогу красной девицы доброго молодца.

– Ты пришла.

Она вздрогнула, внезапно вынырнув из своих мыслей. На пороге ванной стоял Греттир с обмотанным вокруг бедер полотенцем и с легкой улыбкой смотрел на нее. Он смотрел так, словно в жизни не видел ничего красивее. Через минуту эта улыбка исчезнет навсегда, и от этой мысли стало так холодно, так страшно… что она, не раздумывая, бросилась прямо в омут с головой.

– Я должна тебе кое-что сказать.

Греттир сделал шаг вперед:

– Говори.

– Наверное, тебе лучше сначала одеться.

Судя по тому, как ее глаза скользнули сначала к его груди, а потом ниже, правильнее было провести этот разговор без трусов.

– Я в порядке. Продолжай.

Вендела сглотнула.

– Тебе это не понравится.

– Ты уходишь к другому мужчине?

Тогда этот кобелюка не жилец.

– Нет.

– Но тебе все равно нравится кто-то другой?

Точно не жилец.

– Нет.

– Тогда я не вижу никаких проблем.

Вендела выпрямилась во весь свой рост и сжала кулаки.

– Я тебя ненавидела, идиот!

– Это было очевидно.

И зачем так кричать?

– Я тебя не хотела. Не хотела с тобой спать. Не хотела быть твоей женой.

– Знаю. Я все про тебя знаю.

– А ты знаешь, что я собиралась убить тебя? Мы с бабушкой все распланировали.

– Правильно. Нельзя начинать серьезное дело без правильного плана.

– Я даже собиралась зачать с тобой ребенка.

– Такой план мне нравится все больше и больше.

– А потом я собиралась убить тебя.

– Звучит разумно. Это все?

– Греттир, ты это серьезно говоришь? Теперь ты должен меня ненавидеть.

– Нет, моя любовь, – Греттир подошел так близко, что Вендела чувствовала тепло его тела. – Твое признание ничего не меняет. Ты благородная женщина. Я бы удивился, если бы ты смирилась перед обстоятельствами и подчинилась грубой силе.

– То есть ты не злишься на меня?

Его плоские, как монеты соски на каменных плитах мышц маячили прямо у нее перед глазами. А на покрывающих грудь волосках сверкали капельки воды. У Венделы пересохло во рту. Греттир неожиданно подхватил ее под мышки, развернулся и усадил на столешницу комода. Что-то упало и покатилось по полу, но она даже не вздрогнула, все смотрела и смотрела ему в зрачки.

– Я? Я тобой горжусь. Теперь я понимаю, почему пропал, как только посмотрел тебе в глаза. Представляешь, какие у нас будут дети, когда соединятся два наших корня!

У нее снова пересохло во рту, когда Греттир поднял подол ее платья чуть выше колен, а затем придвинулся еще ближе. Пришлось развести ноги в стороны. Тогда он слегка наклонился вперед, и Вендела безошибочно определила, что происходит сейчас у него под полотенцем.

– Ты станешь моей женой?

Она прерывисто вздохнула, но ответить не успела.

– Ты не обязана отвечать прямо сейчас.

Греттир наклонился и поцеловал ее в сердце. Пальцы Венделы погрузились в его волосы, он замер… нет, не оттолкнула. Греттир закрыл глаза, впитывая ее тепло, слабый чистый запах, покой.

– У тебя есть время подумать.

Он медленно провел кончиком носа вверх по ее шее до виска. Замер, наслаждаясь ароматом волос. И потом выдохнул, но не с тихим рычанием, как прежде, а с благодарным стоном. С мучительной нежностью, коснулся ее кос, а затем потянул ленту.

– Я жизнь отдам за один волосок с твоей головы.

Обещание сразу же было закреплено поцелуем. Вендела замерла, не замечая, как дрожит все ее тело. Это был их первый настоящий поцелуй. Первый поцелуй сродни обещанию. Он говорит о многом. Он показывает, как будет мужчина относиться к женщине всю оставшуюся жизнь. Будет ли он варить ей кофе по утрам и дарить цветы просто так, а не по праздникам. Будет ли держать за руку или пойдет вперед, не оглядываясь. Поцелуй скажет, нужна ли она Греттиру сама по себе или только для того, чтобы вести хозяйство и рожать детей.

Словно давая ей возможность сказать «нет», он чуть отклонился и замер. В ответ Вендела закинула назад голову, давая ему доступ к шее. Не приняв приглашения, он положил руки ей на бедра и опустился на колени. Несколько секунд он с тревожным напряжением всматривался ей в лицо, затем, словно получив ответ на свой вопрос, уткнулся лицом ей в живот.

Первый же поцелуй заставил Венделу привалиться спиной к стене. Через мгновение ее ноги уже лежали у него на плечах, а из горла рвались тихие стоны. Греттир действительно умел целовать. Его язык и губы исследовали и пробовали на вкус, а зубы закрепляли за собой завоеванную территорию. Он брал самозабвенно и требовательно, а взамен отдавал щедро и с радостью.

Бабушка учила, что соединение женщины с мужчиной это своего рода жертва. Женщина отдает, а мужчина берет, чтобы накормить своего зверя. Почему же в эту минуту Вендела чувствовала себя так, словно попала под золотой дождь, и руки ее полны сокровищ?

– У тебя течка. Мне остановиться или продолжать?

Взгляд у него был лихорадочный, голодный, но рот нежный и терпеливый.

– Продолжай, – попросила Вендела.

– С резинкой или без? – Его голос звучит хрипло.

– Без.

Греттир быстро поднялся и сбросил полотенце. Раньше Вендела ужасно стеснялась его наготы, зажмуривалась или отворачивалась, но сейчас, сидя перед ним с бесстыдно разведенными ногами, чувствовала себя как никогда уверенной. И неудивительно, когда мужчина, которого ты хочешь всем телом и сердцем, смотрит на тебя как на королеву на троне.

Уже прижавшись к ее входу, Греттир снова посмотрел Венделе в глаза. Она кивнула.

Все кончилось слишком быстро. Нет, в последнее мгновение перед вспышкой Вендела точно знала, что больше уже не выдержит. И все равно она хотела, чтобы это не кончалось никогда. Наверное, Греттир чувствовал то же самое, потому что не торопился выйти из нее. Он обнял ее лицо ладонями и смотрел на нее сверху вниз. Удовлетворение, восхищение, нежность и страх – он не скрывал ни одной своей эмоции. Он позволил Венделе увидеть себя язвимым и слабым, питая ее гордость.

Это был дар, огромный дар, который способен предложить женщине только очень сильный мужчина. Греттир показывал Венделе, каким слабым она может его сделать, и какую власть она имеет над ним.

– Ты станешь моей женой?

– Да.

Конец