Текст книги "Золотая нить (СИ)"

Автор книги: Екатерина Гордиенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Золотая нить
Гордиенко Екатерина

Пролог

Вендела

Могут ли поступки ваших близких определить ваш выбор в этой жизни?

Психологи, учителя, учебники самопомощи, все средства, к которым обращаются люди, утверждают одно и то же. Нет. Они учат прощать обиды, исправлять ошибки, уходить из токсичных отношений и искать лучшее будущее. Люди верят, что этот путь открывает перед ними новые возможности.

Для эйги эйнхамр все иначе. Любой из нас – мужчина, женщина, ребенок – лишь часть семьи, малый листочек на ветке, одной из многих, формирующих род и растущих из ствола племени. Семья дает нам силу и знание, намного превосходящие людские, род – защиту, племя – возможность передать свою кровь потомкам. Семья отвечает за тебя перед другими семьями, а те, в свою очередь, за каждый твой проступок спросят с твоего отца, брата или сына.

Поэтому долг каждого эйги – умножать силу семьи. Из века в век это делалось тремя способами – через войну, торговлю и браки. Соединить две семьи, близкие по богатству и влиянию, родить детей, объединяющих в себе лучшие черты обеих фамилий – важнейшая задача женщины. Девушка, сделавшая правильный выбор, получала на всю оставшуюся жизнь защиту мужа в дополнение к защите своих кровных родственников.

Но женщина, чей муж был в раздоре с тестем или шурином, должна была решать, стать ли ей вдовой или сиротой при живом супруге и отце. Все героини саг выбирали свою родную кровь. Так Гудрун, дочь Гьюки, убила своего мужа Атли и детей от него, чтобы отомстить за гибель братьев. Так же поступила и Сигню, дочь Вёльсунга.

Хорошо, что этот обычай стал такой же сказкой, как и сами саги. По крайней мере, в Свитьоде[1]1
  Великий Свитьод – историческая родина оборотней, включающая в себя страны Данмарк, Свеаланд, Норейг и Айсланд.


[Закрыть] он был под запретом больше семи веков, когда все племя эйги оказалось на грани уничтожения, и ценен был каждый из них. Но в Гренланде, говорила бабушка, старые обычаи еще живы, а мы родом с этого ледяного острова. Там похоронены наши предки, там корни нашего наследия. И пусть моя мать вышла замуж за мужчину из семьи Турхан[2]2
  В переводе со шведского «Тяжелая рука»


[Закрыть], ничем особо не прославившейся, я помнила, что в моих жилах течет кровь Рауда[3]3
  В переводе с норвежского «Рыжий».


[Закрыть], а она гуще, чем даже у Инглингов и Хорфагеров.

Пусть они были конунгами и королями и веками воевали с противниками и друг с другом за корону и земли, зато мой предок Эйрик Рыжий прошел на своих кораблях через ледяной океан и нашел для своих людей новую землю – наш Гренланд. Вот так.

А его сыновья Лейф Счастливый и Торвальд Мореход открыли землю Винланд, которую люди спустя 500 лет почему-то назвали Америкой. У них была еще сестра Фрейдис, которая тоже побывала в Винланде и собственным умом добилась богатства и силы, но так как сделала она это не самым благородным образом, то о ней в семье предпочитали не вспоминать. Только моя бабушка Дэгрун Рауда говорила, что я похожа на Фрейдис, и только тогда, когда я плохо себя вела.

А еще бабушка говорила, что мы когда-нибудь вернемся домой в Гренланд. Там под снегом и льдом растут травы, дающие вечную молодость, там женщны до сих пор поют сейды[4]4
  Сейд – вид ведовства, связанный с шаманской традицией.


[Закрыть] под звон туго натянутой нити, там небо так низко опускается над землей, что на него можно запрыгнуть, надо только подняться на самую высокую гору. Поэтому храни свое сердце, как самое большое сокровище, потому что, оставив его в Свитьоде, ты никогда не сможешь вернуться домой.

Глава 1

Хранить свое сердце от любви и дружбы проще простого, когда никто тебя не замечает. Конечно, Вендела не была для сверстников – что людей, что эйги – совсем уж пустым местом. Просто некрасивой и неинтересной девочкой в синих джинсах, мужской футболке и широкой клетчатой рубашке. Нет, волосы у нее были красивые, да. Но бабушка строго-настрого запретила показывать их посторонним, поэтому в любое время года, даже в самые жаркие дни Вендела носила шапку. Ну, некоторые поп-звезды, и даже кое-кто из девочек в школе, носили такие же (когда ленились мыть волосы), так что она была не в обиде. Удобно, практично, и мальчишки не дергают за косы.

А еще ей нельзя было глядеть в глаза мужчинам, и мальчикам тоже. Бабушка смотрела в кипящий котел, и увидела там несчастье, которое обязательно случится с Венделой, если она посмотрит мужчине-эйги в глаза. Это тоже было просто, потому что из мужчин вокруг не было никого, кроме отца. В дом к ним никто не ходил, подруг у нее не было, соответственно, старших братьев подруг тоже.

Но что самое обидное, не было даже жениха. Бабушка твердила, что когда они уедут в Гренланд, все изменится. Там она станет первой красавицей, и отбоя от женихов не будет. Ну да, конечно. Вендела уже прочитала статью в Википедии, и кое-что знала о тех женихах. Пятьдесят тысяч эскимосов на пять тысяч людей-данов и горстку эйги. Если вычесть женатых, детей и стариков шансы на более-менее приемлемое замужество стремились к нулю.

А уж таких, как Греттир Валлин, там не было наверняка. И вообще, второго такого, как Греттир во всем мире не было.

Почти у каждой девочки в школьном шкафчике была приклеена на внутренней стороне дверцы фотография одного из двенадцати побратимов Орвара Хорфагера. Они были как герои из саг, которые не смирились с узурпатором, захватившим власть в Стае. Они принесли клятву мести, стали изгоями, они боролись и, в конце концов, победили. А еще все они были такими красивыми… Девочки постоянно щебетали, какие милые ямочки на щеках у Кьяртана, какой квадратный подбородок у Боле, какие волнистые волосы у Харальда. Но красивее Греттира, с его строгими бровями и суровым ртом все равно не было никого. Это Вендела знала точно.

Она захлопнула свой шкафчик и улыбнулась – за дверцей стоял Финн с опущенными в карманы широких джинсов руками и розой в зубах.

– Ф фнем фофденья.

Она взяла розу и понюхала – никакого запаха, тепличный цветок.

– Фпафибо.

Финн оттолкнулся плечом от стены и подошел ближе:

– Ну и как тебе это?

– Что?

– Быть шестнадцатилетней?

– Еще не разобралась, – улыбнулась Вендела. – С утра было приятно, но ведь день еще не закончился.

Утром она проснулась от стука в дверь. Зря стучали, она давно не спала. Встать с постели и умыться мешал только заведенный много лет назад семейный обычай.

– Входите уже.

Дверь открылась, и на пороге возникли отец с мамой бабушка и брат Тим. Бабушка держала поднос с тортом и чашкой горячего, густого шоколада. Никто во всем Мальме не умел так варить шоколад, как бабушка – густой, нежный, без единого комочка, да еще с шапкой взбитых сливок. Такая же белоснежная и сладкая пена покрывала торт, а из нее торчали горящие свечи – шестнадцать штук. Потом они спели «Многие лета» и закончили четырехкратным «ура!».

Да, день еще не закончился, потому что вечером Венделу ждал целый пир, а еще могли прийти гости. Вендела слышала, как об этих гостях вчера говорили мама с отцом, но так и не поняла, к добру они или наоборот. Просто отец сказал: «Если Кнут не придет, то я свободен, и мы сможем решить это дело сами». А мама вздохнула и сказала: «Даже не представляю, что я скажу Дэгрун».

То, что в их семье всегда были секреты, Вендела поняла очень рано. И дело было не только в том, что Турханды жили сами по себе. Бабушка с мамой выделялись даже на фоне консервативных женщин-эйги. Да, многие замужние женщины Стаи носили длинные платья и платки, но те платки были больше похожи на украшение, а платья шились в самых престижных ателье.

Дэгрун и Гутрун повязывали платки так, что ни один волосок не выбивался на волю, а ведь у них были такие красивые волосы: у бабушки цвета только что начищенного серебра, а у мамы как красное золото. А еще они носили в косах цветы и душистые травы, хоть их никто и не видел, и эти цветы не увядали никогда. Если бы не эта густая седина, бабушку можно было бы принять за молодую женщину – такой ровной была ее осанка и легкой походка.

– Шестнадцать лет, это серьезный возраст. Теперь отец будет спрашивать, нравится ли тебе жених. Теперь тебя не обручат без твоего согласия.

– Где те женихи, – фыркнула Вендела. – Думаю, я стану единственной старой девой в Стае. Тоже рекорд, если подумать.

Финн смеяться вместе с ней не стал. Наоборот, он вдруг наклонился и обнял ее лицо ладонями. Вендела не отстранилась. Они с Финном знали друг друга с детства, и он был единственным мальчиком, которому она смотрела в глаза. Ведь он не мужчина, и эйги только наполовину, так что в глубине души, она считала, что не нарушает бабушкин запрет, и никакой беды ни ей, ни Финну от этого не будет.

– А если я посватаюсь к тебе, ты скажешь отцу, что согласна?

– Ты? – Она чуть не задохнулась.

– Да, я. Я любил тебя, сколько себя помню. Я даже не могу вспомнить, чтобы я не любил тебя. Даже когда ты в песочнице надела мне ведерко на голову. И когда столкнула с качелей. Просто я еще не понимал, что это любовь.

А еще он приносил ей орехи и яблоки, и однажды подарил коньки, очень красивые. Мама сказала, что дорогие. Наверное, Финн целый год откладывал деньги на этот подарок. Отец Венделы дружил с отцом Финна, и потому разрешил ей взять коньки. Но отдаст ли он ему свою дочь – еще неизвестно. Впрочем, мама умела видеть знаки в кипящем котле не хуже бабушки. Пусть посмотрит, может быть им с Финном действительно стоит пожениться.

Вендела смотрела в добрые глаза ее друга. Финн не был таким высоким и мощным, как его ровесники-эйги, но он был рассудительнее и, что уж скрывать, умнее многих. То, что он, как полукровка, не добирал в силе, успешно компенсировал расчетливостью, здравым смыслом и хладнокровием. Воина из него не получится, подумала девушка, но торговцем быть вовсе не зазорно. Да, Финн мог стать ей хорошим мужем. И он никогда не причинит ей боли.

– Давай поговорим об этом завтра.

Поворачивая за угол, Вендела оглянулась. Финн стоял, глядя ей вслед, словно хотел запомнить на всю жизнь. Девушка послала ему воздушный поцелуй и одними губами произнесла:

– Завтра.

Глава 2

Если Вендела ожидала, что, открыв дверь дома, она увидит гирлянды воздушных шаров, плакат «С днем рождения!» и нарядных гостей, то она ошиблась. В холле было темно и тихо. Из кухни, конечно, доносились запахи свежей выпечки и жареного мяса, но это было единственным признаком обещанного ей праздника. Через приоткрытую дверь гостиной на пол ложилась косая полоска розового света – видимо, в комнате горела только настольная лампа.

– Вендела, – донесся до девушки голос отца.

– Да, папа?

– Иди сюда, дочка.

Отец был не один. Рядом с ним на диване сидела мама, а бабушка устроилась подальше от них, на стуле у окна. Она всегда так делала, когда сердилась на хозяина дома. Вендела вздохнула. В семье Турхандов намечался скандал, и как раз в день ее рождения.

– У вас все в порядке?

– Да, конечно, – сказал отец.

Мама вздохнула. Бабушка фыркнула.

– Иди сюда, – отец похлопал по дивану рядом с ним. – Посиди с нами.

Лицо Освивра Турханда было непроницаемо, а бабушкино скрыто тенью. Вендела покорно подошла к дивану и села. Задавать вопросы было бесполезно, все равно ничего не скажут, пока сами не захотят.

– Как прошел твой день, дочка?

– Хорошо.

То есть, как всегда. То есть, никак. Отец поднял руку и погладил ее по голове:

– Тебе уже шестнадцать. Почти взрослая. Скоро я уже не смогу класть руку тебе на голову.

Вендела перехватила его теплую ладонь и прижалась к ней щекой:

– Я все равно останусь твоей дочерью, папа.

В комнате воцарилась тишина. Возможно, это удобный случай рассказать о Финне, подумала Вендела. Наверное, не такая уж я никчемная, раз такой хороший парень хочет жениться на мне. Ну и что, что полукровка. Мы же в двадцать первом веке живем, в конце концов. Хватит с нас этого расизма!

– Папа! Кажется, у меня будет жених!

Рука отца едва заметно дрогнула.

– Ты уже знаешь? Откуда?

– Он сам мне сегодня сказал. Подарил розу и спросил, не буду ли я против, если он придет в наш дом просить меня.

– Он спросил твоего согласия? – Отец переглянулся с мамой. – Ну, что ж, это красивый поступок с его стороны. И что же ты сказала?

– Что не выйду из твоей воли, конечно. Но он мне нравится. Финн, он действительно очень-очень хороший, и…

– Финн? – Дружно переспросили три голоса.

– Ну, Финн Густавсон. Вы должны его знать.

Наконец-то бабушка подала голос:

– Мальчишка Густавсон, конечно мы его знаем. Он уже лет десять торчит у тебя под окнами. Полукровка. – Бабушка выплюнула это слово, будто оно жгло ей язык.

– Дэгрун Рауда! – Вендела выпрямилась на диване и расправила плечи. Она тоже умела сказать правильные слова, если на то пошло. – Тебе ли не знать, что за все эти десять лет Финн не сделал ничего, за что его можно было бы упрекнуть. Пусть он только наполовину эйги, но он не хуже многих чистокровных, потому что даже с половиной силы смог поймать и привязать своего зверя. Или ты не рада, что у меня все-таки будет жених? Что я не хуже других?

– Ты как раз лучше, – заявила бабушка. – Ты Рауда, и этим все сказано.

Да, конечно, она Рауда, и потому должна вернуться в Гренланд и выйти замуж за белого медведя. Бабушкина позиция была давно известна, и спорить с ней было бесполезно.

– Кстати, о женихе… – бабушка поджала губы и многозначительно посмотрела на Освивра. – Этот хотя бы эйги целиком, и ульфхеттар.

У Венделы перехватило дыхание. Еще один жених? Столько подарков она не получала ни в один из дней рождения.

– Кто? – Сердце колотилось так, что она почти не слышала своего голоса.

– Сын Кнута Валлина, Греттир. Ты должна его знать, – повторил отец ее недавние слова.

Греттир! Валлин! Конечно, Вендела его знала. А кто в Мальме его не знал? Да во всем Свеаланде не было равного ему героя. Во всем Великом Свитьоде, чего уж мелочиться. Вендела с приоткрытым ртом уставилась на отца. Затем посмотрела на маму, затем снова на отца.

– Вы шутите?

Кажется, они не правильно ее поняли.

– Видишь ли, девочка моя, семнадцать лет назад я дал слово Кнуту Валлину, и сегодня пришел срок выполнить его.

– Какое слово?

– Если у меня родится дочь, я обещал отдать ее за его старшего сына. Сегодня они придут к нам, и если тебе всерьез нравится этот мальчик Финн, то это нехорошо для всех нас. Потому что я потеряю честь, если нарушу клятву.

Вендела закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Встряхнула головой – но мир только начал вращаться в два раза быстрее. Она задержала дыхание, потом медленно выдохнула.

– То есть ко мне придет свататься сам Греттир Валлин? И мы были помолвлены еще до моего рождения?

Поверить в это было невозможно. Где был Греттир, а где она… Вендела точно знала, что по шкале от одного до десяти ей можно было дать шестерку в хороший день. Ему – миллион.

Бабушка снова кашлянула – громко, с намеком. У отца между бровей обозначилась глубокая морщина:

– Видишь ли, дочка, мы с твоей мамой познакомились и поженились не совсем обычным способом.

– Кх-кх! – раздалось от окна.

Освивр Турханд был терпеливым мужчиной, но в конце концов и ему это надоело.

– Дорогая теща, – сказал он, – если у вас болит горло, то Гутрун может согреть вам вина. А я пока поговорю с дочерью с глазу на глаз.

Бабушка сложила руки на коленях и притихла.

– Так вот… о нас с твоей мамой, значит. – Отец протянул руку жене, и она сжала ее обеими руками. Как бы ни началась совместная жизнь Освивра и Гутрун, Вендела знала точно, они крепко любили друг друга. – Семнадцать лет назад я по торговым делам отправился в Гренланд и встретил там твою мать. Мы с первого взгляда приглянулись друг другу, и я собирался пойти к ее родителям и предложить вено[5]5
  Вено – выкуп семьи жениха за невесту.


[Закрыть] за нее. Я готов был отдать свой корабль и все, что было на нем, но семья невесты мне отказала. Она была Рауда, а я всего лишь Турханд. – Отец бросил ядовитый взгляд на бабушку, но она стойко молчала. – Видишь ли, в Гренланде быть Рауда все равно как быть богом. Я и сам знал, что не достоин такой девушки, но в тот же вечер Гутрун сама нашла меня, и… в общем, я не мог оставить ее там.

Вендела закатила глаза, когда мама покраснела и отвернулась. Дорогие родители, в двадцать первом веке живем, я уже посмотрела и «Эммануэль», и «Анжелику» и даже «Паприку». У отца на лбу выступили маленькие капельки пота, Вендела даже пожалела его.

– Хорошо, папа. Я поняла. Ты увез маму без согласия ее семьи, вы поженились, а потом родилась я. А причем тут Кнут Валлин?

– Он мне помог. А взамен я пообещал ему мою старшую дочь.

Да уж, это было совсем не в духе двадцать первого века. Но Греттир Валлин…

– Хорошо, папа. Я согласна.

Бисеринки пота собрались в большую каплю, которая скатилась вниз по щеке отца.

– Видишь ли, дочка. Это было просто устное соглашение. Мы договорились, что примем окончательное решение, когда ты вырастешь. Греттир познакомится с тобой и решит…

Теперь закашлялся отец. У Венделы по спине пробежал холодок.

– Ты хочешь сказать, папа, Греттир посмотрит на меня и решит, хочет ли он на мне жениться? И он имеет право отказаться? А я не могу?

Ее плечи были расправлены, спина безупречно ровная, а руки спокойно лежали на коленях. Спасибо бабушке за выучку.

– Кха-кха-кха. – Теперь кашлял отец, надсадно, словно подавился рыбьей костью.

– Именно это и хочет сказать твой отец, дорогая. – Бабушка встала и расправила и без того идеальные складки на юбке.

– Сиди здесь, Освивр, я принесу тебе горячего вина.

Глава 3

Подарок все-таки был. Он ждал Венделу в ее спальне: красивое платье (настоящее! вечернее!) было разложено на кровати, а рядом на полу стояли туфли на огромном каблуке. Именно в таких позировали модели в модных журналах. Как стоять на этих каблуках, Вендела примерно представляла, но как в них ходить – нет.

И даже драгоценности были, правда, мамины. Если Гутрун Турханд и ходила всегда в платке и шерстяном платье, это не оттого, что муж не дарил ей шелков и бриллиантов, еще как дарил, только лежали они в сундуке и шкафу. Вендела взяла в руки квадратную коробку и провела пальцем по полоске сверкающих камней. Греттир подарит ей такие же, а может быть и лучше. Все эйги дарили своим женам дорогие вещи, независимо от того, жили супруги в согласии и мире или терпеть друг друга не могли. Украшением мужчин по традиции было ценное оружие, а женщин – побрякушки и косы.

Семья Греттира всегда была состоятельной, а уж после возвращения истинного Конунга, дела Валлинов и вовсе пошли в гору. Сейчас уже никто не вспоминал, что в роду у них не было ни ярлов, ни королей, потому что у них был большой дом, машины, земля в Уппсале и на севере и успешный бизнес в городе.

Вендела бросила на постель шапочку, подняла платье и приложила нарядный шелк к груди. Платье было выбрано с умом: блестящая ткань соперничала с цветом ее волос, но оттеняла белую кожу шеи и нежный румянец щек, а серьги подчеркивали необычный цвет глаз девушки. Она не сдержала улыбки и подмигнула своему отражению. Наконец-то Стая увидит настоящую Венделу Турханд, а не серую мышь в бесформенной хламиде.

– Любуешься на себя? – В зеркале за ее спиной всплыло бабушкино отражение.

– Не знаю, бабушка. – Вендела оглянулась и посмотрела на старую женщину почти виновато. – А вдруг я ему не понравлюсь? Вдруг он откажется? Это же будет позор для нашей семьи?

– Это будет значить только, что Греттир Валлин дурак. Ты истинная Рауда, до мозга костей, в тебе, спасибо богам, нет ничего от этих Турхандов. А женщины Рауда славятся в Гренланде не только красотой, но и умом. И потому за кого попало замуж не выходят. Если уж ты не хочешь подождать с замужеством, то должна выбрать самого достойного.

Вендела, как обычно, пропустила мимо ушей бабушкину шпильку в адрес мужчин Стаи, потому что для упрямой старухи все они были «кем попало».

– И как же определить самого достойного? По ценности даров? По силе семьи?

Бабушка мягко отняла у Венделы платье, обняла и усадила на табурет перед зеркалом.

– Послушай меня, девочка. – Старые пальцы ловко расплетали золотые косы девушки. Дэгрун свернула в клубок ленты и положила их на подзеркальный столик. – Когда ко мне сватались женихи, многие из них были богаты, некоторые красивы, но я выбрала Сигурда, потому что он любил меня всем сердцем. Знаешь, деточка моя, жизнь женщины нелегка, а без любви мужа может стать и вовсе беспросветной.

Старуха взяла гребень и провела им по волнистым прядям. Вендела прикрыла глаза. Голос бабушки успокаивал, убаюкивал.

– И как ты поняла, что он любит тебя по-настоящему?

– Это не просто, но моя мать знала способ. Она загадала женихам три загадки.

– Как в сказке? – Улыбнулась девушка.

– Как в жизни, глупышка. Она трижды отводила им глаза и посылала искать меня во дворе, у ручья и на лугу.

– И что же тут сложного?

– А ты скажи мне, где лучше всего спрятать белую курочку?

– М-м-м-м… среди других белых кур?

– Правильно, молодец. А камешек?

– На берегу среди других камней.

– Да. А цветок?

– На лугу, конечно!

– Вот именно! Все мужчины метались по сторонам, как бараны, а мой Сигурд прямо шел ко мне, потому что видел меня сердцем. Я выбрала его и ни разу в жизни не пожалела.

Да, это была действительно красивая история. Вендела не знала своего деда, потому что он умер, когда ей было лет пять, и тогда бабушка приехала жить к дочери. Гренланд стал пустым и холодным без моего мужа, сказала она, я либо уйду за ним, либо задержусь здесь с вами. Конечно, Освивр Турханд рад был принять тещу в своем доме. Если он впоследствии и пожалел о своем решении, то молчал об этом.

– И как ты собираешься отправить Греттира считать кур?

Вот весело будет посмотреть на его лицо, предложи бабушка такое испытание. Дэгрун уже заплетала косы Венделы обратно. Тишина длилась, пока она не положила гребень на столик и не затянула ленты как можно крепче.

– К курам Греттир не пойдет, это ясно. Поэтому сделай просто – выйди к нему в своей обычной одежде. Если он готов полюбить тебя саму, а не твое платье и ожерелье, то он достоин тебя, а если нет…

– А если нет?

– … то кто ж ему виноват? Лесом шел, а дров не увидел – себя и вини.

Дверь за бабушкой бесшумно закрылась, стучала в окно ветка с желтеющими листьями, внизу брякнул дверной колокольчик, а Вендела все сидела и смотрела на себя в зеркало.

Наконец она встала, взяла свою шапочку, аккуратно, до последнего волоска заправила под нее волосы и спустилась по лестнице в холл.