Текст книги "Атради (СИ)"

Автор книги: Екатерина Осеннова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Тлай создали не просто энергетических убийц, которые должны сидеть ы Эннере и ждать доани сколько понадобится, пусть хоть целую вечность, – заговорила Таль. – Они многое продумали. Распознать энергию доани, не обязательно в чистом виде, даже смешанную с другой, и уничтожить – это первая ступень. Следующая – установить источник, считать след, понять – откуда и как. Потом найти способ, как добраться туда, чтобы выполнить свою главную миссию – ликвидировать источник «заразы», обезвредить остальных. В этом смысле Гончие – идеальные механизмы. Единственное ограничение – они не могут самостоятельно перемещаться между мирами. Для этого им необходим проводник или хозяин. Первым может быть тело убитого доани. Если бы, – Таль посмотрела на Роми, – тогда на поле у Адана не получилось их разнести в пух и прах, ты бы погибла, а Гончие влезли бы внутрь и ждали.

– Пока рано или поздно за ней не явятся атради, – проговорил Ллэр. – И не заберут тело в Тмиор, как в принципе и сделал я, – он качнул головой, кажется, даже с уважением.

– Верно. Не пришёл бы никто, значит, Гончие остались бы ждать. Для них не существует понятия времени, – Таль повернулась к Ллэру и Мире. – С хозяином – чуть сложнее. Им может стать только представитель расы тлай. Видимо, на скале Гончие сначала приняли Миру за доани, что неудивительно, если вспомнить, как смешались ваши биополя, – Таль на мгновение встретилась взглядом с Аданом, отвела глаза. И он совершенно чётко понял: она каким-то образом знает, что между ним и Роми произошло до появления Теней, словно была там и видела. – Потом распознали в ней хозяйку, – продолжала Таль. – Древние тлай могли направлять Гончих, контролировать. Мира же… – она пожала плечами. – В идеале она тоже должна уметь. Наверное, сможет вспомнить, как, если научится контролировать обе сущности. Тогда на скале она стала пассивной хозяйкой. Позволила использовать своё тело, перенести их в Тмиор, добраться до Самара и… – Таль вдруг замолчала, повернулась к ним спиной, застыла. Каким-то чужим голосом, совсем без эмоций сказала: – То, что вы рассказываете, подтверждает мои догадки. Вероятно, эти твари считали устройство Тмиора, когда оказались там. Быстро разобрались, что к чему. Все слои, кто всем управляет, как его найти, как уничтожить. Из-за солнца собирались вернуться обратно в Миру и переждать, чтобы продолжить миссию, но каким-то чудом Мира смогла задержать их снаружи, обрекая на гибель. Наверное, тут уже сущность доа сыграла свою роль. Тогда Гончие попытались защититься от солнца другим способом. Видимо, не вышло. А может, ваше присутствие или наручники повлияли. Или само место. Пещеру ведь создали когда-то тайко.

– Которые тысячи лет назад враждовали именно с тлай, – пробормотала Роми. – И наверняка успели изобрести немало защитных примочек.

– Так ты и про пещеру знаешь? – удивился Адан.

– Я знала, что в ней прячет Самар, – Таль повернулась к нему. – Если ты это имеешь в виду. Но я никогда там не была.

Все замолчали, видимо, думая каждый о своём.

– Их наверняка можно, – громко заявила Мира.

– Можно попробовать, – Таль не спешила никого обнадёживать, хотя Адан был уверен: она бы никогда не завела этот разговор, если бы не имела решения. Хотя бы временного, с большими рисками и возможными нежелательными последствиями. – Роми придётся пройти два обратных процесса. Сначала естественным путём, теряя энергию, снова стать доани. Только потом я смогу попытаться искусственно «отмотать» обращение до «заводских настроек» и сделать из неё доа. Это долгий и болезненный процесс. Но другого пути я не вижу.

– А их? – с надеждой спросила Мира.

– Алэй и Ллэр в прошлом обычные люди. Теряя энергию атради, они будут превращаться обратно в тех, кем были до Тмиора. Но в отличие от истинных атради, их организм не способен на регенерацию мёртвых тканей. – Таль перевела взгляд на Ллэра, ободряюще улыбнулась. – Возможно, мы всё-таки сможем обмануть смерть. Наши с тобой опыты, помнишь? Кажется, я знаю лекарство, – она кивком указала на Миру. – Её кровь. У меня получилось сделать сыворотку, задействовав гены тлай. Она может стать катализатором для морфаллаксиса, пока вы превращаетесь в доа. Процесс, конечно, болезненный, стопроцентной гарантии, что всё пройдёт успешно, дать не могу, но… Когда-то вы побывали в Плеши, стали сильнее, одарённей. Это огромный плюс, – она обернулась к Алэю. – И вы всегда можете отказаться.

Тот чуть прищурился, едва заметно улыбнулся, как и прежде – молча.

– А остальные атради? – не унималась Мира. – Погибнут?

– Остальные… – Таль вздохнула. – С ними будут происходить те же процессы, – она на миг взглянула на Роми с Алэем. – Обращённые умрут. Истинные без нужной энергии потеряют способности и застрянут в одном из миров. Тут уж, как повезёт. Тем, кто сейчас в Тмиоре, однозначно не повезло. – Она пожала плечами. – Мне сложно представить, что там сейчас творится. Опять же теоретически, если кто и может их оттуда вытащить, это ты.

– Что нужно делать? – Мира выпрямилась, глядя на мать в упор.

Таль несколько секунд молча смотрела ей в глаза. Потом, словно приняв нелёгкое решение, заговорила медленно, будто подбирала правильные слова:

– Тебе придётся прислушаться к себе, нащупать это знание. Стать по-настоящему тлай, в полную силу. Дальше всё зависит от того, насколько тебе удастся контролировать способности. Если получится помирить в себе доа и тлай, сумеешь снять блок с Вселенной и открыть портал оттуда сюда. Идти за тобой или нет – их выбор. Рисковать своей жизнью ради них или нет – твой. С одинаковой вероятностью ты можешь попасть туда и не суметь выбраться. Или перебить их всех.

Мира кивнула. Умоляюще посмотрела на Ллэра.

– Я пойду. Я должна.

– Котёнок…

– Знаю, – Мира обхватила его за шею, прижалась лбом ко лбу Ллэра. – И помню, что обещала быть с тобой, когда… если… И буду, обещаю. Но сначала я должна их спасти. Попытаться.

– Это опасно, и мы не можем рассчитывать на все эти «если».

– Эти «если» теперь всё, на что нам осталось рассчитывать.

– Нет. Я могу тебя связать и никуда не пустить, – будто бы шутку сказал Ллэр, но он не шутил.

– Можешь, – согласилась она, отстраняясь. – Но отпустишь. Ты ведь и сам знаешь, что так надо. Так – правильно.

– Правильно… Я никогда не делаю так, как правильно.

Адан уже открыл рот, собираясь согласиться с Ллэром, но промолчал. Мира права. Так – правильно. Неправильно, что идти в Тмиор может только она. Он бы, не задумываясь, отправился с ней.

– Неужели даже не вмешаешься, чтобы его убедить? – спросила вдруг Таль, обращаясь к Роми.

Вместо неё неожиданно заговорил Алэй:

– Его не нужно убеждать, – он смотрел прямо на сына. Ллэр оглянулся, будто почувствовал, встретился с отцом взглядом. – Эль знает, что необходимо сделать.

– Что ж… В таком случае остаются атради, разгуливающие по мирам. Наверное, кто-то из них уже знает про Тмиор. Через несколько дней поймут все. Что предпримут потом, вам виднее, – Таль внимательно посмотрела на Алэя и Роми. – Мы с Ади можем их спасти.

– Каким образом? – Адан удивлённо вскинул брови. Толпа рассеянных по бесчисленным Вселенным вечных – как, вообще, возможно их всех отыскать? Да ещё уговорить пойти с ними в Эннеру. На это уйдут месяцы, если не годы, а у атради в запасе от силы неделя.

– Притянуть к нам сюда – в замок. Одного за другим, по очереди. Нет, – Таль качнула головой. – Лучше ближе к морю. Этим займусь я, тебе придётся разбираться с Гончими. Твари обязательно появятся, как только почувствуют доани.

– Может, лучше я буду притягивать, а ты – разбираться? – на полном серьёзе предложил Адан.

– Не лучше, – тоном, с каким спорить сложно, оборвала она. – С Гончими у тебя хоть какой-то опыт есть, остальное я объясню. Это просто. А притягивать… Ты притянешь половину Вселенной на мою голову. Надо разделить обязанности, и ваша помощь, – Таль обернулась к Роми и Алэю, – тоже понадобится. Ты должна впустить меня в свою память и показать всех, кого вспомнишь, кроме тех, кто точно сейчас в Тмиоре. Тогда я смогу сосканировать их след и попытаться притянуть к себе. Вам с отцом, – она посмотрела на Ллэра, – надо будет ввести появившихся здесь в курс дела. По возможности кратко. Нельзя, чтобы они ушли или отдалились от нас. Там их достанут Гончие. Для начала – это самое главное. Потом уже всем вместе можно рассказать остальное, детали. И пусть выбирают, что делать. Насильно удерживать их здесь лично я не собираюсь. Как и тех, кого, надеюсь, получится высвободить из Тмиора.

– Погоди, а дальше? – спросил Адан. – Или предлагаешь мне вечно атради от Гончих оберегать?

– Вечно не понадобится, – покачала головой Таль. – Тем, кто выберет остаться на Эннере и стать доа, Гончие не опасны. Энергия доани исчезнет в процессе преобразования. А те, кто не захочет… их проблемы, – она в который раз за ночь пожала плечами, развернулась к Роми. Через миг уже стояла рядом, протягивая ей руку. – Сможем довериться друг другу?

Роми медленно встала, улыбнулась, чуть склонив голову на бок. Потом молча пожала её ладонь.

– Давай попытаемся.

***

Самым страшным оказалось дожидаться ответа Алэя. Не сложным, а именно – страшным.

Он тянул, а Роми не осмеливалась спросить – почему. Вообще заговорить об этом. Боялась услышать не те слова, что хотела бы. Несмотря на то, как и что он говорил ей совсем недавно на пляже, на последние месяцы, когда он снова стал самим собой, обрёл силу и уверенность. Несмотря на то, что Роми знала – доа живут лет сто пятьдесят, не больше, а с учётом всего, через что они уже прошли и что ещё предстоит преодолеть, рассчитывать на дополнительную сотню к имеющимся биологическим тридцати не приходится. Несмотря на то, что Таль не давала гарантии даже на ещё пятьдесят. Алэй всё равно способен отказаться, и Роми не смогла бы тогда обвинить его в эгоизме или слабости. Никогда.

Она просто ждала. Столько, сколько понадобится. И старалась не думать.

Мира ушла почти сразу, словно не только торопилась помочь, но и боялась, что Ллэр остановит. Или что сама испугается и передумает. Едва Роми и Таль пожали руки, как Ллэр оттащил её в сторону, что-то долго втолковывал, не то чтобы спорил, но доказывал. Роми наблюдала за ними издалека, удивлялась. Похоже, он был неравнодушен к этой девочке даже больше, чем сам готов признать. Но Роми знала, на что смотреть. Знала, как он ведёт себя, когда ему кто-то дорог. Как говорит и смотрит. И как может слететь с катушек, если с Мирой что-то случится. Едва уловимых перемен, знаков было достаточно.

Она пробормотала тогда, обращаясь только к Алэю:

– Ты же знаешь, что будет, если она не справится?

Алэй встретился с ней взглядом, но не успел ничего ответить: Ллэр уже возвращался, а Миры и след простыл.

– С меня взяли слово, что я как можно быстрее наемся твоего лекарства, – сообщил он Таль. – Но я так понимаю, что тогда выйду из игры надолго, буду прохлаждаться в прострации и ловить глюки.

Он понимал правильно, поэтому с сывороткой предстояло немного обождать.

Некоторое время они ещё обсуждали детали того, что предстоит сделать, вырабатывая стратегию, потом – перебрались на пляж.

Сомневаться в словах Таль Роми перестала. Не важно, что ей двигало, какие цели она преследовала. Не важно, что ещё утаила, чем не сочла нужным поделиться. Роми поверила, потому что всё складывалось в единую, идеальную картинку, потому что только в правде не бывает изъянов. Это не означало, что она теперь ей безгранично доверяла или стала относиться с теплом и пониманием, нет. Но в том, что Мира – её дочь, и история, рассказанная Таль, истинна, не сомневалась. Роми прекрасно знала, на что способны люди, если речь идёт об их детях, даже если с этими детьми у них складываются не самые лучшие отношения. Даже если потом эти отношения расстроятся вовсе.

Весь остаток ночи они провели, блуждая в памяти в поисках тех, кто в момент катастрофы находился вне Тмиора. Вроде бы – сколько времени требуется, чтобы вспомнить? Оказалось, много! Не так уж просто представить их достаточно чётко, чтобы передать образ Таль и чтобы та смогла выдернуть их. Чтобы быстро и внятно ввести в курс дела, пока Адан удерживает Гончих, если те появятся.

Твари тлай, видимо, сжалились над ними. Или же механизм, всё-таки не такой идеальный, как восхищался им Ллэр, дал сбой. А может, у замка, отгроханного Самаром, была некая защита, что покрывала весь остров, на котором он стоял. В любом случае – Тени не появились. И Роми совершенно не интересовало, почему.

Самое сложное было убедить. Заставить атради поверить.

Конечно, рассказывать всю правду никто не собирался, ограничились краткой версией, которая сводилась главным образом к следующему: Тмиора больше нет, как это получилось – неизвестно. Что-то заклинило, вы же помните, что происходило последние дни и недели. Если сомневаетесь, легко проверить – доступа туда нет. А значит, нет доступа к нашему солнцу. И вы все знаете, чем это грозит. Но нам повезло. Посвящать в то, откуда они знакомы с Таль, тоже не планировали. Знакомы. Она может помочь. Точка.

Выбора ни у кого не было. Вернее, он был у истинных твердолобых сородичей, но совсем крохотный и сводился к выбору из двух зол. Превращение обратно в доани лишит всех способностей, кроме абсолютной неуязвимости и вечной жизни, и тогда они без посторонней помощи или технических приспособлений не смогут даже покинуть Эннеру. Превращение в доа – болезненное и тяжёлое, возврат к истокам – сделает их смертными.

Для Роми вопрос выбора не стоял, но она мысленно приготовилась к тому, что многие им поначалу вовсе не поверят, особенно из тех, кто редко бывал дома. Кому зачастившие дожди и бушующее Море казалось чем-то вполне обычным, случайным и несущественным. Впрочем, тогда будет плевать. Заставлять не станет.

Теперь каждый атради сам решал свою судьбу. Не в первый раз далеко не все из них смогут спастись. Роми чувствовала себя слишком уставшей, чтобы переживать по этому поводу. Она сделала и продолжала делать всё, что могла. Но на чувства и эмоции не оставалось сил.

Ллэр предложил первым раскрыть свою память Таль, потому что стоило начать с тех, кого хорошо знал он, кого ему доводилось втягивать в свои затеи. Кто поверит или как минимум станет с ними говорить, а не отправится сразу обратно, откуда их вырвали. Таких было немного, но все они, как ни странно, находились не в Тмиоре. Впрочем, ничего странного. Чтобы связаться с Ллэром надо по крайней мере обладать схожим характером и неусидчивостью, и уж никак не равнодушием истинных. Среди первых оказался и друг Алэя. Увидев его, Роми вдруг испытала такое облегчение, будто это знак – у них всё получится. Пусть всему приходит конец, он же – новое начало.

Позже дело пошло быстрее.

Истинным незачем было торчать здесь, если они нуждались во времени, чтобы поверить и решить, как поступать – они могли это сделать и в другом месте, знали, куда возвращаться. В любом случае, чтобы стать доа, им сначала нужно было полностью избавиться от энергии Тмиора. Таким, как Ллэр и Алэй, кто в отличие от истинных атради никогда не был доа, наоборот тянуть не стоило. Чем раньше начать, тем больше сил будет у организма.

Но торопить никто не собирался. Спорить – тоже. Вопросы копились, устраивать семинар по сложившейся ситуации каждому в отдельности сил не было. Ллэр в какой-то момент заявил, что стоило распечатать памятки «Как вести себя в случае конца света», раздать, а беседы вести после того, как участники войдут в курс основного положения вещей. Шутки шутками, но довольно скоро Роми поняла, что в этой идее есть рациональное зерно.

Ход в Тмиор оставался всё так же закрыт. Они надеялись, даже рассчитывали, что если не тут же, то хотя бы через несколько часов уже появятся первые атради или же вести от Миры, но время шло, а ничего не менялось.

К утру, несмотря на то, что ей помогали и другие, Роми падала с ног от усталости, а мозг готов был взорваться. К тому моменту она уже сбилась с точного счёта и едва не грохнулась в обморок, заблудившись в собственной памяти, но, казалось, вытащили они не меньше трёхсот человек. Тогда Алэй потребовал, чтобы она отправлялась спать, в конце концов теперь имелось, кому её сменить.

Возражения он не принял, уводить её пришлось силой.

Роми проспала часов десять, как убитая, без сновидений, но проснулась такой же уставшей, с головной болью и ломотой в теле. Таль сказала, это истощение, голод. Роми и сама знала. Энергия уходила из неё быстрее, чем из остальных, хотя бы потому, что до этого её почти всю выкачали Тени, и Роми жила на том, чем поделилась с ней Мира. Но помочь ей сейчас ничем не могли. Сначала будет хуже, но потом станет легче, оптимистично подбодрила Таль. Роми только хмыкнула. Ей и раньше доводилось подолгу не получать доступ к жизненно необходимому солнцу, но теперешнее состояние не имело ничего общего с тем голодом, к которому она привыкла. Энергия не просто уходила, а замещалась другой. И организм боролся с ней, как с вирусом, нехотя сдавал позиции, менялся.

Несколько сильнодействующих таблеток успокаивали голову на несколько часов, потом постепенно всё начиналось сначала, Роми выдерживала ещё час, от силы – полтора, и снова глотала таблетки, чувствуя себя наркоманом. Но так по крайней мере сохраняла ясность ума.

Многие из тех, кого они притащили сюда ночью – ушли. И не только истинные. Но Роми не сомневалась – вернутся. Голод пригонит. Надежда. Мысли о том, что необходимо выжить сейчас, а способ исправить найдётся потом. То, что сделано раз, наверняка можно повторить. Главное – выиграть время.

Атради разучились о нём думать, разучились его ценить. Забыли, что такое «не успеть». Многим вещам придётся учиться заново. Роми не удивилась бы, если большинство истинных выберут судьбу доани, вечность на Эннере или ещё где, без способностей. Они верили в силу разума, забыв, что не пользовались своими способностями к познанию уже много лет. Они так и не вспомнили, что никогда не хотели жить вечно. Теперь, вместе с Тмиором, пещера с капсулами памяти была потеряна навсегда.

Впрочем, это их право и выбор. Свой – она уже сделала. Вероятная смерть в некоем будущем ни грамма не пугала, а вот бессмысленная бесконечность – да. Кажется, она начинала понимать Ллэра.

***

– Знаешь, а ведь Самар всё знал, – сказала Роми.

– О чём?

Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Роми пришла сюда, чтобы заставить Ллэра вернуться в замок и наконец-то сделать то, что он пообещал Мире, но разговор никак не доходил до этого.

– Обо всём. Не просто, кто мы, откуда. Он создал Тмиор, построил это место, сделал массу вещей, притворяясь садоводом. Мне кажется, он никогда не лишал себя памяти и понимал, что нам, наоборот, ни в коем случае нельзя обретать её обратно. Потому что тогда детище пошлёт создателя к чёрту. Доа ведь не искали вечность, не хотели её, а как только обрели – сразу полезли менять обратно, попутно разрушая на пути всё, – она покачала головой. – Плевать, какие у Самара были мотивы. Кажется, я благодарна ему за то, что он не дал нам вспомнить. Нельзя жить вечно и помнить истоки. Это противоестественно, – Роми криво улыбнулась. – Бесконечность тянется в оба конца. Но когда есть исток… Когда мы не можем отречься от него, переступить, перерасти…

– Тогда это не бессмертие, а бесконечная очередь. Вечное ожидание чего-то, – засмеялся Ллэр. – Видишь, а ты со мной всегда спорила. Мы не готовы.

– Мы не готовы, – эхом повторила она. – Я не помнила. Теперь знаю. Ты и Алэй – единственные, кто пожалел.

– Ну, ты не со всеми псевдо-родственниками эти беседы вела, – усмехнулся он. – Но я – со многими. Искал единомышленников. Вы ж с отцом не хотели… – Ллэр помолчал. – Мы похожи. Доа и нэш. Всегда были.

– Кто его знает, может, в далёком прошлом, миллионы лет назад наши предки вышли из одного мирового океана, – улыбнулась Роми. И тут же испугалась, что Ллэр сейчас заговорит о Нэште, о том, что произошло там сотни лет назад. Что именно поэтому он и тянет с сывороткой. Ей всегда казалось, что Ллэр для себя всё давно решил, достиг согласия и мира с самим собой. Нашёл тот самый баланс, о котором говорил Алэй. Знает, чего хочет, и это – уж точно не преждевременная смерть. Но сейчас он рисковал, они оба, и Роми хотелось хорошенько обоим же за это врезать. – Такое ощущение, что всё именно так и должно было закончиться. Закольцеваться. Вся эта долгая, безумная, бесконечная жизнь должна была вернуться к тому, с чего начинали. Вернуться домой. Если бы истинные вспомнили, они бы ни минуты не сомневались в том, какой выбор сделать теперь. Я не знаю, почему, но уверена в этом.

– У них ещё будет возможность передумать. По крайней мере какое-то время.

– Почему ты сам до сих пор не принял лекарство? – наконец решилась она.

– Моя помощь всё ещё нужна.

– Перестань. Всех, кого могли, мы притянули, всем всё рассказали. Объяснили. Показали дом. Вопросы у них, конечно, не закончились, да и как они могут закончиться, когда ничего подобного никто не мог даже вообразить? Но здесь человек пятьдесят истинных, которые маются от безделья. Без тебя есть, кому помогать Таль.

– Есть, – неожиданно легко согласился он. – И без него – тоже. Ты спросила его?

Роми стиснула зубы.

– Вы играете в игру – кто первый?

– Ни в какую игру мы не играем.

– Но у вас не хватает рассудительности поговорить. Ты же знаешь, он будет ждать.

– Любви к тебе ему недостаточно? – Ллэр хмыкнул. Роми дёрнулась, как от пощёчины. Обернулась, готовая сорваться, но Ллэр успел опередить. – Прости. Я… злой. И не прав. С ним тоже. Но это он сказал, чтобы я держался подальше, если не остановлюсь.

– Ты уничтожил свой мир.

– И я живу с этим. Но на всё можно посмотреть по-разному. Учитывая то, что происходит сейчас с нами, верно?

Роми не хотела об этом говорить. Они втроём должны остановиться.

– Ты в порядке?

– Если ты имеешь в виду, не устрою ли я очередной конец света, если Мира не вернётся, то ответ – нет.

– Я имею в виду – ты в порядке?

Ллэр покусал губу.

– Нет, – покачал головой. – Нет. Но это сейчас не имеет значения, – он встал. Отряхнул от песка руки, джинсы. – Сегодня ведь только второй день.

Роми ничего не ответила. Откинулась на спину, закрыла глаза. Слушала, как удаляются его шаги.

– Если у Миры получится вернуться, ей понадобится он. Живой, вменяемый, любящий, – послышался уставший голос Таль.

Роми приподнялась на локтях. Та стояла босиком у самой кромки воды, спиной к ней. В тех же голубых джинсах, белой футболке, что и вчера. Растрёпанные волосы небрежно собраны в пучок на макушке. То ли не нашлось времени привести себя в порядок, переодеться, то ли – желания. А может быть, сил.

Таль медленно присела на корточки, опустила обе руки в воду, тихо спросила, не оборачиваясь:

– Ты не против, что я тут? – и ещё тише добавила: – Одиночество сейчас – не лучший советчик, но не хочу, чтобы они видели меня такой.

– У неё должно получиться. – Как ни странно, сегодня Роми тоже не хотелось оставаться одной. – Как долго их будет… – она махнула рукой, не зная, как назвать состояние, в котором пребывали те, кто уже согласился на сыворотку. Сейчас они все были без сознания или даже глубже – будто в коме, но время от времени тела сводила судорога, и вот такого Ллэра Мире действительно лучше не видеть.

– Не знаю. Ни когда, ни что выйдет в итоге. Надеюсь, что успешные лабораторные пробы – не случайность. В противном случае… Боюсь даже думать, что будет с ней, если Ллэр не выдержит. Или с ним, если очнётся, а Мира так и не вернулась, – Таль прерывисто вздохнула. – И что будет со мной.

Роми видела, что она растеряна. Будто сама не знает, что чувствует, к кому, как. Они все вдруг стали совершенно другими последние сутки. Будто раскрылись, сбросили шелуху. Не стали ближе, но словно научились лучше понимать. Если не других, то самих себя. И это понимание только ещё больше всё запутало.

Роми знала, что может быть с Ллэром. Он не станет искать виновных. Сначала просто уйдёт в себя, никто ничего даже не заметит, тем более, кроме неё и Алэя, никто его хорошо не знает. Он сам не заметит. А потом… Нет. Роми не хотела думать о том, что может случиться. Всё-таки Ллэр теперь старше. На почти триста лет и два, если считать гибель Тмиора, конца света. Но как отреагирует Мира, если что-то пойдёт не так, с её-то силой? Кого станет винить?..

– Как было бы проще, если бы изначально все не носились с собственным планом, а просто… поговорили, – невесело усмехнулась Роми.

– Говорить сложно… Всегда. Особенно таким, как ты и я, даже если мы знаем с кем и как, – Таль развернулась, не спеша приблизилась, опустилась на песок в том месте, где недавно сидел Ллэр. Пристально посмотрела на Роми. На осунувшемся, усталом лице глаза выглядели пугающе огромными. – Вот и сейчас. Ты боишься спросить Алэя, я избегаю Адана.

– Я боюсь не спросить, а услышать ответ… Хотя, наверное, это одно и то же. Алэй нужен мне в будущей смертной жизни. Но он столько лет искал способ всё закончить, пытался. Я боюсь, что пойму его решение, – она качнула головой. – А ты и Адан?..

– Он молчит, но я вижу, что ему нелегко принять всё таким. Ади старается, помогает, подбадривает, но в глубине души уже винит меня. Из-за Миры. Он… – она осеклась. Отвела глаза, почти шепотом продолжила: – Ади её чувствует. Единственный из нас, у кого ещё получается. У Миры проблемы. Она застряла, не может выбраться. Только… – Таль встретилась с Роми взглядом, тихо попросила: – Не говори пока ничего Ллэру. Ещё ведь есть время.

– Я не враг нам всем, – хмыкнула Роми. – Хотя в какой-то степени это и хорошие новости. Проблемы или нет, но Мира жива. А сейчас одного этого могло бы хватить, чтобы Ллэр перестал валять дурака.

Она вдруг подумала, что за всё это время так ни разу и не разговаривала с Аданом наедине. Не отдавала себе отчёт, но, кажется, тоже избегала. Или он её. Или они оба.

– Я уже не знаю, какие новости хорошие, а какие – наоборот, – вздохнула Таль. – Никогда не думала, что всё обернётся вот так.

– Как ты там сказала, я вмешалась и испортила? – Роми усмехнулась. – Чем сложнее план, тем неожиданней может оказаться результат. Мне иногда кажется, что ни один из моих планов не завершился ощущением, что всё так, как я думала. Может, мы постоянно не то планируем?..

– Может быть, но я не об этом, – Таль едва заметно улыбнулась. Пожала плечами. – Мой план не был сложным, и я в определённой степени предполагала, что что-то пойдёт не так, как задумано, но такого… – она обвела глазами тёмное, усыпанное сверкающими звёздами небо. – Я уже говорила, что не собиралась ничего глобально менять. Тем более признаваться вам. Мире – особенно. Но она поразила меня. Её реакция на происходящее, связь с Ади, готовность жертвовать собой… Всё это что-то сделало со мной, заставило переосмыслить, передумать, решиться. И вот теперь я по уши в этом дерьме. Помогаю атради, спасаю тех, кого ещё можно спасти. А собственную дочь, из-за которой всё затеяла, зачем-то отправила на верную смерть, подсказала, как. Ведь могла промолчать. Могла же? Могла. И должна была. Ведь никто из ва… них этого не оценит. Ты сама видела их реакцию. И это они ещё всей правды не знают. А представь, что будет, если узнают? Захотят оторвать мне голову и будут правы. Или Миру четвертуют. Но почему-то осознавая это, я не смогла промолчать. Или хотя бы соврать ей, что способа помочь тем, кто в Тмиоре, нет, – Таль со вздохом опустила подбородок на согнутые колени, обхватила ноги руками, скрестив пальцы в замок. – Как раз это Ади и не понимает. Да я и сама не понимаю.

Роми хотела сказать, что Таль не могла бы поступить иначе. При любом раскладе. Изменила её Мира или она всегда была такой где-то глубоко в душе – неважно. Оценят или нет – тоже. Не ради награды и признания это делается. Человек, который бы мог наплевать, забыть, соврать, промолчать в последний момент или сразу, скорее всего, не стал бы изначально ничего затевать. Пытаться спасти… И дело не только в том, что Мира винила себя во всём, что происходило сейчас в Тмиоре. Они все о себе частенько последнее время думали хуже, чем оно было на самом деле.

– Ты не смолчала не потому, что мои сородичи заслуживают спасения настолько, что мы должны положить свои жизни в борьбе за это. Ей слишком важно помочь им. Тебе слишком сложно обмануть её. Независимо от того, что ты думала раньше. Верно?

– Наверное, – не очень уверенно согласилась Таль. – Я вообще-то не склонна винить прошлое. Что было, как, почему… На все свои причины. И это только кажется, что будь у нас возможность вернуться, мы поступили бы по-другому. На самом деле сделали бы всё точно так же, повторили бы все ошибки. Так же бы заблуждались. Исправлять что-то если и возможно, то в настоящем, чтобы будущее стало другим. Я всегда в это верила, всегда так жила, а теперь… Я боюсь будущего. Меня пугает, что ожидает нас всех. Всё слишком непредсказуемо. И это, – она растерянно покачала головой, – совсем не так, как все мои даже самые смелые исследования и опыты. Не только потому, что не могу гарантировать успешный исход, а потому что понятия не имею, как это отразится на нас, на Эннере, на остальных Вселенных. Ведь последствия будут, обязательно.

– Тысячелетия назад мой народ перевернул с ног на голову всю энергетику миров. Теперь мы пытаемся вернуться к тому, как оно было до. Может, если заставить всех до единого атради обратиться в доа… Не дать возникнуть доани, чья энергия в своё время и нарушила баланс. Но мы ведь не станем и не сможем этого сделать, – Роми помолчала. Потом улыбнулась. – Мы бы совершенно точно поступили бы так же! Я имею в виду, если бы нам дали возможность изменить уже свершившееся. Знаешь, нашу вечную жизнь можно сравнить с путешествием во времени – бесконечные возможности переиграть свою судьбу, стать кем угодно, где угодно, достичь чего угодно. Не выйдет там, найти другой мир, даже – точно такой же. Ты бы знала, сколько во Вселенных похожих миров! Практически идентичных! Попробовать всё сначала. Чтобы через лет десять понять, что совершаешь те же ошибки. Снова, и снова, и снова. Исправляешь одно, вылезает другое. Как будто поступить правильно, учесть всё, сделать по-настоящему идеально – невозможно в принципе. И выхода нет. Я, наверное, будь у меня разум хотя бы на половину такой же, как у Ллэра, смогла бы только из чистой статистики тысяч своих жизней просчитать, как всё будет дальше, как отразится, что произойдёт с нами. Но и точное знание подводных камней не поможет. Ллэр уже однажды просчитывал похожие варианты, – она покачала головой. Возвращается мысленно к одному и тому же! Будто наказание, навязчивая идея, страх, что всё может повториться. Но эта партия – последняя. – Мы не имеем права проиграть и в этот раз.