Текст книги "Атради (СИ)"
Автор книги: Екатерина Осеннова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
Он говорил так, будто неоднократно задавал себе эти вопросы. Прошёл через ответ «да», чтобы понять, что всё-таки правильнее «нет».
– Я… ничего не считаю… про вас, – Мира замялась.
Рассуждать о Ллэре было трудно. Особенно, о прошлом. Как могло бы быть, как было бы лучше. Он сам сказал – выбор был добровольный, и долгое время Ллэр наслаждался новой вечной жизнью. А она… Кто она в этой бесконечной смене похожих дней атради? Песчинка, миг, пустота. Думать об этом – больно. Не говорить, не задумываться, не напоминать себе – проще. Тогда можно ухватиться за хрупкую иллюзию мимолётного настоящего.
– Вечность противоестественна, – Мира вскинула голову. – Её не должно существовать.
– Ты говоришь прямо, как он.
– Это плохо?
– Ни в коем случае. Почему это должно быть плохо?
– Потому что ты его не… – Мира замолчала. Обычное «не любишь» показалось неуместным. А нужное, правильное слово никак не находилось. – Вы не похожи на отца и сына. В моём представлении. Это не страшно, – поспешно добавила она. Улыбнулась, подтягивая согнутые в коленях ноги к груди. – Наверное, у вас, атради, не может быть по-другому. Нельзя вечно любить. Даже родного сына.
– Можно, – он сцепил руки в замок, закинул за голову, уставился в потолок. Помолчал, словно сомневаясь в своих словах или подбирая подходящие. – Можно. Несмотря ни на что. Только всё иначе. Вечность видоизменяет некоторые понятия. Грани стираются. Биологическая разница несущественна. Я не делал ничего из того, что положено отцу. Я никогда им не был. Зато мы натворили достаточно, чтобы угробить хорошее отношение друг к другу, и это уже вряд ли интересно тебе. Но всё-таки твоё первое недосказанное «не» – ошибочно.
– Пусть. Вы всё равно не похожи на семью. Вообще на людей. Наверное, ваши чувства, отношения, восприятие давно атрофировались. Вы не способны любить. А те, кто умел, разучился. Вы… Вы… – Мира почувствовала прилив неожиданной ярости. Беспричинной, потому что Алэй ничего плохого ей не сделал. И уж точно не был виноват в том, что существуют атради. Что Ллэр её спас, что стал ближе, чем должен, но оказался вечным и недоступным. Что она для него была и будет морской свинкой. – Вы, как заевший диск – снова, снова, снова. Движетесь не вперёд, а по кругу. Бессмысленно. И других втягиваете. Таких, как мы. Используете, а потом бросаете умирать и забываете. Находите новых, всё повторяется. И будет повторяться всегда. Как этот ваш Маррен! Вы не осознаёте, как это ужасно. Вы… Вас… – Мира поняла, что злится на себя, потому что не готова смириться, потому что лезет туда, куда не стоит соваться. Зачем-то ищет оправдания, хотя знает, что никогда не согласится стать ничего не значащим мигом. – Вас всех нужно запереть в Тмиоре, как в клетке и… – Мира осеклась. Успела заменить едва не сорвавшееся с губ «уничтожить» на другое, – не выпускать отсюда никогда.
– Ты права, – тихо сказал Алэй. – Почти во всём – права. Мы, как заевший диск. Мы не похожи на семью. У нас нет и не может быть цели. Мы не способны идти вперёд, потому что впереди нет ничего, что не встречалось бы раньше. Мы связываем своё существование с другими, чья жизнь – песчинка. Уходим, оставляя их умирать. Или остаёмся до конца, чтобы уйти после. Но сути это не меняет. Мы – уходим. Их будут сотни, может быть, тысячи, больше. Просто знакомых, близких друзей, временных союзников, случайных встречных. Всех не запомнишь. Даже не так – почти всех рано или поздно забудешь. Нас надо запереть в герметической комнате и выкачать оттуда воздух. Впрочем, думаю, наши тела найдут выход. Адаптируются. Даже в самой безнадежной ситуации. Я пробовал. Я понимаю, – он замолчал. Пристально посмотрел Мире в глаза. – Всё. До конца. Понимаю. Это очень глубокий и очень чёрный колодец. Но на дне ждёт не смерть, а осознание другого – если бы всё случилось снова, даже зная финал – я всё равно поступил бы так же. И Ллэр тоже.
Да, Ллэр тоже. Мира не сомневалась.
Но выход есть. Их всех необходимо уничтожить – она сумела сказать это, пусть и не произнесла вслух. И понять – она не просто готова, она хочет это сделать. Может. Чтобы научить всех атради ценить каждый миг, каждую долю секунды. Чтобы заставить поверить – конец существует. И что бы сейчас ни говорил Алэй, он заслуживает конца. Настоящего. Как и его сын.
Мира вскочила, вскинула руки, направив заструившийся из раскрытых ладоней фиолетовый свет прямо на Алэя. Зажмурилась, не желая видеть и запоминать последний взгляд, когда он поймёт, что она задумала.
И в этот момент притихшая внутри «вторая Мира» снова проснулась, напомнила о себе раздирающим вены противоречием. Она явно не разделяла намерений убивать. Мира оцепенела, каждой клеточкой ощутив знакомое, покалывающее в крови сопротивление. Казалось, целую вечность пыталась подчинить вторую себе, пока не сдалась – та, что внутри опять оказалась сильнее, опять знала, как. Только не учила, а делала вместо неё.
Мира открыла глаза. Плотная занавеска жалко висела на кончике, в разбитое окно проник солнечный свет. Лизнул горячим языком ладони, отразился, окутывая Алэя в оранжевый, блестящий кокон. Неподвижное тело медленно приподнялось над кроватью и так и застыло.
Она вдохнула, задерживая дыхание. Подчинилась, полностью отдаваясь во власть «второй». Поняла, что должна делать и когда остановиться. В полной тишине опустила руки, посмотрела на Алэя – он уже не парил в воздухе, а стоял на полу. Тело больше не светилось, огненные искрящиеся лучи исчезли.
– Как?.. – Голос принадлежал не ему и прозвучал подобно взрыву. – Что?..
Мира оглянулась. Роми была сама на себя не похожа и наконец-то смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам со страхом.
Что-то с грохотом возвестило о падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему плечо.
– Ты… Алэ… Как… Что она?..
– Всё в порядке.
– Чёрта с два! – Роми не слушала. Переводила растерянный взгляд с Миры на Алэя. – Чёрта с два… Сядешь?..
– Рэм! – Алэй повысил голос, но не помогло.
– …нет? Что с тобой?! – теперь Роми глядела вновь на неё.
Мира же не смогла удержаться на ослабевших вдруг ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.
– Успокойся, с ним всё будет в порядке, – выдохнула она.
– Я спокойна. Я…
– Ага, заметно, – хмыкнул Алэй, и Роми замолчала. – Нет, всё-таки сесть – хорошая мысль, помоги. – Уже на краю кровати он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. – Отвык, больно. Только не надо и это лечить, – улыбаясь, Алэй посмотрел на Миру. – Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход.
– Верю, но… сложно.
Он покачал головой.
– Когда веры достаточно – нет. Умереть на самом деле легко.
– И эгоистичнее, – буркнула Роми.
– Убить… сложнее, чем умереть… – с трудом, очень тихо, почти шёпотом, проговорила Мира. Закашлялась.
– Кто кого собрался убить? – Роми смотрела на неё сверху вниз.
– Я… его.
Кашель усилился – грудь будто сжали в тиски и проткнули раскалённым железом. Мира сделала над собой усилие, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась – на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась – перед слезящимися глазами плясали алые пятна.
Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжёлая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:
– Ты что натворила?..
– Это вирус… Так… – она сглотнула. – Так уже было. Дома.
Так было – Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь.
В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что всё ерунда. Обычная простуда, пройдёт. И действительно прошло – ненадолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге она оказалась в больнице, где, очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.
– Всё будет хорошо, – пообещала Таль.
Мира прикусила губу. «Всё будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав – она смертельно больна. Она умрёт. Уже умирает – на глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и скоро забудут о ней. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость – слишком мало. И слишком унизительно.
Мира попыталась встать – на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть им в лицо.
– Прощайте.
***
Небольшая комната, где их с Ллэром оставили дожидаться новых данных, не понравилась с первого взгляда. Здесь, как и везде в Институте крови, использовался какой-то особый вид солярной энергии, от соприкосновения с которой вены не зудели так, как в доме у Таль и в собственной квартире. Только это не меняло общего впечатления – слишком много пластика и стекла вокруг, чересчур вычурно, броско. После огромного зала – ещё и тесно.
Прямо над ними нависал невысокий потолок ярко-красного цвета. На длинных чёрных шнурах болтались грязно-белые шары. Видимо, лампы, хотя совершенно не похожие на обычные светодиоды. Прямо на молочные стены чья-то неуёмная фантазия в виде украшения налепила рельефные спирали в той же цветовой гамме: пронзительно белые и невыносимо красные.
Под ногами – такой же ярко-красный пол. Гладкий, блестящий, почти зеркальный, вдобавок разрисованный белыми тонкими кольцами, глядя на которые начинала кружиться голова. В самом центре, на маленьком, не больше полутора метров в диаметре, островке ютились круглый столик из чёрного стекла и три несуразных кресла в тон свисающим шарам.
За гигантским, почти во всю стену – от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи – безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскалённое светило Эннеры и даже Тмиора.
В Миере начинался вечер, в Бэаре совсем скоро наступит утро. И следовало возвращаться домой, принять душ и переодеться, а затем отправляться в офис и пробовать наконец соединить в одно целое нового себя и привычный уклад. Но Адан не спешил. Никогда не отличавшийся терпением, сейчас выжидал.
Бросаться в Бэар, так и не поняв, в кого превратился, кем теперь считать Миру, а самое главное – кто и почему настойчиво желает прервать их существование, не собирался. А ещё боялся. Сильно. И даже не пытался это скрыть. На смену беспечности пришла осторожность. Страх, словно крошечный осколок, незаметно проник внутрь и острой ноющей болью отдавался в сердце, не позволяя окунуться в манящий омут новых возможностей. Напоминал, что теперь, как никогда, нужно опасаться собственных желаний, постоянно прислушиваться к себе, контролировать каждый шаг, каждое движение, каждую мысль.
Невероятные события последних двух суток навсегда изменили привычную жизнь и его самого, пусть он, как выяснилось, никогда не был обычным человеком. И если бы не Таль, ничего бы не случилось. Не было бы ни Миры, ни Плеши, ни Роми, ни аварии, ни скалы, ни настоящей Луны доа, ни Тмиора. Всем этим он обязан именно ей. Плохим, хорошим – уже не отличишь. Всё смешалось, закрутилось. Гнев, восхищение, влечение, недоверие и даже страх стали одним целым. А Таль не уставала удивлять. От её сумасшедшей одержимости не осталось и следа, перед ним предстала совсем другая женщина – серьёзная, целеустремленная. Ни намёка на навязчивую пустышку, от которой не знал, куда деваться.
Ллэр, сидевший напротив, внимательно изучал принесённые Таль бумаги. Адан покосился на приготовленную для него стопку, нахмурился. Первичный сравнительный анализ крови мало в чём помог разобраться и почти ничего не объяснил. По крайней мере, ему. Всё, что вынес из лекции бывшей подружки – теперь, побывав в Плеши и вобрав в себя энергию лун Тмиора и Эннеры, он завершил необходимые метаморфозы и стал полноценным представителем древней расы. Не такой, как атради – не вечный, уязвимый, хотя с особой кровью суждено прожить гораздо дольше, чем если бы остался с так и нераскрытым потенциалом. В остальном похож на обычного человека. «Необычность» придётся регулярно подпитывать ультрафиолетовым илучением лун.
Таль подозрительно долго не возвращалась. От этого ещё сильнее охватывало беспокойство. Никак не покидало ощущение, что за ними внимательно наблюдают несколько десятков глаз. Адан усмехнулся. Ну ещё бы. Лакомый кусочек для генных извращенцев Актариона – доа и атради, целые и невредимые. Пока невредимые.
– Думаешь, стоит доверять Таль? – громко спросил Адан. Пусть знают, что он сомневается и задумывается, а не слепо бредёт в расставленные сети. Даже, если в конечном итоге это ничего не изменит в его судьбе.
Ллэр оторвал взгляд от бумаг.
– Думаю, если бы она не была нам нужна, – он прищурился, ухмыльнулся, – ты бы не захотел узнать, что я думаю. А если серьёзно, Таль – гений, без преувеличения. Гениям не стоит доверять, они эгоисты до мозга костей.
– Так и вижу, как этот гений с группой единомышленников мешает сейчас нашу кровушку, а потом бестелесные ребятки со скалы покажутся детской забавой.
– Будем надеяться, она не настолько гений.
Адан кивнул и снова уставился в окно.
Просто надеяться – слишком мало, но вступать в дискуссию о возможных вариантах развития событий при невидимых свидетелях не хотелось. И так понятно – Таль будет помогать ровно столько, сколько ей необходимо для собственных исследований. Пока она заинтересована в крови доа, можно пытаться манипулировать её действиями, хотя никаких гарантий всё равно никто не даст. Даже на Ллэра и Роми рассчитывать не приходится. Каждый сам за себя.
Но оставалась Мира – на первый взгляд единственное связующее звено между ними. И очень непредсказуемое. Если, конечно, Таль не врёт, утверждая, что понятия не имеет, во что могла превратиться Мира.
Прежнее беспокойство за неё напомнило о себе. Может, для других она и правда всего лишь ценный генетический материал, но для него почти родная теперь. Как сестра, которой никогда не было. Всё-таки зря отпустил её с Роми. Кто знает, что творится сейчас в Тмиоре. Ни за одну из них Адан ручаться бы не стал, и неизвестно, какие метаморфозы могли произойти за то время, пока они с Ллэром торчат в Миере.
– Я, наверное, смотаюсь к вам. В Замок. Найду Миру. Хочу убедиться, что она в порядке. От меня здесь всё равно толку мало. Потом верну… – он не договорил. Сильный спазм сдавил горло.
Ллэр тут же отбросил листы на стол. Будто сам что-то почувствовал.
– Адан, что происходит?
– Без понятия. – Ничего похожего на то, что было на скале. Не задыхается, но будто в горло натолкали ваты – она мешала вздохнуть, противно свербила внутри, сползала шершавым комком дальше вниз. – Ды… дышать тяже… ло… – Адан попробовал откашляться. Не помогло – вата никуда не исчезла. Зато появилось осторожное покалывание в висках.
Ллэр закрыл глаза и чуть приподнял ладони одна к другой, словно обхватил невидимый шар. Или голову. Затем опустил руки на стол, посмотрел на Адана:
– Твоя энергия отталкивает мою. С Мирой было… – он замолчал, нахмурился. – Иначе.
– Не надо со мной, как с Мирой. Это чревато, – отшутился Адан и опять закашлялся.
– Остроумно, – хмыкнул Ллэр. – У меня есть предположение. Наши девочки сейчас вцепились в волосы друг другу.
Адан машинально отметил, что уже не в состоянии разглядеть его лицо.
– Это не самое страшное из того, что рисует моё воображение. Хотя надо было всё-таки прихватить их с собо… – закончить фразу не получилось из-за очередного приступа кашля. Гораздо более ощутимого. – У… ме…ня навер… ное… эта… как её… Ал…лер…аллергия на Таль… Или дрянь уже ус… успела что-то сделать, – хрипло произнёс он, почувствовав кровь во рту. Испуганно лизнул тыльную сторону ладони, проверяя. Сглотнул. Соленоватый привкус усилился, но крови не было.
– Галлюцинации?
– Нет, решил помыться.
– Я серьёзно. У тебя галлюцинации?
Адан не ответил, сполз на пол, согнулся пополам, обхватив живот. Желудок свело судорогой. Следом замутило. Подумалось, что ничего не ел уже чёрт знает сколько. Может, причина внезапного недомогания в этом? Потом горло сдавил ещё один удушающий спазм, белые кольца заплясали причудливыми зигзагами. Пришлось зажмуриться. «Вата» набилась уже и в уши, и сквозь неё с трудом слышался голос Ллэра.
– Адан, послушай… Адан… – звук переместился: Ллэр стоял рядом. – Это не твоё. Это Мира. С ней что-то происходит. Но я её не чувствую. Не понимаю, где она сейчас находится. Попробуй ты.
– Не получается. Не могу сосредот… – Адан с трудом открыл глаза, перехватил встревоженный взгляд Ллэра.
– Ты даже звучишь, как она.
– Как от этого избавиться?
– Постарайся отделить её ощущения от своих.
– Каким образом?
– Теоретически, – начал Ллэр, но Адан не расслышал.
Окружающий мир в одно мгновение замолчал. Или он сам внезапно оглох. Не моргая, смотрел в серые глаза, видел, как шевелятся губы, но не слышал ни звука. Понимал, что происходит, где находится, что следует делать, но не мог пошевелиться, как будто кто-то подчинил себе его тело. Потом по венам пустили электрический заряд, слабость отступила. Ей на смену пришло раздражение. Следом – злость. Мгновенно из маленькой кусачей точки в груди она превратилась в раскалённый огненный шар и продолжала расти. Ещё секунда, и небывалую ярость уже невозможно было удержать в себе.
Адан вскинул голову, плохо соображая, что делает. Выпрямился, прогнулся назад, одновременно выставив перед собой руки. По обнажённым предплечьям вниз к запястьям побежали искрящиеся сиреневые молнии, кончики пальцев окрасились в лиловый цвет, ладони зажгло. А дальше от них отделился сверкающий сгусток энергии.
Затем всё вокруг исчезло. И к абсолютной тишине добавилась темнота.
– Чертовы доа… – пробился в сознание едкий голос Ллэра.
Адан так и не понял, сколько времени прошло, когда звуки и запахи неожиданно вернулись. Несколько секунд? Минут? Часов? Он с трудом разлепил веки, но Ллэра увидел не сразу.
– Мне шибануть в ответ, или тебя попустило? – Тот стоял у противоположной стены, выглядел потрёпанно. Вокруг сжатых в кулаки пальцев вились ярко-красные огненные язычки, а стеклянные спирали за его спиной покрылись трещинами, как будто в них врезалось что-то большое и тяжёлое.
– Что я сделал?
– Как минимум, дал Таль повод изменить кошмарный интерьер… – Ллэр встряхнул руки, огненные язычки сверкнули и погасли. – А ещё попытался испепелить меня. Или не меня. Разошёлся яркими, сиреневыми волнами во все стороны. Больно, кстати, – он потёр пальцами грудь. – Как именно ты это сделал, я затрудняюсь сказать. Но это не ты, повторюсь. Это Мира. И нам надо её найти.
Адан медленно поднялся с колен. Он снова был собой.
– Не знаю, хорошо это или плохо, но Мира сейчас не с Роми, – Адан сосредоточился, заставляя две точки пространства соединиться, и уверенно шагнул вперёд. – Иди за мной.
Кроваво-белая комната сменилась поляной Тмиора. Первое, что бросилось в глаза, – неестественно зелёный густой лес в красных лучах заходящего солнца, которое едва проглядывалось сквозь высокие кроны деревьев. В следующее мгновение Адан заметил светло-коричневое пятно справа от себя. Оглянулся. С удивлением уставился на одноэтажное деревянное строение с соломенной крышей – никогда раньше он не видел ничего подобного.
Ллэр бросился к домику. Почти мгновенно вскочил на крыльцо, с ноги вышиб дверь, вломился внутрь. Похоже, он прекрасно знал, где они оказались, и что-то не на шутку его встревожило.
– Мира! Самар!
Адан отставал не больше, чем на шаг, но когда вошёл в дом, Ллэр уже скрылся в глубине комнат. Кто такой Самар, не было ни малейшего представления. Зато почти сразу стало ясно – Миру в этом домике им не найти. То ли опоздали, и она успела переместиться в другое место, то ли он ошибся, и её здесь вообще не было. В последнее не верилось – сильное присутствие ещё ощущалось в пространстве.
Сразу за дверью обнаружилась чистая, светлая квадратная прихожая с узкой лестницей без перил, упирающейся верхним концом в деревянную же крышку люка и широкой скамьёй под окном. Её всю уставляли вазоны с одинаковыми тощими, чахлыми растениями. В противоположной от входа стене имелась ещё одна, уже не запертая. Дерево почернело, будто кто-то пытался выжечь замок.
Дальше холл, квадратный. Три двери. Все открыты. Три небольшие, похожие, как отражения, комнаты хорошо просматривались с любой точки. Внутри все из дерева. Деревянный, отполированный пол, деревянные стены, светлая мебель, грубая, сделанная руками. Тканые дорожки на полу, плетёные скатерти.
В комнате был выход в четвёртую, а на пороге неё стоял Ллэр и отрешённо смотрел перед собой.
Адан поравнялся с ним и тоже застыл.
У противоположной стены на узкой кровати, закутавшись в белую простыню, лежал человек. Со спины невозможно было предположить возраст даже приблизительно. Может, мальчик, а может, древний старик. Одно было совершенно ясно – перед ними труп. В бездыханном теле не проглядывалось ни грамма жизненной энергии.
– Какого чёрта здесь забыла Мира?
– Самар мёртв, – произнёс Ллэр, как будто это было ответом на вопрос.
– Вижу. Но как?.. Он же атради. И мы в Тмиоре. Такое возможно?
– Невозможно, – Ллэр по-прежнему смотрел в одну точку. – Не должно быть возможно. Но ты сам видишь.
– Может, Мира пыталась его спасти?
– От кого? – Он потёр ладонями щеки, будто пытался проснуться, и словно через силу перешагнул порожек. Остановился, обернулся. Адан видел, что Ллэр по-настоящему изумлён. – Самар считался самым древним из нас. Но поскольку никто из истинных атради не помнит времени без себя, сам понимаешь, их мнение может быть ошибочным, – Ллэр снова посмотрел на неподвижное тело. – А теперь он мёртв.
Адан остался стоять в проёме, прислонившись спиной к деревянному косяку. След Миры терялся здесь, и это пугало сильнее, чем необъяснимая смерть самого древнего атради.
– Ллэр, я её больше не чувствую.
– Хочешь сказать… – он не договорил. Помолчал секунду, потом воскликнул: – Но ты же жив! Ты бы знал, если бы испытал ощущения подобные к… – Ллэр снова замолчал, потёр указательным пальцем переносицу. – Идём. Спросим Роми.
И тут же исчез.
Расспросить Роми показалось превосходной идеей. Она должна была знать хоть что-то. Если, конечно, ещё в состоянии об этом рассказать. Что, если…
Адан поморщился, отгоняя неприятную мысль. Не раздумывая, последовал за Ллэром и с удивлением обнаружил, что оба находятся на той же самой поляне возле домика, куда он сам привёл их пару минут назад. Но уже не одни.
Ллэр грубо перехватил Роми. Рывком отбросил в сторону, прижал к стене. Рявкнул, не давая опомниться:
– Где Мира?!
– Эль?! – она удивилась. Попыталась его оттолкнуть. Конечно же, не вышло.
– Где?!
– Где… Что ты здесь делаешь?.. Вы… – Роми выглядела растерянной. Явно не сразу заметила Адана. Явно не соображала, где находится. – Отпусти! Чего ты орёшь? Откуда я знаю.
– Не знаешь?! – Ллэр угрожающе навис над ней.
– Эй, постой. Не надо так, – вмешался Адан. – Мы без понятия, что случилось. Мира могла… – он замолчал, не найдя подходящего слова.
Ллэр в его сторону даже не глянул, но хватку, похоже, ослабил, хоть и не настолько, чтобы Роми смогла высвободиться.
– Я жду, Ромиль.
– Ты о ней так печёшься, что готов меня придушить?
– Рэм! – оборвал Ллэр.
– Прости. – Роми посмотрела на лес. – Несколько минут назад она была в Замке. Потом начала задыхаться. Заявила, что ей не нужна жалость и исчезла. – И совсем тихо добавила, встречаясь взглядом с Ллэром: – Она вылечила Алэя.
– Что?.. – тот удивлённо замер, медленно разжал пальцы.
Адан нахмурился. Вряд ли в Тмиоре было два Алэя. Наверняка тот самый, о котором рассказывала Роми. Но откуда Мира его знает и почему решила вылечить? Просто так? Жест доброй воли?
– Если я копировал все ощущения Миры, дальше должен был быть взрыв. А теперь я её не чувствую. Значит… – Адан сжал кулаки.
– Нет, – Ллэр покачал головой. – Ничего не значит, не торопись, – он отвернулся. Постоял, глядя на лес вокруг домика. Спросил Роми: – Почему ты пришла сюда?
– Мира кашляла кровью, а потом сбежала. Я пошла за ней.
– Сразу?
– Не совсем. Я не могла бросить Алэя одного.
– Наверное, Мира умирала, а я не понял. Как последний кретин копировал её ощущения и… не понял! Не смог отделить от своих, не смог прийти на помощь, а теперь уже поздно! – Адан с досадой пнул камень. Тот с шумом ударился о стену и отлетел на несколько метров.
– Но ты не умер. Я видел, что с тобой происходило, и это не было похоже на агонию. Мира боролась, – Ллэр едва заметно улыбнулся. – А вот Самар – мёртв.
– Как это – Самар мёртв?! – Роми побледнела. Голубые глаза утратили цвет, даже волосы потускнели.
– Алэй тоже кашлял кровью, – задумчиво пробормотал Ллэр, будто не слыша её, – когда ещё был человеком. И тоже задыхался. Таль говорила, если у Миры отнять способности, она умрёт, потому что вирус никуда не делся. Значит, рак Алэя тоже остался. Мира могла его забрать и как-то теперь переваривать.
Адан вскинул руки, призывая обоих замолчать.
– Кто-нибудь, объясните мне, о чём вы говорите.
– Сразу после того, как вы объясните, что значит «Самар мёртв».
– Что, по-твоему, это значит? – он перехватил Роми за предплечье и так же быстро перенёсся с ней внутрь дома. Чуть подтолкнул к кровати с телом. – Можешь попробовать нащупать пульс, если он у вас, вообще, есть. Но, как видишь, Самар мёртв.
– Н… не хо… чу… – Роми испуганно попятилась.
Адан торопливо вернул их на поляну к Ллэру, тот стоял к ним спиной и даже не оглянулся. Смотрел на лес, будто его ничего не касалось.
– Почему Мира убила Самара? – громко спросила Роми, приближаясь к нему.
– Мы не знаем, кто его убил, – вместо Ллэра ответил Адан. – И почему, не знаем. Куда подевалась Мира – тоже. Ты последняя, кто видел её живой. Ты ей что-то сделала?
– Ничего я не делала! Мы разговаривали, а она взяла и влезла ко мне в память. Практически силой и вполне умело. После почему-то перенеслась к Алэю. А когда я пришла к нему, – Роми взмахнула руками, – он уже парил в воздухе в огненном коконе. Мира стояла рядом, начала кашлять и задыхаться.
– Ты сказала, она копалась в твоих мозгах, – уточнил Адан. – Она что-то узнала? Что-то, что могло вынудить её отправиться к Алэю… или сюда к этому вашему старцу?
– Только к Алэю. – Роми бросила на Ллэра виноватый взгляд. – Я хотела, чтобы она поняла – я ей не враг. Может, я психованная в последнее время и веду себя, как эгоистичная тварь, но только потому что мир переворачивается. Но я не враг и не…
– Алэй – мой биологический отец, – нарушил молчание Ллэр, и она осеклась.
– Мира об этом знает?
Роми коротко кивнула.
– Тогда хотя бы понятно, почему решила его вылечить, – Адан со вздохом перевёл взгляд на дом. – Что будем делать с Самаром? Полагаю, похороны в Тмиоре вряд ли практикуются.
– Кремируем, – Ллэр обернулся. Оказалось, в другой руке у него тлеющая сигарета. – Своими силами. Не думаю, что стоит посвящать ещё кого бы то ни было. – Он посмотрел на Роми. – Ты ведь была в Нэште, когда Алэй умирал. Похоже?
– Я же не рядом находилась. Я…
– Похоже, Рэм?!
– Не знаю, Эль. Честно.
Ллэр кивнул и взглянул на Адана:
– Не хватало, чтобы Мира вдобавок к своим набралась чужих болячек.
– Не хватало, чтобы Мира оказалась причастна к гибели Самара. Или вдобавок к этому обнаружились ещё трупы. Например, самой Миры, – в тон ему ответил Адан и шумно выдохнул. Снова попытался нащупать её след в Надпространстве. Бесполезно. Сотни искрящихся следов, но не тех. – Не понимаю. Куда она могла исчезнуть? Главное, как? – он взъерошил волосы. – Не прячется же от нас.
– Смысл? – пожал плечами Ллэр. – Силой её никто не заставит стать атради. Если это, вообще, возможно с доа.
– Вряд ли её сейчас дарованное бессмертие волнует, – ухмыльнулся Адан. – Скорее, Мира могла испугаться, когда увидела тело. Только какого чёрта ей здесь понадобилось? Чем этот Самар занимался?
– Он многое знал. Больше, чем другие. И сам верил в то, что древнее него атради нет. Но ничего не смыслил в вирусах и экспериментах, – Ллэр сделал последнюю затяжку и затушил сигарету ногой. Кивнул на горшки у двери. – Насколько я знаю, он здесь цветочки выращивал. Для красоты. Получалось хреново.
– Может, Алэй ей что-нибудь рассказал? Или показал. И Мира отправилась за ответами, а потом… Потом сюда пришли Тени… отомстить. Убить… Не знаю. Самар попал под раздачу, а Мира… – Адан замолчал. – Очень бредово, да?
– Лучше бы бредово, – встряла в разговор Роми. По её виду было и без слов ясно, что идея появления здесь Теней не просто не радует её, а по-настоящему пугает.
– Алэй ничего не знает о Самаре и вообще старается держаться подальше от моих изысканий. Любых изысканий, – Ллэр пристально посмотрел на Роми. – Верно?
– А что я могла ему рассказать? Я сама ничего не знаю о Самаре.
– Что-то её всё равно заставило прийти именно в этом место, – заключил Адан. – Ты пришла следом за Мирой, – он перевёл взгляд с Роми на Ллэра. – Значит, и я не ошибся, когда привёл нас сюда. Будем надеяться, она жива. Но почему мы её не чувствуем? Разве возможно стать невидимкой?
– Вероятно, какой-то процесс полностью обновил её энергетический фон и смыл все метки от предыдущих контактов.
– Какие ещё метки? – удивился Адан.
– При достаточно близком контакте атради помечают собеседника. Это происходит непроизвольно, само собой. Если подойти близко и пробыть рядом достаточно долго. На биополе остается метка от соприкосновения энергий. Со временем она тает. С очень большим временем. Но мы можем навязать постоянную, уже сознательно, которая не должна стираться и через сто лет, – пояснила Роми и взглянула на Ллэра.
Тот ухмыльнулся:
– Да, я повесил на неё такую, когда Мира находилась в клинике Таль. – Он обернулся к Адану. – При переходе в Плешь метка сработала, как звоночек. Но теперь я её не чувствую.
– Это всё равно не объясняет, почему я не нахожу Миру.
– Объясняет, если это общая черта атради и доа, – сказал Ллэр. – Если ты её чувствовал потому же, почему и мы. Какие были ощущения?
– Не знаю, как их описать. Чувствовал и всё. Как вас сейчас, как Таль. Никаких меток, хотя… – Адан пожал плечами. – У вас для всего есть слова. А я… Мне трудно дать сходу определение. Может, метка. Может, что-то другое. Как след в пространстве. Особый. Индивидуальный.
– Ладно. Это неважно сейчас, связи всё равно нет, значит, остаётся думать…
