Текст книги "Мой сводный чёрт (СИ)"

Автор книги: Екатерина Котлярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава 25

Утром меня разбудил не звонок будильника, а мать, которая ворвалась в комнату.

– Полина, доброе утро, – она села на край моей кровати, потянув на себя одеяло. – Просыпайся скорее. Скоро визажист приедет. И тебя, и меня накрасит.

– Я не хочу краситься, – села на кровати, подтянула колени к груди и уставилась на мать исподлобья.

– Полина, только не начинай, – мать махнула рукой. – Не сегодня. Давай, забудем все обиды. У меня такой важный день! Я замуж выхожу.

– Тебя тот факт, что первое сентября было важным для меня днём, никак не остановил. Ты испортила мне праздник. Сделала его запоминающимся.

– Не я, а Рома, – мать закатила глаза. – Я предупреждала, чтобы он к тебе не приближался.

– Он будет приближаться. Я сама буду к нему приближаться. Буду целовать его, буду спать с ним, буду заниматься любовью, – я встала на колени и прошипела эти слова ей в лицо. – Я его люблю так, как никого и никогда не любила. И я прекрасно знаю, что ты лжёшь. Он не мой брат.

– Как ты смеешь так разговаривать со мной? – мать была ошарашена.

– Как всегда должна была, – я встала с кровати и обошла женщину по широкой дуге. – Я не понимала, какая ты на самом деле?

– И какая же, Полина? Рома многое рассказал?

– Рома здесь при чём, мама? Это я разговор услышала, когда ты лгала нагло Олегу Леонидовичу. Он, в отличие от тебя, очернить в глазах отца тебя не пытался.

– Поля, – мать устало вздохнула и подняла руки. – Предлагаю закончить этот разговор. Платье сейчас тебе принесут.

– Я не стану надевать. Я пойду в том, что выберу сама.

– Полина, – голос матери понизился, давая понять, что она негодует.

– Мама, – повторила её интонацию. – Я сказала, платье надевать не стану. Краситься тоже.

– Можешь тогда на мою свадьбу не приходить, – она подскочила с моей кровати и сделала несколько шагов ко мне. Сначала я хотела шарахнуться в сторону. Спрятаться. Но замерла. Вскинула подбородок. Сжала кулачки и с вызовом спросила:

– Снова меня ударишь, мама? Как мой обожаемый отчим?

Мама издала звук, походящий на рычание зверя, и покинула комнату быстрым шагом. Я закусила губу, чувствуя, как слёзы стали наворачиваться на глазах. Я не привыкла хамить. Не привыкла ссориться. И сейчас мне хотелось броситься вслед за мамой и обнять. Извиниться за свою грубость.

– Мл*. Почему каждый раз после общения с ней ты плачешь? – я не ожидала услышать голос Ромы, поэтому тихо вскрикнула.

Парень, который зашёл в мою комнату совершенно бесшумно, прикрыл дверь и двинулся ко мне. За плечи привлёк к себе, заставив уткнуться носом в плечо. Зарылся пальцами в волосы и поцеловал в висок.

– Твои слёзы стеклом по сердцу. Прекращай, – помассировал затылок, поцеловал в волосы.

– Мне больно осознавать, что моя мать такая… – всхлипнула, от его слов лишь заплакав. – Я не догадывалась, что она такая. Закрывала глаза, не хотела понимать. Знаешь, всегда, когда она что-то гадкое делала, что-то, что противоречит моим принципам или может мне не понравиться, я просто отворачивалась. Закрывала глаза, не слышала. Только бы не разочароваться. Потому что она была моим единственным родным человеком. От неё я никуда не могла деться. А сейчас… – я вскинула глаза, увидела любимое серьёзное лицо близко-близко. – Сейчас я очарована совсем другим человеком…

Рука в волосах замерла. Затаила дыхание, ожидая реакции со стороны Ромы, но парень ничего не сказал. Только вновь губами вжался в волосы, шумно дыша.

– Она сказала, что я могу не приходить на свадьбу, – добавила, чуть помедлив. – Потому что я отказалась надевать то, что она мне приготовила. И не захотела краситься.

– Не хочешь идти? – пальцы Ромы погладили за левым ушком. Стало так приятно, что я в спине прогнулась.

– Не знаю. Не могу не пойти. Она же моя мама… Но не знаю даже, что мне надеть, – призналась я.

– У моей мамы… платья остались.

– Ром, – я отодвинулась от парня и заглянула в его лицо, – мне кажется, что это плохая идея. Ведь это вещи твоей матери.

– Всё равно их уже никто носить не будет, – парень болезненно улыбнулся. – Вещи новые, мама так и не успела их надеть.

– А твой отец? Как он отреагирует?

– Он-то? – улыбка Ромы походила на оскал. – Он женится, малыш. Ему плевать. Пойдём.

Парень не стал ждать моего ответа. За руку, на буксире, потащил меня вдоль коридора в самый конец. В это комнату я ни разу не заходила. Даже не пыталась заглянуть. Не подозревала, что она принадлежала Роминой маме.

Рома открыл дверь. Толкнул её. И замер, зажмурив глаза. В странном порыве шагнула к нему и обхватила руками вокруг торса. Погладила ладошками по спине. Напряжённые мышцы немного расслабились. Парень выдохнул. Медленно открыл глаза и окинул взглядом комнату.

– Не заходил сюда после её смерти, – на грани слышимости уронил он. – Не мог.

– Мы можем уйти. Тебе не обязательно…

– Нет. Я хочу… Хочу вспомнить…

Рома шагнул в комнату, заставив меня разжать кольцо рук. Втянул воздух, выдохнул. Заметила, как снова напряглась спина. Он сжал и разжал кулаки, медленно, очень медленно поворачивая голову и рассматривая комнату. Я не смела шевелиться, боясь нарушить этот момент. Жизненно важный для него.

Рома прошёл к столу, провёл по нему пальцами. На столе стояла рамка. Увидела, что на фотографии были запечатлены родители Ромы. Парень коснулся холодного стекла. Провёл, будто оглаживая овал лица мамы. Я сглотнула ком слёз.

Не шевелилась, наблюдая за тем, как парень ходит по комнате, касаясь поочерёдно вещей. Он подошёл к шкафу, открыл и достал платье изумрудного цвета.

– Наденешь? – повернул ко мне вешалку. – Мама его не надевала. Оно подойдёт к твоим глазам.

– Ромочка, я не могу быть уверена, что это хорошая идея, – я затопталась на месте, чувствуя себя неудобно.

– Малыш, – Рома преодолел расстояние между нами, – примерь, пожалуйста.

– Ты точно этого хочешь, Ром? – подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. – Это ведь память о ней.

Парень повернул голову и прижался губами к моему запястью. После носом потёрся, щекоча дыханием тонкую кожу.

– Точно.

Я забрала из его рук платье. Зашла за дверь шкафа и быстро скинула ночную одежду. Надела платье, но застегнуть молнию не смогла.

– Не дотягиваюсь, – повернулась к Роме спиной, выходя из-за двери.

Парень быстро провёл пальцами по спине и застегнул быстро молнию. Я повернулась к зеркалу и замерла. Платье село идеально. И Рома был прав. Оно делало цвет моих глаз глубже и насыщеннее.

– Останешься в нём? – парень положил руки мне на плечи и губами прикоснулся к щеке.

– Если можно, – ладошками провела по бёдрам.

– Пойдёшь завтракать? – перевёл тему разговора.

– Пока не хочу. Мне в душ нужно.

Рома кивнул. Я молча покинула комнату, желая дать ему ещё время побыть там, где жила его мама. Приняла душ, вымыла голову и сделала укладку. Чуть помедлив, достала тушь и накрасила ресницы. Когда надела платье, в комнату постучались.

– Да, – борясь с молнией, пропыхтела я.

– Доброе утро, Полина, – в комнату вошёл Олег Леонидович. Замер, увидев платье на мне. Я испугалась его взгляда. Решила, что он потребует снять его сейчас же. Но мужчина прикрыл глаза и выдохнул. – Давай помогу.

Застегнул платье. Застыл за спиной, смотря на моё отражение.

– Ты очень красивая, – улыбнулся.

– Спасибо, – смущённо кашлянула.

– Света сказала, что ты не хочешь идти на празднование, – положил руки на плечи, чуть сжал.

– Она меня не так поняла, – повел плечом. Не любила, когда кто-то стоял за спиной. Развернулась к мужчине лицом.

– Пойдёшь?

– Пойду. Куда мне деваться? – опустила взгляд в пол.

– Полина, ты не обязана идти. Если нет желания, можешь остаться дома. Никто не принуждает.

– Если мы будем одной семьёй, я не хочу потом слышать упрёки о том, что я не пришла на свадьбу, – я дёрнула уголком губ, невольно повторяя жест Ромы. – Когда мы выходим?

– Через два часа, – Олег Леонидович отошёл от меня к двери. – Тамара Викторовна сказала, что ты ещё не завтракала. Покушай, потому что в ресторан мы только вечером приедем.

– Хорошо. Спасибо.

– Тебе очень идёт платье, – взгляд мужчины снова потяжелел. Он ушёл, а я растерянно захлопала глазами. Было стойкое ощущение, что он узнал платье погибшей жены. Но ведь Рома сказал, что она его не носила.

На кухне была только Тамара Викторовна.

– Привет, красавица, – она тут же заулыбалась. – С каждым новым днём всё красивее и красивее становишься. Хорошо отдохнула.

– Здравствуйте. Да. Жаль, что нельзя было ещё остаться. Я бы с радостью пожила некоторое время там.

– Не переживай, ещё съездите обязательно, – Тамара Викторовна поставила передо мной чашку чая тарелку с двумя пирожками. – Приятного аппетита.

– Спасибо большое. Вы очень вкусно готовите, – накинула на плечи шаль, чтобы не испачкать платье.

– Это хорошо. Может, ты есть лучше станешь, – женщина покачала головой. – Худенькая такая.

– Я не всегда такой была, – я вымученно улыбнулась. – Я заедала стресс и переживания. И в четырнадцать лет я весила девяносто, – смотрела в стол, боясь увидеть сочувствие или брезгливость на чужом лице. – Надо мной издевались. И я решила взять себя в руки и похудеть. Перестаралась.

– Анорексия? – я кивнула. – Ты молодец, Полина. Сильная девочка. И очень красивая.

– Спасибо, – я искренне улыбнулась.

Женщина не стала развивать болезненную для меня тему. Но я уверена, что больше ничего не скажет про мою худобу.

Я доела свой завтрак, когда на кухню зашёл Рома. Если бы я жевала, то подавилась бы. Божечки! Какой же он был красивый. В чёрных штанах, чёрной рубашке и с подтяжками. Смотрела на него во все глаза. Это настоящее преступление быть настолько красивым!

– Ох, – вздохнула Тамара Викторовна, – где моя молодость? Пойду, мужу позвоню.

– Так, дети, – на кухню в ту же минуту вошёл Олег Леонидович, – выдвигаемся. Фотограф уже приехал. Света ещё одевается, идите, вас пока сфотографирует.

Мы с Ромой вышли во двор дома, где стояла женщина с фотоаппаратом в руках. Следующие двадцать минут нас с парнем фотографировали. После ЗАГСа мы поехали на набережную. И я впервые увидела море. Заворожённая его красотой, не могла отвести взгляд от волн, омывающих памятник, восстающий из воды. Море пахло невероятно. И цвет его был безумно похож на цвет глаз Ромы, не отходящего от меня в этот день больше чем на несколько метров.

В ресторане гостей было немного. Я не знала никого, поэтому жалась к Роме и наблюдала за тем, как мама со счастливой улыбкой принимает поздравления.

– Она счастлива, – обратилась к парню. – А твой отец не очень.

– Ты уверена, что твоя мать снова не играет на публику?

– Мне хочется в это верить, как всегда, – грустно улыбнулась я. – Я надеюсь, что про беременность она не солгала. Вроде живот видно было вчера. Не стала бы она такими вещами шутит, я думаю.

– Как знать, – Рома небрежно пожал плечами. – В любом случае уже ничего не изменить. Батя женился.

– В нашей стране существуют разводы, – подколола его я.

– Существуют, – резко крутанул меня, развернув к себе лицом. – Но тогда она увезёт тебя. От меня, – моё сердце замерло, как взгляд парня на моих губах. – Пусть я эгоист. Но я не готов тебя отпускать.

– Рома…

В груди пекло настолько сильно, что стало больно. Парень почти признался мне в любви. Уткнулась лбом в его плечо и застыла так, в очередной раз чувствуя, что чувствую умиротворение и спокойствие лишь рядом с ним. Только тогда, когда крепкие руки скользят по спине, а в волосы на макушке врезается его частое дыхание.

– Пойдём отсюда, – предложил парень, лишь сильнее смыкая кольцо рук на моей талии.

– Куда?

– На набережную. Скоро закат. Ты когда-нибудь видела, как солнце опускается в море?

– Нет. Я сегодня вообще море впервые увидела.

Больше не говоря мне ни слова, Рома вывел меня из праздничного зала.

Глава 26

На следующее утро я проснулась с чугунной головой. Поспала всего два часа, поэтому глаза слипались сами по себе. Но школу пропускать не хотелось. И так слишком много пропустила, учитывая, что было начало учебного года. Да ещё и в школе, где меня почти никто не знал. В доме стояла тишина.

Оделась, позавтракала, постоянно оглядываясь на кухонную дверь и ожидая увидеть Рому. Но парень не спускался. Поднялась наверх. Робко постучала в его дверь, но ответа не последовала. Нажала ну ручку. Дверь оказалась запертой. Немного помявшись под дверью, всё же решила идти в школу без парня.

В здание вошла за десять минут до урока. Замерла на входе, понятия не имея, куда идти. У меня не было расписания, потому что я стёрла все данные с телефона, поэтому сообщения от Оли у меня не осталось.

– Привет, – за спиной раздался знакомый голос.

Медленно обернулась, не горя особым желанием разговаривать с парнем.

– Здравствуй, – уставилась на его шею, избегая прямого взгляда в глаза.

– Полина, я должен извиниться, – парень больше не предпринимал попыток прикоснуться ко мне или сократить между нами расстояние, нарушая мои личные границы. – Я был чертовски не прав. Я не должен был тебя целовать.

– Зачем ты это сделал? – дёрнула уголком губ.

– Хотел, чтобы Рома приревновал.

– Это было лишним, скажу тебе прямо. Мне было неприятно, – всё же подняла на него глаза.

– Прости, – засунул руки в карманы чёрных джинсов и плечами пожал. Сейчас он больше не походил на того благодушного и смешливого парня, который помогал мне все эти дни.

– Кто тебя так? – я нахмурилась, увидев огромный синяк на его скуле.

– Не имеет значения, – немного резко ответил Антон. – Чёрт где?

– Дома. Спит. Вчера свадьба ведь была. Антон, у тебя всё хорошо? – тихо спросила, видя, что парень находится не в духе. В его глазах увидела боль.

– Всё отлично, – на красивом лице расцвела улыбка, мигом меняя его.

Он будто надел маску, скрывшую все его эмоции. Снова превратился в того безбашенного парня. Но только грусть в его глазах не давала мне покоя. Что-то случилось.

– Через минуту урок начнётся, пойдём, – повёл плечом и мотнул головой, не вытаскивая рук из карманов.

– Я не знаю расписания. И в каком кабинете проходит урок.

– Сейчас геометрия. Пойдём.

Я пошла за Антоном на третий этаж. Когда вошли в класс, увидела возле учительского стола Ольгу Ивановну. Она тут же заулыбалась, едва увидела меня. Подозвала к себе.

– Здравствуй, Полина. Как ты себя чувствуешь?

– Здравствуйте. Уже хорошо.

– Справочку принесла? – я мотнула головой. – Ничего, в другой раз принесёшь, я в журнал должна вложить для отчётности. После урока зайди ко мне, я тебе дневник выдам городской. Помнишь, где мой кабинет? На втором этаже направо от лестницы. Четырнадцатый, – я кивнула. – Ещё твоя мама не сказала мне, какой второй язык ты будешь изучать. Французский или немецкий?

– Я не учила в прошлой школе, – растерянно сказала я.

– Тогда, ты сама подумай, какой язык изучать хочешь. Я с преподавателем поговорю, у тебя будет другая программа.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Что-то Рому не вижу, – женщина обвела взглядом класс. – Он сегодня будет?

– Не знаю, – честно ответила я. – Вчера свадьба наших родителей была. Мы только в три часа домой вернулись.

– Что же ты пришла? Мама бы написала записку, что ты отсутствовала по семейным обстоятельствам.

– Не хочется слишком много пропускать.

Классная руководительница улыбнулась и взяла свою сумку, мотнув головой в сторону класса:

– Можешь сесть на третью парту у окна. Там никто не сидит. Или подсесть к кому-то, если хочешь.

– Хорошо. Спасибо. Ольга Ивановна, а где можно узнать расписание?

– Оля тебе не скинула? – женщина тут же нахмурилась.

– Она мне отправила на почту, но я пароль забыла. Зайти не смогла.

– После урока зайдёшь, я тебе продиктую, – женщина положила мне руку на плечо. – Всё, я ухожу, Наталья Дмитриевна, – она на носочках покинула класс, а я заняла место на третьей парте за Олей и Ларисой.

Достала чистую тетрадь и пенал. Застыла, не зная, что делать. Учебника с собой у меня не было.

– Держи, – на помощь пришёл Дима, протянувший учебник с соседней парты.

– Спасибо огромное, – приняла книгу из рук голубоглазого парня.

– Чёрт сегодня придёт? – шёпотом.

– Стужев! К доске!

– Иду, Наталь Дмитриевна, – лениво усмехнулся парень и поднялся из-за парты. – Так что? – склонился ко мне.

– Не знаю, Дима, – честно ответила я.

Парень ушёл, а я с непониманием посмотрела на Антона, который почти на парте лежал, уткнувшись носом в тетрадь. Снова заметила, что парень был чем-то раздосадован. Может тем, что из-за меня с Ромой поссорился? Из-за этого у него синяк на лице или я придумываю?

– Что? Чертакова тебе мало, Чижова, решила рогатку раздвинуть и перед Ломакиным? – раздался полный ехидства голос с передней парты.

Сказать, что я удивилась, ничего не сказать. Слова были грязными и мерзкими, из-за чего в горле встал ком слёз.

– Чего? – растерянно спросила я, кидая взгляд на учителя и убеждаясь, что она не смотрит в нашу сторону.

– Инцест уже так не привлекает? Насытилась? Решила друга Ромы соблазнить? – Оля подмигнула. – Понимаю, он тоже красавчик. Только знаешь, – она подалась ближе, – я бы Игната выбрала. Он самый горячий.

– Оля, что за мерзость ты говоришь? – я сморщила нос.

– Мерзость – это когда ты на чл*н брата решила запрыгнуть. Это мерзость. А я правду говорю.

– Оля! Повернись к доске! – громко рявкнула Наталья Дмитриевна. – Какой у тебя ответ?

– Сорок градусов, Наталья Дмитриевна, – увидела, что староста сладко улыбнулась.

– Хорошо, – учитель недовольно поджала губы. – Следующую задачу решай, к доске пойдёшь.

– Как скажете, Наталья Дмитриевна, – медово протянула девушка, тонкими пальцами с шикарным маникюром перелистывая страницу учебника.

Когда Наталья Дмитриевна отвернулась к доске, проверяя решение Димы, Оля снова ко мне обернулась и растянула губы в ядовитой ухмылке.

Я молча уткнулась носом в учебник и стала решать задачи. Девушка ревновала Рому, поэтому и говорила все эти гадости. До конца урока она меня больше не трогала и ко мне не оборачивалась.

После геометрии я зашла в кабинет Ольги Ивановны, где получила дневник и узнала расписание на неделю. Следующим уроком шла физкультура.

– Ольга Ивановна, я не взяла спортивную форму, – прикусила губу, оглядывая свой школьный сарафан, в котором я точно не смогу заниматься на уроке физической культуры.

– Ничего страшного. Для этого случая у меня всегда в шкафу есть несколько комплектов стиранной спортивной формы. Мы с родителями покупали для выступлений в прошлом году. Вот, осталось. Не пропадать же, – женщина достала из шкафа спортивный мешок. – Ты худенькая, я тебе самый маленький размер дам. Размер ноги у тебя какой?

– Тридцать пятый.

– Такой маленькой обуви у меня нет, – женщина поджала губы. – Только тридцать седьмой. Вату тебе дам, напихаешь.

– Спасибо, – в который раз поблагодарила я.

Мой прошлый классный руководитель не была такой дружелюбной. Взяв спортивную обувь и кроссовки, пошла в раздевалку.

Когда зашла, никого ещё не было. Стянула сарафан, оставшись в нижнем белье, взяла в руки футболку. Дверь отворилась и вошла староста и её лучшие подружки.

– О, глядите, кто у нас тут, – тут же радостно цокнула языком Оля. – Вы только посмотрите, на ЭТО Рома меня променял.

– Он не менял, – я вскинула подбородок и обернулась к девушке, смотря на неё с вызовом. – Ты его променяла, изменив.

– Варежку захлопни, – Оля рассвирепела, когда заметила, что её подружки с трудом сдерживают улыбки. – Ты когда в последний раз в зеркало смотрела, Чижова? – медленно заскользила взглядом по моему телу. – Целлюлит, растяжки, руки волосатые. Ты вообще в курсе, что значит, ухаживать за собой?

– Оля, прекращай, – вдруг подала голос Виолетта. – Это мерзко и переходит все границы.

– Я сейчас не с тобой разговариваю, Вита, – Оля снова натянула на губы сладкую улыбку.

– Ты топишь за бодипозитив, но при этом пытаешься унизить человека за растяжки и волосы на теле? – девушка скривилась. – Брось заниматься этой фигнёй, Оля. Ты сама на себя не похожа. На Чертакове свет клином не сошёлся. Ну, встречались. Всё в прошлом уже. Унижать из-за собственной дурости Полину… такое себе, – Виолетта пожала плечами.

– Ты так взбесилась из-за того, что у самой весь зад апельсиновой коркой покрыт? – гадко усмехнулась Оля.

Виолетта сначала глаза распахнула и брови вскинула, а после горько усмехнулась.

– Я всё ещё надеялась, что в тебе осталось что-то от той Оли, что я знала…

Девушка схватила свою сумку и покинула раздевалку.

– Ну и проваливай. Тоже мне… Защитница! Что вылупилась? – снова решила на мне сорвать злость девушка.

– Оля, давай ты потом переоденешься, – для меня очередной неожиданностью стало то, что голос подала Лариса.

– Чего? – староста растерялась, это было заметно по её лицу.

– Ты пойди, прогуляйся, свежим воздухом подыши и мысли приведи в порядок, – Лариса встала перед подругой, загораживая меня собой.

– Ты серьёзно, Лар? И ты туда же? – истерично рассмеялась Оля.

– Оль, почитай в интернете, что такой синдром Адели. Осознай, насколько всё запущено. К психологу сходи.

– Да пошла ты к чёрту! – староста заверещала, словно поросёнок, брызжа слюной. – Пошли вы все к чёрту! Предательницы!

Оля вылетела из раздевалки, хлопнув дверью с такой силой, что с потолка белая пыль на пол осела.

– Больная, – пробубнила Лариса, проводив старосту взглядом. – Совсем помешалась. Полина, ты извини, – девушка перевела на меня спокойный взгляд. – Оля… Она не такая… Просто она на Роме совсем помешалась. Мне жаль, что твой учебный год в нашей школе начался так. На деле ты очень красивая, – Лариса улыбнулась.

– Особенно твои глаза, – подхватила Аня. – Оля… она сложная очень. Прости за Олю. Она не плохой человек, – тоже заступилась за подругу. – Просто никак не может отпустить Чертакова.

– Ничего, – я слабо улыбнулась в ответ, – всякое бывает. К тому же, чего ревновать, если мы сводные брат и сестра. Со вчерашнего дня официально.

Девушки вдруг рассмеялись и в один голос сказали:

– Все видели, какие вы сводные. Чертаков всем дал понять, какие у него на тебя планы.

Я покраснела, как помидор. Девушки только посмеивались, переодеваясь и кидая на меня лукавые взгляды.

Оля до конца учебного дня на уроках не появилась. Видимо, её сильно зацепили слова подруги. И, вопреки всему, мне было её жалко из-за того, что она никак не могла отпустить Рому.

Когда вернулась домой после шестого урока, в коридоре увидела чемоданы. На кухне кто-то был, поэтому я скинула обувь и пошла туда.

– Привет, Полечка, – мать вся сияла от счастья. Тут же ко мне бросилась и заключила в объятия. – Как твой первый учебный день? Понравилось?

Она засыпала меня вопросами, не давая времени ответить.

– Представляешь, Олег на неделю меня в Париж повезёт. На медовый месяц. Я такая счастливая, зайчик.

– Я рада, – вымученно улыбнулась.

– Через три часа самолёт. Я тебе обязательно что-нибудь привезу.

– Хорошо, – я улыбнулась и отстранилась. – Уже сейчас уезжаете?

– Да, зайчик. Я даже чемодан не успела собрать, всё настолько неожиданно.

– А ребёнку это не навредит? Я слышала, что в первый триместр нежелательно летать? – опустила взгляд на выпирающий живот матери.

– Ой, да что может случиться? Всё нормально, – мать махнула беспечно рукой. – У меня даже токсикоза нет.

– Только резкие перепады настроения, – едко сказала я.

– Что ж я поделать могу? – я даже удивилась, что мать никак не среагировала на мою колкость. – Ты ешь нормально, Полина. Прошу тебя, не пропускай приёмы пищи и не смей больше…

– Я помню, – перебила, не желая поднимать тему. – Всё уже в порядке, мама. Я больше этим не занимаюсь. Мне хватило проблем.

– Хорошо. И звони, когда свободное время будет. Я уже скучаю, – я кивнула, но сказать в ответ тёплых слов не смогла. – Всё. Я побежала, зайчик. Ух, – она подпрыгнула, улыбаясь, – даже не верится. Париж.

Родительница покинула кухню. Хлопнула входная дверь. Услышала звук отъезжающей от дома машины. Выдохнула с некоторым облегчением и налила себе чай. Поняла, что рада тому, что моя мать и отец Ромы уехали. Хоть будет время отдохнуть и разобраться со своими эмоциями. И побыть с Ромой, когда никто не верещит и обзывает его «щенком». Хочу, чтобы эта неделя стала только нашей…