Текст книги "Забытая Атлантида [дилогия СИ]"

Автор книги: Екатерина Русак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 45 страниц)

Глава 8

Эрешкигаль играла с мангустом, приманивая его кусочком мяса. Мангуст делал вид, что пытается схватить его, осторожно подкрадывался, но едва Эрешкигаль делала движение, намереваясь поймать его, ловко отскакивал в сторону.

Энки смотрел на игру Эрешкигаль с мангустом и давал советы по поимке мангуста.

Мангуст был ручной, обязанный охранять покой дома бога Э-Ана, охотясь за мышами, пожирателями запасов пищи и представляющих бич для местных жителей. Таких мангустов держали во многих домах, поскольку ручных кошек еще не знали.

– Здесь вообще существует рабство? – спросила Эрешкигаль Нингишзида.

Нингишзида лежал на своей постели, грыз сушеные финики и потягивал через длинную соломенную трубочку сикару, стоявшую перед ним в большом глиняном кувшине с узким горлом. Он, утомленный дневными трудами, вознаграждал себя заслуженным отдыхом.

– И, да и нет! – ответил он.

– Как это надо понимать? Рассказывай, мне интересно! – потребовала девушка.

Нингишзида выплюнул изо рта финиковую косточку и стал объяснять. Разговоры по вечерам – была единственная радость людей, не обремененных семьей в Месопотамии. Да и не только в ней. Скука – ужасающе действует на многих людей.

– Когда я впервые попал в Унуг, – стал рассказывать Нингишзида, – я сразу стал рабовладельцем: целая семья оказалась в моей воле. Женщина Нунмашда, ее дочь Нисаба, которая позже стала моей женой и ее сын Ушшум-Анна. Я в начале обрадовался. И даже возгордился. Ну как же! Я – рабовладелец! Но потом, когда осмотрелся в Унуге, понял, что рабов здесь старались не иметь по разным причинам. Раб, – он называется лу-тур – это член твоей семьи, на время конечно. Рабство здесь ограничено сроком. Только хозяин такого раба мало того, что обязан его кормить, даже когда нет работы, но и несет за него полную ответственность перед городом! Представь себе, что твой раб сжег на полях соседские посевы. Отвечать будет не он, а я! И убытки возмещать придется не ему, а тоже мне. А убить раба я не могу, покалечить его тоже не могу, колодки одеть – не могу, даже продать его не могу. Единственное, что мне дозволено, это избить его несильно палкой за проступок. А что дальше? Завтра мой раб изнасилует женщину или убьет соседа! Опять отвечать придется мне! Здесь раб – нечто вроде взятого на поруки человека, от которого нельзя требовать много. Я не могу заставить раба быть честным, заставить его трудиться от зари до зари, плохо кормить. Иначе соседи или члены его рода узнают об этом, и неприятностей с судьями-шарт не разгребешь совковой лопатой. Вообще раб сам имеет право обратиться к шарт, потому, что он раб на определенный срок, но по-прежнему считается жителем Унуга. А если еще случиться, что твоя рабыня беременна, то… Ужас! Тут такие алименты присудят на пожизненное содержание матери и ее ребенка, что хоть беги в другой город! И это даже в том случае, если я не отец ее ребенка! Мне посчастливилось, что мои рабы оказались хорошими людьми, которые приняли меня в свою семью и я избавился от многих бед. Поэтому рабство за долги представлено иначе. Должник служит, работает на хозяина. Но он не раб, он – свободный. Он может отказаться от некоторых работ, но зато хозяин за него не отвечает.

– Сложное здесь рабство, – согласилась Эрешкигаль.

– Даже со слугами не все так просто, – посетовал Нингишзида. – Для хозяина иной слуга или, что хуже, служанка просто наказание! Я слышал, что некий человек на базаре считал дни, когда срок службы у его должника закончится. Это местный принцип справедливости.

– Не нужно было давать в долг! – засмеялась Эрешкигаль. – Сам виноват!

– Виноват! – передразнил Нингишзида. – В чем? В том, что пожалел человека и дал ему взаймы? Рабы здесь – вроде неприкасаемых. Их стараются не трогать, не задевать, держаться от них подальше. Они имеют полную свободу, чего не скажешь про остальных людей. Рабы не имеют права только заключать сделки и создавать семью. Таков бил лу-да[53]53
  53. Бил лу-да (древнешумерское) – существующий нерушимый порядок.


[Закрыть] и я не могу его изменить.

– Какое-то неправильное, непривычное рабство, – только и смогла сказать Эрешкигаль.

– Ну и как, вы слышали где-нибудь подобное о том, что я рассказал?

– Даже трудно представить, – отозвалась Эрешкигаль. – рабство сразу рисует мне картину несчастных, изможденных от голода и работы рабов в цепях, над которыми свистит бич надсмотрщика. А тут…

– Между тем, это все, что я рассказал, правда. Я и сам удивлялся тому, что видел в Унуге.

– Ничего удивительного в этом нет, – произнес Энки, вступая в разговор. Он тоже с интересом выслушал рассказ Нингишзида. – История знает о том, что в Древнем Риме ранней республиканской эпохи рабы ели за одним столом с хозяином и тоже были если не членами его семьи, то, по крайней мере, членами его фамильного рода или трибы. Рабство лишь со временем в разных странах принимало самые уродливые различные формы.

– Какие же? – спросила Эрешкигаль, переключая внимание на Энки.

– А вы посмотрите на первых рабов в Древнем Египте, примерно 2800 года до н. э. Это были чужеземные пленники, которых изнуряли тяжелой работой за два-три месяца, а затем убивали. Раб египтянам тех лет был не нужен надолго.

– Не хотел бы я там оказаться в качестве раба, – проворчал Нингишзида.

На этом разговор про рабство прервался. В дом к ануннакам пожаловал Шу Гирбубу в сопровождении молодой девушки одетой в дорогое белое платье с желтой бахромой.

Шу Гирбубу отвесил поклон ануннакам и объяснил свой приход:

– Эта девушка из числа жриц-лукур. Шуму ее – Иннашаге. Она избрана нами – тремя санги Унуга – невестой ануннака Энки.

Эрешкигаль изучающе посмотрела на Иннашаге. Девушка видимо была хорошо осведомлена о своей привлекательной красоте и держалась, если не надменно, то, по крайней мере, с неким налетом высокомерия. Это Эрешкигаль сразу не понравилось. К тому же ей была неприятна соперница, которая хотя и невольно, но покушалась на ее чувства к ее возлюбленному человеку.

Энки, который услышал эти слова, переведенные ему Нингишзида, охватило неприятное волнение. Никто, кроме Нингишзида не знал о его любви к Эрешкигаль. Они скрывали свои отношения от местного населения, потому, что в сложной мифологии шумеров любвеобильный ануннак Энки, спавший даже со своей родной дочерью и внучкой, никогда не имел супругой Эрешкигаль.

Тут Энки сразу вспомнил, что он испытал, услышав впервые о празднике Ур-Ана в землях Альси и о той роли, которая выпала на его долю там, совсем пал духом. И едва сдержал себя от сквернословия в сторону жреца-сангу и молоденькой жрицы-лукур, которая должна была стать невестой бога.

Нингишзида, услышав слова Шу Гирбубу нахмурился, считая себя обойденным. Жрица-лукур, как он успел заметить, была молода, свежа и хороша собой. Даже слишком хороша! А когда она заговорила, ее голос ворвался в его сознание и он окончательно потерял душевный покой от избытка мужских чувств, которые испытывал к ней.

Может быть это была любовь с первого взгляда? Нингишзида готов был признать теперь, что такая любовь существует. Его члены охватила любовная истома, он задрожал от нахлынувшей на него страсти, но только вид смиренно стоявшего перед ним сангу удержал его от пламенной песни любви, которую он собирался немедленно исполнить для этой молодой жрицы-лукур с чудесным именем Иннашаге.

Сангу Шу Гирбубу не догадался о внутренних переживаниях, которыми были охвачены трое ануннаков. Он, поклонившись, сказал:

– Великий и мудрый Энки! Господин мой! Человеку нужна женщина, богу – богиня! Но в городе Унуге нет богинь, кроме госпожи Эрешкигаль. Только нам известно, что у госпожи Эрешкигаль есть супруг: бог Нергал[54]54
  54. Нергал – бог-владыка Кур-ну-ги, супруг Эрешкигаль, сын Энлиля.


[Закрыть]. Энси и лу-галь Нингишзида женат на одной из женщин нашего города, которую зовут Нисаба. Только у тебя нет женщины, милой твоему сердцу… Поэтому, мы, сангу решили, что лишь жрица-лукур, служительница ануннаков сможет быть достойна тебя. Целый Большой солнечный круг она будет исполнять обязанности твоей жены, мой господин! Унуг готов служить тебе и надеется, что ты не обойдешь его и не оставишь своими милостями.

– Что еще решили сангу Унуга, не спросив моего слова? – поинтересовался Энки. – Зачем мне нужна эта девушка?

– Я тоже против! – произнесла Эрешкигаль. – Зачем ему нужна еще вторая жена?

– Я сейчас узнаю, – успокоил их Нингишзида.

Нингишзида завел разговор с сангу, речь его затянулась. Сангу обстоятельно что-то ответил. Нингишзида покачал головой, снова долго говорил. Шу Гирбубу сожалея развел руками, бросил быстрый и испуганный взгляд на Эрешкигаль и начал что-то торопливо объяснять. Нингишзида выслушал его, и дружески похлопав по плечу, проводил к дверям. Иннашаге, кусая губы, осталась стоять на месте. Нингишзида предложил гостье сесть на циновку и обернулся к друзьям:

– Ну что, я хочу вас обрадовать. Этот сангу – просто умный баран! Я объяснил ему, что бы в следующий раз они сначала спрашивали о воле ануннаков, а потом ее исполняли. Не нужно торопиться, сказал я ему. Эта девушка – теперь невеста нашего бога Энки. Но жить с ней как муж с женой ему совсем не обязательно.

– Может быть, просто отослать ее обратно? – предложил Энки.

– Этого я не знаю, – пожал плечами Нингишзида. – Отказывать не хорошо, нельзя! Совсем плохо подумают. Нет, ее заберут, но пришлют другую. И так будет, пока какая-нибудь из девушек не понравится Энки. Я решил, лучше пусть будет эта. Красивая, приятная… – и добавил по-русски со своим неистребимым акцентом: – Вах, какой красивый дэвушка! Палчики оближишь!

– Ты в нее, это самое… того? – переходя на русский язык, спросил Энки, поднимая брови.

Эрешкигаль улыбнулась, поняв, что Нингишзида готов отразить своим телом все удары любви, направленные жрицей-лукур на Энки и нанести ей ответные любовные удары.

– Я что, нэ понимаю, что она тэбе нэ нужна? – важно произнес Нингишзида. – Я не глупый! Я оказываю помощь моим друзьям, избавляя их от неприятностей, так?

– Еще бы! Как ты тут без женщины можешь существовать? – проронил Энки.

– Главное, что бы мы были вместе с Борисом, – добавила Екатерина.

– Тогда все замэчательно! – обрадовался Георг-Нингишзида и снова перешел на шумерский язык. Он обратился к Иннашаге и, переговорив с ней, дал перевод своих слов:

– Она самая красивая из жриц лукур. Поэтому ее и выбрали. Но у нее есть жених, за которого она хотела выйти замуж. Это поручение помешало ей осуществить свою мечту. Но она готова стать возлюбленной Энки на Большой солнечный круг. Для нее это великая честь, стать женой ануннака.

– Конечно, стать женой верховного бога Шумера, это великая честь для женщины из глины, – произнес Энки, посматривая на Иннашаге.

Но Иннашаге не знала Сонрикс, поэтому разговор ануннаков между собой был для нее не понятен.

– Знаете, что сказал мне Шу Гирбубу, когда я предложил ему найти мужа для богини Кур-ну-ги?

– Говори, говори! – поторопила Эрешкигаль. – Мне очень интересно!

– Он смутился и сказал, что во всем Унуге и даже Двуречье, вряд ли отыщется доброволец или хурум, который захочет умереть на ложе любви в твоих объятиях! – засмеялся Нингишзида. – Ануннак, родившая сына-смерть никого не прельщает…

– Тем лучше! – с малой толикой недовольства Эрешкигаль надула губы.

– Погоди, лу-галь Унуга, – сказал Энки. – Но сангу сказал, что тебе женщина не нужна, потому, что ты уже женат на Нисабе!

– Ну и что? – ответил Нингишзида. – В Унуге многие женщины имеют по два мужа. Два мужа для женщины, тут это вполне нормально. И две жены у некоторых мужчин, это тоже нормально. Тут совсем другие законы! Совсем разные, на наши не похожие. Поэтому никто не помешает мне жениться еще раз!

–

Глава 9

Эрешкигаль, Энки и Нингишзида слушали. Нингишзида переводил слова Иннашаге.

А Иннашагге – женщина-жрица рассказывала:

– Из-за гор выходя, огненным взором, глядя на пустыни и горы, Уту ежедневно в небесной ладье свой путь неизменный совершает над миром. Ночью его сменяет Наннар[55]55
  55. Наннар – бог Луны, древнее божество Шумеров в Месопотамии. Позже его сменил Аккадский бог Син.


[Закрыть], светом тусклым все вокруг освещая. Только Уту закончив свой путь по небу земли, ночью никогда не заходит в Кур-ну-ги, обходя ее дальней дорогой. Наннар же там ежедневно бывает, двенадцать доли частей из двадцати четырех, что составляют окружность измеряющей время течение. Поэтому в обители смерти только капли воды, мерный кувшин наполняя, владычице мертвых Эрешкигаль сообщили, что прошло двадцать солнца кругов, как Энлиль ушел от нее в земли Двуречья вместе с женой – девой Нинлиль. Нинлиль в обители смерти разрешилась от бремени, родила четырех сыновей. Нарушил Энлиль обещанье, что оставит трех своих сыновей в подземных чертогах Эрешкигаль[56]56
  56. Начало мифа изложено в книге Белое Солнце.


[Закрыть]. Все они вознеслись на синюю землю. Из Энлиля детей только его первенец, Наннар, ежедневно в Кур-ну-ги бывает. Но его шимату – ходить в барке по небу, людям ночью отдых давая после дня тяжелой работы, и влюбленным к сердцам путь освещать светом бледным. Он не бог мира мертвых…

Когда-то давно, на счастливом острове Дильмун, когда боги мир разделили, то Инанна стала богиней войны, получив к битвам любовь и к разрушению страсть, блеском оружия своего свет Уту затмевая. Так же достался ей дар, способность одеждой своей мужчин привлекать, словно пчел зовущий цветок. Красотою своей из мужчин делать рабов, будь то воин суровый иль пастух. Жестокость и любовную страсть получила Инанна-богиня на ануннаков совете.

Старшей сестре Инанны, Эрешкигаль тогда ничего не досталось. Упала она к ногам Ана, небесного бога и упросила отдать ей Кур-ну-ги. Тогда людей из глины еще не слепили. И Кур-ну-ги никого не прельщала. Но как стала она домом смерти людей, чье ме оказалось перечеркнуто роком судьбы, еще больше боги стали ее сторониться. Сера, скучна жизнь в обители смерти. Ничего в ней случится не может.

Когда Энлиль провалился в Кур-ну-ги, Эрешкигаль ему любовь свою предложила. От этого короткого брака у нее сын родился – Намтар. Безжалостный бог, приходящий к смертному ложу больных, собирающий души воинов, убитых в сраженьях. Проводник теней бесплотных в смерти обитель. Исполнитель судьбы, наказ отца своего выполняя, Энлиля.

Энлиль, главный оракулов бог и всех предсказаний, предрек Эрешкигаль, что ей мужем станет Нергал, Нинлиль младший сын. Пора бы сбыться сему предрешенью.

Эрешкигаль призвала Намтара и сказала ему: Сын мой, любимый! Ступай на гору небес и земли Дулькуг, где ануннаки дни проводят в пирах и веселье. Надо напомнить им, что я пребываю в забвенье.

Намтар, вселяющий ужас, волю ее, исполняя, скоро прибыл на Дулькуг. В черных одеждах, с запахом тлена, Намтар на пиру появился среди ануннаков. Дыхание смерти из губ посиневших Намтара слетело и на всех ануннаков повеяло холодом страха и запахом гнили, словно из раскрытой могилы. Боги притихли, ибо там, где Намтар появляется, там смерть свои раскрывает черные крылья. Наказать или убить бога Кур-ну-ги нельзя. Он ничего не боится, потому, что сам словно мертвый, смрадным дыханьем, в окружении ардат-лили злобных, смерти подобный. Окинул взглядом Намтар ануннаков, восседающих за столами. Много их было. Энлиль и Нинлиль, Энки, Ан, Инанна, Уту, Наннар и Нанше. Было много других, богов рангом поменьше. Только Нинлиль Энлиль и Наннар на Намтара без страха взирали. Первые двое, потому, что дыханье бессмертное дважды имели[57]57
  57. Энлиль и его женская половина Нинлиль представлены древними Шумерами как бесплотные духи-сознание, но обладающие Вечностью и имеющие огромную силу и власть над остальными, бессмертными ануннаками и всем, что есть на земле. Это часть сохраненных знаний древних ростинов.


[Закрыть]. Наннар, лунный бог, в Кур-ну-ги бывал, а с братом ссор не имел. Не стал бы Намтар приходить на холм богов за Наннаром.

Голосом хриплым и грубым заговорил Намтар: Ануннаки, к вам я явился без зова. Эрешкигаль я посланец! Вам ануннак подземных чертогов, мертвых владычица, передать повелела: Вы всегда на пирах веселитесь, но никто из вас ей никогда подарка не сделал. Забыли ее вы.

Энки в ответ произнес: Истинно это, Намтар! Вину мы такую имеем. Сейчас же подарки ей и долю с нашего пира мы ей отправим. И впредь не забудем поступать как сегодня.

Намтар лицо свое в трупных пятнах к Энлилю направил и произнес: Я, отец мой, Энлиль, Намтар – бог клятв, следить за исполненьем которых обязан. Ты двадцать солнца кругов назад произнес, что три сына Нинлиль станут богами Кур-ну-ги. Но ни один из них до сих пор, в царство смерти не опустился. Время пришло выполнить обещанье. Ме такую ты сам сыновьям своим уготовил. Требует Эрешкигаль к себе пока только одного из них – Нергала. Не отпустишь его – Эрешкигаль закроет ворота обители смерти – и мертвые станут среди живых находиться. Будут рвать плоть живых, кровью питаясь. И умножатся мертвые многократно. Пусть Нергал сегодня в Кур-ну-ги придет, когда мрак окутает синюю землю. Если же он побоится или вздумает скрыться, то я найду его, где бы он ни был. И тогда он мой гнев испытает. Насильно я его в царство мертвых доставлю, и судить его будут подземные судьи.

Намтар исчез, только там, где стоял он, засохла трава, напоминая о том, что там стоял смерти посланник.

Что ж, – ануннаки подумав решили, – если клятва такая место имела, то надлежит исполнить Нергалу Энлиля решенье. Пусть сегодня Нергал в Кур-ну-ги уходит. И Инанну отправили в город Кута, где Нергал находился, волю богов ему сообщить и волю богини подземного мира.

В городе Кута, прямо в Меслам Инанна явилась, перед Нергалом предстала. Все рассказала ему. Про посланца Намтара и повеленье владычицы мертвых и об ме, которое Нергалу волей владыки всех стран обозначено скоро. Печальна Инанна была. Сказала Нергалу: Как Уту свет погаснет, мы с тобой, мой любимый, будем разлучены навсегда. Нергал ей ответил: Пусть мы не муж и жена по закону синей земли Суммэрк, но никто не посмеет нас разлучить. Даже Эрешкигаль вместе со всеми силами тьмы. Я Забаба[58]58
  58. Забаба, Шара – мелкие божества войны отдельных шумерских городов.


[Закрыть] убил, в Кур-ну-ги отправил, что бы любовь твою получить. Я убил Шара, в Кур-ну-ги отправил, что бы только быть рядом с тобой на ложе любовном. Нечего делать мне в Стране без возврата. Не свершил я ничего достойного ануннака. Созданный по подобию Ана, брат мой Нинурта[59]59
  59. Нинурта – бог войны, эпический герой, сын Энлиля.


[Закрыть], сразил в битве огромного змея с семью головами, одолел злого Асага, силами тьмы порожденного. Брат мой второй, Владыка, чей блеск ужасен, Нингирсу[60]60
  60. Нингирсу – шумерский бог войны, герой эпоса, сын Энлиля. Шумерские боги войны вообще очень многочисленны. Начинает их список главная воительница, могучая Инанна.


[Закрыть], овцу высотой с городскую стену и шестью головами убил, поверг наземь львиноголовую птицу Анзуда, чтоб у нее таблицы ме отобрать, что у Энлиля-отца украдены были. Даже мать моя, дева Нинлиль в царство Кур-ну-ги будучи смертной вошла, а обратно вернулась великой богиней, Эрешкигаль одолев. Неужели матери своей сын не подобен? И отца своего недостоин: – Энлиля, царя всех богов? Спущусь я в Кур-ну-ги, мертвых владычицу, Эрешкигаль в борьбе одолею, платье на ней разорву до подола. Волосы ее, растрепав, на свой кулак намотаю и в колодках, обнаженной, словно рабыню приведу в земли Двуречья. Пусть посмеются над ней ануннаки!

Меслам меламму озарило сиянием: Энки явился вслед за Инанной. Сказал он Нергалу: Разве подвиг для ануннака женщину одолеть? Этим ты не найдешь себе славы, станешь посмешищем для ануннаков. Смеяться открыто в лицо никто тебе не посмеет, но, едва увидев тебя, боги станут прятать улыбки.

Энки сказал еще: Потребуй, чтобы богиня, от своего отказалась от слова. Тогда, слово Энлиля, отца твоего, потеряет силу закона, и ты будешь снова свободен. Но запомни, бессмертный герой! И бессмертного бога можно смерти предать! Его нельзя убить, но можно взять в плен. Мертвый и пленный разве не схожи? Но еще страшнее забвенье. Умер тот только, кого все забыли! Кур-ну-ги большая. Какие там существа возрастают, никому не известно. Даже Эрешкигаль не знает, что в ее темной обители может случится. Страшно ей тоже и одиноко. Будет она угощать тебя мясом и хлебом, пенной сикару. Запомни: не ешь в царстве теней бесплотных ничего, что тебе Эрешкигаль поднесет, мертвых богиня.

Я – бог, сын Энлиля! Я найду в себе мудрость сделать так, что Эрешкигаль никогда больше не потребует соблюдения клятвы Энлиля!

Нет! Не бог ты еще, – сказал мудрый Энки – Мало иметь дыхание бессмертных! Богом станешь только тогда, когда люди Двух рек городов и кочевые народы солнца захода будут петь о деяньях твоих и легенды об этом слагать. Ступай туда, куда должен идти.

…Подошел к смерти вратам, входу в Кур-ну-ги Нергал, повернулся и спиной шагнул в мир теней и мрака. Словно из-под земли перед ним появился Нети, страж ворот подземного царства. Сказал Нергал: Дай путь мне. Нергал, мое шуму. К Эрешкигаль иду я. Нети сказал, не высказав удивленья: Проходи. Тебе путь свободен. Знаю я, что ты богом станешь Кур-ну-ги.

Сказал Нергал стражу ворот: Двадцать прошло солнца кругов, как сказал ты деве Нинлиль такие слова: Если по воле богов у тебя ребенок родится, неодолимым он станет бойцом, силой равный богам. Ни один среди смертных и даже богов не сравнится с ним в умении палицей биться или кинжалом или совсем без оружья. Понесла моя мать, и родился я. Теперь вырос и хочу с тобой помериться силой. Хочу проверить, правда ли это? Хорошо! – согласился Нети, – Хоть не бог я, но силой не обделил меня Энмешшара.

С грохотом сшиблись бойцы. В щепы мелкие палицы их разлетелись. Схватившись в объятьях борьбы, они словно два каменных жернова друг друга давили. Страшная сила у стража ворот Нети была. Нергал сдержал натиск соперника и, обхватив его крепко, через себя перебросил. Нети поднялся с земли и сказал, снова падая ниц перед Нергалом: Воистину, ты – герой! Первый раз я побежден в поединке. Утешеньем моим служит то, что одолел меня бог – Владыка Кур-ну-ги!

Пройдя через семь ворот царства мертвых, Нергал очутился рядом с болотом. Источником было оно подземной реки, что окружала Страну без возврата, смерти обитель. Перед Нергалом старый Хумут появился. Сказал хранитель подземной реки: Через это болото никому не будет дороги.

Сказал Нергал стражу болота подземного: Хумут, двадцать прошло солнца кругов, как сказал ты деве Нинлиль такие слова: Если по воле богов у тебя ребенок родится, то умом и хитростью он и богам не уступит. Многие тайны, что недоступны смертным мужам, ему ведомы будут. Понесла моя мать, и родился я. Мужем стал. Что ж посмотрим, какие тайны ведомы мне.

Руки простер Нергал над болотом. Закипела вонючая жижа, пузырями огромными пенясь. Пар повалил к верхним сводам, что окружают подземное царство Страны без возврата. Скоро вместо болота оказалась пустыня. Трещины ее покрывали, словно солнце ее нещадно палило много солнца кругов. Сказал Нергал: Теперь через эту землю сухую перейти не только ануннак сможет, но и любой смертный из глины.

Задрожал страж Хумут. Упал на колени перед Нергалом и взмолился: Отец мой и господин! Могущество твое безгранично. Я это видел. Даже сама Эрешкигаль не могла перейти болото своих подземных владений. Воистину, ты – сам Владыка Кур-ну-ги! Но не может наша земля быть без болота! Преграда оно для мертвых, тех суммэрк, что Ур-Шанаби, перевозчик подземной реки, не перевез в смерти обитель, к судилищу Эрешкигаль. Теперь этой преграды не будет. Мертвецы в Ки-симерк придут, большие беды будут на синей земле. Верни болото обратно, мой господин!

Нергал прошел к подземной реке мимо Хумута, а болото на старом месте возникло.

Вспомнил Нергал, что однажды сказал лодочник Ур-Шанаби Нинлиль-деве: Если у тебя по воле богов ребенок родиться, то никакие болезни его не коснутся, и он будет бессмертным как боги.

Подумал Нергал: Если не могу никогда умереть я, то, как через реку мертвых мне перебраться? Мертвым стать не могу, но притвориться умершим можно.

И облик решил поменять свой. Стала стремительно меняться внешность Нергала. Ростом он стал ниже, сгорбился. Кожу лица морщины покрыли. Выпали волосы, глаза незрячие стали. Исчезло сердце биение. Высох он словно труп, пролежавший годы под солнцем в пустыне.

В лодку Ур-Шанаби, вместе с другими умершими взошел Нергал и на берег другой был переправлен. Ступив на землю, толпа душ бесплотных умерших и убитых Двуречья людей двинулась вместе с Нергалом к дворцу Эрешкигаль.

Думал Нергал, что увидит старуху беззубую с волосами седыми и морщинистым телом. В одеждах богатых из тонкого льна и шерсти, изготовленных Утту собственноручно, на троне из бронзы и серебра сидела женщина красоты непорочной, с сияющим царственным взором. Сказала она Нергалу, не узнавая в нем ануннака: Встань перед судьями, мертвый, они решат твою нелегкую участь!

В бездне подземной семеро судей. Не мужского пола они, не женского, словно разрушающие вихри. Радости они не имеют. Не берут они жен, детей не рожают. Жалости и сострадания они не знают. Молитв и просьб они не слышат. Не стали судьи слушать Нергала – мертвые не говорят – и приговорили его страдать вечно. Объявили: Каждую долю ты будешь плетью наказан, а в сиянии бледной лампы Наннара, прикованный к скалам будешь стоять и мышцы твои в судороге лопаться будут, а распухший от жажды язык будет скрести по небу сухому, воды не находя даже соленой.

Приговор услышав, Намтар протянул руку к Нергалу, чтоб его к месту казни вести. Но облик снова свой Нергал сменил, приняв тот вид, согласно ме который ему был дан от рождения.

Сказал Нергал Эрешкигаль: Посмотри на меня! Я – Нергал! Я тот, кого ты, Владычица, видеть желала! Увидев, как забугрились мышцы героя, схватился Намтар за шаррур[61]61
  61. Шаррур – оружие богов.


[Закрыть]. Нергал грозным взглядом повел – и все вокруг в страхе великом от первого среди ануннаков, как тараканы, в щели дрожа, поспешили забиться. Даже у трона владычицы мертвых львиноголовая Ламашту отступила в страхе от взора Нергала. Только Эрешкигаль с места не сдвинулась, с трона резного не поднялась, на героя взгляд смерти направив… Но ничего не случилось. Нергал подошел к Эрешкигаль, поднял на руки и легко понес к дворцу, где ее находились чертоги. Семь раз успел обойти царство мертвых Наннар на барке своей. Семь по семь раз успел Нергал лоно богини наполнить живительной влагой. Семь по семьдесят раз билась Эрешкигаль в любовной истоме, тесней прижимаясь к герою. На восьмом круге Наннара объятия боги свои разомкнули. Нергал испросил угощенья и пенистой сикару. Сказал Нергал, насытив желудок: Твоя, Эрешкигаль, любовь достойна героя. Словно напта[62]62
  62. Напта (шумерское) – Нефть.


[Закрыть] в светильнике, горит она черным огнем, жжется пламенем. Но обещал я Инанне, что вернусь к ней. Инанны любовь как хмельная сикару. Она опьяняет, но жадно чашу ее, испив, тягостно после. Если бы не клятва моя, то с тобой бы, владычица бездны, я навсегда бы остался.

Ответила Эрешкигаль: Нергал, твоя любовь достойна богини. Сына тебе я рожу. Шуму ему будет Ниназу. Если бы я могла, то за любовь твою и слова, что сказаны мне безо лжи и обмана, на синюю землю черноголовых тебя отпустила. Но не властна я… И даже сам Энмешарра не властен. Теперь ты не сможешь вернуться обратно. Прости меня! Пищу мертвых вкушал ты, мертвых пил ты сикару. Не сможешь ты жить на синей земле. Водой из источников ты напиться не сможешь. Пища живых горьким ядом тебе будет. Вода жизни тебе не поможет стать прежним. Потому, что ты теперь мертвых бог…

О, Ан всемогущий! – воскликнул Нергал, в огненный смерч, превращаясь – Как мог я забыть предупреждение мудрого Энки?! Обжигающим вихрем, бурей песчаной Нергал на землю вернулся Двуречья, завывая, как дикий онагр, полетел к саду Инанны. Но вдруг смиренно затих ветер, словно задумался… И полетел обратно в обиталище мертвых.

Сбылось предрешенье Энлиля…

–