Текст книги "Забытая Атлантида [дилогия СИ]"
Автор книги: Екатерина Русак
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)
О, Шумер, великая земля среди всех земель вселенной,
Залитая немеркнущим светом, определяющая
Божественные законы для народов от восхода до заката!
Твои законы – славные законы и неизменные.
Литература Шумера. Энки и Мироздание.
Течение реки само несло суда вниз по реке, и рулевым нужно было только держать правильный курс. Путешествие в Южную Месопотамию для Георгия пролетело незаметно. Он чувствовал себя туристом, которого везут по Евфрату и показывают местные достопримечательности. Правда, особо смотреть было не на что. Шумер еще только вставал на путь цивилизации. Большей частью путь проходил по реке, окруженной с обеих сторон заболоченной местностью и зарослями тростника, достигавшего в высоту четырех-пяти метров. Этот тростник корабельщики называли словом дуббан. А низкорослые заросли обзывали шукур.
Один раз он видел стадо слонов, пришедшее на водопой к реке. Несколько раз попадался на глаза лев, царь зверей, встреча с которым не сулила ничего хорошего.
Изредка на берегу встречались жалкие хижины, вокруг которых росли финиковые пальмы и сновали полуголые жители. Многие женщины даже не прикрывали грудь, но Георгия это зрелище не радовало. Большинство женщин были просто некрасивы внешне, приземистые, ширококостные и широколицые.
Георгий, унаследовавший от матери семитскую стройность и тонкую кость, тяжело вздыхал, но подумав, ободрил себя тем, что его богатство, поможет ему найти себе красивую женщину-шумерку, а может даже двух-трех. Ему нужна женщина. В Альси он замучился стирать по утрам набедренную повязку со свежими следами спермы.
Они миновали довольно большой поселок Мари, но не стали там делать остановку.
Дорогой Георгий постигал основы шумерского языка. Слова, произносимые тамкарами и матросами, грохотали словно боевые колесницы и напоминали Георгию издаваемые самосвалом звуки, когда из железного кузова высыпается груда камней. Уже после двух-трех дней Георгий запомнил некоторые слова и начал вставлять их в свою речь. Через семь солнца кругов он уже произносил простые предложения. Его понимали, и это вселяло надежды, что он освоит шумерскую устную речь. Потому, что письменность и ее чтение осваивать было не обязательно, в силу того, что ее еще не было, а существовало только пиктографическое или рисуночное письмо.
Только Георгий, хорошо знавший иврит, вдруг обнаружил, что многие слова древнего Шумерского языка имеют с этим языком удивительное сходство.
Пиво, называлось у шумеров сикару. А на иврите – шэйкар. Надоедливых скорпионов шумеры звали акрабу, а на иврите акрав; дом по-шумерски произносился как битум, на иврите байит, лицо – пана, на иврите паним.
Было еще очень много похожих слов.
А вот шумерскому слову надану – дать соответствовало слово на иврите нэдуньа – приданое. И не только на нем. По-русски это звучало даже более похоже – подай, дань.
Более того, не только иврит, но и армянский язык, которым он владел, имел много общего с шумерским.
Шумерское слово брат – аху – соответствовал слову на иврите ах, а на армянском произносился как эхбайр.
Слово земледелец по-шумерски звучало как энгару, на иврите икар – обрабатывающий землю, а по-армянски хогагору.
Когда суда пересекли границу Южной Месопотамии, окружающий пейзаж значительно изменился. Больше стало встречаться домов, многие из которых были сложены из камня, хозяйственных построек, появились обработанные поля, пересеченные целой сетью ирригационных каналов. Тут росли уже не отдельные финиковые пальмы, а целые сады и виноградники, огороженные глинобитными заборами. Паслись стада коров, коз и овец под надзором пастухов.
К городу Урук караван судов прибыл ночью, а утром, с восхода солнца, началась разгрузка товаров. Желающих заработать Георгий нашел на причале, и с кораблей быстро был снят драгоценный груз строительного леса. Пересчитав свои бревна, Георгий в присутствии судовладельцев разбил глиняные договора. Так же поступили и торговцы, после того, как Георгий расплатился с ними.
И тут же на пристани нашлись покупатели на товар Георгия, которые устроили настоящий аукцион, покупая оптом от пяти до двадцати бревен зараз.
Наполнив часть сумки и огромный кошель до краев кусочками золота, Георгий повеселел. Правда, не обошлось без курьезов. Один местный тамкар начал покупать у Георгия двух тиниек, посчитав, что они продаются. Он предлагал взамен много лазурита и обсидиан, но ничего не добился. Другой пытался обменять лес на хорошее поле, находящееся где-то в десяти километрах от города.
Георгий, сбыв все, что привез на продажу, остановился в ночлежном портовом доме для проезжих тамкаров вместе с тинийцами. Перекусив вечером нехитрой закуской, он лег спать.
А утром, взяв с собой четырех тинийцев, отправился искать в Уруке достойное для себя жилище.
Город Урук не был наследием Хассунской или Эль-Обейдской культур. От Хассунской культуры его отделяло добрых три тысячи лет, а от Эль-Обейдской чуть меньше четырехсот лет. Но и до становления Урука как крупнейшего города Южной Месопотамии, оставалось еще больше двухсот лет. В Уруке еще не было знаменитых зданий из сырцового кирпича, таких как Белый храм, зиккуратов и прочных городских стен.
Развитие Урука происходило вполне самостоятельным путем. Цивилизация Урука не была изолированной от остальных очагов культуры. Поэтому Урукская культура впитала в себя все самое лучшее из Хассунской и Эль-Обейдской культур. Соединение трех цивилизаций и образовало тот самый начальный Шумер, который мы знаем. А Культура Джамдет-Наср – уже продолжение Урукской культуры Шумеров.
Город Урук или как его называли местные жители Унуг скорее напоминал огромное селение, население которого превышало четыре с половиной тысячи человек. В описываемое время три селения Э-Ана, Кулаб и Унуг так плотно придвинулись друг к другу, что образовали единое целое. Унуг имел пригороды, которые образовывали продолжение города, а вокруг на равнине располагалось больше семидесяти больших и малых поселений, окруженных полями, садами, ирригационными каналами и пастбищами.
В городе и на равнине проживали четыре различных народа, каждый из которых имел свой язык, но доминирующим языком был шумерский, который понимали все.
Два народа были низкорослыми и темнокожими, с широкими носами, толстыми губами и вьющимися волосами. Это были местные аборигены, месопотамские дравиды, жившие тут с незапамятных времен. Третий народ был смуглый, с кудрявыми черными волосами, приземистый. Это были выходцы с севера Месопотамии. Четвертый напоминал древних семитов, высоких, светлокожих, рыжеватых с тонкими чертами лица. Они пришли в Унуг с юга, из Аравийских степей и давно превратились в оседлый народ.
Георгий шел по Унугу, рассматривая дома и прохожих. Унуг представлял собой несколько отделенных, разделенных широкими улицами кварталов. В центре города располагалась городская площадь, на которой в утренние часы происходил торг. К полудню зной достигал своего апогея, и все живое пряталось в тень. К вечеру, когда иссушающий зной спадал, на площади возобновлялся торг и продолжался до темноты.
Город внутри имел преобладающие красно-бурый и серый цвета, по материалу домов из которых они были построены: камень и необожженный кирпич. Не радовали красками и одеяния жителей Унуга, в их одеждах неизменно присутствовали два цвета – грязно-белый и серый.
Георгий выбрал наугад один из кварталов и вошел в него. Поплутав по извилистым улочкам, не превышавшими в ширину двух метров, образованных из каменных и кирпичных заборов, многие проходы которых заканчивались тупиками и напоминали лабиринт, Георгий вернулся на площадь. Там он остановил первого попавшегося ремесленника и спросил его, не продает ли кто-нибудь дом в городе? Ремесленник подсказал, что вдова продает двухэтажный дом и показал, как до него добраться. Дом был виден с рыночной площади и Георгий быстро нашел двери, которые вели во двор. Толкнув дверь от себя Георгий с тинийцами оказался в небольшом дворике. Во дворе дома было углубление, обложенное камнем, и напоминало собой высохший бассейн. Во дворе слева стояла низкая круглая печь для хлеба. Дом был П-образный, все три двери выходили в закрытый двор. Дом производил впечатление не старого и ухоженного.
К Георгию вышла несколько полноватая невысокая стареющая женщина. Георгий осмотрел весь дом, и остался им доволен. Женщина назвала цену, которая устроила Георгия.
Женщина ушла и вернулась с соседями, которые поставили на глине свои печати после хозяйской. Последний прокатал свою печать Георгий. Женщина вгляделась в еще не просохшую глину и вдруг спросила упавшим голосом:
– Откуда у тебя, человек, печать моего мужа? Ты убил его?
Георгий, когда до него дошел смысл сказанного, задохнулся от возмущения. А женщина вдруг пронзительно закричала и продолжала истошно голосить так, что на ее крики сбежались все соседи и случайный прохожие.
А женщина посылала проклятья на голову Георгия, и продолжала кричать не переставая:
– Он убил моего мужа!
Георгия уже собирались схватить быстрые на расправу горожане, но тинийские кейторы окружили его со всех сторон и обнажили клинки. Атлетические тела воинов и сверкающее оружие несколько охладило распаленную толпу. Неизвестно, чем все бы кончилось, но вмешался старейшина-угулу квартала, который быстро утихомирил разбушевавшеюся толпу урукцев и потребовал, чтобы Георгий немедленно предстал перед собранием шарт города.
Красный от гнева Георгий в окружении тинийцев последовал за угулу. Толпа народа, предвкушая интересное разбирательство, бросилась следом к месту суда.
На площади угулу и шарт отобрали трех старшин, которые образовали суд. Шарт-судьи расселись под навесом от солнца и приготовились вершить правосудие.
Седобородый шарт, сидевший в центре, встал и на распев произнес:
– Пусть направит наши мысли Нанше, чтобы мы обратили свой взор и на имущего и бедного, смогли утешить сироту и укрыть вдову. Узнать, кто преступил установленные нормы, нарушил договор, кто подменил большой вес малым, кто съел чужое, не сказав, Я съел это.
И потребовал объяснений.
Женщина, первая выдвинулась вперед, изрекла свое слово, слово гнева:
– Мое шуму – Нунмашда. Я вдова тамкара. Мой муж два солнечных круга назад на корабле уехал в Праутад. Его больше никто не видел. Пропал корабль, пропал весь товар, исчезли все матросы, которые были с ним на корабле. Этот человек сегодня купил у меня мой дом. Но у него оказалась печать моего мужа! Он убил его и завладел печатью!
Георгия вызвали на середину судилища.
– Назови свое шуму! – начали свой допрос шарт.
– Мое имя Георг!
– Кто ты?
– Тамкар из Праутада. Я родился в стране Аурха. Я торгую в землях хурритов, Таоросс и Альси, – ответил Георгий.
– Откуда у тебя печать мужа женщины Нунмашда?
– Я купил эту печать в лавке резчика на пристани в Праутаде.
– Кто может подтвердить это?
Георгий назвал несколько имен Унугских судовладельцев. Шарт посовещались и отправили гонцов искать названных Георгием людей. Потом потребовали от женщины Нунмашды принести образец с оттиском печати ее мужа. Пока ждали посланников, шарт продолжали выспрашивать Георгия:
– Зачем тебе понадобился дом в Унуге?
– Я хочу здесь жить и вести торговлю.
– Почему ты выбрал Унуг?
– А разве этот город плох? – ответил Георгий.
Шарт остались довольны его ответом.
– Чем ты торгуешь в Алаши и Таврошш?
Григорий вовремя вспомнил, про какие товары ему говорил Нептун и стал подробно перечислять их.
– Ты ведешь большую торговлю, тамкар! – заметил один из шарт. – Ты и твои стражи производят впечатление очень богатых людей. Неужели тебе было мало богатства, и ты занялся разбоем и грабежом честных торговцев? И после этого ты явился в жилище убитого тобой человека и пытаешься выгнать из дома его семью?
– Если бы я убил этого человека, – возразил Георгий, – то не стал бы пользоваться его печатью.
– Ответ очень разумный! – заметил седобородый, лысый шарт. – Зачем богатому тамкару пользоваться чужой печатью, если он может легко купить себе их столько, сколько пальцев на руках.
– Может и так, – согласился вполголоса другой, – но мы не знаем, сделано ли это специально?
Тем временем перед шарт предстал один из названных Георгием судовладельцев. Ему объяснили, зачем его призвали на суд и спросили, что он может рассказать.
Судовладелец закивал головой в знак того, что он все понял и сказал:
– Тамкары Унуга впервые встретили этого человека-тамкара с грузом леса. От других тамкаров я знаю, что он – палец свидетеля показал на Георгия – привез лес вообще не имея печати и покупал ее в лавке на причале. Резчик печатей тоже рассказал о странном покупателе – палец опять показал на Георгия – который, не зная хурритского и нашего языков, пытался заказать свою, но не смог объяснить рисунок. Тогда резчик продал ему готовую, сказав, что ее хозяин умер. Но как умер он, я не знаю.
– Значит, он не убивал хозяина печати?
– Резчик сказал, что хозяин печати умер, а не убит, – повторил судовладелец. – Я рассказал вам, шарт, все, что я знаю.
Вернулась вдова Нунмашда, которая принесла глиняный оттиск старой таблички. Шарт начали внимательно рассматривать два оттиска, старый и новый, и о чем-то тихо спорили. Наконец седобородый шарт подняв обе таблички, обратился к народу:
– На этих табличках рисунки очень похожие, но они оттиски с разных печатей! Женщина Нунмашда, твой муж мог заказать в лавке похожую печать, но мы узнали, что он не выкупал ее, и она была не специально, но случайно куплена тамкаром Георг, которого ты обвинила в убийстве твоего мужа! До нас так же дошли слухи, что твой муж умер, а не убит.
За ложное обвинение, которое грозило смертью обвиняемому, ты должна быть наказана: утоплена в реке! Но мы видим, что оттиски печатей имеют сходство и поэтому ты могла легко ошибиться. За это ты наказана смертью не будешь! Но! – седобородый шарт выдержал паузу. – Ты опозорила торгового человека, который хочет жить в нашем городе и заботиться о его процветании. В наказание за то, что ты на половину дня оторвала его от дела, незаслуженно обвинила в преступлении, которого он не совершал, ты заплатишь ему за оскорбление пятьдесят мер пшеницы! Суд окончен!
Женщина, выслушав приговор, зарыдала:
– О горе мне! Мой муж погиб, а несчастья падают на меня одно за другим!
– Нет, нет! – раздался из толпы крик, – суд не окончен!
На середину судилища вышел тамкар, который обратился к суду шарт:
– Я тамкар и вы знаете мое имя. Два солнечных круга назад я дал мужу этой женщины товар, который он должен был продать в Праутаде. Вот договор о выдаче мной товара. Я уже год жду возврата долга и не могу его получить! Сейчас этой женщине Нунмашде назначен штраф в пятьдесят мер пшеницы. Я знаю, что она продала дом, поэтому она должна расплатиться со мной с первым!
Шарт посмотрели табличку и подтвердили слова тамкара:
– Женщина Нунмашда, ты готова вернуть долг этому человеку?
– Я продала дом, я хочу вернуть долг, но у меня не хватит золота и ценностей. Дом стоит на много меньше…
– Значит, – безжалостно заметил шарт, – по закону, ты и твои взрослые дети обязаны перейти в услужение к давшему вам в долг, пока вы не отработаете нанесенные убытки!
– Но тогда моя дочь может стать его наложницей! – вскричала вдова.
– Он имеет право использовать ее как наложницу или заставить выполнять другую работу! – ответил полный шарт.
– Я оплачу тебе остаток ее долга, тамкар! – прозвучал спокойный голос Георгия. – Сколько она должна тебе? Приходи завтра, и ты все получишь сполна. Где ее дом, ты знаешь. Я буду там ждать тебя.
Тамкар согласно кивнул. Женщина Нунмашда с испугом смотрела на Георгия, должницей которого она стала.
– Если все улажено, я ухожу! – произнес Георгий. – Женщина, идем со мной! Я не сержусь на тебя.
– Не все улажено! – прозвучал голос шарт. – Если ты, тамкар, Георг, оплачиваешь ее долг, то женщина Нунмашда и ее взрослые дети переходят в услужение к тебе на время оплаты долга. Решение шарт на глине ты получишь сегодня же!
Народ с площади медленно расходился по домам. Люди между собой тихо переговаривались и гадали, как сложится дальнейшая участь попавшей в долговое рабство семьи.
Возвращаясь в свой новый дом, Георгий думал о том, что неожиданно стал не только домовладельцем, но и рабовладельцем.
Хотя рабовладения в Древней Месопотамии как такового не существовало. Жизнь должника отличалась от рабской доли лишь тем, что хозяин не мог калечить и убить его или продать на чужбину. А еще долговое рабство было ограничено сроком, если сумма была не очень велика.
Вдова, роняя слезы, шла за Георгием.
Глава 3Из дневника Бориса Свиридова.
02 сентября 2064 года. В шумерском языке есть слово кур, что обозначает гора. Но это слово также обозначает чужая страна. Шумер – большая равнина, даже низменность. Никаких гор там нет. А в древнешумерском эпосе рассказывается о том, что На горе земли и небес Ану зачал (богов) ануннаков. Это свидетельствует, что божества Шумера – ануннаки, не исконно местные боги, а пришельцы.
* * *
Суд, который для Георгия закончился благополучно, принес ему славу и известность в Унуге. Два солнечных круга все в городе только и говорили о судилище и тамкаре Георге.
Сам Георгий ночевать в купленном доме не остался, но рано утром уже был там. Утром, заплатив пришедшему тамкару долг Нунмашды, он получил в свое владение трех слуг-рабов.
Кейторы-тинийцы не стали переселяться в новый дом Георгия. На пристани их ждало судно, которое следовало на юг, в сторону города Ура.
Георгий, молча, походил по двору, остановился у куполообразной печи, в которой пекли хлеб, рассмотрел глинобитный забор, отмечая про себя, что его нужно обновить. Нунмашда, ее сын и дочь стояли поодаль все вместе и тоже в молчании ждали, что скажет им их новый хозяин. Наконец, Георгий подозвал их к себе, и, показав глиняную табличку, сказал:
– Вы мои должники и теперь служите мне.
Нунмашда низко опустила голову. У нее были красные, опухшие глаза, скорее всю ночь она проплакала. Ее сын, высокий для жителя Месопотамии, молодой длинноволосый плечистый парень лет двадцати, стоял перед Георгием, стараясь не показывать свои эмоции на лице. Георгий уже знал, что его зовут Ушшум-Анна. Дочь Нунмашды, по имени Нисаба, семнадцатилетняя девушка с тонким станом, чистым красивым лицом и светло-карими глазами, испуганно следила за действиями Георгия.
– Теперь определим ваши обязанности, кто и чем будет заниматься. Нунмашда, ты, как и раньше, будешь готовить пищу и печь хлеб. Ты, Ушшум-Анна, будешь ходить на утренний торг, и покупать там различную еду. Когда мне будет нужно, будешь сопровождать меня по городу. Ты, Нисаба, будешь учить меня вашему языку, и помогать Нунмашде в работе по дому.
Одна комната на втором этаже будет моей спальней. Вы все можете ночевать в доме, где захотите.
– Я могу остаться в своей комнате на втором этаже, господин? – робко спросила Нунмашда.
– А почему, женщина, ты спрашиваешь это? – задал вопрос Георгий, наморщив лоб.
– Я жила всегда на втором этаже… Первый этаж занимали слуги, – смущенно ответила она.
– Я не собираюсь отнимать у тебя твою комнату. Живи в ней, – разрешил Георгий и спросил:
– Что вы тут едите?
– Что придется, господин, – ответила Нунмашда. Ее сын вступил в разговор:
– Бедняку лучше умереть, чем жить,
Если у него есть хлеб, то нет соли,
Если у него есть соль, то нет хлеба,
Если у него есть мясо, то нет ягненка,
Если у него есть ягненок, то нет мяса.
А у нас нет ни хлеба, ни мяса, ни соли… Господин, зачем ты спрашиваешь это? Моя мать и сестра не ели досыта уже три шареха!
Георгий понял не все, но почесал в затылке и крякнул с досады. Оказывается, быть рабовладельцем не так просто. Рабов-шуб оказывается кормить тоже надо!
– Ушшум-Анна! – подозвал Георгий парня. – Вот золото! Возьми. Иди на рынок, купи пшеничной муки, свежего мяса, сыра, зелени, кунжутного масла, смолы тамариска и сикару. Соли тоже нет? Покупай еду на всех, а не только на одного меня. Найми человека, что бы помог донести покупки. Иди!
– Все сделаю, господин!
Когда Ушшум-Анна ушел, Георгий отдал распоряжение готовить дрова и затопить печь во дворе, чтобы печь лепешки. Сам нарубил ножом кукри дрова для печи и отдельно для шашлыка. Принес свои шампуры.
Скоро вернулся Ушшум-Анна нагруженный провизией. Пока женщины пекли хлеб, Георгий самостоятельно зажарил мясо на шампурах, и, узнав, где находится столовая в доме, приказал раскладывать еду на невысоком столике. Мясо женщины обсыпали зеленым луком, развели горчицу. Когда все было готово, он пришел и сел на циновку, его слуги остались стоять рядом.
– Садитесь и ешьте! – пригласил Георгий. – Ку нинда. Наг сикару.
Они не сдвинулись с места.
– Я плохо говорю на вашем языке? – спохватился Георгий.
– Нет, господин, – отозвался Ушшум-Анна. – Слова ты произносишь не все правильно, но я хорошо понимаю тебя… Я – твой шуб и поэтому должен насыщать свой желудок в другом месте.
– Я жил в Альси и Таоросс, – сказал Георгий. – Я видел ануннаков. Я служил им. Я их слуга! Я ел пищу рядом с ними. Инанна, Энки. Всегда вместе. Ануннаки ели рядом со мной. Они никогда не прогоняли меня. Почему я должен прогонять вас?
На лицах слуг промелькнуло недоумение и недоверие.
– Господин говорит правду? – поинтересовался Ушшум-Анна.
– Зачем мне лгать? Я привык к другим порядкам, не таким как у вас. И я ничего не собираюсь изменять для себя. Если ануннаки так поступают со своими слугами, то значит, это правильно, и я буду поступать так! Садитесь рядом со мной и ешьте! Я так хочу!
Они смущенно согласились, робко расселись вокруг столика, на которой была разложена изысканная еда, вкус которой они уже давно забыли.
Так состоялось знакомство.
На следующий день Георгий в сопровождении Ушшум-Анна посетил городской торг. Там Георгий приоделся по последней шумерской моде, что бы сильно не выделяться своим тинийским нарядом, изготовленным из мягких конопляных нитей, в городской толпе. Шумерская одежда была совсем простая. Мужчины носили юбку из пальмовых волокон ниже колен и накидку, которая не имела рукавов, а представляла собой простой прямоугольный кусок ткани. Нижнего белья шумеры не носили, как мужчины, так и женщины. Сандалии Георгий решил оставить свои. Они были удобны и к ним он привык.
* * *
Через несколько солнечных кругов к Георгию пришли в дом несколько шарт, двое из них участвовали в суде над ним, но сейчас они пришли к нему в гости. Георгий гостеприимно встретить их и провел в дом.
За эти дни он успел приобрести кое-какую мебель из тамариска и платана, но шарт предпочли рассесться на циновках в комнате для гостей, которая находилась на первом этаже дома. Георгий приказал Нунмашде и Нидабе подать гостям сикару и тростниковые трубочки-соломинки.
Древнейший Шумер знал всего четыре напитка: вода, ячменное пиво, вино и молоко.
Молоко было редкостью. Мало кто держал коров, которые требовали ухода и больших пастбищ. Много больше было коз, которые были неприхотливы и всеядны. Но коза дает совсем мало молока. Поэтому молоко пили крайне редко или пили понемногу.
Сказать, что воды было много, означает сказать неправду. Рядом с Унугом протекала могучая река Буранун и находилось множество оросительных каналов. Только эта вода не годилась для питья. Ее приходилось отстаивать, процеживать и даже кипятить. Кровавый понос был частым явлением. Воду для питья черпали из глубоких колодцев и небольших речушек, выходящих из-под земли и ключей. Часто за ней приходилось далеко ходить.
Вина было очень мало. Этот напиток являлся роскошью, его пили только по большим праздникам.
Зато пиво варили повсеместно и в огромных количествах. История утверждает, что в Шумере были десятки сортов различного ячменного пива. Его пили все, за исключением грудных детей. Даже дети обоего пола. Только сильно разводили водой. Люди побогаче пили неразбавленное финиковое пиво в больших количествах. В домах тамкаров, перед гостем, если он пришел надолго, по делу или просто так, ставили в ногах кувшин сикару литра на полтора-два, и тот неторопливо, через соломенную трубочку пил его.
Угощать едой было не принято, исключением была только свадьба или званный ужин.
– Мое шуму Иби-Наннар. – назвался Георгию седобородый лысый шарт, который председательствовал в суде. – Как ты живешь в своем новом доме?
– Я рад гостям! – расплылся в улыбке Георгий. – Я доволен своим новым домом.
Шарт, как догадался Георгий, пришли смотреть не как то, как он обустроился, а по делу. Шарт знали о ценном грузе, который привез Георгий, и начали осторожно выяснять, не собирается ли он совершить еще один поход за лесом в Праутад.
– Через три-четыре шареха, – ответил, немного подумав, Георгий. – Для этого путешествия понадобится очень много кораблей. Я только три солнечных круга в Унуге и совсем не знаю тамкаров. Я не знаю еще, с кем нужно договариваться.
Шарт переглянулись, и один из них сказал:
– В твоем лице, Георг, город приобрел очень ценного тамкара. Мы поговорим со своими людьми о предстоящем предприятии. Суда мы найдем. Столько, сколько нужно. Был бы груз. – Пожаловался: – Мы приезжаем и часто ждем лес по двадцать-тридцать солнечных кругов.
– Лес будет. Его доставят быстро и много, – пообещал смело Георгий. – Мне помогут Ануннаки, или даже сама Инанна!
– Это хорошо! – заметил Иби-Наннар.
Два других шарт, люди среднего возраста оживились, услышав про Инанну.
– Инанна – Великий Ануннак! – сказал один из них. – Она приходит с неба и держит в своих руках Книгу Судеб всех народов, которую ей вручил сам Энмешарра – Владыка всех Судеб! Ты видел ее?
Георгий позволил себе улыбнуться.
– Не только видел, но даже жил с ней под одной крышей! И еще с тремя ануннаками.
– Какая она? – стали выспрашивать шарт. – Расскажи нам.
Георгий задумался, что рассказать? Эти шарт напоминали ему детей, которые хотят услышать чудесную сказку.
– Инанна – очень красивая вечно юная девушка! – начал рассказывать Георгий, умело мешая правду с вымыслом. – Она звезда, спустившаяся на землю. Ее красота затмевает солнце и звезды. Ее лицо и тело как молоко, глаза – синее небо. Когда она говорит – слышится пение и даже птицы умолкают. Она знает, что думают люди, она видит будущее. В гневе она ужасна – стоит ей сказать слово, и все люди мертвыми падут на землю.
– И она не убила тебя? – шарт слушали, затаив дыхание.
– Я не сделал ей никакого зла, – ответил Георгий. – Ануннак Энки, которому я служу, дружен с Инанной. Я служил им обеим и остаюсь их слугой.
Шарт сидели и не знали, верить им или не верить в рассказ Георгия.
– Правда ли, что Инанна и другие ануннаки ростом с финиковую пальму?
– Нет, они такого же роста как мы, – возразил Георгий.
– Мы слышали, что они видны как дым. Это правда?
– Нет. Они имеют тела, как и люди. Но они много мудрее и сильнее людей.
– Э… – протянул один из шарт, – скажи, а видел ли ты Инанну, без … одежды?
– Один раз всего, – ответил Георгий. – Она делала омовение в реке.
– И… что было дальше?
– Я едва не ослеп от божественной красоты, которая исходила от нее!
– Как бы я хотел там побывать! Посмотреть бы на Инанну хоть одним глазом! – завздыхал один из шарт.
– Ты счастливый человек, Георг! – сказал Иби-Наннар. – Ты лицезрел Ануннаков! Они помогают тебе.
– Давайте помогать друг другу и на вас тоже сойдет благоволение Инанны и милости Ану! – предложил Георгий.
Трое шарт ушли от Георгия уже его друзьями.
