Текст книги "Забытая Атлантида [дилогия СИ]"

Автор книги: Екатерина Русак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)

Глава 7

Из дневника Бориса Свиридова.

20 октября 2064 года. На Месопотамских печатях урукского периода очень часто можно встретить несколько персонажей. Главный из них богиня Инанна в окружении змей. И зооморфные изображения человекобыка и львиноголового орла. Разве это не странно? А между тем, ничего удивительного в этом нет. Древний мир имел тотемы зверей. Это не означает, что люди считали этих зверей своими прародителями. Змея никогда не была тотемным знаком, так обозначали мироздание. Тотемом россов был всегда лев. Тинийцы имели своим тотемом сокола. Люди светло-синей полосы радуги имели своим тотемом быка, а орел – был изначально тотемическим изображением государства Карросс.

Было еще множество различных тотемов племен и народов. Многообразие в изображениях египетских богов, которые имели тотемы крокодила, бегемота, ибиса. Эта масса богов-животных лишь результат объединения многих племен в единый Египетский народ, и систему номов, каждый из которых был по существу исконной территорией их обитания. Тотемы знала Греция пеласгов: ворона, соловей, волк, сова, вепрь, а мирмидонцы непобедимого Ахилесса сражавшегося под Троей – это муравьи. Древние иудеи имели тотем козла, в Сирии известен тотем лисицы, на Балканах медведя, в Малой Азии – лисы и барса. А вот тотема собаки не было ни у одного народа. Древние считали собаку зверем, который вредит человеку.

* * *

03 число Езен-ме-ки-гал месяц Сулумб или 17 января 3204 года до н. э.

Георгий был деятельным человеком, не признававшим лени.

Деньги должны приносить деньги – это правило Георгий хорошо знал и понимал. И он знал, что основная часть его средств лежит без всякого дела. Унугские тамкары, получив прибыли, складировали ее в своих ларях, кладовых и закромах. Георгия это не устраивало, ему нужно было богатство.

Своими планами и замыслами он решил поделиться с Ушшум-Анна. Длинными вечерами, когда на улице было прохладно и темно, лучше всего было сидеть около теплого очага и вести длинные разговоры.

– Я думаю, Ушшум-Анна, что нам не помешает купить пахотной земли и финиковые сады? – спросил Георгий.

– Отец мой, Георг! – ответил он. – Я не понимаю тебя. Ты – тамкар, ты покупаешь и продаешь товары. На полях работают земледельцы. Ты хочешь стать энгаром-земледельцем?

– Не хочу!

– Зачем нам тогда нужна земля?

– Тамкар, – стал терпеливо объяснять Георгий, – покупает товар у земледельцев и продает его. А теперь представь, что мы купили землю и сдали ее в аренду земледельцу. Земледелец отдает нам примерно треть своего урожая. Этот ячмень мы берем, ничего не давая взамен. И каждый солнечный круг будем делать так.

– Но земля имеет цену, – заметил Ушшум-Анна.

– Ее надо купить только один раз. Первый год убыток. Второй – ничего не получим. А все следующие годы будет только прибыль.

– А если будет неурожай? – сомневался Ушшум-Анна.

– Прибыли не будет, но и убытки не великие!

Ушшум-Анна долго раздумывал, шевелил губами, что-то подсчитывая, наконец, произнес:

– Прибыль выходить больше расходов. Только небольшая.

– А если земель будет много?

– Доход увеличится тоже много. Но у нас так никто не делает. Что скажут остальные тамкары?

– У вас тут в Унуге, – начал горячиться Георгий, – каждый занят своим ремеслом, а все что выходит за его обязанности, считает это недостойным себя! Это не правильно! Кто может помешать твоей матери госпоже Нунмашда быть владельцем двух десятков полей? Разве это оскорбит твое или мое достоинство тамкара? Или нарушит как-то закон?

– Нет! – согласился Ушшум-Анна и хлопнул себя ладонью по лбу. – А ведь это верно! Мы сейчас ездим по полям и скупаем у земледельцев по одной-две корзины ячменя. А со своих полей наберется сразу на целый корабль! Но, правда, лучше скупать землю с финиковыми пальмами, урожай которых тоже можно продавать. За ними почти не нужно ухаживать. Георг, отец мой, теперь я понимаю тебя. Только очень не просто купить землю.

– Почему?

– Каждый энгар является частью рода. Несколько родов образуют общину. Несколько общин – племя. Племя управляется угулу, которого выбирают главы общин. Только глава общины может разрешить продажу земли. Земля принадлежит всей общине. Скорее пустое поле отдадут кому-нибудь из своего рода.

– Но есть же роды, которые уменьшились, и земля оказалась никому не нужной?

Ушшум-Анна согласился:

– Скорее всего, есть. Но, купив эту землю, кому ее отдашь в аренду, если людей стало мало? Если их забрали болезни?

Теперь настала очередь недоумевать Георгию.

– Людей вокруг как в муравейнике, а работников нет! – вырвалось у него. – Совсем парадокс!

– Что? – не понял Ушшум-Анна.

– Я думаю, – пояснил Георгий. – Но пока нет земли, как найти тех, кто будет ее обрабатывать? Что-нибудь решим. Давай теперь обсудим дела строителей – шидим.

– Ты хочешь стать шидим? Мы будем что-то строить?

– Нет, не мы, – ответил Георгий. – Послушай, Ушшум-Анна, я уже устал от этих речей: Тамкар должен только торговать, бахар – только лепить посуду. А скажи мне, где бахар берет глину для посуды?

– Сам копает! – ответил Ушшум-Анна. – Находит место и берет, сколько надо.

– Вот, наконец-то! – обрадовался Георгий. – Он сам находит и копает! А если следовать вашим законам и правилам, то бахар должен сидеть и ждать, пока ему глину привезет кто-нибудь другой. Никто не осуждает гончара за его действия. Так должны поступать и мы. Я решил заняться лепкой кирпича для строительства.

– Значит, данное тебе богами Ме тамкара для тебя непосильно, отец мой, Георгий? – спросил Ушшум-Анна.

Георгий мотнул головой.

– Я сам не собираюсь лепить кирпичи. Это будут делать другие. Я буду их продавать. Город богатеет, в нем постоянно кто-то строиться. Кирпичи всегда нужны. Сколько больших солнечных кругов может простоять дом, построенный из сырца? Всего сорок или пятьдесят. А потом его надо ломать и строить заново, иначе он грозит обрушиться на головы его обитателям.

– Этим занимаются ремесленники.

– Пусть занимаются и дальше. А мы будем владеть этим. И торговать. Я открою кирпичную мастерскую и кирпичную лавку.

– Но кто захочет покупать наши кирпичи? Шидим сами делают кирпичи для строительства. Глины везде много.

– Глины много, а кирпича не хватает постоянно! – возразил Георгий. – Покупатели есть, а кирпича – нет! А в скором времени вокруг Унуга начнут возводить каменную стену и кирпича будет нужно много больше. Кто первым осилит это дело, тот будет самым богатым и уважаемым человеком в Унуге!

– Давай попробуем! – решился Ушшум-Анна.

– Тогда поступим так, – решил Георгий. – Ты завтра начинаешь искать землю на продажу, а я займусь делами шидим.

Корабли бы свои заиметь, но это подождет до следующего года – помечтал Георгий.

* * *

По вечерам Георгий постигал тайны древнего общества Унуга, его законы, а также выслушивал новости, которые происходили вокруг, но ускользали от него за торговыми делами.

Нанесение оскорбление слуге дома, приравнивается к оскорблению его хозяина.

Женщина обязана хранить верность своему мужу, муж обязан относиться к своей жене с уважением. Если женщину обижал муж, она всегда могла обратиться за помощью к отцу, братьям или другим членам своего рода.

Если муж заставал свою жену с другим мужчиной, то убийство прелюбодея не вменялось ему в вину. Но убийство мужем своей жены в гневе грозило ему очень большим штрафом в пользу общины или даже смертью. Женщину, имевшую двух мужей, должен был судить совет угулу. Обычным наказанием для женщины, которое выносили старейшины, было побитие камнями.

В целом мужчина имел больше прав в шумерском обществе.

Связь со служанкой, вдовой или не замужней женщиной не считалось нарушением этических норм, но жен шумерский мужчина мог иметь только двух. Брак заключался только через шарт и в присутствии свидетелей. Дети обеих жен имели равные права. Но две жены были большой редкостью. Женщин и их детей нужно было содержать. Разводы разрешались, при которых производился раздел имущества. Женщина получала обратно свое приданное и имущество, даримое ей мужем при свадьбе. Для многих мужчин в связи с этим, развод был практически невозможен.

Дети обязаны были почитать родителей, и заботится о них в старости.

Имущество, после смерти отца наследовалось всеми сыновьями, а дочери, получившие приданное не могли его наследовать. Сыновья, получившие свою долю наследства, нередко оставляли все как есть и продолжали совместно вести хозяйство.

Отец имел право лишить наследства плохого сына, но должен был трижды обратиться к шарт и засвидетельствовать свое требование. Обращение с этой просьбой однажды или два раза не признавалось действительным.

– Мне стало известно, что женщину нангара Аху-Варада наказали угулу нашего квартала! – делилась новостями Нунмашда. – Неблагодарная змея! Я еще помню, как она, дочь нищего удула, выходила замуж за имеющего достаток Аху-Варада. Ее отец пас свиней, потому что баранов, а тем более коров ему бы никто не доверил! Господин мой, Нингишзида, ты знаешь Аху-Варада? Ты покупал у него столики в наш дом. А она, его жена, ослица дикая, осрамила его на весь квартал! Трава сорная! А Аху-Варад вел себя как последний хурум, все дозволял ей. Аху-Варад трудился всю жизнь от зари до зари. Если бы она работала столько, сколько ее муж, то никогда бы не посмела говорить о нем такое всем соседям подряд. Аху-Варад пожаловался на нее угулу и теперь она наказана за свой злой язык!

– Что же она говорила про своего мужа? – заинтересовался Георгий.

– Она… она говорила, что ее муж стал больным и слабым. Он потерял мужскую силу и не хочет ее лона. Ругала его постоянно и еще говорила, что он стал как женщина, и теперь годен только на то, чтобы другие мужчины использовали его как каркиду…

– Хм! – произнес Георгий и спросил:

– И как ее наказали?

– Ей выбили камнем передние зубы!

Но эти законы распространялись не на все население Унуга. Два смуглых народа их совершенно не придерживались. Вообще у них все было иначе! Их женщины нередко имели по два мужа, которые постоянно жили с ней. А вот мужчина не имел права иметь две жены, а внебрачные связи с его стороны приравнивались к тяжкому преступлению. Эти местные народы имели свои обычаи. Так они не хоронили мертвых, как было принято у остальных, а опускали мертвые тела в реку. Но разница в обычаях и мировоззрении нисколько не мешала всем народам Унуга прекрасно уживаться друг с другом.

Георгий не только получал информацию об окружающем его мире, о ценах на рынке, об обычаях и обрядах, но и слушал древние сказания, которые больше были похожи на сказки. Правда, Георгий вскоре понял, что круг интересов и знаний у всех унугцев без исключения очень ограничен, скуден. Даже сказки были какие-то скучные и неинтересные.

Георгий подперев щеку слушал Нунмашда, которая рассказывала:

– Лис сказал своей жене: Идем со мной! Давай изгрызем город Унуг, словно это лук-порей у нас под зубами! Мы будем попирать город Кулаб, словно это башмак у нас под ногами!

Но не успели они подойти к городу и на 600 гаров, как на них злобно зарычали собаки.

Идите прочь отсюда! Лис и его жена испугались и убежали.

Георгий в ответ тоже решил рассказать несколько сказок:

– Жили старый мужчина и старая женщина, – начал рассказывать Георгий, – и захотели они есть. Старая женщина испекла в печи колобок.

– Что это за хлеб такой? – спросила Георгия жена.

– Круглый, как камень! – объяснил он.

– А как она пекла его? – спросила Нунмашда, не знавшая другой формы хлеба кроме лепешек. – Как она прилепила его внутри печи? Он же упадет в огонь и сгорит!

– Испекла старая женщина лепешку, – поправился Георгий. – Намазала ее маслом и сметаной.

– Они были богаты, как тамкары? – снова перебила его Нисаба.

– Конечно! – подтвердил Георгий и усмехнулся про себя. В сказке бабка скребла по коробу и мела по сусекам в поисках муки. И продолжил:

– Лежала лепешка, лежала, и надоело ей лежать!

– А почему лепешку старый мужчина и старая женщина сразу не съели? – опять вопросила Нисаба. – Они были голодны и должны были ее сразу съесть!

– Очень горячая была! – ответил Георгий. – Выскочила она из дома на улицу…

– У нее были ноги? – захлопала ресницами жена.

– О! – округлила губы Нунмашда, пораженная странными действиями лепешки.

Георгий живо представил ходящую лепешку с ногами и засмеялся:

– Нет. Ног не было. Зачем ей ноги? Она покатилась как колесо!

Наконец под непрекращающиеся вопросы Георгий окончил свой рассказ про колобок, вытирая вспотевший лоб.

– Звери все глупые, только лиса умная! – сделал вывод Ушшум-Анна, молчавший все время.

– Правильно! – согласился Георгий и решил больше не рассказывать волшебных сказок. Зато бытовые сказки вызвали жгучий интерес. На этот раз его не перебивали. Георгий рассказывал:

– Одна женщина из очень далекого пригорода взяла кувшин с маслом и пошла в Унуг продавать его. Ей в дороге встретился мужчина из соседнего селения. Мужчина в одной руке держал посох, вел на поводке козу. В другой руке он держал дикую утку и прижимал к своему боку большой горшок. Мужчина сказал ей: Женщина, давай идти в Унуг вместе.

Женщина испугалась: А вдруг ты захочешь сделать со мной то, что мужчины делают с женщиной? Но мужчина ей возразил: Как же я смогу? Не бойся! У меня заняты руки. Если я попытаюсь сделать это, то моя коза убежит, а утка улетит. Но женщина воскликнула: А если ты воткнешь посох в землю и привяжешь к нему козу, а утку накроешь сверху горшком, то у тебя будут свободные руки! И тогда ты сделаешь это со мной!

Мужчина услышал это. Он воткнул в землю посох и привязал к нему козу. Потом накрыл утку горшком и сделал с женщиной то, о чем она говорила…

Все переглянулись, рассмеялись и начали горячо обсуждать героев сказки.

А через день Георгию пришлось выслушать эту историю на базаре несчетное количество раз от своих знакомых тамкаров и просто продавцов товара.

Но кто-то из горожан прознал, что эта история рассказана Георгием-Нингишзида. Теперь желающие послушать всякие занятные истории толпились вокруг него и просили рассказать что-нибудь интересное.

Георгию было лестно, что вокруг него постоянно толкаются люди, но совсем не хотелось исполнять роль Шахерезады. К счастью он вспомнил про этот сборник сказок и теперь с важным видом рассказывал на площади о коварных женах, о пылкой любви, о дальних странах и приключениях, собирая вокруг своей персоны целую толпу, которая жадно слушала его рассказы.

Глава 8

11 число Езен-ме-ки-гал месяц Сулумб или 26 января 3204 года до н. э.

Георгий решил встретиться с мах-шидим Кабта, одним из самых лучших мастеров-каменщиков в Унуге, строившего дома не только в городе, но и его окрестностях, и для этой цели пригласить к себе в дом. Хотя, угощать гостей в домах Шумера было не принято, Георгий в нарушение обычаев, приказал подать обжаренную в масле рыбу с приправами, лепешки, сыр и сикару.

Кабта оказался очень смуглым мужем с длинными вьющимися волосами и большим животом – признаком чревоугодника и большого любителя поглощения сикары.

Кабта говорил басом, медленно выговаривая слова, во всех его движениях прослеживалась неторопливость и чувство собственной значимости.

Увидев в комнате для гостей стол, со стоящим на нем угощением, он ничего не понял, но ничего не сказал.

Георгий, после взаимных приветствий усадил Кабта к столу, и пригласил мах-шидим отведать еды в его доме.

– Какой праздник в твоем доме, Нингишзида? – спросил Кабта.

– Я рад нашей встрече! – просто ответил Георгий широко улыбаясь.

– Не ожидал я, что ты будешь угощать меня. Я догадываюсь, что речь пойдет о постройке нового дома? – предположил Кабта, приступая к еде.

– О постройке не одного, а многих домов, уважаемый Кабта, – с лица Георгия не сходила улыбка.

– Ну что же, – важно ответил Кабта, обсасывая рыбьи кости. – Построить дом я смогу. Любой, какой ты пожелаешь. Но не раньше чем через четыре сезона холода. У меня много предложений и заказов от уважаемых тамкаров и ремесленников и я не могу обмануть своих заказчиков.

– Почему же так долго ждать, Кабта-мах-шидим?

– А что я могу сделать? – строитель развел руками. – Подумай сам! За сезон жары я могу построить три больших или четыре маленьких дома. А многие тамкары хотят большие дома. Пока я их не закончу, я не смогу приступить к постройке твоего. Как я нарушу договоры на глине?

– Мы можем договориться, Кабта, – сказал Георгий. – Я хочу предложить тебе поступить иначе, не нарушая договоров. Как ты смотришь на то, чтобы в один жаркий сезон строить не три-четыре дома, а семь-восемь больших домов?

– Так много? – Кабта даже оторвался от миски с рыбой. – Что ты говоришь такое? Я не могу строить так быстро! Это выше моих сил!

– Почему?

– Надо найти глину, – начал объяснять Кабта, – надо ее накопать и промыть. Из глины надо сделать кирпичи. Кирпичи надо высушить. Их надо погрузить и привести. Из них сложить дом. Это не простой и легкий труд. Все это надо очень долго делать.

– Это я понимаю, – согласился Георгий. – Ты, конечно, работаешь не один. С тобой трудится не один шидим.

– Столько, сколько пальцев на двух руках и еще одна рука.

– А если еще пригласить шидим?

Кабта снисходительно посмотрел на Георгия.

– Тогда на всех достанется совсем мало вознаграждения.

– Пусть так! – заметил Георгий и спросил:

– А сколько времени нужно для обучению ремеслу шидим?

– Пять жарких сезонов.

– А месить глину и лепить кирпичи?

– Шарех. Мастера этим не занимаются.

Георгий отпил сикару и сказал:

– Тут, Кабта, мах-шидим, ты делаешь большую ошибку. Вознаграждение за постройку дома и лепку кирпича все получают одинаковую!

– Это правда, – подтвердил Кабта.

– Значит, – продолжал Георгий, – можно нанять людей и научить их за шарех делать кирпичи. Если ты будешь только строить, то возведешь не три, а семь домов за жаркий сезон. И заработаешь много больше.

– Это я знаю! – кивнул Кабта. – Только, чтобы нанять еще людей, для них нужна оплата. Они не будут работать несколько месяцев и ждать, когда я им заплачу.

– Есть выход, – произнес Георгий. – Я возьму расходы на себя.

– Ты же тамкар, а не шидим! – удивился Кабта.

– А ты шидим, а не тамкар! – ответил Георгий. – Поэтому, вместо того, что бы получать две меры ячменя вместо одной, получаешь всего одну! Ты не хочешь жить лучше?

– Кто откажется от сладкой лепешки, предпочтя ее простой? Но ты хочешь сделать ама-ги – изменить правила нашего намлулу, которые в прошлом установлены у нас Ану и Энлилем! Пастуху не быть земледельцем. Этого делать не нужно! – Кабта присосался к трубочке и долго пил сикару. Потом он с сожалением оторвался от своего занятия и посмотрел на Георгия.

– У нас считается, что если человек принудил другого человека к тому в чем он не смыслит, то он не заслуживает одобрения.

– А разве ты не знаешь как лепить кирпичи?

– Как это не знаю? – возмутился Кабта. – Очень даже хорошо понимаю.

– А разве я вынуждаю тебя?

Кабта задумался и буркнул:

– Нет! Как ты можешь меня заставить?

– Я прошу тебя! – вкрадчиво объявил Георгий. – Это совсем другое дело!

– Это правда! – согласился Кабта. – Ты очень умен и хитер Нингишзида!

– Правда – не хитрость! – не согласился Георгий. – Никому не возбраняется иметь больше запасов.

– Я хочу понять твой замысел, тамкар Георг! Люди называют тебя именем Нингишзида. Я много слышал о тебе. Ты слуга ануннаков и знаешь их мудрость. Говорят, что ты удачлив, богат и не жаден. С тобой советуются тамкары и шарт нашего города. Так говорят. Расскажи, что ты придумал и как мне получать две меры ячменя вместо одной?

– Получать по две меры ячменя будем мы оба, если будем держаться вместе.

Георгий приступил к подробному изложению своего плана по получению прибыли. Кабта создает большое производство, а он, Георгий, как тамкар, выкупает все сделанные кирпичи и продает их строителям. Людей для этого они наймут.

Кабта, разложив перед собой глиняные шарики, начал считать. Подсчеты длились долго. Проговорили о трудностях, которые могут возникнуть. Георгий нашел ответы на все вопросы, которые ему задал Кабта. Кабта снова начал считать. Масло в светильниках пришлось подливать дважды, а сикару к столу подносить трижды. Но когда Кабта закончил свои расчеты, его лицо светилось радостью:

– Нингишзида, я увидел твои мысли и они чисты и понятны как небо весной! Я увидел, что я получу не одну меру ячменя и не две, как ты обещаешь! А целых три! А ты точно уверен, что вокруг нашего города скоро начнут строить защитную стену?

– Уверен! На ее строительство нужно будет столько кирпича, что его трудно сосчитать. А кирпич город будет покупать у меня, а я у тебя.

– Я поговорю с другими мах-шидим, – пообещал Кабта. – Мы все вместе еще раз встретимся и все обговорим.

– Только все им не рассказывай, – поморщился Георгий, провожая Кабта уже под утро.

Через два дня Георгий встретился с Кабта на городском рынке. Кабта с видом заговорщика отвел Георгия в сторону и сказал:

– Нингишзида, я говорил с некоторыми мах-шидим. Они готовы покупать у тебя кирпич, если оплата тебе будет вручена после постройки домов в начале холодов.

– Договорились! – обрадовался Георгий.

– Только кирпич я делать не хочу, – пробасил Кабта. – Его будешь делать ты! А я покупать его у тебя. И строить буду. Я принимаю заказы и слежу, что бы кирпич у всех шидим был в нужном количестве.

Георгий даже присвистнул. Ничего себе!

Кабта понял, что ему быть выгоднее главой строителей-каменщиков, чем самому таскать кирпичи и укладывать их в ряд! – подумал Георгий. – А самую тяжелую и хлопотную работу он взвалил на меня. Но он не понял главного. И теперь я не прогадаю, если возьмусь за организацию кирпичной мастерской. Покупатели уже есть, осталось дело за товаром. Тем более, кирпичное производство останется в моей собственности. Что же, пусть так и будет.

– Договорились! – еще раз повторил Георгий. – Будем составлять договор.

Георгий, придя домой занялся подсчетами. Один нгеме-рабочий должен был получить плату за день работы семь сила эммера. Сорок пять нгеме за семь месяцев потребуют оплаты 66150 сила зерна. Кирпич, который они изготовят и который он продаст на строительство по объему, а не штучно, принесет ему доход 78350 сила. 12200 сила зерна – чистая прибыль, которой уже с избытком хватит на прокормление зажиточной семьи.