Текст книги "Найденыш (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Ромейн прервала свои мысли, с силой вонзив ногти в ладонь. Хватит. Что бы там ни было, ей нельзя злиться. Теперь-то она прекрасно осведомлена о том, что бывает потом. Все довольно.

Люк встретил девушку с каким-то встревожено-виноватым лицом. Узнав, зачем она пришла, парень кивнул и покосился на дверь, не спеша подходить к ней. Ромейн догадалась о причине мгновенно. Видимо, не только у королевы сегодня плохое настроение.

Все же, слуга пересилил себя и отправился докладывать. Дверь он прикрыл за собой плотно, но все равно девушка уловила одну фразу, сказанную достаточно громко. И эта фраза, звучала следующим образом:

– Пусть проваливает к чертям.

Люк недолго задержался после сказанного. Вернувшись в приемную, он посмотрел на Ромейн совсем виновато. Потом кашлянул и проговорил:

– Мисс Шиниз, мне очень жаль.

– Я слышала, – отчеканила она, поворачиваясь к выходу.

– Прошу вас, не обижайтесь, – Люк протянул руку, чтобы удержать ее, но Ромейн отстранилась даже не глядя, – мисс Шиниз, мне очень неприятно вам это говорить, поверьте.

– Вас я не виню, мистер Тернер, – девушка пожала плечами.

Дверь покоев отворилась и повелительный голос сказал:

– Мисс Шиниз, зайдите.

Люк прерывисто вздохнул. Ромейн, сузив глаза, глядела на образовавшуюся щель, борясь с желанием отплатить принцу той же монетой. Победила выдержка и хорошее воспитание, вбитое ей в голову так прочно, что магическим основам до него было далеко. Она развернулась и вернулась обратно. Вошла в комнату. За ее спиной громко хлопнута дверь.

– Что там еще? – холодно осведомился Филипп.

Впрочем, тон у него был не просто холодным, он был ледяным. А серые глаза смотрели на Ромейн так, словно хотели вогнать в пол по самые уши.

– Послание от ее величества, – девушка церемонно поклонилась, вручая ему записку.

Смотрелось это очень изысканно, жаль, что посланию королевы было до этого далеко. Сдерживая злость, Ромейн не думала о том, что лежит у нее в кармане, скомкав бумагу так, что та стала похожа на бесформенный ком.

– Что это такое? – презрительно фыркнул принц, не спеша брать записку и смотря на нее, как на дохлую крысу.

Только сейчас Ромейн обратила внимание на то, что ему протягивала. Она закусила губу.

– Вот черт, – вырвалось у нее.

И хоть прозвучало это тихо, Филипп все равно услышал.

– Простите, – девушка развернула скомканную бумагу и как могла, разгладила ее.

– Как мило, – заметил принц, вдоволь насладившись этой неловкой сценой, – и вы предлагаете мне "это" читать?

Ромейн посмотрела на послание, даже в разглаженном состоянии выглядевшее жалко и поняла, что влипла.

Двумя пальцами Филипп взял у нее бумагу и не разворачивая, порвал в клочки, которые не бросил на пол, а держал на ладони.

– Протяните руки, мисс Шиниз, – велел он, – не так. Сложите их лодочкой. Правильно.

И он высыпал в протянутые руки Ромейн обрывки бумаги.

– Передайте ее величеству мой ответ и не вздумайте обронить хоть кусочек. Откуда у вас кровь?

Ромейн не сразу сообразила, что это был уже вопрос. Она очень спокойно и неторопливо пересыпала обрывки в карман и только после этого посмотрела на ладони. На обеих темнели полукруглые вмятины от ногтей, но левая рука поработала лучше, чем правая и теперь из порезов выступила кровь.

– Порезалась, – равнодушно сообщила девушка и вновь присела, – я передам ее величеству ваш ответ, ваше высочество.

Она шагнула к выходу, но Филипп преградил ей путь.

– Вас никто не отпускал, – отрезал он, – свою манеру громко хлопать дверью приберегите для других. И не забывайтесь. Разве маг не говорил вам, как следует себя вести с особами королевской крови? Или он упустил это из виду?

– Он говорил мне об этом каждый день, ваше королевское высочество, – с убийственной вежливостью отозвалась Ромейн, – и если я что-то поняла неправильно, то это только мое упущение. А посему я нижайше прошу прощения у вашего высочества за допущенный мною промах, – и она склонилась в низком поклоне.

– Как вы умеете играть на нервах, – уже более человеческим тоном сказал Филипп, – вот это точно заслуга нашего уважаемого мага. Он хотел воспитать себе достойную замену.

– У меня нет способностей, ваше высочество.

– "Эти" способности у вас есть. Я имею в виду умение доводить людей до бешенства в самые короткие сроки. Присядьте, мисс Шиниз. Стул за вашей спиной.

– Ее королевское величество велела мне незамедлительно возвращаться сразу после того, как я передам вам записку, ваше высочество.

– Неужели? – протянул принц, – так вот, запомните хорошенько, меня совершенно не волнуют приказы ее величества. И если у нее есть ко мне какие-нибудь претензии, она может изложить их мне лично.

– В отличие от вас, ваше высочество, приказания ее величества очень волнуют меня. Поскольку за неимением вас под рукой, она срывает свое неудовольствие на моей скромной персоне.

Тут Филипп не выдержал и расхохотался.

– Да, это было сказано очень вежливо, – заключил он погодя, – мисс Шиниз, излишнее воспитание вас только портит. Скажете королеве, что я был слишком занят, чтобы принять вас и вам пришлось дожидаться аудиенции в приемной около часа.

– Сколько? – Ромейн вытаращила глаза.

Что это он имеет в виду? Она должна целый час сидеть тут и терпеть его? Господи помилуй!

Он издал смешок.

– Я уже заметил, что вы без ума от моего общества. И почему-то кажется, что вы до сих пор злитесь на то, что когда-то я вас едва не отколотил.

Девушка покачала головой.

– Что вы, ваше величество, это давно предано забвению. Но у вас появились новые качества, которые забываются труднее

– Сядьте, – после паузы велел Филипп, – а то я передумаю и увеличу сроки до двух часов. А может, и до трех. Я еще не решил.

Тут Ромейн села. Трудно противиться такому приглашению.

– Да, кстати, – что-то вспомнил он, – ногти следует стричь короче. Иначе вы можете истечь кровью от злости.

Девушка сжала кулаки, чтобы скрыть следы от ногтей.

– У вас платок есть?

– Да, конечно, ваше высочество, – она достала его из-за манжеты, – вот он.

– Мне он не нужен. Завяжите свою ладонь, вы испачкали платье.

В самом деле, несколько капель крови упало на подол. Ромейн в точности исполнила приказание принца. Нужно стараться не обращать внимания на его слова, не злиться, не язвить и не ехидничать. Побольше поклонов, вежливых слов и покорности. "Да, ваше высочество", "как скажете, ваше высочество", "чтоб тебе провалиться...". Нет, этого не надо.

– Мисс Шиниз, у меня будет к вам просьба, – заговорил Филипп, – впредь все письма ее величества, которые она захочет передать мне, сюда приносить не надо. Я все равно не стану их читать.

– Но что же мне с ними делать? – спросила Ромейн.

– Рвите смело. С обрывками можете поступать на ваше усмотрение. Можете выбросать, можете вернуть ее величеству с подобающими выражениями соболезнования, – он фыркнул.

– Хорошо, ваше высочество, – чуть помедлив, отозвалась девушка.

Она ведь обещала себе во всем с ним соглашаться, не так ли?

– И это все? – он приподнял брови, – я думал, вы сейчас что-нибудь съязвите. Между прочим, я проявляю огромное терпение, спуская это вам.

Ромейн промолчала. Ее пальцы снова непроизвольно сжались.

– Как вы думаете, почему?

– О разумеется, лишь из-за вашей безграничной снисходительности, ваше высочество.

– О Господи. Давайте поговорим нормально.

"Нормально – это как?", – спросила про себя Ромейн и добавила: "ты не умеешь этого делать".

– Сейчас я скажу вам правду, мисс Шиниз, – продолжал Филипп, – ваша госпожа почему-то, не знаю почему, вообразила, что я от нее без ума. Не спрашивайте, откуда в ее голове появилась эта идиотская мысль, но она засела там столь глубоко, что королева в это поверила. Возможно, это и забавно, но уже начинает недоедать. Она хочет, нет, она требует, чтобы я выразил ей всю глубину моей страсти и... Мисс Шиниз, сделайте лицо попроще и глаза поменьше.

Ромейн только сейчас сообразила, как глупо выглядит с вытаращенными глазами и полуоткрытым ртом. Она вдохнула в себя воздух и постаралась расслабиться. Вот это да. Ну и номер выкинула королева Оливетт! С ума сойти можно.

– Если вы знаете способ ее переубедить, скажите мне, потому что лично я не знаю, – закончил Филипп.

– Но... но вы можете сказать ей об этом, – робко предположила девушка.

– Сказать? Что может быть проще, не так ли? Но я уже говорил ей. Тогда, когда королева пригласила меня к себе и попыталась соблазнить. Да-да, перестаньте наконец таращить глаза, мисс Шиниз. Вам пора избавляться от иллюзий насчет вашей госпожи. Говоря открытым текстом, ей очень хочется затащить меня в свою постель. И для этого она использует любые средства. Надо ли говорить, что я об этом думаю?

Ромейн считала, что после того, что он уже сказал, можно смело выкладывать и все остальное. Но все-таки покачала головой отрицательно. Только полный кретин не понял бы до сих пор, что думает принц Филипп о намерениях ее величества.

– Королева прогнала мага потому, что он знал о намерениях. Не знаю, как он догадался, но...

– Он умеет читать мысли, – сообщила ему Ромейн.

Филипп хмыкнул.

– Теперь понятно. А занятные, должно быть мысли бродят в вашей голове, мисс Шиниз.

"Только вам их не прочесть", – ответила она мысленно.

– И что вы думаете обо всем этом? – спросил принц и тут же сам ответил, – ах, да, ведь вас наняли не для того, чтобы вы думали. Я и забыл.

Ромейн промолчала в который уже раз.

– Все это полная чушь, – Филипп поднялся с места и прошелся перед девушкой, словно профессор перед внимательной аудиторией, заложив руки за спину, – но меня это нервирует. Думаю, вас больше нервирует другое. Что скажет королева, когда увидит ответ.

Девушка скосила глаза на карман.

– Ладно. Что было в этой записке?

– Не знаю, ваше высочество.

– Вы опять ничего не прочли? Это немыслимо. И где же ваше любопытство, мисс Шиниз?

Впрочем, он и не дожидался ее ответа. Просто шагнул к столу и быстро нацарапал что-то на листе бумаги. Даже не складывая, протянул Ромейн.

– Передайте мой ответ ее величеству.

Она, помедлив, взяла листок и тут же сложила его вчетверо, стараясь не смотреть на написанное. Принц хмыкнул.

– Вы ужасно упрямы, мисс Шиниз. Наверное, хоть это и невозможно, еще упрямее меня. Ладно, ступайте.

Девушка поднялась со стула и присела. Ей почему-то казалось, что ее снова остановят, но этого не произошло. И на том спасибо.

Королева Оливетт почти выхватила записку из рук Ромейн и жадно вчиталась в ее содержимое. Лицо ее сперва омрачилось, а потом перекосилось. Пальцы яростно скомкали бумагу и швырнули ее на пол.

– Негодяй, – процедила она сквозь зубы, – гнусный мерзавец. Ступай, Роми, на сегодня все.

Ромейн сделала реверанс и ушла. Работа наперсницы с некоторых пор стала казаться ей очень утомительной и нервотрепной. Проще говоря, она оказалась между двух огней. И теперь ей придется выслушивать упреки обеих сторон, сносить гнев и раздражение. И это в ее положении! Лучше б наперсницей оставалась Мэгими, она более привычна к такому.

По пути в свою комнату Ромейн на ходу выбросила бумажные обрывки из своего кармана. Они были большие, неровные и, конечно, смятые. Вряд ли, там можно было что-то разобрать.

Взявшись за ручку двери и уже собираясь ее открыть, девушка вдруг замерла и прислушалась. А потом резко обернулась. Как будто, все было тихо. В корридоре темно и пусто. Странно, секунду назад ей почему-то показалось, что за ней кто-то идет.

7 глава. Королевская опала

Пара дней прошла в расслабляющем спокойствии и Ромейн уже начало казаться, что неприятности закончились. Но увы, ей это в самом деле только казалось.

Этот день был на удивление солнечным и приятным. Погода за окном была столь прекрасной, что так и тянуло выйти на свежий воздух. Этой участи не избежала мрачная королева Оливетт. Утром она долго смотрела в окно, а по приходе Ромейн приняла решение.

– Сегодня мы пойдем на прогулку, – заявила она, – в такую замечательную погоду глупо сидеть в четырех стенах.

– Да, госпожа, – присела Ромейн.

– Ты все еще сердишься, Роми? – Оливетт пригляделась к ее лицу, – ну же, перестань. Я иногда выхожу из себя, знаю, но ты ведь понимаешь, что к тебе это не имеет никакого отношения.

– Да, я понимаю, госпожа. Но я не сержусь на вас, что вы. Я просто задумалась.

– Тогда выкинь из своей головы посторонние мысли. Сегодня я не хочу ни о чем думать, а просто наслаждаться хорошей погодой.

Ромейн редко испытывала желание радоваться хорошей погоде. По ее мнению, погода была тем, с чем следовало мириться, поскольку нельзя изменить. Но с некоторых пор девушка начала считать, что изменения все-таки возможны.

Но раз королева изъявила желание прогуляться, спорить с этим было нельзя. Они отправились в сад.

– Как здесь спокойно, – заметила Оливетт, неторопливо идущая вперед по дорожке, – и красиво, не так ли, Роми?

– Да, госпожа, – согласилась девушка, – и здесь очень тихо.

– Потому что никого нет, кроме нас, конечно. Я никогда не понимала, как люди могут сидеть дома, когда за окном такая красота, – Оливетт осмотрелась кругом, – знаешь, Роми, я живу здесь почти восемь лет и все никак не могу привыкнуть к такому буйству зелени. У нас, в Эрлиндии все иначе. Там очень суровый климат и холодно. Точнее говоря, там почти все время зима. На лето выпадает один месяц в году. Да и вообще, – задумчиво продолжала она, – на настоящее лето это мало похоже. Здесь все по-иному. И люди совсем другие. Они не ценят того, что имеют.

Королева вздохнула. Ромейн искоса посмотрела на нее. Должно быть, королева очень тоскует о своей стране, раз до сих пор говорит о ней в настоящем времени, "у нас в Эрлиндии".

– В последнее время мне все чаще хочется вернуться домой, – сказала Оливетт, подтверждая подозрения своей наперсницы, – там было так хорошо.

Они вышли на небольшой перекресток, где встречались две основные садовые дорожки. Ромейн случайно повернула голову направо и вдруг заметила невдалеке еще одну парочку, столь же неторопливо прогуливающуюся и наслаждающуюся прекрасной погодой. И как ни был мимолетен взгляд девушки, она успела их разглядеть и даже узнать. Одной из них была та самая хорошенькая блондинка, которую Ромейн уже видела на балконе рядом с принцем, а другим был, конечно, сам принц. И судя по всему, они оба их тоже заметили.

А секундой позже их заметила и королева. Она изо всей силы вцепилась в руку Ромейн и застыла на месте. Лицо женщины сильно побледнело.

– Ах, вот как? – прошипела она тихо, – ну, погодите у меня.

Королева резко развернулась и шагнула по направлению к парочке. Ромейн попыталась остановить ее, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Ваше величество, не лучше ли...

Оливетт отбросила ее руку от себя и отрезала:

– Не вмешивайся в это дело, Роми.

Больше никаких попыток девушка не предпринимала.

Хорошенькая блондинка склонилась в поклоне перед королевой, которая смерила ее уничтожающим взглядом и подняла глаза на Филиппа. Тот слегка поклонился и приподнял брови в ожидании.

– Что вы творите? – воинственно осведомилась Оливетт, – что это значит? Филипп, я вас спрашиваю!

– Это значит, ваше величество, что сегодня прекрасная погода, вот мы и решили немного прогуляться. По-моему, это очевидно.

– "Мы"? Кто это "мы"? Вы включаете в это понятие ее? – королева презрительным жестом указала на блондинку, которая ничего не понимала и оттого была испугана, – вот эту пустоголовую потаскушку?

– Именно так, – подтвердил принц, закусив губу.

Ему очень хотелось рассмеяться.

– Вот как, значит, вы проводите свое время, – ядовито заметила Оливетт, – и какая же замечательная у вас компания. Просто потрясающе. Я была лучшего мнения о вашем вкусе, Филипп.

– И чем же вас не устраивает мой вкус, ваше величество?

– Всем, – отрезала Оливетт, – подумать только, опуститься до такого! Заводить шашни с этой низкопробной особой! Должно быть, вам пришлось занимать очередь. Там много желающих, а она никому не отказывает.

Блондиночка бледнела и тряслась, Ромейн хмурилась и поглядывала на нее с сочувствием. Один Филипп чувствовал себя прекрасно и был в боевой форме.

– Лично меня она устраивает. Что такое, ваше величество? С каких это пор вы начали заботиться о моей нравственности?

– С каких... Да как вы смеете? – задохнулась от возмущения королева, – вы... вы – негодяй! Вот, значит, кого вы себе выбрали! Кого угодно, лишь бы не... Да я просто ненавижу вас!

– Пойдем отсюда, – Филипп взял дрожащую блондинку за руку, – мне это уже надоело.

– Никуда вы не пойдете! – Оливетт метнулась вперед и вцепилась ему в предплечье, – оставьте ее, я вам говорю! Оставьте, слышите?

Принц собрался, было, разжать ее пальцы, но тут случайно поднял глаза и увидел то, к чему был совершенно не готов. Он застыл и потерял дар речи, зрачки его расширились и в них появился ужас.

Оливетт обернулась, вскрикнула и потеряла сознание.

Ромейн пару раз моргнула, глядя на распростершееся бесчувственное тело королевы у ног Филиппа, потом повернула голову и тут же поняла, что произошло.

В нескольких шагах от нее стоял король Эдуард, сложив руки на груди. В глаза ему было лучше не заглядывать, если б взгляды могли убивать, все четверо скончались бы на месте. Блондиночка ойкнула и тут же спряталась за спину принца, стоявшего как изваяние.

Ромейн склонилась в поклоне, хотя думала почему-то, что никто в сложившейся ситуации не обратит на это внимания. Она могла кланяться, могла вообще ничего не делать, могла стоять на голове – ничего не изменилось бы. На нее никто не смотрел.

– Так, – разлепил плотно сжатые губы король, – теперь мне все ясно. Ты, – он указал на Филиппа, – с сегодняшнего дня чтобы я тебя больше не видел. Прочь с глаз моих.

Принц отступил назад, потом взял себя в руки и хрипло спросил:

– Вы хотите обвинить в этом меня, ваше величество?

– Не имеет значения, виноват ты или нет. Чтобы ноги твоей не было в моем замке. Ты знаешь, куда тебе идти.

Помедлив, Филипп кивнул головой и быстро ушел. Блондиночка попятилась, развернулась и помчалась вперед, не разбирая дороги. Король проводил ее презрительным взглядом и повысив голос, крикнул:

– Эй, ко мне!

На его зов сбежались слуги, столь скоро, словно находились в кустах или за деревьями.

– Моей жене стало дурно. Отнесите ее в покои. И живо.

Ромейн хотела, было, направиться за ними, но сухой голос короля велел ей остановиться.

– Так, ты кто?

Девушка повернулась и снова поклонилась:

– Я наперсница королевы, ваше величество.

– И помощница в ее шашнях, не так ли? Сколько раз они встречались?

– Прошу прощения, ваше величество, но я не могу ответить на этот вопрос.

Ромейн покрепче стиснула зубы. Все, сейчас ее выгонят вон. Или еще хуже. Что может быть луже? Она на мгновение представила дворцовую площадь и помост, и ей стало нехорошо.

Король пару минут разглядывал ее так, словно видел впервые, а потом вдруг усмехнулся:

– Ты умеешь хранить верность и это хорошо. Ступай и исполняй свои обязанности. Сегодня ее величеству очень понадобится твое участие.

Девушка поклонилась в третий раз и удалилась. С королевой приключилась беда. Сегодня король наконец узнал о ее помыслах. Ромейн нечасто удавалось видеть короля Эдуарда, да и не хотелось, но она много слышала о его нраве. И услышанное не внушало оптимизма. Судя по всему, участь королевы была незавидна.

В покоях, куда отнесли Оливетт, находилась Сэлли, пытающаяся привести в чувство свою госпожу. На приход Ромейн женщина даже не повернула головы и сварливо сказала:

– Где тебя носит? Не видишь, что творится? Подай мне нюхательную соль.

Ромейн не стала спорить и протянула ей требуемое. Сэлли поднесла баночку к носу Оливетт. Несколько секунд ничего не происходило, потом королева тихо застонала, поморщилась и открыла глаза. Мутным взглядом посмотрела на Сэлли и повела рукой:

– Убери это. Что происходит?

Должно быть, потеря сознания на некоторое время лишила ее памяти. Но очень скоро та вернулась. Оливетт побледнела.

– Что с вами, госпожа? – встревожено спросила Сэлли.

– Ничего. Ступай вон, – резко отозвалась королева, – и ты тоже, Роми, – заметила она наперснице, – обе вон.

Сэлли покачала головой и взяв Ромейн за руку, потянула к двери.

– Да что такое с ней творится, не пойму, – пробормотала она, когда оказалась в приемной, – ты-то хоть знаешь?

Женщина взглянула на Ромейн.

Та открыла рот, чтобы ответить, но не успела. Входная дверь распахнулась и в комнату вошел король. Не взглянув на обеих женщин, он прямиком направился в покои королевы.

– Матерь Божья! – глаза Сэлли стали большими и круглыми, – ты видела его лицо?

Когда муж вошел в ее покои, Оливетт старалась вести себя достойно. Она выпрямилась, села, и даже попыталась улыбнуться помертвевшими губами, но улыбка тут же сползла с ее лица.

– Сэр, – прошептала она.

Король, не говоря ни слова, подошел к ней и размахнувшись, ударил по лицу. Оливетт прижала к горящей щеке ладонь и зажмурилась, дожидаясь нового удара. Но его не последовало. Тогда она решилась взглянуть на мужа и тут же пожалела об этом. Его лицо будет сниться ей в кошмарах.

– Как низко пала королева Инвера, – заговорил король, – до такой степени низко, что устраивает безобразные сцены ревности, не думая о том, что ее могут увидеть.

– О нет, – королева замотала головой.

– Вы, должно быть, думаете, что я слепой. И глухой. Но это не так. Или, может быть, вы думаете, что я идиот?

– Нет, – Оливетт сжалась в комок, прислонившись к высокой спинке кровати, словно желая пройти сквозь нее.

– Тогда вы должны понимать, что за этим последует. С сегодняшнего дня вы будете находиться под присмотром. И не воображайте, что это будет ваша избранная наперсница. Нет, присматривать за вами будет Мэгими. Неотлучно присматривать. И докладывать мне о малейших изменениях в вашем поведении.

Королева закусила тубу. Ее бледность уже граничила с благородной синевой.

– И если я замечу хоть малейший признак неповиновения или вы захотите с кем-нибудь связаться, – продолжал король, – дать кому-нибудь поручение, к примеру, передать записку, то лучше мне не говорить, что тогда я с вами сделаю. Подумайте об этом сейчас.

И прежде, чем королева успела опомниться, он вышел, прикрыв за собой дверь. Оливетт даже не шевельнулась. Она сидела, окаменев и смотря в одну точку.

Когда шаги короля в корридоре затихли, Сэлли, повернувшись к Ромейн от двери, к которой в данный момент приникла ухом, заметила:

– Как думаешь, он вернется?

– Не сегодня, – отозвалась девушка.

– Тогда я иду к ней. Представляю, в каком она состоянии. Господи, и еще ты. Что молчишь, словно в рот воды набрала? А, Роми? Тебе что, трудно рассказать мне, что произошло?

– Я не могу рассказать. Если ее величество захочет, она сама тебе все расскажет.

Сэлли сердито фыркнула.

– Не злись, – примирительно заметила Ромейн, – но я давала слово, что ничего никому не буду рассказывать.

– Ладно, – служанка махнула рукой и решительно вошла в королевские покои.

Девушка опустилась на стул. Она прекрасно понимала, что происходит, но сочувствие к королеве не было основным и единственным чувством. К этому примешивались другие, довольно мелкие и подленькие мыслишки.

Она сама во всем виновата. Ну, кто просил ее бросаться к принцу и чего-то от него требовать? Ей уже не меньше двух раз объяснили свое отношение. Так чего же она хотела? И потом, из-за нее досталось и Филиппу, ни за что, ни про что. И хотя Ромейн в последнюю очередь принялась бы его жалеть, все же она считала происшедшее несправедливым. Каким бы вредным и противным он ни был, в этом его вины нет.

Однако, Ромейн было жаль Оливетт. О нраве короля при дворе говорили много и совершенно ничего хорошего, Уж кто-кто, а он ничего не простит и не забудет. Он будет напоминать об этом жене каждый божий день, а она будет всю жизнь расплачиваться за свой опрометчивый поступок. Заслужила она это или нет, все равно, хуже ничего нельзя представить. Просто мурашки по коже.

Распахнулась дверь и в приемную вышла Сэлли, с очень оскорбленным и обиженным видом. Она хотела, было, уйти, но натолкнулась взглядом на Ромейн и мотнула головой.

– Иди, она тебя зовет. Но вообще-то, – понизила голос служанка, – я бы тебе не советовала. У нее ужасное настроение.

Ромейн в этом нисколько не сомневалась. Она кивнула, но все-таки направилась к двери королевских покоев.

– Закрой дверь поплотнее, – бросила ей Оливетт.

Девушка выполнила это и обернулась.

Королева сидела в кресле с ногами, закутавшись в длинный плед, словно на дворе была зима, а в комнате плохо топили. И более того, женщину слегка подтрясывало.

– Я пропала, – сказала Оливетт, обхватав себя руками, – он узнал. Он все узнал.

Ромейн не знала, что ответить на это. Она лишь с сочувствием смотрела на королеву и молчала,

– Я не знаю, что теперь делать, – она прерывисто вздохнула, – садись, Роми. Сегодня мне плевать на дворцовый этикет и вообще, на все. Господи, что же делать? – женщина вцепилась пальцами в волосы.

Девушка села на стул.

– Может быть, выпьете воды, госпожа? – спросила она на всякий случай.

– Зачем она мне? – фыркнула Оливетт, – а вот вина бы я выпила. Да, как следует выпила бы. Роми, если тебе не трудно, налей мне вина. Бутылки там, – она указала на противоположный конец комнаты.

Ромейн прошла куда было указано и достала одну из бутылок из шкафчика. Девушка прекрасно понимала желание госпожи выпить и ничего не имела против, но вот все бутылки были запечатаны и для того, чтобы открыть их, нужны были определенные навыки и инструменты, если уж на то пошло. Впрочем, Ромейн не стала заморачиваться на эту тему. Она вытащила пробку, применив свои способности, да так ловко, что Оливетт ничего не заметила.

Отнеся бутылку к столу, девушка наполнила бокал и протянула его королеве. Та взяла и выпила вино почти залпом. После чего вытянула вперед руку, жестом велев налить ей еще.

– Представь, он собирается приставить ко мне надзирателя, – сказала Оливетт, – чтобы наблюдать. И знаешь, кого? Угадай.

– Неужели? – Ромейн догадалась почти сразу, – Мэгими?

– Именно. Я же говорила, что она шпионила за мной, А теперь ее решили вернуть, чтобы она продолжала это делать, но уже открыто. Эта дрянь будет находиться при мне неотлучно. Господи, как я ее ненавижу! – Оливетт допила вино и посмотрела на девушку, – ты знаешь, что с ним?

– С кем, госпожа? С королем?

– Даже если он помер, мне все равно. Но это счастье мне не грозит. Нет, я имею в виду принца.

– Его величество прогнал его.

– Прогнал? Куда?

– Не знаю. Сказал: "чтобы ноги твоей больше не было в моем замке".

– Негодяй, – прошипела Оливетт, – да оба они хороши. Что один, что другой. Как они похожи! Затрудняюсь сказать, кто их них хуже.

Ромейн тоже не знала, но ее это и не особенно волновало. Хуже, лучше – какая разница. Главное, чтобы пореже попадаться на глаза им обоим. Меньше неприятностей наживешь.

В дверь постучали, очень вежливо и деликатно, но Оливетт почему-то перекосилась. Ромейн хотела, было, открыть, но королева задержала ее за руку.

– Сядь, – велела она, – я наняла тебя на службу не для того, чтобы ты открывала двери. Для этого есть слуга. Сиди здесь и не вздумай ничего делать.

Стук повторился. А еще через полминуты дверь приоткрылась и в королевские покои вошла Мэгими.

– Я прошу прощения, ваше величество, за то, что нарушаю ваше уединение, – заговорила она с поклоном, – но его величество велел мне находиться при вас неотлучно.

Оливетт смерила ее таким взглядом, что Мэгими на мгновение смешалась и слегка покраснела.

– А вот и наш соглядатай, – чуть громче, чем нужно проговорила королева, – вынюхивать пришла? Ну что ж, добро пожаловать.

Девушка, видимо, взяла себя в руки, поскольку прошла в комнату с очень гордым и независимым видом. Закрыла за собой дверь и осмотрелась. Судя по всему, она хотела куда-нибудь присесть, но в помещении было лишь два стула и одно кресло. Кресло занимала Оливетт, один из стульев – Ромейн. А на второй стул королева, совершенно не скрываясь, водрузила початую бутылку вина. Правда, оставалась еще скамеечка для ног, пуфик, на котором прежде сидела Ромейн. Сперва про него все забыли, потом Оливетт мотнула головой своей наперснице и мигнула ей. Девушка придвинула пуфик к себе носком туфли и возложила на него ноги. Места были заняты.

Мэгими, разумеется, видела все эти ухищрения и не могла не понимать, что все это значит. Но делала вид, что это не производит на нее никакого впечатления. Девушка осталась стоять у двери, отойдя чуть в сторону, чтобы ее не задели.

– Боже мой, как меня воротит от этих шпионов, – произнесла Оливетт, обращаясь к Ромейн, но ее слова, разумеется, были адресованы не ей, – они везде подслушивают, подсматривают, их можно выудить из самых разнообразных мест. Знаешь, Роми, я нисколько не удивлюсь, если в один прекрасный день обнаружу кого-нибудь в своей постели. На всякий случай, чтобы проверить, не прячу ли я там тайного воздыхателя.

Ромейн тихо фыркнула. Оливетт совершенно не рассердилась, напротив, дала понять, чтобы в следующий раз девушка сделала это громче раза в три.

– Это какой же надо быть гнусной, презренной личностью, чтобы заниматься таким грязным делом.

Мэгими, стоя на своем месте, покрылась красными пятнами и посильнее сжала губы. Оливетт довольно усмехнулась и продолжала:

– Будь моя воля, я бы не наняла такую даже для того, чтобы выносить горшки. Но к сожалению, у нашего любимого короля иное мнение.

Ромейн и не пыталась что-либо вставить в этот монолог. Распаленная злостью и досадой Оливетт сегодня была в особенном ударе. Она прохаживалась по персоне Мэгими целых полчаса да так, что под конец на той не осталось живого места. Девушка то краснела, то бледнела, кусала губы и переминалась с ноги на ногу. Чувствовала, она себя, как и следовало ожидать, отвратительно. Впрочем, ей никто не сочувствовал. Ожидать жалости от Оливетт было глупо, а Ромейн все еще помнила слова Мэгими о своей семье и о ее происхождении. Она не хотела с ней ссориться, но Мэгими начала первая.

В этой комнате за разговорами они провели целый день. Сумрачная Сэлли принесла ужин на двоих, гневно посматривая на Мэгими, но не сделав ничего, чтобы облегчить участь.

И лишь когда Сэлли собралась уходить с подносом, на котором стояла грязная посуда, девушка впервые заговорила.

– Послушайте, не будете ли вы столь любезны, чтобы принести мне что-нибудь поесть?

– Сэлли, – сказала Оливетт, – помни о том, что ты служишь только мне и должна исполнять лишь мои приказания.

– Я это помню, госпожа, – отозвалась Сэлли.

– Если эта... мгм... особа желает поужинать, пусть отправляется в общую залу. Здесь не столовая.

– Конечно, госпожа, – присела служанка и отправилась к двери.