Текст книги "Найденыш (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Найденыш
Екатерина Бэйн

Глава 1. Новая королева

Королевская кавалькада показалась на повороте, поднимая столбы пыли. Впереди ехал сам король Эдуард, придерживая резвого коня под уздцы и посматривая по сторонам равнодушным взглядом. Путь был дальним и все устали. Они возвращались из далекой страны Эрлиндии, где король подыскал себе новую жену, которая, кстати, ехала поодаль на степенном скакуне. Молодая и очень красивая женщина, на которой подолгу задерживались всеобщие взгляды. Ни у кого не возникало вопросов, почему король Эдуард на ней женился.

Тут впереди идущий конь повел ушами и фыркнул. Король придержал поводья и остановился, подняв руку. За его спиной согласно его приказу замерли и все остальные. Он повернулся и окинул людей задумчивым взглядом.

– Фрэнт, – наконец произнес он.

От кавалькады отделился невысокий человек с волосами огненно-рыжего цвета и торопливо подъехал к нему.

– Да, ваше величество?

– Поедем со мной. Остальным оставаться на местах, – велел он властным тоном, не допускающим никаких возражений.

Но королева Оливетт все же спросила:

– Что-то случилось?

– Сейчас узнаем. Поехали, Фрэнт.

Подданный с готовностью дернул коня за вожжи.

Дорога в этом месте делала крутой поворот, а пролегала в лесистой местности, так что с этого места им не было видно, что происходит. Но когда они свернули, то поняли: случилось нечто ужасное. Явственно тянуло гарью. Король принюхался и поморщился.

Они неторопливо и настороженно продвигались вперед, до тех пор, пока перед ними не открылась картина во всем своем безобразии.

Переправы больше не существовало. То, что от нее осталось, сгорело дочиста, оставив после себя лишь малопривлекательные обгорелые обломки. Дом смотрителя был разрушен не полностью, правда, смотрелся куда более жутко. Проваленная крыша, покосившаяся полуобгорелая стена. Фрэнт судорожно вздохнул.

– Какой ужас, – прошептал он негромко, – какое кошмарное злодеяние! Жив-то кто-нибудь остался? Эй! – крикнул он, – есть кто живой?

– Думаю, нет, – отозвался король и указал на неподвижно лежащее тело, наполовину придавленное тяжелым бревном.

Не стоило приглядываться к нему еще раз, чтобы понять, что человек был окончательно и бесповоротно мертв. Фрэнт охнул.

– Грабители, – утверждающе сказал он, – какие мерзавцы. Напали на семью смотрителя и перебили ее, всех до единого.

– Грабители? – переспросил король, – ты так думаешь?

– А что же тут думать, ваше величество? Кто же еще это мог быть?

– Не знаю.

– Да больше некому. Наверное, они их ограбили, а потом убили.

– Зачем?

Подданный посмотрел на своего повелителя с некоторым изумлением и переспросил:

– Зачем?

– Да, зачем? Какой в этом смысл?

– Ну, – Фрэнт ненадолго задумался, – наверное, они заплатили им недостаточно.

– Значит, обиделись, – резюмировал Эдуард и хмыкнул, – какие обидчивые грабители. Нет, не думаю, что это они. Для чего им убивать курицу, которая несет золотые яйца? Ведь мертвые платить не смогут. Деньги дают только живые.

Этот аргумент показался Фрэнту очень разумным и он кивнул, хотя просто не представлял, кто еще мог такое совершить с семьей смотрителя.

– Вернемся – продолжал король, – придется ехать в объезд.

– Но это же целых сорок миль, ваше величество.

– Ты можешь предложить что-нибудь лучшее?

Подданный вздохнул и покачал головой.

– Тогда едем.

Когда они вернулись, король отдал необходимые распоряжения.

– Поедем в объезд, – сообщил он своей жене.

– Почему? Там случилось что-то серьезное?

– Да, очень серьезное.

– Я так и думала. Девочка в таком состоянии...

– Какая девочка? – не понял король.

– Эта, – и Оливетт указала на маленькую, съежившуюся фигурку, которая сидела перед ней на коне.

Король сперва не рассмотрел ее, так как девочка была до ушей закутана в какое-то темное тряпье и к тому же, перемазана в грязи так, что светлыми на лице оставались лишь белки глаз. Он поймал настороженный и недоверчивый взгляд и хмыкнул.

– Вы нашли эту девочку здесь?

– Да, она пряталась в кустах, – согласилась Оливетт, – она так напугана, бедняжка. Вы не возражаете, если я возьму ее?

– Почему я должен возражать? – Эдуард пожал плечами, – но нужно ехать. Дорога в объезд гораздо более длинная. Здесь мы сэкономили бы сорок миль. Но увы, проехать тут теперь невозможно.

Оливетт понятливо кивнула.

Они тронулись в путь, постепенно набирая темп, чтобы преодолеть расстояние как можно быстрее. Девочка, сидящая впереди королевы, сделала попытку спрыгнуть и убежать, но женщина придержала ее рукой.

– Есть хочешь? – спросила она.

Девочка долго молчала, повернувшись к ней и недоверчиво на нее смотря, а потом отозвалась:

– Ага.

Оливетт достала из седельной сумки кусок хлеба, и протянула ей. Девочка почти выхватила его из ее рук и начала откусывать огромные куски, а потом торопливо их заглатывать. Королева покачала головой, видя это и заметила:

– Не торопись, никто не отнимет. А если захочешь еще, я тебе дам.

Немаленький кусок хлеба исчез почти в мгновение ока. Следующий девочка жевала уже не столь быстро, видимо, поверив, что его в самом деле никто не заберет.

– Как тебя зовут? – спросила Оливетт, когда, девочка немного утолила свой голод.

– Вообще-то, меня зовут Ромейн, но они всегда называли меня по-другому.

– Как? – полюбопытствовала королева.

– "Эй, ты" или "чучело".

– Кто "они"?

– Ну, те, у кого я жила до этого.

– Ты имеешь в виду своих родителей?

Девочка ненадолго задумалась, а потом покачала головой

– Нет, они мне не родители. Они всегда говорили, что меня им подбросили.

– Погоди-ка, – остановила ее Оливетт, – ты раньше жила на переправе?

Та кивнула, кося взглядом на седельную сумку.

– Можно мне еще хлеба? – спросила она наконец.

– Попозже. Нельзя так много сразу. Вот приедем домой, там тебя накормят. Расскажи мне, Ромейн, что произошло на переправе?

– Не знаю, – девочка пожала плечами, – пришли люди и стали творить плохие вещи. Я убежала и спряталась.

– Понятно.

Они проехали немного вперед молча, а потом королева снова заговорила:

– Даже не знаю, как быть. Ты умеешь что-нибудь делать, Ромейн?

– Я много чего умею, – отозвалась та гордо, – ловить рыбу, к примеру. Или мыть полы. Могу приносить дрова и разводить огонь в очаге, – это прозвучало особенно горделиво.

– Умница, – похвалила ее Оливетт.

– А куда мы едем? – спросила Ромейн, видимо найдя, что сейчас задать этот вопрос будет наиболее уместно.

– Мы едем в мой новый дом.

– А где твой старый дом?

– Далеко, – усмехнулась Оливетт, – там холодно, постоянно идет снег и дует ветер.

– Зачем же ты тогда там жила, если там так холодно?

Королева фыркнула в ответ:

– Потому что там моя родина. Я там родилась.

Теперь задумалась Ромейн. Она молчала довольно долго, а потом заметила:

– А я не помню, где я родилась. Я помню только переправу.

– Ничего, все будет хорошо.

Девочка очень скоро избавилась от своей подозрительности правда, только по отношению к Оливетт. Она позволяла ей делать все, что та захочет и отвечала на какие угодно вопросы.

Королева задала их множество, но узнала очень мало. Ромейн отвечала охотно, но видимо, и сама почти ничего не знала. А если и знала, то понимала далеко не все. Заметив, что девочка поморщилась, когда она дотронулась до ее плеча, королева заметила:

– Тебя били?

– Если могли поймать, – честно отозвалась та.

Она задремала, прикорнув на шею лошади и вцепившись руками в гриву. Оливетт задумалась. Она взяла девочку, поддавшись внезапной жалости к этому заморенному созданию, но теперь ей предстояло решить, что делать с ней в дальнейшем. Впрочем, этот вопрос занимал Оливетт недолго. Она решила поручить ее своей служанке, чтобы та занялась ее воспитанием и о6учением. Служанки в любом замке не бывают лишними. Королева не сомневалась, что муж не будет против такого решения и повеселела. Теперь осталось лишь добраться до замка – и проблема с плеч долой

Подъезжая к замку, Оливетт заметила, что левая рука Ромейн замотана какой-то грязной тряпкой на запястье.

– Поранилась? – спросила она, – сильно? Покажи. Я умею залечивать раны.

Поколебавшись, девочка размотала повязку. Оливетт повернула запястье внутренней стороной к себе и увидела краснее пятно правильной округлой формы.

– Обожглась, – догадалась она, – сильно болит?

Ромейн помотала головой.

– Уже нет.

– Тогда эту тряпку нужно выбросить. Лучше от нее не станет, как бы хуже не было.

Оливетт решительно зашвырнула тряпку в кусты.

– Я смажу твою рану целебной мазью. Она удивительно быстро заживляет любые раны.

– Мы почти приехали, – повернувшись к ней, сказал король, – вот он, дом моих предков.

Проследив за королевской дланью, Оливетт увидела внушительное сооружение из темного камня. Высокие своды, множество арок, узкие высокие окна, небольшие башенки, а главное, огромная крепостная стена и ров, через который был переброшен мост. Мрачно и уныло, вот первое, что подумала Оливетт, а потом добавила: "но внушительно". Весьма внушительно. Она перевела взгляд на мужа и поразилась некоему сходству замка и его владельца. Все та же мрачность и внушительность, грубые, суровые черты лица. И характер под стать: властный, не терпящий возражений. Впервые Оливетт пожалела, что является его женой. Она в сущности еще не знала своего супруга, но то, что видела, ей вдруг не понравилось. Возможно, конечно, что в глубине души он добр и мягок, но если это и существует, то запрятано очень глубоко.

Оливетт вздохнула. Глупости. Король, конечно, суров с подданными, но она – женщина и притом его жена. Ей, с ее умом, красотой и очарованием доступно многое, И с ней ее муж не станет обращаться очень сурово.

По мосту гулко простучали копыта лошади. Женщина пригляделась и увидела всадника, который ехал в их направлении. Король тоже это заметил и натянул вожжи.

Когда всадник подъехал ближе, Оливетт разглядела в седле подростка лет четырнадцати. Он был строен, если не сказать, худощав, светлые, вьющиеся волосы лежали на плечах.

– Ваше величество, – произнес он, осадив коня, – с благополучным возвращением. Мы рады, что вы вновь с нами.

Паренек склонил голову. Оливетт отметила почтительность и нотку холодного отчуждения, словно он лишь повторял заученные слова.

– Здравствуй, Филипп, – кивнул король, – да, я вернулся. И вернулся не один. Это, – он протянул руку к женщине, – моя жена Оливетт.

Филипп повернул голову и Оливетт поймала взгляд серых, чистых глаз. Но не это поразило ее, а их выражение, точнее, отсутствие всякого выражения. На нее вдруг повеяло холодом, леденящим душу и пробирающим до костей. Еще никто и никогда не смотрел на нее так. Ею всегда восхищались, любовались и ахали. А тут женщина сразу поняла, что этому пареньку она совершенно не нравится.

– Ты знаешь, что нужно сказать, Филипп, – проговорил король.

– Да. Приветствую вас, матушка, – парень вновь склонил голову.

Оливетт едва не вскрикнула "Что-о?! Какая матушка?", но вовремя опомнилась. Она уже сообразила, кто перед ней. И решила ответить достойно:

– Рада видеть вас, сын мой, – и улыбнулась.

Послышалось едва слышное фырканье, Ромейн показалось это забавным. К счастью, его услышала одна королева.

Король взглянул на жену одобрительно. Женщина почувствовала облегчение. Значит, она выбрала правильную тактику. Филипп вновь окатил ее ледяным взглядом, но это уже не тревожило женщину. Молоденьких высокомерных юнцов она умела усмирять как никто. Оливетт уже взялась за вожжи, но тут громкий вскрик "ай!" заставил ее застыть.

Все обернулись в ее сторону. Женщина опустила глаза и увидела Ромейн, которая пальцами правой руки сжимала запястье. На лице была гримаса боли.

– Что такое, детка? – спросила Оливетт.

– Больно, – сообщила ей та.

– Потерпи немного, Скоро я тебе помогу.

Филипп окинул девочку пренебрежительным взглядом и хмыкнул. Оливетт вскинула голову и проехала мимо него, как мимо пустого места. Ромейн, убедившись предварительно, что на нее никто не смотрит, показала принцу язык и спряталась за королеву.

Филипп никак не отреагировал на это. Он проводил новоявленную мачеху тяжелым взглядом. Ему очень хотелось, чтобы она ощутила это спиной (так оно и было) и испытала неудобство и неловкость. Он возненавидел ее с первого взгляда.

Филипп никогда, не испытывал к отцу теплых чувств. Когда была жива мать, он проводил много времени с ней и наличие сурового отца не имело значения. Но мать принца умерла. Она была слишком нежной и чувствительной для того, чтобы протянуть в этой атмосфере слишком долго. Она до смерти боялась своего мужа. Одна его нахмуренная бровь вызывала в ней трепет. А когда он ударял по столу кулаком, бедная королева тряслась и зажмуривала глаза. Его угрюмый и мрачный вид пугал женщину, доводя до судорог. К тому же, королева не отличалась хорошим здоровьем, а рождение сына совсем подорвало его. Маленькая, худая, бледная, она походила на привидение, а прозрачная кожа только усиливала это впечатление, С таким здоровьем она была просто обречена.

С ее смертью Филипп замкнулся в себе. Впрочем, король и раньше не замечал его, так что состояние сына не произвело впечатления. Принц не без основания считал его виновным в смерти матери. И вот теперь он ввел в дом новую жену. Это оказалось последней каплей.

Смотря им обоим вслед, Филипп почувствовал такой прилив ненависти, что заскрежетал зубами. Его руки сжались в кулаки. Сейчас он с огромным удовольствием убил бы обоих. Или порадовался, посмотрев, как они падают в пропасть.

Оливетт быстро освоилась в новом доме. Она скоро узнала все его порядки и оказалось совсем нетрудно им следовать. Очутившись в комнате, женщина в первую очередь подозвала к себе свою преданную служаку Сэлли и поручила ей Ромейн,

– Ее нужно отмыть как следует, Сэлли, – сказала она, – и накормить.

– Да, госпожа, – кивнула служанка, – но что мне с нею делать дальше?

– Возьми ее себе в помощь. Обучи тому, что знаешь сама. Не мне тебе говорить, верно?

Сэлли поклонилась и повернулась к Ромейн, оценивающе оглядывая ее с ног до головы.

– Уж очень она маленькая.

Оливетт ободряюще улыбнулась девочке:

– Сколько тебе лет, Ромейн?

– Восемь, – с достоинством отозвалась та.

– Не похоже, – с сомнением протянула Сэлли, – ну да, ладно. Пошли, Роми. Тебе нужно помыться,

– Отличное имя, – одобрила, его королева, – подбери ей какую-нибудь одежду. В том, в чем она сейчас ходить невозможно. И кстати, – Оливетт взмахнула рукой, останавливая их, – после приведешь ее ко мне. Я займусь ее ожогом.

Она проводила их глазами и села в кресло. Это было очень удобное и мягкое кресло, сидеть в нем было одно удовольствие. Женщина, вздохнула и огляделась. Что ж, ей нужно привыкать к новой жизни. Ее родной дом, отец, мать, сестры – все осталось в прошлом, А значит, о них нужно забыть, чтобы не испытывать тоски и боли. Единственным человеком, напоминающим ей о прошлой жизни была Сэлли. Оливетт была очень привязана к ней, поэтому и взяла ее с собой.

Поднявшись на ноги, королева шагнула к зеркалу и с удовольствием осмотрев себя со всех сторон, поправила волосы. У нее вся жизнь впереди. Она, потрясающе красива, умна и молода. У нее в ее шестнадцать лет будет все, что она пожелает.

Она повернулась к выходу. Для начала следовало осмотреться научиться ориентироваться в здешних местах. Чтобы владеть этим, нужно все как следует изучить и понять.

Оливетт вышла за дверь и медленно пошла по корридору, оглядываясь по сторонам. Здесь царил полумрак, светило лишь несколько факелов. Протянув руку, женщина взяла один и держа прямо перед собой, направилась дальше.

Корридор свернул влево и расширился. Света, стало больше и факел начал мешать Оливетт, а не помогать. Оглянувшись, она воткнула его в крепление на стене, собираясь забрать потом, когда будет возвращаться.

Подняв голову, женщина, увидела ступеньки, ведущие наверх и не раздумывая ступила на них. Придерживая подол платья, Оливетт ускорила шаги, поднимаясь все выше и выше. Шагнув на последнюю ступеньку, она остановилась.

Ее взору предстала, огромная балюстрада, залитая ярким солнцем. Женщина даже невольно зажмурилась. Немного привыкнув к свету, она приподняла ресницы и охнула. Прямо перед ней стоял высокий, стройный мужчина в длинном, черном плаще. Иссиня-черные волосы спускались на плечи, большие темные глаза не просто смотрели на нее в упор, а, казалось, видели ее насквозь.

– Новая королева Инвера, – негромко произнес он, но его голос проник внутрь Оливетт и упал камнем в желудок, – молода, красива, умна и честолюбива. Как тебя зовут?

– Оливетт, – ответила ошеломленная королева, но быстро пришла в себя, – кто вы? Как вы смеете?

– Я – Меор, – отозвался мужчина, – добро пожаловать в Инвер, королева Оливетт.

И он спокойно начал спускаться вниз. Женщина проводила его глазами и перевела дух, когда он скрылся за поворотом. Сразу стало неизмеримо легче. Силу, исходящую от Меора трудно было не почувствовать. Подождав еще немного, чтобы наверняка не столкнуться с ним, Оливетт направилась в свои покои.

У дверей она обнаружила невысокую девушку с распущенными каштановыми волосами. Увидев королеву, она низко поклонилась

– Что тебе нужно? – спросила. Оливетт.

– Я пришла, чтобы служить вам, госпожа. Я – Мэгими, ваша новая наперсница. Меня прислал король Эдуард.

– Хорошо, – помедлив кивнула королева, – входи.

В комнате она увидела Сэлли, стоявшую возле кресла, уперев руки в бока и всем своим видом выражавшую неодобрение.

– А ну слезай оттуда, противная девчонка, – говорила она, – немедленно!

Ромейн, уютно свернувшаяся в клубочек в мягком кресле, лишь показала ей язык.

– Ах ты, негодница! – рассердилась Сэлли, – а ну!

Она уже протянула руку, чтобы стащить девочку за ухо, но веселый смех Оливетт остановил ее.

– Оставь ее, Сэлли, – сказала королева, – пусть сидит.

– Девчонке не место здесь и вы это знаете, госпожа.

– Она очень устала и проголодалась. Лучше принеси что-нибудь поесть.

Покачав головой, Сэлли все же отправилась выполнять ее приказание. Оливетт с улыбкой посмотрела на Ромейн и проговорила:

– Это мое кресло, Роми. Ты заняла мое место.

– А мое место где? – спросила та.

Оглянувшись, королева указала ей на низкий пуфик у растопленного камина.

– Вон там. Садись, только осторожнее, не подпали волосы.

– Они мокрые, – пояснила Ромейн, вставая.

– Ну и что. Ты же не хочешь лишиться их, даже если они и мокрые. Постой, Мэгими, – Оливетт посмотрела на девушку, – на столике стоит маленькая шкатулка. Подай мне ее.

– Хорошо, госпожа.

Взяв поданную ей шкатулку, женщина раскрыла ее и достала небольшую коробочку.

– Дай мне свою руку, – велела она Ромейн, – да не эту. Левую.

Открыв коробочку, Оливетт подцепила пальцем немного желтоватой мази и осторожно нанесла на ожог. Девочка, поморщилась, но стерпела.

– Больно?

– Немножко.

– Ничего, скоро все пройдет.

Она внимательно осмотрела Ромейн, найдя, что та сильно изменилась, когда с нее смыли всю грязь и копоть. Обнаружилась белая, гладка кожа удлиненный овал лица и большие ярко-зеленые глаза с пушистыми черными ресницами. Миловидное личико с изящными чертами обрамляли черные волосы, мокрые и спутанные и оттого чуть более кудрявые чем нужно. Стало заметно, что кисти рук у нее изящные, с длинными пальцами и овальными ногтями.

– А я умею растапливать камин, – неожиданно заявила Ромейн.

– Очень хорошо, Роми. В таком случае, это будет твоей первой обязанностью: следить, чтобы камин был всегда жарке натоплен. 3десь холодно.

Девочка важно кивнула.

Излучающая недовольство Сэлли принесла еду и поставила на стол. Ромейн оживилась, в мгновение ока оказавшись рядом и маленькой изящной ручкой ухватив кусок мяса, целиком запихала его в рот.

Оливетт рассмеялась.

– Осторожнее, подавишься.

Девочка замотала головой, что-то промычала не прекращая энергично жевать Сэлли хмыкнула.

– Трудненько будет научить ее хоть чему-нибудь. Похоже, никто не занимался ее воспитанием.

– Ты займешься, – Оливетт села в кресло и перевела взгляд на Мэгими, – сядь.

Она указала на стул напротив. Девушка подчинилась, робко глядя на новую госпожу.

Некоторое время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь чавканьем Ромейн.

– Веди себя прилично, – не выдержала Сэлли и хотела отвесить ей подзатыльник, но девочка ловко увернулась.

– Я ничего не делаю, – невнятно пробормотала она.

– Вот именно. А должна бы.

– Оставь ее, Сэлли. Пусть ест. Ее, бедняжку, никто не учил, как следует это делать. Мэгими, ты давно здесь?

– Да, госпожа. Прошло пять лет с тех пор, как родители отдали меня сюда прислуживать королеве.

– Понятно, – кивнула Оливетт, – тогда ты должна знать тут всех. Скажи мне, кто такой Меор?

Мэгими поежилась.

– Это маг, госпожа. Придворный маг. Король Эдуард ничего не делает без его совета.

Королева слегка сдвинула брови:

– Хм. Что ж. Он очень сильный маг?

– Да, госпожа. Он лучший на много миль вокруг. Король Волара хотел переманить его к себе, а он сам немного маг.

– Видимо, король Эдуард смог заплатить 6ольше, – предположила Оливетт.

– Дело не в деньгах, госпожа. Дед нынешнего короля спас его, когда тот был совсем мал и не вошел в силу. Теперь он возвращает долг.

Королева снова кивнула.

– Мне все ясно, – сказала она вслух, а про себя подумала:

"Дай мне немного времени, Меор, и для того, чтобы дать королю какой-нибудь совет, тебе придется обратиться ко мне".

Молчание нарушила Ромейн, потянувшаяся за курицей и сбившая со стола подсвечник. Грохот от его падения заставил всех вздрогнуть.

Оливетт обернулась. Девочка старательно обгладывала куриную ножку.

– Ты – маленькая невежа, – засмеялась, королева, – тебе следует быть аккуратнее, иначе Сэлли придется снова тебя мыть.

– Ну уж нет, – возразила Сэлли на правах давнего знакомства, – не собираюсь я ее мыть всякий раз, как она извозится по уши. А сдается мне, что это будет случаться частенько.

Она наклонилась и подняла подсвечник и с грохотом водрузила его на стол.

– Почему ты тянешься через весь стол, дрянная девчонка? У тебя что, языка нет?

– Есть, – не стала отрицать очевидного Ромейн, – но руки длиннее.

Услышав это, Оливетт расхохоталась звонко, на всю комнату. Мэгими отвернулась, пряча улыбку, а Сэлли покачала головой, хотя ее губы тоже разъезжались.

– Нечего поощрять ее, а то эта девчонка на голову сядет. Это ж отпетая хулиганка. Драть ее и драть, пока рука не устанет.

– Да успокойся ты, Сэлли. Роми – девочка послушная, ей нужно только немного подучиться.

– Ну да. И цены ей тогда не будет, – хмыкнула служанка.

– Конечно, – подтвердила королева со смешком.

Она повернула голову к Мэгими, которая втихомолку хихикала и сказала:

– Ступай, Мэгими. Я позову тебя, когда ты мне понадобишься.

Девушка поднялась на ноги и поклонилась. После чего удалилась. Сэлли покрепче закрыла за ней дверь и проворчала:

– И на кой вам сдалась эта девица, госпожа? Вы думаете, я не справлюсь со своими обязанностями?

– Я уверена, что справишься, как всегда справлялась, и справлялась превосходно. Но это не мое решение. Так решил король Эдуард. Наверное, тут так принято. Пусть остается, она мне не мешает. Когда мне понадобятся услуги, ее пригласят. А пока пусть находится подальше от меня.

Ромейн со смаком облизала пальцы, после чего вытерла их о новое платье.

– Нет, я не могу на это смотреть, – на секунду прикрыла глаза Сэлли, – что за маленькая хрюшка! Нельзя облизывать пальцы, слышишь? И вытирать руки об себя тоже!

– А об кого мне их вытирать? – задала резонный вопрос девочка.

– Об полотенце, дурында, – служанка слегка хлопнула ее по спине вышеуказанным предметом, – вот этим, поняла?

Ромейн пожала плечами потом взяла полотенце и старательно вытерла свои руки, хотя в этом больше не было необходимости.

– Я пить хочу, – заявила она, – налей мне из того большого кувшина.

– Сама налей, – нахмурилась Сэлли, – чай, не принцесса, чтоб за тобой все ухаживали.

– Он тяжелый, я его не подниму. А если и подниму, то разолью и ты снова начнешь вопить.

Выслушав все это, Оливетт снова начала смеяться, а Сэлли только руками развела:

– Вот маленькая негодница!

– Ладно, налей ей воды, Сэлли, – отсмеявшись, сказала королева, – в этом она права, кувшин ей не поднять. И не ворчи, ты все равно не сумеешь воспитать ее за пару часов.

Сэлли выполнила ее просьбу и сунула в руки девочки кружку с водой.

– Только не причмокивай, – заявила она при этом, – и не стоит поливать себя, выше ты от этого не станешь.

– Какая ты ворчливая, – покачала головой Ромейн.

Сэлли молча погрозила ей кулаком, а Оливетт засмеялась.

– И зачем вам эта девчонка, ума не приложу. Хлебнем мы с ней лиха, попомните мои слова, госпожа.

– А это мне решать, Сэлли, – мягко, но непреклонно отозвалась королева, – уж я-то знаю, что с ней делать.

И покривила душой, поскольку до сих пор не имела ни малейшего понятия об этом.

Глава 2. Ученица

Ромейн принялись обучать всем премудростям жизни в королевском замке. Сэлли усиленно пыталась пристроить ее хоть к какому-нибудь делу, но королева все никак не могла придумать, к какому именно. Пока она ограничилась тем, что велела служанке обучать девочку правилам поведения. У Ромейн было много свободного времени, несмотря на уроки, но все же она исправно растапливала камин и даже опытная Сэлли поражалась, как быстро и умело она это делала. Искра высекалась с первого же удара, пламя почти мгновенно охватывало дрова и никогда не гасло.

Но несмотря на все это, Ромейн очень часто была предоставлена самой себе и использовала это время с пользой. Очень скоро в замке не осталось ни одного уголка, в котором бы она не побывала, девочка освоилась здесь быстрее, чем Оливетт, усиленно старавшаяся вжиться в новую роль.

Освоившись в замке, Ромейн очень скоро принялась доставлять неприятности его обитателям. Особенно сердились слуги, которым приходилось извлекать девчонку из самых разнообразных мест. Один раз она до смерти напугала поваров, когда вынырнула из огромного котла, который только что водрузили на огонь. Хранитель королевской печати выудил ее из безразмерного сундука с бумагами и за ухо привел к королеве, с трудом скрывая негодование. Последним ее подвигом было сидение на балке под самым потолком в тронном зале, откуда ее сняли с огромным трудом и долго терялись в догадках, как она туда умудрилась взобраться. На сей раз Ромейн даже не наказали, так как были безмерно удивлены.

Оливетт понимала, что девчонку следует осадить, но не делала этого. Всякий раз, как она принималась журить ее, это получалось слишком мягко и снисходительно. Сэлли ворчала, что девчонке следует всыпать, как следует, и Оливетт в принципе была с ней согласна, но когда дело доходило до порки, громко протестовала.

– Попомните мои слова, госпожа, будет только хуже, – бурчала служанка, – девчонку следует приставить к делу и запретить слоняться по замку. Вы слишком добры к ней.

– Да, пожалуй, – согласилась Оливетт, – но она еще совсем маленькая. К тому же, недавно чуть не погибла. Подумай об этом, Сэлли.

– Я понимаю, госпожа, – смягчилась Сэлли, – но это тоже не дело. Дойдет до того, что ее похождения станут известны королю.

Королева закивала, признавая, что это было бы некстати. Король Эдуард не одобрял проказ, даже самых невинных. Должно быть, он просто не понимал, для чего люди столь бездумно растрачивают свое время, когда повсюду столько важных дел. Тем более, если проказницей была маленькая девочка неизвестно откуда и какого роду-племени. В общем, найденыш. Поэтому, Оливетт строго сдвинула брови и сказала Ромейн:

– Ты не должна так гадко себя вести, Роми. Это нехорошо.

– Но что я делаю? – удивилась девочка, – разве я делаю что-нибудь плохое?

– Должно быть, да, раз на тебя все жалуются. Зачем ты засунула в доспехи на лестнице кота? Он так вопил, что насмерть перепугал всех слуг.

Вспомнив об этом, Оливетт фыркнула, не в силах сдержать смех. Она представила себе беснующегося в доспехах кота, орущего от страха дурниной. Неудивительно, что слуги подумали, будто в доспехах завелось привидение, вопящее навесь зал.

– А кто подсыпал в факелы пороха, так что они едва не взорвались? Кстати, где ты взяла порох?

– Внизу, в оружейной, – Ромейн махнула, рукой, показывая, где именно, – там его полно.

– Прелестно, – хмыкнула Оливетт, -хотелось бы знать, есть ли в замке место, где ты еще не бывала.

– Мне тоже хотелось бы это знать, – отозвалась Ромейн, – я бы туда обязательно залезла.

– Я знаю такое место, – королева сурово сдвинула брови, – там проводят порку непослушных сорванцов, вроде тебя. И если ты и впредь будешь так ужасно себя вести, я отведу тебя туда.

Но угроза Оливетт так и осталась угрозой. Впоследствии она повторяла ее не раз, но спина Ромейн оставалась целой.

Девочка продолжала бегать но всему замку, правда, ее проказы носили периодический характер. К примеру, после внушения королевы она стихала дня на три, а потом все начиналось по новой.

В один из ненастных дней, когда дождь лил как из ведра, и путь на улицу был заказан, Ромейн сидела под лестницей и сопя, с увлечением мастерила нечто из разнообразных вещиц, собранных по всем уголкам. От усердия она даже слегка высунула язык, размышляя, куда же пристроить тяжелую гирю, которую она открутила от больших часов в соседней комнате Может быть, поэтому они и перестали идти, но такие пустяки Ромейн не волновали.

Неожиданно что-то почувствовав, девочка подняла голову и встретилась взглядом с холодным прищуром серых глаз. Несколько секунд принц разглядывал ее, а потом спросил:

– Что ты делаешь?

– Мышеловку, – пояснила Ромейн, вертя в руках гирю.

– Зачем?

– Зачем нужны мышеловки? Затем, чтобы поймать маленькую мышку.

– Маленькую, – с расстановкой произнес Филипп, – хм.

– Ну, может быть, не совсем маленькую. Это уж, как повезет.

Девочка, оценивающим взглядом посмотрела на сооружение, находящееся перед ней.

– Это больше смешает на медвежий капкан, – сказал принц.

– Здесь не водятся медведи.

– Конечно. Сюда попадется один из слуг, а на ногу ему упадет эта здоровенная гиря. Восхитительно.

– Точно! – восхитилась Ромейн, – какой ты умный! А я-то думала, куда эту штуку прицепить!

Она попыталась пристроить гирю в нужное место, но у нее ничего не вышло. Искоса взглянув на Филиппа, девочка, спросила:

– Ты не хочешь мне помочь?

– Не хочу.

– Почему?

– Потому, что я еще не сошел с ума. Дай мне гирю. Где ты ее взяла?

– Там, – Ромейн указала куда-то вправо.

– Где "там"?

– Ну там, в комнате, там такие большие часы стоят.

– Ясно, – Филипп шагнул к ней, – дай сюда, паршивая девчонка. Что ты в следующий раз открутишь, хотелось бы мне знать?

Девочка пожала плечами. Этого она и сама не знала.

Не теряя времени даром, принц выхватил гирю из ее рук, Ромейн вскрикнула и вцепившись в нее, потянула к себе. У нее не хватило сил, чтобы забрать ее у сильного паренька, но она не оставляла попыток. Тяжело дыша, она тянула гирю на себя и злобно смотрела на Филиппа.