Текст книги "Серебряный шквал (СИ)"

Автор книги: Екатерина Алферов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Я почувствовал, как серебряные нити начинают слабеть. Моя концентрация рассеивалась, а ци текла всё медленнее. Металлическое ядро в груди тускнело. Защита разрушалась…

Нет. Нет, это неправильно. Это не он. Это иллюзия. Это ложь.

– Ты всю жизнь искал семью. Неужели это твой выбор?…Чужие дети, которые забудут тебя через месяц. Умри ради них и останься навеки один. Или… иди ко мне…

Образ был таким убедительным. Таким реальным. И часть меня, глубокая, израненная часть, хотела поверить. Хотела протянуть руку и взять его ладонь. Я должен стоять рядом с ним.

Я хотел, чтобы он гордился мной… Моей силой… моей культивацией…

Моя…

…семья…

– Дядя! – закричал Дагэ, хватая меня за руку. – Что с вами⁈

– Дядя! Дядя!!! Очнись! – маленькая Ван Мэй заплакала, обхватив меня за ногу.

– Дядя! – принялась теребить меня Лю Синь, и даже Эргэ что-то невразумительно замычал.

Серебряные нити дрожали, начиная рваться. Тени яо-гуя подступали ближе, их когти тянулись к детям. Ещё мгновение – и защита рухнет полностью. Ещё мгновение – и мы все умрём!

А я стоял, парализованный, глядя на иллюзию отца и не в силах пошевелиться.

Но тут внутри меня взревел тигр!

Рык был таким мощным, таким яростным, что отозвался в каждой клетке моего тела. Зверь вырвался из глубин сознания, сметая сомнения и страхи. Он не знал, кто такой этот человек в темноте. Он не помнил отца. Для тигра существовало только здесь и сейчас. Охота. Добыча. Защита детёнышей.

И он не собирался сдаваться!

Звериная ярость залила меня, как волна. Все мысли о прошлом, все сомнения и всю боль – всё смыло в одно мгновение. Остался только инстинкт. Только жажда победы. Только желание разорвать врага на куски.

Я запрокинул голову вверх и взревел в ответ! Дети с писком попадали на землю…

Чудовищный звук вырвался из моей груди. Нечеловеческий и звериный. Рык белого тигра, полный ярости! Тени вокруг нас дрогнули. Иллюзия отца замерла, её черты начали размываться…

– Хватит! – рявкнул я, и голос мой был наполовину человеческим, а наполовину звериным. – Хватит этой лжи!

Глава 18

Битва с яо-гуем. Часть 3

Стеклянный потолок пошёл трещинами и… рухнул… Меня словно омыло волной энергии! Я не знал откуда, но на меня изливался поток силы, больше похожий на звёздный свет… И я не упустил ни капли!

Моё израненное тело впитало всё до самой последней искорки! Металлическая ци вспыхнула во мне с новой силой. Не много, но достаточно.

Я выбросил руки вперёд и начал собирать серебро. Я расплёл часть нитей и призвал их к себе. Я как будто слышал чей-то далёкий голос, который говорил, что надо сделать… Как будто вместе со светом на меня снизошло и знание.

Серебряные нити, опутывавшие пространство вокруг нас, начали собираться к центру. Они текли, как живые ручьи, сплетаясь друг с другом, образуя плотную массу перед моими ладонями. Я вливал в них металлическую ци, заставляя серебро уплотняться, принимать форму.

Диск. Я создавал диск.

Металл кристаллизовался в воздухе, формируя идеально круглую тончаюшую пластину размером с ладонь. Поверхность была гладкой и отполированной до зеркального блеска. Серебро впитало остатки моей ци и начало светиться. Не ярко, но достаточно, чтобы отбрасывать свет во все стороны.

Зеркало Лунной Правды.

Название пришло само, как будто из глубин памяти металла. Древняя техника, забытая большинством культиваторов. Зеркало, которое отражает не только свет, но и истину. Которое разрушает иллюзии и показывает подлинную природу вещей.

Я поднял зеркало над головой, направляя его во тьму.

Серебристый свет вспыхнул, как молния. Он разорвал темноту, пронзил тени, залил ущелье холодным сиянием. Я видел, как свет отражается от зеркальной поверхности, множится, рассеивается во все стороны.

И тьма начала отступать.

Тени яо-гуя растворялись одна за другой. Их фигуры дрожали, размывались, теряли чёткость. Иллюзорные копии исчезали, как дым на ветру. Десятки, сотни призрачных форм рассеивались под светом зеркала, не выдерживая прикосновения истины.

Образ отца был последним, кто исчез. Он смотрел на меня с выражением печали, протягивая руку, но его фигура уже становилась прозрачной. Ещё мгновение – и он растворился полностью, оставив после себя только пустоту…

Голоса замолчали. Шёпот погибших наёмников стих. Психическая атака была разрушена.

Но зеркало истребляло не только иллюзии. Оно показывало правду.

Я медленно повернул его, освещая стволы чёрного бамбука вокруг нас. В зеркальной поверхности отражались лес, камни и земля. Но одно отражение было неправильным.

На стволе бамбука, метрах в десяти справа от нас, отражение показывало не просто дерево. Оно показывало тень. Искривлённую и неестественную тень, которая искажала угол падения света. Тень с непропорциональными руками, горбатой спиной и длинным хвостом.

Яо-гуй. Настоящий яо-гуй, пытающийся обойти нас с фланга, скрытый в темноте.

Я развернулся к тому стволу, глядя уже не на зеркало, а прямо. В обычном зрении там было только дерево и тени. Но я знал правду. Он был там. Прятался. Готовился к атаке.

Время действовать.

Я опустил зеркало и выбросил руки вперёд, направляя их к тому стволу бамбука. Последние остатки металлической ци потекли из даньтяня, из ядра в груди, по меридианам в пальцы. Я призывал серебряные нити, которые ещё оставались в воздухе, заставляя их повиноваться моей воле.

Нити метнулись вперёд, как живые змеи.

Они вылетели из моих пальцев десятками тонких серебристых линий. Я направлял их не наугад, а с выверенной точностью, к тому месту, где зеркало показало тень. Нити впивались в ствол бамбука, обвивали его, уходили в землю, создавая трёхмерную сеть.

Клетка. Я плёл клетку из металлических струн. Сначала он загнал нас в клетку из бамбука, теперь – я. В эту игру можно играть вдвоём!

Нити переплетались друг с другом, образуя решётку с ячейками размером с ладонь. Они опутывали пространство вокруг ствола со всех сторон – сверху, снизу, с боков. Каждая нить была заряжена чистой ци металла, каждая горела слабым серебристым светом.

И вдруг пространство взорвалось размазанным движением!

Яо-гуй материализовался из тени с рёвом ярости. Он попытался раствориться обратно в тень, уйти, исчезнуть. Но не смог!

Металлические струны, окружавшие его, горели для него как раскалённые докрасна прутья. Они нарушали его связь с тенью, с элементом тьмы. Серебро рассекало магию, а мой звёздный метал разрушал тьму, не давал ему использовать свои способности.

Яо-гуй метнулся в сторону, пытаясь вырваться из ловушки. Его тело ударилось о нити, и они разрезали его кожу, как бритвы! Чёрная кровь вновь брызнула во все стороны, шипя и дымясь при соприкосновении с металлом.

Он взревел от боли и бросился в другую сторону. Но, ему было не скрыться: мои нити впились в плоть, оставляя глубокие порезы. Куда бы он ни двигался, металлическая сеть резала его, ранила и причиняла невыносимую боль.

Яо-гуй был пойман.

Я стоял, тяжело дыша, держа руки перед собой. Пальцы дрожали от истощения сил, всё тело горело от усталости. Даньтянь был почти пуст, в нём едва теплился свет одной, может двух звёзд. Металлическое ядро в груди было выжато до последней капли. Я вложил в эту ловушку всё, что у меня оставалось.

Но это сработало.

Дети за моей спиной ахнули от изумления. Они видели, как монстр из их кошмаров бился в клетке из света, не в силах вырваться. Видели, как его кровь пропитывает землю. Видели, как он слабеет с каждым движением.

Яо-гуй обернулся ко мне, и в его горящих жёлтых глазах я увидел нечто новое. Не ярость. Не злобу. Не презрение.

Страх.

Впервые за долгие годы, может быть за десятилетия, яо-гуй почувствовал настоящую боль. Почувствовал, что проигрывает. Его логово было осквернено металлом, элементом, который подавляет дерево. Его магия была расколота светом зеркала. Его тело было изранено серебряными нитями.

Он был побеждён. Почти.

– Ты… – прохрипел яо-гуй, и голос его был полон ненависти и агонии. – Кто ты?

– Я Ли Инфэн, и я наёмник, – ответил я, делая шаг вперёд. – Я пришёл забрать детей.

Серебряные нити сжались туже, впиваясь в тело яо-гуя глубже. Он взвыл от боли, извиваясь в клетке, но не мог вырваться. Металл держал его крепко.

Я опустился на одно колено, не в силах больше стоять. Руки дрожали так сильно, что я едва мог их контролировать. Зрение плыло, в ушах звенело. Но я держал концентрацию. Держал нити натянутыми. Держал яо-гуя в ловушке.

Психическая атака была отражена. Иллюзии развеяны. Враг пойман и ранен. И у меня почти не осталось сил для финального удара.

Я начал потихоньку убирать купол, где были дети. Мне нужны были силы, и нужен был металл, который я потратил, чтобы защитить их.

Тигр внутри рычал, требуя крови. Требуя завершить охоту. Но человек понимал, что одно неверное движение, и нити ослабнут. А тогда яо-гуй вырвется. И тогда мы все умрём.

Нужен был финальный удар. Такой, который закончит это раз и навсегда.

Яо-гуй бился в металлической клетке, как пойманный зверь. Каждое движение оставляло новые порезы на его чешуйчатом теле, каждая попытка вырваться заканчивалась болью. Чёрная кровь текла по серебряным нитям. Воздух наполнился запахом гари и скверны.

Я стоял на коленях, едва сдерживаясь, чтобы не потерять сознание. Руки дрожали от истощения, дыхание срывалось. Но я держал концентрацию. Держал нити натянутыми. Ещё немного. Ещё чуть-чуть, и…

Я должен встать и просто прикончить его своими когтями. Это будет честно, это будет правильно. Хищник против хищника.

Яо-гуй замер.

Его горящие жёлтые глаза уставились на меня, и в них промелькнуло нечто, от чего мороз прошёл по коже. Не страх больше. Не ярость. Холодный расчёт.

– Дети, – прошептал я, пытаясь обернуться. – Стойте вместе. Не расходитесь.

Но в тот же миг яо-гуй взревел так, что земля содрогнулась. Это был не крик боли или злобы. Это был боевой клич. Клич того, кто решился на последний, отчаянный удар.

Его тело вспыхнуло зеленоватым светом. Скверна, которая текла в его жилах, начала вырываться наружу, пульсируя ядовитым сиянием. Я видел, как его кожа трескается, как из трещин сочится тёмная жирная жидкость. Он жертвовал частью своей сущности. Сжигал собственную энергию ради последней атаки.

– Нет! – выкрикнул я, пытаясь встать.

Но было уже поздно.

Земля под ногами детей взорвалась. Из трещин с оглушительным треском вырвались стебли бамбука. Но не обычные – гигантские, толщиной с дерево, растущие с немыслимой скоростью. Они росли не вверх, а в стороны, под углом, как копья, выстреливающие из катапульты.

Дети закричали. Стебли ударили им под ноги, подбросили в воздух, разметали в разные стороны. Старший мальчик полетел влево, ударившись о ствол бамбука. Одна из девочек отлетела вправо, упала на камни с болезненным вскриком. Самая маленькая крутанулась в воздухе, как тряпичная кукла, и упала в кусты.

А четвёртый ребёнок, Эргэ, худенький мальчик лет десяти, всё это время молчавший и смотревший невидящим взглядом, упал прямо перед яо-гуем.

Время замедлилось…

Я видел, как мои металлические тонкие нити рвутся одна за другой. Яо-гуй яростно сжигал свою энергию, словно взрывом, и этот взрыв разорвал мою ловушку!!! Серебряные струны лопались, как перетянутые струны музыкального инструмента, со звоном разлетаясь искрами.

Я видел, как яо-гуй вырывается из клетки, но… Он не бежал ко мне. Он не пытался убить меня…

Он бросился к Эргэ!

Мальчик лежал на земле, оглушённый падением, его глаза были широко распахнуты, но пусты. Он был в ступоре. Не двигался. Не пытался убежать. Просто лежал, глядя в пустоту.

А яо-гуй летел к нему, протягивая когтистые лапы. Схватить. Утащить. Скрыться в глубине ущелья. Получить заложника. Время для восстановления. Новый козырь.

Что-то внутри меня оборвалось…

Не металлическое ядро. Не даньтянь. Не мои звёзды культивации.

Сломался последний барьер между человеком и зверем.

Ярость вспыхнула во мне белым пламенем. Не просто гнев. Не просто злость. Это была древняя ярость. Негодование хищника, на чью территорию посягнули.

Ярость белого тигра.

Я забыл обо всём. О сохранении энергии. О контроле. О маскировке. О том, что дети могут увидеть. Забыл о боли, об истощении, о ранах. Осталась только одна мысль, выжженная огнём в сознании.

Не позволю.

Рык вырвался из моей груди. Настоящий, звериный, полный ярости. Рык белого тигра, которого не слышали в этих горах уже много лет. Звук был таким мощным, что воздух дрогнул, листья на деревьях затрепетали, а камни под ногами начали подпрыгивать.

Моё тело начало меняться.

Волосы, которые я окрасил в чёрный цвет, вспыхнули серебристым светом. Пигментация выгорела за мгновение, возвращая им изначальный белый оттенок. Пряди развевались вокруг головы, светясь в сумраке ущелья, как расплавленное серебро.

Я перестал поддерживать барьер. Я перестал поддерживать клетку, возвращая себе энергию. Но этого было мало. Недостаточно. Нужно больше силы. Больше!

Я схватился за грудь, где под одеждой висел амулет. Подарок старейшины, защитный талисман. Плевать, мне нужны любые крохи ци, которые я могу получить!!!

Я рванул амулет с шеи, разрывая шнурок. Деревянная пластинка вспыхнула золотистым светом в моей ладони. Я сжал её, направляя волю вглубь, к запечатанной внутри энергии.

– Дай мне силу! – прорычал я.

Амулет треснул. Я впитал каждую каплю ци, которую смог вытащить из него.

Даньтянь вспыхнул. Все четыре звезды загорелись. Металлическое ядро в груди забилось, как второе сердце, выбрасывая волны серебристой энергии.

Я использовал Шаг Ветра.

Но не обычный. Не такой, каким пользовался раньше. Это был Шаг Ветра на абсолютном пределе возможностей. Я вложил в него всё. Всю ярость и всю отчаянную волю к спасению.

Мир размылся…

Я не бежал. Я не прыгал. Я просто телепортировался, стирая расстояние между собой и целью. Ветер взревел вокруг меня, образуя вихрь, который разметал камни и листву. Земля под моими ногами треснула от силы моего шага.

Один шаг – и я материализовался прямо между мальчиком и яо-гуем.

За моей спиной летела тень. Не обычная, не человеческая. Призрачный силуэт огромного белого тигра, сотканный из серебристого света и звёздной энергии. Он не был полностью реален, но любой, кто видел его, мог различить горящие глаза, клыки длиной с кинжал, когти, которые могли разорвать сталь.

Мои следы остывали медленно. Там, где я ступал, на земле проступали узоры инея. Кристаллы льда росли из моих отпечатков, покрывая камни серебристым налётом. Металл и холод, звёздная сталь и ветер, моя истинная сущность, которую я больше не скрывал.

Яо-гуй врезался в меня на полной скорости.

Его когти были нацелены в горло Эргэ. Но я встал на пути. Принял удар на себя.

Искривлённые серпы вонзились мне в левое плечо, пробив кожу, мышцы, царапнув кость. Я почувствовал, как яд впрыскивается в рану – горячий, жгучий и отвратительный. Скверна разливалась по венам, пытаясь добраться до сердца, отравить меня изнутри.

Боль была чудовищной. Но я даже не вскрикнул.

Я просто посмотрел яо-гую в глаза. И он увидел там смерть.

Моя правая рука превратилась смертоносное в оружие.

Металлическая ци хлынула в неё потоком, сгущаясь, кристаллизуясь и принимая форму. Кожа затвердела, став похожей на сталь. Кости уплотнились до прочности звёздного металла. Когти выросли: длинные, изогнутые, острее любого меча. Вся рука от плеча до кончиков пальцев стала единым клинком. Идеальным оружием. Воплощением элемента металла.

Серебристый свет струился по моей руке, как ртуть. Каждый коготь светился холодным огнём.

Я видел, как расширились глаза яо-гуя. Видел, как он попытался отпрыгнуть, но его когти застряли в моём плече. Слишком поздно. Слишком близко.

Я вложил в удар всю ярость тигра. Всю силу звездного металла. Всю энергию, что дал мне тигр, сотканный из инея и вихря.

Моя рука пронзила грудь яо-гуя.

Я не просто ударил. Я пробил сквозь. Когти разорвали его грудную клетку, как бумагу. Металл разрезал плоть без сопротивления. Моя рука вошла в его тело, раздробив самое сердце – тёмное, пульсирующее ядро скверны.

И в тот момент я сконцентрировал всю металлическую ци в одной точке.

Моя энергия хлынула в тело яо-гуя. Металлическая ци, чистая и разрушительная, вступила в контакт с его сущностью, силой земли и дерева, скверны и тьмы. Элементы вошли в конфликт.

Металл подавляет дерево. Это был фундаментальный закон мироздания. И когда чистый, не замутнённый металл встретился с оскверненной сущностью яо-гуя, исход был предрешён.

Сначала через трещины в израненной коже показались серебристые искры. Потом из ран начали прорастать металлические шипы – тонкие, острые, растущие с ужасающей скоростью. Они пронзали плоть, пробивали кости, выходили наружу сотнями игловидных отростков.

Яо-гуй даже не успел закричать.

Его тело выгнулось дугой, распятое на тысячах металлических шипов, растущих из его же плоти. Рот открылся беззвучно, глаза расширились до предела. Из них ушла вся злоба, вся ярость, вся ненависть…

И осталось только…

…

…Облегчение…

Я видел, как в последний миг перед смертью жёлтые глаза яо-гуя изменились. Ненависть угасла. Безумие отступило. На мгновение – всего на краткий миг перед тем, как жизнь покинула его, я увидел в этих глазах не чудовище.

Я увидел живое существо.

Измученное. Заблудшее. Поглощённое скверной и ненавистью. Но в глубине – всё ещё живого. Того, кем он был когда-то давно, десятилетия назад. Кем-то, кто не хотел стать монстром.

Скверна была уничтожена. Остался только он сам, каким он был…

И теперь, в момент смерти, он наконец-то стал свободен…

Тело яо-гуя обмякло. Металлические шипы растворились, превращаясь в серебристую пыль. Он рухнул на землю к моим ногам, мёртвый.

Я стоял над ним, тяжело дыша, моя рука всё ещё была пропитана его чёрной кровью. Вокруг нас начали происходить изменения.

Бамбуковые стебли, которые выросли с помощью магии потемнели, потом начали увядать, превращаясь в сухие, безжизненные стволы. Лианы, опутывающие деревья, почернели и осыпались пеплом. Земля перестала трястись, тени стали обычными тенями, без примеси магии и скверны…

Чары, наложенные на ущелье, рассеивались вместе со смертью их создателя.

Я обернулся к Эргэ. Мальчик всё ещё лежал на земле, но теперь его глаза были живыми. Он смотрел на меня: на мои белые волосы, на серебристую тень тигра за моей спиной, на когти, и тихо плакал.

– Мама, – прошептал он срывающимся голосом. – Я хочу к маме.

– Скоро, – ответил я, чувствуя, как голос срывается. – Скоро ты увидишь её…

Остальные дети начали подниматься. Дагэ с трудом встал на ноги, придерживаясь за ушибленные рёбра. Обе девочки выползли из зарослей, перепуганные, но живые. Все четверо были живы.

Я выполнил обещание.

Но цена…

Яд скверны, впрыснутый когтями яо-гуя, разливался по моему телу. Я чувствовал, как он течёт по венам, как отравляет кровь, как добирается до внутренних органов. Левая рука, та, в которую вонзились когти, онемела и повисла плетью. Боль в плече была невыносимой.

Я попытался использовать металлическую ци, чтобы выжечь яд. Но энергии почти не осталось. Даньтянь снова потемнел, звёзды погасли. Сила, которую дал мне амулет, была полностью истрачена. Металлическое ядро в груди было пусто…

А яд всё распространялся.

Колени подогнулись. Я попытался устоять, но ноги не слушались. Земля накренилась, небо закружилось. Я упал на колени, потом на бок.

Лицо Эргэ склонилось надо мной, искажённое слезами и страхом.

– Господин! – закричал он. – Не умирайте! Пожалуйста!

Остальные дети прибежали, окружили меня. Они плакали, звали, тянули за одежду. Но их голоса становились всё тише и дальше. Мир размывался, терял чёткость.

Я посмотрел в небо. Сквозь кроны бамбука пробивались лучи солнца. Красивое небо. Чистое.

Тигр внутри меня был спокоен. Впервые за долгое время – по-настоящему спокоен. Охота закончилась. Добыча повержена. Детёныши спасены. Он мог отдохнуть.

Я тоже мог отдохнуть.

…Тьма накатила волной, поглощая всё. Последнее, что я услышал, были плач детей и далёкий шелест листвы.

И… ничего.

Только тишина…

Глава 19

Среди звезд

Тьма поглотила меня полностью. Не страшная, не холодная – просто тьма. Бесконечная и безвременная. Я проваливался в неё, как камень в воду, всё глубже и глубже, пока не перестал чувствовать даже собственное тело.

А потом пространство изменилось.

Я лежал на чём-то невероятно мягком и тёплом. Открыл глаза и замер от изумления.

Вокруг была бесконечность. Не небо, не земля – просто пространство без границ. Сверху мерцали звёзды – миллиарды огоньков, составляющих созвездия, которых я никогда не видел. Снизу – то же самое. Звёзды отражались, как в зеркале, создавая ощущение, что я завис между двумя небесными сводами.

Я лежал в нигде и никогда. Во времени, которое не существовало. В месте, которого не было на картах. Я с удивлением смотрел на свои ноги. Вот теперь я был похож на самого себя. Кашемировые брюки любимого костюма от Ermenegildo Zegna, мои золотые запонки с покровителем-тигром и пошитые на заказ туфли из мягкой кожи, в которых я был, когда… когда – что?..

…не помню…

…Я отвык от такой одежды… Теперь, после стольких месяцев скитаний, она воспринимается так странно… Кровать подо мной как-то странно вибрировала. Я огляделся.

…

…я лежал на Белом Тигре.

Огромный зверь свернулся вокруг меня клубком, позволяя отдыхать на своей мягкой шкуре. Его мех был теплее любого одеяла и белее свежевыпавшего снега. Серебристые полосы на боках переливались, как расплавленный металл. Я чувствовал, как его грудная клетка поднимается и опускается в ритме медленного, глубокого дыхания.

Тигр довольно урчал.

Звук был низким, вибрирующим и успокаивающим. Он отдавался во всём пространстве, как далёкий гром. Урчание сливалось со звёздным светом, со звоном металла и с шёпотом ветра. Это была как песня, древняя и вечная. Песня хищника, который несётся по небесам в окружении звёзд и вихрей. Это сейчас он немного устал, прилёг отдохнуть, но когда он встанет на лапы, то снова понесётся стрелой сквозь сияющую глубину.

Я закрыл глаза, наслаждаясь покоем. Здесь не было боли. Не было яда скверны, разъедающего вены. Не было истощения или страха. Только тепло, мягкая шкура и урчание Тигра.

…господи, как я вообще оказался тут?..

…

…не помню…

Но сон продолжался.

Я услышал тонкое мяуканье и открыл глаза. Рядом с огромной мордой Тигра сидел котёнок. Маленький, пятнистый, с непропорционально большими лапами и ушами. Ягуар. Совсем малыш, может быть, несколько месяцев от роду. Смешной.

Котёнок что-то рассказывал Тигру. Его голос был тоненьким, пискливым и прерывающимся. Он мяукал, фыркал, иногда издавал забавное урчание, явно пытаясь подражать большому зверю. Рассказывал какую-то историю на языке, которого я не понимал, но который был удивительно выразительным.

А Тигр слушал. Его огромная голова была опущена к котёнку, уши насторожены, глаза – внимательны. Он слушал так, как взрослый слушает ребёнка, рассказывающего о своём дне, терпеливо, с интересом и с лёгкой усмешкой в золотых глазах.

Я не двигался, боясь нарушить эту странную, трогательную сцену. Просто лежал и наблюдал, как маленький котёнок делится чем-то важным с древним духом-хранителем.

Наконец котёнок замолчал. Тигр медленно моргнул – единственный знак, что он принял рассказ. Потом огромная голова повернулась в мою сторону.

Котёнок тоже посмотрел на меня. Его глаза были золотистыми, ясными, полными любопытства. Он привстал на лапки, потянулся всем телом, так, как умеют только кошки, и неуверенно зашагал в мою сторону.

Я протянул руку, и котёнок обнюхал мои пальцы. Холодный нос щекотал кожу. Он принюхивался тщательно, изучая запах, потом удовлетворённо фыркнул. Тыкнулся лбом в мою ладонь, один раз, второй, и замурлыкал. Мурлыканье было странным, но приятным.

Тепло разлилось в моей груди. Я не знал, кто этот котёнок. Не понимал, что это значит. Но в этом простом жесте, в прикосновении маленькой головы к моей руке, было нечто важное. Признание, благодарность и прощание.

Котёнок отступил на шаг, посмотрел на меня в последний раз и развернулся. Зашагал прочь по звёздному пространству, его маленькие лапки не оставляли следов.

Я проследил взглядом и увидел их.

Три светящиеся фигуры ждали в звёздной дали. Два больших ягуара, мощных и величественных. Их шкуры мерцали золотом и серебром. Между ними стоял ещё один котёнок, чуть больше того, что подходил ко мне.

Семья.

Малыш добежал до них, и взрослые ягуары склонили головы, обнюхивая его, вылизывая. Второй котёнок радостно запрыгал вокруг брата или сестры. Они были вместе. Наконец-то они были вместе!

А потом семья начала уходить. Они шли по звёздному пространству, их фигуры становились всё более призрачными, всё более светлыми. Контуры размывались, сливались со звёздным светом. Ещё несколько шагов, и они начали распадаться на отдельные искры…

Четыре фигуры превратились в тысячи светящихся точек. Они поднялись вверх, закружились в медленном танце и разлетелись по небу, становясь новыми звёздами. Я смотрел, как они занимают свои места в созвездиях, как вплетаются в вечный узор небес.

Семья ягуаров вернулась к звёздам.

Я медленно повернул голову к Тигру. Он уже смотрел на меня. Золотые глаза с тёмным отливом встретились с моими. В них не было слов, не было объяснений. Только понимание.

Я знал, кто это был. Знал без слов и без вопросов.

Это была семья яо-гуя. До того, как он стал монстром. До того, как скверна поглотила его разум. Когда-то давным-давно он был обычным созданием со своей семьёй. С мамой. С папой. С братом или сестрой.

И они погибли… Он не смог их спасти. Не смог защитить. И горе, и вина, и отчаяние открыли его разум для скверны. Она влилась в него, заполнила пустоту и превратила в чудовище.

Но теперь он был свободен. И его семья пришла, чтобы забрать его домой. Котёнок-ягуар, младший ребёнок, пришёл поблагодарить меня. Поблагодарить за то, что я освободил его от проклятия. Дал им возможность воссоединиться.

Слёзы текли по моим щекам, но я не вытирал их. Просто лежал на тёплой шкуре Тигра и плакал. От облегчения, от печали и от понимания того, что та тяжёлая битва имела смысл не только для спасения детей.

…Я ведь так и не спросил, как звали того яо… Впрочем… что теперь? Ничего не изменить.

Тигр не отводил взгляда. Мы смотрели друг на друга долго-предолго. Человек и зверь, две половины одного существа. В его глазах я видел мудрость веков, силу стихий и ярость хищника. Но также спокойствие и одобрение.

Он был доволен мной. Я справился. Я защитил детёнышей. Я не дрогнул, когда было тяжелее всего. Я принял его силу и его природу. Мы стали единым целым.

Тигр медленно поднял огромную голову и наклонился ко мне. Его морда была так близко, что я чувствовал тепло его дыхания. Пасть приоткрылась, обнажая клыки длиной с мой предплечья.

И он выдохнул.

Облако звёздного дыхания вырвалось из его пасти и окутало моё лицо. Оно было прохладным, искрящимся, пахло металлом и снегом, ветром и высокими горами. Я вдохнул его, и звёзды влились в мои лёгкие, разлились по телу серебристым светом.

Мир взорвался яркой вспышкой!

Я открыл глаза и увидел небо. Настоящее небо, с облаками и проблесками солнца сквозь кроны деревьев. Запах прелой листвы щекотал ноздри. Что-то острое впивалось в спину, то ли корень, то ли камень.

Я лежал на земле. В ущелье. Среди зарослей чёрного бамбука, который теперь был просто бамбуком, без всякой магии и без скверны.

Тело болело. Каждая мышца ныла, а каждый сустав скрипел. Левое плечо пульсировало болью там, где когти яо-гуя пронзили плоть. Я осторожно пошевелил пальцами – слушались, хоть и с трудом. Значит, рука не отнялась полностью.

Но было ещё кое-что. Тепло. Несколько источников тепла прижимались к моему телу с разных сторон.

Я приподнял голову и увидел детей.

Все четверо спали, свернувшись вокруг меня. Старший мальчик прижался к моему правому боку, обняв меня за талию. Одна из девочек лежала у моих ног. Вторая девочка устроилась на груди, её голова покоилась на моём здоровом плече. А Эргэ, самый младший, спал, положив голову мне на живот, его маленькое тело дрожало даже во сне.

Они грели меня своими маленькими тельцами. Делились теплом. Отдавали мне то немногое, что у них было.

Горло сжалось от нахлынувших чувств. Я осторожно провёл рукой по голове Эргэ, стараясь не разбудить его. Мальчик тихонько всхлипнул во сне и крепче прижался ко мне.

Живые. Все четверо. Целые и невредимые, если не считать ушибов и синяков.

Я справился.

Где-то в отдалении послышался голос. Тихий, густой и глубокий, едва различимый, но несущийся с ветром прямо ко мне.

– Хорошая работа…

Я замер, вслушиваясь. Наверное, именно так должен звучать голос моего тигра…

Я кивнул и закрыл глаза, позволив себе слабо улыбнуться. Да. Хорошая работа. Я действительно справился.

Но нужно было завершить начатое. Яд скверны всё ещё был в моём теле. Я чувствовал его слишком хорошо: чёрные нити, ползущие по венам и пытающиеся добраться до сердца. Пока я был без сознания, он распространился ещё сильнее. Левая рука онемела почти до плеча. Дыхание давалось с трудом.

Если я не выгоню яд сейчас, он убьёт меня. Медленно, мучительно, но убьёт.

Я осторожно начал высвобождаться из детских объятий. Двигался медленно, стараясь не разбудить их. Они так крепко спали, измученные пережитым ужасом. Пусть отдыхают. Они заслужили покой.

Старший мальчик пробормотал что-то во сне, но не проснулся. Я аккуратно переложил девочку с груди на траву. Эргэ всхлипнул, когда я убрал его голову со своего живота, но тут же свернулся калачиком и продолжил спать.

Я сел, превозмогая боль, и огляделся.

Ущелье изменилось. Чёрный бамбук больше не казался угрожающим – стволы были просто стволами, листва просто листвой. Земля под ногами была обычной землёй, без трещин и корней-ловушек. Воздух был чистым, без примеси скверны.

Но главное – правильный поток ци вернулся.

Я чувствовал его. Энергия снова текла через это место естественно, как должно было быть. Элементы были в балансе: дерево, земля, металл, вода и огонь. Все снова переплеталось в гармоничном танце. Ущелье исцелялось. Шрамы, оставленные яо-гуем, постепенно затягивались.

Это было хорошим знаком. Здесь, где ци текла правильно, мне будет легче очистить своё тело от яда.

Я нашёл огромный дуб, который служил убежищем чудовищу. Теперь это был лишь обугленный остов, провалившийся внутрь. У одного из узловатых корней я подобрал свою сумку, которую бросил до того, как спуститься в подземелье. Мои вещи не пострадали. И еда, и одежда были на месте. Я скинул свою одежду, в очередной раз превратившуюся в обноски, переоделся, подхватил сумку и вернулся к детям.