Текст книги "Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

– Чего ты добивался? – наступала на него Лили. – Чтобы Малфой изнасиловал Северуса?

– Может быть, насиловать бы и не пришлось? Малфой – привлекательная личность.

– Вот и целовался бы с этой привлекательной личностью сам!

Мускул на щеке синеглазого красавчика дёрнулся, руки сжались в кулаки.

Джеймс предусмотрительно шагнул вперёд, прикрывая собой огненноволосую девочку, Ремус положил руку Сириусу на плечо.

– Я тебя не боюсь, – заявила Лили, выпрямилась во весь свой пока ещё не слишком высокий рост. – Таким, как ты, меня не запугать, Блэк!

– Не зарекайся, Эванс.

– Брось, Сириус! Приходится признать, последняя шутка выходит за границы шалостей и проказ, – вздохнул Джеймс. – Прости нас, Златовласка, ладно? Мы были неправы, просто не подумали о последствиях, – сокрушенно покачал он головой.

– Прощения просить следует вовсе не у меня, – буркнула Лили, отводя взгляд.

– Если мы пойдём просить прощения у Снейпа или Малфоя, всё станет ещё хуже, – резонно заметил Люпин.

– Лили, посмотри на меня! – потребовал Поттер. – Торжественно клянусь, что впредь подобное никогда не повторится. Мир? – протянул он ей руку.

Лили почувствовала, как злость стремительно тает, будто снег под ярким мартовским солнцем.

– Ты тоже прости меня, Джеймс. Мне не следовало набрасываться на тебя, не разобравшись...

– Н–да уж, – губы Лягушонка сложились в привычную ухмылку. – А классный у тебя хук справа! Ты мне им нос и своротила. Вот что скажу, ребята, – Джеймс закинул одну руку на плечо Лили, другую на плечо Сириусу, словно пытаясь примирить их, – а давайте–ка закроем охоту на Рошфора? Пусть Блевотник поспит спокойно хотя бы до конца года?

– Не смей так называть Северуса!

Лили скинула руку Лягушонка, стремительно отодвигаясь.

– А ты не смей указывать, как мне называть Блевотника, – зло сощурился Поттер в ответ.

– Джеймс, ты совершенно невыносим! Как ни пытайся найти с тобой общий язык, всё совершенно бесполезно!

– Ты пытаешься?! – возмутился Поттер. – Это я пытаюсь! Из кожи вон лезу, а в ответ получаю всякий раз по морде. И всякий раз – из–за Блевотника!

– Не смей его так называть, я тебе говорю!!!

– Как хочу, так и называю!!!

– Вам не кажется, что мы ходим по кругу? – рискнул вмешаться Ремус. – И это уже проходили?

– Отстань! – рявкнули Лили и Джеймс в один голос.

– Ладно–ладно, – засмеялся Ремус.

Через секунду смеялись все. Не потому, что было действительно смешно. Просто смех сближает, а ссориться дальше ни у кого не было ни сил, ни желания.

***

В гостиную Мародеры вернулись вместе, будто и не было между ними никакой драки, никаких разборок.

Пруэтт поорал немного, скорее для проформы. Поскольку всё происходило тихо, так сказать, на внутренней кухне, и баллов с Гриффиндора никто не снял, староста довольно быстро угомонился.

Вечером веселый Джеймс щеголял полученным синяком, девочки охали над ним и ахали, прикладывая к разбитому глазу, кто монетку, кто вышитый платочек, окружая героя всевозможной заботой и лаской. Сириус отпускал колкие шуточки по этому поводу, Петтигрю крутился рядом, подбирая остатки чужого внимания, словно воробей крошки. Ремус, удобно устроившись у камина, обнялся с любимой Трансфигурацией.

Всё как всегда. Все, казалось, были довольны.

Но между Лили и Сириусом с тех пор зародилась глухая, хоть и скрытая, вражда.

***

Учебный год подошёл к концу. Теперь, когда экзамены были успешно сданы, студентов ждал прощальный праздник и долгожданное возвращение домой.

Лили очень соскучилась по маме, по папе, по Петунии. Она предвкушала возвращение домой с таким же нетерпением, с каким летом ожидала поездку в Хогвартс. «Домой, домой, домой! – пело сердце, и душу охватывало болезненное нетерпение. –Домой, домой, домой».

Большой зал оформили в синих тонах, в честь равенкловцев, которые после того, как Слизерин потерял три сотни баллов за безобразную драку с Гриффиндором, забрали Кубок Года. За преподавательским столом парил черный ворон на лазурном поле, свидетельствуя о победителях.

За слизеринским столом Белла, высокая и статная, прекрасная и загадочная в своей парадной бледно–сиреневой мантии восседала рядом с будущим женихом, Рудольфусом Лейстренджем. Малфой был, как всегда, прекрасен. И, как всегда, сверх меры одарен обожанием и вниманием.

За столом Гриффиндора были свои красавцы–старшекурсники: братья Пруэтты.

– Вот и еще один год прошел! – начал Дамблдор свою речь. – Надеюсь, ваши головы за это время потяжелели от интересных познаний? У вас впереди лето, чтобы все их основательно повытрясти. А сейчас, насколько я понимаю, все ждут вручения школьного кубка? Баллы распределились следующим образом. На четвертом месте Гриффиндор, триста двенадцать баллов; на третьем – Хаффлпафф, триста пятьдесят два; Слизерин набрал четыреста двадцать шесть и Равенкло – четыреста семьдесят два балла.

С равенкловского стола раздались аплодисменты и приветственные крики.

– Отлично, Равенкло, отлично! – похвалил Дамблдор, присоединяясь к общим рукоплесканиям.

– Греет мысль, что пальма первенства не у Слизерина, – прошипела Алиса.

– Если бы Мародеры учились на Слизерине, у змееносцев были бы все шансы остаться на последнем месте. А так сия почётная миссия досталась нам, – хмуро резюмировал Фабиан Пруэтт, отпивая тыквенный сок с таким видом, словно пытался залить печаль огневиски.

После изъявления бурной радости за столом Равенкло принялись объявлять результаты экзаменов. В старшей параллели лучшими учениками признали Люциуса Малфоя, Беллу Блэк и Артура Уизли с факультета Хаффлпафф. У первокурсников в список лучших попали Нарцисса Блэк, Ремус Люпин, Северус Снейп и, к огромной радости и удивлению Лили, – она сама! Бесконечные посиделки в библиотеке и приготовление зелий не прошли даром. Ур–а–а–а!

После обеда начался бал. В отличие от Рождественского на нём могли присутствовать все желающие. Хотя первокурсники, конечно же, не танцевали.

Лили в толпе довольно быстро отыскала взглядом Северуса. Любуясь им, Лили размышляла о том, что в волшебном мире этот мальчик такой же одиночка, каким был в мире магглов. В среде блистательных слизеринцев Северус казался совершенно лишним, ибо в нём не было ничего аристократического.

«Мой талант мне достался от матери, – как–то сказал Снейп Лили, – а урод я в отца».

Но он не был уродливым, её дорогой Сев. Человек с такими глазами, как у него, не мог быть непривлекательным. В отличие от Сириуса, Джеймса, Малфоя, Лейстрейнджей, он просто никогда не носил белых рубашек и цветных факультетских галстуков, не умел наслаждаться жизнью, не умел быть центром внимания, не желал поддерживать беседу. Он, по обыкновению, стоял, скрестив руки и ноги, стараясь занимать как можно меньше места, хмурый и раздраженный. Черные волосы свисали вдоль худых, запавших щек неровными прядями.

Перехватив взгляд Лили, маленький слизеринец демонстративно отвернулся и направился к выходу.

Лили решила больше о нем не думать. У неё, по счастью, есть друзья, которые не станут от неё отворачиваться.

Но несколько раз обойдя Большой Зал, она не нашла ни Джеймса, ни Сириуса.

– Ты Блэка с Поттером не видела? – обратилась она к Мэри.

– Я что, по–твоему, обязана за ними следить? – не слишком дружелюбно ответила та, отворачиваясь. – Это ты без них дышать не можешь. Мне на них наплевать!

– Значит, не видела, – вздохнула Лили. – Ремус, а ты?

По случаю праздника Люпин был в дорогом костюме и без книги в руках. Смерив девочку ничего не выражающим взглядом, друг Джеймса пожал плечами:

– Нет.

– Тебе не кажется это странным?

– Что тут странного? Под орлиным взглядом преподавателей Мародерам не развернуться.

– Думаешь, они нарываются на неприятности в другом месте?

– Что–то вроде того.

Заскучавшая Лили решила покинуть Большой Зал.

Не успела она подойти к лестнице, как её перехватил Мальсибер, темноглазый сухощавый мальчишка–слизеринец с упрямой чёлкой:

– Эванс?

Ярый противник магглорожденных, Мальсибер за весь год ни разу не обратился к Лили. Он даже не смотрел в её сторону. Удивленная девочка остановилась.

– Снейп попросил кое–что передать тебе.

Лили машинально взяла протянутую ей записку:

– Почему он не передал её лично?

– Спросишь у него при встрече, если захочешь, – неприятно ухмыльнулся слизеринец, отступая в тень.

Всё ещё продолжая хмуриться, Лили развернула записку.

«Нужно поговорить. Жду тебя за хижиной Хагрида.

С.С.».

К чему эти странные игры? Они же могли бы поговорить где угодно!

Выскользнуть из замка не представляло сложности. Парочками и поодиночке студенты сновали по округе туда–сюда.

Вечер выдался прекрасным и теплым. Даже самая волшебная комната, перенасыщенная чудесами магии, не могла соперничать с естественным очарованием природы. Заходящее солнце отражалось в зеркале вод Хогвартского озера, прочерчивая рассыпающуюся искрами дорожку. Рядом с колеблющейся солнечной полосой в озере плавали опрокинутые облака, отражалось небо, высокое и ясное.

Солнце опустилось уже совсем низко. Верхушки вековых елей окутало сумеречной тенью. Над лесом кружились вороны, оглашая округу редким резким «Кар–р!».

В подлеске, где стояло жилище хогвартского привратника, остро пахло влажным мхом и грибами, хотя до грибной поры было ещё далеко. После недавнего дождя не просохли лужицы. Лили легко перепрыгивали через них. Когда–то на этом месте были непроходимые болота, обеспечивающие Хогвартсу дополнительную защиту. Давно ещё, в первобытные времена, на этом месте плескалось море. Отступив, оно оставило после себя тесное сплетение рек, ручейков, прудов, заросших впоследствии травой и ивами. А уже много, много позже поднялся здесь темный Запретный Лес. Помимо елей, густым кудрявым ковром росли дубовые и каштановые рощи. Невысокие горы на фоне заходящего солнца казались дремлющими чудовищами, их плавные извилистые контуры с чередованием зеленоватых и серых тонов уходили в бесконечность и где–то далеко–далеко сливались с массой кудрявых облаков.

Обойдя хижину Хагрида, Лили остановилась у двух огромных сосен со стройными светло–рыжими стволами. Тропинка, по которой она шла до сих пор, продолжала удаляться в лес, по песку, густо усеянному сосновыми иглами. Обычно днем сюда доносилось голубиное воркование, звучное пение дроздов, мелодичное щебетание чечевицы. Отсутствие птичьего многоголосья тревожило девочку.

Северуса не было. Это не вписывалось в привычную картину мира, потому что друг никогда не приходил вторым, считая, что дожидаться прихода Лили его прерогатива.

Лили вздрогнула, услышав тихий издевательский смех.

– Приветствую вас, мисс Эванс.

Слизеринский староста с нарочитой церемонностью склонил белокурую голову. От девочки не ускользнул презрительный взгляд светло–голубых, холодных, как сталь, глаз. Черты малфоевского лица были безукоризненны, кожа отличалась нежностью атласа. Люциуса, одетого в просторную, струящуюся мантию, в полумраке легко было принять за девушку.

Но ошибиться было можно, только если не глядеть ему в глаза. В жестком, даже жестоком взгляде не были ничего женственного.

– Вынужден вас огорчить, – продолжал молодой человек, небрежно поигрывая палочкой. – Тот, кого ждут, не придёт. Потому что явился тот, кого не ждали.

С его губ сорвалось почти небрежно:

– Ступефай.

И мир поблек.

Глава 33

Дементоры

Придя в себя, Лили обнаружила, что солнце опустилось за горизонт, сумерки окутали лес, а очертания деревьев расплылись во тьме. Тишину разрушал лишь шорох листвы да потрескивание хвороста в костре.

Девочка едва не застонала, увидев Джеймса и Сириуса. Непосвященному взгляду могло показаться, что мальчики просто стоят, прислонившись к дереву, но она поняла сразу – невидимые заклятия держат их крепче верёвки.

Пляшущие языки пламени освещали лица гриффиндорцев.

Блэк смотрел куда–то вверх, словно его враги не стоили взмаха ресниц, в то время как живой взгляд Поттера блуждал, перемещаясь от одного неприятеля к другому, будто пытаясь между ними отыскать лазейку.

Их окружили слизеринцы: братья Лейстренджи, Яксли, Нотт, Мальсибер и, конечно же, Малфой.

– Девчонку–то зачем сюда притащили? – голос Джеймса подействовала на Лили успокаивающе.

Поттер, он никогда не унывает, всегда что–нибудь затевает и непременно их всех отсюда вытащит.

– Ах, это? – с нахальной улыбкой ответил блондин, покачиваясь с пятки на носок. – Так ведь скучно без женского общества.

– Какая приятная неожиданность, – презрительно фыркнул Блэк.

– Только не для маленькой грязнокровки, – оскалился Рабастан.

– Оставь её в покое, Малфой! – рванулся Джеймс. – Ты ж не маггл какой–нибудь – обижать женщин!

– Твоя рыжая сама маггла. Ей не привыкать к дурному обращению.

– Она просто девчонка! Девчонка, которая не сделала тебе ничего плохого!

– А ты был прав, Люц, – одобрительно покивал головой старший Лейстрейндж, – маленькая грязнокровочка заставит Потти покорно выполнять наши команды.

– Что ты имеешь в виду, Лейстрейндж? – настрожился Блэк.

– Имеется в виду как раз то, что мы, слизеринцы, не любим квакать. Против любовных утех среди нас никто ничего не имеет, только лучше обойтись без принуждения. Оно делает нас раздражительными, а раздраженные змеи – опасные змеи.

– Ну, если речь пошла о зверюшках, то льва умные люди не то что раздражать не станут – сторонкой обойдут. Лучше без аллегорий. Короче, Малфой.

– Если короче: душа моя жаждет мести.

– Тогда мсти быстрее. Вон уже и роса выпала, а нам ещё домой возвращаться. Я ноги боюсь замочить.

– Полагаю, – решил поддержать разговор Блэк, – не обойдётся без Непростительных? Ох уж это ваше с Беллой нежно любимое Круцио…

– Я?! – возмутился Малфой. – Круцио? К детям? Сириус! Ну как ты мог обо мне так плохо подумать? Меня мой батюшка совсем иначе воспитал.

– Ты, храбрец–переросток, – ухмыльнулся Джеймс, – сними с нас заклятие. Давай сразимся по–честному.

– Не–а. Лениво.

Развернувшись на высоких каблуках, так же мало уместных в чаще леса, как шелковая мантия, Малфой направился к Лили. В этот момент он показался ей пугающе безумным и совершенно равнодушным.

Чем больше девочка осознавала, что не властна ни над одним мускулом в собственном теле, тем сильнее охватывала её паника. Даже слезы и те не текли из глаз.

Слизеринец поднял её легко, будто Лили была тряпичной куклой. Она ощутила острое касание палочки у своего горла.

– Эй?! Что ты собираешься делать?! – рыкнул Поттер, пытаясь разорвать невидимые узы. – Оставь её! Она даже в курсе не была!... Малфой, тварь, не трогай её, я сказал!!!

– Дорогуша, – неприятно дышал слизеринец Лили в ухо, – ты знаешь, какие заклинания называют Непростительными?

Лицо Малфоя казалось вырезанным из камня. Глядя в эти совершенные, точеные черты Лили поняла: игры закончились. Подобру– поздорову никому не уйти.

– Кто тебе дороже, гриффиндорец? – обратился Малфой к Джеймсу. – Чистокровный друг? Или симпатичная грязнокровка?

– Они дороги мне оба, каждый по–своему, – не задумываясь, ответил Джеймс.

– Но если придётся выбирать?…

– Я не стану!

– А если всё–таки придётся?

– Тебя от самого себя не тошнит? – тряхнул головой Блэк. – Излагай свои условия, хватит реверансов.

– С головы твоей рыжей красавицы, Поттер, и волоска не упадёт, если ты попрактикуешь на своем драгоценном Блэке Круцио, – улыбнулся блондин улыбкой голодного крокодила. – Вам представлялось забавным спаривать меня с моим маленьким ядовитым другом? А меня весьма порадует вид Сириуса, визжащего под твоим Круцио, Поттер.

Лили почувствовала, что её сейчас стошнит.

Она с замиранием сердца ждала решение Джеймса. Если он откажется, что сделают с ней слизеринцы?

– Меня не обучали Непростительным, – голос у Лягушонка дрогнул. – Не пойти ли тебе, Малфой, лесом со своими дурацкими предложениями?

– В лес? Почему бы и нет? Но только вместе с Эванс.

– И мы с тобой! – засмеялся Яксли. – Грязнокровка, хоть и совсем крошка, но чертовски лакомый кусочек. Есть в ней что–то очень …вкусное.

Лили не смогла сдержать нервную дрожь.

– Так ты отдаёшь её нам, Поттер? – ласково ворковал Люциус.

Лили сдерживала дыхание. В голове обезумевшей птицей билась мысль: Джеймс, неужели ты позволишь?... Неужели допустишь?...

– Сделай то, что он от тебя требует, – снова подал голос Блэк. – Я от этого не умру.

– Да дело не только в тебе. У меня попросту не получится! – проорал Поттер.

– Даже не попытаешься? – саркастично ухмыльнулся Люциус.

– Дьявол забери твою гнилую душу, Малфой! Давай палочку.

– Яксли, освободи нашего Потти. Только без глупостей, а то получишь свою драгоценную грязнокровку частями.

– Фините Инкантатем, – освободил Джеймса Яксли.

– Блэка тоже, – приказал Малфой.

Поднявшись на ноги, Сириус, не удостоив мучителей даже взгляда, повернулся к Джеймсу.

– Я готов, – кивнул он.

Поттер нервно кусал губы. Впервые за время их знакомства Лили не видела на лице Лягушонка улыбки. Ни лукавой, ни насмешливой, ни злой – никакой.

– Круцио!

Из палочки заструился лишь дым. В свете костров он казался красным.

Облачко быстро рассеялось, не оставляя после себя и следа.

Старший Лейстрейнж закатил глаза:

– И это на Гриффиндоре слывет за мага, падающего большие надежды! Ты просто жалкая бездарность, Потти, – прокомментировал он. – Вот чем заканчивается предательство крови. Жалкое зрелище. Рабастан, покажи, как оно должно выглядеть на самом деле.

– Не нужно! – дёрнулся Поттер.

– Мы можем продемонстрировать заклятие на ней, если захочешь, – любезно предложил Люциус.

– Валяй, Рабби, – презрительно скривился Сириус.

– Торопишься получить удовольствие, Блэк?

– Не в твоих силах мне его обеспечить, Лейстрейндж.

– Я, конечно, не Белла, но я постараюсь. Круцио!

Концентрированный пучок алого цвета, похожий на узкий лазерный луч, ударил Сириусу в грудь, сбивая с ног. Мальчик, хрипя, схватился за грудь, остервенело раздирая её ногтями, словно пытаясь выцарапать оттуда источник мучительной боли.

– Прекрати!!! – заорал Поттер.

Малфой дал знак. Рабастан опустил палочку.

– Твоя очередь, Поттер.

– Я не могу. Не могу! Бесполезно раскачивать Эванс у меня перед носом. Это ничего не изменит. Тебе не хуже моего известно, что для Круцио нужно желание причинять боль. Во мне его нет. Нет! Тут уж ничего не поделать. Лучше пытайте меня самого.

– Для таких как ты мучительнее наблюдать за чужими страданиями. Что же делать, а, Поттер? Может, заставить тебя пытать Блэка под Империусом? Исключительно Эванс ради? По правде говоря, мне и самому вовсе не улыбается отдавать её на потеху ребятам. Снейп расстроится. Ты сталкивался с расстроенным Снейпом? Это удав и кобра в одном лице.

– Послушай, Люц, – подал голос Нотт,– никому не хочется кататься по комнате волчком, как Эйвери под Рождество. А Снейп до этой грязнокровки прямо таки больной! С ним лучше не связываться. Себе дороже. По мне, так Блэк не менее смазлив, чем эта девчонка. Даже смазливей. Давайте развлекаться с ним?

– Почему бы и нет, – засмеялся Малфой.

Все так увлеклись беседой, что блондин ослабил железную поначалу хватку. Лили удалось вывернуться. Спохватившись, слизеринец попытался её удержать. Девочка вонзила острые зубки в аристократически–длинные пальцы, заставив Малфоя зашипеть от боли и машинально оттолкнуть её от себя.

Вместо того, чтобы воспользоваться случаем и броситься прочь, как того можно было ожидать, Лили зачем–то с визгом налетела на парня втрое больше себя и принялась царапаться и кусаться, словно дикая кошка. Не ожидавший ничего подобного, Люциус, выросший среди благовоспитанных барышень, вполне способных убить, но никогда не позволяющих себе утратить самообладание, на мгновение просто опешил.

Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка (скорее всего, ничем для Лили хорошим), но подсуетился Рабастан, запустив в гриффиндорку Ступефаем. На её счастье, промахнулся – проклятие, вместо того, чтобы поразить Лили, попало в Малфой, отправив в нокаут.

– Идиот! – заорал старший Лейстрейндж на младшего брата.

Лили юркнула в ближайшие заросли боярышника. Даже её худенькое тело с трудом протиснулось сквозь сплетённые ветки, так что слизеринцы не могли последовать за ней.

А они и не пытались.

Тот момент, когда на помощь Сириусу и Джеймсу пришли Ремус и Петтигрю, Лили пропустила, но была очень обрадована неожиданной поддержкой.

– Импедимента! – орал Поттер, заметив, как Яксли теснит Питера. – Экспеллиармус!

– Инкарцеро! – победно пищал Петтигрю, и веревки, материализовавшиеся из воздуха, оплели противника.

Ступефай Ремуса сбил с ног Нотта, Сириус быстро расправился с Рабастаном, Мальсибера приложили Тоталусом. Казалось немыслимым, но за считанные секунды желторотые первокурсники управились с лучшими учениками Слизерина.

Хотя… не совсем. Лили рано обрадовалась. Действие Ступефая закончилось, и Малфой поднялся на ноги. Освещённый алыми отблесками пламени, окруженный Мародерами, направившими на него свои палочки, разоруженный, он всё–таки не изменил себе, продолжая разбрасывать вокруг надменные взгляды.

– Что теперь? – невозмутимо поинтересовался он.

– Ничего, – насмешливо ответил Поттер. – Мы, гриффиндорцы, не добиваем поверженного врага. Не в наших правилах бить лежачего.

– Преступная непредусмотрительность, – фыркнул слизеринец, – граничащая с наивностью, которая обходится дороже всего.

Блондин было дернулся за палочкой, но замер – рука Люпина легла ему на спину:

– Только рыпнись, – тихо прорычал Волчонок, – только дай мне повод, и я с удовольствием вырву твоё черное сердце. Я ведь не Поттер. Избыточным великодушием во вред себе не страдаю.

Происходящее на полянке, затерянной в чаще Запретного Леса, почему–то стало заволакивать черным дымом – сознание Лили словно пыталось уплыть куда–то.

Она повернулась и…

То, что она увидела это… это…

Этому не было названия!

Мертвая, скользкая рука в струпьях тянулась из темноты. Медленно–медленно. А потом словно разошёлся полог, и возникли пустые глазницы, затянутые тонкой, серой кожей и разверстая, бесформенная щель, с хрипом всасывающая воздух.

Лили пронзительно завизжала и со всех сил рванула обратно на поляну.

– Дементоры! – завопили слизеринцы, выпучив глаза.

– Фините Инкантатем! – проорал Поттер. – Бегите! Бегите все!

– Эванс! – теплые пальцы Джеймса, обвившись вокруг кисти Лили, сделали мир осязаемым. Одно присутствие друга рядом придавало девочке силы. – Погляди на меня! С тобой все в порядке?

– Черный Монах! Там, в лесу, Черный Монах! – причитала она.

Отпочковываясь из тени, будто темные птенцы из черной кладки, вылетали новые и новые сгустки тьмы, бесформенные и жуткие.

Яксли и Нотт аппарировали немедленно, как только гриффиндорцы сняли с них связующее проклятие. Лейстрейндж кинулся к младшему брату, поднимая его на ноги. Джеймс потянул Лили за собой. Все они, отважные гриффиндорцы и не пожелавшие сбежать слизеринцы, встали тесным строем, плечом к плечу: Лили, Джеймс, Ремус, Сириус, Питер, Люциус, Рудольфус и Рабастан.

– В твоей светлой семейке, Поттер, учат вызывать Защитника? – процедил Рудольфус.

– Ага, – кивнул Лягушонок.

– Слава Мерлину! – пискнул Питер.

Чем больше огромная жуткая тень уплотнялась, тем труднее становилось дышать.

– Только пока ещё не научили! – оптимистично закончил Поттер.

– Ни темные, ни светлые заклятия тебе не по плечу? – скучающе вздохнул Малфой. – Ну ты и бездарь.

– Что нужно делать? – по–деловому подошел к ситуации Люпин.

– Заклинание: «Эспекто Патронус», – инструктировал старший Лейстрейндж. – Только само по себе оно мало значит, – сообщил змееносец. – Нужно нечто большее. Источник силы, который тьма не сможет поглотить. Источник, по силе сравнимый с жертвоприношением в черной магии.

– Почему так холодно? – стуча зубами, простонала Лили.

Тёмное нечто приближалось. Как у Многоглавого Змея, у него было множество голов, пустых глазниц, ртов. Высокие бесформенные черные кляксы.

– Эспекто Патронум!

– Старайся лучше, гриффиндорец. Старайся лучше, или через пару часов все мы станем такими же улыбающимися идиотами, как и ты! – выл Малфой.

– Эспекто Патронус! Эспекто Патронус! Эспекто…

Ни у кого не получилось создать Защитника. Лили вместе со всеми безуспешно махала палочкой и орала. Дышать становилось больно. Сознание готовилось ускользнуть, как это бывает на грани сна.

Дементоры подобрались вплотную.

Почти безотчётно девочка схватилась за нательный крестик – подарок бабушки, маминой мамы. В этот момент Лили не задумывалась о том, что крест – это реликвия веры, отвергающей таких, как она. Религия, объявляющая всех магов проклятыми чернокнижниками.

Сжимая в холодеющих пальцах теплый металл, Лили думала о маме, о папе, о Туни.

Всю свою коротенькую маленькую жизнь она верила, что созидательная сила сильнее разрушительной; что самый могущественный и добрый маг – Творец и Создатель – не оставит её душу на поругание склизкой нечисти.

«Спаси и сохрани», – произнесла она самую короткую из всех существующих молитв.

Но и её оказалось достаточно.

Яркая серебреная вспышка, будто удар молнии, на мгновение ослепила. А когда сияние угасло, дементоров на поляне уже не было.

Вопрос читался не только в серых глазах Малфоя, он отражался в желтых волчьих очах Ремуса, в синих глазах Сириуса, блестел за очками Джеймса.

– Нас спасла маггловская святыня, – воодушевленно выдохнула Лили, охваченная религиозным чувством.

– Не неси чепухи! – поморщился Блэк. – Нас спасла твоя магия. Твой способ вызывать Защитника весьма специфичен, но, надо признать, вполне эффективен.

– Может быть, вернёмся в Хогвартс, пока дементоры не вернулись? – пискнул Питер, боязливо озираясь вокруг.

Никто ему не возразил.

Предложение было разумным.

***

Бесконечный и ужасный день подходил к концу.

Последний день в Хогвартсе.

Глава 34

Дом, милый дом…

«Домой, домой, домой» – пело сердце и душу охватывало болезненное нетерпение.

«Домой, домой, домой – к маме! В самое безопасное, самое настоящее, самое лучшее место на свете!»

Школьные шкафчики опустели, сундуки упаковались, все специальные предупреждения с запретом на колдовство во время каникул были розданы в то утро, когда Хагрид велел первокурсникам спуститься в лодки.

– Жаль, на следующий год придётся ехать как всем, – вздохнула Алиса.

– А как добираются в Хогвартс остальные? – полюбопытствовала Лили.

– На самодвижущихся повозках.

– А почему их называют самодвижущимися?

– Наверное, потому, что они движутся сами по себе. Логично, правда? – фыркнула Мери.

К величайшему разочарованию Джеймса и Сириуса, гигантский кальмар так и не всплыл, чтобы помахать на прощание длинными щупальцами. Сие мифическое чудовище, которого никто никогда не видел, но в которого все свято верили, точно в Санта Клауса, проявило свой привычный пофигизм.

На платформе народу столпилось – не протолкнуться.

Лили с любопытством кинула взгляд в сторону карет – самодвижущихя повозок, по утверждению Алисы и Мери. Их было много, около сотни.

Девочка поморгала. Потом потерла глаза кулачками и на всякий случай уточнила у подруг:

– Самодвижущиеся повозки – это вон те?

– А какие же ещё? – Мери, по обыкновению, легко раздражалась и не брала на себя труда скрывать дурное настроение.

– Но их же везут! – воскликнула Лили.

– Кто?

– Какие–то странные животные.

В кареты были впряжены… нет, не лошади, хотя с лошадьми у этих животных определённое сходство имелось. Нечто среднее между лошадью и ящерицей. Под чёрной шкурой, больше похожей на чешую, явственно выпирали кости. Головы походили на драконьи морды, глаза – совершенно белые. Но самое жуткое – твари были крылаты. На спинах росли огромные, кожистые, черные крылья.

– Ты можешь видеть фестралов? – в голосе Люпина слышалось удивление.

– Это особенный дар?

– Они зримы лишь для тех, кто видел смерть других людей.

– Я не видела, – с ужасом отшатнулась Лили.

Что–то клубящееся, похожее на зелёный густой туман, закачалось перед глазами. Сразу же сдавило виски и сильно затошнило.

Она бы ведь не забыла? Такое разве забудешь?

Прикосновение горячей и сильной руки Рема привело девочку в чувство:

– Ты в порядке?

– Нет. То есть – да. Конечно, да! Всё хорошо, – натянуто улыбнулась Лили.

Она больше не смотрела на фестралов, те внушали ей ужас. Даже думать не хотелось о том, что на следующий год придётся ехать в повозках, запряженных вестниками смерти. Лучше пешком. Или на метле.

Лили решительно тряхнула головой и направилась к Хогвартс–Экспрессу. Нет! В такой радостный, солнечный день, день её возвращения домой, она не позволит тягостным мыслям испортить себе настроение. Не будь она Лили Эванс!

Но в следующее мгновение стало понятно: огорчиться всё–таки придётся. Проклятый Малфой оказался на подножке вагона прямо перед гриффиндорцами.

Блондин, скользнув по девочке надменным взглядом, высокомерно изогнул бровь и… Лили чуть не икнула, от удивления, кивнул.

Она даже обернулась, полагая, что за спиной стоит кто–то чистокровный.

На бледных губах слизеринца промелькнула тень ухмылки:

– Доброе утро, мисс Эванс, – приятным голосом поздоровался он.

Лили, подавив в себе желание втянуть голову в плечи, выдохнула:

– Здравствуйте, мистер Малфой.

– Как поживают ваши друзья Мародёры?

– Они в добром здравии.

Ухмылка Люциуса сделалась откровеннее. Он явно забавлялся.

Чуть наклонившись вперёд, так, чтобы подругам Лили пришлось вытягивать шею в надежде хоть что–то услышать, слизеринец прошептал:

– Очень надеюсь на встречу в будущем, мисс Эванс.

– О, нет! Лучше нам не встречаться.

Настроение у Лили всё–таки испортилось. Но не лорд Малфой, не Мародеры, не Снейп стали тому причиной.

Её дорогие подруги.

Выбрав купе, гриффиндорки устроились у окна, обмениваясь обещаниями на каникулах непременно прислать друг другу сову. Поезд тронулся, он набирал и набирал ход. За окном с каждой минутой становилось все зеленее, веселее и аккуратнее.

Возвращаясь из туалета, Лили замедлила шаг у двери купе, услышав, как Дороти довольно четко произносит её имя:

– Эванс просто легкомысленная дурочка. Вот парни на неё и западают.

В первое мгновение, несмотря на обиду, вызванную заявлением, Лили чуть не прыснула. Какие парни? Мародеры, что ли?

– Все грязнокровки таковы, – сказала всегда милая со всеми Алиса. – Совсем лишены чувства собственного достоинства и скромности. Любым путём привлекают к себе внимание.

– Магглы! Что с них взять?

– Даже Малфой! – возмущенно шипела Дороти, – Он поздоровался с ней, а с вами хоть раз кивком обменялся? Расквакался: «Мисс Эванс! Мисс Эванс!» Он ведь вообще никого, кроме слизеринок, не видит, а с этой…рыжей лисой... поздоровался! Видели?

– Всем хорошо известно, из чего проистекает интерес Малфоя к девушкам. Так что ничего удивительного не нахожу, – со знанием дела смаковала Алиса. – Он же не посмеет приставать к порядочной ведьме? А такие, как эта Эванс, сами нарываются на неприятности. Неизвестно, что там между ними происходило в Запретном Лесу…