Текст книги "Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)"

Автор книги: Екатерина Оленева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

«Нужно срочно что–то сделать! Что–то предпринять! Нельзя же безучастно смотреть на такое? Она, Лили Эванс, гриффиндорка, черт возьми! Гриффиндорцы не отсиживаются в кустах. Гриффиндорцы сражаются!», – воинственно кричал внутренний голос.

Только вот страшно было «вылезать из кустов». До икоты жутко сражаться с таким, как Малфой. Он же прибьёт её, словно лев болонку, – одной лапой.

«Ну же, Лили, – услышала она воображаемый голос Сева, пропитанный ядом сарказма, – не прячься. Вперёд! Пусть у лорда Малфоя будет две игрушки вместо одной. Он обрадуется. В отличие от Блэка. Знаешь, никто из парней не мечтает предстать перед хорошенькой девочкой в таком виде, – голос друга зазвучал резче. – Не глупи! Беги отсюда прочь! Это самое лучшее, что можно сделать в данных обстоятельствах».

К этому голосу Лили тоже не прислушалась.

Она осталась стоять, где стояла. Подглядывая из-за угла.

Малфой склонялся всё ниже и ниже, пока их с Блэком лица не разделил какой–то дюйм. Блондин привлекал к себе Блэка так, словно тот был женщиной.

– Болен, Малфой? – в голосе Сириуса звенел отрезвляющий лёд. – Свихнувшийся дурак! Золотом твоему папочке этого не исправить. Продолжай так и дальше, Люци, избавишь землю от своего возможного подобия. Только – Мерлина ради! – выбери другой объект. Твои прелести не в моем вкусе.

Малфой с размаху заехал Сириусу кулаком в лицо, разбивая в кровь тонкие черты.

– Я уничтожу тебя! Изуродую! Взгляни на себя? Где–то сейчас твой хваленный блэковский лоск?

– Наверное, там же, где и твоя мужественность, – хохотал разбитыми губами Сириус.

Град ударов на сей раз сыпался куда попало: в лицо, грудь, живот, пах.

Лили поняла, что дольше созерцать эту картину не в состоянии. Как ни страшно – нужно вмешаться.

Она набрала в легкие воздуха, словно собиралась нырнуть в воду, и…

И тут мрак подземелья взорвался разноцветными огнями. Её, – хвала Небесам! – опередили.

Первая, серебристо–белая вспышка ударила Люциуса Малфоя в грудь, сбивая с ног. Словно идол, грохнулся он на каменные плиты, собирая спиной серую пыль, пятная ею шелковую мантию и подметая полы волосами.

Две другие вспышки вырвали палочки из рук его держиморд. Эйвери и Нотт зеленели со злости, Каркаров широко открывал рот, изображая, видимо, изумление.

Люциус попытался подняться на ноги, но снова был брошен наземь.

К смеху Блэка присоединился заливистый и веселый, бесшабашный, самоуверенный хохот Поттера.

– Эй, ведь простенькое заклинание, а каков эффект?

Поттер, Люпин и Петтигрю материализовались из пустоты.

– Ты?! – ревел Слизеринский Принц, рывком поднимаясь на ноги. – Но…как?!

Мальчишки, не сговариваясь, рассыпались в стороны. Поттер и Петтигрю держали палочки наизготовку.

Люпин бросился к Сириусу, помогая тому подняться.

– Видишь, как переменчива злодейка–судьба? – продолжал зубоскалить Лягушонок.

Лили в совершенстве знала это широкую плутовскую улыбочку. Именно ею Поттер всегда доводил «Эванс» до белого каления и «классической стойки на хвосте», как любезно характеризовал это состояние сам Джеймс.

Улыбка действительно доставала.

– Теперь ты тоже знаешь, какого это: лежать у чьих–то ног.

– Я тебя в порошок сотру!

Но на фоне веселого, заливистого хохота потуги на рык выглядели гротескной пародией.

– Хочешь, покажу ещё одно простенькое, но эффектное заклинание? – ухмыльнулся Поттер.

– Наглая малявка… – двинулся было Нотт.

Но Петтигрю взмахом палочки отправил его полежать под Петрификусом.

Поттер играюче отбивал проклятие блондина. Те роем цветных искр рассыпались повсюду, и будь Лили более чистокровной, ей было бы страшно. Рикошетило во все стороны.

– Рем, убери отсюда Сириуса.

– Ты…?!

– Убери его отсюда, я сказал!

Поттер как всегда весел и бесшабашен. Как всегда – играет.

«Осторожнее, Джеймс!», – хочется крикнуть Лили.

Хочется до такой степени, что она закусывает губу.

Люциус откидывает голову, как змея, перед броском раздувающая капюшон. Поттер с вызывающей улыбкой ждёт его действий.

Питер Пэн, пляшущий на расстоянии шага от беды.

Мальчик, которому не суждено стать взрослым...

Палочка Люциуса рубит сверху вниз. Поттер вскидывает свою снизу вверх. И два огня сшибаются, соединяются в одну цветную, великолепную, похожую на радугу, дугу.

Что–то дрожит, тонко звеня, и свет проклятий гаснет.

В коридоре смолкает грохот. Снова становится темно.

– Я убью тебя, Поттер…

– Не вспотей, Люци, на сквозняке это опасно. Так всегда говорит моя престарелая тетушка. Используй силу взгляда. Взгляд негодующего Чистокровного, говорят, способен обернуть в горькое воспоминание…

Новый замах.

Снова вспышки.

– Я не удовлетворяюсь взглядами, – рычит Малфой.

– Тогда поучись любить правую руку. Может, полегчает? – Поттер снова ловко увертывается от проклятий Малфоя.

Танец на острие ножа.

Пляски с тигром.

Лягушонок – заносчивый позер, но Лили не может не любоваться им сейчас. Его брызжущей энергией, ключом бьющей куда попало.

Люциус склоняет голову, как бы признавая поражение. Медленно опускает палочку. Светлые волосы сверкающим водопадом обрамляют узкое лицо.

– Эйвери, Каркаров! Подберите Нотта. Мы уходим. Приятных снов, Поттер.

Люцуис разворачивается и делает несколько небрежных шагов в сторону.

Поттер смотрит ему вслед, ероша черные густые вихры, то ли в недоумении, то ли от радости, что так легко отделался.

Малфой внезапно оборачивается и вскидывает палочку:

– Круцио!

Неведомая сила поднимает в воздух худенькое тело Лягушонка и с лету впечатывает в стену.

Внутри у Лили все леденеет, когда она слышит крик Поттера:

– Так нечестно, Малфой!!!

Взревели сирены, среагировав на Непростительное.

– Уходим, – скомандовал Малфой. – Быстрее, быстрее…

Лили выбежала из своего укрытия и кинулась к Лягушонку:

– Джеймс! Ты в порядке?

– Эванс? Я так и знал, что ты где–то рядом! Да не смотри ты вслед Малфою, на меня смотри!

– Но…

– Мерлиновы штаны! Филч, чтоб ему…!

Поттер толкнул Лили в нишу за статуей и набросил им на голову какую–то тряпку.

Он вообще–то в своем уме?

– Что…?

– Тс–с!

Мальчишеская ладонь зажала рот. Взглядом Поттер приказывал Лили молчать.

Он всерьёз считает, что Филч не заметит их под этой струящейся, насквозь просвечивающей тканью?

– Что тут происходит?!

Странно было видеть МакГонагалл в халате и шлепанцах на босу ногу. Да ещё и в бигуди. Лили так и разбирало захихикать. Это было почти неконтролируемо, как желание чихнуть. «Страшные» глаза Поттер только усугубляли дело.

– Видимо, какая–то стычка между студентами, – резюмировал подоспевший со стороны Подземелий Слагхорн.

Он тоже потешно смотрелся в своей фланелевой пижамке с корабликами.

– Судя по всему, какой–то олух применил Непростительное?

– Минерва! Сейчас почти полночь. Наверняка преступник пошёл баиньки. Последуем его разумному примеру.

– Как вы можете, профессор?!

– Могу, – со страдальческим выражением на лице почти прохныкал слизеринский декан. – Я спать хочу…

– Нужно незамедлительно доложить обо всем директору.

– Ну если незамедлительно… – развел руками Слагхорн.

Причитания длились как минимум минут десять.

Оставалось только дивиться, что никто из преподавателей даже и не посмотрел в сторону парочки, затаившейся рядом с рыцарем в доспехах.

Лили и Поттер были словно невидимки.

Наконец мягкое шарканье шлепанцев возмущенных преподов стихло в дремлющих переходах замка.

Лили казалось, что она уснет стоя, словно лошадь.

Самый ужасный день в её жизни близился к концу. Не день, а кошмар наяву.

А вот Поттеру спать, увы, не хотелось.

– Ты давно пряталась в том переходе, Эванс?

– С самого начала. Только будет лучше, если Блэк об этом не узнает, – сообщила она, зевая с риском вывихнуть челюсть. – Джеймс, не говори ему, ладно?

– Ну, вообще–то Сириус и сам обо всем догадается, когда я тебя под белые ручки в гостиную заведу. Ну может быть и есть способ проскользнуть незаметно? А что я за это получу, Эванс?

– Пощадишь самолюбие друга.

– Зелье, Эванс!

– Поттер! Как же ты меня достал… – тихонько взвыла Лили.

– Я незаметно протащу тебя в гостиную, верну сумку, сам схожу на твои отработки или договорюсь с МакГонагалл, чтобы она от тебя отстала. Я публично принесу тебе свои извинения, посыплю голову пеплом. Дам клятвенное обещание держаться от Нюнчика–Блевунчика на расстоянии, скажем, на месяц… или даже на два. Ну Лили. Ну пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

– О–о! Я теперь – Лили?

– Эванс! Ну не цепляйся ты к словам. Эванс?! Эванс! – возмущенно встряхнул он её. – Ты что?! Спишь?!

– М–м! Засыпаю. Поговорим завтра? Я сейчас просто упаду…

– Вижу. Ладно… Но завтра – обязательно. Заметано? – протянул он ладонь.

– Заметано.

Глава 20

Гриффиндорские планы

Лунный луч скользит по коридорам Хогвартса.

Лили семенящими шажками крадётся следом. Круглая, раздутая луна заглядывает в готические окна. Желтая, насмешливая, зловещая.

Что–то шуршит по углам, блестит красными огоньками.

Снежные волосы сверкают, точно снежинки, резко выделяясь во мраке.

– Я могу быть очень изобретательным… – выдыхает тихий вкрадчивый голос. – Ты не пожалеешь, сладенький…

Тонкие пальцы Малфоя путаются в темных волосах:

– Северус… – странным, волнующим, липким голосом дышит темнота.

«Да как ты смеешь?!», – пытается крикнуть возмущенная Лили.

Но голос не слушается. Будто на неё наложили Силенцио.

Или её душат непролитые слезы?

Тихий, змеиный смех, ласковый и пренебрежительный:

– Мой Северус…! – торжествующе рокочет голос.

Сплетённые в тесном объятии тени четко выделяются на фоне окна.

Этого не может быть.

Просто. Не. Может. Быть.

***

– Просыпайся, соня, – голос Алисы заставил очнуться от леденящего душу кошмара. – Просыпайся немедленно. Мы уже умылись.

Сон!

Только сон?

Слава богу…

Сердце в груди ухало, во рту пересохло, щёки ещё были мокрыми от слез.

Господи, уж лучше бы разъяренный гиппогриф приснился, чем такое.

– С тобой все в порядке? – обеспокоилась Алиса.

– Да. Вчера просто поздно легла. Вот голова и болит.

– Заболела? – посочувствовала Дороти.

Нырнув в умывальню, где зернистый пар стоял стеной, Лили, повернула рычаг и подставила лицо под горячие струи, крепко зажмурившись.

Сразу цветными пятнами замелькали лица.

Малфой и Блэк.

Малфой и Северус.

Малфой и Блэк.

Малфой и Северус.

Малфой и Северус.

Северус!..

Лили тряхнула головой, но лица не исчезали.

Светлые и темные волосы переплетались. Светлые и черные глаза насмешливо блестели. Она словно бы наяву слышала смех – один на двоих.

– Точно заболела, – посетовала Мэри, когда девочка вернулась в спальню, – на тебе лица нет.

– Куда же оно вдруг делось? – огрызнулась Лили.

Девчонки больше не приставали с соболезнованиями.

Стоило перешагнуть порог Большого Зала, как взгляд мгновенно отыскал знакомое лицо: Северус сидел на привычном месте, рядом со Слизеринским Принцем. Они, по обыкновению, беседовали. Никаких неприличностей. Просто два благонравных, благовоспитанных юноши.

Стоило черным глазам Сева встретиться взглядом с Лили, как тонкие брови сошлись над переносицей. В глазах промелькнула тень.

«Что? – казалось, спрашивал он, наполовину обеспокоенный, наполовину раздраженный. – «Что ещё опять у тебя случилось?».

Лили поняла, что злится.

Конечно, Сев не виноват в том, что ей по ночам снится всякая чушь. Но, – зачем, зачем, зачем!? – всё время торчать около этого мерзкого Малфоя? Какие интересы их могут связывать? С чего бы Блондину интересоваться незначительным мальчишкой, полукровкой в придачу?

– Эй, Эванс! – донесся звонкий голос Поттера. – Сядешь с нами?

Лили, не удостоив Лягушонка ответом, села на привычное место. Затылком, спиной, всем своим существом продолжая чувствовать взгляд Сева. Казалось, он пытается читать её мысли. Она в отместку не отказалась бы покопаться в его голове.

Что Лили знает о своем друге? Ничего.

Можно ли ему верить? Как знать?

Людям, которых любишь, доверять необходимо. Иначе что же это за любовь такая? Основой любви является доверие. А верит ли Лили Снейпу? Полной уверенности в этом не было. Хотя в том, что она любит Сева, Лили не сомневалась.

Глядя на худую, похожую на зловещую птицу, фигуру, девочка воображала, как чёрные языки, словно адский дым, ползут к тому, кто для неё дороже всего. Ей захотелось подскочить к нему, схватить его за грудки и трясти, словно тряпичную куклу. Сев! Как можешь ты дружить с таким, как этот Малфой?! Разве ты не знаешь о его диких забавах?! А если знаешь, то как можешь сидеть рядом с этой ядовитой тварью?

Правда в том, что, если один человек тянется к другому, значит, есть между ними общность и сходство. Нити. Незримые крепкие нити.

– Эванс, да не смотри ты на него. Посмотри на меня, – вид у Лягушонка был недовольный. – Мне показалось, мы вчера кое о чем с тобой договорились?

– Договорились, – обречённо вздохнула Лили.

– Ну? Тогда в чём дело?

– Поговорим позже.

– И так уже все сроки пролетели, – поморщился Джеймс. – Сколько можно кривляться?

– Я сказала: поговорим позже.

Поттер, обернувшись, перехватил взгляд Снейпа и правильно определил причину несговорчивости «Эванс». После чего помрачнел ещё больше:

– Нюнчик не одобряет нашего общения, да? А ты, оказывается, послушная девочка.

– Поттер, – сохраняла терпение Лили, хоть это было и непросто, – для особо одаренных повторяю: поговорим позже.

– Если и на этот раз дело сорвется, пеняй на себя.

«Не сорвется», – мысленно пообещала Лили.

Она приняла решение.

В конце концов, ей необходимо понаблюдать за Северусом. Может быть, это подло, мелко и гадко.

И даже наверняка – подло, мелко и гадко.

Пусть она неправильная гриффиндорка. Но она поступит именно так.

***

Сириус Блэк вместо того, чтобы идти к миссис Вэл и отлежаться, прохлаждаясь на кроватке, корчил из себя героя. Кому это нужно? Для чего? Это не геройство – позёрство и глупость.

А Поттер? Друг называется. Нормальный человек отволок бы Блэка в больничное крыло. Пусть даже и силой.

С такими мыслями Лили подошла к Толстой Тёте, где её поджидали Мародёры.

Джеймс в нетерпении притопывал ногой, скрестив руки на груди. Блэк меланхолично привалился плечом к стене.

– Мы тебя заждались.

– Бить будете? – поправила Лили сумку, съезжающую с плеча.

– Нет, конечно, – ухмыльнулся Лягушонок. – Может, как–нибудь иначе договоримся?

– Наверняка договоримся, – кивнула Лили.

– Что–то где–то сдохло, – присвистнул Лягушонок. – Крупное.

– Подозрительно огромное, – согласился Блэк.

– Пошли уж, герои! – окинула она обоих презрительным взглядом.

Не потому, что они этого заслуживали, а скорее уж из душевной вредности.

– Мы случайно не в больничное крыло идём? – насторожился Поттер, когда они уже почти пришли.

– В больничное, – подтвердила догадку Лили, – но не случайно. МакГонагалл назначила мне там отработки.

Они свернули в узкий коридорчик.

Дверь налево вела в лазарет, дверь направо – в процедурный кабинет, а прямо располагалось лабораторная комната. Несколько раз Лили с Севом приходили сюда и, под руководством Слагхорна готовили заказанные колдомедиком зелья. Поэтому, испортив оригинал в Выручай-комнате, они стала готовить дубликат здесь. Просто так, на всякий случай.

– Что это? – Поттер недоверчиво уставился на бурлящий в котле состав.

– Оборотное зелье. А чего ещё ты ожидал?

– Ты готовишь его прямо здесь? – у обычно невозмутимого Блэка округлились глаза.

– Лучший способ спрятать что–то – оставить у всех на виду, – поделилась соображениями Лили.

– Спорный постулат, – несогласился Сириус.

– Ты уверена, что всё сделала правильно? – засомневался Поттер.

– Профессор Слагхорн замечаний не делал. Так что скорее да, чем нет. Через несколько дней всё будет готово. Осталось только крылышки шестикрылок в последний раз добавить. Есть одно «но». Поскольку зелье готовится для профессора, я могу взять отсюда лишь малую часть. На всех состава не хватит.

– На всех и не нужно, – заверил Блэк. – Пойдем ты и я.

– Это почему? – возмутился Лягушонок.

– Потому, – отрезал Блэк. – Джеймс, не спорь. Все равно бесполезно.

– Вот, Блэк, – Лили сняла с полки один из пузырьков. – Пять капель на столовую ложку три раза в день. Помогает снять боль, способствует заживлению ран и сращиванию костей.

– И с чего ты взяла, что мне это нужно?

– Всерьёз полагаешь, что никто не видит, как ты сплевываешь кровь в платок?

– Я не… – начал шипеть Блэк.

– Эванс права, – вмешался Поттер, выхватывая пузырек у Лили из рук. – Пошли!

***

Семестр подходил к концу. Рождественский бал, традиционное мероприятие в Ховартсе, приближался. Большинство первокурсников это не особенно волновало. Чего волноваться–то? Им грозил всего лишь вкусный ужин в гостиной.

Большой Зал поступал в распоряжение старшекурсников. На бал разрешалось ходить только с четвертого курса.

Старшекурсницы в гостиной Гриффиндора только и делали, что обсуждали предстоящее событие. Хочешь – не хочешь, будешь в курсе, что на Рождественский бал полагается ходить в парадной мантии, украшать себя, словно елку всем, чем можно и даже, по выражению МакГонагалл, «распускать волосы».

Декан факультета раза по три за день пыталась внушить воспитанникам, что те должны вести себя так, чтобы «не опорочить свой факультет». Бедняжка ни сном, ни духом не знала о зловещих планах Мародеров.

На своё счастье. Иначе нервничала бы в разы сильнее.

– У тебя все в порядке? – поинтересовался Сев у Лили на сдвоенных Зельях.

Она утвердительно кивнула.

– В последнее время ты какая-то невеселая. Хочешь попасть на Бал? – улыбнулся Сев.

Лили, к его удивлению, на улыбку не ответила:

– Нет. Кстати, как у тебя дела с Малфоем?

– Совсем некстати. Почему ты спрашиваешь?

– Он мне не нравится.

– Такой эффектный парень, – голос Сева прямо сочился медом. – Чем же он тебе не угодил?

– Наверное, слишком эффектный. Для парня.

– Ты сейчас о чем? – выразительно приподнял брови Северус.

– Малфой тебя, случаем, на бал не приглашал? – язвительным тоном задала Лили новый вопрос вместо ответа.

– Нет. А должен был?

– А кого пригласил? Беллу Блэк?

– Белла на Рождество едет домой, – Северус опустил руки с ножом, которым методично нарезал корень разрыв–травы и исподлобья уставился на Лили. – С чего ты заинтересовалась Блэками?

– Странная семейка.

– Более чем. Но твоя реплика – не ответ на мой вопрос.

– Многие в Хогвартсе интересуются Блэками. Что здесь особенного?

– Решила присоединиться к большинству? – ей подарили очередной холодный взгляд. – Поговори об этом с кем–нибудь другим. Меня Блэки не интересуют.

– Потому что не якшаются с жалкими полукровками?

Нож по самую рукоятку ушел в столешницу.

– Не приходило в голову, что иногда следует последить за своим языком, Лили? Кстати, память мне изменяет, или ты в самом деле совсем недавно ревновала меня к одной из Блэк? Помнится, вы даже поссорились за право сидеть рядом с полукровкой? – уголок тонких губ презрительно изогнулся. – Блэки гнилое племя, ходячая энциклопедия безумия. Полюбоваться со стороны на их выверты одно удовольствие. Но не дай бог оказаться вовлеченным в игры темных хищников. Дьявольские отродья, как любит изящно выражаться мой папенька, вот что такое Блэки.

– Ну твоего Малфоя тоже разумным, трезвым, порядочным человеком не назовешь…

– И сравнивать нельзя.

– Не вижу разницы!

– Потому что никого из них не знаешь, – отрезал Сев.

Вечером Лили, Поттер и Блэк уселись подальше от остальных, обосновавшись в оконной нише.

– Итак, ещё раз обсудим план? – предложил Сириус.

– Сколько можно? Уж лучше пусть Эванс отдаст нам свой конспект по Маггловедению. Завалим же экзамен! Фабиан снова разорется из–за потерянных балов.

– Держи, – любезно улыбнулась «Эванс» – Сириус, а вдруг твоя кузина всё-таки решит остаться на Рождество в Хогвартсе? Хороши же мы будем – две Беллы вместо одной!

– Не решит. Но если ты боишься, Эванс, я пойду один.

Лили подавила вздох.

Она не то чтобы боялась. Она волновалась. Вот если бы вместо Сириуса пошёл Лягушонок, она чувствовала бы себя спокойней.

Блэк – он слишком красивый, слишком благородный, слишком умный, слишком взрывоопасный, слишком малопонятный. Всего–то в нём слишком для простой девчонки.

Однажды Лили выпросила у матери туфли на высокой шпильке. Туфли, которые с витрины пленяли воображение и казались красивыми до умопомрачения. Мечта, а не туфли.

Ходить в них оказалось невозможно.

Вот так и Блэк. Как шпильки. Пусть остается на витрине, все равно не поносишь.

– Большинство старшекурсников начнут веселиться в Большом Зале. В подземелье останутся наши ровесники. А здесь репутация моей кузины сыграет на руку – никто к ней не сунется. Так что мы с Эванс беспрепятственно дойдем до комнаты кузины…

– Эванс? – повысил голос Поттер.

– А?.. Что? – откликнулась задумавшаяся девочка.

– Ты вообще слушаешь? – прорвался через поток сознания раздраженный голос Лягушонка.

– Ну конечно слушаю, Джеймс! Как ни странно, я все поняла ещё в первые три обсуждения. Мы принимаем зелье, спускаемся в подземелья, изображая собой кузину Блэка и её жениха Лейстрейнджа. Пусть я смутно представляю, как меня, хоть под десятью Оборотными, можно спутать со зловещей последовательницей Морганы, будем надеяться, что общая суматоха, сливочное пиво и полумрак сделают свое дело. Мы находим комнату Беллы. Пока ты, Сириус, будешь искать черт знает что, я стану ждать тебя под дверью. Конечно, если бы в комнату Беллы пошла Белла, это было бы логично. Но поскольку я не знаю и знать не хочу, зачем мы туда тащимся, я просто буду тихонечко ждать, когда Блэк соизволит появиться. Джеймс, у меня к тебе одна просьба. Когда потащишься за нами в подземелье под своей тряпкой–невидимкой, пожалуйста, не бери с собой Петтигрю…

– Поттер в Слизеринскую гостиную не пойдет, – сверкнул глазами Блэк.

Лили вздохнула с показным благочестием:

– Блаженны верующие, ибо их есть Царствие Небесное…

Блэк повернулся к Лягушонку, сжимая кулаки:

– Поттер! Потащишься следом и...

– Можешь не договаривать. Мне и так стало страшно.

– Джеймс, – покачал головой Сириус, – я уже говорил – тебе не следует соваться в Змеиное Логово.

– Не трать слов попусту. Если ей можно пойти, не надейся, что я стану отсиживаться. Оборотного в обрез, и я вот что думаю: а на фиг нам оно вообще сдалось? Мы же можем просто пройти под Сам Знаешь Чем?

Лили показалось, что Блэк как–то странно на неё глянул. А потом снова повернулся к другу:

– Нельзя. Джеймс, я знаю, что делаю.

Нелепица какая–то. С плащом–невидимкой, под которым даже кошка Филча ничего различить не может, проще пареной репы пробраться в любое Подземелье. Вместо того, чтобы гоняться за Эванс целых два месяца.

Что за игру ты ведёшь, Блэк?

Подняв глаза, Лили перехватила взгляд Джеймса. Блэк–то, оказывается, уже успел слинять. А Лили не любила оставаться с Поттером наедине. Если только они не были заняты какой–нибудь афёрой.

– Знаешь, Эванс, почему ты в игре?

– Почему?

– Потому что тебе это нравится. Других причин нет.

– Я в игре потому, что вы нуждаетесь в моей помощи, мистер Поттер, – строгим тоном сказала Лили.

Смех Джеймса был бы заразителен, прозвучи в нем чуть меньше язвительных ноток:

– Лгунья, – выдохнул он. – Ты просто лгунья, Лили Эванс. Если бы ты была чистокровной, Шляпа отправила бы тебя следом за Нюнчиком.

– Прекрати!

– Не советую говорить со мной в таком тоне.

– А что будет?

– А ничего. Ты замечаешь, что в наших стычках и перепалках мы будто бы ходим по кругу?

Лили пренебрежительно фыркнула:

– Мне не интересно твое мнение.

– А мне вот нравится его сообщать. И тебе придётся слушать. И вообще, Эванс, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Почему ты не смотришь людям в глаза?

– Поттер! Почему ты такой придурок?

– Сказать «ты придурок» легче, чем признать, что я прав.

– В чем ты прав, интересно?

– Ты любишь приключения. Ты легкомысленная авантюристка.

– Устала слушать чушь. Да не люблю я приключения! Не люблю!

– А что плохого в том, чтобы их любить? У нас только одна жизнь, Эванс. Другой не будет. И какие бы доводы ты ни приводила, что бы сейчас ни говорила; как бы глазищами ни сверкала – ты же все равно пойдешь завтра за мной, Лили.

– Не за тобой, а за Блэком.

Поттер улыбнулся так, что Чеширский Кот околел бы от зависти:

– За мной, Лили. За мной.

Глава 21

В подземелье

Лили любила Рождество больше других праздников. В прошлом году Рождество подарило ей Сева. И отняло сестру.

Вспоминает ли друг о том, как они летали вдвоём, высоко–высоко, а под ними расстилался ночной Лондон? Как студёный Северный Ветер занес огненную девчонку в Страну Чудес?

Лили скучала по дому. Очень! Однако она не поехала домой на каникулы. Временами ей удавалось убедить себя, что причиной тому – Сев. Но в глубине души она знала, что все дело в сестре, проклявшей её.

«Если бы я попала в рай, я была бы там бесконечно несчастна», – мысленно обращалась Лили к старшей Эванс монологом любимой героини.

«Потому что ты недостойна рая, – отвечала Петуния. – Никто из грешников не может быть там счастлив».

В её воображении, в её снах Петуния повторяла, повторяла много раз:

– Ты не достойна рая. Грешники должны гореть в аду. Ведьмы – прокляты. Ты проклята, Лили. Ты не познаешь покоя.

Лили хотелось яростно возразить, закричать, что магия – не зло. Но перед глазами вставал Люциус Малфой, такой, каким она видела его в переходе рядом с Блэком – яростный демон в черной, летящей за ним, словно клочья дыма, мантии.

А за ним, плечом к плечу, вставали Белла, Сириус, Джеймс Поттер, Ремус Люпин. Её дорогой Северус , её Северный Ветер. На всех на них лежала печать Тени.

– Больше не приставай ко мне со своими тайнами, – отворотила лицо Петуния, – я не обещаю хранить твои секреты.

***

Рождественский Хогвартс был прекрасен. Запорошенные нетающими снежинками перила мраморной лестницы, двенадцать огромных елей в Большом Зале. Светящиеся ягоды остролиста, развешенные повсюду, напоминающие маггловские гирлянды.

Немного угнетали беспрестанно ухающие золотые совы. А рыцарские доспехи, распевающие рождественские гимны, вообще были неописуемы. Так забавно было слышать из-под пустого шлема: «Придите, все верующие!».

Рождественское утро началось с того, что Лили, как всегда, отдёрнула шторы своего балдахина. Солнце к тому времени уже стояло высоко и ярко заливало комнату.

– Проснулась, наконец? – приветствовала её Алиса. – Вставай, лежебока!

В ногах кровати лежала гора свертков в яркой подарочной обертке. Лили с нетерпением к ней придвинулась.

Мэри подарила коробку шоколадушек. От Алиса достались всевкусные орешки Берти Боттс. Северус, как всегда, оказался оригинален. От него Лили получила «вседухи». Запахи из флакона менялись по желанию: сирень, ландыш, хвоя, полынь, лилия, роза, сандал, цитрус. Подарок очень дорогой, если покупать его в лавке, и не по карману такому, как её бедный друг. Талантливый мальчик приготовил для неё эту прелесть сам.

Поттер, который, в принципе, мог бы и не озаботиться выбором подарка для грязнокровки вовсе, разорился на метлу «Комета–Вояж», последнего года выпуска. Подружки охали и ахали, хихикали, одаривая Лили многозначительными взглядами, чем всерьёз её раздражали.

Папа и мама прислали Лили отличную шубку. Только в Хогвартсе, где в моде мантии, шубки носить не придётся. А когда Лили вернётся домой, вряд ли она останется ей впору. Бесполезные траты. Бедные папа и мама!

Туни прислала трилогию сестер Бронтэ с запиской:

«Мне очень жаль, что я так долго тебя не увижу

Веселого Рождества».

«Мне тоже жаль», – вздохнула Лили.

Первая половина дня пронеслась в праздничной суматохе. Все возились со своими подарками. Рождественский обед был просто потрясающ – индейки, пудинги, крекеры, креветки, всевозможные экзотические фрукты. Лили пришла в восторг от клубники со сливками. Хотя последнее, на её взгляд, было лишним. Клубника хороша сама по себе, всё остальное её портит.

После обеда вышли во двор, где Лили, Поттер и Блэк получили возможность поговорить, не опасаясь лишних ушей.

– Встречаемся в половине девятого, у кабинета Зельеделья. Слагхорн наверняка к тому времени будет навеселе, – тараторил Поттер. – Лили, позаботишься о зелье. Сириус, последний ингредиент готов?

– Спрашиваешь, – презрительно дернул плечом Блэк, показав пузырек с чем–то, подозрительно напоминающим ногти.

Время сначала тянулось, тянулось, а потом как-то незаметно оказалось, что оно пролетело. И Хогвартс окутало синими прохладными сумерками.

Вестибюль заполнился школьниками в нарядных одеждах. Парадная дверь оказалась неплотно прикрыта, и при желании в щелочку можно было увидеть статую Санта Клауса на серебристых оленях из льда. Стены Большого Зала покрывал слой инея; усеянный звездами черным потолок украсили сотни гирлянд из плюща и омелы. Столы колледжей, насколько могла заметить Лили, исчезли. Их заменили столики с горящими на них фонариками.

Большой Зал был прекрасен. Прекраснее всего в Хогвартсе!

Дверь с треском захлопнулась, чуть не прищемив любопытные носы.

Протолкнувшись ко входу в подземелье, Лили спустилась вниз. Здесь факелы не горели и стояла почти кромешная мгла.

– Эванс?

Лили ощутила прикосновение горячей, сухой ладони.

– Давай быстрей! Пошли.

Вместе с Лягушонком они крались по коридору до тех пор, пока одна из дверей не приоткрылась, пропуская в комнату.

В комнате их ждал Ремус, подсвечивая себе Люмосом. Тусклый огонек распространял свет не ярче, чем маггловский ночник на прикроватном столике. Сириус метался по комнате, словно пойманная в клетку пантера, почти сливаясь с темнотой.

Взгляды обоих мальчишек обратились к просочившейся через щелочку парочке.

– Зелье? – коротко бросил Блэк, протягивая Лили раскрытую ладонь.

Лили вложила в неё пузырек с мутной жижей, больше всего напоминающей детскую неожиданность.

– Чем больше смотрю на это варево, тем больше люблю мой плащ, – хмыкнул Поттер.

– Время, ребята, – напомнил Ремус, – оно не резиновое.

Забрав у девочки пузырек, Блэк, в свой черед, протянул Лили сверток:

– Одна из парадных мантий Беллы. Наденешь после превращения. Будешь готова, позови.

Мальчишки скрылись за дверью.

Лили задумчиво повертела в пальцах свой флакончик с Оборотным. Дрожащей рукой извлекла пробку и медленно опустила внутрь бесцветную ногтевую стружку. Зелье громко зашипело, пошёл пар, словно жижа в пузырьке закипела. Вот только стекло осталось подозрительно холодным.

Секунда. Другая. Третья.

Состав на глазах поменял цвет, сделавшись бурым, словно засохшая кровь или ржавчина.

Глубоко вздохнув и зажав нос пальцами, Лили махом проглотила все, до последней капли. Вкус оказался тошнотворным, она словно пила сок из тухлых овощей. Желудок отозвался спазмами. Состав «кипел» в нем так же, как до этого в пузырьке. На смену неприятному шевелению пришла резкая боль, сменившаяся жжением во всём теле. Казалось, кожа, мышцы и кости плавятся, пузырятся, как горячий воск.