Текст книги "Недотрога для Сурового (СИ)"
Автор книги: Екатерина Дибривская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
– Это моя вина, – заявляю громогласно. – Я вынудил свою студентку вступить со мной в связь, угрожая завалить по предмету и выкинуть с должности, прекрасно зная, что, в противном случае, она лишится заработка и бюджетного места и не сможет доучиться.
Мой резкий, жёсткий тон не подразумевает споров или возражений, и это понятно всем в кабинете. Даже Юле. Хотя я готов к спорам. Я готов сидеть и убеждать комиссию часами. Но этого не требуется.
– Это правда? – тихо спрашивает у Юли Лев Борисович.
Она не смотрит на меня, и я должен сдерживаться. Но не могу.
«Давай же Юлька! – требую мысленно. – Скажи всего одно слово! Да хотя бы просто кивни!», и она словно прислушивается ко мне.
– Да. – кивает она, решившись. – Сергей Дмитрич заставлял меня, а я боялась отказать. Недавно у меня умерла мама, и я не могла остаться без работы и потерять место из-за неуспеваемости. Что я могла сделать? Он – завкафедрой, у него власть.
Её слова повисают в воздухе. Кажется, ни у кого нет больше вопросов. Юля звучит убедительно, и я надеюсь, что этого будет достаточно, чтобы её не трогали.
– Спасибо за откровенность, Юлия Владимировна. – спустя некоторое время говорит ректор. – Возвращайтесь, пожалуйста, к занятиям.
Юлька мнётся. Знаю, как её подмывает рассказать правду и поспорить, отстоять своё право любить, но это создаст ещё больше проблем. А я не хочу, чтобы у неё были проблемы. Сам я готов ко всему, меня устроит любой расклад. Моя дочь, в конце концов, создала мне этот геморрой. Но Юля не должна лишаться привычной жизни из-за наших непростых отношений.
– Спасибо, – наконец говорит она, шумно поднимаясь со стула. – До свидания.
На краткий миг наши взгляды пересекаются, и я подмигиваю девушке. Всё будет хорошо.
Глава 17.
Покинув кабинет декана, я бросаюсь в туалет. От паники меня трясёт и выворачивает наизнанку, и я сгибаюсь над унитазом, избавляясь от остатков завтрака.
Поверить не могу, что всё это происходит на самом деле! Никак не могу понять, зачем Сергей сказал эти ужасные вещи… Точнее, нет! Я прекрасно понимаю, зачем он это сделал, но в то же время не понимаю. Лишиться работы, карьеры, преподавательского будущего, чтобы я осталась в университете… У меня перехватывает дыхание от его поступка! Ещё никогда прежде я не чувствовала себя под такой надёжной защитой и окружённой такой заботой. И это вызывает поток слёз.
Что теперь будет? Не пожалеет ли Суровин впоследствии о сделанном выборе? Не станет ли винить меня во всех бедах? Мне страшно, страшно до безумия. Смогу ли я оправдать его ожидания, когда он стольким жертвует ради меня?
Через пару часов я получаю сообщение. «Увидимся дома, ладно?» – пишет Сергей. Я еле сдерживаюсь, чтобы не выбежать из аудитории прямо посреди лекции и не перезвонить. Я хочу расспросить мужчину, как всё прошло и чем закончилось. Меня интересует, насколько всё плохо обернулось для него самого, тогда как я, кажется, легко отделалась, благодаря своему вранью.
После пар я по привычке иду на кафедру, но натыкаюсь на запертую дверь, мгновенно вспоминая, что заведующего кафедрой у нас больше нет. Временно, конечно. Я спускаюсь в деканат и спрашиваю, что мне теперь делать. Выслушав заверения, что в ближайшие дни меня определят на новое место, я выхожу из универа и иду домой пешком, оттягивая неизбежную встречу с Суровиным. Ничего не могу поделать с чувством страха, засевшим внутри. Мне кажется, что теперь всё будет катиться по наклонной, пока окончательно не разрушится вся моя счастливая жизнь. Стараниями Сергей Дмитрича счастливая. Да не просто счастливая – идеальная!
Руки трясутся, когда я открываю дверь. А за порогом уже ждёт он, в домашней футболке и спортивных брюках. Я кидаю на пол рюкзачок и повисаю на мужчине.
– Как ты? – спрашивает он, обхватив мою талию. – Всё в порядке? Выглядишь слишком подавленной. Что-то случилось?
– Помимо очевидного? – грустно улыбаюсь в ответ. – Почему ты не сказал мне с утра? Мы должны были как-то уладить это… Вместе, Сергей. Мы могли что-то придумать, предпринять…
– Т-ш-ш, – шепчет он за мгновение до того, как накрыть мои губы губами.
Настойчивый поцелуй практически заставляет меня позабыть о страхах, избавиться от сомнений. На короткий миг я переполняюсь гормонами счастья, отпуская все проблемы и заботы, и растворяюсь в своей любви к этому мужчине. Мы справимся. Я должна верить, а иначе всё это было напрасно.
– Я люблю тебя, Сергей Дмитрич, – шепчу ему. – Очень-очень-очень сильно.
– А я люблю тебя, Юлька. – усмехается он. – Поэтому должен был сделать всё, чтобы тебе не пришлось иметь дело с последствиями. Последнее, чего я хочу, так это чтобы у тебя были проблемы…
– Но и я не хочу для тебя проблем! – возражаю ему. – Несправедливо, что ты один несёшь ответственность, ещё и таким ужасным образом наговорив на самого себя…
– Юль, я хочу, чтобы ты знала одну вещь: я – дяденька взрослый и опытный, я прекрасно осознаю степень ответственности, когда принимаю решения. И я готов нести ответственность за эти решения. И я сделаю всё необходимое, чтобы тебе не приходилось нести ответственность за мои решения.
– Эй, вообще-то, решение быть с тобой я принимала самостоятельно, и ты не должен…
– Т-ш-ш, Юлька! – перебивает он. – Должен. Я должен. Обязан позаботиться о тебе, защитить тебя…
Каждое его слово сопровождается серией маленьких поцелуев. Суровин быстро раздевает меня и утягивает в ванную. Пустив из крана тёплую воду, он от души насыпает соль и наливает ароматную пену. Зажигает свечи и скидывает свою одежду. Жестом приглашает меня подойти ближе и берёт за руку.
Я, опираясь на его руку, переступаю через борт, и он заходит следом. Я дожидаюсь, пока он не займёт привычное место, но вместо того, чтобы расположиться с противоположной стороны, усаживаюсь верхом, бесстыдно прижимаясь промежностью к окрепшей плоти.
– Я это не планировал, – усмехается Сергей. – Только хотел, чтобы ты расслабилась от сегодняшнего стресса.
– Ты знаешь самый замечательный, самый мой любимый способ для расслабления, – хихикаю я, прижимаясь к его губам.
Суровин притворно вздыхает, но поддаётся на провокацию, врываясь в мой рот безумным вихрем. Его язык таранит до самой глотки, и я скольжу складками по толстому члену. Ладони мужчины обхватывают мои ягодицы, прижимая сильнее. Скользящим движением он подтягивает меня чуть выше, и головка упирается в тугой вход. Я медленно опускаюсь на вздыбленную дубинку до самого основания, и он немедля начинает вколачиваться в меня. Мощные толчки высекают крики и стоны. Сергей стискивает руками мои ягодицы, задавая безумный ритм частых проникновений. Наверняка назавтра там останутся отметины, но мне всё равно. Он лижет, кусает мои губы, резко ныряет языком до самой глотки, переключается на шею и ключицы. Я млею, запускаю пальцы в его волосы, глажу от макушки до шеи, впиваюсь кончиками ногтей в его плечи.
В какой-то момент его пальцы слегка раздвигают полушария и он касается совершенно другого входа. Я испытываю дискомфорт и волнение от лёгкого проникающего давления, но Сергей Дмитрич отвлекает меня, втягивая в рот горошины сосков. Тело прошибает судорогой от его откровенных ласк. Мужчина плавно протискивается пальцем в инстинктивно сокращающееся отверстие, интенсивнее посасывая мои соски. Напряжение нарастает снизу живота и взрывается от чувства идеальной наполненностиим, слегка болезненной, но делающей нас единым целым, дарящей взрывное удовольствие нам обоим. Под громкие стоны и пьянящие поцелуи, которые бесновато прыгают от лица на шею и к груди, а потом снова отыскивают мои губы, я прогибаюсь в пояснице навстречу таранящим учащающимся толчкам и распадаюсь на молекулы и атомы, ощущая жар вязкого семени внутри. Разом разучившись дышать, я получаю крошечные дозы воздуха от настойчивых мужских поцелуев, пока сладкая истома, охватившая тело и разум, не рассеивается.
Потом мы неторопливо моем друг друга и тихо переговариваемся. Суровин всячески успокаивает и поддерживает меня, заверяя, что у него всё под контролем, а я должна просто довериться ему. И пусть меня одолевают сомнения и страхи, я доверяюсь. Нет пути назад. Больше нет. Из-за меня, ради того, чтобы я продолжала учиться, Сергей Дмитрич лишился огромной части своей жизни, и я не могу расклеиваться и сдаваться. Если бы он не взял всю вину на себя, вылетели бы мы оба, и я должна продолжать учиться, невзирая ни на что. Иначе его жертва окажется напрасной.
За поздним ужином мы продолжаем разговор. Сергей и рад бы закрыть тему, но меня снедает любопытство и самый живой интерес.
– А что было, когда я ушла? – не выдержав, спрашиваю у мужчины.
Он вздыхает, но всё же отвечает, не вдаваясь в подробности:
– Требовалось уладить несколько формальностей.
– Каких, например?
– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, знаешь? – усмехается мужчина. Я поджимаю губы и обиженно протягиваю:
– Ну я же переживаю, как ты не понимаешь!
– Слушай, Юль, это чисто рабочие моменты, не бери в голову…
– Всё настолько ужасно? – охаю я, прикладывая ладони к лицу.
– Хорошего мало, – честно признаётся Суровин. – Ближайшие годы я не смогу пользоваться своими докторскими заслугами, вести преподавательскую деятельность… Вероятно, издательство побоится скандала и разорвёт договор… Через пять лет я смогу пройти аккредитацию, чтобы снова получить право преподавать.
Глаза увлажняются от слёз, и я шепчу:
– Это же так несправедливо!..
– Таковы порядки, – улыбается он. – Я знал, на что шёл. И ни о чём не жалею.
– Это ты сейчас так говоришь!.. – вырывается у меня, и я осекаюсь.
Сергей Дмитрич удивлённо смотрит мне в глаза и сощуривается.
– Считаешь, что я начну винить во всех бедах тебя? – спрашивает строго. Я долго молчу, но потом нерешительно киваю. – Юль, все эти ограничения действуют только в России. Так что всё не так ужасно, как ты можешь себе навоображать. Я должен был попытаться вернуть тебя и воспользовался единственным на тот момент способом, осознавая все вероятные последствия. Тебе не о чем беспокоиться. И ты не будешь, договорились?
Слёзы торопливо сбегают по моему лицу, и я киваю.
Несмотря на все его слова и заверения, я чувствую себя подавленной. Не добавляет настроения и ожидание неминуемой встречи с Леной.
– Я переживаю, как станет теперь вести себя Ленка, – признаюсь мужчине.
– Она добилась своего и отомстила мне. Уверен, Лена начнёт усиленно делать вид, что тебя не существует, но, если вдруг она пойдёт на открытую конфронтацию, просто скажи мне, и я решу этот вопрос.
Мысленно закатываю глаза. Словно у него своих проблем недостаточно, чтобы ещё и с моими возиться! Буду терпеть выходки его дочери до последнего, покуда хватит терпения.
Но остаток недели проходит в спокойствии: Лена забила на учёбу и не торопится возвращаться.
В пятницу утром, пока я собираюсь в универ, Сергей готовит завтрак. На столе меня ждёт воздушный омлет и чашечка кофе, и я с благодарностью целую своего мужчину.
– Надеюсь, у тебя нет планов на выходные? – начинает он издалека.
– Если не считать моих планов провести выходные с тобой, – хихикаю я.
– Отлично, – потирает руки с довольным видом. – Рад, что наши планы совпадают. Тогда встречу тебя после пар, и полетим.
От неожиданности я подскакиваю на месте.
– Куда полетим, Сергей?!
– В Сочи, Юлька. Мы полетим на выходные в Сочи.
– Зачем? На пару дней, да? Что мы будем там делать? – начинаю я бегать по квартире, сгребая в сумку косметику, крема, нижнее бельё и раздумывая, что взять из вещей.
– Вернёмся в воскресенье. – со смешком отвечает Суровин. – Прилетим сегодня поздно, сразу поедем спать. Завтра, как проснёмся, можем погулять, а вечером поедем в клуб. У моего друга день рождения…
– Ты берёшь меня на день рождения к своему другу? – резко останавливаюсь я посреди комнаты. Сердце замирает от нежности и полноты чувств.
– А почему нет? – пожимает он плечами. – Мы вместе, и я точно не тот человек, кто станет скрывать тебя от своего окружения.
Сумка летит на пол, а я – на Суровина. Он подхватывает меня ровно в тот момент, когда я прыгаю на него. Посмеиваясь, он целует меня: нежно, быстро, глубоко. Как же я счастлива!
Весь день я жду окончания занятий. От нетерпения и ошеломительных эмоций всё во мне вибрирует. Я едва дожидаюсь конца лекции и – невиданное дело! – сбегаю из аудитории в числе первых. А на парковке у соседнего здания уже ждёт Суровин.
– Сумку не забыл? – с усмешкой спрашиваю у него.
– И тебе привет, ягода! – усмехается он в ответ. – Ятожескучал по тебе итожееле дождался нашей встречи.
– Прости, – смущённо улыбаюсь я. Мужчина коротко целует мои губы. – Привет. Я очень сильно скучала и едва дождалась нашей встречи. И я немного волнуюсь по поводу предстоящей поездки.
– Я взял твою сумку, – заверяет меня Сергей.
– Не из-за сумки, – закатываю я глаза. – Я переживаю, что не понравлюсь твоим друзьям.
– Я буду счастлив, если ты не будешь нравиться больше ни одному мужчине, – со смешком заявляет он. – Потому что ты слишком сильно нравишься мне, ягода, и не в моих интересах, чтобы кто-то конкурировал со мной. Ну, знаешь, меньше вариантов для тебя – спокойствие для меня…
– Ты же это не серьёзно, Сергей? – скептически спрашиваю у него.
– Ох, Юлька! Конечно, серьёзно. Ты у меня такая красавица, что вокруг будут постоянно увиваться всяческие мужики. Как знать, в какой момент ты можешь начать сравнивать и перебирать варианты получше?
Против лихой улыбки на его лице – напряжённый тон. Я привстаю на цыпочках и приближаюсь к его лицу.
– И это говорит мне женатый мужчина! – смеюсь я. – Шучу! А если серьёзно, то тебе не о чем переживать. Я уже безнадёжно влюблена. Один несносный профессор вскружил мне голову…
Договорить я не успеваю. Сергей Дмитрич накрывает мои губы быстрым пламенным поцелуем. Я разом забываю, что собиралась сказать и как дышать.
– Всё потому, что ты слишком сладкая, ягода. – усмехается он. – А если совсем серьёзно, то тебе не о чем переживать, Юль. Мои друзья примут тебя такой, какая ты есть. На то они и друзья. Тем более у одного из них жена – твоя ровесница, а второй слишком распущен, чтобы осуждать мой выбор. А теперь поехали. Если мы не собираемся опоздать на рейс…
– Поехали, – перебиваю его. – Я готова.
И пусть я совершенно не готова к встрече с его друзьями в качестве«мы вместе», но я сделаю это. Буду рядом с Сергеем. Несмотря ни на что.
Утро субботы наступает стремительно. Кажется, каких-то пять минут назад мы прошли регистрацию на рейс, заняли соседние кресла и держались за руки весь полёт, и Сергей Дмитрич часто целовал мою макушку, но вот я уже сонно потягиваюсь, словно кошка, на мгновение льну к жару тела за моей спиной и неслышно выскальзываю из кровати.
Пока Суровин досыпает после дороги, я планирую выйти во двор и сделать несколько зарисовок. Хоть мне и не хочется терять ни минуты нашего спонтанного медового месяца сроком на три ночи и два дня, но я одёргиваю себя. Сергей, в отличие от меня, ещё рулил в ночной темени по горному серпантину, и ему, в отличие от меня, которая заснула где-то на полпути и проснулась только сейчас, необходимо чуть больше времени на отдых.
Я заправляю и включаю кофемашину, наскоро привожу себя в порядок. Наливаю самую большую кружку кофе, подхватываю блокнот и пенал и выхожу во двор. Несмотря на утреннюю прохладу, солнце уже пригревает, и я забираюсь с ногами на шезлонг, раскладываю всё своё добро и, периодически прихлёбывая кофе, начинаю рисовать. Сижу в полной тишине, наслаждаясь этими спокойными минутами раннего утра. Лишь изредка до меня доносится пение птиц, да порывы ветра касаются иссохшихся травинок и листьев, создавая уютное шебуршание где-то в округе. Я расслабленно провожу карандашом по шершавой поверхности бумаги, плавными линиями воспроизводя картину перед глазами, поэтому подскакиваю от неожиданности, заслышав совсем рядом детский плач.
Все мои принадлежности врассыпную разлетаются по плитке, когда я вскакиваю на ноги, и этот звук привлекает внимание незнакомой блондинки. Она испуганно пятится, прижимая к груди кряхтящий свёрток, и смотрит на меня таким же непонимающим взглядом, как я – на неё.
Не сразу до меня доходит, что это, вероятно, соседи Сергея. Те самые, в доме которых я жила весной, пусть и весьма непродолжительное время. Сразу вспоминаю и про общий двор и облегчённо вздыхаю, тихо произнося:
– Пожалуйста, не переживайте, я со второй половины дома. Не ожидала никого здесь встретить…
– Я тоже не ожидала, – звонко смеётся она, отчего младенец недовольно пищит. Соседка перехватывает тугой свёрток с ребёнком удобнее и представляется: – Аглая.
– Юля, – рассеянно отзываюсь я.
– Юля? Та самая Юля? – присвистывает она, с любопытством осматривая меня. – Сергей прилетел, значит?
– Да, – ещё больше теряюсь я.
– Замечательно, – говорит она и перекладывает младенца с руки на руку. – Илья обрадуется.
В полном замешательстве я даже не знаю, что ответить. Понятия не имею, кто такой Илья, кто эта девушка напротив. Неожиданная встреча вызывает у меня дискомфорт. Видимо, это читается по моему лицу, потому что Аглая вдруг широко улыбается.
– Прости… Не против, если на «ты»? – Смотрит выжидательно, пока я не киваю. – Я – жена Ильи, друга Сергея. Мы тут соседи.
Я вежливо улыбаюсь. Вот откуда у Суровина соседский ключ! Они друзья! Интересно, неполадки с замком были или Сергей просто не смог оперативно связаться с неведомым Ильёй, чтобы получить разрешение пустить меня на их половину дома?
– Я слышала о тебе, Юля, – заговорщицки говорит Аглая. – От мужа. А он, конечно, от твоего.
– Сергей мне не… – смущаюсь я. – Мы не женаты.
– Ну, это только пока! – она закатывает глаза. – Разве ж этих неугомонных остановишь? Только и знают, что добиваться своих целей.
Наш странный разговор обрывается появлением ещё одной девушки. Она выходит с их половины дома, сонно потягивается и замечает меня.
– А это кто у нас тут? – удивлённо спрашивает она у Аглаи. – Ступай-ка в дом, Глаш, вдруг очередная фанатичка!
Блондинка вздрагивает. От этого небольшого движения аккуратные колечки её роскошных кудрей начинают слегка пружинить, и я концентрируюсь на созерцании этих колебаний.
– Милен, это просто наша соседка, Юля. Она с Сергей Дмитричем прилетела. – поясняет Аглая и добавляет чуть тише: – Милк, ну неужели надо обязательно напоминать мне..?
Та лишь отмахивается:
– Я просто волнуюсь за мамочку моего братика. Что я, права не имею?
В состоянии глубокого шока я наблюдаю, как вторая девушка подходит к первой, чмокает её в щёку и заглядывает в свёрток.
– Это Милена, моя подруга, – представляет мне меж тем Аглая. – И она же – дочь моего мужа.
В моей голове сотни вопросов, но я никогда не позволю себе такой бестактности. Между ними нет напряжённости или наигранности. Между ними прочная связь: дружба, семейные узы. Аглая не испытывает ни единого сомнения, вручая Милене своего ребёнка. И я испытываю настоящую зависть.
Хотелось бы мне, чтобы Лена хотя бы на сотую долю приняла бы отношения отца со своей подругой!
Впрочем, долго размышлять на эту тему не приходится. Практически одновременно из соседних дверей появляются оба хозяина. Посмеиваясь, они обнимаются. Взгляд Суровина устремляется ко мне, и я машу ему рукой.
– Вижу, вы тут уже сами познакомились? – спрашивает он бодрым тоном.
Я киваю. Новая знакомая смеётся:
– Ещё неизвестно, кто больше испугался этой неожиданной встречи: я или Юля!
– Ну с семьёй моего друга ты успела познакомиться, – продолжает Суровин. – А это он и есть. Один из моих самых близких друзей со времён школьной скамьи и по сей день, Илья Лютаев.
– Привет, Юля! – с улыбкой говорит мне мужчина. – Рад наконец с тобой познакомиться.
– Доброе утро, – краснею я.
Интересно, что именно рассказывал обо мне Сергей своему другу. А он чем поделился с женой? От смущения я не знаю, куда направить взор. Так и разглядываю семейство соседей и Суровина, стараясь ни с кем не пересекаться взглядами.
Тем временем приятель Сергей Дмитрича подходит к молодой жене и целует её. Я смущённо отвожу взгляд, натыкаясь на своего мужчину. Мне кажется, что его глаза полны сомнений, замешательства. Мы впервые оказались вместе на людях – не каких-то абстрактных, как случается на улицах города, в магазинах и ресторанах, а семьи его друга. И, очевидно, его смущает эта встреча… или же он стесняется меня… Да и я не знаю, как себя вести.
Чтобы скрыть неловкость, я опускаюсь на корточки и начинаю собирать карандаши. Лёгкой пружинящей походкой Сергей подходит ко мне, помогая, берёт в руки несколько штук и протягивает.
– Спасибо, – улыбаюсь ему, перехватывая карандаши, но мужчина обхватывает запястье и слегка тянет меня на себя. Целует макушку, лоб, скулу, уголок губ. Невесомо, с невыносимой нежностью, без стеснения показывая мне – и всем вокруг – степень своей привязанности. А потом мягко касается моих губ.
– О-о-о, они такие милые! – тихо говорит Аглая.
– Пойдёмте лучше завтракать и оставим их ворковать в уединении, – фыркает Милена. – Мне вашей милоты хватает, чтобы ещё на чужую глазеть!
Илья звонко смеётся, и Сергей, не выдержав, тоже начинает хохотать. Когда соседи скрываются на своей половине, он помогает мне упаковать все принадлежности и подаёт руку.
– Я тут подумал… – начинает он, вызывая у меня приступ волнения. – Не уверен, что выдержал бы комментарии Ленки, как Илюха терпит от своей дочери, но я ему завидую. По доброму. Его дочь не только не препятствовала, но и всячески способствовала их отношениям с Аглаей. Чёрт, да она сама их, считай, свела!
– Все люди разные, – пожимаю плечами. – Ты сам говорил. Возможно, отношения Ильи с дочерью изначально были иные. У вас с Леной своя история, и будет свой финал. Может, она примет всё рано или поздно? Ну или не примет, но найдёт в себе силы смириться… Она любит тебя, и рано или поздно между вами обязательно восстановится хрупкий мир.
– Об этом я и не переживаю, – отмахивается он.
Я с удивлением смотрю на мужчину.
– Да? А о чём же ты тогда переживаешь?
– Действительно не понимаешь? – хмыкает он. – За тебя, Юлька. И за ваши отношения с Леной. Хотел бы я, чтобы она стала частью нашей семьи, как Илюхина дочь…
– Как знать? Может, ты прав, и всё действительно образуется?
Я отвожу взгляд от его внимательных глаз. Сама я, конечно, не верю, что Лена когда-либо найдёт в себе силы всё понять и простить, но надеюсь, что она недолго будет ненавидеть хотя бы отца. Как бы то не было, я не хочу быть причиной размолвки между ними. Потому что в глубине души верю, что, в противном случае, рано или поздно Суровин возненавидит за это меня.
