Текст книги "Вековые конфликты"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Религиозный мир 1555 года был результатом не примирения или смягчения разногласий между вероисповеданиями или тем более восприятия идеи религиозной терпимости (скорее наоборот). Он был следствием создавшегося политического положения, заключен светскими государями, не запрашивавшими по этому поводу мнения или санкции церковных авторитетов и властей. Аугсбургский договор 1555 года положил начало полувеку относительного мира в Германии – и это в условиях, когда пламя войны охватило большую часть Западной Европы. Конечно, «воздержание» австрийской ветви Габсбургов (их представители занимали трон германского императора) от участия во второй стадии военного конфликта, что сделало возможным этот сравнительно длительный мирный период, было вызвано целым рядом факторов (о них речь пойдет ниже). Однако именно такое их воздействие стало возможным только в конкретных условиях, создавшихся после заключения Аугсбургского мира. Попытка пересмотра Аугсбургского религиозного мира привела к Тридцатилетней войне, итоги которой подтвердили положения этого договора. Южная Германия осталась в своей преобладающей части католической, Северная – протестантской, причем на северо-востоке господствовало лютеранство, а на северо-западе стал позднее преобладать кальвинизм.

Аугсбургский религиозный мир 1555 года был объективно первым важным шагом на пути к религиозной терпимости. Крушение попыток военного решения конфликта неизбежно влекло за собой вынужденное признание принципа веротерпимости в сфере межгосударственных отношений. Вместе с тем принцип «чья власть, того и вера» заметно укреплял позиции князей по отношению ко всем формам сословного представительства.

Стремление Карла V вооруженным путем подавить сопротивление протестантских князей на деле резко уси-'лило тенденцию к. политической раздробленности, превратило Реформацию в орудие «территориализации» Германии. Вековой конфликт, с помощью которого Габсбурги стремились «объединить» Европу в рамках единой империи, воздвиг на целую историческую эпоху дополнительные препятствия для слияния государств, составлявших «Священную Римскую империю германской нации», в единую Германию6.

Статья 18 Аугсбургского договора гласила: «Если архиепископ, епископ, прелат или другое духовное лицо отпадет от нашей старой веры (католицизма. -Авт.), то лишается тем самым своего архиепископства, епископства, прелатства и всяких других бенефиций с их поступлениями и доходами, получавшимися доселе, причем не имеет право на какое-либо за то вознаграждение, хотя не терпит при том никакого ущерба для своей чести… За капитулом также остается право избирать на его место другое лицо старого исповедания и посвящать его в этот сан…»7. Иными словами, для духовных княжеств запрещалось изменение веры. Положения этой статьи заведомо могли послужить – и действительно послужили – юридическим предлогом еще для одного этапа векового конфликта, каким стала Тридцатилетняя война.

Кровавая Мария

Вслед за поражением в Германии неудачей окончились попытки католического лагеря добиться победы контрреформации в Англии, хотя одно время казалось, что эта цель уже достигнута. Генриху VIII наследовал его малолетний сын Эдуард VI. Борьба придворных клик в его правление переплеталась с выступлениями противников Реформации, которым не раз удавалось использовать в своих целях народное недовольство. В правление Эдуарда власть оспаривали дяди короля – герцог Эдвард Сеймур, герцог Сомерсет, который погиб на плахе, и одержавший победу над ним Джон Дадли, герцог Нортумберленд. Католический лагерь пытался вмешиваться в эту борьбу, прибегая к методам тайной войны.

Весной 1550 года имперский посол в Англии Ван дер Делфт подготовил план бегства принцессы Марии Тюдор (дочери Генриха VIII от его брака с Екатериной Арагонской) на испанском судне, курсировавшем для этой цели около Хариджа. План потерпел крах, и английское правительство усилило наблюдение за Марией, фанатично отстаивавшей право оставаться католичкой. В 1551 году император Карл V серьезно обсуждал возможность высадки в Англии испанской армии. Его новый посол в Лондоне Шейв имел шпионов в портовых городах, следивших особенно за тем, не оказывается ли помощь шотландским пиратам, которые вели войну против нидерландского судоходства1. (Напомним, что Шотландия была тесно связана династическими узами с Францией – главной соперницей империи Карла V, включавшей Нидерланды.)

. После смерти Эдуарда VI герцог Нортумберленд попытался короновать племянницу Генриха VIII Джейн Грей, но потерпел неудачу и был казнен. На престол вступила Мария Тюдор, решившая провести контрреформацию в Англии. Правда, сразу же выяснилось, что вернуть монастырям земли, конфискованные у них при Генрихе, было совершенно неисполнимым делом. Мария натолкнулась здесь даже на сопротивление своих министров. На заседании Королевского совета старый Джон Рассел, герцог Бед-фордский, поклялся, что «ценит свое дорогое уобернское аббатство больше, чем любые отеческие наставления из Рима».. Упорство министров заставило даже фанатичную королеву согласиться на то, чтобы реставрация католицизма не сопровождалась возвращением захваченной церковной собственности. Но и после этого реставрация наталкивалась на глухое недовольство в стране.

Мария Тюдор вышла замуж за сына Карла V – Филиппа (будущего короля Филиппа II). При вступлении в брак Филипп получил от отца Неаполитанское королевство и Миланское герцогство. Но английский парламент не согласился на его коронацию, и Филипп остался для англичан только мужем королевы. Тем не менее угроза поглощения Англии огромной державой Габсбургов стала весьма реальной.

Еще в январе 1554 года вспыхнуло восстание, возглавлявшееся Томасом Уайетом и другими протестантскими дворянами. Повстанцы ворвались в Лондон и были разгромлены только после ожесточенного боя с королевскими войсками. Уайет пытался заручиться поддержкой Елизаветы, сестры королевы. Молодая принцесса, которую опыт научил осторожности, ничего не ответила на посланное ей письмо. Все же она и еще один возможный претендент на корону – виконт Куртней – были отправлены в Тауэр.

Современники передавали даже, будто комендант Тауэра сэр Джон Бриджес получил приказ о казни Елизаветы. Приказ был скреплен королевской печатью, но на нем не было подписи Марии, и Бриджес поэтому отказался его исполнить. Комендант отправился к королеве, которая заявила, что ей ничего не известно о приказе и вызвала своих приближенных – епископа С. Гардинера и других, упрекая их, что они действовали без ее санкции.

Если эта история соответствует действительности, то к фабрикации фальшивого приказа мог приложить руку и. влиятельный посол. императора Симон Ренар. Он считал, что Елизавета волей-неволей станет сосредоточением сил протестантской партии. Посол настаивал на казки Елизаветы, но Мария решила ограничиться высылкой ее из Лондона – не было никаких доказательств того, что принцесса поощряла повстанцев. Правда, был обнаружен французский перевод письма Елизаветы королеве в перехваченной французской дипломатической почте. Но сама ли принцесса передала копию своего письма французам? Не являлось секретом, что окружение королевы кишело шпионами. Французский посол Антуан де Ноай даже женился на одной из фрейлин Елизаветы для того, как подозревали, чтобы получить доступ к переписке принцессы. Антуан де Ноай и назначенный ему в помощь также послом его брат Франсуа – представители католического короля Франции – сразу же стали активно поддерживать протестантскую партию в надежде ослабить испанское влияние.

Французский король Генрих II решил даже поддержать план нового заговора, подготовленный врагами королевы Марии. Этот план включал восстание в западных графствах и поход повстанцев на Лондон, захват Тауэра и монетного двора, высадку группы заговорщиков-эмигрантов из Франции на английское побережье, занятие Портсмута и замка в Ярмуте, оккупацию французами острова Уайта. После этого можно было свергнуть с престола Марию Тюдор и возвести на трон Елизавету. Тщательно разработанный план выполнялся, однако, со скрипом. Вначале заколебался французский король, но более нетерпеливые заговорщики решили действовать, не дожидаясь его помощи. Тем временем, однако, шпионы кардинала Поула, главного советника королевы, сумели обнаружить измену. Последовали аресты заговорщиков. Елизавета опять оказалась под подозрением. Обыск, произведенный в ее резиденции, привел к конфискации у приближенных принцессы большого количества подпольной антикатолической литературы, тайно ввозимой в Англию из-за границы. Тучи снова нависли над головой Елизаветы, судьбу которой королева обсуждала в письмах к своему мужу Филиппу, покинувшему Англию. Испания в это время находилась в резко враждебных отношениях с Францией и папой Павлом IV. Английская помощь поэтому приобрела особую ценность, и Филипп II, учитывая плохое здоровье своей жены, заранее стремился заручиться благорасположением ее вероятной преемницы. Он посоветовал Марии проявить снисходительность к сестре.

20 марта 1557 г. Филипп вернулся на время в Англию. Вскоре после этого, в конце апреля, 100 эмигрантов во главе с Томасом Стаффордом покинули Францию и высадились в Йоркшире. Они утверждали, что действуют при полной поддержке Елизаветы. Новое восстание не приобрело большого размаха и было быстро подавлено королевскими войсками, захваченные в плен повстанцы были без промедления казнены. Филипп постарался использовать явную поддержку французами мятежников, чтобы добиться широкой английской помощи для войны против Генриха II. И снова на всякий случай использовал свое влияние, чтобы не допустить суда над Елизаветой2. Англия была вовлечена в войну с Францией. Это было ярким примером того, что ближайшие цели всего католического лагеря и его ведущей державы могли серьезно расходиться.

Через месяц после смерти Марии Тюдор Филипп II стал искать руки ее сестры и наследницы Елизаветы. Король писал своему послу об огромном значении этого намеченного им брака «для всего христианства и сохранения в Англии религии, восстановленной благодаря милости божьей». Конечно, при этом Елизавета должна была принять католичество. После длительных переговоров посол доносил Филиппу II, что Елизавета «не может выйти замуж за Ваше величество, потому что она является еретичкой…»3. Тем не менее Филипп II продолжал активно поддерживать новую английскую королеву против ее противников, которыми были католическая Франция и вдова французского короля Франциска II – шотландская королева Мария Стюарт. А эта поддержка, в свою очередь, определялась опасениями, что поражение Англии в борьбе против коалиции Франции и Шотландии может привести к такому изменению в соотношении сил, которое подорветпозиции Испании в принадлежавших ей Нидерландах. Однако расчет Филиппа на то, что преемница Марии Тюдор будет сохранять прежний внешнеполитический курс, оказался безосновательным.

Разграбление Рима

Реформация, как это ни парадоксально, временно укрепила положение папства по отношению ко многим светским государям. Прекратились их попытки выдвигать антипапу, противопоставляя его первосвященнику в Риме, как это многократно случалось в средние века. Теперь монархи, боровшиеся с Римом, предпочитали взять сторону протестантизма и стать в той или иной форме главой национальной реформированной церкви. В оставшихся католическими странах выставлять антипапу стало безнадежным делом, так как Рим теперь единолично решал, что является или не является католическим.

Но все же 4 мая 1527 г. под стенами Рима появилась большая императорская армия, которой командовал коннетабль Бурбон, изменивший французскому королю и перешедший на сторону Карла V. Многие немецкие ландскнехты были лютеранами, ненавидевшими центр католицизма, являвшийся в их глазах сосредоточением всех пороков. Папа объявил жителям Рима, что бог послал еретиков к стенам города, дабы они нашли там смерть в воздаяние за свои грехи'. 5 мая коннетабль повел на штурм свои войска. Он был убит в самом начале приступа, но немецкие и испанские полки скоро ворвались на улицы Рима и устроили кровавую резню. Убедившись, что город взят неприятелем, папа Пий VII поспешил ретироваться из Ватикана в крепость св. Ангела. Когда он бежал по длинному коридору в укрепленный замок, историк Павел Иовий заботливо нес шлейф мантии римского первосвященника и прикрывал его своей мантией и фиолетовой шляпой, чтобы папу не заметили и не подстрелили неприятельские солдаты. Труднее оказалось укрыться от вердикта истории. Пока Климент VII выслушивал требования победителей, солдаты имперской армии, напялив на себя одежду кардиналов, шутовски провозглашали новым папой Мартина Лютера. Современники передавали, что в первый же день имперцы убили 7 или 8 тысяч жителей. Предметом особой ненависти ландскнехтов стали католические священники, многие церкви были разграблены, погибли находившиеся там бесценные произведения искусства. Такой же участи подверглись и дворцы кардиналов, в том числе и тех, которые держали сторону императора. Однако уже на второй день после взятия города захватчики несколько умерили свой пыл, ограничиваясь взиманием выкупа. Испанские солдаты подвергали своих пленников утонченным пыткам, стремясь выведать места, где были спрятаны золото и драгоценности. Стендаль, излагая в своих «Прогулках по Риму» многие свидетельства очевидцев, добавляет: «Карл V, которому в то время было лишь двадцать семь лет, понимал, что с Римом можно сражаться только его собственным орулсием; когда он узнал об ужасах, творившихся по его попустительству уже семь месяцев, он устроил торжественную процессию, моля бога об освобождении папы, которое зависело исключительно от него самого»2. Секретарь императора Альфонсо де Вальдес объявил, что Рим понес наказание за грехи папы и его двора, мешающие установлению согласия и единства христианских церквей в борьбе с неверными3. В разграблении «святого города» современники видели предзнаменование близкого конца света4. (Его, впрочем, неоднократно ожидали и по другим поводам, панике поддавался и сам Карл V.) Когда через несколько лет, в 1534 году, Микеланджело вернулся в Рим, он увидел изуродованную фреску Рафаэля, на которой кинжалом было вырезано имя Лютера.

Как подчеркивает американский историк П. Паркер, это было «кощунственное осквернение великих святых мест католического христианства, осуществленное в тот самый момент, когда доктрины германской Реформации должны были распространиться в других частях Европы и когда вот-вот должно было родиться само слово „протестант"»5. И это кощунство было совершено от имени императора, главы католического лагеря, который нанимал в свои войска сторонников нового, еще не окрепшего вероучения, чтобы использовать их против протестантов и против противников в собственном лагере. Впрочем, об этом разграблении Рима современники и даже сами римские первосвященники помнили недолго – его заслонили другие события и интересы.

Показательно, что войска Карла V захватили и разграбили не Виттенберг, где были обнародованы тезисы Лютера, и не Женеву, ставшую позднее центром кальвинизма. Еще в начале 30-х годов XVI в. позиция папства оставляла открытым путь как к развязыванию войн против германских протестантских князей, так и к установлению религиозного мира в империи, достигнутого на деле только после этих войн .

Одним из важнейших ресурсов политики Карла V была возможность оказывать давление на римский престол через испанские владения в самой Италии (королевство Неаполь и герцогство Милан). Однако вместе с тем здесь были заложены и корни то скрытой, то явной враждебности папы по отношению к большинству планов и действий императора. У Ватикана фактически не было прочных союзников, если не считать весьма ненадежной поддержки со стороны Англии до вступления на престол Елизаветы I.

В 40-е годы Карлу V пришлось приложить немалые усилия, чтобы привлечь пану к войне против протестантских князей. Павел III, соблюдавший, к неудовольствию императора, нейтралитет в войне между Карлом V и Франциском I, в обмен на различные уступки дал согласие заключить союз для искоренения ереси, который и был подписан в июне 1546 года. Однако уже в начале 1547 года Павел III стал сомневаться в правильности своего решения – ведь полная победа Карла V над его противниками в Германии политически грозила окончательно подчинить ему и римский престол.

Собравшийся в 1545 году Тридентский собор стал ареной борьбы между Римом и императором, особенно в 1546 году, когда Карл V находился на вершине своих успехов. При этом Павел III пытался опереться на поддержку французского короля и обвинял императора в том, что он скрывает религиозный характер войны против германских протестантов. В ответ Карл V заявил апостолическому нунцию, что он не упоминал имени папы в своих манифестах, так как из-за его дурных поступков оно стало ненавистным не только в Германии, но и во многих других странах христианского мира7. Павел III отвергал права германского рейхстага как светского собрания санкционировать условия компромиссного мира, который Карл V попытался заключить с германскими протестантами, и объявил, что это было бы узурпацией полномочий Тридентского собора.

Император стремился к реформам католической церкви, которые могли ослабить сопротивление протестантского лагеря, тогда как папа – к решению вопросов религиозной догматики и укреплению полномочий римского престола, которое было неприемлемым даже для значительной части германских католиков8. Отношения между императором и папой продолжали ухудшаться вплоть до смерти Павла III в 1550 году как раз в годы, когда решался спор между Карлом V и протестантским лагерем в Германии. Разногласия растянулись на долгие годы и продолжались и при преемниках Павла III и Карла V.

Избранный в 1555 году на римский престол Павел IV питал неутолимую ненависть к испанцам и надеялся подорвать их власть над Неаполем и Миланом9. Вдохновителем испанской политики стал племянник папы Карло Карафа. Папа поспешил возвести этого авантюриста, которому приписывали многочисленные преступления и убийства, в сан кардинала. В октябре 1555 года Павел IV даже объявил императору войну, развертыванию которой помешало перемирие между империей Карла V и Францией. Папа предпринял отчаянные попытки побудить французского короля Генриха II возобновить войну. Полем сражений снова стали Италия и Нидерланды. Когда Карл V отрекся от престола, папа поспешил объявить, что император сошел с ума подобно своей матери Хуане Безумной.

В 1557 году испанцы разбили французов при Сен-Кантене, и в том же году истощенные войной и Франция, и Испания объявили о государственном банкротстве, отказавшись от уплаты старых долгов. Жители Кастилии – опоры испанской монархии, как писал еще в 1545 году принц Филипп (будущий король Филипп II), – «доведены до такой степени нищеты, что многие из них не имеют даже одежды»10. Экономическое истощение настроило нраждующие стороны на более примирительный лад и привело к заключению в апреле мира в Като-Камбрези. Этот мирный договор между двумя наиболее сильными католическими державами рисовался многим современникам как фундамент европейского мира.

По случаю мира Филипп II, уже успевший дважды сочетаться браком и овдоветь, в третий раз женился на дочери французского короля Елизавете. Второй брак Филиппа II – на Марии Тюдор, скончавшейся в 1558 году, – способствовал переходу Англии, хотя и недолговечному, -в лагерь католической контрреформации. Но знаменовал ли третий брак испанского короля прочное примирение Габсбургов и Валуа, которое означало бы коренное укрепление католического лагеря? Знаменитый поэт Ронсар восторгался тогда «божественным миром, прекрасным, как утренняя заря», и брачным союзом, «тесно соединившим Испанию с Францией узами, которыми навсегда скрепляет любовь…»

Глава нидерландской оппозиции Вильгельм Оранский позднее характеризовал династический брак 1559 года как заговор против религиозной свободы Европы. На деле этот мир, хотя во Франции его считали вынужденным и хотя заключению его способствовал папа Павел IV, менее всего мог считаться успехом католического лагеря. Он подводил черту под первой попыткой военной победы контрреформации, увенчанной созданием мировой католической империи. И совсем не случайно именно десятилетие после этого мира стало временем широкого распространения протестантизма в ряде европейских стран, особенно во Франции и Нидерландах.

Еще до заключения договора в Като-Камбрези папа также должен был запросить мира у империи. Заключить его папе удалось только благодаря стремлению Филиппа II, вступившего в 1556 году на испанский престол, превратить римского первосвященника в своего послушного партнера. Прибывший осенью 1557 года в Рим испанский полководец герцог Альба (будущий кровавый наместник в Нидерландах) на коленях просил папу о мире и… потребовал безоговорочного признания испанского владычества в Италии. В 1559 году Павел IV умер, а новый папа Пий IV приказал объявить, что его предшественник был убит собственным племянником, и после комедии суда отправил кардинала Карафу на эшафот.

Карл V скончался 21 сентября 1558 г. в монастыре Юсте в горах Эстрамадуры. За три недели до кончины он выразил поистине «могильное» пожелание – прослушать собственную заупокойную мессу". Это были и прижизненные похороны вселенской монархии – путеводной цели всей его жизни. Впрочем, наследник Карла V совсем не был склонен так истолковывать опыт первой половины бурного века.