Текст книги "Клан (ЛП)"

Автор книги: Эдвард Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава 26

Нина МакКаллах молилась о прощении своих грехов. Она могла слышать остальных в комнате Элизабет, но её молитвы заглушали их голоса. Нина верила, что Иисус умер за неё на кресте, искупив любой грех, который она могла когда-либо совершить. Чтобы отплатить Иисусу, она следовала Заповедям, благодарила и хвалила и полностью приняла Его как своего спасителя.

– Аминь, – прошептала она.

Теперь она лежала в постели, беспокойная. Она могла слышать их в следующей спальне: Элизабет, а ещё Кару и Стейси, двух девочек из дальнего конца коридора.

Нина знала, что они делали.

– Что за вещь! – Элизабет было слышно сквозь стену.

– Дерьмо класса А, Лиз, – заметила Кара.

– Сделай мне ещё одну дорожку, – попросила Стейси.

Нина, конечно, к ним не присоединилась. Они всегда предлагали, утверждая: «Ты становишься зависимым, только если будешь делать это каждый день»; «Безвредно в умеренных количествах»;  и «Нина, вся эта антинаркотическая чушь по телевидению – просто пропаганда. Давай, попробуй».

Но ответ Нины всегда был один и тот же: «Нет. Это грех».

Тело было храмом Господа; так сказано в Библии. Если вы вкладываете в своё тело что-то плохое, вы разрушаете этот храм. Однажды она прочитала брошюру, в которой говорилось, что если вы употребляете наркотики, алкоголь, табак или даже едите нездоровую пищу, это всё равно, что бросать мусор в церкви. Нина горячо верила в это. Она также считала, что даже умеренные потребители наркотиков активно участвуют в очернении общества. Деньги, которые Лиз и её друзья так безвредно потратили на небольшое количество кокаина, достались тем же людям, которые поставляли крэк детям начальной школы. Каждый пенни помогал подпитывать гигантскую машину с наркотиками, которая разрушала жизни людей. Это помогало ослабить слабых, а беспомощных – и вовсе потерять. Наркотики были солдатами армии Сатаны.

Нина встала и прокралась в ванную. Она надеялась, что они её не слышат. Они могли смеяться и издеваться над ней за её убеждения. Нина, конечно, их прощала, но это не относилось к делу.

Испражняясь, она услышала их шум. Теперь они говорили о сексе и о том, насколько лучше его делают наркотики.

– Его член был твёрдым всю ночь! – воскликнула Стейси. – Чёрт, я кончила десять раз!

«О, Вавилон», – подумала Нина, восседая на унитазе.

Но она не должна их судить; только Бог мог судить. Однако она не могла избежать этой мысли, когда её задумчивость усилилась:

«Возмездие за грех – смерть».

«« – »»

Джервис был рассерженным, когда Бессер вручил ему коробку.

– Отнеси это, а затем забери сестру у научного центра.

– Да, сэр, – напряжённо ответил Джервис. – Всё, что скажете.

Бессер стоял у поста охранника.

– И есть ещё одна вещь, которую Властитель хотел бы, чтобы ты сделал.

– Какую?

– Убей декана Сальтенстолла.

Брови Джервиса нахмурились. Декан был безобидным.

– Почему? – спросил он.

– Он руководит колледжем. Он авторитетная фигура, – пояснил Бессер, – а авторитетные фигуры оскорбляют превосходство Властителя; они порочат его благодать. Для Властителя декан вроде идола в человеческом мире. Так что убей его.

«Вроде идола в человеческом мире? Что за эго».

– В общем, убей декана.

Бессер, казалось, почувствовал огорчение Джервиса. Он посмотрел на Лидию за экран отталкивания.

– Ах, ты ещё злишься насчёт неё. Ты чувствуешь, что я ранил твоё экзистенциальное «я», отрицая её смерть.

– Что-то в этом роде, – сдержался Джервис.

– Сейчас она нужна нам в целости и сохранности, как приманка для Уэйда. Но потом, Джервис, я обещаю, что ты заберешь её.

– Спасибо, сэр.

– Хорошо. Иди сейчас же. Служи нашему господину.

Джервис переместился обратно в свою комнату. Они заперли Лидию Прентисс в одном из трюмов. Ему просто придётся отомстить позже, и это будет сладкая месть. Он запустит к ней несколько экземпляров и посмотрит, как ей это понравится. Некоторые из этих экземпляров были заперты в глубоких трюмах в течение многих лет, сходя с ума от похоти в псайлайте. У некоторых были зазубренные щупальца вместо членов или вещи, похожие на большие поршни шириной, как банки из-под кофе. Были даже такие, у которых было несколько пенисов…

Он прошёл по коридору в комнату Уэйда.

«Будь изобретателен, – подумал он. – Изобретательность – ключ к экзистенциальному осознанию».

Возвращение Уэйда в свою комнату было лишь вопросом времени. Джервис оставил коробку там, где её обязательно увидит Уэйд.

Через несколько минут он ехал по Рэндольф Картер-Стрит, минуя кольцо. Улыбающееся белое лицо сестры сияло в свете фар. Он подобрал её перед научным центром, как и было сказано.

– Привет, Джервис! – поздоровалась она.

Джервис кивнул, сглатывая. Сёстры вызывали у него нервозность – чудовищные детские ухмылки, вечно затемнённые глаза и неземное хихиканье. Как можно доверять тому, кто так хихикает?

– Готов?

– Ага. Куда?

Она дала ему записку Бессера, которая гласила: «Элизабет Уайтчапел, Кларенс-Холл, комната 688».

– Она последняя. Тогда всё, что нам понадобится, это земной экземпляр, и мы сможем уйти.

– Уйти куда, если ты не возражаешь, что я спрашиваю?

– В новые королевства, Джервис. Там будут новые свиньи.

– И я пойду с вами, верно? Бессмертный?

– Конечно! Мы все бессмертны во славе Властителя!

Джервис поехал дальше. Что-то было подозрительным во всём этом деле. Почему он не видел других производственных вассалов из прошлых их «королевств»? Был только он. Джервис знал дерьмо и знал, как оно пахнет. То, что он был мёртв, не означало, что он был глуп.

– Эрблинг только что родили двух прекрасных детёнышей-мутантов. И осеменение Инес Пэкер прошло как нельзя лучше.

– Рад это слышать, – пробормотал Джервис.

Если они могли создать своих собственных вассалов, зачем бы он им понадобился в вечном будущем?

«Я облажался?»

– Мы должны сначала остановиться у декана. Бессер сказал мне убить его.

– О, хорошо! – обрадовалась сестра. – Я очень голодна!

– Сзади много еды.

Сестра посмотрела на соседку по комнате Инес Пэкер и мёртвого охранника. Она поморщилась.

– Но я хочу СВЕЖУЮ свинью, Джервис. Я хочу СВЕЖУЮ мужскую штуку.

«Замечательно. Я снова застрял с людоедом».

За исключением размера, сёстры не имели отличительных черт. Они были клонами. Он задавался вопросом, сколько лет понадобилось, чтобы их вывести? Сколько скрещенных генов от скольких планет?

К особняку декана вела длинная дорога, обсаженная столетними дубами. Акры скошенной открытой земли придавали поместью вид богатой плантации Дикси. Джервис припарковался рядом с Rolls-Royce декана. Луна низко висела за облаками.

Они небрежно поднялись по ступеням крыльца с колоннами. Джервис увидел большой красивый топиарий. На них уставился старый медный дверной молоток – овал был лишён черт лица, за исключением двух широких пустых глаз. Джервис поднял руку, чтобы постучать, но остановился.

«Что я делаю? Убийцы не стучат».

Он ударил обеими ладонями по тяжёлой двери. Дверь выскочила из рамы и с грохотом упала на пол. Они были на полпути по винтовой лестнице, когда в холле зажёгся свет.

– Винни? Это ты?

Джервис усмехнулся.

– Не совсем.

Декан выскочил из спальни на два шага. На нём был тёмно-бордовый халат и розовая пижама. Сомнение в реальности прорезало морщинистое загорелое лицо.

– Что за… – пробормотал он. – Кто…

– Привет, декан! – объявила сестра. – Я съем твою мужскую штуку!

Джервис улыбнулся.

Декан с криком убежал обратно в спальню. Джервис быстро выбил дверь. Чистая белая комната полностью противоречила тому, что происходило. Кровать, мебель и светящиеся белые стены слились в образец нормальности, который Джервис и сестра нарушили, просто войдя.

– Хорошее у вас здесь место, – похвалил Джервис. – Элегантно.

Сестра начала мокрое щёлкающее хихиканье.

Хныча, декан попятился в гардеробную. Итальянские костюмы за тысячу долларов окружили его, как заговор обвинителей. Присяжные присутствовали.

– Пожалуйста, – вздрогнул и умолял декан Сальтенстолл. – Я ничего не сделал, чтобы это заслужить.

– Я знаю, – признал Джервис. – Вот почему мы это и делаем.

«Будь изобретателен», – напомнил он себе.

Он повернул голову декана одним изящным движением, резким поворотом и рывком. Губы декана издали музыкальный звук, как у казу.

– Вот это фонтан! – Джервис праздновал, когда обрубок хлынул густой красной кровью на стены, костюмы и потолок.

На мгновение декан, казалось, танцевал без головы. Это было великолепно.

Фигура рухнула.

– Всё твоё, – сказал Джервис.

Приглашение заставило сестру хихикать. Она тут же опустилась на колени между мёртвыми ногами и разорвала штаны пижамы.

—

Глава 27

Всё это хорошо вписывалось в течение дня: бессмысленный сон. Было ли это предвестником? Уэйду снилось, что он был парализован, его челюсть заблокирована колышками. Женщины в чёрном запихивали ему в рот куски гнилого мяса. Мясо было чёрным и полным паразитов. «Это то, что мы едим дома, Уэйд. Разве это не хорошо?» Это не было хорошо. Каждая порция ползла по его горлу, тёплая, живая, и каждый раз, когда он думал, что сон закончился, появлялась другая изящная белая рука, проталкивающая ещё больше извивающегося мяса в его вынужденно открытый рот…

Проснувшись, он почувствовал пустоту в голове. Он сел в постели и потрогал Лидию, но её не было.

Уэйд!

Я одолжила твою машину, надеюсь, ты не против. У меня появилась идея о солнечном свете, и я должна проверить её самостоятельно.

Оставайся здесь, пока я не вернусь.

Лидия.

Уэйд скомкал записку. У него было два выхода. Он мог сидеть здесь обнажённым и ничего не делать, или он мог действовать. Он не мог представить себе, что может быть её «идеей о солнечном свете», но куда ещё она могла привести, кроме как обратно на поляну?

Он оделся, выписался из номера и ушёл. Было чуть больше трёх часов ночи. Если он пойдёт быстро и пересечёт кампус, то доберётся до поляны за час.

Тёплая ночь, казалось, приветствовала его в одиночестве; луна давала ему свет.

«Проклятие, Лидия! – подумал он и ускорил шаг. – Где ты, чёрт возьми?»

«« – »»

– Ты в лабиринте, – сказала Винни. – Дворце нашего господина.

– Властителя, – пробормотала Лидия.

– Правильно.

– Кто он?

– Он… Бог, я думаю.

«Отлично. Я знала, что мне не стоило прекращать ходить в церковь».

Лидия мало что могла видеть в трюме, который казался смутно освещённым каким-то странным черноватым светом.

«Это тюрьма», – поняла она.

Чёрный стержень в потолке создавал впечатление, что за ней наблюдают. Она уже пыталась выбраться и просто сдалась. Барьер трюма, хотя и невидимый, пройти не удалось. Дальше она ничего не видела.

Кроме Виннифред, которая стояла по другую сторону. Она была обнажённой, её плоть напоминала туман в статической черноте лабиринта.

– Ты не можешь почувствовать это там, – сказала женщина, – но здесь дыхание Властителя на мне. Это псайлайт, это его влияние. Властитель – бог великой страсти, и он дышит своей страстью на всех нас, – затем её рука провела по лобку.

Лидия вспомнила события, которые привели её сюда – студенческий магазин, Джервиса и прочную стену из шлакоблоков. Вместо того, чтобы убить её, они…

– Почему я здесь? Зачем я вам нужна?

– Ты нам не нужна,  – сказала Виннифред, поглаживая себя. – Нам нужен Уэйд. И когда он узнает, что ты у нас, он придёт.

«Придёт ли он?»

– Для чего вам нужен Уэйд?

– Это всё часть генерального плана, – Винни снова погрузилась в свою музу, касаясь глубже.

Она невозмутимо мастурбировала.

– Что это у тебя на шее? – спросила Лидия.

Виннифред потрогала амулет между грудей.

– Ключ экстромиссии. Ты просто вставляешь его и проходишь. По всему лабиринту есть экстромитеры. Мы даже установили некоторые из них в колледже и в лесу. Джервис привёл тебя через один такой.

«Дверные проёмы», – подумала Лидия.

– Ты думаешь, Уэйд собирается сюда прийти? Он даже не знает, где я.

– Джервис оставил ему сообщение, – сказала Виннифред, поглаживая и поглаживая, прищурив глаза. – Он придёт. Любовь всегда следует своему сердцу.

Лидия удивилась.

– Да и потом у нас есть для тебя сюрприз.

– Какой? – спросила Лидия.

– Вот! – Виннифред указала, её лицо сияло, и она улыбалась.

Он был там всё время в следующем трюме, но не настолько близко, чтобы его можно было разглядеть. Лидии очень быстро стало очень плохо.

Он встал, как по команде, прижал ладони без пальцев к преграде. Плотный, гибкий экземпляр с пятнистой серой кожей, как у слизняка. Он стоял на четырёх согнутых ногах, между которыми свисали яички размером с грейпфрут. Он усмехнулся своим уродливым лицом, пуская слюни на неё. Эрекция твари с пульсирующими синими прожилками, похожая на шланг, была длинной и толстой, как баранья нога. Выпуклая головка тоже текла от энтузиазма.

«Вот дерьмо», – подумала Лидия.

«« – »»

Нина МакКаллах уже собиралась выйти из ванной, когда её мир взорвался. Она слышала, как взламывают входную дверь. Она слышала крики, как сирены, и тёмный сатанинский смех. Когда она открыла дверь ванной и выглянула наружу, она увидела… ад.

Она увидела девушку в чёрном капюшоне и мёртвого мужчину с топором.

Элизабет и её друзья-наркоманы сжались в кучу, всё ещё крича. Кара попыталась бежать, но недостаточно быстро для огромного люциферианского топора. Он легко расплылся, как большой парус, и разрезал её на две части, от правого плеча до левого бедра. Её верх соскользнул с низа, и внутренности рассыпались. Затем Стейси попыталась сбежать, но поскользнулась и с криком упала на те же внутренности. Мертвец поставил ногу на голову Стейси и раздавил её. Следующей была бедная Элизабет. Её безумные крики вспыхнули с новой силой, когда мертвец вытащил её из-за кушетки. Он поднял её с ног за ухо. Нина была удивлена, что ухо не оторвалось. Затем подошла девушка в чёрном плаще и выстрелила из своего рта длинным розовым языком с иглой на конце. Элизабет замолчала, когда игла вошла ей в горло.

«Прошу прощения за свои грехи», – подумала Нина.

Теперь мертвец дёргал ковёр – он их в него скатывал! Но потом он прекратил, как будто обеспокоился.

– Я собираюсь осмотреться, – сказал он своей спутнице в капюшоне. – Убедиться, что здесь никого нет.

– Поторопись, Джервис! – ответила злая аббатиса.

Она опустилась на колени и начала слизывать кровь с ног Кары, хихикая.

«Джервис», – подумала Нина.

Теперь она узнала его. Мёртвым был Джервис Филлипс, мальчик, который учился в одном из её классов. Её глаз застыл в щели. Джервис обыскал комнату Элизабет, затем Нины. Он остановился, чтобы закурить сигарету, всё ещё обеспокоенный. Он смотрел прямо на дверь ванной.

Нина прислонилась к стене.

Дверь распахнулась. Джервис просунул голову внутрь и огляделся.

«Иисус, спаси меня!» – молилась Нина.

Он порежет её, как Кару. Он сокрушит её голову, как Стейси. Он позволит аббатисе слизывать кровь с её ног. Затем он отнесёт её тело Сатане. Она склонила голову в темноте.

«Господи… пожалуйста…»

– Всё чисто, – Джервис уходил. – У меня просто было забавное ощущение, что здесь есть кто-то ещё.

Аббатиса поднялась, её подбородок покраснел, и она усмехнулась. Она последовала за Джервисом, который невероятно скатал трёх девочек в ковёр и унёс их на плече.

– Спасибо, Иисус, – прошептала Нина, когда они уже давно ушли.

«« – »»

Уэйд быстро пересёк кампус, пробираясь между неосвещёнными зданиями и неповоротливыми деревьями. Было неловко идти пешком, когда у тебя была одна из самых дорогих машин в Америке. Он мог вызвать такси, но что он сказал бы? «Таксист, высади меня на поляне за агроусадьбой, понимаешь, мутировавшей?»

Но когда он обогнул Тиллингаст-Холл, он увидел фары.

Автомобиль свернул с дороги Аркхэм на холм.

«Лидия!» – подумал он сразу, но потом заметил конфигурацию фар.

Это был не его Chevrolet Corvette. Это был Dodge Colt его друга.

Уэйд нырнул за подстриженную живую изгородь. Colt проехал под фонарём. Лицо Джервиса было ясно видно. Он курил Carlton. Одна из тех девушек сидела рядом с ним, ухмыляясь. Задняя часть машины казалась отягощённой.

Уэйд подождал, пока машина исчезнет. Они ехали из Аркхэма, подальше от Кларенс-Холла и дома декана. Он поспешил на север, по дороге, в поместье декана.

Особняк встретил его тихо, спокойно. Но когда Уэйд постучал по старому медному молотку, дверь упала. Она была сорвана с петель и подперта, чтобы имитировать безопасность.

«Не входи», – предупредил себя Уэйд и тут же вошёл.

В холле горел свет; он поднялся по лестнице, высматривая тени, прислушиваясь. Дверь в коридоре казалась открытой, но когда он подошёл ближе, то увидел, что она тоже была выбита.

Уэйд был чертовски напуган. Он ожидал… чего-то. Поэтому его почти шокировало, когда он включил свет и обнаружил, что стоит в совершенно нормальной спальне.

Затем он открыл дверь не совсем обычной гардеробной.

Достаточно было всего лишь мельком увидеть: смятый труп декана, кишащий мухами, огромные пятна крови на чистых белых стенах. Всей этой крови было слишком много, чтобы увидеть всё сразу. Уэйд даже не заметил, что именно было сделано с деканом. В этом не было необходимости. Это был праздник мясника, время вечеринки для маньяка. Кровь была священной субстанцией, Евхаристией жизни. Но здесь, в тусклом туалете, её пролили просто ради удовольствия. Ради забавы.

Уэйд побежал. Он спустился по ступенькам и выскочил из дома, и он не прекращал бежать, пока его ноги не перестали выдерживать это, его энергия эякулировала, как поток самых низменных страхов. Ночь погрузила его в свою бархатно-чёрную ласку, и Уэйд, мозг которого онемел и был измождён, продолжал спотыкаться на свинцовых ногах назад, к началу…

—

Глава 28

«Убийство, – подумал он. – Кровь».

Уэйд не мог перестать думать об этом, не мог перестать видеть это в своей голове. Было столько крови.

В мёртвой, пустой ночи он больше плыл, чем шёл. Студенческий городок за его спиной лежал в тишине, странно тихой и очень чёрной. Бесчувственный, он шёл по тропам, которые когда-то были знакомы, но теперь забыты, мимо зданий и залов, тёмных и пустых, как надгробия.

Небо казалось бездонным, сланцевой пустотой. Призрачные рифы облаков неслись мимо тёмной луны. Вдалеке звенел колокол часовни, сигнализируя о четырёх часах утра. Монотонные глухие раскаты немного подбадривали его. Затем он увидел светящуюся вывеску: «Полиция кампуса».

Уэйд вошёл незамеченным. Оставить жаркую ночь и её убийство позади было всё равно что попасть в рай…

Поркер ел сырные хот-доги, разогретые в микроволновке, за столом регистрации. Он вытаскивал только сосиски, без булочек. Сержант Пирс сидел за своим столом, сосредоточившись на журнале «Крошки с большими дыньками».

– Декан мёртв, – объявил Уэйд.

Огромное лицо Поркера всплыло. «Крошки с большими дыньками» опустились к столу, обнажая типичную деревенскую ухмылку Пирса.

– Вы меня слышали? – сказал Уэйд. – Декан мёртв. Убит.

– Вероятно, спустил свою шикарную машину в канаву, – предположил Поркер, – и хочет, чтобы мы отбуксировали её для него.

– Просто ещё один папочкин сынок, богатая задница, – добавил Пирс.

Уэйд не мог поверить такому ответу на его заявление.

– Ребята, вы глухие? Я только что сказал вам, что декан мёртв!

– Ты имеешь в виду декана Сальтенстолла? – поинтересовался Поркер.

Уэйд резко ответил:

– Нет, декана Большого члена! Есть ли в этом кампусе ещё какой-нибудь декан, жирный тупица? Его убили.

Пирс и Поркер встали одновременно. Они посмотрели друг на друга. Затем они посмотрели на Уэйда.

– Вот так просто, да? – спросил Пирс. – Декана убили?

– Да! Вы понимаете английский? Слава Богу!

– И как же его убили, мальчик?

– Ну, вообще-то я не знаю, – признал Уэйд. – Но…

– Ты слышишь это, Поркер? Он действительно не знает.

– Какая разница, тупица? Я видел его в гардеробной! И я увидел… я увидел… кровь.

Пирс и Поркер усмехнулись.

– Сент-Джон, – сказал Пирс. – Это просто ещё один из твоих розыгрышей?

– Ты, должно быть, думаешь, что мы настолько тупые? – добавил Поркер.

«Тупые? – подумал Уэйд. – Это мягко сказано».

– Мы всю ночь гонялись за собственными хвостами. У нас пропал один охранник и двое вторглись в общежитие. У нас нет времени на твои розыгрыши.

– Смотрите, – сказал Уэйд. – Всё, что вы только что сказали – пропавшие без вести, взломы – всё это часть этого. Сегодня произошло много сумасшедшего дерьма, и всё начинается в гардеробной декана.

Жуя сосиску с сыром, Поркер спросил:

– Что декан делал в гардеробной в четыре часа утра?

– Он был убит, – ответил Уэйд. – Не верите? Идите и проверьте.

Пирс задумчиво скривился. Он взял номер декана из справочника Уайта. Он сделал паузу. Затем он набрал номер.

– Вы зря теряете время, – заявил Уэйд. – Он не ответит.

Пирс слушал и ждал, постукивая ногой. Он подождал ещё немного и повесил трубку.

– Он не ответил.

– Конечно, он не ответил, ты, чёртов придурок! Как мертвец может ответить на грёбаный телефон?

Потом Поркер сказал:

– Не помешает взглянуть, сержант.

– Чёрт возьми, – согласился Пирс. – Хорошо, панк. Веди нас.

Уэйд почувствовал приступ паники.

– Нет, ребята. Вы, ребята, идите, я подожду здесь. Но прежде чем вы уйдёте, вы должны меня запереть, – он указал на тюремную камеру станции. – Там.

– Зачем?

– Для моей защиты.

– Защиты от чего?

Уэйд сглотнул.

– От них.

Пирс прищурился.

– Кто они?

– Послушайте, сержант, просто послушайте меня, ладно? Закройте меня и идите проверьте.

– Мы не можем просто запереть тебя, – сообщил ему Поркер. – Нет никаких оснований полагать, что тебе грозит опасность.

– Но я же говорю вам, что есть!

– Мы не можем посадить тебя в тюрьму, если ты не совершишь преступление, – сказал Пирс. – И, к сожалению, быть мудаком – это не преступление.

Уэйд приходил в отчаяние.

– Другими словами, вы не посадите меня в камеру, если я не совершу преступление?

– Правильно, мальчик.

«Преступление, – подумал Уэйд. – Хорошо».

Обладая впечатляющими рефлексами, он изо всех сил ударил Поркера прямо в живот. Поркер наклонился и завыл, как кастрированный морж.

– Вот, – сказал Уэйд. – Достаточно ли этого преступления?

Пирс, рыча, воткнул рукоять дубинки весом девятнадцать унций в солнечное сплетение Уэйда. Уэйд сложился, с вытаращенными глазами. Затем его бросили в камеру. На всякий случай Пирс ударил Уэйда ещё один раз – между ног – и запер дверь камеры.

– Спасибо, сержант. И мои будущие дети тоже благодарят вас.

Глаза Пирса сверкнули сквозь решётку.

– Это конец для тебя, Сент-Джон. Мы собираемся проверить эту твою безумную историю, а потом вернёмся сюда надрать тебе задницу так сильно, что ты будешь гадить кремом для обуви целую неделю. Нападение на полицейского заставит тебя навсегда покинуть этот кампус.

– Я услышал вас, сержант. Просто сходите к декану. Проверьте его.

Пирс позвонил Уайту и договорился встретиться с ними в особняке декана. Затем он ушёл, за ним последовал Поркер, который хромал, держа своё слоновье брюхо.

Несмотря на боль, Уэйд улыбнулся.

«Давайте, супер-копы. Проверьте это».

«« – »»

Через полчаса в дверях станции зазвенели ключи. Вошли Пирс, Поркер и шеф Уайт с осунувшимися лицами.

Уэйд вскочил.

– Ну, как?

– Декан мёртв, – повторил Пирс.

– Я же вам говорил!

Пот заливал бледное лицо Поркера.

– В гардеробной, – пробормотал он. – Декан…

Потом он поплёлся к туалету, чтобы вырвать.

– Бедный ублюдок никогда не выносил вида крови, – сказал Пирс.

Воспоминания снова вспыхнули.

«Кровь, – подумал Уэйд. – Столько крови».

Потрясённые глаза шефа Уайта были похожи на большие плоские монеты.

– Она была оторвана, – сказал он.

– Что? – спросил Уэйд.

– Голова декана. Она была оторвана, – Уайт взял себя в руки, вздрогнув. – Не отрезана, не отрублена и не отпилена. Я имею в виду, что кто-то схватил этого человека за голову и тянул её, пока она не оторвалась.

– Они серьёзная банда, шеф.

Но это была только верхушка айсберга; было ещё много чего рассказать, но Уэйд не осмелился. Эти семена должны быть посеяны в определённое время.

Пирс косыми глазами смотрел прямо перед собой.

– Оторвали и его «змея».

– Его что?

– Его «змея». Знаешь, его штуку, его «дружка».

Уэйд нахмурился.

– Вы имеете в виду его член?

– Оторвали его начисто, как и его голову. Кто, чёрт возьми, захочет сбежать с мужским причиндалом и головой парня?

– Психопаты – вот кто. Это ещё мягко говоря, – сказал Уэйд. – Теперь, когда вы увидели всё сами, надо убираться отсюда.

– Подумай-ка ещё раз, – сказал шеф Уайт. Он сел и посмотрел на него. – Ты никуда не денешься, пока мы не получим несколько ответов.

Паника поднялась в кишечнике Уэйда, как газы.

– Мы должны покинуть этот кампус прямо сейчас, шеф! Они идут за мной! Они придут сюда и оторвут у всех ваших ребят их «змеев»!

Пирс взял жевательный табак из пачки Red Man.

– Он знает гораздо больше, чем говорит, шеф. Это чертовски точно.

«У меня же есть отец», – подумал Уэйд.

Теперь камера не была уже такой безопасной для него. Поркера всё ещё рвало в санузле, выворачивая наизнанку. Пирс нервно сплюнул коричневый сок в бумажный стаканчик. Шеф Уайт просто смотрел, скрестив руки.

– Что ты делал у декана в такой час, мальчик?

– Я…

«Дерьмо!» – подумал Уэйд.

– Я видел, как убийца уезжал с места преступления.

– О, ты видел убийцу? Не мог бы ты нас просветить?

Уэйд сглотнул, думая о крови.

– Это был Джервис Филлипс.

Уайт и Пирс тихо рассмеялись.

– Джервис Филлипс – не кто иной, как пьяница. Ты надеешься, чтобы мы поверили, что он оторвал голову декану и выкрасил грёбаную гардеробную его кровью? Джервис Филлипс?

– Меня не волнует, во что вы верите. Я видел, как он выезжал из этого района, – неубедительно объяснил Уэйд.

Уайт потирал руки. Он терял контроль над своим городом и был в отчаянии. Ему нужен был кандидат на роль козла отпущения, и Уэйд мог бы отлично подойти на это место.

– Я не могу рассказать вам всё, шеф, – признался Уэйд. – Если бы я вам всё рассказал, вы бы подумали, что я сошёл с ума.

– Мы уже думаем, что ты сумасшедший, – сказал Пирс.

– Сумасшедший убийца, – добавил Уайт.

Но если они увидят поляну, видоизменённый лес и женщин… Уэйд не мог придумать другого способа убедить их.

– Отвезите меня на поляну, – сказал он, – а остальное я вам покажу.

– Какую поляну? – спросил Поркер, наконец выходя из кабинки. – Какого чёрта ты несёшь?

– Поверьте мне. Я отведу вас туда прямо сейчас.

Уайт всё ещё смотрел на него.

– Выведи его.

«Ну вот мы куда-то и идём», – подумал Уэйд.

Но только до тех пор, пока Пирс не выпустил его из камеры и не приковал наручниками к стулу Уайта.

– Это то, что мы называем допросом, – сказал шеф Уайт.

– У меня есть для него более подходящее название, – сказал им Уэйд. – Лишение конституционных прав.

Из шкафчика Уайт достал восемнадцатидюймовую электрическую дубинку-шокер Nova. Она могла произвести несколько разовых импульсов напряжением пятьдесят тысяч вольт за одну секунду, которые нарушали мышечные импульсы жертвы и вызывали временный паралич. Это также вызывало сильную временную боль. Дубинки-шокеры теперь были запрещены, но Уэйд понимал, что этот судебный факт мало что даёт. Его собирались пытать.

– А не слишком сложно было бы попросить адвоката?

Уайт, Пирс и Поркер громко рассмеялись.

Дубинка загудела, когда Уайт включил её.

– Сейчас эта штука ударит тебя током прямо через одежду. Пара ударов, и ты подумаешь, что ступил на третью рельсу метро. Ты собираешься говорить, или я начну работать с тобой?

– Это Америка! – крикнул Уэйд. – Нельзя пытать людей!

Уайт, Пирс и Поркер снова громко рассмеялись.

– Я не хочу нихрена слышать о Джервисе Филлипсе, и я не хочу слышать ни о каких полянах. Скажи мне правду, Сент-Джон. Почему ты убил декана Сальтенстолла?

– Я не убивал грёбаного декана! – проревел Уэйд. – Это был Джервис Филлипс и те женщины в чёрном!

Уайт воткнул дубинку в мягкую промежность Уэйда. Головка заряда прилегала красиво и плотно. Палец Уайта дрогнул над кнопкой, затем начал опускаться.

– Извините, – раздался слабый голос позади них.

Уайт, Пирс и Поркер резко вскочили и повернулись. Уайт спрятал дубинку за спиной.

В дверном проёме бледно стояла застенчивая длинноволосая девушка в ночной рубашке.

– Меня зовут Нина МакКаллах, – сказала она голосом, слишком тихим, чтобы быть услышанным.

– Ну и что? – отрезал Уайт.

– Я только что видела, как убили мою соседку и её друзей.

Наступила тишина. Трое полицейских уставились на неё. Уэйд вздохнул.

– Убиты? – проговорил Уайт.

– Да, – прошептала Нина МакКаллах. – И я узнала убийцу.

– Кто это был?

– Это был Джервис Филлипс, и он был с женщиной в чёрном.

—