Текст книги "Фуриец (СИ)"
Автор книги: Эдвард Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– И напоследок я хочу вызвать сюда отдельно наших учеников. Учеников! – Воскликнул дед. – Которые впервые в нашей славной академии прошли курс обучения новым методом. Надеюсь, в будущем такие методы образования для высших учебных заведений станет постоянным и привычным способом. Ведь прогресс не сидит на месте. И мы сидеть не будем. Поприветствуем их: Айзек Фокс и Роберт Вильямс!
Раздались аплодисменты, и мы, проталкиваясь сквозь толпу, прошли к деду.
Я жутко обрадовался, когда очередь дошла до меня. Берт был после меня. Нас вызвали последними, как студентов, прошедших впервые в этой академии такой краткий курс благодаря нововведению в качестве капсул сна. Он лично назвал нас полными именами. Как всё-таки этот дед любит нахваливаться. Хоть себя, хоть других, но любит нахваливать. Живёт, наверное, ради этого. Также любит длинные речи и долгие разговоры. Когда проходил мимо него, он мог остановить и начать читать «лекцию» о том, что я и Берт – экспериментальные ученики. Ох, я и так через эксперимент появился. Так ещё тут говорят, что здесь – проба, чёрт его дери.
– Поздравляю вас, дорогие студенты, – он вручил нам дипломы, – вы доказали, пройдя итоговые тесты, что прогресс в обучении осуществим. После вас мы повторим такое и посмотрим, могут ли люди теперь так. Эксперимент удался! Ха-ха!
Он пожал нам руки, и фотограф одной из городских газет сфотографировал нас. На следующий день, думаю, эта статья появится в газете на прилавке киосках и на официальном сайте издательства. Как бы ни наплели чего-нибудь.
После получения дипломов мы, все студенты, сфотографировались на виде академии. Я и Берт были посередине всех, сидя на корточках. К слову, мы выделялись на фотографии, так как мы были очень высокими, чуть выше двух метров, а остальные были позади нас.
Долго задерживаться не стали. Все остальные группой пошли прогуливаться по городу, но мы пошли своей дорогой.
Как только мы вышли из территории академии, я снял с себя жилет и сложил его вдвое. За всё это время рубашка успела хорошенько промокнуть: вспотели обе подмышки, вспотели бока, а сама она облепила весь мой торс, отчего мускулы выглядели так же чётко, как и без рубашки.
– Чёрт, как же я намок, будто водой облили, – пробурчал я, идя с Бертом по тротуару.
– М-да, почему-то я не вспотел так сильно, – улыбчиво произнёс мой друг.
– Ты же кот: мех короче, чем у меня, – щипнув его за руку, сказал я.
– Но не настолько, чтобы меня щипать! – Воскликнул он, дёрнув рукой в сторону.
– Ладно, пойдём погуляем. Вон, смотри, видишь кафе? – Указал я пальцем – Берт молча кивнул. – Пошли, я есть хочу: утром ничего не ел.
– Ладно, пошли и поедим, – усмехнулся он, подойдя ко мне.
– Значит, эксперимент удался? – Цитируя слова директора, спросил я, идя вместе с ним к кафе.
– Да, Айзек, удался вполне.
После кафе мы прогуливались по туристическим местам этого большого города, заходили во всякие развлекательные заведения и фотографировались везде, где смех пробил. А тёплые солнечные лучи светили и грели, но ветер, холодный и освежающий, остужал нас.
========== Глава 6. Новое дело ==========
После окончания академии мы устроились работать полицейскими ФСБ. Нюанс в этой профессии в том, что сотрудники отдела, как и группа быстрого реагирования, спецназ, кроме расследования дела, участвуют также и в операциях. Даже шеф, Джим Кин – родной брат Джека Кина. Шеф дал за два месяца работы несколько мелких дел, которые мы благополучно раскрыли. Среди них было самое быстрое открытое дело – дело о воровстве ценных вещей на улице. Преступник украл драгоценные украшения очень ловко, поэтому хозяйка вещей заметила кражу только с приходом домой. Однако вор оставил много улик. В частности, это свои отпечатки пальцев на кожаной сумке. Быстро пробив данные среди отпечатков, обнаружили, что это был человек. Спустя день мы его задержали. Но, в основном, мы расследовали дела о наркоторговле. Какой-то неизвестный постоянно звонил шефу, докладывая про мелких торговцев запрещёнными веществами. Было даже их описание. Было где-то четыре звонка, и после всех их мы задерживали нарушителей. Однако они не в одиночку ходили. По три-четыре человека, отчего приходилось применять силу. Благо, есть камеры; благо, они с ночным виденьем. Кин попытался отследить звонок, но неизвестный стукач умело пользовался средствами информационной защиты. Жалко, шеф хотел к награде привести.
Прямо какое-то совпадение: всех торговцев зельем ловили в одном районе – юго-восточном. И задерживали ночью. Поискав данные в интернете, я понял, что этот район не столь безопасный, а туристические агентства напрямую говорят: место крайне опасное для жизни. Однако местные группировки выходят в район только ночью потому, что днём его тщательно контролирует другой отдел ФСБ города. Ночью же там только пару машин ведут патрулирование. Но есть своеобразный район в районе – СэдПарк. Туда никто из правоохранительных органов не суётся. И не по причине страха за жизнь, а просто потому, что были попытки исправить положение, но все безуспешные.
Но что радует, так это неплохая заработная плата. Даже в звании сержанта получаю неплохие деньги. Наверное, из-за высокого уровня опасности жизни. Другим таким же тяжёлым профессиям такая же плата.
Мне иногда приходят мысли о том письме, которое получил на станции от неизвестного человека. Каждый раз, даже на мгновение, всё равно становится грустно, что семья не приняла меня. Создаётся впечатление, что со всеми фурийцами происходит такое. Вспоминая об этом, каждый раз я впадал в прострацию, и меня в реальности будто бы и не существует: я в тех мечтах, где вместе с семьей. Хоть и отличаюсь от них тем, что есть мех, хвост, когти и клыки, а ростом куда выше, но они не принимают это за недостаток, а наоборот – плюс. Ведь все не против потрогать мой хвост, и чешут за ушами, доставляя мне небесное удовольствие, отчего даже скулю, как дикий пёс. Там, на секунду, в душе становится уютно и тепло, ведь всегда есть те, кто поддержит в трудную минуту и поймёт тогда, когда все считают идиотом. Но, возвращаясь из прострации, длившейся в реалии пару секунд, но во мне – неизмеримое время, я снова понимаю, что из всех, кто сможет поддержать меня – это Берт, мой друг. Я пытался найти место жительства семьи, но что-то внутри мне шептало, что даже спустя десять лет они всё равно не примут меня. Поникая ушами, я убирал рабочий компьютер обратно и уходил из кабинета.
Сейчас был вторник. Я сидел за своим столом в своём кабинете. Солнечные лучи спускались до лакированного стола, просвечивая пыль, накопившуюся за неделю. А солнце светило мне в спину, но грело не так жарко, как в начале осени, а слабее, по-ноябрьски тускло, поэтому в комнате будто бы царил полумрак. Я был одет в синюю рубашку с острыми воротниками и в бежевые брюки, которые всегда надевал на работу.
Я сидел и задумался над прошедшими делами, над прошедшими днями. В последние дни не высыпаюсь: то подростки под окном орут, то дописываю отчёты на ноутбуке по закрытым делам. Ещё осталось, поэтому сегодняшний день посвящу им, если Кин не даст задание. Из-за этого чёрный ноутбук был рядом со мной; ожидал, когда его откроют и начнут щёлкать по клавишам, щекотать своеобразное брюшко из множества кнопок. Я с Бертом раскрыл пару-тройку худых дел о мелкой торговле наркотиков. Ловили с интервалом в две недели. Откуда же они появляются? Неужели один худой район вполне хорошего и безопасного города может так разительно отличаться? Не могут так быстро появиться новые дилеры запрещённых веществ! Физически не могут. Чтобы найти поставщика, уйдёт примерно несколько недель. Я предполагаю, что они – только капилляры куда крупного наркотического картеля, который заправляет всем, находясь в тени, пока их подручные крысы выполняют всю их работу.
Вдруг от размышлений меня оторвал стук двери. Это был Берт. Его кабинет находился рядом с моим.
– Доброе утро, Айзек, – сказал он, сев на стул, находившийся рядом со мной.
– Добрый, – сонно ответил я, – не знаешь, почему Кин вызвал пораньше нас?
– Да я откуда знаю? Я зашёл к тебе, потому что он нас вызвал.
– Почему тогда я не слышал оповещение по телефону?
– А ты нажми на эту кнопку.
Он, подойдя к стационарному телефону, нажал на красную кнопку, рядом с которым горела такого же цвета лампочка. Вдруг послышался громкий голос Кина: «Фокс, Вильямс, живо в мой кабинет!».
– Все никак не могу запомнить, что всегда надо нажимать на эту кнопку, – усмехнулся я, выключив оповещение.
– Эх, Айзек, – ехидно протянул ягуар, скрестив руки на груди.
– Что «Айзек», котяра?
– Ничего, пошли уже.
Спустившись на этаж ниже, мы прошли через полутёмные коридоры, стены которого были отделаны жидкими обоями, отчего я иногда подшучиваю, что у нас какое-то среднее офисное здание, а не полицейское отделение. Кабинет Кина находился почти в конце коридора, в темноте и прохладе в эту часть дня.
Постучав в дверь и услышав громкое «войдите», мы зашли в кабинет шефа. Солнечные лучи не доходили до комнаты Кина, поэтому здесь был полумрак. Но шеф не захотел включать свет. Может, хотел посидеть в темноте, ведь от позднего утра и до самого вечера солнце светит в его стороне. Его глаза были прикрыты, но, услышав, как вошли его два сотрудника, он открыл свои ярко-голубые глаза и бросил взгляд на нас, полный скуки и усталости.
– Наконец-то вы пришли. Я вызвал вас десять минут назад.
– Извините, шеф, лифт оказался в пробке, – пошутил я, сев на маленький коричневый диван.
– Допрыгаешься, Фокс. – Буркнул он и зажёг сигарету, пустив пару колец. – Итак, я вызвал вас потому, что поступило сообщение из больниц: за последние недели, хоть и вы переловили всех возможных торговцев наркотиками, возросло число этих «Додо». Привозят их в госпитали чуть ли не мёртвыми. Некоторые к тому же и дебош устраивают. У нескольких медсестёр ушибы и переломы.
Пустив струю дыма в сторону окна, он достал из тумбы голографический планшет и положил на стол. Он практически сливался со столом. Экран был бесцветным и прозрачным, а края – чёрными, поэтому при падении лучей на стол видны были только они. Я подошёл к нему и забрал планшет, но не успели выйти, как Кин нас остановил.
– Стоять, я не договорил.
Мы обернулись и присели на диван. Кин имел привычку долго говорить, если дело шло о задании. От этого я мог забыться, задуматься или замечтаться о чём-нибудь хорошем и прослушать всё, что проговорил шеф. А потом Берт будет ворчать на меня, что всё прослушиваю, будто у меня в ушных перепонках затычки. Здесь, однако, не задумался.
– Помимо наркозависимых пациентов, в реанимацию попали несколько жертв с колотыми ранениями.
Он сделал глубокую затяжку и, закрыв глаза, будто бы наслаждаясь ароматом бумажной сигареты, выдохнул табачный дым в сторону от нас. Дым медленно двигался к открытому окну, за которым вовсю кипел жизнью проснувшийся город. Затем ирбис потушил сигарету, прижав к ладони, и кинул окурок на металлическую пепельницу. Остатки дыма густым паром вышли из носа, обволакивая белый мех на лице.
– К тому же вчера дежурный за ночь принял несколько вызовов о рэкете одиночных киосков и захолустных магазинов в СэдПарке, грабеже на дому и избиении в юго-восточном районе. В планшете есть данные о пострадавших и месте их проживания. Свободны.
Выйдя из кабинета шефа, мы поднялись на третий этаж и зашли в комнату Берта. Его убранство не отличалось от моего: всё тот же лакированный стол, стулья «Бюрократ», маленький вещевой шкаф и небольшой диван. Ягуар сел за стол, забрав голографический планшет себе, а я присел на диван. Он, нажав на правый верхний угол устройства, включил его и, листая, прочитывал данные по делу, почёсывая себе подбородок и щурясь на некоторые строки, перечитывая их несколько раз. Солнце светило в его спину, поэтому казалось, что у Берта – свечение, как у звезды в космосе. Меня это позабавило.
– «Вчера, в девять часов вечера, поступило несколько звонков об избиении и грабеже на дому в юго-восточном районе. Находились около запрещённого района, – произнес Берт и сделал короткую паузу, вздохнув поглубже. – Два дня назад поступил звонок о рэкете киосков и магазинов в СэдПарке». О, смотри, Айзек, также были замечены на видеокамерах, как на улицах, в тёмное время суток, люди падали на землю и некоторые из них не подавали признаков жизни. Причина смерти: передозировка психотропными препаратами. А у выживших были замечены упаковки с героином и кокаином.
Взяв у него устройство, я решил сам лично дочитать содержимое. Здесь происшествия вкупе за пару дней собрались: вчера привезли человека, находящегося в наркотическом опьянении. Пока укладывали на стол, чтобы выкачать психотропные вещества, он вывихнул одной медсестре плечо, а второй выбил два зуба. Хорошо, что успел подойти медбрат и нейтрализовать шокером дебошира. Грабёж на дому был зарегистрирован вчера ночью. Грабителей было четверо, вооружены они были огнестрельными пистолетами. А рэкет магазинов проходил пару недель. Но только почему-то вчера поступил вызов.
– Некоторые аспекты лиц рэкетиров и грабителей: высокие, здоровые, обритые или подстриженные под полубокс. – Сказал я, посмотрев на Берта. – Вооружены были огнестрельными пистолетами. Действовали быстро и слаженно. Пострадавшую в грабеже зовут Милдред Линз, проживает на «Сайт-авеню, 23». Медсестёр, работающих в госпитале «№6», зовут Линайла Мурр и Андриана Пирр. Избитых лиц зовут Марк Клейн и Эндрю Питч. Находятся в госпитале «№6». Магазин, подвергавшийся рэкету, расположен на «Сайт-авеню, 55». Наркомана зовут Михайло Лабчески.
– М-да, как же хорошо, что Тина вчера отдыхала. Я бы этому Лабческому все кости сломал, если бы он тронул Тину.
Тина – девушка Берта. Они познакомились, когда проходили мы медицинский осмотр для приёма на работу. Тина Оутен – самка рыси. Несмотря на её основной окрас, хвост её полностью коричневый, а не чёрный. По сравнению с другими фурийками, у нее была короткая прическа: волосы не доходили даже до плеч. У неё, как и у всех фуриек, большая грудь и широкий таз.
Я недавно вбил в поисковике интернета о причине таких больших размеров гениталий у фурийцев и фуриек. Оказалось, что для лучшего размножения и выращивания потомства. У фуриек малый процент угрозы выкидыша. Роды у них проходят легко и быстро, а летального исхода за всё время не было. А у фурийцев большой детородный орган из-за высокого содержания тестостерона в крови. И из-за этого у мужских особей кожа куда крепче, отчего могут выдерживать порезы ножом. Дополнительный слой кожи может быть и у человека, но из-за него процесс потоотделения будет проходить трудно. У фурийцев такого нет: доктора в лабораториях позаботились об этом.
– Ну что же, Берт, с чего начнём? – Спросил я его, положив планшет на стол.
– Не знаю, как ты, но я туда без бронежилета не сунусь, – ответил он, скрестив руки на груди.
– Это, конечно, не обсуждается. Спрашиваю: с чего начнём? Магазин проведаем, Линз или больницу посетим?
– Давай в больницу, – встав, он отъехал от стола, – хочу проведать Тину.
– Да-да, тебе только за ней водиться, – проворчал я и встал, остановившись у двери.
– Кто бы говорил, Айзек. Сам за каждой юбкой гоняешься, а меня упрекаешь?
Берт закрыл кабинет на электронный замок, и мы спустились вниз, в оружейный подвал. Кроме основных пяти этажей, были ещё три этажа внизу: оружейная комната, тренажёрный зал, тир и своеобразный обезьянник. Оружейная комната и тир занимали отдельный этаж, соседствуя друг с другом. За ними следили волк и лис, Чарли и Холден. Оба сотрудника не принимали участия в штурм-операциях, но могли подбирать обвесы оружия для каждого из нас.
Оказавшись там, мы сразу подошли туда. Оказалось, там был только Холден. Он сидел на стуле, закинув ногу на ногу и обвив стул хвостом. Лис тихо сопел, не подозревая, что над ним могут подшутить. Берт, обойдя стойку, подошёл к нему и хотел зажать нос, но чёрная рука остановила его, схватив за кисть. Открыв глаза, Холден тихо смеялся под нос. А смех был похож больше на мурлыканье кошки.
Берт отошёл от него.
– Можешь не пытаться надо мной подшутить, – усмехнулся лис, встав со стула. – Ладно, что надо вам?
– Бронежилеты, – сказал Берт, уперев руки об стойку, – и лучше, чтобы они были тонкими и сидели под одеждой.
– Что же, надо поискать на складе. Видимо, у вас серьёзное дело намечается, раз бронежилет нужен? Тем более скрытный. Не в СэдПарк ли направляетесь?
– Проедем мимо него, – ответил я.
– М-да, без него там трудно.
– Эй, а где Чарли? – Спросил Берт.
– Взял выходной.
Сказав это, Холден зашёл за дверь, в склад, искать нужные нам вещи. Был слышен шорох, ворчание под нос, будто что-то слизкое кипит в раскалённом котле. Затем послышался скрежет дверцы, и лис вышел с маленьким металлическим чемоданчиком. Положив его на стойку, он ввёл цифровой код и, открыв крышку, достал оттуда два бронежилета. Они были очень тонкими, толщиной в сантиметр, эластичные и гибкие, словно резина. Белыми, будто туман, чтобы под одеждой не просвечивались. Их можно было сгибать, как бумажные листки, и разгибать снова. Они – передовая разработка, предназначенная для агентов спецслужб и телохранителей. К тому же и для нас, полицейских ФСБ. Для нас, чтобы не вызывать панику среди мирного населения и провокации для вооружённых преступников.
– Никогда их не надевал, – проговорил Берт, снимая с себя чёрную рубашку, оголив своё изящное и мускулистое тело.
– Ага, не те боевые костюмы, что в крепости были.
Сняв с себя синюю рубашку, я застегнул застёжки на бронежилете. Он мигом обхватил своим резиновым составом всё тело, оставив на внешней стороне борозды мышц живота и груди. Холден смотрел на нас с некой ухмылкой на лице.
– Хорошо, что у нас нет женщин на службе, иначе бы точно мы не выдержали.
Он обхватил свою грудь руками, тем самым показывая женский бюст, и как он выглядел бы с этим бронежилетом. Раз наши торса он так сильно обхватил, то женские груди с ним будут смотреться куда больше, чем есть.
– Что-нибудь ещё? – Спросил он, уперев локти об стойку.
– Глушители для пистолетов, четыре магазина и электрошокеры, – произнес Берт, застегнув последнюю пуговицу на рубашке.
Холден снова зашёл на склад, гремя ящиками и дверцами шкафов, также рассуждая под нос, где бы они могли быть. Прямо как старый дед.
– Сидит, будто майка, – сказал я, поправив воротник.
– Надеюсь, защитить сможет.
Лис вышел оттуда, держа в руках коробки с глушителями, магазинами, а в другой руке – шокеры.
– Вот, выбирайте, – он открыл первую коробку, достав глушители.
– Я возьму вот этот, подлиннее. – Сказал Берт, надевая обвес на свой пистолет. – И дополнительные магазины.
– Хватит и трёх, не на перестрелку идёте, – Холден сел на стул, закинув ногу на ногу.
– Если так рассуждать, то и одного вполне хватает. – Я взял из ящика чуть менее длинный глушитель, чем у Берта. – Но мы собираемся побывать в СэдПарке – там лучше с автоматом ходить.
– Фуриец с автоматом ходит в том районе, – процедил Берт сквозь зубы. – Не редкость ли?
– Фуриец в СэдПарке – уже редкость, – буркнул Холден. – Всё?
– Да, всё, спасибо тебе. Вернем обвесы в конце дня.
***
Звонко просигналила сигнализация машины Берта, мигнув своими жёлтыми квадратными глазами. Войдя на первый этаж госпиталя, мы оказались в просторном холле, потолок которого держался на бетонных столбах. Стены и пол были белого цвета, только пол из мраморных плиток, а стены отделаны из привычного для большинства жидкими обоями. Они сливались, как капли росы с травой; граница между стенами и потолком видна не была, отчего в глазах рябило. Берт подошёл к регистратуре, чтобы узнать, где находятся пострадавшие от вчерашнего избиения, привезённые под утро. А я присел на диван.
Осмотрелся по сторонам: по коридору ходили доктора, медсёстры и медбраты, больные и консультирующиеся. Все они были разных народов и национальностей. Увидел в них псовых и кошачьих, европейцев и азиатов. Как-то даже различий в них, кроме внешности, я не вижу. Все также носятся по коридору, словно ужаленные, подобно автомобилям на скоростных магистралях, будто опаздывают на важную встречу. У всех есть друзья, с которыми весело проводят время или поддерживают в трудную минуту. У некоторых дети и родители, которых видят каждое утро перед работой и вечером после неё. Есть и принципы, обязательства, увлечения, которые являются их общими составляющими духовного тела. Люди и фурийцы – одинаковы, только отличаются внешностью. Но многие не могут смириться с новым видом, появившимся совсем недавно. Считают фурийцев иноземцами. Некоторые даже верят, что нас никто не создавал, ведь мы будто бы инопланетяне. Точнее, преступники пришельцев, которых сюда высадили проводить остаток жизни. А некоторые люди ведут с фурийцами, словно националисты: они выше, мы – ниже. Мол, сброд и зверьё. И среди общества таких много. Они внешне ничем не отличаются от людей, свыкшиеся с фурийцами, относящиеся нейтрально к ним, однако если спросить их мнение о нас, то результат налицо. Некоторые прямо скажут, что люди – арийцы, и фурийцы должны быть на побегушках. Однако долго на свободе не задерживаются. В общем, людей сейчас можно поделить на две части: одна относится к фурийцам нейтрально, другие – наоборот. И некая доля из вторых это вовсе не скрывают, оставаясь на своём. Хотя, если уж и сравнивать, то фурийцы лучше людей. Как в физическом, так и в других сравнениях.
– Ещё не уснул ли? – Подойдя ко мне, спросил Берт.
– Время хоть и полдесятого, но не против прилечь на пару минут, – ухмыльнулся я, посмотрев время по телефону.
– Пойдем, я нашёл комнату, где лежат два избитых свидетеля, – произнёс он, махнув рукой. – Пострадали фуриец и человек; размещены на четвёртом этаже левого крыла, где лежачее отделение находится.
– Пошли уж, пошли.
Встав, я вместе с ним направился к левому концу белого коридора, к лифту, оттуда поднялись на четвёртый этаж, миновав третий уровень, где находилась столовая и служебные помещения. Лифт глухо гукнул, распахнув двери, и мы прошли на этаж. Он видом тоже не отличался: те же белые стены, сливающиеся с полом и потолком. Только здесь было меньше народу, поэтому в глазах не рябило. По краям коридора были уютные мягкие диванчики, посередине него располагался маленький холл с цветами, плазменным телевизором и такими же диванами.
– Берт, а в какой комнате они находятся? – Спросил я, остановившись около кулера с водой.
– В конце коридора, комната под номером «30».
Он тоже попил воды, подставив бумажный стаканчик под кран, откуда автомат налил прохладной жидкости. Посмотрев на стену, я увидел схему левого крыла: оно было длинное, с размером основного корпуса; первый этаж был отдан под операционные комнаты; второй – служебные помещения; третий – кухня, столовая для персонала и больных, и маленький продуктовый склад; четвертый и пятый – приёмный покой. В общем, покой вмещал в себя до шестидесяти лиц.
– Вон, кстати, и та комната, – сказал Берт.
– Что же, давно мы не собирали сведения пострадавших, – ответил я, открыв дверь.
– Я думаю, это дело – первое крупное дело в нашей карьере.
Оказавшись внутри, я заметил, что отделка комнаты отличалась от коридорной: более спокойные и расслабляющие цвета, свежий воздух и светлое помещение. Тут было восемь коек, но заняты были только две – у окна. Там как раз лежали наши пострадавшие. Фуриец оказался чёрной пантерой. У него перевязана нога и рука, под глазом опухло – синяк, а человек был перебинтован чуть ли не весь. Прямо мумия. Как же их угораздило-то?
– Здравствуйте, – тяжело проговорила пантера.
– Доброе утро, Марк Клейн, – поприветствовал его Берт, сев на соседнюю койку. – Я Роберт Вильямс, а он – Айзек Фокс. Мы из полиции.
Берт показал жетон полицейского, который отлился золотым покрытием при свете солнца. Чёрный ягуар посмотрел томными глазами на нас и спокойно выдохнул. По глазам было ясно, что он прокручивает воспоминания вчерашней ночи, где его и человека избили неизвестные твари.
– Нам нужны ваши показания, – произнес я, сев на металлическую табуретку перед койкой Клейна. – В частности, про тех, кто вчера нанёс вам повреждения.
– Я уж понял, почему, – тяжело выдохнув, сказал он.
– Вам как, трудно говорить про вчерашний инцидент? – Спросил Берт, уперев локти о колени.
– Нет, не трудно. Вам же надо их черты лиц? Я запомнил их.
– Скажите, Клейн, – взяв из кармана диктофон, Берт начал записывать слова свидетеля, – кто они были, и сколько их было?
– Все были людьми, европеоиды. Думаю, из балканской семьи. Пять человек.
Берт быстро записал в бумажный блокнот его слова. Хоть и работает диктофон, нам приходится записывать данные на бумаге, чтобы в случае подделки голоса мы могли показать данные начальству.
– А можете их черты лица вспомнить? – Сказал я, сделав жест рукой.
– Да, могу. Все, поголовно, обритые, здоровые, будто со стероидами переборщили. На шее татуировка «Тарантул». У первого узко посаженные глаза и кривой нос, словно ломал несколько раз. Квадратные скулы. Лицо второго напоминает физиономию наркомана: худощавое, словно скелет. И карие глаза.
Он говорил медленно, выговаривая каждую букву. Клейн иногда закрывал глаза. Наверное, чтобы лучше вспомнить черты лиц преступников. Иногда останавливался, чтобы откашляться: думаю, получил несколько трещин в рёбрах. Берт записывал его слова, каждую букву, прописывая её в клетках блокнота, не останавливаясь ни на секунду. Диктофон, маленький, чёрный прямоугольного вида аппарат, записывал ответы Марка и наши вопросы об уточнении черт. У диктофона горел квадратик с таймером. Прямо как в бомбе. Только таймер не уменьшает, а увеличивает.
– И можете сказать, почему вас с этим человеком избили? И он случайный прохожий? – Поинтересовался Берт, указав на мумию ручкой.
– Нет, он – мой друг. Мы коллеги и друзья. Вчера мы возвращались с работы. Шли через юго-восточный район. Весело болтали, никого не трогали. Как вдруг из-за тёмного угла появились пятеро громил. Заметив, что мы друзья, без предупреждения и без причины начали нас бить. Я отделался парой трещин в рёбрах и переломом руки, а Эндрю не повезло: из-за того, что он, с их слов, посмел дружить со мною, избили жёстче.
– Похоже на националистов. Они тоже бьют только из-за ложных убеждений, – процедил сквозь зубы я, сжав правую руку в кулак.
– И как же они от вас отстали? Обычно такие люди, если начнут, то доведут дело до конца. Вам повезло, что остались в живых, – сказал Берт, почесав меховой подбородок.
– Они стали в меньшинстве. Я, это, чтобы защитить друга, вонзил когти в двоих. В горло. Они успели пробежать несколько метров, а потом упали замертво. Я не знаю, нашли ли врачи со скорой помощи их трупы или нет.
– Всё понятно, – проговорил я, – почуяли опасность – в кусты. Не знаете, в какую сторону они побежали?
– В СэдПарк.
Я всё более и более уверен, что все наркоторговцы связаны в единый картель. Есть центр, богатый и могущественный, который снабжает маленькие и слабые периферии наркотиками и вооружённой силой. А они в ответ снабжают их процентами с продажи зелья и рэкета, присягают на верность главарю и входят в его своеобразную семью, участвуют в перестрелках с другими наркокартелями.
Они, словно болезнь, чёрным пятном растеклись по юго-восточному району. Как паразиты медленно-медленно уничтожают организм живого существа, так и они, наркоторговцы, рэкетиры, грабители и все отбросы СэдПарка, губят и портят жизни мирным гражданам вполне миролюбивого и спокойного города. Воруют, избивают, подсаживают на зависимость иглы. Выходят ночью из своих нор, чтобы нагадить простым жителям, которые не причастны в их бедах, от которых им пришлось встать на этот скользкий и опасный путь преступности.
Я не понимаю, зачем портить жизнь обычным гражданам. Если их не устраивает политика правительства, то надо выдавать ноту протеста властям, а не мирному населению. Однако из политиков никто не пострадал. Как видно, под удары преступников попадают только мирные жители. По государственным учреждениям, например, в Апрометале, никто теракты не устраивал пока что.
– Ладно, спасибо за ваши показания, – произнёс Берт, выключив диктофон. – Мы обязательно найдём этих нарушителей, и закон покарает их. Что насчёт убийства вами двух преступников, то беспокоиться не стоит: закон на вашей стороне, и вы, согласно третьему пункту Уголовного Кодекса Республики Земли, защищены, потому что применили силу для защиты жизни и здоровья.
Выйдя из палаты пострадавших, мы спустились на первый этаж госпиталя. Там так же было много народу, как и полчаса назад. Врачи и медсёстры носились по коридорам, кто-то сидел на диване, кого-то везли в операционную в левое крыло. А от монотонных сливающихся стен, пола и потолка и снующихся работников медицины у меня вновь зарябило в глазах.
Мы присели на диван, чтобы обговорить сведения от пострадавшего во вчерашней драке. У него, оказывается, хорошая фотографическая память. Он дал столько описания, что хватит на составления фоторобота подозреваемых. Спустя пару дней распечатки попадут в СМИ.
– М-да, Айзек, – сказал с лёгкой хрипотцой Берт, сев на диван, – человека знатно избили. Даже до комы довели.
– Ага, а фуриец отделался парой трещин в рёбрах и ушибами.
– Ты до сих пор думаешь, что все наркоторговцы связаны меж собой?
– Все более и более убеждаюсь в этом, – ответил я, скрестив руки на груди. – Ладно, об этом потом. Кто следующий допрашиваемый?
Достав из кармана голографический планшет, он провёл пальцами по экрану, отодвинув в сторону «квадрат» информации об избитых, и передвинул вверх окно о потерпевшей во вчерашнем грабеже на дому. Нажал на него, и прямоугольник открылся, окрасившись в зелёный свет.
– Пострадавшую в грабеже зовут Милдред Линз, проживает на «Сайт-авеню, 23», – монотонным голосом произнёс Берт.
– А, ясно, юго-восточный район, – зевнул я. – Почти рядом с СэдПарком. Немудрено, что ограбили.
– Она – следующий свидетель. Ты же не боишься побывать там? – Блеснув белоснежными клыками, спросил Берт.
– С бронежилетом хоть куда, котяра, – так же ехидно ответил ему.
***
Мы остановились у обочины дороги, возле «Сайт-авеню, 23», дом, в котором проживала мисс Линз, пострадавшая от рук четверых грабителей, которые бесцеремонно ворвались поздно вечером к ней в квартиру. Звонок поступил посередине ночи, а, по словам самой потерпевшей, ограбление произошло в полдевятого-полдесятого вечера. Видимо, женщина долго приходила в себя после такого инцидента.
