Текст книги "Фуриец (СИ)"
Автор книги: Эдвард Кейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
– И как же ты предлагаешь штурмовать? – Спросил Кин, сурово посмотрев на меня.
– На первом этаже, – начал я, подойдя к графической карте, начав менять изображение, – рядом с туалетом есть люк канализации. Беспилотник не показал, что там есть кто-то, но и они сами не думают, что может исходить угроза из санузла.
– Логично, будь по-твоему. Значит так! Я, Свен и Айрон будем брать огонь на себя, броня у нас как у танков. – Он стукнул кулаком по металлической покрытии брони, показывая её крепость, и указал на два здания ростом в пять и семь этажей. – Снайперы разместятся на крышах двух этих домов: будете ликвидировать одиночные цели. Ты, Берт и Саймон, пролезьте через эту канализацию и атакуйте с засады. Остальные под нашим прикрытием. Живо! Устроим медосмотр!
Броня существенно отличалась от прошлых времён. Камеры были, но меньше, чем в таких костюмах, как у отвлекающей группы – у них был обзор и сзади. Надевающееся «забрало» шлема закрывало глаза, но благодаря этим камерам костюм обеспечивал полный передний обзор. К тому же в шлеме предусмотрен противогаз с очищающим маленьким фильтром практический с большой палец, который был установлен сбоку от забрала. Костюм был оснащён броней, состоящей из пуленепробиваемого бронежилета, удобного и подвижного экзоскелета и резиновых нарукавников, стальных вставок, которые спасают руки и ноги от осколков и пуль всех мастей и калибров. Такими же, как и нарукавники на руках, были и подобие на ногах. Весь костюм защищал от пуль, кроме лазерных, и крупных осколков. Броня группы отвлечения была похожа, но в не затрудняющих местах передвижения тела участки были покрыты тонкой сталью, значительно крепче моего костюма. На теле, кроме чёрного бронежилета, было также что-то вроде куртки, тоже из того же материала, что и у наколенников. Бёдра и руки были защищены резиновой прослойкой всё из того же материала, который мог защитить от осколков и пуль. Резиновым материалом были прикрыты те места, которые могли бы затруднять движение, если на них были стальные вставки. Шлем был обеспечен датчиками сердцебиения, ночным зрением и тепловизором.
Мы втроём отправились к ближайшему люку канализации, а группа отвлечения начала подходить к зданию больницы. Им ничего не страшно, ведь броня закрывает всё: руки, ноги, тело. Шлем покрепче, чем у нас. Вооружение – крупнокалиберные пулемёты. Втроём они медленно подошли на пятнадцать метров к больнице. Группа реагирования и другие сотрудники ждали, когда троица зачистит вход. Бандиты открыли по ним огонь, пытаясь остановить приближение полицейских, но тщетно: троица даже не пошатнулась. Из окон тоже полился огонь. Дальше я не увидел, что с ними произошло, так как прыгнул в люк канализации.
Когда я приземлился на твёрдый бетон, у меня слегка пошатнулся шлем, но удержался. Я начал рассматривать канализацию. Темно, хоть глаз выколи, даже природное ночное зрение не помогало, отчего пришлось включить зрение костюма. Осмотревшись вокруг, я понял, что давно здесь инспекцию не делали. На всякий случай, чтобы шлем не упал, прижал стальную вставку к шее.
– Всё нормально? – Положив на моё плечо свою руку, спросил Берт.
– Да, – ответил я, убрав его руку с плеча, ответил я, – шлем только большой для меня.
– Большой из-за того, что голова твоя маленькая, – пошутил Саймон – вечно шутящий медоед лет двадцати семи. – Пошли, действуем быстро.
– Смотри, – встав и пройдя быстрым шагом в сторону больницы, я обратился к нему, – как бы твоя большая мудрая голова не ударилась об трубу канализации.
– Можешь не беспокоиться за меня, – облегчил он мне душу, – не ударюсь.
– Заткнулись оба! – Послышался из рации Саймона голос напряжённого Кина. – Как там, добрались до туда?
– Шеф, – ответил Саймон, – мы почти у цели.
– Так живо, бегом! – Поторопил его яростный голос из рации.
Саймон не ответил. Мы прошли метров десять по сырой и дурно пахнущей канализации, где в водостоке быстрым течением стекали все отходы города. И нам попалась проржавевшая насквозь решётка, стоящая не в воде, а на плите. Тут Берт не удержался и засмеялся:
– Это что, русские делали? —он показал дулом автомата на решётку.
– Да чёрт его знает, – сказал я, пнув решётку ногой. – Люди сейчас все на одно лицо – криворукие.
– Двигаем дальше, – скомандовал Саймон. – Вижу лестницу к люку.
– Саймон, – подойдя к лестнице, обратился я к ему, желая устроить спор, – а кто ты вообще по званию, чтобы мной командовать?
– Может, ты поднимешь свою задницу и взберёшься? – Съязвил он, разводя руками.
– А может, ты мне не будешь указывать? – Ответил я, подойдя близко к нему. – А, товарищ ефрейтор?
– Да закрой ты свой рот и полезай, – вновь съязвил он. – Не тормози!
– Ты меня доконал!
Раздался эхом по водостоку мой голос; я вынул из кобуры пистолет и прицелился в шлем Саймона. Этот медоед был самым противным полицейским на участке, отчего хотелось его пришить в сторонке, но его гнилая натура вечно находила способы улизнуть от наказания. Саймон слегка попятился к стоку воды и чуть не упал в канаву, где бурно текли отходы и серо-мутная вода.
– Саймон! – Крикнул Берт медоеду. – Ты младше нас по званию, так что выполняй: с ним договориться трудно – упёртый баран.
Саймон кивнул в знак согласия и, подойдя к лестнице, взялся за палки и начал подниматься. Я убрал пистолет в кобуру, недовольно хмыкнув. Берт быстро оглядел канализацию и сказал:
– Сколько же грязи от нас образуется…
– Для этого мы и есть, – ответил я ему.
– Эй! – Шепнул Саймон, взобравшись наверх. – Быстрей, здесь пока никого нет!
– Ага, – поддакнул я и, подойдя к лестнице, начал взбираться. – Сейчас-сейчас.
Медоед аккуратно поднял крышку люка и отодвинул её, вылез и мигом спрятался за стеной туалетной комнаты, сняв со спинного магнита автомат и держа на прицеле дверь. Затем вылезли мы, тоже держа на прицеле своё оружие. Туалет больницы выглядит куда приятней, чем канализация. Тут даже есть душ, что удивляет.
Мы были готовы выйти, но тут услышали шаги. Они приближались к нам. Саймон и Берт успели спрятаться в душевой комнате и в единственной туалетной кабинке. В спешке же я ничего не мог придумать, как спрятаться за дверью. Сделав глубокий вдох, я затаил дыхание и, прислушавшись, понял, что приближающихся было двое: один скользил по полу и сопротивлялся, второй же очень старательно толкал первого. Подойдя ближе, я услышал, что первым приближающимся была женщина. А второй, судя по звукам, хотел изнасиловать её. Они вошли в туалет, и тут я сильно ошарашен стал после увиденного: понял, что этой женщиной была Марта. «Чёрт! Её всё-таки нашли!» – пронеслась мысль в моей голове. Внутри начала закипать неимоверная ярость, разливаясь по всем жилам, прямо как вчера в порыве ревности у меня чуть не отключилось сознание, тем самым передав контроль над гневом и злостью. Захотелось тут же взяться за штурмовую винтовку и застрелить этого бандита, а лучше всего – прострелить ему колени, чтобы больше не мог бегать. Выдохнув, я успокоился и понял, что на выстрелы он случайно может задеть Марту и ранить её. Поэтому я выжду, пока он отойдёт немного. Тогда его я и нейтрализую.
– О, детка! – Страстно воскликнул бандит, одетый в чёрную униформу бывшего человеческого спецназа. – Ты такая фигуристая, сочная! У меня даже слюнки текут. Плевать, что ты не моего вида!
Он, видимо, был совсем извращённым. Или Марта была чересчур привлекательной, что ей завладеть хотят не только фурийцы, но и люди. Судя по её манящим формам, так оно и есть, но раз так, то лезли бы и к другим фурийкам. А это уже третий раз, как к ней пристают, словно мухи на навоз.
Он прижал её к подоконнику, а меня в порыве возбуждения не заметил, что было мне на руку. Как только бандит хотел дотронуться до груди Марты, я закрыл дверь, которая протяжно заскрипела, словно смычка по не настроенной скрипке. Несмотря на такой раздражающий и заметный звук, он всё-таки не услышал и продолжал домогаться до Марты. Не думал, что экстаз его так оглушит, отчего он, словно загипнотизированный, не приметит ничего. Пользуясь случаем, я достал нож и тихо подошёл к нему. Он начал массировать её пушистую и большую грудь и раздевать, начав с верха. Марта просила оставить её в покое, отталкивая его от себя, но бандита её просьбы не останавливали, а наоборот возбуждали сильнее, отчего он истекал слюнями и произносил непонятные звуки, будто во рту у него кипела вода. Я подошёл вплотную к нему. И, как назло, он заметил меня, как тяжёлый лис незаметно подкрался к нему. Он резко обернулся и потянулся к дробовику, который лежал рядом с ним, но я, размахнувшись, ударил его по голове, отчего он отлетел к стенке. Но бандит всё-таки успел схватить дробовик и в воздухе выстрелить мне в голову…
Дробь отлетела, по санузлу раздался дёргавший сознание грохот, а я чуть не упал. Я стремительно подбежал к нему и, прижав рукой человека к стене, вонзил в его череп нож. Рука с дробовиком упала, маска преступника намочилась кровью. Я двинул нож кверху, и череп с характерным звуком треснул. Вынув кровавый нож, я положил его в ножны. Из черепа начал вытекать мозг.
Вот оно – убийство. Как это, убивать? Никак. Ничего не чувствуешь – берёшь и рвёшь нить жизни существу. Эмоции только потом приходят. И только тем, кому впервой убивать. Я за такой короткий срок работы убил предостаточно. Всё из-за этого Меринова, который организовал преступную деятельность, набирая молодых людей, желающих быстро разбогатеть. Мне их не жалко: они сами выбрали этот путь. Пусть же знают, что их могут убить, что такой исход может поджидать любого, кто встанет на лихой путь бандитизма. Глупо думать, что ты всесилен и неуязвим. Но мне жалко тех людей, которыми они могли стать: хорошими врачами, которые спасают сотни жизни, популярными писателями, из-под пера которых выходят шедевры мировой литературы, или те же полицейские, которые верны жетону и службе, и многих других хороших людей.
Марта застыла в ступоре, прижавшись в угол рядом с окном. Она тяжело дышала, застёгивая пуговицы на форме. Мне так стало легко, ведь с ней теперь всё в порядке, ведь теперь ей ничто не грозит.
– Марта, ты как? – Повернулся я к ней и, сняв пробитый шлем, выкинул его в сторону. – С тобой всё нормально?
– Да, – выдохнула она и вышла из угла.
В ее глазах был страх и переживания. А заметнее всего – ужас. Ей, наверное, никогда не приходилось видеть, как один другого убивает, причем безжалостно и ужасно. Может, во время операций она и видит органы, но сейчас ей мерзко смотреть, как пол залился кровью, а из головы медленно вытекал мозг.
– А твоя голова? – проглотив комок в горле, сказала она, приблизившись ко мне.
– Да пустяк, шлем защитил голову, – махнув рукою, сказал я. – Ладно, тебя надо увести отсюда. Саймон расскажет тебе, откуда уходить.
От дроби до сих пор абсолютной защиты нет, чтобы вообще не приносило урона, тем более при современном оружии, поэтому шлем пришёл в негодность, но, может быть, ещё сослужит чем-нибудь. Возьму собой: на спине есть магнит, где и прикреплю.
Саймон остался с Мартой, а мы пошли по коридору. Везде были сломаны картины на стенах, и стекла разбиты. Эти поганцы, если ничего не смогут унести, нанесут вред как можно больше, чтобы и это не досталось. Повернув направо, мы наткнулись на троих бандитов, которые, быстро среагировав, открыли огонь по нам. Берт спрятался за стеной, а я за холодильником, который был в коридоре. Те трое отошли к последней комнате, один спрятался за дверью, второй улегся на пол, третий решил убежать – предупредить о нас другим сообщникам, которые находились на втором этаже.
Берт высунулся из угла и одним выстрелом убил убегающего. Он звездой распластался на полу. Двое открыли непрекращающуюся очередь из автомата и пистолета-пулемёта – голову высунуть даже не получается. Мне то ещё, без шлема: вмиг пуля убьёт, выбив мозг на пол. А так с шлемом хоть спасся бы. Гильзы падали на пол, звучно звеня о мрамор. Один из преступников наступил на гильзу и, споткнувшись, упал и поскользнулся, когда хотел вставать. Ловя момент, я присел на колено и выстрелил короткой очередью в него. Он, конечно, не смог выжить от экспансивных патронов, распоровших ему брюшную полость. Берт выглянул и увидел, что первого, который спрятался за дверью, вырвало от вылетевших наружу внутренностей своего товарища. Ягуар выбежал из угла и рванул к нему, стреляя из винтовки. Сквозь дверь пули прошли, как нож сквозь масло. Преступник упал замертво, пока отходил от ужаса анатомии второго. Берт остановился напротив входа в палату, выстрелил в него, чтобы наверняка.
– Чего стоишь? – спросил он.
– Залюбовался тобой, – съехидничал я и, выйдя из-за холодильника, подбежал к нему. – Пошли, осталось ещё немного.
– Пошли, – ответил я.
Мы побежали к совещательной комнате, где как раз шла жёсткая перестрелка между нашими напарниками и преступниками. На полпути, проводив Марту, нас догнал Саймон, доложив, что Марта в целостности и сохранности, и подальше от этой «возни». Оказавшись возле центральной комнаты, мы увидели, как троица из Кина, Свена и Айрона штурмовала заваленные двери столовой. Мы подбежали к ним, спрятавшись за теми же колоннами.
– О! – воскликнул Свен. – Они смогли это сделать!
– А где штурмовая группа? – Спросил Берт, прячась за углом стены.
– Они очищают второй этаж! – Крикнул сквозь выстрелы пулемета Кин, не оборачиваясь на нас. – Скольких нейтрализовали?
– Одного в туалете, троих в третьем крыле, – ответил я, спрятавшись за колонной.
Я помню этот холл. Именно здесь пошёл отчёт нашего первого задания. Именно эти стены, сливающиеся с полом, рябили мне глаза. Именно здесь лежал я, когда в первой штурм-операции схватил пулю живот. Именно здесь работает Марта. Сейчас стены стали серовато-тусклыми от пороха и пыли, что добротно вырабатывали оружия полицейских и бандитов.
Берт сделал пару небольших очередей, выглядывая из угла. Саймон лёг на пол. Перестрелка продолжалась минуты три. Пули со свистом пролетали мимо нас, угождая в стены и колонны. Пара пуль попала мне в грудь и в локоть. Но броня спасла, приняв весь удар на себя. Мы бы продолжали так до вечера обмениваться очередями, но вдруг один из четверых оставшихся бандитов в столовой взял заложника и выкрикнул, что если мы не прекратим огонь, то заложник умрёт. Огонь прекратился. Он потребовал переговорщика. Вышел Кин, гремя своей тяжёлой броней. Он опустил пулемёт вниз и подошёл к полуразрушенному входу, сняв «забрало» шлема. Остальные трое следили за нами, готовясь, если что, убить и заложника, и Кина.
– Ты за переговорщика? – Спросил бандит, прижимая к себе заложницу человека.
– Да, – ответил Кин, – а теперь, чего тебе надо?
– Одного из ваших солдат, лиса, сержанта Фокса, – он прижал сильнее заложницу и устремил взор на коридор больницы.
– Фокс? – переспросил Кин. – Зачем он вам?
– Хватит изображать глупого котёнка! – крикнул бандит. – Ты знаешь, что он здесь и что он сделал!
Кин начал сгибать два пальца, делая знак.
– Ты зачем это делаешь?!
Я понял, что пора действовать. Включив лазерное наведение, я прицелился в его голову. Сейчас бы не промахнуться, угодить ему в глаз. Нажал на курок – пуля вылетела из дула, а гильза выскочила из затвора, звонко упав на пол. Пуля попала в левый глаз и прошла сквозь череп бандита. Кровь мощной струёй хлестнула на пол. Он с грохотом упал. Кин достал нож и вонзил в глотку спохватившегося соседа. А третьего и четвёртого завалил метким выстрелом в центральные части лбов Берт.
– Минус четыре! – Радостно крикнул белый волк Свен.
– Еще минус шесть! – сказал Айрон. – Группа перебила всех на втором этаже. Эти сволочи ликвидированы.
– Класс! – Крикнул я, замахав хвостом. – И обед не остыл.
– Айзек, – непривычно спокойным голосом сказал Кин, повернувшись ко мне и сняв шлем, – ты надоел со своими шутками.
– Извините, шеф, – ответил я, выглянув из колонны, – прервали меня.
– Хорошо, теперь освобождаем заложников и уматываем отсюда, пока на нас не напали журналисты, – скомандовал Кин, положив шлем на труп преступника.
Мы зашли в столовую. Стёкла были разбиты. Кровь от трупов бандитов текла по кафельным плиткам. Кого-то из заложников стошнило. Саймон спрашивал об убийствах заложников. Один из заложников сказал, что никого не убили и не тронули. Мы развязали их от пут верёвок, надетых бандитами. Берт нервозно искал Тину, ошибаясь через раз, два, крича её имя, надрывая голос. Он чуть не отчаялся, подумав, что дорогое ему существо погибло, даже поник, но вдруг услышал нежный и радостный голос Тины. У неё кровоточила рана из головы, была испачкана и местами разорвана форма медсестры, а светлые волосы были в пыли. Увидев её, Берт радостно подбежал к ней и крепко обнял.
– Как я беспокоился, – шепнул Берт. – Я думал, что тебя больше нет…
– Не говори глупостей, Берт, – Тина заплакала, крепко уткнувшись в его грудь. – Я спряталась в подвале комнаты. Один из них выстрелил мне вслед. Но пуля пробила стекло, и осколок…
– Больше ничего не говори, – сказал Берт и поцеловал Тину.
– Как же всё-таки это мило, – усмехнулся я, подойдя к ним. – Было бы ещё лучше, если бы ты её не поцеловал.
– Да ну тебя, – закончив целоваться, махнул рукой Берт. – Сам-то?
– А чего я? – улыбнулся ему.
– Да хватит вам, мальчики, – вмешалась Тина. – А Марта?
– А что Марта?
– Берт мне все уши прожужжал, что ты к Марте неровно дышишь, – усмехнулась она.
– Уф, Берт всё-таки не смог удержаться, – я указал на него. – Прикалываешься надо мной, так ещё и разболтал.
– Ой, да ладно, – махнул рукой Берт, – я только Тине.
– А я никому не рассказывала, – подмигнула она.
– Ну, посмотрим, как завтра будет.
– Кстати, тебя Марта на улице ждёт, – Тина посмотрела в телефон. – Уже слегка замерзла, а тебя всё нет.
– О, чёрт, её же не впустят сюда. Ладно, я побежал.
***
Люди и фурийцы были одеты в демисезонные куртки и плащи. Вокруг больницы было оцепление из полиции, которое в ряд выстроилось, словно оловянные солдатики на триумфальном марше. На тротуаре около госпиталя толпились журналисты, репортёры, жаждущие первыми взять интервью у полицейских ФСБ, отчего могли бы, наверное, передавить друг друга. Мимо проходящие люди и фурийцы останавливались, чтобы узнать в чём дело. Одни уходили, другие оставались. Кто-то из репортёров начинал эфир. Вокруг оцепления стояла Марта. Вид её был взволнованный.
Я остановился перед входом, чтобы облегченно вздохнуть и успокоиться. Мне надо было успокоиться и понять, что никто из заложников не пострадал. Тем более Марта, которая стояла вокруг хищных журналистов, притаившихся в засаде. Она дожидалась меня: когда я выйду в целостности и сохранности и обниму ее. Лиса смотрела по сторонам, наверняка думая, что я могу выйти с черного хода. Глубоко выдохнув все напряжение, что скопилось за этот день, я убрал с пути сваленный стенд и вышел из госпиталя и, зовя Марту криком, начал искать ее, кое-как отбиваясь от прилипших репортёров. Найдя её, я сильно обрадовался, увидев, что на ней нет никаких ран.
Я подбежал к ней, проталкиваясь сквозь очередь. Как был в костюме, с автоматом и шлемом на спине, так и обнял её, ощутив теплоту её тела. А она обняла меня. Такого облегчения и спокойствия я никогда не чувствовал. Я так же переживал за неё, как Берт сильно волновался за Тину. Я так сильно боялся, что что-то с ней случится. Но все обошлось, и с ней все в порядке. Она в целости и сохранности.
– Если бы тебя убили бы, – шепнул я ей на ухо, – я бы не знал, что случилось бы со мной.
– Я бы тоже, – сказала она, уткнувшись в мою грудь. – Спасибо, что спас от этого извращенца.
– Я тебя второй раз подряд спасаю от насильников, – улыбнулся я.
– Видать, я их притягиваю, как магнит, – проговорила она.
– Марта, больше не попадай в такие ситуации.
– Постараюсь.
Обнявшись, мы стояли в толпе. Репортёры, видимо, нас потеряли, раз не пытались расспросить меня о чём-то. В больницу зашла человеческая полиция. А мы стояли в обнимку, и было равнодушно на них. Вдруг пошёл снег. Первый снег. Он аккуратно падал на землю, на асфальт и быстро таял. Мы подняли головы, чтобы это видеть. Так приятно смотреть на первый снег в моей жизни фурийца, хотя можно считать, что другой жизни у меня нет. Я, к счастью, не помню…
Шёл мелкий снегопад. Марта была в моих объятиях. На улице начало становиться прохладно даже для фурийца с его теплым мехом, а у Марты только бежевый медицинский халат: обнимая её, я почувствовал, что она начинает дрожать, как кленовый лист при порыве осеннего, холодного и колючего ветра. Даже такой пушистый мех фурийца не спасает при пониженных температурах. Мне не так холодно: я в костюме с теплоизоляцией, а ноги Марты ничем не прикрыты. Видно, что у неё прямые ноги и рыжий мех на ногах, кроме голеней, которые были черны, словно она их обмакнула в смолу. Халат обтягивал её фигуру, отчего она становилась стройнее, и так объёмная грудь становилась больше, а таз – намного шире. Этот наряд начинал меня потихоньку возбуждать, сводя с ума как только мой взгляд падал на привлекательные места её идеального тела, но свежий и холодный шлепок новорожденного зимнего ветра ударил мне в голову, приведя в чувство меня. Я разжал захват, и Марта вышла из моих крепких объятий.
Раскодировав машину Берта, я усадил её в салон авто на переднее сиденье, включил автомобиль и, что логично, активировал печку. Усадив её, я сел за руль машины. Её дрожь начала проходить, но я на всякий случай достал из заднего сиденья куртку Берта.
– Надеюсь, что Берт будет не против, что я его курткой укрыл тебя, – сказал я, укрывая Марту этим.
Она укуталась ею и стала похожа на замёрзшего лисёнка в холодном тёмном лесу. Я снял с магнита шлем, где возле виска зияла щель от дроби, и закинул на заднее сиденье. Стукаясь об углы салона, он тихо скатился на пол.
– Спасибо тебе, – с паузами говорила она, видимо, ещё от дрожи. – Ты так заботишься обо мне.
– Ты тоже обо мне заботишься. – Ответил я, проведя пальцем вертикально вниз по костюму. – Тебе тоже спасибо.
Костюм расстегнулся, и виден стал прилегающий к внешней стороне своеобразный с металлическими вставками «куртки» бронежилет и немного плечевого сустава. Внешняя сторона была покрыта дополнительной кевларовой прослойкой. Костюм на теле был похож на большую толстую куртку с обвесом магазинов, но изнутри был бронежилет, «пришитый» к куртке, как и внешняя сторона – дополнительный кевлар. На ногах и руках были те же кевларовые наколенники и налокотники с металлическими вставками, одевающиеся на штаны и покрывающие дальше тонким слоем. Благодаря экзоскелету костюм не затруднял передвижения и не был похож на роботизированные костюмы далёкого будущего, а куда улучшенный костюм спецназа прошлого с новшествами, однако все-таки претерпевший изменения – металл добавился к кевларовому бронежилету.
– В следующий раз будь аккуратней, – я погладил её по голове, прочувствовав шелковистые чёрные волосы.
– Ха-ха, – усмехнулась она, – ты во второй раз спасаешь меня от насильников. Совпадение ли?
– Ну да, перед такой красивой и привлекательной девушкой мало кто устоит, – ответил я, тоже усмехнувшись с нею.
– Даже ты? – Спросила она исподлобья.
Вопрос её слегка смутил меня и насторожил, словно треск ветвей в тёмном лесу, укутанном туманом. Что она собирается допытывать у меня, сверкая своими невинными лисьими глазами? Она сейчас опять проявляет присущую всем лисам хитрость или правда собирается спросить о чём-то важном?
– Скажи, пожалуйста? – повторила она.
Я промолчал, сделав вид, что не услышал ее. Если она отпустит шутку, то сейчас не то время. Ни для меня, ни для неё. Слишком много чего произошло за этот день, который наверняка одарит меня ещё многочисленными сюрпризами, помимо штурм-операции в госпитале и вести о том, что главарь преступной организации, держащий в страхе район в огромном городе, где простые жители страдают от его амбиций и желаний идти наперекор нормам радикальными методами – мой предполагаемый отчим и муж моей матери. Если Марта намеревается отпустить шутку, то сейчас не то время.
– Помнишь ту утреннюю выходку: сначала мою, потом твою, – голос у неё был на серьёзе.
– Да, помню, – лаконично ответил я, повернув свою голову в её сторону.
– Что ты чувствовал, Айзек? – Она задала такой вопрос, который слегка ошеломил меня, от которого я остолбенел.
– Марта, – начал я, – давай потом обсудим. Сейчас ты слегка в шоке после штурма… Холод, прочее…
– Айзек, пожалуйста, – умоляющим голосом сказала она, – мне важно знать…
Боже… Не может быть… Неужели Марта влюбилась в меня? Тот поцелуй на кровати она приняла не из-за своей течки? А из-за того, что любит меня? А может быть, мне всё кажется, и Марте просто интересно знать, как она себя показала утром, когда я прижал её и хищнически поцеловал, не заинтересовавшись, а удобно ли ей в такой позе или ей нравится, когда обошлись, как с добычей? Вдруг меня прервал голос Марты:
– Айзек?.. Айзек? С тобой всё нормально? – Задумчивым взглядом посмотрела она на меня.
– А? Да, всё нормально, – промямлил я.
Я не сразу заметил, что она сидит на моих ногах. Как она так тихо и незаметно оказалась на моих коленях? Ими я почувствовал её мягкую попу, отчего у меня прошла дрожь по телу. Что она удумала, сделав такой интимный жест?
– Айзек, – от смущения она отвернула от меня голову. – Я тут хотела признаться тебе в одном. Я… Я тебя люблю.
Она вновь повернула свою голову и направила прямой взгляд на меня, гипнотизируя своими ярко-голубыми глазами, где выражено было столько нежности и смущения, что она становилась во много раз милее и красивее. От такого взгляда мало кто может устоять. Не устоял и я, упав, как башня осаждённого бастиона.
– Ох, Марта… Я тоже тебя люблю, – с небольшими паузами проговорил ей те самые заветные слова, которые так хотел ей сказать.
Услышав это, она плавно завиляла хвостом, словно щенок, которого ласкают, и потом обхватила своими маленькими пальцами – по сравнению с моими пальцами – мою челюсть и скулы и, закрыв глаза, стала медленно приближать голову к моей, собираясь соприкоснуться губами. Я обхватил её шею и тоже закрыл глаза. К моим губам прильнули её нежные, наполненные жизнью губы. Так и вслепую целовались мы, не разжимая поцелуй. Она держала своими пальцами мои массивные скулы; я одной рукой обнял её за талию, а второй – за шею.
Нам было плевать, что происходит вне машины. Плевать было на то, что вход в госпиталь окружили вездесущие журналисты и репортёры, которые просто так не отстанут, не получив хоть толику сведений. Безразлично на то, что отряд спецназа пробирается через кольцо сотрудников газет и местных каналов. Мы прижались и жадно целовали друг друга, желая насытить голод, бушующий внутри нас. Мне никогда так не было хорошо. Мне стало легче на душе, когда мы признались друг другу в любви, будто целая скала с наших плеч сошла. Она не отрывала поцелуй, словно пыталась насытить тот голод, который она не могла утолить из-за противного договора. Это было так чудесно, приятно, мило: наконец обрести свою любовь. Те девушки, с которыми я провёл весёлую ночь, ничего не значили. Секс был без любви, без обязательств, так: насытить свои половые потребности, и только. Но наконец я нашёл ту, с которой пробуду до конца, которой смогу доверять, и надеюсь, что Марта тоже взаимна будет со мною. Она такая красивая, нежная, ласковая. Может, четырёх дней, которые мы прожили вместе, для людей мало, чтобы стать парой, но для нас они были долгими и достаточными, чтобы довериться друг другу. Марта доверилась мне, когда пригласила себе в дом, и вновь, когда я позвал к себе, когда были ещё что-то наподобие друзей.
Хотелось как можно дольше не разрывать поцелуй. Мы были на седьмом небе от счастья. Но всему приходит конец – и мы разжали поцелуй. Мы смотрели друг на друга молча, не выронив ни звука, ни слова. Убрав взгляд от меня, она положила свою голову к моей груди и прижалась к ней, словно там источник тепла. И блуждающая лисица там обретёт покой. Я обнял её за шею и талию, прижав ещё сильнее к себе. Приятно чувствовать тепло наших тел. Для меня она была тёпленькой и нежной, а я для неё – горячий, с большим и мускулистым телом. Я склонил голову и принюхался к её чёрным, длинным, мягким волосам, ощутив приятный запах лаванды. Она ещё сильнее прижалась ко мне. Так было хорошо, приятно, спокойно.
Но хорошего помаленьку. В окно постучался хозяин машины – Берт. У него на лице была ухмылка, которая дразнила меня, когда я говорил о Марте. Рядом с ним стояла, тоже улыбаясь, в потрёпанном медицинском халате Тина. Я открыл окно, чтобы услышать его. У него машины с большой звукоизоляцией – и хорошо, и плохо.
– Тина, – обратился Берт своей девушке, – ты только посмотри на них: два голубка залетели в мою машину.
– Значит, к счастью, – заключила рысь, скрестив руки на груди и одобрительно улыбаясь.
– Что верно, то верно, подруга, – ответила Марта Тине.
– Наконец-то признались друг другу? – Облокотившись на дверцу машины, спросил Берт.
– Да, – я обнял Марту за голову.
– Да, вот только одна такая проблема, даже мелочь, – начал Берт, – мог бы не обниматься в моей машине со своей новоиспечённой любовью? Выйди, надо одно дело нам там сделать.
– Прости, там холодно, а тут хорошо, – отказался я, усмехнувшись.
– Вот животное же, – возразил он, улыбаясь. – И зачем я тебе код разблокировании машины сказал?
– Ладно, хватит вам. – Вступилась Тина, подойдя к Берту и положив руку на его крепкое плечо. – Тебе, кстати, звонят.
– Алло, – снял трубку ягуар, – да, здесь, всё в порядке, скоро прибудем.
Он положил трубку и засунул телефон в карман.
– Чего там? – Удивленно спросил я, убрав руку с головы Марты.
– В отделении «ЧП», – ответил он, – Кин приказывает поехать туда.
– А больница?
– Он и отряд будут пока что здесь: помогут разбирать завалы, вытаскивать трупы, давать интервью журналистам и газетчикам.
– Ладно, – Марта слезла с меня, – раз ЧП, то давай возьмём автомат?
– Хорошо, – принял он, – только не надо будет с ходу стрелять.
– Ладно, сейчас свою тачку вызову, а женщины на твоей поедут.
– Тина, – повернулся он к ней, – наверное, после этой заварухи дальнейший день работать не надо?
У Тины был слегка серовато-коричневый мех с чёрными пятнами, присущие рыси. Стала встречаться с Бертом после обследования в госпитале. Подруга Марты. Заботливая, умелая хозяйка, по словам её парня, Берта. Он познакомился с Мартой, когда начала работать с нею – Марта сказала, когда вечером после переезда дегустировали ею испечённый пирог. Глаза у Тины были такого же голубого цвета, как и у Марты, а волосы наоборот – светлые. Короткий, рысий хвост. Берт временами вместо того, чтобы шлёпнуть по её попе, щипает хвост. Её это заводит. Такая хитрость у него. Задорная и весёлая. Как раз, кто нужен Берту. Видимо, она вместе с Мартой на курсы по кулинарии ходила, так как она, как и Марта, вкусно готовит. Иногда приглашает на выходной день, чтобы я и Берт попробовали её новое блюдо, вычитанное из интернета.
