Текст книги "Римляне и варвары. Падение Западной империи"

Автор книги: Эдвард Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Но незадолго до 560 года или около него случилось нечто такое, что заставило правителей-свевов пересмотреть свое отношение к католической церкви, отказавшись от прежней веротерпимости. Ибо когда Лукреций, митрополит Браги, обратился к Первому совету Браги в календы мая 561 года, он ясно сказал о том, что синоды католической церкви в Галисии были запрещены королями, и лишь недавно запрет был снят⁷¹. Мы достоверно знаем, что в соседнем королевстве везеготов собрание провинциальных синодов католической церкви было запрещено, видимо, королем Агилой в 549-555 годах; кроме того, везеготские короли никогда не разрешали проводить национальные ассамблеи, которые бы охватывали все провинции Испанского королевства⁷². Теперь то же случилось в Галисии, хотя в 447 году, когда папа Лев советовал испанским епископам собраться вместе, положение было иным. К сожалению, не до конца ясно, какова была ситуация в 538 году, когда Вигилий писал Профутуру.

Почему были запрещены синоды? Можно предположить, что Агила запретил синоды в везеготском королевстве потому, что византийцы в 552 году высадились на южном берегу его королевства: он опасался, что католики Испании, организовавшись, присоединятся к завоевателям или по крайней мере будут им помогать в случае, если тем удастся вырваться из Малаги и Картахены, двинуться на север и углубиться на территорию везеготского королевства. И хотя трудно себе представить, чтобы в VI веке епископы на своем синодальном собрании планировали военную кампанию или партизанское движение для поддержки византийцев или кого-либо еще, все же можно предположить, что правительство рассматривало бы испано-римских католиков как «пятую колонну» в своей стране, если бы византийцы начали наступление из своих опорных пунктов на побережье в глубь страны.

Возможно. Однако даже самый пессимистично настроенный из све-вов – военных судей в свои самые мрачные моменты вряд ли мог ожидать, что солдаты Восточного Рима пойдут маршем из Малаги и Картахены к горам далекой Галисии, по дороге разрушив Толедо и везеготское королевство. Это поистине было бы безнадежным прогнозом. С другой стороны, только фанатичный приверженец Византии мог предположить, что католики свевского королевства с радостью встретят восточно-римских солдат и, как один, встанут под ружье, чтобы им помочь. В конце концов, когда византийцы высадились в Картахене, наиболее обеспеченные предпочли бежать в королевство еретиков-везеготов вместо того, чтобы примириться с налогами и бесправием, навязанными католиками-чи-новниками Юстиниана⁷³. Таким образом, у королей свевов не было серьезных оснований запрещать синоды только потому, что византийцы высадились в Малаге и Картахене.

И тем не менее запрет, несомненно, существовал. Может быть, испано-римляне угрожали восстанием? Может быть, в Галисии существовал свой потенциальный Атанагильд – современнник реального Атанагильда из Бетики? Если так, то история ничего о нем не знает. Может быть, морское сообщение между франкской Галлией и Галисией, о котором мы узнаем в более позднее время (с. 155), угрожало правящему положению свевов в Галисии неким образом, неизвестным Григорию Турскому? Однако везего-там оно явно не угрожало, но они также запретили провинциальные католические синоды. Очевидно, какой-то фактор, угрожавший обоим королевствам полуострова – и королевству везеготов, и отдаленному северо-западу, – в середине века начал оказывать влияние на оба правительства; оба они решили, что было бы небезопасно разрешить католическим епископам собираться вместе. Но что это был за фактор и действительно ли такие собрания могли быть опасными – этого мы не знаем.

XI. Испания и Британия

Вряд ли можно сказать, что мы хорошо знаем историю большей части Европы середины и конца V века. Исключение составляют лишь некоторые регионы – Южная Галлия, Италия и на короткое время – та часть Австрии, которая лежит между реками Мур и Дунай (благодаря тому, что Эвгиппий в «Житии св. Северина» дает нам удивительно яркую картину жизни в Норике в конце этого столетия). Иногда мы забываем о том, что есть и еще один исключительный регион: благодаря Гидацию мы располагаем непрерывной летописью событий, происходивших в Испании, или, по крайней мере, в ее северо-западной части, вплоть до 469 года. Странно, что та часть Европы, которую древние считали самой удаленной, имеет достаточно хорошо документированную историю, в то время как Северная Галлия, Рейнская область и даже романизированная Бетика остаются для нас почти неизвестными. Нельзя сказать, что мы много знаем об Асторге или Луго середины V века, однако это гораздо больше того, что нам известно о Лондоне или Париже того времени, и ненамного меньше той информации, которой мы располагаем об Афинах или Иерусалиме.

Надо признать, что у нас нет сведений ни об одном конкретном человеке, жившем в это время в Галисии. Ни об одном испано-римлянине мы не знаем столько, сколько о Сидонии Аполинарии, жившем в Южной Галлии, и ни об одном варваре мы не знаем столько, сколько о короле Теоде-рихе, жившем в Италии. Даже личность самого Гидация для нас почти призрачна, а многочисленных свевских королей мы можем представить себе с той же степенью достоверности, с какой представляем себе Ворти-герна, Хенгиста и Хорсу (если они вообще существовали). Мы не только не способны уловить различия в политике разных свевских королей, но и вообще не знаем, проводили ли они какую-либо политику. Возможно, они просто из года в год наносили удары вслепую по тем городам и районам, где, как они считали, найдут пропитание, ценности и деньги.

При дворах везеготских королей Тулузы и остроготских королей Равенны можно было увидеть не только варваров, одетых в звериные шкуры, но и множество римлян – юристов, чиновников, советников, епископов и людей других занятий. Но нам ничего не известно о римских юристах при дворе Рехилы или Рехиария. Причина здесь, конечно, в том, что эти монархи не пользовались их услугами. Они строили свои планы, не прибегая к помощи римлян. По свидетельству Гидация, они были разбойниками, и больше никем. Для их примитивной деятельности им не нужны были теоретические дискуссии или знание прецедента и протокола. Не будучи федератами, они не обязаны были согласовывать свои земельные взаимоотношения с римским законодательством. Не имея латинского кодекса законов, они не нуждались в римских юристах. Их дипломатия была, очевидно, слишком грубой и потому не требовала участия изощренных римских дипломатов. Как правило, они общались с соседями через свевских, а не римских послов, хотя, вероятно, в одном случае Гермерих вел переговоры с императорским двором через епископа Симпосия; а в конце периода, описанного Гидацием, в 469 году, Ремисмунд вместе с группой свевов послал для переговоров с императором римлянина Лусидия, уроженца Лиссабона¹.

В результате ни один из римлян не оставил нам описания королевского двора в Браге, хотя некоторые из них смогли нарисовать яркие картины жизни тулузского двора. Никто из римлян не знал Брагу достаточно хорошо. Сведения о Теодорихе II Тулузском или Теодерихе Великом Равеннском были доступны цивилизованным галлам и италийцам, но о Рехиле никаких сведений не доходило. Остальной мир, возможно, что-то слышал о его набегах и жестокости, но ничего не знал о его повседневной жизни, планах, религии, о его взаимоотношениях с своими подручными, а также с угнетенными подданными. Впрочем, даже если бы кто-то из римлян и смог описать повседневную жизнь свевских королей, как это сделал Си-доний в своем повествовании о Теодерихе, вряд ли бы он захотел этим заниматься. Подобное сочинение никто не стал бы читать. Все интересовались жизнью и внешним обликом Теодориха II Тулузского, ведь он был могущественным монархом богатого и многонаселенного региона и при желании мог даже основать новую Римскую империю. Среди его советников и доверенных лиц было много римлян. Даже бургундский (или франкский) принц Сигисмер вызывал интерес, и около 470 года Сидоний ярко описал принца и его колоритного телохранителя в своем письме к одному из знатных граждан Лиона². Но личность и деятельность разбой-ника-горца в Галисии, на краю света, не интересовали никого. Никому не было дела до того, что происходит в далеком дождливом холмистом крае, кроме самих его жителей. Можно даже предположить, что и Сидоний знал о дворах Малдраса или Фрамтана не больше, чем знаем мы. И наверняка ему это было не так интересно, как нам.

Однако, как ни странно, готские короли на самом деле очень интересовались деятельностью свевов. Гидаций сообщает о бесчисленных посольствах из Тулузы в Брагу и из Браги в Тулузу (характерно, что в его положении он ничего не может нам рассказать о том, какие цели преследовало хотя бы одно из этих посольств). В двух случаях везеготских женщин выдали замуж за свевских королей, хотя вряд ли эти женщины с большим энтузиазмом отнеслись к такому повороту в своей судьбе. Не совсем понятно, чем был вызван такой интерес к Галисии со стороны везеготских королей. Возможно, даже в этот ранний период готы уже обдумывали возможность поселения к югу от Пиренеев. Почему вандалы послали своих представителей из Африки в Галисию в 468 году – полная загадка. И уж совсем непонятно, зачем им понадобилось в 445 году подплывать к атлантическому побережью и грабить один из галисийских городов³.

В своей «Хронике» Гидаций не дает описания варварской общины, силой поселившейся внутри Римской империи без договоренности с имперским правительством. Он ничего не говорит о том, как римское окружение повлияло на общественные институты, обычаи и идеи поселенцев (кроме нескольких слов об их обращении в арианство). Он ничего не говорит об отношении этих варваров к тем, среди кого они поселились. Его интересует лишь судьба римлян, которых варвары безжалостно грабили в Са//аес/о т/еНх, как он печально ее именует (219). Он писал книгу не о варварах, а о римлянах. Он смотрит на варваров только со стороны. Вряд ли можно сомневаться в том, что он не знал их языка и даже не знал никого, кто был бы хорошо знаком с языком свевов. Ему нечего сказать об их мировоззрении, о том, над чем они смеялись и как молились. Об их языческой вере ему ничего не известно, и, очевидно, ему не разу не пришло в голову этим поинтересоваться. Об их обращении в арианство он знает только то, что это произошло, и больше ничего. Он, правда, до некоторой степени интересуется тем человеком, который их обратил в христианство, и пишет о нем более подробно, но о том, каковы были мотивы свевов и их реакция на это событие, он не говорит ни слова. Вероятно, он ничего об этом не знал, и к тому же ему это было совершенно безразлично. По сути дела, он описывает варваров исключительно с внешней точки зрения, и это совсем не похоже на описание Теодориха II Сидонием. Характерно, что, приводя бесчисленные сведения о том, как поступали све-вы с римлянами, он только в двух случаях приводит их высказывания. (231, 247). Кто ему их передал, мы не знаем. Важно то, что за сорок два года своего епископского служения он получил только два подобных сообщения. (Он, правда, приводит отчет посольства 459 года (197), но в этом случае один из послов был римлянином.)

В Галлии положение было иным. Сидонию приходилось делить кров с бургундами, и он познакомился с ними даже ближе, чем ему этого хотелось. Однако подобный опыт показался ему подходящей темой для забавного стихотворения. Воспоминание о том, как бургундские «гости» отрыгивали чеснок прямо ему в лицо, или о том, как пахло прогорклое масло, которым они смазывали волосы, вызывало у него кривую улыбку. Однако в галисийских домах никто не улыбался. Здесь царила атмосфера смертельной опасности, в которой не было места для смеха.

Не стоит, однако, представлять картину жизни в Галисии слишком мрачной или единообразной. Гидаций ни разу не жалуется на то, что свевы преследовали римлян по религиозным мотивам. Они не стремились во что бы то ни стало разрушать или грабить церкви или препятствовать работе священников; в самой Галисии даже в самые мрачные времена священники могли свободно собираться на церковные синоды. В годы правления свевов католическое духовенство имело столько свободы, что могло преследовать своих оппонентов – манихеев. К сожалению, надо признать, что и летописец Гидаций в полной мере участвовал в этом недостойном деле.

Мы также видели, насколько неоднозначной была реакция римского населения на приход в Испанию варваров (с. 161 и далее). К концу периода, описанного Гидацием, некоторые из знатных римлян, очевидно, примирились с тем, что хозяевами Северо-Западной Испании отныне будут свевы, что в будущем положение дел не изменится и дни римского правления ушли в прошлое навсегда. Эти люди начали приспосабливаться к новым порядкам. Так, Оспинио и Асканий поставляли сведения готскому военачальнику Суниериху, а позже оказывали те же услуги свеву Фрума-рию. Еще позже Лусидий, ставший политическим руководителем своего родного города Лиссабона, отдал город в руки свевов, и в одной из последних записей «Хроники» Гидаций сообщает, что король Ремисмунд послал его с дипломатической миссией к императору вместе с группой свевов⁴. Возможно, все эти люди были настроены так же, как Арванд и Серонат, жившие в те же годы в Галлии. Они смотрели в будущее, а не в прошлое, когда их страной правил Рим. Они были готовы связать свою судьбу с новым порядком. Показательно, что дипломатическая миссия Лусидия отправилась к императору как раз в тот год, когда Арванда судили в Риме за его пособничество Евриху.

Хотя мы не можем утверждать, что хорошо знаем кого-либо из людей, живших в Испании V века, все же мы достаточно знаем об одном из королей, чтобы считать его, будь наша информация о нем полнее, одной из наиболее интересных политических фигур своего столетия. Это Рехиа-рий, правивший с 448 по 456 год. То, что за сорок или пятьдесят лет до крещения Кловиса мы встречаем короля-варвара католического вероисповедания, удивительно и труднообъяснимо. Мы не можем гадать, почему он принял католическую веру, так как Гидаций, по своему обыкновению, не приводит никаких подробностей. Тот факт, что Рехиарий женился на везеготской принцессе, дочери Теодориха I, мало что объясняет в его действиях. Ведь принцесса, без сомнения, исповедовала арианство, и Гидаций не упоминает том, что она поменяла веру после замужества⁵. Король-католик, женатый на арианке, правящий языческим двором и языческим народом, – это в некотором роде историческая неожиданность.

Кроме того, Рехиарий намного опередил других королей-варваров в том, что первый стал чеканить монеты от своего имени (с. 148), и, как уже указывалось, он использовал на серебряных монетах слово /ідои, обозначая тем самым свое личное право на чеканку. Он энергично взялся за чеканку монет. Подобная легенда на монетах ранее не использовалась и «представляет собой революцию в Римской империи, подтверждая... независимость свевов по отношению к Империи»⁶. Внешняя политика Ре-хиария в двух аспектах отличалась от политики других галисийских королей V века. Он не только предпринял решительную атаку на Тарраконскую провинцию, которую другие короли никогда не трогали, но и что самое удивительное, он, как нам известно, сотрудничал с багаудами, чего в «темном веке» не делал ни один король ни в одной стране. Я не знаю, какой принцип или принципы могли заставить язычника стать католиком, начать новый этап в истории чеканки монет и проявлять невиданную склонность к кровожадной агрессии. Трудно отрицать, что Рехиарий был человеком необычным, но мы ничего не знаем о его личности и о том, почему он действовал именно так.

С первого взгляда кажется, что мы можем себе представить жизнь в захваченных саксами районах Британии на основании того, что мы знаем о Западной Испании. Может быть, Англия ничем не отличалась от той Галисии, которая предстает на страницах «Хроники» Гидация, – набеги практически каждый год, города, подвергнувшиеся неожиданному нападению и разграбленные, некоторые города, захваченные не один раз; римляне, постепенно пришедшие к сотрудничеству с захватчиками, инертность и беспомощность основной массы населения? Но на самом деле любые аналогии между Испанией и Англией были бы ошибочны.

Свевы всегда совершали свои набеги под командованием одного или максимум двух командиров. Одновременно происходило не более двух схваток. Правда, иногда столкновения между свевами и римлянами происходили в отсутствие короля или военачальника. Мы можем предполагать, что стычки между представителями этих двух национальностей или восстание одних против других были нередким явлением; в 458 году в подобном инциденте погибли некоторые римские аристократы (196). Но в саксонской Англии, насколько мы знаем, борьба не носила такого ограниченного характера и агрессия саксов не имела одного центрального направления. В каждом поколении каждая местность имела своего военного лидера, более или менее агрессивного в зависимости от обстоятельств. Если бы кто-то писал хронику в Британии V века, он был бы бессилен зарегистрировать каждое продвижение захватчиков в каждом из районов страны.

А свирепость, которую проявляли те, кто напал на Британию, далеко превосходила все ужасы Испании. У Гидация мы нигде не найдем свидетельств того, что цивилизованная жизнь в Испании прекратилась на достаточно обширной территории, в то время как, согласно Гильдасу, именно так произошло в Северной Британии. Гидаций сообщает, что испанские города были захвачены агрессором, а некоторые даже не один раз, однако он только в одном месте (241) говорит о городе, в котором не осталось жителей. Это единственное исключение – Коимбра. В 468 году, в мирное время этот город был застигнут врагом врасплох и разграблен. Некоторые дома и часть городских стен были разрушены. Горожане были захвачены в плен, другая часть их рассеялась, и город опустел. Но это не стало концом Коимбры. На Втором соборе в Браге в 572 году этот город был представлен своим епископом, то есть, очевидно, жители покинули город лишь на короткое время. Кроме этого случая, нам ничего не известно о том, чтобы в Испании жители городов бежали в горы, в леса или в пещеры, как это, по словам Гильдаса, происходило в Британии в 40-х годах V века. Нам не известно о том, чтобы испанцы вынуждены были бежать в другие районы своей страны, когда на их города нападали захватчики, и тем более, чтобы им пришлось бежать за море. Гильдас сообщает о том, что после безуспешного обращения за помощью к Аэцию в 448 году бриттоны так страдали от голода, что им пришлось убивать друг друга из-за еды. В Испании, насколько нам известно, таких бедствий не было. Тем не менее через несколько лет бриттоны начали оказывать сопротивление захватчикам в лесах и горах, видимо, устраивая засады и нападая на врага неожиданно⁷. Они к этому времени уже отразили саксонское нападение 408 года, а после того, как саксы-федераты начали войну в Северной Британии, Амвросий Аврелиан в третий раз за столетие повел бриттонов к победе. Способность нападать на захватчика и побеждать была, как представляется, чисто британским феноменом. Гидаций сообщает нам о локальных, мелких победах над свевами, но он не описывает ничего, что бы напоминало мощное и успешное возрождение военной мощи народа, сумевшего дать отпор врагу. В его «Хронике» мы не встретим испанского Амвросия Аврелиана или кого-то, подобного Герману Оксеррскому.

А что можно сказать о постоянной борьбе за власть в Британии, о которой пишет Гильдас? В Испании этого времени ничего подобного не происходило. Там все еще продолжало действовать имперское правительство, и большинство испано-римлян, по-видимому, еще признавало его власть. Однако будь у нас более полный источник информации, скажем, о Картахенской провинции середины или последней четверти века, то, возможно, мы бы узнали о местных наглецах, деспотах и «сильных людях», об их восхождении к вершинам власти и их падении. Даже те источники, которые у нас есть, упоминают о двух узурпаторах, утвердившихся в Тарраконской провинции в конце столетия⁸. А Лусидий? Как ему удалось стать фактическим правителем Лиссабона в конце периода, описанного Гидацием?⁹

Если мы отвлечемся от текстов Гильдаса и Гидация и шире посмотрим на события в Испании и Британии, то мы увидим фундаментальные различия между двумя этими регионами. Во-первых, мы увидим, что в Британии исчезли многие топонимы. Единственная группа топонимов, сохранившаяся в Восточной Англии (к востоку от условной линии, проведенной от Йоркширских пустошей до Нью-Фореста), – это названия некоторых рим-ско-бриттонских городов, больших рек, как Трент или Темза, а также некоторых гор и лесов¹⁰. Во всех остальных случаях изолированные индивидуальные топонимы сохранились только там, где были изолированные анклавы бриттонов, избежавшие уничтожения. Но это скорее исключения. Обычно названия мест исчезали вместе с теми людьми, которые их использовали. Причем местные жители не попадали в рабство, кроме некоторых женщин и детей. В германских обществах этого времени редко использовался рабский труд, причем даже в относительно развитых общинах вблизи римской границы, у остроготов или везеготов IV века. Когда саксы жили на континенте, они были далеко от основных центров римской цивилизации, и во времена завоеваний они, скорее всего, находились на более низком уровне экономического и социального развития, чем другие германцы – завоеватели Империи. Это значит, что они реже, чем, скажем, готы, нуждались в рабском труде захваченных ими в плен взрослых мужчин. Следовательно, основная часть бриттонского мужского населения была или уничтожена, или вытеснена далеко на запад или же на континент. Видимо, поэтому Гильдас так редко упоминает о том, что саксы превращали бриттонов в рабов. Он, правда, пишет, что некоторые бриттоны сдавались врагам, ожидая, что попадут в рабство. Ожидания некоторых из них, действительно, сбылись, но другие были зверски убиты¹¹. Бриттонские женщины и дети превращались в рабов, предназначенных для домашнего хозяйства, причем женщины при этом часто становились и наложницами. (Стыдливые бриттонские историки говорят о «межнациональных браках» и «совместном проживании» бриттонок и саксов в этот период: считается неприличным говорить об изнасилованиях.)

Таким образом, можно говорить о происходившем уничтожении бриттонов, особенно в восточной Англии, хотя были немногочисленные районы, ставшие исключением. Во всяком случае, завоевание проходило с такой чудовищной жестокостью, что породило у уцелевших бриттонов жгучую ненависть к германцам, причем эта ненависть не ослабевала с годами и передавалась из поколения в поколение. Даже во времена Беды¹² бриттоны все еще отказывались проповедовать христианство потомкам тех, кто с такой кровожадной жестокостью обошелся с их предками. Беда отметил это явление и выразил свое огорчение по этому поводу. Даже почти через два столетия бриттоны все еще вспоминали о зверствах саксов в середине V века и не находили им прощения. Ненависть оставалась настолько сильной, что в то время, как ирландцы вели миссионерскую деятельность по всей Англии к северу от Темзы, ни один кембриец, валлиец, корнуэлец или бриттон, насколько мы знаем, не пытался спасти души саксов.

Ничего подобного в Испании не происходило. В РагоМа1е упоминаются 130 топонимов провинции Галисия, и эти топонимы не дают нам повода думать, что многие из них подвергались изменениям. Топонимы сохранились с такой точностью, как будто никакого свевского завоевания не было¹³. Даже прежние названия деревень все еще существовали в 569 году. Города Западной Испании захватывались вновь и вновь, однако они также сохранились. Епархии, существовавшие при свевах, сохранялись и в VII веке. Не случалось такого, чтобы городская жизнь стала невозможна на большой территории на длительное время, и очень немногие испанские города надолго пустели по вине свевов (хотя некоторые испанские города, как мы знаем, опустели до прихода свевов)¹⁴. У нас есть все основания считать, что семья Кантабров продолжала жить в Коимбре с V до VII века¹⁵. Если, как это редко случалось, римляне и свевы жили в одном городе, то, как показывает пример Луго 460 года, они держались порознь и ни те ни другие не стремились слиться в один народ. Но это не приводило к гибели самих городов. В то же время в Британии нам не известно ни одного случая (и это крайне маловероятно), чтобы римляне и саксы после 410 года жили в одном городе. Мы не знаем, кем был миссионер Аякс, обративший в 464 году язычников свевов в арианство: галлом или галатом. Однако он определенно был римлянином. Несмотря на это, он принес свевам христианство (такого толка, который был ему ближе). Правда, будь он галисийцем, его миссионерское служение, возможно, было бы не таким страстным. Надо признать, что, если верить «Хронике», Ги-дацию или кому-либо из его современников-католиков и в голову не приходило распространять христианство среди их диких правителей. С другой стороны, в «Хронике» мы не найдем и намека на ту яростную ненависть, с которой уцелевшие бриттоны на протяжении многих поколений относились к саксам.

При чтении «Хроники» нас может шокировать бесконечное перечисление набегов, войн, сражений, захватов городов. Однако то, о чем пишет Гидаций, лишь бледная тень тех ужасов, которые, вероятно, происходили в Британии. В Галисии свевы не искоренили латинский язык: в Британии саксы сделали это. Христианство и католическая церковь при свевах уцелели: в Восточной Британии при саксах это оказалось невозможным. Лиссабон, Асторга, Луго и другие города до сих пор остаются городами, но где теперь Силчестер, Веруламиум и Кастор-бай-Норвич? Одним словом, Галисия пережила своих германских завоевателей, а Британия – нет. Какой бы страшной ни была оккупация Галисии свевами – а «Хроника» Гидация говорит о том, что она действительно была таковой, оккупация Британии саксами далеко превосходила ее по жестокости.

По сути дела, говоря о «конце римской Испании», мы имеем в виду всего лишь прекращение политического и военного контроля над полуостровом со стороны имперского правительства. И мы имеем четкий terminus ante quiem этого контроля. В 461 году Теодорих II отозвал с должности ни много ни мало как самого магистра армии Непотиана и поставил на его место римлянина по имени Арбория (с. 158). Невероятно, чтобы король-варвар мог решиться на такой важный шаг, если Испанией все еще как-то управлял император. Я заключаю, в политическом и военном отношении римская Испания перестала существовать к 461 году.

Если это так, то трудно поверить в то, что римская власть над Испанией была свергнута варварами. Действительно, свевы правили на северо-западе, в отдаленных горных районах в течение полувека, а города на западе полуострова подвергались атакам небольших групп свевов в течение многих лет. Действительно, в 458 году, не встретив сопротивления, Теодорих расположил в Бетике свой гарнизон (с. 172). Но вряд ли он мог оставить большую часть своего войска на таком большом расстоянии от Тулузы: трудно поверить, чтобы его гарнизон насчитывал тысячи солдат, скорее, речь шла о нескольких сотнях. И рейды свевов, и везеготский гарнизон были булавочными уколами. Они не затронули Тарраконскую провинцию или просторы Картахенской провинции. Важно то, что везеготы вообще смогли утвердиться в Бетике, в сотнях миль от Тулузы. Это говорит о том, что никакого значительного сопротивления со стороны римских войск не было и, как мы видели, римский гарнизон в Испании, скорее всего, прекратил существование задолго до этого (с. 155). Только позднее, в 466-507 годах, при королях Еврихе и Аларихе II готы по-настоящему напали на Испанию и обосновались там. Таким образом, можно утверждать, что римский контроль над Испанией (кроме Галисии) прекратился до того, как варвары всерьез начали захватывать большую часть полуострова.

Вернемся опять к Британии. Мы знаем совершенно точно, в каком году прекратилась власть императора над этим островом. Это случилось в 409 году в результате восстания бриттонов (или некоторых из них), которые изгнали имперских чиновников и перестали выполнять римские законы. У нас нет сведений о том, что восставшим пришлось вначале подавить сопротивление римского гарнизона: на основании наших неполных источников можно сделать вывод, что римского гарнизона на острове уже не было. Похоже, что к этому времени римская военная власть уже не существовала. Но самое важное в истории этого восстания – то, что римляне, за свою многовековую историю подавившие бесчисленные восстания, в этом случае даже не смогли начать активные действия. В следующем году император это полностью признал: он обратился к бритгонам с письмом и недвусмысленно сообщил им о бессилии Рима. Опять же, как и в Испании, падение римской власти произошло раньше, чем основная атака варваров. Завоевание этих территорий в одном случае готами, а в другом – саксами не имело ничего или почти ничего общего с концом имперской власти. А причины падения римской власти невозможно выявить только на материале испанской и британской истории.

Как ясно демонстрирует история Испании и Британии, трудно согласиться с тем, что варвары «погубили» Римскую империю или что «внутренняя слабость Империи не могла быть основной причиной ее падения»¹⁶.

Заметки об использовании св. Исидором «Хроники» Гидация

Мы не будем здесь рассматривать общую проблему использования св. Исидором источников на материале всего его исторического наследия. Следует заметить, однако, что, хотя этот вопрос в свое время активно обсуждал Хуго Хертцберг,¹⁷ новое и более полное исследование не было бы напрасной тратой сил. Сейчас же нас интересует более узкий вопрос: как Исидор использовал «Хронику» Гидация.

Насколько ценны добавления и изменения, внесенные Исидором в текст Гидация? Так как у нас нет альтернативных источников для проверки достоверности этих отрывков, то любой ответ на этот вопрос неизбежно будет субъективным.

В 428 году, согласно Гидацию (89), вандал Гунерих оккупировал Севилью и осквернил там церковь. Летописец не приводит названия церкви, видимо, он его просто не знал. Но Исидор смог сообщить нам, что это была за церковь: церковь св. Винцента Мученика¹⁸. Абсурдно было бы сомневаться в его точности. Память об ужасном преступлении вполне могла сохраняться в Севилье, родном городе Исидора, целых двести лет. Акт святотатства не был забыт, и я не сомневаюсь, что Исидор в данном случае опирался или на достоверную устную традицию или даже на надпись, которая увековечивала реконструкцию этой церкви после акта «вандализма» 428 года. Возможно, Исидор использовал оба этих источника. Преступление Гунериха не было забыто в том городе, где он его совершил.