Текст книги "Римляне и варвары. Падение Западной империи"

Автор книги: Эдвард Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Так Констанций и Аэций одним махом разрешили сразу четыре проблемы. Они превратили враждебно настроенных кочевников в оседлых и в целом довольных своим положением земледельцев. В качестве союзни-ков-федератов они жили по своим собственным законам и под управлением своих вождей, но при этом обязаны были оказывать военную помощь императору по его призыву. Они не могли иметь никакой власти над римлянами, жившими среди них. Во-вторых, римские власти разорвали возможный союз между захватчиками-варварами и недовольными из местных крестьян. Хотя многие римляне по-прежнему бежали на «свободу» в везеготское королевство в Аквитании⁶², везеготские землевладельцы вряд ли стали бы теперь поддерживать крестьянские мятежи. В-третьих, римское правительство получило эффективную военную силу, которая могла защитить южную Галлию от восстаний рабов и их союзников в Арморике и в других местах. В начале V века эти восстания наносили Риму огромный ущерб. И наконец, если наша гипотеза верна, то сами варвары оказались разобщенными. Интересы знати разошлись с интересами их соплеменников. Вожди, которые были людьми, ведущими народ за собой, теперь стали землевладельцами, чей образ жизни будет все больше отличаться от образа жизни их племени. Их взаимоотношения с соплеменниками больше не были взаимоотношениями родственника с родственником или соплеменника с соплеменником, теперь это были взаимоотношения землевладельца и арендатора. Таким образом, поселившись в качестве партнеров на римских землях в Аквитании, везеготские вожди тем самым воплотили в жизнь мечты Атаульфа. Атаульф считал, что для достижения целей ему необходимо договориться с Римом. У его преемников цели были те же, и после 418 года они смогли проводить в жизнь законы, не советуясь со своими соплеменниками. Позже мы подробно поговорим о том, как они это делали, о созданном ими государственном аппарате. Однако вопрос, который мучил везеготское общество начиная с 378 года, а именно вопрос взаимоотношений с Римом, так и не был решен. Если большинство вождей и пришли к компромиссу с Империей, то о народе этого сказать было нельзя.

4. От Теодориха до Евриха

В 418 году Констанций столкнулся с одной неожиданной проблемой. Как только договор с везеготами был подписан и началось распределение земли в Аквитании, Валия умер. Политика Валии к концу его правления свидетельствовала о том, что он будет послушным орудием в руках римлян, поэтому смерть его наверняка была для Констанция жестоким ударом. К тому же он, вероятно, почти ничего не знал о преемнике Валии, Теодорихе. Теодорих I царствовал целых тридцать три года (418-451), и сам факт его долголетнего правления говорит о том, что он умел лавировать между обеими частями народа: так, с одной стороны, он был достаточно враждебен к Риму, чтобы не разделить участи Атаульфа и Сегери-ха; с другой стороны, ему удалось умиротворять везеготскую знать и упрочить ее положение как земледельческой аристократии и правящего класса. То, что мы знаем о его деятельности, говорит о том, что к Риму он относился с избирательной и осторожной враждебностью.

В годы его царствования везеготы все еще значительно уступали римлянам в военной силе, и Теодорих никогда не совершал нападений на римскую территорию, не убедившись сначала, что римляне заняты в это время чем-то другим. Когда их руки были связаны борьбой с узурпатором Иоанном в 425 году⁶³, с вандалами в начале 30-х годов⁶⁴ или с бургундами и багаудами в 436-439 годах⁶⁵, Теодорих сделал попытки захватить долину в нижнем течении Роны. Правда, как только римляне смогли уделить ему свое безраздельное внимание, они без труда заставили его вернуться в пределы его королевства. И хотя в 439 году, понеся большие потери, Теодорих одержал победу над гуннами Литория, он тут же оказался лицом к лицу со свежим войском Аэция и в итоге вынужден был согласиться на весьма выгодные для римлян условия⁶⁶. Таким образом, в течение почти всего его царствования договор 418 года, по которому везеготы стали союзниками – федератами Рима, оставался в силе. Вероятно, договор не действовал во время войн 425 года и 436—439 годов, а также какое-то время около 430 года, когда некий везеготский вождь по имени Анаольс действовал в районе Арля. Правда, Анаольс мог быть одним из членов окружения Теодориха, действовавшим без его явного одобрения⁶⁷. Однако все остальное время царствования Теодориха везеготы оставались союзниками – федератами Римской империи, признавали верховную власть императора и подлежали призыву на военную службу Рима. Правда, за все эти тридцать три года они оказывали Риму военную помощь всего три или четыре раза, но это не означает, что решение поселить их в Аквитании было ошибочным. Римляне никогда не делали попыток пересмотреть это свое решение⁶⁸ и никогда не проводили военных операций против везеготов, кроме тех случаев, когда те первыми нападали на города в долине Роны. Лишь однажды в 439 году Литорий, желая затмить военную славу Аэция, перешел от обороны к наступлению и преследовал везеготов вплоть до городских стен Тулузы. Однако это было его личной акцией, и вряд ли Аэций ее одобрял. Можно сделать вывод, что в планы официальной римской политики не входило выселение везеготов из Тулузы и прекращение действия договора 418 года. Напротив, римляне были настолько довольны результатами этого договора, что они продолжали добровольно расселять другие варварские племена в других частях Галлии практически на тех же условиях, на которых были расселены везеготы в Аквитании.

События, последовавшие за смертью Теодориха в 451 году, весьма красноречивы. Сразу после смерти старого короля вопрос, мучивший везеготов со времен Фритигерна, об их взаимоотношениях с Римом встал с прежней остротой. Трон Теодориха унаследовал его старший сын Торисмуд. Еще при жизни отца между ним и его пятью братьями⁶⁹ существовало взаимное недоверие. Во всяком случае, Аэций знал об их ссоре уже во время битвы с Аттилой на Каталаунских полях. В этой битве Теодорих I был убит, и Аэций сразу после победы над Аттилой посоветовал Торис-муду поспешить домой в Тулузу, так как его братья Теодорих и Фредерик могли сместить Торисмуда и занять его место⁷⁰. Торисмуд вернулся в Тулузу и, как ему казалось, прочно утвердился на троне. В 452 году, когда Аэций бился с гуннами в Италии, он напал на аланов, живших в Орлеане, и разгромил их⁷¹. Это нападение было антиримской акцией по своей сути, так как аланы были римскими федератами, поселенными в Орлеане (как и везеготы в Аквитании). Очевидной целью его было отрезать Арморику от остальной Галлии⁷². Затем Торисмуд заинтересовался Арлем, который занимал важное место и в планах его отца⁷³. Казалось, Торисмуд собирается продолжить ту же политику, которую пытался проводить и его отец в первое десятилетие своего правления, – политику, направленную на захват плодородной долины Роны, принадлежавшей римлянам. Однако То-рисмуд, процарствовав всего год, был убит своими братьями Теодорихом и Фредериком. Братья считали, что действия Торисмуда угрожают мирному сосуществованию с Римом, и это послужило причиной убийства. Отношения между римлянами и везеготами с 439 года, когда Теодорих вернулся к договору 418 года, оставались вполне дружественными. Когда Торисмуд разгромил аланов, федератов Рима в центральной Галлии, и готовился напасть на Арль, были сделаны попытки убедить его отказаться от такой политики, но все они оказались безуспешными. Вот почему братья расправились с ним⁷⁴.

Словом, Торисмуд был убит по причине, противоположной той, по которой были убиты Атаульф и Сегерих. Они погибли, потому что желали договориться с Римом, а Торисмуд – из-за своей враждебности к Риму. Хотя результат в 453 году был иным, чем в 415 году, но проблема осталась прежней. И в 415 году, и сорок лет спустя борьба внутри везеготского общества велась вокруг одного и того же вопроса – отношений с Римом. Но за этим вопросом, в свою очередь, скрывался еще более глубокий и насущный вопрос. Атаульф и Сегерих были убиты потому, что конечной целью их проримской политики было создание в племенном обществе государственной машины принуждения (с. 44 и далее). В 453 году такая машина уже существовала: везеготские правители теперь имели социальный и политический статус римских землевладельцев и унаследовали римский государственный аппарат западной Г аллии. Следовательно, убийцы Торисмуда стремились сохранить status quo и утвердиться в своем новом положении. Однако в массе своей везеготы все еще питали старую ненависть к Риму, и это нашло свое отражение в политике Торисмуда. Трудно, правда, отделаться от впечатления, что Торисмуд направил народный гнев на такие цели, которые вряд ли бы понравились убийцам Атаульфа и Сегериха. Те двое погибли, потому что их попытки навязать своему народу «законы» встретили сопротивление. Но теперь основы для такого сопротивления не было. Государственное принуждение уже существовало, и условия поселения везеготов в Аквитании делали сопротивление невозможным. Следовательно, возрождение Торисмудом антирим-ской политики не было возрождением тех идей, которым служили убийцы Атаульфа. Внешняя форма прежней политики (оппозиция к Риму) в 453 году еще существовала, однако внутреннее содержание (сохранение старинных свобод) исчезло. Вероятно, по-другому быть и не могло. Продолжать вражду с Римом было бессмысленно. Как и во времена Фрити-герна и Атаульфа (с. 48 и далее), у народа не было своей политики, которую он мог бы противопоставить политике своих вождей.

Место Торисмуда на троне занял один из братоубийц, Теодорих, второй сын Теодориха I. Начальные годы его правления не менее примечательны, чем царствование его предшественника. В свое время Теодорих I никогда не привлекался римлянами (и никогда не выражал такого желания) для подавления восстаний багаудов. При этом римская политика

ИоврИаШав была настолько успешной, что за время царствования Теодо-риха в Аквитании не случалось крестьянских восстаний. Более того, когда багауды восстали в Галлии в 435 году, Теодорих воспользовался этим, чтобы напасть на долину по нижнему течению Роны, и Аэцию пришлось привлечь других римских союзников для подавления восстания. Что касается Торисмуда, известного своими антиримскими настроениями, то, конечно, никто и не думал призвать его для участия в подавлении мятежников вне границ его владений. Но теперь, в 453 году, у римского правительства появилась такая возможность. Теодорих II и его брат Фредерик были всецело на стороне римлян. И с чего же они начали свое правление? Еще до убийства Аэция 21 сентября 454 года войско везеготов под командованием Фредерика атаковало и разгромило багаудов в Тарраконской провинции в Испании, и произошло это от имени и по повелению римского правительства⁷⁵. Теперь и только теперь римляне могли призвать везеготского короля на помощь в подобных делах, и они сразу же ухватились за эту возможность.

В 462 году везеготы Теодориха II сражались на стороне нового императора Ливия Севера против мятежных римских войск. Те захватили Нарбонну и, вероятно, большую часть провинции Нарбонна I⁷⁶. Брат короля Фредерик вытеснил мятежников из южной Галлии, преследовал их до Луары, но погиб в битве при Орлеане в 463 году⁷⁷. Теодорих II пошел дальше, чем кто-либо из его предшественников: со времени образования королевства в 418 году мы не знаем ни одного случая, когда бы везеготы принимали участие во внутриримских гражданских войнах (исключая войну с багаудами в Испании). Теодорих II получил начатки римского образования от Авита до того, как последний стал императором Западной империи. Он немного изучал римское право, Виргилия. Его учитель не упустил возможности заложить в него стремление жить в мире с Римом⁷⁸. В последние годы правления, между 462 и 466 годами, один из галльских землевладельцев называл Теодориха II «превзошедшим своего могущественного отца, славой готов, столпом и спасением римской нации»⁷⁹. В эти годы Теодорих, очевидно, защищал не только везеготскую аристократию, но и галло-римскую аристократию вообще и готов был считать их войну своей войной. Он был достойным продолжателем дела Атауль-фа и Сегериха и окончил свою жизнь так же, как они. Он был убит своим братом Еврихом, который навсегда положил конец договору 418 года. В 475 году, за год до падения Ромула Августула и самой Западной Римской империи⁸⁰, он провозгласил полную независимость везеготского королевства. С тех пор и вплоть до 507 года, когда королевство Тулузы было разрушено франками, римская знать жила в относительной гармонии со своими правителями-варварами и даже играла заметную роль в королевской администрации. Впрочем, полного смешения римлян и везеготов не произошло даже к 711 году, когда мусульмане уничтожили последние остатки готов.

Вопрос взаимоотношений с Римом часто был основным политическим вопросом у народов, населявших приграничные районы Империи в I веке нашей эры. Был ли он таковым для везеготов до 376 года, мы не знаем, так как наши сведения об их политической жизни в этот период слишком скудны. Однако в последующий период, о котором у нас имеются более достоверные сведения, этот вопрос выходит на первый план; и вплоть до исчезновения Западной империи он остается стержнем политической истории везеготов. На наш взгляд, в V веке происходила борьба между везе-готским народом и везеготской знатью, численно возраставшей и действовавшей заодно с римским правительством. Причем эта борьба велась не только вокруг вопроса об отношении к Риму, но и того, какая форма власти должна быть у самих везеготов.

ИТАЛИЯ

IV. 476 год и после него

Летом 449 года группа, состоящая из нескольких римлян и их спутников, пересекла границу Империи на нижнем Дунае к северу от Наисса (Ниша). Они вступили в страну варваров и продолжали свой путь верхом по равнинам Валахии¹. Группу возглавлял римский посол, направлявшийся на встречу с Аттилой. С ним были его советники и слуги, а также несколько представителей гуннов. Эти гуннские представители весной приезжали в Константинополь с дипломатической миссией и теперь возвращались к своему господину. Среди них были двое из наиболее доверенных приближенных Атгилы. Один из них, как ни странно, был римлянин. Он был родом из Паннонии и, служа секретарем у Атгилы (вся бумажная работа в гуннской империи находилась в руках латиноязычных секретарей), поднялся до высокого положения в империи варваров. Его звали Орест. Второй, который в этот момент был гораздо более влиятельным человеком, был гунн. Это был Эдика, один из наиболее могущественных людей, близких к Аттиле, знаменитый воин, командовавший одной из частей гуннской армии.

По странной прихоти судьбы два сына этих двух попутчиков, Ореста и Эдики, позднее сыграют значительную роль в истории Европы. Через несколько лет после того, как Орест путешествовал в качестве посла, у него родился сын, которого он назвал Ромулом, в честь своего тестя. Этот ребенок станет известен в истории как «маленький Август», Ромул Авгус-тул, последний император Западной Римской империи. Тот человек, который в августе 476 года лишит его трона и станет de facto первым варваром-правителем Италии, был сыном попутчика Ореста, Эдики². Это был Одоакр, которому было шестнадцать лет в то время, когда его отец Эдика вместе с Орестом ехали по пустынным равнинам Валахии³.

После смерти Атгилы в 453 году и распада его империи через один или два года после этого (см. с. 111) Орест не превратился в бродягу или

бездомного разбойника, скитающегося по дунайскому приграничью Римской империи, хотя такая участь постигла многих из бывших приспешников Атгилы, включая и его сыновей. Орест вернулся на запад и проявил себя как выдающийся военачальник, так как через двадцать с небольшим лет (в 475 году) император Западной империи Юлий Непот сделает его патрицием с правами верховного командующего своей армии. Но в том же году новый патриций поднял мятеж в Равенне и посадил своего сына Ромула на трон вместо Юлия Непота. Таким образом, Ромул, хотя мы и называем его последним западным императором, на самом деле был узурпатором, а настоящим последним западным императором был Юлий Непот. По замечанию Бари, эти имена на страницах хроник – Юлий, Авгу-стул, Ромул – появляются перед нами как призраки, восставшие вновь из давно прошедших дней римской истории⁴.

Эдика был не столь удачлив, как Орест. С падением Гуннской империи в 453—454 годах толпы голодных и неприкаянных людей заполнили среднедунайское приграничье Римской империи (см. с. 21). Гунны разрушили нормальный уклад жизни этих народов и вытеснили некоторых из них с мест их прежнего обитания. Так, когда гунны около 370 года впервые появились в Европе, они оккупировали земли остроготов на Украине, но когда империя гуннов рухнула, остроготы оказываются на среднем Дунае: они переместились, пройдя половину Европы. Прежние подданные гуннов были расколоты, разделены и переделены. У них было мало скота и не было земли, и они проводили свою жизнь в разбоях, угоняя скот, устраивая засады и даже сражаясь в битвах с такими же бездомными и голодными людьми, как они сами. В годы суматохи и беспорядка, последовавших за падением империи гуннов, мы лишь однажды встречаем Эдику. В 469 году во время битвы на реке Болиа (современное название не установлено) в Паннонии мы видим его и его сына Гуноульфа (но не Одо-акра) во главе войска скиров, когда они и их союзники атакуют остроготов. Но остроготы победили, и мы больше никогда не услышим об Эдике⁵. Гуноульф уехал в Константинополь, где быстро поднялся до чина магистра армии в Иллирике, а Одоакр с бандой таких же обездоленных варваров, не принимавших участия в этих событиях, направился в Италию с тем, чтобы попытать счастья в качестве наемника на службе Западной империи. На пути в Италию около 461 года (см. с. 105) Одоакр посетил св. Северина в его келье в Фавианисе в провинции Норик. На святого католического отшельника Одоакр произвел благоприятное впечатление, хотя сам был христианином арианского исповедания. Теперь ему было двадцать с лишним лет, он был бедно одет, очень высок ростом – во время беседы с Северином ему приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой потолка кельи, – и, очевидно, был из тех людей, которых трудно забыть. «Иди в Италию, – сказал святой, когда варвар с ним прощался, – иди, и хотя сейчас ты в рубище, но скоро ты осыплешь многими дарами множество людей». Очевидно, варвар глубоко поразил его. Одоакр тоже никогда не забывал Северина. Много лет спустя, когда он стал de facto королем Италии, он написал святому, предлагая выполнить любое его желание. Все, что попросил св. Северин, – это вернуть из ссылки некоего Амвросия, и Одоакр с радостью выполнил это. У нас нет причин сомневаться в том, что Одоакр действительно глубоко почитал св. Северина: ведь Эвгиппий, от которого мы знаем об этих событиях, писал свое сочинение в 511 году, когда и Одоакр, и Северин были давно мертвы и у автора не было оснований их бояться или же льстить им.

Итак, летом 476 года законный западный император Юлий Непот был в ссылке в Далмации, узурпатор Ромул Августул сидел на троне Западной империи, его отец Орест был фактическим правителем Италии, Одоакр поднимался по служебной лестнице в армии, а Эдика был или забыт, или мертв. Юный император как безгласная тень своего отца просидел на троне десять месяцев. Затем войска под командованием Одоакра взбунтовались. Орест был убит в Павии. В городе начались жестокие беспорядки, вызвавшие сильные пожары. Разрушения, видимо, были огромны, так как впоследствии Одоакр был вынужден освободить город от налогов на пять лет⁶. Молодого императора, красивого и ни на что не способного мальчика, затем сослали в имение Лукулла (бывшего консулом в 74 году до н. э.) в Кампании, недалеко от Неаполя. Несколько столетий назад в этом имении умер император Тиберий. Ромулу Августулу выделили щедрую пенсию в размере 6000 до/й// в год, и больше мы о нем никогда ничего не услышим⁷. А когда мы в следующий раз услышим об имении Лукулла во времена Папы Геласия (492-496), то окажется, что оно уже стало собственностью дамы высокого («блистательного») положения в обществе по имени Барбария, которая превратила имение или его часть в монастырь. Что сталось с Ромулом Августулом, никто не знает.

1. НозрИев «гости» в Италии

Почему был смещен последний западный римский император? Только один из авторов того времени обсуждает причины его падения, и у нас нет оснований не доверять его объяснению⁸. “Римская» армия в Италии в это время большей частью, а возможно, целиком состояла не из римлян, а из варваров разного происхождения. По сути дела, нигде нет упоминаний о солдатах-римлянах в Италии 476 года. Войска состояли из туркиллингов (о которых больше ничего не известно и которые, вероятно, говорили на языке тюркской группы)⁹, германцев, среди которых были скиры, герулы, и других варваров¹⁰. Эти солдаты, конечно, знали о том, что и в Аквитании II, Савойе и в других частях Галлии солдаты-варвары живут на положении Ло5р/?с5 и превратились теперь в относительно зажиточных крестьян-сол-дат. Естественно, что они стремились получить землю в Италии на тех же условиях. Они потребовали от Ореста, чтобы он ввел ИоБрИаШаБ в Италии, но Орест отказался это сделать. Причина его отказа не совсем ясна. Я думаю, немногие согласятся с сентиментальным предположением Бари, что Орест «был в достаточной мере римлянином для того, чтобы считать, что земля Италии должна оставаться нетронутой»¹¹. Система расселения, известная как ИозрНаШаз, была введена в Галлии не варварами, а имперским правительством. Целью ее было удовлетворить интересы не варваров, а римлян. Судя по всему, она была в целом доброжелательно принята крупными римскими землевладельцами в Галлии; во всяком случае, нам не известно о каком-либо сопротивлении с их стороны. Почему же тогда патриций Орест рисковал своей жизнью и погиб ради того, чтобы не допустить введения ИозрИаШаБ в Италии? Прокопий нам об этом ничего не сообщает, и мы не можем делать хоть сколько-нибудь уверенных догадок на этот счет. По моему мнению, такая форма расселения нашла поддержку у галльских землевладельцев потому, что их имениям угрожали внутренние враги, а именно крестьяне-бунтовщики. Они предпочли смирных варваров своей-равным и враждебно настроенным крестьянам (см. с. 34 и далее). Однако, насколько нам известно, ничто подобное не угрожало земельным имениям в Италии. Следовательно, расселение варваров на итальянской земле должно было быть навязано итальянским землевладельцам силой. Теодерих подчеркивает, что, пожертвовав частью своих земель, римляне приобрели военную силу, способную их защитить. Он также намекает на то, что, отдав часть своих владений, они обеспечили сохранность всей своей земельной собственности¹². Единственным вероятным врагом в Италии были, по-ви-димому, не враждебно настроенные крестьяне (хотя у нас нет доказательств, подтверждающих это), а скорее сами солдаты-варвары. Поэтому условия расселения в Италии были менее благоприятны для «гостей», для ИозрИеЕ, чем они были в Галлии. В Галлии каждый варвар-поселенец получал две трети пахотной земли того имения, где его поселяли, в то время как в Италии он получал только одну треть. Так что слово 1егМа в отношении Галлии означало ту часть имения, которая оставалась в руках первоначального владельца, а в Италии /егД'а – это та часть, которая передавалась варвару. Возможно, это изменение условий поселения было уступкой возмущенным римлянам-землевладельцам Италии, хотя это не более чем догадка.

Как бы то ни было, Орест в 476 году отказал солдатам-варварам в их просьбе, и войска взбунтовались. Одоакр, который, видимо, к тому времени занял среди них высокое положение, пообещал удовлетворить их требования, если они признают его своим вождем. Солдаты согласились. 28 августа в Павии был убит Орест, а Ромула сослали на берег Неаполитанского залива, выделив ему пенсию. После этого Одоакр ввел систему Ио$рИа1Иаз в Италии.

2. Зинон и Одоакр

Каково было конституционное положение Одоакра теперь, когда Ромул быв изгнан, а Орест мертв? По этому вопросу мнения исследователей полярно расходятся. На одном полюсе – Моммзен, который считал, что Одоакр бьш не только королем варваров, но также магистром армии, назначенным на эту должность восточным императором Зиноном. Иными словами, он быв чиновником на службе у Зинона, управлявшим Италией от его имени, как Орест правил от имени Ромула или Аэций от имени Валентиниана III. Противоположной точки зрения придерживался А. X. М. Джонс (А. Н. М. Jones), полагая, что Одоакр был совершенно независимым королем, таким же свободным, как Гейзерих в Африке, не обязанным сохранять верность Константинополю. Италия больше не была частью Римской империи. Джонс убедительно показал слабые места теории Моммзена: в частности, у него нет убедительных свидетельств того, что Одоакр или Теодерих занимали должность магистра армии. И все же я думаю, что Моммзен ближе к истине, чем Джонс со своим тезисом о независимости Италии от власти Вое-точной империи. Италия все еще была частью Римской империи, и никто в то время не считал ее независимым государством¹³.

Мне кажется, что положение Одоакра было не таким определенным и ясным, как полагают оба эти исследователя. Зимой 476—477 года, как только Одоакр утвердился в Италии, он обязал римский сенат отправить посольство к Зинону в Константинополь¹⁴. Послы передали Зинону знаки императорской власти, которые носил Ромул Августул, и объявили, что они больше не нуждаются в западном императоре: Зинон будет править обеими частями Империи. Эти слова имеют важное значение: послы, по сути дела, открыто признали право Зинона быть правителем Италии. Они не только не утверждали, что Италия больше не является частью Империи, а наоборот, они недвусмысленно заявили, что она остается ее частью. Вопрос целостности Империи даже не обсуждался. Далее послы сообщили, что Одоакр – это тот человек, который может защитить Италию, так как он умелый политик и опытный солдат. Они высказали Зинону две просьбы: сделать Одоакра патрицием и передать ему управление Италией. Но титул патриция сам по себе был всего лишь знаком социального статуса, он не нес в себе никакой власти, ни военной, ни гражданской. Такой титул не поставил бы Одоакра на один уровень с великими патрициями Западной империи прошлых лет, такими как Аэций, Рикимер, Гун-добад и Орест. Ведь эти люди занимали высокие военные посты, и именно это, а не статус патрициев давало им власть. Так как послы не просили у императора какой-то определенной военной должности для Одоакра, с высоты которой он мог бы управлять Италией, то их намерение, очевидно, состояло в том, чтобы предоставить самому императору решить, какой пост должен занять Одоакр. Несомненно, они ожидали, что Зинон назначит Одоакра магистром армии: если военачальнику такого ранга присваивался статус патриция, это было равносильно признанию его главнокомандующим.

Послы не стали напоминать Зинону, что существует законный западный император Юлий Непот, которого Орест лишил трона в пользу своего сына Ромула и который все еще жил в Далмации. Зинону и не нужно было напоминать. Посольство самого Непота было в Константинополе в то же самое время, когда там находились посланцы Одоакра. Однако Зинон, хотя и сочувствовал Непоту, был совершенно равнодушен к иностранным делам: у него было слишком много забот дома, и он, конечно, не имел достаточной силы для того, чтобы вмешиваться в решение итальянского вопроса. Поэтому в своих ответах обеим группам послов Зинон занял срединную позицию. Послам законного западного императора Непота он ответил, что он не предоставит ему ни солдат, ни денег для восстановления его на итальянском троне. Послам Одоакра он дал весьма двусмысленный ответ: он дал им указание вновь принять Непота как полноправного правителя Италии. Если же Одоакр желает стать патрицием, он должен обратиться за этим назначением к Непоту, однако если Непот еще не присвоил Одоакру статуса патриция по своей собственной воле, то он, Зинон, сам сделает это! Не-пот – законный правитель Запада, и Одоакр должен вернуть ему его трон, и сможет стать патрицием: вероятно, предполагалось, что он должен будет стать правой рукой Непота и верховным главнокомандующим его армии, хотя Зинон прямо этого не утверждал.

Пока все было хорошо. Если бы Зинон остановился на этом, то его намерения были бы ясны. Но Зинон на этом не остановился. Хотя формально он отказался присвоить Одоакру статус патриция, в письме, которое ему написал, он обратился к нему как к «патрицию», и это, видимо, было еще до того, как у Непота появилась возможность обдумать свое решение по этому вопросу. Таким образом, император обращался к Одоакру как к патрицию, в то время как формально он патрицием не был. Одоакра это, возможно, озадачило. Похоже, он сделал вывод, что он так и не станет патрицием, так как в дошедших до нас документах он никогда себя патрицием не называет. Что касается второй просьбы послов – о том, чтобы поручить Одоакру управление Италией, – то Зинон ничего на нее не ответил. Однако затем он похвалил Одоакра за хорошее начало в деле управления Италией. Похоже, он даже намекнул, что и Непот одобряет то, как Одоакр взялся за эту задачу. Трудно представить, как можно было дать послам Одоакра более расплывчатый и двусмысленный ответ. Зинон дал понять, что его целью было помочь Непоту, но он не сказал ни слова о том, кем будут друг для друга Непот и Одоакр в том случае, если Одоакр позволит Непоту вернуться в Италию¹⁵.

Важно то, что, по нашим сведениям, Зинон никогда не возобновлял этих расплывчатых переговоров 476-477 годов. Насколько мы знаем, он так никогда и не прояснил смысл своих загадочных высказываний, поэтому конституционное положение Одоакра так и осталось неопределенным. Пока Юлий Непот был жив, никакой конституционной проблемы, конечно, не было, по крайней мере на бумаге: Непот оставался западным императором, теоретически имевшим полную власть над Италией. Говорят, что нумизматические свидетельства не оставляют сомнения в том, что Одоакр признавал его западным императором и чеканил для него в Италии монеты вплоть до 480 года, когда Непот был убит. Конечно, реально Непот не имел никакой власти над Италией, однако номинально он с полным правом оставался императором Запада¹⁶. Признание его власти Одо-акром противоречило заявлению последнего о том, что Западу не нужен император. Но этот нюанс вряд ли мог беспокоить варвара; и, вероятно, Непот не возвращался до 480 года в Италию именно из опасений, что в этом случае его вряд ли ожидает долгая жизнь.