Текст книги "Римляне и варвары. Падение Западной империи"

Автор книги: Эдвард Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Гидация, то легче поверить в то, что он никогда о Соборе не слышал, чем в то, что он не обратил на него никакого внимания, посчитав его пустяком, недостойным даже одной-единственной строки в его книге. Тот факт, что Гидаций не получил письма, написанного Львом в январе 452 года, скорее можно объяснить не плохим сообщением, а тем, что галльские епископы просто его не переслали, так как не придали ему большого значения.

Знания Гидация об Африке были ничтожны. Он почти ничего не знал о том, что произошло на этом континенте после смерти св. Августина в 430 году, после неожиданного нападения вандалов на Карфаген 19 октября 439 года и после мер, предпринятых Гейзерихом против духовенства Карфагена в том же году³⁵. Конечно, он знает о деятельности Гейзериха за границей, например в Сицилии в 440 году или в Риме в 455 году, и охотно включает эти события в свою хронику. Но в том, что касается самой Африки, Гидаций проявляет почти полное невежество. В Галлию послы вандалов добрались в 458 году, но они ехали не для того, чтобы беседовать с сельским священником. У Гидация не было случая с ними поговорить, а если и был, что маловероятно, то они ему не сообщили ничего или почти ничего. С какой стати им было обсуждать вопросы высокой дипломатии с римлянином? Каким-то образом Гидацию стало известно о гибели Себастьяна в Африке в 450 году, но это практически единственный пример такого рода во всей книге³⁶. По-видимому, из мрачного королевства вандалов новости просачивались с трудом.

Отрывок из «Хроники», посвященный взятию Рима Гейзерихом в 455 году, содержит одну любопытную деталь. Гидаций пишет, что Гейзе-рих захватил Рим потому, что к этому его подбивал не кто иной, как Евдок-сия, вдова императора Валентиниана III. Гидаций был первым автором, который упомянул об этом сообщении, но позднее это стало известно Марцеллину Комиту в Восточной империи и еще нескольким писателям на дальнем конце мира³⁷. Сам Гидаций называет это «злобными слухами». Только еще в одном месте в своей книге Гидаций признается, что его сообщение основано на слухах³⁸. (Второй слух, который он передает – при этом подчеркивая, что это не более чем слух, – сомнительная история о том, что Гейзерих поначалу был католиком и только потом принял арианство.)³⁹ Даже называя это сообщение «злобными слухами», Гидаций не пытается тем самым опровергнуть известие о том, что императрица подстрекала Гейзериха, скорее, ее поступок вызывает у него сожаление. Но если он сам верит в правдивость этой истории, то зачем же он презрительно называет ее «злобными слухами», что ставит под сомнение весь его рассказ? Зачем тогда он вообще об этом написал? Каков бы ни был ответ на этот вопрос, Гидаций наверняка получил эти сведения из Италии, где Ев-доксия жила после своего предполагаемого приглашения. Вряд ли эти сведения дошли до него из принадлежавшей Гейзериху Африки.

Мы уже говорили о том, что Гидаций ничего не знал о Халкидонском соборе. А что можно сказать о его знании Восточной Римской империи

вообще? В 416 году, в тот самый год, когда Гидаций был рукоположен,⁴⁰ один священник из Браги по имени Авит, живший в это время в Иерусалиме, в письме к Балконию, митрополиту Браги и ко всему духовенству и жителям епархии говорил о том, как часто ему хотелось вернуться в свой родной город. Он покинул Испанию до массового нашествия туда вандалов, аланов и свевов в 409 году, и во время написания письма желание вернуться боролось в нем с опасением, что «враг теперь расположился по всем испанским провинциям». Авит был уже стар и, не решаясь самостоятельно отправиться в путешествие, рассчитывал, что его молодой друг Орозий, будущий историк, вместо него отвезет в Испанию мощи св. Стефана Протомученика, останки которого были обнаружены в декабре 415 года⁴¹. Но даже Орозию не удалось совершить это путешествие до конца. Он добрался до города Маон на острове Менорка, пробыл там некоторое время в 417 году и, увидев, что до Галисии ему не добраться, оставил мощи св. Стефана в Маоне и уехал в Африку⁴². Но ведь если плавание от Менорки до Африки было легким и безопасным, то и плавание из Менорки до Тарраконы не должно было представлять сложности. Вряд ли было так уж трудно в 416-417 годах переплыть западную часть Средиземного моря. В этом ничего сложного не было. Проблемы начинались на суше, когда путешественник высаживался на испанском побережье и пытался добраться оттуда до северо-восточной окраины страны. Весь этот путь грозил такими опасностями, которые могли казаться непреодолимыми. 417 год был особенно неспокойным временем для внутренних территорий Испании, когда Валия Гот воевал там с другими варварами, когда армии во время своих бесконечных походов грабили все вокруг и целые народы подвергались кровавой бойне или даже полному уничтожению. Неудивительно, что Орозий посчитал бессмысленным переправляться с Балеарских островов на материк.

Гидаций не скрывает, что он был бы рад более полно описать события в Восточной империи, но не может о них разузнать. Он рассказывает о том, что после изгнания Нестория из Константинополя патриархом там стал Флавиан (447—449 гг.)⁴³, но, кажется, не знает о том, что между Несторием и Флавианом было еще двое патриархов – Максимиан (431-434 гг.) и Прокл (434—447 гг.). Это просто поразительный пробел в его осведомленности. Далее, хотя Гидаций беседовал с некоторыми священниками, приехавшими в Испанию с Востока, они, как это ни странно, не смогли сообщить ему дату смерти Иоанна Иерусалимского (415—416 гг.) и даже, что уж совсем невероятно, дату смерти самого Иеронима (420 г.) и других. Они не знали, кто был преемником Иоанна Иерусалимского до того, как епископом там стал Ювенал. Правда, Гидаций смог выяснить, что некий «старик» некоторое время управлял этой епархией⁴⁴. На самом деле преемником Иоанна был Прайлий, бывший епископом с 415 или 416 года до 421 года, то есть не менее пяти-шести лет. Летописец также честно признается, что ему было нелегко выяснить, какие епископы предшествовали Иоанну в Иерусалиме и кто был патриархом Александрии после Феофила, умершего в октябре 412 года. На самом деле преемником Феофила был не кто иной, как Кирилл Александрийский, о существовании которого Гидацию было хорошо известно⁴⁵. Видимо, Гидаций считал, что между Феофилом и Кириллом был кто-то еще, хотя на самом деле он ошибался.

Гидаций правильно сообщает даты воцарения и смерти восточных императоров, но это не означает, что сведения об этом доходили из Византии до Испании. Например, в 467 году из Галисии для встречи с западным императором Антемием выехали послы-свевы. Вернулись они двумя годами позже и привезли новости о подготовке императором Львом I экспедиции в Африку для борьбы с вандалами. Экспедиция, окончившаяся катастрофой, отплыла в Африку в 468 году⁴⁶. Сведения о ней, как мы видим, дошли до Испании не напрямую из Константинополя, а из Италии, где о ней узнали путешественники, которые и привезли эти сведения в Испанию. В данном случае это были не рядовые путешественники, а официальные представители короля свевов, по случайному совпадению оказавшиеся в это время в Италии. Обычно новости распространялись торговцами или людьми, путешествующими по частным делам, так что сведения об экспедиции попали в Испанию необычным путем. Скорее всего, и информация о византийских императорах доходила до Гидация через Италию или через Галлию.

В «Хронике» есть только две прямые ссылки на путешественников с Востока, приехавших в Испанию.

В 435 году священник из Аравии по имени Герман и некоторые другие «Греки» прибыли в Галисию и смогли рассказать Гидацию о том, как в Константинополе борются с ересью Нестория⁴⁷. Они также предоставили ему информацию об Эфесском соборе 431 года, но в то же время не смогли ответить на вопросы Гидация о епархиях Иерусалима и Александрии⁴⁸.

В 456 году, как сообщает наш летописец, в Севилью пришли корабли с Востока и привезли известие о том, что армия императора Маркиана как будто бы победила народ, называвшийся лазами. Народ этот жил на восточных берегах Черного моря⁴⁹. Если Моммзен верно реконструирует этот текст – а его реконструкция часто бывает слишком смелой, – то этот отрывок имеет фундаментальное значение. Поражение никому не известного народа лазов на Кавказе, на дальнем берегу Черного моря, не могло иметь никакого значения для Испании. Пожалуй, это самое малоинтересное для испанцев событие, какое только можно себе представить. Даже обращение ирландцев св. Патриком значило для них гораздо больше. Следовательно, если Гидаций внес в свою хронику даже такую мелочь, как поражение лазов, это означает, что он старался не пропустить ни одного, даже самого пустякового или сомнительного известия, приходившего с Востока. Этот отрывок (если доверять реконструкции Моммзена) дает нам основания предполагать, что автор хроники составлял не подборку сведений, а записывал абсолютно все из того, что ему становилось известно о событиях на Востоке за время его сознательной жизни.

Таким образом, за весь период с 427 до 469 года у нас есть сведения только о двух прямых контактах между Испанией и Востоком. Первый – прибытие малоинформированных греческих священников, которые в 435 году появились в неустановленном районе Испании, а затем добрались и до Галисии. Второй – корабли с Востока, приставшие к берегу в Севилье двадцатью годами позже, в 456 году⁵⁰. Можно предположить, что документы и известия с Востока напрямую дошли до Галисии в 436 году, однако в этом случае Гидаций наверняка бы об этом сообщил. Всю остальную информацию о Восточной Римской империи наш автор мог узнать только от путешественников, прибывающих из Галлии или из Италии, причем о некоторых подобных случаях нам достоверно известно.

В результате за все двадцать пять последних лет, которые охватывает его «Хроника» (444—469), Гидаций сообщает нам лишь о смерти Феодосия II, о воцарении и смерти Маркиана, о воцарении Льва I, о смерти императрицы Пульхерии и некоторых событиях, связанных с великой африканской экспедицией Василиска 468 года⁵¹. Не считая этого, он за всю четверть века упоминает лишь об одном-единственном событии, произошедшем на Востоке. Это землетрясение, которое сотрясло Антиохию в 461 году, причем здесь Гидаций не приводит источник информации и его описание озадачивает некоторыми хронологическими несовпадениями⁵². Что касается других важнейших вех истории Востока этого периода, то о них наш автор не знает практически ничего. Он не упоминает о сокрушительном нападении Аттилы на европейские провинции Западной империи в 447 году, а также, что самое удивительное, ни разу не упоминает Халкидонский собор 451 года.

Кроме тех восточных кораблей, стоявших в Севилье в 456 году, Гидаций ни разу не ссылается на торговых людей как на источник информации. Кроме того, он никогда не приводит в своей «Хронике» каких-либо известий, привезенных испанскими купцами, решившимися на заморские путешествия. Означает ли это, что в те времена мало кто из купцов приезжал в Галисию или выезжал из нее? Совсем не обязательно, тут возможно другое объяснение. Возможно, что известия, привезенные купцами в средиземноморские порты Испании, просто не доходили до Галисии. Зачем было иностранному купцу покидать средиземноморское побережье и пробираться на дальний северо-запад, через поля сражений свевов к разоренным городам? Не проще ли было продать свои товары в относительно благополучных портовых городах восточного побережья, оставив внутренние районы страны разбойникам и их жертвам? Если даже Орозий или Авит из Браги не решились в 416 году на такое путешествие, то вряд ли скромный торговец мог оказаться отважнее. Да и кто в Галисии мог позволить себе предметы роскоши, привезенные с Ближнего Востока? Раз ничто не могло соблазнить торговцев добраться до Галисии из портов восточного побережья Испании, то естественно, что знания Гидация о Восточном Риме так отрывочны. Более того, он знает на удивление много. Но в то же время существовал и другой морской путь – по Атлантике. Так можно было добраться до Галисии и далее вплоть до побережья Ирландии. Этот путь достаточно часто использовался в те времена, в том числе, вероятно, и моряками с Востока. Однако Гидаций ни разу не упоминает о том, что узнал что-то от этих моряков, храбростью равных Океану⁵³. Мир рушился, и тот, кто стремился создать хронику всего мира, на самом деле мог запечатлеть только лишь жизнь своей провинции.

Крошечный объем знаний Гидация о жизни Средиземноморья резко контрастирует с тем, что дошло до нас из более поздних источников. Складывается впечатление, что остальная часть Испании была не так глухо изолирована от Востока, как Галисия. Правда, это неудивительно, если вспомнить, что говорил о недоступности Северной Испании Страбон за много веков до Гидация. Странно то, что в период с 468 по 483 год, через полтора десятка лет после окончания «Хроники», существовали, как мы знаем, частые контакты между Римом и Севильей или, возможно, Меридой в Испании; и это несмотря на то, что время тогда было не менее беспокойное, чем при жизни Гидация. Папа Симплиций (468-483 гг.) начинает свое письмо к Зенону, одному из епископов Южной Испании, с таких слов: «Мы узнали от многих свидетелей...» о том, как замечательно Зенон управляет своей епархией⁵⁴. Значит, не один, а много путешественников рассказывали папе о церковной жизни в Южной Испании. Папа намеревался назначить туда своего викария, и судя по всему, он не предвидел никаких трудностей в пересылке своих писем и инструкций, а также в отправке своих представителей в этот дальний край. Мы случайно узнаем, что некий Винцентий поехал из Тарраконской провинции в Рим и вернулся обратно, и нет никаких упоминаний о том, что его путешествие считали чем-то исключительным и рискованным⁵⁵. В 463-465 годах велась переписка между Тарраконой и Римом, и ни в одном из писем нет и намека на какие-либо трудности с почтовым сообщением⁵⁶. В 483 году или даже позднее некий аристократ, vir clarissimus, по имени Теренциан, прибыл в Италию и собирался вернуться на родину с письмом папы Феликса И, и опять-таки никто не считал это подвигом⁵⁷. Позднее мы поговорим о путешествиях Первинка и других. Таким образом, в течение нескольких лет после смерти Гидация и нескольких лет до нее сообщение между Италией и югом, а также востоком Испании не представляло никакой трудности.

Какой вывод можно сделать из этих фактов? Тот, что известия, доходившие из Константинополя до восточного побережья Испании, совсем не обязательно доходили и до Гидация. Когда мы говорим о связях Испании с остальным миром, мы должны осознавать одно важное отличие. Связь между Италией или Константинополем и портовыми городами восточного побережья или даже Севильей – это одно; связь с Галисией через один из этих портов – нечто совсем другое. Для историка, живущего в Галисии, собирать информацию о восточном Средиземноморье было несравнимо труднее, чем если бы он жил в Тарраконе, Картахене, Малаге или даже Севилье. Причем связь с Галисией была нарушена не флотилиями вандалов, бороздившими западную часть Средиземного моря после 429 года. Настоящие препятствия находились на суше. Баски, багауды и свевы создали своего рода барьер вокруг Галисии, преодолеть который удавалось иногда только отважному и целеустремленному путешественнику, а обычно не удавалось вовсе.

Отсюда можно сделать и дальнейшие выводы, крайне важные для всех, кто изучает Гидация. Папские послания, несомненно, свидетельствуют о том, что контакты между городами восточного побережья и остальным миром были делом обычным, однако сам Гидаций имел весьма ограниченное представление о том, что происходило на восточном побережье Испании. На эту тему ему сказать почти нечего. Он не может сообщить ни об одном произошедшем там событии после трагического поражения императора Майориана в 460 году. Все последующие девять лет Гидаций обходит молчанием. Более того, кроме Тарраконской провинции он ничего не знает о жизни восточной Испании после 427 года. Галисия оказалась отрезанной не только от Константинополя, но и большей части самой Испании. Опять-таки мы приходим к выводу, что если какие-то суда с Востока и приставали к берегу в Тарраконе или, скажем, в Картахене, это еще не означает, что Гидаций непременно бы узнал об их прибытии и о том, какие новости обсуждали матросы в порту. Тот факт, что он сообщает о прибытии судов с Востока в Севилью и о привезенных ими скучнейших известиях о разгроме неведомого народа лазов (если верна реконструкция Моммзена), означает, что Гидаций сообщил бы и о прибытии любых других кораблей, если бы он что-то об этом знал. Он сообщил бы обо всех привезенных моряками новостях о Восточной империи, даже если бы эти новости, предмет болтовни в портовых кабачках, оказались малоинтересными. Нет оснований сомневаться в том, что между Испанией с одной стороны и Италией, Африкой и Востоком с другой стороны шла довольно оживленная торговля, пусть даже у нас нет большого количества источников, прямо на это указывающих. Опять-таки не Испания в целом, а именно Галисия оказалась отрезанной от сообщения с динамичной жизнью городов восточного Средиземноморья⁵⁸. Единственным путем, связывающим Галисию с окружающим миром, мог быть морской путь в Галлию.

В «Хронике» есть одно место, настолько странное и имеющее такое огромное значение, что о нем надо поговорить особо, хотя я и не могу его до конца понять. Я имею в виду тот удивительный отрывок, в котором Гидаций убедительно объясняет, что побудило Аттилу Гунна в 452 году прервать свою кампанию на равнинах северной Италии и не переходить через Апеннинские горы. Гидаций не упоминает о знаменитой встрече папы Льва Великого с Аттилой, которая описана в сочинениях других авторов. Конечно, эта невероятная беседа вряд ли могла принести какие-то плоды. По замечанию Бари, «трудно представить, что король-язычник мог прислушаться к раскатистым аргументам главы церкви»⁵⁴. Но сейчас меня интересует другое. Эта встреча, даже если она не имела никакого значения для Атгилы и гуннов в целом, была крайне важна для христианского мира. Однако Гидаций не упоминает о ней ни единым словом. Слышал ли он о ней? Если да, то почему не включил ее в свою «Хронику»? Может быть, он в отличие от большинства христиан считал, что она не представляет интереса для истории? Скорее всего, он все же ничего не знал об этом путешествии папы, самом рискованном и опасном из всех, когда-либо совершенных понтификами. Это странно само по себе, но самое удивительное впереди.

По словам Гидация, Аттила остановился не потому, что его убедили слова папы, и не только потому, что в это время в Северной Италии начинали свирепствовать голод и чума, поражая как захватчиков, так и их жертв (хотя об этом Гидаций упоминает). Основная причина, согласно поразительному утверждению Гидация, состояла в том, что восточный император Маркиан (450-457 гг.) выслал армию под командованием Аэция (тезки того Аэция, который был западным патрицием) на север, за Дунай, на территорию королевства гуннов, и эта армия разгромила гуннский гарнизон на его собственной земле⁶⁰. Германские подданные гуннов могли в любую минуту поднять восстание. Если бы основные силы гуннов застряли в Италии, где многие из воинов могли погибнуть от голода и чумы, исход восстания не сулил бы кочевникам ничего хорошего. В сложившихся условиях бунт подданных угрожал самому существованию империи гуннов.

Такое объяснение отступления Атгилы из Италии выглядит абсолютно убедительным и подтверждается тем, что этот Аэций был впоследствии назначен консулом 454 года⁶¹. Однако ни один автор ни на Востоке, ни на Западе не упоминает об этом смелом походе во владения гуннов и о победе над ними, имевшей такое благотворное значение для городов Центральной и Южной Италии. В данном случае мы видим, что летописец, живший на краю света, в Северо-Западной Испании, знает то, о чем писатели Восточного Рима – современники этих событий или не знали, или забыли нам сообщить. Гидаций не называет свой источник информации, и строить догадки на этот счет совершенно бесполезно.

2. Расселение свевов в Испании

Мы мало знаем об истории свевов до того момента, когда они в ночь на 31 декабря 406 года перешли замерзший Рейн и вступили на территорию Римской империи. Не до конца ясно, какое отношение они имели к тем свевам, которых упоминают римские авторы более раннего времени. Наиболее распространенное мнение заключается в том, что испанские свевы – это квады, о которых писали многие авторы предшествующих веков. Квады жили к северу от среднего течения Дуная на территории современной Южной Австрии и Западной Словакии. В качестве доказательства обычно приводится отрывок из письма св. Иеронима к Агеру-хии, в котором тот перечисляет племена, завоевавшие Галлию в 406 году⁶². Квады в его списке есть, а свевов нет. О квадах в Галлии больше ничего не было слышно, в то время как весь мир знал, что активное участие в завоевании принимали свевы. Отсюда делается малоубедительный вывод, что свевы – это и есть квады, а квады – это свевы. Иными словами, раз мы ничего не знаем о пребывании квадов в Галлии, значит, квады – это не квады, а кто-то из тех, о ком мы знаем. То есть это свевы⁶³. Достаточно просто изложить эту точку зрения, чтобы увидеть, насколько слабо она аргументирована.

Мы также знаем о неких свевах, которые в 469 году сражались на нижнем Дунае с остроготами⁶⁴. Позднее на них напал Вахо Ломбард и одержал над ними победу, а в 568 году ломбарды привели с собой в Италию остатки многих племен, в том числе и свевов⁶⁵. Мы не знаем, какое отношение испанские свевы имели к тем свевам, которые враждовали с остроготами, а затем стали частью ломбардской Италии. То, что связь между ними существовала, не вызывает сомнений: тождество названий не может быть случайным совпадением. В начале V века, когда германские племена бежали на запад или на юг, какая-то часть их всегда оставалась на старой родине. Когда основная масса вандалов, везеготов, остроготов, бургундов и других ушла далеко в глубь западных провинций Римской империи, их соплеменников все еще можно было встретить в их прежних поселениях за границей Империи, подобно тому как часть саксов оставалась на Европейском континенте еще долго после того, как основная их часть ушла через пролив в Британию. Разве не логично предположить, что то же самое произошло со свевами, то есть что испанские свевы некогда жили бок о бок со свевами – врагами остроготов на среднем Дунае и составляли с ними единое целое. Но кто были эти дунайские свевы? Кто были их предки? Что мы знаем об их ранней истории? И наконец, что мы знаем о свевах или Быае/е, которые, как считается, пришли из западной Силезии и вместе с другими племенами в V веке завоевали Британию и чье название сохранилось в топонимах Восточной Англии, таких как Бма/Ашт и, возможно, БмнюезесР. К счастью, подробное изучение этих загадочных свевов, которые ненадолго появляются в сочинениях римских авторов и мелькают в названиях знакомых английских городков, ни к чему бы нас не привело и отвлекло бы нас от главного вопроса: как в Испании окончилось римское правление и было основано первое королевство варваров⁶⁶.

Как бы то ни было, все эти варвары – вандалы, аланы и свевы (независимо от того, были ли это квады или просто сами свевы) перешли через Пиренеи из Галлии в Испанию или 28 сентября, или 13 октября 409 года. Гидаций называет обе эти даты, сам не склоняясь ни к одной из них и не объясняя, почему у него вместо одной хронологии оказалось две. Он говорит, что переход состоялся во вторник, и 28 сентября 409 года действительно был вторник, тогда как 13 октября была среда. Некоторые ученые считают, что две даты обозначают начало и конец перехода, так как маловероятно, чтобы такая огромная масса людей, десятки тысяч (с. 143), могли перейти такую мощную естественную преграду за двадцать четыре часа⁶⁷. Возможно, это и верно, но Гидаций ничего подобного не говорит. Как бы то ни было, в течение трех последующих лет – в 407,408 и 409 годах эти варвары опустошали Галлию. После резни и поджогов, о которых горестно и сокрушенно писали современники, урожай в Галлии в 409 году вряд ли был обильным. Поздней осенью 409 года, когда прошло несколько недель после сбора скудного урожая, захватчики начали задумываться о своем будущем и о пополнении тающего запаса продовольствия. За горами, в доступной близости лежала Испания, пусть и не такая плодородная, как Аквитания, зато нетронутая и еще не разоренная⁶⁸. Не случайно все эти три года Испания «дрожала», уже зная, что она обречена⁶⁹.

Часто полагают, что свевы расселились в Испании (термин биау/а или биеу/а по отношению к Галисии никогда не употребляется) в качестве федератов римского правительства, на тех же примерно условиях, на каких везеготы в 418 году получили Аквитанию, бургунды в 443 году – Савойю, а другие народы были расселены в разных местах в другое время. Правда, никто не говорит ни о том, от каких именно врагов свевы должны были оберегать Испанию, если они были поселены там как федераты, ни о том, какой император или какой узурпатор заключил с ним договор {/(ЪесЬгя), по которому они становились федератами; однако даже Моммзен описывает свевов в Галисии как федератов⁷⁰. Бари замечает, что «асдинги и свевы, видимо, успешно получили признание Гонорием своего статуса федератов», но в сноске он признает, что это всего лишь вывод, сделанный «из того, что на самом деле произошло». То, что на самом деле произошло, почти со всей ясностью говорит о том, что свевы никогда не были признаны федератами и никогда не вели себя как таковые⁷¹. Эрнст Штейн считает, что узурпатор Максим около 410—411 годов заключил соглашение с варварами, по которому они получили западную часть Иберийского полуострова. Людвиг Шмидт полагает, что договор был заключен между Гонорием и Гермерихом Свевом в 411 году⁷². Уже сами разногласия между этими выдающимися историками говорят о том, что в этих рассуждениях есть капитальная ошибка.

На самом деле нет никаких свидетельств существования какого бы то ни было «договора» со свевами. Подобные догадки не подтверждаются тем, что нам известно о действиях самих свевов. Ни в одном из источников V века нет и намека на то, что свевы имели военные обязательства перед кем-либо из императоров или узурпаторов, правивших в то страшное время. Вожди свевов проявляли полную независимость и выступали против Империи. Если римляне действительно поселили свевов в Галисии в качестве федератов, то они жестоко просчитались. Ни разу свевы не выступили на стороне Рима. Они не сделали этого даже во время войны 416-418 годов, когда везеготы под командованием Валин, придя из Галлии, сражались с варварами в Испании на стороне Рима⁷³. Эти варвары не переставали заниматься набегами и грабежами, особенно после того как везеготы в 418 году вернулись в Галлию и перестали быть для них угрозой, а вандалы в 429 году переселились в Африку. Варвары грабили и опустошали все подряд, нападая и на своих, и на чужих. Возьмем, к примеру, период с 457 по 469 год – годы, которыми заканчивается «Хроника» Гидация. В это время владения свевов значительно сократились в результате сокрушительного поражения, нанесенного им везеготами в 456 году, и тем не менее Галисия, где сами свевы и жили, каждый год в течение этих двенадцати лет подвергалась свевским набегам. Исключениями были лишь 465 и 466 годы, да и то 465 нельзя считать исключением в том случае, если некие Aunonenses находились в Галисии, а, скорее всего, так и было⁷⁴. Если свевы поселились в Галисии по договору, то этот договор потерял силу в тот же день, когда был подписан. Гораздо более логичным кажется предположение, что свевы захватили Галисию без согласия римлян, что они никогда не состояли в союзе с императорами или узурпаторами, что никакого «договора» не существовало, и именно поэтому свевы так себя вели.

На самом деле автор «Хроники» сообщает (и в этом его поддерживает современный ему испанский историк Орозий)⁷⁵, что в 411 году, через два года после вторжения в Испанию, варвары решили жить в мире и поделили между собой испанские провинции «по жребию», sorte. Автор не упоминает ни о каком договоре. Многие ученые полагают, что «жребий» здесь означает «земли, полученные по распределению», то есть sortes, которые варвары-федераты получали в тех случаях, когда римское правительство расселяло их на римских фермах и в римских имениях. Эти федераты делили землю с римскими ее владельцами, а для их описания использовался эвфемизм «гости», hospites, или «партнеры», consortes¹⁶. Вот как в латинском оригинале Гидаций описывает заселение Испании (с. 144): «barbari adрасет ineundam domino miserante conversi sorte ad inhabitandum sibi provinciarum dividunt regiones». Здесь нет упоминания о федератах или о каком-либо договоре. Варвары примирились не потому, что в результате усилий римской дипломатии был заключен и подписан «foedus», «договор», а просто потому, что Господь сжалился над ними «domino miserante». Слова ad inhabitandum не проясняют вопроса о том, были ли свевы федератами. Эта фраза не является термином, обозначающим расселение федератов в провинциях, хотя многие и настаивают на таком толковании⁷⁷. Варвары просто поделили Испанию для того, чтобы в ней поселиться.

Гидаций описывает действия, предпринятые варварами самостоятельно, без консультаций с римлянами и без их малейшего участия⁷⁸. В его словах нет и намека на договор, и его латинские выражения не дают нам основания делать такой вывод. Более того, вывод о том, что свевы были федератами, противоречит латинскому первоисточнику. Гидаций просто говорит о том, что варвары бросили жребий, чтобы решить, кто из них поселится в какой из провинций Испании. Римское правительство никогда бы не пошло таким путем. У нас нет причин не доверять Гидацию. Предположение о том, что слово sors означает земли, которые римское правительство распределяло между федератами, выглядит необоснованным и даже фантастическим. Оно должно быть однозначно отвергнуто.

Есть одна убедительная причина, которая заставляет нас поверить рассказу автора хроники (не говоря уже о его совпадении с рассказом Оро-зия, что само по себе убедительно). Эта причина заключается в том, что распределение земель по жеребьевке оказалось случайным и несправедливым, что неудивительно. Вандалам-асдингам, которых насчитывалось 80 000, а также свевам пришлось тесниться на землях нищей и отдаленной провинции Галисия, столица которой, Брага, досталась свевам⁷⁹. Ас-динги, самый могучий и многочисленный народ из тех, что завоевали в V веке Испанию, оказались заброшенными на гористые западные окраины этой бесплодной земли. (Можно ли поверить, что асдинги стали федератами Рима и воевали за императоров только для того, чтобы за свою службу быть сосланными на западный край земли?) В то же время аланы получили не только богатую Лузитанию, но также и самую большую испанскую провинцию, Картахенскую, что составляло непропорционально огромную часть Иберийского полуострова. Наконец, вандалам-силингам досталась Бетика, наиболее романизированная из провинций Испании. (Заметим, что Тарраконская провинция оставалась целиком в руках римлян.) Если бы распределение провинций велось на рациональной основе, например по тому, насколько многочислен каждый из народов или насколько велика его военная мощь, то результат наверняка оказался бы другим. Совершенно очевидно, что аланам досталось слишком много, а ас-дингам – почти ничего. Если предположить, что четыре этих народа разделили Испанию между собой по количеству населения или что римские власти сделали это за них, то какой вывод отсюда напрашивается? Аланы получили по меньшей мере в шесть или в восемь раз больше земли, чем асдинги. Если следовать нашему предположению, то тогда аланов должно было быть в шесть или восемь раз больше, чем асдингов. Но так как мы знаем, что асдингов было около 80 000, то значит, общее число кочев-ников-аланов в Испании должно было быть около полумиллиона, совершенно невероятная цифра для любого изучающего этот исторический период. Сам неожиданный исход жеребьевки подтверждает рассказ Гидация о том, что жеребьевка была и что простодушные варвары делили провинции по воле жребия и случая. Если же все это было сделано по соглашению с римлянами, то тогда каждый из этих четырех народов должен был быть федератом Империи в 411 году (если датировка верна). Должны были состояться четыре отдельные серии переговоров с Римом. Затем каждый из четырех народов заключил договор (как считают некоторые), однако ни Гидаций, ни Орозий ни словом не упомянули об этих четырех договорах⁸⁰. Разве можно в это поверить?