Текст книги "Римляне и варвары. Падение Западной империи"

Автор книги: Эдвард Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Нельзя отрицать, что мы располагаем только фрагментами и обрывками доказательств, но если мы примем ту точку зрения, что готы завоевали Южную Испанию только в середине VI века, то наша позиция будет еще слабее³⁴. В этом случае мы должны будем не только признать, что у нас нет никаких свидетельств в поддержку этой теории, но, что еще хуже, нам придется игнорировать или придумывать искусственные объяснения тех немногих фактов, о которых мы знаем. На самом деле ни в одном из наших источников нет и намека на то, что завоевание Южной Испании произошло в середине VI века. Мы знаем, что в это время произошло восстание против готского правления – восстание Кордовы, а это совсем не то, что завоевание, и более того, восстание предполагает предшествующее завоевание³⁵.

2. Католическая церковь

Странно, что Гидаций дает нам так мало информации о жизни католической церкви в течение сорока лет после 427 года, года, когда он был посвящен в епископы. Еще более странно то, что, рассказывая о последних десяти годах, охваченных его «Хроникой», он вообще ни разу не упоминает церковь, хотя годы эти для церкви были историческими. Все, что он дает нам, – это не связанные между собой фрагменты, на основании которых невозможно написать историю церкви в Испании середины V века. Многое из того, о чем он сообщает, было бы непонятно, не имей мы в нашем распоряжении других свидетельств, проливающих свет на те же события. С уверенностью можно сказать, что в этот сумеречный период между падением римской власти и завоеванием Иберийского полуострова везеготами задумчивых испанских католиков более всего интересовала борьба с темными силами присциллианства. Однако Гидаций не дает последовательного изложения этого странного противостояния.

Вот примеры того, как он об этом пишет. Большая часть упоминаний о папстве в его «Хронике» представляет собой позднейшие включения в текст, автором которых он не является³⁶. Но под 447 годом он упоминает о том, что папа Лев I (440—461) управлял Римской церковью. Вполне естественно, что здесь Гидаций приводит floruit папы, ведь это был год его важной переписки с испанским епископом Туррибием по проблеме при-сциллианства. До нас дошло послание папы Льва, датированное 21 июля 447 года³⁷. Однако странно, что когда летописец упоминает публикацию антиманихейских документов двумя годами раньше, в 445 году, он говорит, что публикация состоялась «благодаря епископу, который тогда правил в Риме»³⁸. Почему бы не назвать имя Льва здесь, вместо того, чтобы ждать записи о 447 годе? Почему не названо имя папы 445 года? Складывается впечатление, что Гидаций просто не знал, как звали папу в этом году, хотя, если бы он не знал имени папы, вряд ли бы он вообще смог написать «Хронику». Другой пример: в 433 году в Луго священники Пастор и Сиагрий были посвящены в епископы вопреки воле Агрестия, епископа Луго³⁹. Гидаций сообщает об этом, но не указывает, кто был правоверным католиком, а кто – нет. Правда, мы знаем, что Пастор и Сиагрий были католиками и авторами сочинений, направленных против присцил-лианства, о чем Гидаций не сообщает. Летописец никак не объясняет эти расхождения, но если Пастор и Сиагрий были католиками, то Агрестий, вероятно, склонялся к присциллианству⁴⁰. Кроме того, согласно Гидацию, епископ Сабин был в 441 году изгнан из своего прихода в Севилье, а вместо него «обманным, а не справедливым путем» был посвящен Епифа-ний. Сабин уехал в Галлию и смог вернуться на родину в Севилью только через двадцать лет⁴¹. И здесь летописец ничего не говорит о причинах и о природе этого конфликта, однако он высказывается неодобрительно об Епифании, из чего можно заключить, что новый епископ был присцилли-анином, а значит, Сабин был католиком⁴².

Еще один вопрос, на который у нас нет ответа, касается событий 445 года. В том году в Асторге изобличили нескольких манихеев. Отчет о епископальном расследовании, проведенном после изобличения еретиков, был послан Антонину Меридскому, митрополиту провинции Лузитания, самим Гидацием и Туррибием, епископом Асторги (тем самым, который переписывался с папой Львом), который и выслушивал еретиков. Непонятно, почему митрополит Лузитании занимался инцидентом, произошедшим в Галисии⁴³. Где был митрополит Браги? Самое удивительное то, что на протяжении всей «Хроники» Гидаций ни разу не упоминает о митрополите своей собственной провинции: он не называет епископа Браги по имени и даже не упоминает о его существовании. Я не знаю, как объяснить эту странность. Что касается событий 445 года, возможно, это связано с тем, что в том году свевы подавили деятельность епископата Браги, их столицы, или сделали условия этой деятельности такими тяжелыми, что митрополит больше не мог должным образом выполнять свои обязанности? Это маловероятно, так как митрополит Браги существовал даже в 538 году, при правлении ариан, а первые католические советы ничего не сообщают о каком-либо преследовании или подавлении, которые вообще были нехарактерны для варварских королевств Европы. В таком случае, скорее всего, митрополит Браги, занимавший эту должность в 445 году, не был надежным борцом с манихейством или присциллианством. Возможно, он был запятнан связью с той или иной ересью. Но если это так, все же остается загадкой, почему летописец не упоминает о других галисийских митрополитах: вряд ли все они были еретиками.

Послание Льва, обличающее присциллиан (уже упоминавшееся нами письмо Туррибия), было привезено испанским епископам в 447 году Пер-винком, одним из дьяконов Туррибия, затем одобрено епископами Галисии. Но не все из них одобрили его по своей воле⁴⁴. Очевидно, ересь все еще просачивалась в ряды галисийских иерархов и завоевывала среди них приверженцев: Агрестий и Епифаний были не единственными епис-копами-еретиками. Но факт получения письма от Льва имеет более важное значение. Он демонстрирует нам, что связь между Испанией и Италией все еще существовала и, более того, что епископы Галлии могли собираться на свой синод даже в самые темные времена владычества све-вов. Даже во времена самых свирепых королей-язычников летописец, описывающий многочисленные преступления, ни разу не говорит о преследовании католиков. Единственное преследование, о котором он говорит, – это преследование манихеев и присциллиан самими католиками. Посреди войн и грабежей, захвата городов и падения Римской империи католики могли свободно преследовать своих оппонентов и соседей и делали это с удовольствием.

В 448 году один римлянин, родом из столицы Империи, по имени Пас-центий, живший ранее в Асторге и бежавший оттуда, был арестован Антонином Меридским по обвинению в манихействе и изгнан из Лузитании, где он скрывался⁴⁵. И здесь преследователями были католики. Интересно было бы узнать, как относился к этому король Рехиарий, сам католик. Нам не известно о том, что бы он как-то подстегивал Антонина или оказывал ему пособничество словом или делом. Решение Антонина об изгнании Пасценция из Лузитании могло бы считаться грубым вмешательством в светские законы, но Гидаций не сообщает о какой-либо реакции со стороны Рехиария. Возможно, тонкости римского законодательства мало что значили для неотесанного варвара.

Вот и все то немногое, что летописец рассказывает нам об истории присциллианства своего времени. Эта ересь распространилась среди иерархов католической церкви, в том числе и в Галисии. Среди ее сторонников были епископ Луго, митрополит Севильи и, возможно, Браги. Но для королей-варваров, даже для католика Рехиария, все это не имело никакого значения.

У нас есть сведения о том, какова была церковная дисциплина в те темные времена, в конце периода, охваченного «Хроникой» Гидация. В 463 или 464 году Асканий, митрополит Тарраконы, и другие епископы провинции собрались на синод⁴⁶. Как и землевладельцы (с. 160), епископы смогли организовать свою встречу и приехать в назначенное место. В середине VI века в Тарраконской провинции цивилизованная жизнь еще не была разрушена до конца, хотя в Галисии, возможно, все было по-другому. Синод направил письмо папе Иларию, прося у него совета относительно их «лжебрата» Сильвана, епископа Калахорры. За семь или восемь лет до этого Сильван незаконно посвятил одного священника в епископы, так как жители района, в котором должен был служить новый епископ, не просили о таком назначении. То есть Сильван единолично учредил новую епархию (о чем больше не упоминается). Более того, он назначил епископом священника, служившего в другой епархии, в епархии Сарагосы, несмотря на его протесты. Епископ Сарагосы поднял этот вопрос на синоде епископов Тарраконской провинции, так как Сильван неоднократно игнорировал замечания своих собратьев «в духе бунтовщика» и «с неподобающим упрямством»⁴⁷. Теперь Асканий спрашивал папу, что делать с Сильваном и с теми, кого он рукоположил.

Из этого письма ясно следует, что епископы Тарраконской провинции с глубоким почтением относились к римскому престолу. Они, не колеблясь, обратились к Риму за руководством. Для них епископ Рима был вне всяких сомнений наместником св. Петра, к которому всем следовало относиться с благоговейным страхом и любовью. Его авторитет был непререкаем. Он давал свои инструкции непогрешимо и непредвзято, с решимостью, достойной понтифика. Это почтительное отношение к папству продолжалось до тех пор, пока правители Испании были еретиками. Но, как ни странно, в VII веке, когда правителями Испании стали истовые католики, позиция испанских епископов изменилась. Они или полностью игнорировали Рим, или реагировали на все запросы пап с таким чудовищным презрением, которое бы поразило и огорчило Аскания. Причем наши источники не говорят о том, что епископы Тарраконской провинции были более вежливы, чем их собратья во всех других пяти провинциях готского королевства.

Приблизительно через год после своего письма Асканий и другие епископы Тарраконской провинции опять написали в Рим, и в этот раз их отношение к каноническому праву оказалось менее ортодоксальным и более простодушным. Незадолго до этого умер Нундиарий, епископ Барселоны. Он завещал всю свою собственность другому священнику, Иринею, которого он в свое время назначил епископом одного из городков своей епархии, что было сделано незаконно, однако с согласия земляков. Позже, будучи на смертном одре, Нундинарий пошел еще дальше: он попросил назначить Иринея своим преемником в Барселоне. Все духовенство и все население Барселоны, включая самых богатых ее жителей, надеялись, что Ириней действительно будет назначен на это место. Епископы выполнили волю покойного Нундинария и теперь писали папе Иларию, прося его утвердить их решение. В конце своего письма они выражают удивление тем, что папа до сих пор не ответил на их письмо по поводу Сильвана. Возможно, это вызвано (вежливо добавляют они) забывчивостью гонца или же трудностями долгого путешествия в Рим. Они не предполагают, что это могло быть вызвано забывчивостью самого Илария⁴⁸.

19 ноября 465 года синод епископов, включавший нескольких галлов и африканцев, собрался под руководством Илария (у которого в этот день был день рождения) в церкви св. Марии в Риме. Эта встреча представляет для нас особый интерес, так как это первый римский синод, от которого до нас дошли записи verbatim, хотя подробности этих записей нас сейчас не интересуют. 30 декабря папа наконец написал Асканию и другим епископам Тарраконской провинции, подтверждая получение обоих писем – о Сильване и об Иринее. Сохранился его декрет⁴⁹. В нем он дает следующие строгие инструкции: 1) ни один епископ не может быть посвящен в сан без ведома митрополита Аскания; 2) никто не должен оставлять свою церковь и переходить в другую – епископы были не правы, дозволив Иринею переход; 3) Ириней должен вернуться в свой прежний приход – если он откажется, он будет лишен сана епископа⁵⁰, а на его место должен быть обычным образом назначен новый епископ из числа барселонских священников, так как должность епископа не может рассматриваться как наследственная; 4) хотя епископы, рукоположенные Сильваном без ведома Аскания, должны быть лишены своих мест, Иларий выразил согласие утвердить их назначение в том случае, если ни один из них не был ранее женат. Он напоминал епископам Тарраконской провинции, что в одной церкви не должно быть двух епископов (некоторое время Нундинарий и Ириней, видимо, были епископами в одной и той же церкви). Епископом нельзя назначать неграмотного, имеющего физический недостаток или отбывавшего наказание человека. (Папа не объясняет, почему он посчитал нужным включить два последних пункта, и мы вряд ли можем строить догадки.) Епископы не должны так сильно зависеть от мнения людей, как это случилось в Барселоне, главное для них следовать воле Господа.

Это письмо было доставлено в Испанию субдьяконом по имени Траян, и папа в нем не выражает опасений, что это путешествие может быть опасным. Действительно, по нашим сведениям, в этот период путешествующему из Италии в Тарракону не угрожало нападение вандалов или кого-либо еще. Примерно в то же время папа направил жесткое порицание Асканию,⁵¹ который, несомненно, действовал необычным для митрополита образом.

Из этой переписки видно, что жизнь в Испании, или по крайней мере в Тарраконской провинции шла своим чередом, как будто прежний римский мир не был разрушен. Везеготское завоевание 456-457 годов, конечно, принесло неисчислимые бедствия на западе Иберийского полуострова, и западные города подвергались постоянной угрозе нападения свевов. Несомненно, что Тарраконская провинция также страдала от Василия и багаудов в период до 454 года. Но в шестидесятые годы V века в Тарра-конской провинции устраивались совещания, люди путешествовали, пись-ма доставлялись адресатам, а идеи обсуждались и передавались от одному к другому так, как если бы свевы и вандалы все еще были далеко за Рейном и Дунаем и покой Испании не потревожен. Читая письма папы и епископов, трудно представить себе, что к югу от Пиренеев летели брошенные в гневе копья, горели дома, а завоеватели грабили города и насиловали женщин. Судя по этой переписке, повседневная жизнь ничуть не изменилась с тех пор, как Цезарь Август завершил римское завоевание Испании пять веков назад. Интересно, была бы картина другой, если бы папские послания были направлены не в Тарраконскую провинцию, а в Галисию? И если бы Траян планировал закончить путешествие не в Тар-раконе, а в Браге, удалось бы ему добраться туда?

3. Темный век Галисии

После 469 года, которым заканчивается «Хроника» Гидация, у нас больше нет постоянного источника информации о событиях в Испании. Хотя о жизни везеготской части страны мы можем кое-что узнать у св. Исидора, о королевстве свевов мы не знаем практически ничего.

В какой-то момент этого темного периода свевам удалось расширить свое королевство до устья реки Тахо (ранее граница проходила по реке Дуэро). Поэтому в конце VI века, когда у нас вновь появляются источники информации, под «Галисией» уже понимается более обширная провинция по сравнению с существовавшей в римские времена и при жизни Гидация. Вот почему Второй совет Браги, собравшийся в 572 году, прошел с участием епископов Визеу, Коимбры, Иданьо и Ломего. Все эти четыре епархии были включены в провинцию Галисия, согласно свев-ской Parochiale, относящейся к 572-582 годам. Когда везеготы в 585 году захватили свевское королевство и включили его в состав своего государства, они поначалу не стали менять границы Галисии и Лузитании, а оставили их в том виде, какой они приобрели в конце V – начале VI века, в темные времена. Только к середине VII века были восстановлены прежние границы. Эта инициатива исходила от Оронция, митрополита Лузитании 638-653 годов. Он убедил короля Рецесвинта (653-672 гг.) вернуть Лузитании те епархии, которые она много лет назад уступила Галисии. Этот вопрос упоминался на Меридском совете 666 года, но к тому времени решение о возврате к границам Галисии VII века было уже делом прошлым. Этот вопрос возник на совете только потому, что решение Рецесвинта дало толчок разногласиям между приходами Иданьо (римская Игита) и Саламанк⁵². Таким образом, на Меридском совете 666 года, то есть на провинциальном синоде епископов Лузитании, присутствовали епископы Лиссабона (Олисиппо), Ломего, Иданьо и Коимбры. С другой стороны, на Третьем совете Браги, провинциальном синоде епископов Галисии, собравшемся в 675 году, присутствовали епископы Браги, Туя, Опорто, Асторги, Бритгонии, Оренсе, Луго и Ирии (совр. Эль Падрон), но туда не приехал ни один из епископов тех епархий, которые лежали между нижним течением Дуэро и нижним течением Тахо. Эти приходы теперь входили в состав провинция Лузитания и больше не были частью Галисии. Дошло до того, что присутствовавший на Меридском совете епископ Иданьо, гот или свев по имени Склуа, с вызовом поставил под отчетом свою подпись, которая выглядит так: «Склуа, епископ города Иданьо, принадлежащего провинции Мерида»⁵³. Эта формула больше не повторяется ни на одном из многочисленных испанских подписных листов. Склуа – это патриот, который хочет ясно показать всем, что он принадлежит Лузитании, а не Галисии. Жаль, что мы не знаем, чем был вызван его поступок: местным или провинциальным патриотизмом, чудачеством, враждебностью к свевам или какими-то другими чувствами.

В V веке, по крайней мере в тот период, о котором повествует Гидаций, в южной оконечности Галисии (в том смысле, в котором этот топоним употреблялся в VI веке), между нижним Дуэро и нижним Тахо, вероятно, не было свевских поселений. Наоборот, этот район подвергался их постоянным набегам. Свевы обманом захватили Лиссабон в 457 году и затем в 469 году⁵⁴. Также обманом они захватили Коимбру и три года спустя разрушили ее⁵⁵. (Правда, когда мы узнаем о «разрушении» городов, мы не должны воспринимать это буквально, ведь Коимбра существовала как епархия и в VII веке.) В 465 году в Коимбре варвары ограбили «благородную семью» некоего Кантабра. Вряд ли можно считать совпадением то, что епископа Коимбры, участвовавшего в Меридском соборе 666 года, звали Кантабр. Вполне вероятно, что два этих человека были родственниками, то есть знатная семья Кантабров продолжала существовать и пережила все бури и потрясения по меньшей мере в течение двух столетий⁵⁶. Как бы то ни было, свевы непрестанно нападали на сельскую местность вокруг устья реки Дуэро в 457 году, а через два года напали на Опорто⁵⁷. Во времена своих набегов они сами не жили на этой территории, так же как они не жили на территории Аква Флавия в 460 году, когда они разрушили этот город и увезли оттуда самого Гидация. Несомненно, когда происходили все эти события, район между нижним Дуэро и нижним Тахо все еще был населен римлянами и был частью старой римской провинции Лузитания.

Можно ли установить, хотя бы приблизительно, когда свевы распространились по этой южной территории? Когда они перестали грабить эти места и стали там расселяться? Наверняка это случилось после 469 года, потому что в том году они еще продолжали свои набеги. Кроме того, Гидаций обязательно бы упомянул о расселении свевов на этой территории, если бы об этом знал. В то же время это вряд ли могло произойти позже 500 или самое позднее 511 года, так как в том году Теодерих Великий, остроготский король Италии, стал регентом Испании и возможность расселения там была для свевов потеряна. Маловероятно, чтобы готы после этого примирились с экспансией свевов. Остается принять, что свевы дошли до Тахо в период между 470 и 510 годами. Мы не можем сузить этот временной диапазон, хотя не исключено, что послание папы Симплиция к епископу Зенону имеет отношение к этой проблеме⁵⁸. Зенона, которому направлено послание, обычно считают епископом Севильи, но в последнее время были выдвинуты аргументы, опровергающие это мнение. Кроме того, из одной надписи мы знаем о некоем Зеноне, который в 483 году был митрополитом Лузитании⁵⁹. Трудно представить, что по странному совпадению митрополитов Бетики и Лузитании звали одним и тем же греческим именем Зенон, более вероятно, что два Зенона – это на самом деле один и тот же человек, епископ Мериды. Папа Симплиций дожил до 10 мая 483 года, так что он вполне мог написать Зенону Лузитанскому в этот день или незадолго до него. Впрочем, возможно, это было и раньше, так как мы не знаем точно, когда Зенон был назначен митрополитом. В этом письме, похвалив Зенона за отличное управление своей епархией, папа сообщает ему, что его положение еще более укрепится, если он будет повышен в должности до папского викария: «укрепленный энергией этого поста, ты не будешь позволять нарушать указания апостолов и ограничения (Гегттоя) святых отцов»⁶⁰. В этот период Папы время от времени назначали папских викариев для решения важных проблем, требующих немедленного разрешения на месте, когда нельзя было ждать нескорого ответа из Рима. Однако обязанности викария довольно туманны. Кроме вопроса «ограничений», они никак не определены, и складывается впечатление, что папа назначил викария прежде всего с целью решить проблему уменьшения прежней провинции Лузитания⁶¹. Очевидно, в это время срочно обсуждался некий важный вопрос, от решения которого зависело изменение границ этой провинции. Проблема, от решения которой зависело так много, не могла обсуждаться без участия папского викария; так как митрополит был превосходным администратором и дипломатом, то он и занял этот пост. Вполне возможно, что проблема, о которой пишет Симплиций, не что иное, как экспансия свевов и последовавшая за этим потеря Лузитанией нескольких из ее епархий. Церковь не приветствовала эту потерю, но и не могла ее предотвратить. Письмо было написано не позднее марта 483 года, а сообщение о кризисе в Лузитании не могло дойти до Рима мгновенно. Решение папы о назначении папского викария в Испанию также не могло быть принято без предварительного размышления. Следовательно, экспансия свевов произошла задолго до 483 года. Можно предположить, что свевы вряд ли бы решились на такой шаг тогда, когда Еврих был в расцвете лет, скорее, это случилось тогда, когда он был уже стариком, то есть, вероятнее всего, около 480 года. С другой стороны, возможно, экспансия произошла несколькими годами раньше, около 470 года, когда Еврих был еще молод: в те годы он был слишком занят другими событиями. Во всяком случае, очевидно, что территория между нижним течением Дуэро и нижним течением Тахо находилась в это время под угрозой завоевания со стороны свевов.

В этих рассуждениях много гипотетического, однако факты говорят о том, что именно в годы правления короля Евриха границы провинции Галисия стали такими, какими они оставались в VI веке, то есть южная граница проходила теперь по реке Тахо, а не по реке Дуэро. В начале следующего века везеготы или их остроготские хозяева были слишком сильны, и никто не решался на них нападать или их провоцировать. В VI веке свевам приходилось вести мирную жизнь, нравилось это им или нет. Не было никакого смысла нападать на гораздо более могущественных соседей, которые уже однажды разгромили свевов в пух и прах в 456 году. Даже позднее, в катастрофические времена царствования короля Атанагильда (555-568 гг.), когда везеготское королевство в Испании находилось в состоянии хаоса и почти распалось, а обширные его районы вблизи границы со свевами восстали против толедского правительства, свевы не делали попыток расширить свои владения на восток и не нападали на предоставленных самим себе и дезорганизованных готов⁶².

Как управлялось свевское общество в эти темные времена, не охваченные «Хроникой» Гидация? Был момент, когда в V веке Гермериху, его сыну Рехиле и внуку Рехиарию как будто удалось основать постоянную наследственную династию. Но после смерти Рехиария монархия на несколько лет прекратила существование, и свевы вернулись к правлению военных вождей, не связанных между собой родственными узами. Таким образом, в тот год, когда окончилась «Хроника», монархия еще полностью не утвердилась. Незадолго до этого она была свергнута и могла быть окончательно устранена в будущем.

Известно, что начиная с 469 года (года окончания исторического труда Гидация) и примерно до 560 года, когда в Галисии служил св. Мартин из Браги, мы не знаем имени ни одного короля, даже если таковые и были. Единственное свидетельство существования королей в этот девяностолетний период – это небольшой отрывок в самом конце «Истории свевов» св. Исидора, в котором автор, исчерпав свой единственный источник – «Хронику» Гидация, добавляет, что после этого царствовали многие свевские короли, все из которых были еретиками-арианами, вплоть до царствования Теодемира в 60-х годах VI века⁶³. Но откуда Исидор мог знать, что в этот период было много королей, если у него больше не было никакого источника информации? Как объяснить тот факт, что он не называет ни одного из этих «многих» королей по имени? Знал ли он о них хоть что-нибудь? Можно ли поверить, что Исидор на самом деле имел в своем распоряжении устные источники, однако не мог заставить себя подробно рассказывать о монархах-арианах, которые были ему так несимпатичны? Не можем, ибо ни один католический автор не рассказывает так подробно о неприятных ему арианах – готских и свевских королях, чем св. Исидор в своей «Истории готов» и «Истории свевов», не говоря уже об «Истории вандалов»⁶⁴. Правда, у свевов, возможно, действительно был в 485 году король по имени Веремунд, однако это не доказано, и мы не можем в настоящее время подробно обсуждать Веремунда. Утверждение Исидора о том, что у свевов были короли, еще не означает, что такое положение было постоянным: вполне возможно, что некоторое время свевы жили без наследственной монархии или вообще без какой-либо монархии, особенно в мирное время. Возможно, Исидор, не имея надежных источников, говорил о том, что ему казалось вероятным. Было ли так на самом деле, мы не знаем. Однако если Исидор прав и такие короли действительно существовали, то он наверняка прав и в другом, что они были арианами.

Нам известно об одном интригующем событии, которое произошло в этот темный период истории. Это прибытие толпы бритгонов в район Мон-доньедо, где они основали «бриттонскую церковь», ecclesia Britoniensis, или Britanniensis. Я уже писал об этом переселении бритгонов в других работах и не буду сейчас подробно описывать епархию Бриттония⁶⁵. Вероятно, эти иммигранты бежали от саксонских или, что менее вероятно, от ирландских завоевателей их страны⁶⁶. Трудно поверить, что они уничтожили местное испано-римское население того района, в котором они обосновались, однако как объяснить то, что в единственном документе, относящемся к находящейся там бритгонской церкви, ни разу не упоминается местное испаноримское население района Мондоньедо? Были ли они изгнаны захватчиками с обширной территории епархии? Или они покинули ее добровольно? Или, может быть, там еще жили язычники, у которых не было приходов, которые могли бы быть включены в Parochiale – наш единственный источник информации об этой епархии? И была ли организация этой бритгонской церкви основана на монастырях, а не на приходах, как считают некоторые исследователи? Это только некоторые из тех вопросов, на которые мы не можем ответить, пытаясь обсуждать ecclesia Britoniensis.

Завоевание бриттонами Арморики на северо-западе Франции, видимо, шло в основном двумя волнами. Первую из них относят к третьей четверти V века, когда, как мы знаем, в Северо-Западной Галлии находилось много бритгонов. В конце V века и в первой половине VI поток иммигрантов из Британии в Арморику сократился. Но в 552 и в 557 годах саксы выиграли битвы при Олд Саруме и Дереме (в шести милях к северу от Бата) соответственно. Вторая из одержанных побед привела их к нижнему течению реки Северн. Следовательно, в третьей четверти VI века иммиграция бритгонов в Арморику могла быть еще более массовой, чем в предыдущем столетии⁶⁷. Кажется более вероятным, что поселение бритгонов в Испании связано с поздней, а не с более ранними волнами эмиграции. Можно предположить, что в 450-470 годах беженцам из Британии не было смысла плыть в далекую Галисию, в то время как в 550-580 годах лучшие из участков в Бретани были уже заняты, и поэтому некоторые переселенцы решили попытать счастья в дальних краях. Именно этим, возможно, объясняется несколько туманное описание бритонской церкви автором Parochiale: поселение было совсем новым, возможно, оно еще строилось в 569 году, когда писалась эта сводная книга. Вокруг была такая суматоха, что автору не удалось собрать никакой точной информации, кроме нескольких слов о монастыре некоего Максима.

В 538 году связь между Галисией и Римом осуществлялась, по-видимому, беспрепятственно. Первого марта этого года папа Вигилий (537-555 гг.) в Риме написал письмо Профутуру, митрополиту Браги, который просил его совета по некоторым проблемам, возникшим в Галисии. Письмо митрополита до нас не дошло, но сохранился ответ папы⁶⁸. В нем Вигилий отмечает, что галисийские католики живут «в самой отдаленной части света» (extremis mundi partibus), и хвалит Профутура за его благочестие.

Из послания в целом можно сделать некоторые выводы о жизни в королевстве свевов в самые темные времена⁶⁹. Нет и намека на какое-либо преследование католиков со стороны правителей-ариан. Проблем было много, но религиозное преследование было не из их числа. Очевидно, не было ничего удивительного в том, что католик посылает письмо в Италию или даже пишет папе. Католики, судя по письму Вигилия, могли свободно переписываться между собой и исповедовать свою веру, могли строить новые церкви и освящать их, а также перестраивать те из них, которые нуждались в ремонте. Католические иерархи продолжали свою работу без вмешательства со стороны государства, и папа между делом упоминает о «других епископах в своих епархиях»⁷⁰. Кроме того, очевидно, что эти иерархи могли свободно обсуждать те верования, которые они считали ересью, и защищать свое учение в спорах с оппонентами. Они могли словом и делом выступать против присциллианства и манихейства и, несомненно, также против арианства. В своем письме к папе Профутур не просил просветить его по поводу какой-либо из доктрин арианства, но требовал, чтобы папа высказал свое суждение по поводу отвращения присциллиан к плоти животных. Причина здесь, видимо, в том, что, с точки зрения католика, теоретические основы арианства были подорваны несколько поколений назад. Против них уже нечего было сказать. Ошибки арианства были теперь ясны всем, кроме самих ариан. Единственный вопрос Профутура, касающийся арианства, заключается в том, как поступать с теми католиками, которые вступили в ряды еретиков, а теперь хотят вернуться в лоно церкви. Если считать, что к арианам присоединялись в основном карьеристы и лизоблюды, то возникает интересный вопрос: что заставило их в 538 году вернуться к католицизму? Что бы это ни было, свевы, очевидно, не чинили препятствий тем, кто, поменяв однажды веру, теперь желал вернуться в лоно католической церкви.