Текст книги "Взмах крыльев (ЛП)"
Автор книги: Эдриан Феникс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
Пыль от штукатурки осыпалась на пол, когда Данте вытащил кулак. Подняв голову и убрав волосы, он посмотрел на нее. В его взгляде смешались ярость и тоска. Мышцы напряглись под ее пальцами. Она взглянула ему в глаза, не в силах отвернуться, притянутая и захваченная водоворотом эмоций.
Он изучал ее, его темный блестящий взгляд был таким же теплым, как и потребность в ласке. Убрав руку, она посмотрела вниз, ее лицо пылало.
– Тогда поговори со мной, – сказал он.
Входная дверь открылась, затем коротко щелкнула. ДеНуар.
– Наедине, – ответила Хэзер, шагнув в комнату, в которую он вел ее. Данте последовал за ней, закрыв за собой дверь.
Хэзер осмотрела комнату – студию, поправила она себя. Несколько различных инструментов – синтезатор, микшер, усилители, компьютер и монитор – заполняли пространство. Черная гитара в углу. Полупустая бутылка французского абсента на компьютерном столе, окруженная наушниками, разбросанными бумагами и текстами песен.
Ее взгляд остановился на противоположной стене, где был нарисован краской из баллончика символ анархии цвета засохшей крови.
Изображение символа, выжженного на Дэниеле Спаррелле, вспыхнуло в голове Хэзер. Убийца – будь это СК или нет – пытался доказать, что они с Данте родственные души, разделяющие те же верования. Но вместо того чтобы рисовать символ на стенах, зданиях или полицейских машинах, убийца выгравировал его на живой плоти.
Убийца Джины дал пощечину Данте. Вызов. Посмотри, как далеко я готов зайти. Можешь меня превзойти? Не тонка ли кишка соответствовать этому символу? Если убийца чувствовал себя выше Данте, чувствовал, что у него все под контролем, значит, ему было вполне комфортно. Он думал, что достаточно силен, чтобы бросить Данте вызов и сделать его своей собственностью.
Но если он был мертв... то никаких угроз. Хэзер отвернулась от стены и посмотрела на часы. Четыре тридцать четыре утра. Убрав волосы с лица, она повернулась к Данте.
– Пару часов назад я узнала, что наш подозреваемый был убит в Пенсаколе, – сказала она. – Я не понимаю, но...
– Ты не думаешь, что это он. Не так ли?
– Я на полпути во Флориду, чтобы выяснить это.
Данте прошел мимо Хэзер, легко задев ее своим телом.
– Ты не знаешь, как он выглядит, – сказал он, взяв очки с компьютера, и потер их. – Так как ты...
– Я изучала его... работы... в течение трех лет, – ответила она. – Я узнаю.
Данте подошел ближе.
– Это то, о чем ты мечтаешь?
Застигнутая врасплох, Хэзер отвернулась. Близко. Слишком близко. Подняв голову, она встретила темный взгляд.
– Что этот символ анархии для тебя значит?
Данте пожал плечами.
– Помимо того что посылает общество нахрен?
Хэзер покачала головой.
– Ты можешь делать больше, чем это.
Данте снял очки. Вокруг темной радужки его глаз появился красный ободок. Его взгляд, глубокий, ясный и до смерти серьезный, поймал ее взгляд.
– Хорошо. Ярость. Огненная буря. Правда.
– Правда?
– Да. Свобода – это результат гнева.
Хэзер уставилась на него, горло сжало. Это было сказано настоящим выжившим в системе государственных приютов. Сказано осознанно и с умом. И посеяло в ней семя сомнения.
Что могло породить такую ярость? Разжечь ее?
Данте надел очки снова.
– И что теперь?
Она вздохнула, пропустив волосы сквозь пальцы.
– Я хочу, чтобы ты избегал неприятностей, пока я не свяжусь с тобой.
Один угол рта Данте приподнялся в усмешке.
– Это станет моим приоритетом.
– Постарайся, – сказала Хэзер,– я хотела бы, чтобы ты продолжал дышать.
Ее взгляд переместился на знак анархии позади него. На один удар сердца он стал частью символа – черным кинжалом, пронзающим плоть, хаосом, окутанным тьмой и непредсказуемостью.
Убийца бы покинул Новый Орлеан только в случае, если бы Данте был мертв или близок к этому. Кто бы ни лежал в морге Пенсаколы, он – не ее преступник. Но она должна удостовериться. Коллинз ожидал ее в аэропорту, а ей еще нужно было заехать в отель.
– Пройдись со мной, – попросила Хэзер, поворачиваясь и открывая дверь студии.
Она чувствовала Данте позади себя в холле; его молчание нервировало, даже если он и шел по ковру босиком, то должен был издавать хоть какие-то звуки.
– Что если это не твой парень в Пенсаколе?
– Тогда я вернусь.
* * *
Хэзер открыла Subaru, затем скользнула внутрь. Запустив двигатель, она включила до упора стеклообогреватель и печку. Данте стоял напротив открытого окна с водительской стороны, босиком в холодный поздний февраль, очки находились на его голове.
«Ему должно быть холодно, – подумала Хэзер. – Я бы замерзла».
– Я позвоню тебе, как узнаю что-нибудь,– сказала она.
Данте наклонился и протянул кусок бумаги. Хэзер взяла его и посмотрела – телефонные номера. Написанные с уклоном левши; один подписан как КЛУБ, другой – ДОМ. Она взглянула на него.
Сложив руки на груди, Данте пожал плечами.
– На всякий случай, – сказал он.
Его взгляд зацепился за что-то за ней.
– Это моя куртка.
– А? – Хэзер посмотрела в направлении его взгляда. Скомканная кожаная куртка Данте лежала на пассажирском сидении.
– О! Да. – Она взяла ее и передала через окно Данте. – Я хранила ее, пока ты был арестован.
Данте встряхнул куртку. Металл звякнул.
– Merci, – сказал он, – ты проверила карманы?
Хэзер улыбнулась.
– А ты как думаешь?
– Я думаю... – Он остановился на мгновение и посмотрел на нее.– Да, я бы это сделал.
Улыбка Хэзер стала шире.
– Ты выглядишь довольно опытным в обыске карманов.
Он усмехнулся, и Хэзер заметила тонкие изогнутые клыки. Он был либо помешанным, либо мертвецом, но почему-то все равно заставлял ее чувствовать себя подростком, теряющим голову от зловещего одетого в кожу плохого парня.
– Послушай, когда все это кончится...
– Да? – Данте наклонился еще ближе. Слабый зеленый свет блеснул на стальном кольце ошейника.
Она могла чувствовать его запах сухих осенних листьев и темной земли – теплая постель, запах секса. Ее щеки покраснели, в животе разливалось тепло...
– Эм... Я позвоню тебе сразу, как что-нибудь узнаю.
Заставив себя улыбнуться, она закрыла окно.
Он выпрямился, затем сделал шаг назад, когда она нажала на газ.
Она аккуратно ехала по извилистой дороге, проезжая мимо фургона и MG. Harley исчез.
«Я хотела бы спросить, смогу ли снова увидеть его».
Больше объективности. Больше профессионализма. Она посмотрела в зеркало заднего вида. Данте все еще стоял на дороге, наблюдал, как она уезжает. Ветер бросил пряди волос на его затененное лицо.
Внезапно около Данте показалась фигура. Хэзер ударила по тормозам. Subaru остановилась с визгом. Света от красных горящих задних фар было недостаточно, чтобы увидеть, кто это, и она была готова развернуть машину назад или выйти наружу и вытащить свой 38-й, когда Данте приобнял фигуру за плечо.
Луна плавно появилась из-за облака. Холодный лунный свет коснулся деревьев, железных ворот, очертаний особняка, волос шипами и серебряных глаз Сильвера. Свет позолотил улыбку мальчика. Он прижался к талии Данте.
Выдохнув, Хэзер оторвала взгляд от зеркала заднего вида. Слишком много адреналина и слишком мало сна оставили ощущение дрожи и слабости в ногах. Она нажала на газ и выехала в открытые ворота.
Может, она уже расставила сеть, просто уехав.
В этот мрачный момент она действительно хотела, чтобы Данте был вампиром.
Может быть, тогда у него будет шанс на выживание, если убийца захватит наживку.
Глава 13
Сувениры
Ронин открыл засов металлической двери, которая скрипнула, стоило распахнуть ее, и звук эхом пронесся по пустому складу. Он щелкнул выключателем рядом с дверью и вошел внутрь.
Съежившись на койке и обхватив ноги руками, дрожащий парень посмотрел вверх, моргая от резко включенного яркого света. Жужжание флуоресцентных ламп нарушило тишину. При виде Ронина парень забился в угол спиной к стене.
Улыбаясь, Ронин покачал головой.
– Это не меня нужно бояться, – сказал он. – А моего помощника, который привел тебя сюда. Помнишь его?
Парень кивнул, смотря на Ронина подведенными карандашом глазами. Он вжался в стену еще сильнее, словно мог раствориться в ней и исчезнуть. Улыбка Ронина стала шире. Взгляд парня остановился на обнажившихся клыках. Он застыл.
Ронин присел на край койки. Быстро бьющееся сердце подростка заинтриговало его. Он почувствовал наполненный адреналином запах горячей пульсирующей крови. Посмотрел на горло над краями кружев. На нем переливалась татуировка летучей мыши. Как часто Данте целовал эту белую плоть? Погружал свои клыки? Пил темную кровь, которая текла по венам?
Наклонившись, Ронин убрал прядь светлых волос с лица парня, зеленые глаза которого не отрывались от вампира.
– Я слышу все твои мысли, мальчик, – сказала Ронин, – можешь просто произнести их.
На мгновение опустив веки, парень сделал глубокий вдох. Все еще вжимаясь в бетонную стену, он старался успокоиться и привести в порядок разум. Его сердце колотилось в груди.
– Позволь мне помочь, – продолжил Ронин. – Джина мертва. Да, я знаю, что у тебя есть метка Данте. Но ты умрешь от рук серийного убийцы – если я оставлю тебя здесь.
Парень отвернулся, словно ему нанесли неожиданный удар сказанными напрямую словами.
– О, а насчет того, почему все это происходит с тобой – назовем это просто судьбой.
– Я не верю тебе, – произнес подросток низким и напряженным голосом.
Открыв глаза, он повернулся лицом к Ронину.
– Джина не мертва. Данте найдет ее, он…
– Он нашел ее, – прервал Ронин, довольный внезапной вспышкой огня в глазах парня, – после того как мой компаньон закончил с ней.
Парень сморгнул непролитые слезы. Сглотнул.
– Ты кусок дерьма.
Схватив тонкое горло одной рукой, Ронин резко оторвал парня от стены и притянул к себе.
– Я? – прошептал он. – Данте сейчас ищет тебя. Решать тебе, найдет ли он тебя до того, как вернется мой компаньон, или после.
Подросток изо всех сил пытался вырваться, дергая кисть Ронина одной рукой, другой упираясь в грудь. Прикрыв глаза, Ронин слушал учащенное биение его сердца. Ощущал гнев, страх и отчаяние в равной мере.
– До или после, – сказал Ронин и посмотрел в полные эмоций зеленые глаза, – выбор за тобой.
Подросток прекратил бороться. Он снова застыл, затем встал на колени на койке. И погрузился в свой внутренний мир. В какой-то момент Ронин не мог его слышать. Ни шепота мыслей, ни слов или картинки. Между ними будто появился барьер, и только стук сердец нарушал тишину.
– До, – с дрожью ответил он, встретив взгляд Ронина.
– Правильный выбор.
Схватив горсть светлых волос, Ронин дернул голову парня назад и погрузил клыки в шею.
* * *
Э вошел в темный дом, закрыв дверь на замок. Он осмотрел комнату. На журнальном столике возле раскладного кресла стояла бутылка виски Wild Turkey и стакан. В пепельнице лежал единственный окурок. Э фыркнул, скривившись. Воздух был пропитан сигаретным дымом, чертов Ронин любил курить.
Camaro не было. И малыша Томми тоже.
Просто прекрасно. Он был не в настроении выслушивать вампирское дерьмо. Он коснулся шишки на лбу. Боль запульсировала под пальцами, и Э отдернул руку. Его улыбка исчезла. Если бы Большой Парень не был сделан из камня, он бы смог сбежать. Господи!
Э пересек комнату, затем потащился по коридору в свою спальню. Возможно, викодин и немного виски облегчат боль. Открыв дверь, он вошел в комнату. Плюхнулся на край разваливающейся кровати. Голова пульсировала. Желудок сжимался.
Э выдвинул ящик тумбочки и порылся в содержимом – несколько красно-синих упаковок Marlboro, зажигалка, ручка со стриптизом – пока пальцы не сомкнулись вокруг пакетика с таблетками.
Э открыл его слегка дрожащими руками и высыпал таблетки на тумбочку. Персиковые, синие и желтые пилюли подпрыгнули и покатились по гладкой поверхности.
Э закинул пять или шесть в рот. Взял с тумбочки бутылку виски и запил их большим обжигающем глотком Canadian Hunter. Тошнота накатила с новой силой, сотрясая тело. Поставив бутылку на пол рядом с кроватью и развалившись на матраце, Э уставился в темноту, ожидая, пока таблетки подействуют.
Закрыв глаза, он прижался лицом к подушке. От нее пахло Джиной: темной вишней и сладким сексом. Э спрятал чулок в наволочке. Он любил оставлять сувениры на память, мелочи, которые говорили:«Помнишь когда?» Коснувшись пальцами правого переднего кармана джинсов, он погладил гладкий прямоугольник нового сувенира.
Он просыпается в доме полном вампиров, растянувшись на диване. Приоткрывает глаза. Свечи мерцают, оставляя движущиеся тени на стене. Только постоянное тиканье маятника в часах нарушает тишину.
Голова болит, он переворачивается на другую сторону. Взгляд падает на фигуру, свернувшуюся в мягком кресле напротив.
Он задается вопросом, что если она притворяется, играя с ним, наблюдая за ним из-под длинных черных ресниц. Но ее глубокое дыхание убеждает его, что она спит. Он никогда не был так близко к ней – даже когда подсматривал через окно.
Если он коснется ее, что произойдет?
Его любимая Хэзер, собственный сталкер, спит в его присутствии. Оставаясь уязвимой перед богом.
Он смотрит на нее несколько минут, упиваясь цветом волос, линией скул, приоткрытыми губами.
Над ним скрипит потолок. Он внезапно вспоминает, где находится – в доме полном кровососов. Теплое, золотое, богоподобное чувство исчезает.
Встав, он почти на цыпочках пересекает короткое расстояние до кресла, не отрывая взгляда от Хэзер – его маяка. Стараясь не думать о том, кто еще ходит по дому.
Он наклоняется к Хэзер до тех пор, пока его дыхание не касается ее волос. Дотрагивается до пряди, и она скользит как шелк между пальцами. Поднимает сотовый с подлокотника кресла. Наклонив голову, он всматривается в Хэзер на мгновение. Какое послание она пыталась ему отправить, достав его телефон?
Потолок снова скрипит. Он отступает от кресла и женщины, уютно устроившейся в нем. Нехотя отворачивается. Рядом с диваном лежат его бумажник, финки и вся мелочь, что он носил в кармане.
Присев на корточки, он собирает вещи, но когда снова оказывается на ногах, то понимает, что направляется на кухню. Голос в его подсознании говорит: «Чертов идиот! Выбирайся, выбирайся, выбирайся», но уже слишком поздно, правда, он уже заявил права на сувенир.
Плащ и кошелек Хэзер висят на спинке стула. Он обыскивает и то, и другое, пока не находит то, что хочет взять. Его взгляд скользит по кухне в поисках следов Данте – что-нибудь на память о горячем, горячем, горячем вампире, получившем страстные взгляды от его Хэзер. Знак от его брата Плохого Семени.
Наконец, он забирает кружку черного кофе и выскальзывает из кухни.
Он останавливается рядом с креслом, финка бессознательно скользит в руку. Сердце колотится. Он заставляет себя отойти. Заставляет себя подойти к двери. Открыть ее. Выйти. Просто закрыть дверь. И убежать, как ублюдок.
Э улыбнулся и открыл глаза. Он вытащил из кармана свой сувенир. На ладони блестел магазин от 38-го кольта.
* * *
Данте опустился на колени рядом с креслом Трея. Свет от монитора мерцал на спокойном лице заядлого компьютерщика, танцевал на проводах, подсоединенных к шее и кончикам пальцев.
– Ты можешь войти в систему морга? – спросил Данте.
Изображения и страницы замигали на экране. Пальцы Трея мелькали в воздухе. Данте слушал электронное потрескивание и гул. Ему было интересно, горели ли данные как огонь в венах Трея, постоянно меняющиеся и раскаленные.
На мониторе застыла страница. МОРГ-ВХОД.
Данте сжал руку Трея.
– Très bien, mon ami[31]31
Très bien, mon ami – очень хорошо, мой друг.
[Закрыть].
Улыбка мелькнула в уголках рта Трея, и тут же исчезла. Данте нежно дернул его за дреды.
Просматривая скачанные фото, Трей остановился на наиболее свежем – молодой мужчина с разрезанным горлом. Данте наклонился вперед, изучая фотографию. Волосы, возможно, русые, но из-за того, что они были влажными, трудно сказать точно, какого цвета. Закрытые глаза. Лишенные красок лицо и губы. Зияющая бескровная рана вдоль горла.
Данте сел назад на пятки, облегчение обрушилось на него, как горячая свежая кровь. Кого бы ни вытащили из Миссисипи, это был не Джей.
А значит, он все еще у того, кто убил Джину.
– Кто идентифицировал тело как Джея?
<Детектив ЛаРусс>, – мысленно ответил Трей. Его веки были прикрыты.
Данте тоже это чувствовал, растекающийся по венам Сон.
– Проверь его данные и связи, mon ami, – сказал Данте.
Заснув руку в задний карман, он вытащил водительские права Извращенца Элроя и бросил на стол перед монитором.
Трей посмотрел на них и кивнул.
<Проверь его тоже. И Томаса Ронина>.
<После Сна>, – Трей выдергивал кабели из тела, отключаясь от сети.
Симона в полусне вошла в комнату, чтобы отвести брата в постель. Наклонившись, она поцеловала Данте в щеку, мягкими холодными губами коснувшись его кожи.
– Сладких снов, – прошептала она.
– Et toi[32]32
Et toi – и тебе.
[Закрыть].
Он накрутил на палец ароматный локон волос.
Симона выпрямилась, и волосы выскользнули из его захвата. Она подняла Трея на ноги. Поддерживая друг друга, они, покачиваясь, вышли из комнаты.
Сон охватил Данте, замедляя сердцебиение. Схватившись за подлокотник кресла, он боролся с сонливостью.
Джей все еще был где-то там, ждал спасения. Данте надеялся всем сердцем, что Джей не чувствует боли, истерзанный, как Джина. Ярость взорвалась в нем, на секунду Сон пропал. Данте поднялся на ноги.
Шепот Джины отдавался в его сознании и сердце: «Завтра ночью?»
Боль давила на глаза Данте. Пронзала виски. Но Сон подкрадывался ближе, оставляя его словно под кайфом и действием снотворного или морфина. Он покачнулся.
Руки коснулись висков, замораживая боль в его голове. Он отступил от Люсьена. Но, казалось, тот окружил Данте со всех сторон, надежный и защищающий. Безмолвная, бессловесная песня текла из сердца Люсьена в Данте. И что-то внутри него пело в таком же бессловесном ответе.
Данте почти мечтал о крыльях. О полете.
<Прекрати бороться, дитя, Спи. Хватит увеличивать боль>.
Встряхнувшись, Данте схватил крепкое запястье Люсьена.
<Я ценю то, что ты делаешь, mon ami. Но пожалуйста…>
Что-то, чему Данте не мог дать название, сжало его сердце. Дыхание перехватило; внутренняя боль ощущалась странно знакомой.
<Я хочу этого>.
Оттолкнув Люсьена, Данте отошел от него. Но вся ярость и боль в этом мире не могли удержать его ото Сна.
Падая, он почувствовал, как его подхватили руки Люсьена.
* * *
Такси уехало, оставив белый выхлоп, поднимающийся клубами в серое предрассветное небо. Стёрнс аккуратно наступил на расчищенный от снега тротуар. На бетонной поверхности мерцал ночной лед. Он взял портфель в другую руку.
Из дождливого Сиэтла в снежный и холодный Вашингтон. Почему никогда не отправляют проверять факты на Гавайи или во Флориду?
Стёрнс подошел к заднему входу элегантного и, несомненно, дорогого особняка. От каждого шага снег, покрытый коркой льда, хрустел, издавая резкий звук в умирающей ночи. Стёрнс заскрежетал зубами в надежде, что соседи либо спят глубоким сном, либо думают, что это всего лишь разносчик газеты.
Стёрнс остановился, осмотрел маленький дворик, его взгляд переключился от особняка позади к другим, стоящим по бокам. Желтый свет лился из пары окон, поскольку люди начали просыпаться. Он прислушался, дыхание клубилось белым паром, пальцы покалывало сквозь перчатки.
Он позвонил в Бюро, чтобы проверить местонахождение Джоанны. В прошлом она принимала специально разработанные таблетки, которые помогали ей бодрствовать в течение дня, практически нейтрализуя наркотический эффект Сна. Конечно, она делала это достаточно долго, пока не заплатила свою цену. Стёрнс готов был поспорить, что она принимает их в большом количестве, чтобы быть в курсе всех новостей в Новом Орлеане. Он знал, что Джоанна была полуночником, но для нее не редкость работать днем.
Стёрнс пересек дворик, подойдя к лестнице, ведущей к задней двери. Он мог только надеяться, что Джоанна еще не превысила свой лимит. Но даже если так, то ее можно было бы поймать на контрабанде таблеток, что давало ему не намного больше времени.
Поставив портфель вниз на первую ступень, он изучил дверной замок. Индикатор красной бегущей строки «ЗАКРЫТО» мигал в угасающей тьме. Стёрнс хмыкнул. Меньшего он не ожидал. Сложной частью будет любая охранная или вторичная системы.
Стёрнс опустился на колени и открыл портфель. Достав очки, он надел их. Затем вытащил из портфеля электромагнитную импульсную бомбу, завернутую в бумагу. Используя кусачки, он убрал изоляцию с проводов. Взломал корпус панели и посмотрел на закрученные провода в коробке. Очки обнаружили синие линии, переплетенные с проводами. Вторичная система.
Снайпер забирается на крышу позади тебя, и, как только он поймает тебя в прицел, ты труп. Поторопись и попади внутрь. Двигайся! Двигайся! Двигайся!
Больше не чувствуя холода, не думая об оптимальном следующем шаге, Стёрнс, под действием адреналина, позволил инстинктам взять верх. Его руки, уверенные и быстрые, выбрали провод и перерезали его. Он прикрепил бомбу к проводам в коробке замка. Для вторичной системы.
Он представил, как снайпер двигается вниз по крыше на животе. Затем отрезал главный провод от основной системы и, отвернувшись, выключил бомбу.
Когда Стёрнс спустя удар сердца снова посмотрел – снайпер прицеливается – надпись «ЗАКРЫТО» исчезла, экран стал черным и пустым. Нет безумного электронного завывания от вторичной системы. Стёрнс повернул ручку. Дверь открылась. Схватив портфель, он нырнул внутрь.
Стёрнс представил высокоскоростную пулю, влетевшую со свистом в кирпич, где была его голова секунду назад.
Он закрыл дверь. Заперев старым способом, нажав на кнопку в центре ручки.
Он был внутри.
