Текст книги "Тайны волхвов. В поисках предания веков"

Автор книги: Эдриан Джилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Вавилонское нашествие в Египет произошло где-то около 580 года до н. э. Нет сведений о том, был ли разграблен храм Атума, но вполне можно предположить это.

В 539 году до н. э. Вавилон пал под объединенным натиском армий Мидии и Персии под командованием Кира Великого. Больше всего его вспоминают как царя, освободившего евреев из вавилонского плена и позволившего им вернуться на родину и восстановить иерусалимский храм. К 525 году до н. э. персы уже распространили свое владычество почти на всю Азию, включая большую часть Анатолии, и намеревались расширить свою империю на запад. С помощью финикийских и греческих наемников сын Кира Камбисий успешно захватил Египет. Если бы он удовольствовался лишь ограблением страны и установлением дани, его могли бы воспринять как очередного чужеземного завоевателя. Он же возмутил египтян убийством священного быка Аписав Мемфисе.

Египтяне обычно содержали таких быков – только одного в каждый данный момент – в большой роскоши. В них видели олицетворение Осириса, а после смерти их бальзамировали и хоронили в гигантских саркофагах в Серапеуме – огромном подземном некрополе в Саккаре. По понятиям персов, речь шла о простом суеверии, а Камбисий, возможно, хотел вбить в головы египтян, что теперь он стал хозяином их страны и мог делать все, что ему заблагорассудится. Однако за убийство. Аписа египтяне прокляли его и, наверное, совсем не удивились тому, что позже он сошел с ума и покончил жизнь самоубийством.

Эта первая Персидская империя, несмотря на все свое могущество, просуществовала не очень долго. Весной 334 года до н. э. в Малую Азию вторглась тридцати-сорокатысячная армия Александра Великого. Войдя в столицу Фригии Гордион, он решил проблему знаменитого узла, разрубив его мечом. На следующий год он пересек горную систему Тавр и разбил персов при городе Исс. Пройдя через Сирию и Финикию, войска Александра вторглись в 332 году до н. э. в Египет. В отличие от Камбисия, Александр искренне уважал египетскую религию и даже хотел, чтобы его признали сыном бога. Он верил в рассказ своей матери Олимпии о том, что он родился после того, как она была изнасилована Зевсом, которого греки приравнивали к египетскому богу Амону. Поэтому в Египте он вел себя очень достойно, принес жертвы богам в Мемфисе и совершил знаменитое паломничество в центр культа Амона в оазисе Сива.

Ранняя смерть Александра (в возрасте тридцати трех лет) в Вавилоне оборвала самую блестящую военную карьеру за всю историю человечества. Нам остается лишь догадываться, каким путем пошли бы и он, и весь мир, доживи он до зрелого возраста. А так его огромная империя, простиравшаяся от восточного Средиземноморья до Северной Индии, была обречена на распад. Она была поделена его полководцами. Египет достался Птолемею, основавшему свою собственную династию в новой столице – Александрии. Династия Птолемея правила Египтом с переменным успехом на протяжении трех столетий. Сирия и Палестина отошли к Селевку, основавшему династию Селевкидов. В 30 году до н. э. после морского сражения у мыса Акций Октавиан – позже ставший первым римским императором Августом – вторгся в Египет. Клеопатра, последняя из династии Птолемеев, совершила самоубийство вслед за своим любовником Марком Антонием. Пришла к концу длинная линия фараонов, восходившая к I династии, воцарившейся около 3100 года до н. э. Египет утратил свою независимость и превратился в провинцию Римской империи, управляемую губернатором. Это не означало, что римляне относились без симпатии к его славному прошлому. Напротив, они разрешили египтянам поклоняться своим излюбленным богам, в частности Серапису, отождествлявшемуся с Осирисом, и его супруге Исиде. Эти боги были столь популярны, что нашли приверженцев даже среди римлян, и их культ распространился по всей империи. В самом деле, храмы Исиды вскоре появились далеко от Египта, например, в Кельне и Париже.

Тем временем евреи сумели на какое-то время освободиться от всякого иноземного ярма. При маккавейском руководителе Иуде бен Маттатиасе они подняли восстание против правителя Антиоха IV из династии Селевкидов. Он страшно оскорбил евреев, запретив обрезание, извратив их законы и поощряя нееврейские формы поклонения в храме. Самым же страшным его преступлением – упомянутым, по мнению многих, пророком Даниилом как «мерзость запустения» – было принесение в жертву свиньи на Священном алтаре:

«11 ³⁰…ибо в одно время с ним придут корабли Киттимские /с Кипра/; и он^[36] упадет духом, и возвратится; и озлобится на святый завет, и исполнит свое намерение, и опять войдет в соглашение с отступниками от святаго завета. ³¹ И поставлена будет им часть войска, которая осквернит святилище могущества, и прекратит ежедневную жертву, и поставит мерзость запустения».

Война евреев за независимость бушевала на протяжении целого поколения, и в 141 году до н. э. из Иерусалима был наконец удален гарнизон Селевкидов. Маккавеи попытались соединить роли высшего жреца и наследного монарха, но не совсем успешно. И хотя они вновь завоевали практически все то, что исторически принадлежало двойным царствам Иудейскому и Израильскому, вместе с восточными берегами реки Иордан и Мертвого моря, против них выступили фарисеи, оспаривавшие их притязания на высшее священство. Этот раскол со временем привел к падению Маккавеев и узурпации власти партией Идумана Антипатра, ставшего советником Иоанна Хиркана II^[37].

К этому времени участь Иудеи оказалась сложным образом связана с судьбой Римской империи. После смерти Антипатра его сыновья Ирод и Фасаил были назначены Марком Антонием правителями страны вместо Хиркана. Смена династии была подтверждена римским сенатом в 40 году до н. э., когда Ирод был объявлен царем Иудеи. Он узаконил – по крайней мере в собственных глазах – свои притязания, взяв второй женой последнюю маккавейскую принцессу по имени Мариам. Ее брат Аристобул стал верховным жрецом, но в 35 году до н. э. Ирод испугался его растущей популярности и приказал умертвить его.

Право Ирода было вновь подтверждено Октавианом в 31 году до н. э., вскоре после сражения при мысе Акций, поскольку сопротивление, оказанное Иродом Клеопатре, искупило его вину за более ранний союз с Марком Антонием. Уверенный в поддержке со стороны Рима, Ирод посчитал возможным казнить Хиркана. Подданные и боялись, и ненавидели его, считая его иноземным узурпатором. Никому не доверяя, Ирод умертвил Мариам и двух собственных сыновей, прижитых с ней. Даже на смертном одре не чувствовал он себя в безопасности и, узнав, что его старший сын Антипатр плетет нити заговора против него, приказал казнить его за пять дней до собственной кончины.

Принимая во внимание систему слежки одного из самых отвратительных диктаторов, не приходится удивляться тому, что Святое Семейство посчитало за благо бежать из Иудеи. Совершенно очевидно, что, прознай Ирод о рождений младенца, могущего хотя бы с полузаконным правом претендовать на трон, он немедленно приказал бы убить его.

Направляясь в Рим, дабы закрепить за собой трон, Ирод посетил Египет и нанес визит Клеопатре. Маловероятно, что он поднялся вверх по Нилу к Гелиополису, но сделай он это, то, несомненно, подивился бы – как Камбис, Александр и Август – на необычайную красоту обелисков Гелиополиса – этих загадочных игл Бога-Солнца.

ГЕЛИОПОЛИС И ДРЕВО ДЕВЫ

В Гелиополис мы приехали на машине и прошли через ворота в небольшой парк – единственное, что осталось от былого святилища. От окружающих полей и низин его отделяла страшная проволочная изгородь. Сам храм, или, вернее, его остатки, походили на плавательный бассейн без воды. Я вообразил его заполненным водой и с бьющим в середине фонтаном. Трудно было поверить, что это довольно незамысловатое сооружение было когда-то самым главным храмом в Египте. Однако следует помнить, что это было более пяти тысячелетий назад, а за такое время многое могло случиться. Перед нами над храмом возвышался огромный обелиск. Дощечка перед ним сообщала, что он был воздвигнут Сенусертом I около 1940 года до н. э. Сегодня он стоит в одиночестве, как немой свидетель былого величия Ану, но когда-то его окружал целый лес обелисков, а также великолепные здания.

Поначалу показалось, что наша поездка в Гелиополис могла принести нам одно лишь разочарование, но тут мы случайно наткнулись на то, что оказалось весьма важным для нас в контексте истории о волхвах, – христианская церковь Материи.

Египет был одной из первых стран мира, принявших христианство. Большое многонациональное население Александрии, где греки общались с евреями, сирийцами, римлянами и т. п., делало ее идеальным местом для пополнения рядов приверженцев новой веры. Когда по приказу Константина Великого христианство стало государственной религией Римской империи, Александрия уже была одной из крупнейших патриархий. С закрытием языческих храмов церковь укрепила свою власть. Однако ее доминирующее положение в жизни Египта не было долгим. В 640 году н. э. в страну вторглась мусульманская арабская армия под командованием полководца Амра. В июле она разбила войска византийцев под Гелиополисом и осадила крепость Вавилон на месте нынешнего Каира. В Великую пятницу 6 апреля 641 года ее гарнизон сдался, и Амр смог двинуться на север, к Александрии. Она была предательски сдана патриархом Пкавхием, который, возможно, и сам был тайным мусульманином. Так за год с небольшим христианский мир потерял без особого сопротивления одну из богатейших провинций Римской империи. За очень короткое время за счет иммиграции или в результате обращения в новую веру большинство египтян стало мусульманами, а христиане превратились в скромное меньшинство.

За несколько дней до поездки в Гелиополис мы посетили греческий православный кафедральный собор и так называемую «Висячую церковь» Святого Георгия, расположенную на месте былого египетского Вавилона. Храмы, конечно, великолепные, но нас неприятно поразил тот факт, что их кладбище стало недавно мишенью вандализма и грабежа. Многие могилы, в том числе и недавние захоронения, были разрыты в поисках дешевых украшений, а кости погребенных беспорядочно разбросаны. Мы, разумеется, знали, что в Египте могилы грабят с незапамятных времен, начиная с самых древних фараонов, и все же были в шоке оттого, что подобному поругательству подверглись современные могилы, где еще сохранились фотографии покойных. Это наводит на мысль о том, сколь хрупка цивилизация и как бедность толкает людей на крайние проявления антиобщественного поведения.

При посещении указанных храмов меня больше всего интересовали не беды умерших, а участь живущих. (Матфей рассказывает нам, как вскоре после посещения волхвов Иосиф был предупрежден во сне, что он должен спасти свою юную жену и младенца от жестокого Ирода.) Я был уверен в том, что христиане-копты владели определенными тайнами, связанными с истоками христианства и его связями с Древним Египтом еще до рождения Христа. Хоть и не зная, в чем они заключаются, я был убежден, что разгадку следует искать в истории бегства в Египет.

«2 ¹³ Когда же они /волхвы/ отошли, – се, Ангел Господень является во сне Иосифу и говорит: встань, возьми Младенца и Матерь Его и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе, ибо Ирод хочет искать Младенца, чтобы погубить Его. ¹⁴ Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью и пошел в Египет, ¹⁵ и там был до смерти Ирода, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: из Египта воззвал Я Сына Моего».

Как и следовало ожидать, для египетских христиан это одна из самых популярных историй из Нового Завета. В Церкви Святого Георгия мы видели изображение этого события. Хотя о том путешествии ничего более не говорится, примечательно то, что это единственное дошедшее до нас в Евангелии упоминание об уходе Иисуса из Святой земли, и это является предметом огромной гордости для египтян. Из бесед со священниками в кафедральном соборе мы узнали, что, согласно местным преданиям, по прибытии в Египет Святое семейство остановилось на некоторое время в Гелиополисе, прежде чем отправиться на юг, в Асьют, где прожило несколько лет. Похоже на то, что церковь, носящая сейчас название «Материя», стоит сегодня на том месте, где оно останавливалось.

У нас разыгралось любопытство, и мы решили изыскать возможность и посмотреть эту церковь. Осмотрев обелиск Сенусерта, мы проехали короткое расстояние и оказались в сердце того, что, по меркам Каира, является довольно-таки богатым пригородом. Среди жителей современного Гелиополиса много христиан-коптов, которые – подобно грекам и армянам – пользуются репутацией хороших бизнесменов. Возможно, поэтому магазины и дома здесь выглядят несколько иначе, чем во всем остальном Каире. Здесь также очевидно более сильное французское влияние, нежели в Каире в целом, центр которого обладает великолепием «Прекрасной эпохи». Поэтому Гелиополис больше похож на Марсель, чем на Египет. И в центре этой процветающей общины мы нашли то, что искали – Церковь Материи. Войдя в ворота, мы увидели небольшое, окрашенное в желтый цвет здание, окруженное мирным садом, полным кактусов, пальм и других экзотических растений, которые предохраняли церковь от внешнего шума и загрязнения. Нынешнее здание было построено французами лишь около ста лет назад. Над двойными дверями виднелась надпись на латыни: «Святое Семейство в египетском изгнании». Внутри стены церкви украшены шестью фресками, рассказывающими историю Бегства. Первая слева и ближайшая к двери подписана: «Избиение младенцев». Она служит иллюстрацией к истории из Евангелия от Матфея:

«2 ¹⁶ Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался, и послал избить всех младенцев в Вифлееме и во всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое выведал от волхвов. ¹⁷ Тогда сбылось ременное через пророка Иеремию, который говорит: ¹⁸ глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет».

На фреске изображены жестокие воины, выполняющие приказ Ирода, и рыдающие в отчаянии матери убиенных младенцев. Рахиль, любимая жена Иакова, была в определенном смысле покровительницей Вифлеема, ибо умерла при родах на пути в этот город. Она, естественно, оплакивает гибель невинных младенцев, особенно принадлежавших ветви Вениамина, предположительных потомков ее младшего сына, составлявших половину еврейской нации, названной по имени Иуды. Эзотерически она служила прообразом Марии, поскольку ее первенец Иосиф был продан братьями его по наущению Иуды за двадцать сребреников потомкам Исмаила. Позже в Евагелии Иисус также будет предан его врагам другим «иудой» – Иудой Искариотом за тридцать сребреников. В пророческом плане такой представляется более основательная причина плача Рахили, как и упоминание Матфеем этого эпизода.

На второй фреске Иосиф и Мария изображены на разных постелях в каменной келье. Его будит ангел, который говорит ему, что им следует бежать в Египет. Картина в целом весьма трогательная, особенно «засекреченная» фигура ангела. Он прорисован так прозрачно, что сквозь него, как сквозь призрак, проглядывает дальняя стена. На третьей фреске – последней, касающейся событий в Иудее, – Иосиф изображен, ведущим осла, на котором сидит Мария с младенцем. За ними различаются стены Вифлеема, перед ними – безжалостная пустыня, которую им предстоит пройти, чтобы добраться до Египта.

Пересечение прохода церкви вполне может символизировать пересечение Синайского полуострова к следующей фреске, ближайшей к алтарю по правой стороне, изображающей Святое Семейство отдыхающим на берегу Нила. Мария сидит на одном из осыпающихся сфинксов, с птицами, слетевшими к ее ногам. Она скромно кормит грудью младенца Иисуса, а Иосиф в некотором отдалении поит осла из Нила. Сфинксы как бы призваны символизировать загадочность Египта, бывшего древней страной еще до рождения Авраама. Быть может, тайное значение этой картины заключается в том, что Египет одновременно служит местом отдыха и источником пищи для юного Мессии и что его мать, подобно Исиде за много тысячелетий до нее, смогла найти здесь убежище для себя и для своего новорожденного ребенка.

Следующая картина отображает местную легенду – самую важную с точки зрения Церкви Материи. В небольшом дворике рядом с церковью стоит старый чинар, поддерживаемый ныне подпорками-костылями, поскольку сам по себе уже не в состоянии выдерживать вес своих достойных почитания ветвей. Я осмотрел дерево до того, как вошел в церковь, и местный сторож разрешил мне сделать только фотографии и. не мог ничего сказать мне о нем из-за моего незнания арабского, а лишь показал жестом близ стоящее каменное корыто с небольшим количеством воды. Это, как я узнал позже, является главным в легенде, утверждающей, что Мария и Иосиф либо отдыхали под этим деревом, либо сами посадили его. Эта история включена в старое гностическое Евангелие, впервые переведенное и опубликованное Генри Сайком в 1697 году.

«И вот, они подошли к чинаре, называемой сейчас Матареа; И под Матареей Господь Иисус сделал так, что забил ключ, в котором Св. Мария выстирала Его одежду; и бальзам производится, или растет, в этой земле из пота, упавшего там с Господа Иисуса».

Очевидно, старик-сторож хотел дать мне понять, что именно в этом корыте с водой стирала Мария одежду. Связь между Материей и источником воды не была выдумкой авторов Евангелия. Древнеарабское название Гелиополиса «Айин эш-Шемс», означающее «фонтан солнца», было, похоже, взято из этой легенды о том, как Иисус заставил забить ключ в городе солнца.

В «Утерянных книгах Библии» приводятся некоторые дополнительные подробности, касающиеся дерева:

«Чеминиций из Стипуленса, узнавший это от епископа Александрийского Питера Мученика в III веке, говорит, что место в Египте, куда был изгнан Христос, называется сегодня Матареа, в десяти милях от Каира; Что жители постоянно поддерживают огонь в светильнике в память об этом; И что там есть сад с деревьями, дающими бальзам, которые были посажены Христом, когда он был мальчиком».

Изображающая это событие церковная фреска довольно верно воспроизводит старое дерево таким, каким оно выглядит сегодня, и в его тени Иосиф стоит, а Мария сидит. Они кажутся спокойными, даже ублаготворенными тем, что их долгое путешествие подходит к концу и теперь они чувствуют себя в безопасности. И все же я догадывался, что в этой истории кроется нечто большее, некий тайный смысл, выходящий за рамки связи Иисуса с целительным бальзамом, предположительно, сделанным из живицы такого чинара. В дохристианские времена чинар посвящался богине Хатор, которую часто описывали в виде коровы, прячущейся в ветвях чинара. Подобно Нут, матери Осириса, она была небесной богиней. Ежедневно она рожала сына по имени Ихи, которого отождествляли с восходящим солнцем.

«Существовало и другое предание о Богине-Матери, которое игнорировалось или утаивалось во времена Древнего царства, но всплыло в Могильных Текстах… Небесный океан представлялся «большим наводнением» – почитаемым в разных местах как корова, чей испещренный звездами живот образовывал небо… Хатор – лицо неба, моря и владычицы небесной, которая обитает в роще на краю света. Ее сын – Ихи, дитя, которое выходит из матери каждый день на рассвете как новое солнце…

Ихи – дитя-свет, символ первого появления в его свежести и потенциальности… Розовый цвет предрассветного неба, будь то в первое утро или каждый день, – это кровь, извергаемая Хатор или Исидой – имена взаимозаменяемы – при рождении ее сына».

Мифологическая связь между Марией, матерью живого Иисуса, и Хатор, матерью восходящего солнца, отдыхающих в роще чинаров, заинтересовала бы гностиков египтян. Не скрывалось ли за символическим деревом Марии еще более эзотерическое послание?

По всей Библии деревья символизируют семьи, в том числе и изначальную династию израильских царей. Это семейное древо уходит корнями к Иессею, отцу царя Да-вида. Юно было символически срублено, когда Иерусалим был захвачен вавилонянами и сыновьями последнего царя Иудеи. Зедекии были умерщвлены на его глазах, а сам он был ослеплен и в цепях уведен в Вавилон. В Книге пророка Исаии содержится мессианское пророчество, касающееся подроста этого древа в виде корневого отростка:

«11 И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; ² и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия… ¹⁰ И будет в тот день: к корню Иессееву, который станет как знамя для народов, обратятся язычники, – и покой его будет слава».

Это пророчество христиане всегда относили к Иисусу, поскольку Иессия был одним из предков Иосифа, перечисленных в начале Евангелия от Матфея. Это пророчество с его позитивным посланием языческим народам цитируется Святым Апостолом Павлом в его Послании к римлянам в поддержку своей миссии к язычникам. Не могло ли Древо Девы символизировать царский род Давида и предназначение Иисуса стать корневым отростком? Таким должно было быть одно объяснение, но я не был полностью удовлетворен им. Если бы Материя находилась близ Иерусалима, тогда символическое указание на родство Иисуса с царем Давидом имело бы больше смысла. Мне кажется, что разбираемое генеалогическое древо – если предположить, что старый чинар символизировал именно его – было старше чинара и связано с Египтом. Ссылка на Рахиль вроде бы похожа на косвенное указание на это. Иными словами, это было древо не Иессеи, а его предка Иосифа – патриарха в многоцветных одеждах. Мне представляется, что древо Девы означало: добравшись до Гелиополиса. Иисус вступил в контакт с очень древним родственником, жившим задолго до рождения Моисея, и это должно было принести ему удачу.

Шестая, и последняя, фреска переносит эту связь с Гелиополисом еще на одну ступень. На ней изображена Мария с младенцем, въезжающая через арку в старый город, – сцена, предваряющая историю более позднего, судьбоносного въезда Иисуса в Иерусалим в первое Вербное воскресенье. На одном краю картины изображены несколько египетских колонн, одна из которых падает, теряя при этом свою капитель. Опять же это может служить указанием на события, описываемые в неканонических Евангелиях, судя по которым прибытие Иисуса в Египет вызвало падение идолов. Это, похоже, символизирует конец одной эпохи древнего мира, колыбелью которого был Египет, и начало следующей, христианской. На заднем плане картины виден одинокий обелиск Сенусерта, пронизывающий своей узкой стрелой небо.

Глядя на эту картину, я все больше приходил к убеждению, что христианство, известное нам, крепко связано с таинственными преданиями античного мира, особенно Египта. Оставалось неясным, как или почему это случилось, но это определенно было связано с временным пребыванием израильтян в Египте перед исходом Моисея. Я начинал понимать, что, если я действительно хочу разгадать эту тайну, мне следует заглянуть за мифологические рамки Ветхого Завета и попытаться понять символику обелиска.

Нашествие персов в 525 году до н. э. имело и другие важные последствия – помимо убийства быка Аписа: Египет стал частью более крупной империи, которая захватила большую часть Среднего Востока и открыла его для инос-гранных путешественников. Одним из них был греческий историк Геродот, посетивший около 450 года до н. э. Храм Феникса. Он беседовал со жрецами, и они рассказали ему легенды о мифологической птице бенну. Египетский феникс обозначается иероглифически в форме цапли серой и часто изображался на папирусах вместе с Осирисом – богом умерших, душу которого она представляет. Можно подумать, что серая цапля играла в египетской мысли ту же роль, что и аист в европейской. По рассказам жрецов, она была нечастой гостьей, появляясь раз в пятьсот лет. Она прилетала из Аравии и приносила тело своей родственницы, укутанное в смирну, которое она хоронила в храме.

Если посмотреть этимологию ее название, слово бенну, похоже, связано с семитским коренным словом бен, означающим: «сын кого-то». Поскольку Ну, или Нут, была небесной богиней Древнего Египта, а компания божеств в образе человека – Осирис, Исида, Сет и Нефт считались ее детьми, бенну могло означать «сын Нут». Такое обозначение вполне могло бы подойти Осирису. Однако, по мнению египтолога Рандла Кларка, слово бенну не только тесно связано с Осирисом как олицетворение его души, но и означает «слово Бога», или Логос. Его визит в храм Гелиополиса кладет начало новой мировой эпохе. В этом смысле он является посланцем неба. Кларк пишет:

«Феникс, таким образом, воплощает изначальный Логос, Слово или объявление судьбы, то есть выступает посредником между божественным разумом и сотворенными, вещами…

Все египетское умозрение покоится на вере в то, что время составляют повторяющиеся циклы, установленные божественным образом: день, неделя из десяти дней, месяц, год и даже более длительные периоды: 30 лет, 400 или 1460 лет, определяемые согласно соединениям солнца, луны, звезд и наводнения. В известном смысле, когда феникс издает первозданный зов, он начинает все эти циклы и поэтому является хранителем всего разделения времени, а его храм в Гелиополисе стал центром календарного регулирования».

Камень бенбен, когда-то стоявший в Храме Феникса, как бы символизировал – если не был им на самом деле, как верили многие – «яйцо» феникса. Поскольку замковые камни свода или пирамидальные вершины также назывались бенбен, нам с Робертом представлялось очевидным, что они были символически связаны с первоначальным бенбеном Гелиополиса. Поскольку же заостренные пирамидальные вершины обелисков также носили название бенбен, представляется, что этот символ имел более широкое значение. Таким образом, пирамидальная форма явно занимает в египетской религии положение, аналогичное кресту в христианстве. Подобно кресту, она представляла смерть и воскресение, святое слово Бога, воплощение спасителя и рождение новой эпохи. Если Иисус действительно побывал в Гелиополисе, как в то верят египтяне, тогда он реализовал пророчества не только евреев, ожидавших, что их Мессия роится в Вифлееме, но и египтян.

После посещения Гелиополиса и Церкви Материи мы вернулись в гостиницу. Наше путешествие в Египет увенчалось большим успехом, и мы уже не сомневались, что «Тайна Ориона», как только выйдет в свет, станет бестселлером. Мысли же мои устремились из Египта в Месопотамию. Подспудно я помнил историю того, как Гурджиев нашел в каком-то месте того, что ныне называется Курдистаном, свою карту «допесочного Египта», и как эта карта в конце концов привела его к встрече с тайным братством. Я начал подозревать, что это братство каким-то образом было связано с волхвами из Евангелия от Матфея. Возжаждав глубже проникнуть в эту тайну, я переворошил свою библиотеку в поиске новых ключей. В конце концов мне стало ясно, что оставалось только одно: пройти по следам Гурджиева и Беннетта и поискать самому. Меня ждало, как оказалось, приключение с любопытными результатами.

ГЛАВА 6

ПОИСК ТАЙНОГО БРАТСТВА

Работа над «Орионом» одновременно и возбуждала и волновала, но еще важнее то, что она навела меня на глубокие размышления о Египте и пирамидах. Расположение пирамид, напоминавшее гигантскую карту неба, было чем-то необычайным и поначалу трудным для понимания. Но было в нем что-то от истины, и я не сомневался в том, что Роберт Бьювэл был прав – по крайней мере в широком смысле слова – в своих выводах. Именно тогда я припомнил прочитанное мною за много лет до того момента во «Встречах с замечательными людьми» о том, как Гурджиев нашел карту «допесочного Египта» во время своих путешествий. Я не мог не задаться вопросом: а не столкнулся ли и он с соотношением Ориона? Нашел ли он старый и секретный документ, раскрывающий секрет соотношения Ориона? Если да, тогда-откуда взялась эта карта и где он нашел ее? Заинтригованный, я решил поглубже вникнуть в этот вопрос и с особым вниманием перечитал раздел, рассказывающий о его путешествиях в интересующий меня период.

Почти сразу же стало ясно: хотя Гурджиев определенно оставил ориентиры, руководствуясь которыми и другие могли пройти его путем, все не так просто, как представлялось поначалу. Мне показалось подозрительным утверждение Беннетта о том, что таинственная долина Изрумин^[38]может быть отождествлена с долиной шейха Ади. Ведь Гурджиев, рассказывая о своих путешествиях во «Встречах», даже не упоминает о посещении Изрумина, а его поиски тайного монастыря, который, как он верил, находился когда-то в этой долине, закончились из-за несчастного случая с Погосяном (когда его укусил ядовитый паук) и необходимости вернуться для его излечения. Если бы Гурджиев имел в виду езидов в качестве источника своих познаний о Сармунге, как, видимо, полагал Беннетт, он сказал бы, мне думается, об этом прямо и четко. И в самом деле, многое из того, что он говорит о них, едва ли лестно для них, а это свидетельствует, что они занимались чем-то вроде примитивного вуду, остававшегося для них неподконтрольным^[39]. Хотя Гурджиев и мог изучить религию езидов, я сомневался в том, что она была истинным источником его познаний, как и в том, что нынешние езиды являются живыми хранителями традиции, которая больше всего интересовала его.

Поиск Беннеттом наследников Сармунга среди суфийских орденов в Центральной Азии, по моим ощущениям, также шел в неправильном направлении. Не вызывает сомнений и то, что Гурджиев посетил Теке суфиев, где он изучил не только технику дыхания, но и некоторые священные танцы. И привез их на Запад, утверждая, что они ведут свое происхождение из центральноазиатских обителей дервишей. В его трудах также просматривается влечение к таким местам, как Бухара, Балх и Самарканд, и он явно усвоил многое из тайных преданий этих городов. Несмотря на то, что суфизм определенно хранил древние предания и имел длинную родословную, я чувствовал, что он был результатом иной линии сообщения. Я не мог поверить, что члены этих орденов были потомками или наследниками Сарманского братства, тесно связанного скорее с Египтом и пирамидами, нежели с Бактрией и сводами из голубых изразцов монгольского возрождения. Я был уверен в том, что Гурджиева его наиболее важные озарения посещали гораздо ближе к дому – в том месте, которое в его время называлось Оттоманской империей.

Достав достаточно крупномасштабную карту Среднего Востока и сравнив ее с описаниями, данными им во «Встречах», я принялся вычерчивать его вероятный маршрут. Я подозревал, что Беннетт ошибся и его ошибка привела его в долину шейха Ади именно потому, что он старался следовать по маршруту, которым намеревался пройти Гурджиев, а не по тому, по которому он действительно прошел. Логичнее было пойти по его следам, а не в соответствии с его планом путешествия, и посмотреть, куда они приведут.