Текст книги "Тайны волхвов. В поисках предания веков"

Автор книги: Эдриан Джилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

«19 И пересказал Ахав Иезавели все, что сделал Илия, и то, что он /Илия/ убил всех пророков мечом. ² И послала Иезавель посланца к Илии сказать: пусть то и то сделают мне боги, и еще больше сделают, если я завтра к этому времени не сделаю с твоею душою того, что сделано с душою каждого из них»^[92].

Позже она и ее муж, царь Ахав, устроили заговор для того, чтобы невинного человека забили камнями до смерти ради рвладения его виноградником и превращения его в огород. За этот поступок, который в библейских выражениях явно символизирует, что они обесценили «божий виноградник» – Израиль, Илия насылает на нее страшное проклятие – «Пусть собаки сожрут Иезавель». Некоторое время спустя, после того как Илия ушел, а Ахав был свергнут новым царем Ииуем, Иезавель разбилась насмерть, когда ее выбросили из окна ее же евнухи. Эта жуткая история завершается так:

«9 ³³…И выбросили ее. И брызнула кровь ее на стену, и на коней, и растоптали ее. ³⁴И Пришел Ииуй, и ел, и пил, и сказал: отыщите эту проклятую и похороните ее, так как царская дочь она. ³⁵И пошли хоронить ее, и не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук. ³⁶И возвратились, и донесли ему. И сказал он: таково было слово Господа, которое Он изрек чрез раба Своего Илию Фесвитянина, сказав: на поле Изреельском съедят псы тело Иезавели…»^[93]

Участь Иезавели, одной из самых страшных фигур Ветхого Завета, соответствует прообразу «Ориона Охотника», ибо за ним по пятам следуют его охотничьи собаки – Большой и Малый Псы. Та, которая была проклята и поражена охотником, поедалась собаками.

Смерть Иоанна Крестителя не менее символична. Он сталкивается с Иродом Антипой – сыном Ирода Великого, которого посетили волхвы во время Рождества Иисуса. Иоанн оказался втянутым в споры по поводу женитьбы Ирода на Иродиаде, его племяннице. Иоанна раздражает не столько проблема кровного родства, сколько тот факт, что она уже была замужем за его братом Филипом, от которого сбежала. Иоанн упрекнул Ирода за его поступок, ибо он был противен иудейскому закону. Подобно мужу Иезавели Ахаву, Ирод был слабым человеком, подпавшим под каблук сильной женщины. Ради удовлетворения ее желаний Ирод приказал взять Иоанна под стражу, надеясь, что вскоре проблема забудется. Однако Иродиада испытывала глубокую и неизменную ненависть к Иоанну и не желала удовлетвориться меньшим, чем его смерть. Ее дочь Саломея совершает стриптиз – «Танец семи покрывал», и возбужденный столь чарующим зрелищем Ирод обещает девушке все, что она ни пожелает, – хоть полцарства. Она же, потакая желаниям матери, требует лишь голову Иоанна на тарелке. Таким вот трагическим образом завершается путь Иоанна Крестителя, последнего из еврейских пророков и в определенном смысле первого христианского. Однако история его смерти таит в себе более глубокое, символическое значение.

Глубоко укоренившуюся ненависть Иродиады к Иоанну некоторые ясновидящие объясняли тем, что она была перевоплощением Иезавели, как Иоанн – перевоплощением Илии. Если верить этому утверждению, обезглавливание Иоанна было следствием как проклятия, призванного Иезавелью на голову Илии, так и воздействия «кармы» последнего, умертвившего пророков Ваала. Верно это или нет, но существует очевидная связь между двумя историями и определенным астрологическим символизмом, заключенным в смерти Иоанна. «Танец семи покрывал» Саломеи связан, похоже, семью планетарными сферами, идущими, так сказать, внутрь, от Сатурна к земле, ближайшей внутренней сферой к которой является орбита Луны. Внешние планеты представляют разумность, власть и зрелость, а Луна символизирует сон, опьянение и гипноз. Саломея возбуждает Ирода, уже пьяного, и в таком лунатическом состоянии он дает роковое обещание. Схожим образом Далила отрезает волосы Самсона, пока он спит, а страстное увлечение Ориона богиней Луны Артемидой привело его к гибели. В истории Иоанна Крестителя тарелка Саломеи вроде бы символизирует лунный диск, который еще раз отнимает жизнь у «дикаря» Ориона. Даже предтеча Иисуса и «перевоплощение» Илии Иоанн не сумел избежать уготованной ему участи и принял смерть от Луны. Как и другие из той же плеяды, он возрождается как небесный «бог» – созвездие Орион.

Это исследование помогло мне понять, что тайная связь между Иоанном и Орионом, должно быть, была известна ранней церкви. Проводившиеся им крещения в реке Иордан перекликаются с историей Илии, отправившегося, как мы видели, на небо с берега той же реки, расставшись с Елисеем. Из Нового Завета вытекает, что Иоанн Креститель был пророком «школы» Ориона. Но даже поняв это, я оказался неподготовленным к открытию, которое мне предстояло сделать, когда я вновь обращусь к программе Скайглоуб и проанализирую новые даты, связанные на этот раз с Иоанном.

Церковь отмечает два важных праздника, ассоциирующиеся со Св. Иоанном. Первый из них – Крещение Иисуса в Иордане. Его уже не празднуют, но он приходился изначально на день Богоявления – 6 января. Второй праздник, все еще фигурирующий в Церковном календаре, хотя о нем почти забыли сегодня, был когда-то, как и Рождество, поводом для широкого празднования. Речь идет о Дне рождения Св. Иоанна, или Иванове дне, – 24 июня.

Глядя на звездное небо в день рождения Св. Иоанна, я с удивлением обнаружил, что во времена Иисуса он выпадал на дату солнечного восхода Ориона. Из-за изменения процессии в ту эпоху последние звезды Ориона, даже находясь над горизонтом, не были, вероятно, видимы, пока свет зари не «гасил» созвездие. Однако восемью или девятью столетиями ранее, когда действовал Илия, можно было видеть все созвездие. Напрашивается вывод, что Св. Иоанн воспринимался как перевоплощение Илии, а его день рождения 24 июня совпадает с предрассветным возрождением Ориона после периода его невидимости.

Период Рождества также имеет символическое значение. В это время года солнце находится в самом южном своем положении на небе. Примерно в то же время Орион восходит перед заходом солнца, а после захода последнего за ним следует Сириус. Иными словами, связанное с Иоанном Крестителем созвездие Орион остается невидимым до появления над горизонтом звезды, которая в Египте символизировала Исиду, а в христианские времена – Деву Марию. Эти два созвездия путешествуют по небу вместе, видны всю ночь, а солнце скрыто за землей. Находясь вне поля зрения, оно символически погружается в «воды пропасти», попадая на наибольшую глубину в полночь. Таково было – в Александрийской поэзии – возрождение Логоса, а в христианских умах эта идея ассоциируется с Крещением Христа в Иордане. Определенно подходящий символизм. Иоанн (Орион) остается видимым на ночном небе сбоку от «Иордана» (Млечного пути), пока Логос или Христос, символизируемые солнцем, погружен в глубокие воды.

Такая – или весьма похожая – идея, как кажется, скрывается за празднованием Крещения в день Богоявления. Позже праздновалось рождение, а не «второе рождение» Иисуса, и явление волхвов. Однако, как мне предстояло обнаружить, здесь скрыта серьезная ошибка. У Иисуса уже был день рождения, который сам по себе был полон символического смысла. Это определенно было известно Наставникам Мудрости, а мне предстояло открыть истинное значение истории о волхвах и то, что я считаю истинным днем рождения Иисуса Христа.

ГЛАВА 11

ТРИ ЦАРЯ

Так кем были волхвы, откуда они явились и что могло стоять за их миссией в хлев? Наконец стала проявляться картина, и я возвращался к моим изначальным вопросам и к отправному пункту долгого исследования, начатого в Вифлееме в 1972 году. Ответы на указанные вопросы, начинал я понимать, следует Искать – во всяком случае, частично – в политике, проводившейся в ту эпоху. В то время Средний Восток, как и сегодня, был весьма бурным регионом. На протяжении почти всего I века до н. э. шла непрерывная борьба между Римом и Парфией за контроль над тем, что в конце концов являлось центром цивилизации. Между молотом Рима и наковальней Парфии оказались несколько малых царств и княжеств, среди них Коммаген, Осроэн, Понт и Армения. Весьма вероятно, следовательно, что «мудрецы» или цари из христианского предания явились из одной или нескольких из этих стран.

Какое-то непродолжительное время царь Понта Митридат выступал объединяющим звеном других государств против поползновений римлян. Он был отважным человеком и настолько умелым бойцом, что на какое-то время сумел изгнать римлян не только из Малой Азии, но и из Греции. Однако его грубые манеры завоевали ему немногих друзей на только что «освобожденных» им землях, и многие греки вздохнули с облегчением, когда он наконец был разгромлен. Помпей – ключевая фигура в политике того времени и во многих отношениях лучший полководец, чем Цезарь, – был достаточно благоразумен, чтобы прийти к соглашению с союзниками Митридата. Проводя свою «реорганизацию», он позволил им сохранить свои территории в качестве буферных государств между Римом и Парфией. Он подтвердил суверенность Антиоха в качестве царя Коммагена, династии Ариев в Эдесе и Тигранов в Армении. Поражение Красса при Каррах в 63 году до н. э. показало мудрость стратегии Помпея, поскольку Рим еще не был готов к войне с Парфией на ее собственной территории. Оглушительный разгром побудил римлян убраться на какое-то время на восток от Евфрата, что дало передышку малым княжествам Месопотамии.

Счастливый статус-кво мог сохраниться гораздо дольше, если бы не ряд гражданских войн между самими римлянами, во-первых, и не происки Ирода Великого, во-вторых. Будучи жуткой смесью Макбета и Отелло, он – в отличие от других монархов региона – не был законорожденным наследником. Не будучи иудеем (он был идумеанином, то есть потомком сына Исаака – Исава (Эдома), а не Иакова (Израиля), он узурпировал царскую власть в Иудее. Его отец Антипат сумел построить добрые отношения с Помпеем. Теперь же, оседлав тигра римской политики, Ирод по очереди вступал в союз с Юлием Цезарем, Кассием, Антонием, Августом и наконец Тиберием. Несмотря на свою крайнюю непопулярность среди евреев, с помощью римлян он ухитрился оставаться царем на протяжении тридцати трех лет^[94].

Однако дела Ирода не шли так уж гладко. В 40 году до н. э. парфяне попытались задавить его в зародыше, и вторглись в Палестину, чтобы восстановить на троне Антигона^[95]. Ирод бежал из страны, прихватив с собой Мариам – внучку предыдущего асмонийского царя Гиркана II. Он заточил ее в темницу под «охраной» членов своей семьи в крепости Масада. Крепость была практически неприступной, и парфяне, осадившие ее, так и не смогли ее захватить. Тем временем Ирод отправился в Рим через Египет и ухитрился уговорить сенат поставить его царем Иудеи. Больше того, из Сирии выступила римская армия, парфяне были изгнаны из Иерусалима, и Ирод получил возможность занять трон. По возвращении Ирод постарался узаконить свое положение, отослав свою первую жену Дорис и женившись на Мариам. Когда позже Ирод убил ее старшего брата, высшего жреца Аристобула, Мариам действительно осталась последней в своей династии.

Несмотря на свое раболепие перед римлянами, Ирод нажил себе врагов повсюду. Его совершенно справедливо ненавидели в Месопотамии. Царь Коммагена Антиох попустительствовал – если и не принимал прямого участия – нашествию парфян на Сирию и Палестину в 40 году до н. э. Как бы то ни было, в 38 году до н. э. Марк Антоний организовал экспедицию в Коммаген и осадил его столицу Самосату. Желая снискать расположение того, в ком он увидел нового сильного человека в римской политике, Ирод поспешил к нему на помощь. Этот эпизод описан еврейским историком Джозефом:

«Прослышав о том, что Антоний устроил полномасштабную осаду Самосаты – хорошо укрепленного города у Евфрата, Ирод заторопился еще сильнее, увидев прекрасный шанс продемонстрировать свое рвение и сделать Антония обязанным себе. Так оно и случилось. Сразу же по прибытии он успешно завершил осаду, поубивал массу врагов и добыл огромное количество трофеев, чем укрепил былое восхищение Антония своей удалью, и Антоний воздал ему новые почести, поддержав его надежды на восшествие на трон, в то время как царь Антиох был вынужден сдать Самосату».

Таким образом Ирод принял прямое участие в свержении Антиоха, бывшего, как мы видели, возможным главой тайного общества, найденного Гурджиевым и известного как Сарманское братство. Осложнив и без того сложную ситуацию, Марк Антоний пленился Клеопатрой, царицей египетской. Подобно Ироду, она постоянно сомневалась в прочности своего положения и поэтому отделалась от всех своих родственников. Однако ее амбиции простирались за пределы Египта, и она увидела в Марке Антонии благоприятную возможность реализовать свои планы. Это имело, как пишет Джозеф, плачевные последствия для ее ближних и дальних соседей:

«Антоний, погубленный своей страстью к Клеопатре, стал рабом собственного сладострастия, а Клеопатра умертвила всех своих родственников и, жаждая крови чужаков, принялась порочить правителей Сирии и уговаривать Антония казнить их, полагая, что таким образом станет хозяйкой их богатств. Она даже обратила свою алчность против евреев и арабов и втайне готовила погибель их царей – Ирода и Малиха.

Антоний был достаточно благоразумен, чтобы понять полную аморальность многих ее требований – в том числе убийства честных людей и известных царей, но ранил их в самое сердце, лишив их своего расположения. Он отрезал большие куски от их территорий, в том числе и пальмовую рощу в Иерихоне, где производился бальзам, и отдал их Клеопатре вместе со всеми городами, за исключением Тира и Сидона, по эту сторону от реки Элевтер. Став хозяйкой этих владений, она сопровождала Антония вплоть до Евфрата, когда он отправился на войну с парфянами, а затем прибыла через Апамею и Дамаск в Иудею. Ирод умиротворял ее враждебность богатыми дарами и арендовал у нее отрезанные от его царства земли всего за 200 талантов в год! Затем Ирод проводил Клеопатру, оказывая ей всяческие знаки внимания. Вскоре вернулся из Парфии и Антоний, приведя в подарок Клеопатре пленника – Артабаза, сына Тиграна, который и был немедленно передан ей вместе с деньгами и всей остальной добычей.

Джозеф не пишет о том, как поступила Клеопатра с Артабазом, но скорее всего его водили напоказ по Александрии перед тем, как казнить. Тем временем Мариам пребывала в нежеланном браке с нелюбимым Иродом. Она ненавидела его как врага своей семьи, убившего и ее брата, и ее деда. Согласно описанию Джозефа, она была очень красивой, и Ирод был опьянен ею. Его «любовь» переросла в жестокую ревность. В 29 году до н. э. он отправился в другие страны и оставил Мариам на попечении своего зятя Иосифа, мужа своей сестры Саломеи, дав ему строгую инструкцию немедленно умертвить ее, если с ним самим что-нибудь случится. Излишне говорить, что Мариам прознала про угрозу своей жизни, и по возвращении Ирода совершила глупость, выбранив его за это. Саломея, ненавидевшая Мариам за ее царственное происхождение и красоту, распустила злобный слух, что она вступила в любовные отношения с Иосифом. Поверив, что не бывает дыма без огня, Ирод тотчас же приказал умертвить обоих.

Мариам родила Ироду пять детей, включая двух сыновей, выживших в детстве, – Александра и Аристобула. Хотя старший из них – Александр был наследником трона, они оба ненавидели отца за то, что он сделал с их матерью. В свою очередь, их ненавидел Антипатр, старший сын от первой жены Ирода – Дорис. Антипатр организовал заговор против своих сводных братьев и убедил Ирода, что они собираются отравить его. Юношей отправили на суд в Рим, но они были оправданы по всем пунктам обвинения тогдашним цезарем Августом. Но этим дело не кончилось, ибо происки против них продолжались, и в конце концов по приказу отца Александра и Аристобула задушили. К тому времени Ирод уже состарился и не доверял никому из своей большой семьи с многими женами, сожительницами и детьми. Уже находясь на смертном ложе, за несколько дней до собственной кончины в 4 году до н. э., он приказал умертвить и Антипатра, ставшего его наследником.

Если иметь в виду характер этого Тирана – Саддама Хусейна своего времени, то легко можно вообразить, как он должен был отреагировать на известие о рождении ребенка, ведущего свою родословную от самого Давида, а не от сравнительно новой династии Асмонеев. Он наверняка подумал об опасности повторения истории. Сами имена Марии и Иосифа – если бы он узнал о них – вызвали бы у него страшные воспоминания о событиях двадцатилетней давности, когда он убил Мариам и ее опекуна, тоже носившего имя Иосифа. Он определенно не сожалел об избиении младенцев в Вифлееме, надеясь устранить таким образом возникшую для него угрозу.

Такова была политическая реальность конца I века до н. э. В таком свете миссия волхвов приобретает ярко выраженный политический оттенок. Какое бы символическое значение ни имели события, описанные Матфеем в его захватывающей истории, волхвы того времени должны были прекрасно знать недавнюю историю Иудеи и, в частности, роль Ирода в свержении царя Коммагена Антиоха Епифания. Они знали, насколько области к востоку от Евфрата были беззащитны перед посягательствами Рима, и вполне могли надеяться на то, что рождение Иисуса станет новым началом, что, возмужав, он изгонит римлян не только из Иудеи, но и из всей Азии. Есть и нечто большее в легенде о волхвах, нежели обычная печальная история войн, политики с позиции силы и династических амбиций. Рассказ Матфея проясняет, что эти люди были астрологами и что они увидели на небе что-то особенное, побудившее их совершить путешествие в Иудею. Этим «чем-то» была звезда – столь большая и яркая, что оставалась видимой еще долго после рассвета. Именно этот важный знак, столь значимый для любого сведущего в вопросах магии, побудил их отправиться в путь, и именно он привел их сначала в Иерусалим и затем в Вифлеем. Что это была за звезда, оказавшаяся гораздо ярче любой другой звезды, и почему она показалась столь значимой?

Современные астрономы, способные составить точный гороскоп для любой даты в последние десять тысячелетий, склонны согласиться с тем, что речь скорее всего шла о наибольшем кажущемся сближении небесных тел. Похоже на то, что увиденное волхвами и предсказанное волхвами было сближением двух крупнейших планет солнечной системы – Юпитера и Сатурна, так что излучаемый ими свет удвоился и их нельзя было различить друг от друга. Такое весьма редкое событие произошло на протяжении лета 7 года до н. э. Большинство астрономов соглашается с тем, что это – единственное небесное явление той эпохи, которое соответствует описанию Матфея. Узнав об этом, я посчитал возможным восстановить гороскоп Иисуса и узнать из него многое о выпавшей ему участи.

Волхвы явились с востока, следовательно, из Парфянского царства. Оно было гораздо более свободным конгломератом, нежели его великий соперник – Римская империя. Как мы видели, Месопотамия и Анатолия насчитывали ряд более или менее независимых царств, народы которых считались «парфянами». То были государства-сателлиты, которые во время рождения Иисуса образовывали буфер между двумя империями. Самыми крупными из них, во всяком случае с точки зрения истории о волхвах, были Коммаген, Осроэн (княжество, в которое входили и Эдеса, и Харран) и Армения. Памятники Эдесы указывают на таинственное предание с египетским оттенком, когда-то существовавшее в регионе. Оно, как мы уже знаем, свидетельствует о связях между пирамидами, созвездием Ориона и тайным символизмом, заключенным в историях о Самсоне, Иове и пророках. Оно же позже перекликается с преданиями об Иоанне Крестителе.

В то время Коммаген имел собственную небесную религию, основанную на слиянии греческих, персидских и египетских идей. Антиох Епифан I учредил новый календарь, отталкиваясь от своего «официального» дня рождения. Он же построил шахту, сориентированную на запад, на то место на небе, через которое ежедневно проходит звезда Регул – «малый царь», известная также как сердце льва. Когда солнце максимально сближается с этой звездой, как это случилось тогда 29 июля, звезда Сириус впервые появляется на рассвете. Этот день был священным для египтян, поскольку означал начало их года. Отсюда вытекает, что Антиох последовал их примеру, когда решил заменить лунный календарь Коммагена на солнечный и звездный^[96]. Очевидно, что новый праздник, который Антиох ассоциировал с королевской властью и рождением царей Коммагена, призван был стать началом официального года. Отсюда вытекает, что более поздние цари Коммагена, в том числе и его сын Антиох II, правивший Коммагеном в 7 году до н. э., должны были проявить немалый интерес к небесным явлениям, наблюдавшимся в это время года.

Так уж случилось, что 29 июля 7 года до н. э. – в начале нового года в Коммагене – все еще происходило максимальное сближение двух крупнейших планет солнечной системы – Юпителя и Сатурна. Оно должно было вызывать непреходящий интерес астрономов в Коммагене и, возможно, в других местах Ближнего Востока. Зная эти основные факты, мы можем восстановить сценарий.

ГОРОСКОП МЕССИИ

Подыскивая правильную дату для дня рождения Иисуса, мы должны принять во внимание ряд вещей. Прежде всего, в Евангелии от Матфея, служащем нашим изначальным источником истории волхвов, утверждается, что во время рождения Иисуса в небе виднелась особенно яркая звезда, за которой смогли последовать мудрецы с Востока. Та звезда «остановилась отдохнуть» над местом рождения младенца. Если предположить, что речь не идет об НЛО или каком-то другом необычайном явлении, которое можно приравнять к звезде, то опознание этого тела становится относительно легким. Наиболее вероятным событием, вызвавшим подобный интерес среди волхвов, должно было быть это редкое соединение Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб. Оно означало начало «Новой эры» – Рыб.

В Откровении ап. Иоанна Богослова Иисус Христос описывается как Лев:

«5 ⁵ И один из старцев сказал мне: не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее».

Такое описание подходит Иисусу, если он родился под знаком Льва, а не под знаком Козерога, как было бы, если бы он родился 25 декабря. Как мы уже видели, празднование дня Рождества было более поздним изобретением церкви, когда она поглотила римские культы Митры и Солнца Непобедимого. Прежде зимой праздновалось Крещение Иисуса, отмечавшееся 6 января. Матфей и другие посвященные христиане понимали, что Иисус был Мессией Новой эры и что его символический, если и не действительный, день рождения должен был совпадать с днем рождения царя Гора. Такой датой, отвечающей всем критериям, является 29 июля 7 года до н. э.

В Древнем Египте самым важным днем в году был символический день рождения Гора во время солнечного восхода Сириуса. (Перед самым рассветом Сириус восходит и видим несколько минут до восхода солнца.) В этот день солнце должно было взойти в соединении с Регулом – красной звездой-гигантом в созвездии Льва, получившей название «малого царя». У египтян красный свет зари символизировал кровь богини Исиды, отходившую при рождении ее сына. Бледный свет души Исиды – Сириуса – самой яркой звезды на небе, быстро затмевается Солнцем – ее сыном. Следовательно, солнце – символический «сын» Сириуса. После своего рождения он становится Ра-Характе – соколом богом-сыном, который почитался в Гелиополисе и символический знак которого изображен наверху обелиска XII династии. Если следовать магическому изречению: «Как наверху, так и внизу», то ежегодное возрождение Солнца представляет рождение царей Горов.

Солнечный восход Сириуса был началом носящего его имя года, и этот «Новый год» – как мы уже видели – был принят Антиохом из Коммагена как официальный день рождения самого себя и своего отца. Однако 29 июля 7 года до н. э. две планеты – Юпитер и Сатурн – должны «соединиться», образуя одну яркую звезду. Поскольку это был официальный царский день рождения в Коммагене (и, возможно, в некоторых других малых царствах Месопотамии), такие предзнаменования должны были представлять большой интерес для волхвов, настолько, быть может, большой, чтобы побудить их послать поисковые партии на поиски божественно рожденного младенца.

Как видно в мемориале Антиоха, цари Коммагена считали себя опекаемыми великим небесным Львом и определенными планетами – особенно Юпитером. Их царский культ был тесно связан с зороастризмом, а Юпитер они воспринимали как воплощение персидского высокого божества Охрмазда. Они также знали предсказание о том, что у персидского пророка Зороастра родится посмертный сын. Видя соединение Юпитера и Сатурна на небе именно в день рождения своих царей, астрологи, естественно, должны были посчитать это предзнаменованием рождения возможного Мессии. Зная, что в их собственном монаршем доме не ожидалось такого рождества, астрологи Коммагена, естественно, должны были посоветоваться с эдесийскими и армянскими коллегами. Монарший дом Эдесы также был связан со Львом, ибо его основателя звали «Ария», а это имя означало «лев» и на древнееврейском, и на арамейском. Узнав, что и в тех царствах не ожидалось рождения важного лица, они задавались вопросом, где еще оно могло иметь место. В Эдесе имелась большая еврейская община, и было бы удивительно, если бы царь Абгар не знал, что монаршим домом в Иудее также правит Лев и что евреи ожидали Мессию. Таким образом «мудрецы» – вероятно, не сами цари – были посланы из Эдесы, Армении и Коммагена на розыски.

Прибыв в Иерусалим, они, естественно, проконсультировались с двором Ирода. Их наверняка приняли любезно, в соответствии с их рангом, но информировали, что в ближайшие дни не ожидалось рождения монаршего отпрыска. Посоветовавшись со жрецами и старейшинами Храма, они должны были узнать о существовании старого пророчества о предстоящем рождении в городе Вифлеем Мессии – потомка дома Давида. В отличие от Иерусалима, расположенного в землях, когда-то принадлежавших израильскому племени Вениамина, Вифлеем находился в провинции Иуды. Колено Иуды было львиным племенем Израиля, Вифлеем должен был быть львиным городом и астрологически подходящим местом рождения царя, опекаемого Львом. Волхвы должны были проверить это пророчество. Поэтому они поспешили в Вифлеем, находившийся всего в пяти милях, дабы убедиться в истинности пророчества. Их караван мог прибыть в Вифлеем на рассвете, и соединение Юпитера и Сатурна в яркую звезду вело их на пути к югу от Иерусалима. Хотя все остальные звезды к тому времени исчезли из виду, эта «звезда» оставалась видимой, повиснув над хлевом, в котором родился Иисус. Радуясь выполнению своей миссии, мудрецы слезли со своих верблюдов и достали из седельных сумок свои подарки для младенца: золото, ладан и смирну. Они вошли и засвидетельствовали свое почтение новому Мессии, став перед ним на колени и преподнеся ему свои дары. Затем, обменявшись любезностями с его родителями, и, вероятно, пообещав любую помощь со своей стороны в его воспитании, они разбили лагерь на соседнем поле. Ночью ангел предупредил их, чтобы они возвращались к Ироду, поэтому они вернулись в Эдесу другим путем, отправившись, возможно, сначала в Египет, дабы встретиться с. друзьями и совершить какие-то сделки.

Подобный сценарий а ля Далай-лама^[97] и был, вероятно, историческим событием, на котором построил свое повествование Матфей. Однако в легенде о волхвах следует видеть нечто большее. Библия писалась на многих и различных уровнях, и совершенно очевидно, что, как и все остальное в его Евангелии, Матфей включил эту историю с определенной целью. Она должна была быть понятной хоть кому-нибудь из читателей, из тех, «у кого есть уши, чтобы слышать», и кому было адресовано Евангелие. Они бы поняли появление волхвов в Рождество совершенно в ином ключе – как весьма сжатое описание судьбы Иисуса.

ГОРОСКОП МЕССИИ

Матфей, может быть, и не был сборщиком налогов, хоть и назван «мытарем» в Библии царя Иакова. Но точно был христианским гностиком. Вероятно, он был жителем Антиохии или Александрии и определенно разбирался в языческих культах региона. Его Евангелие было призвано обращать людей в новую веру, и поэтому он старался показать ее насущность. Он вроде бы понимал взаимосвязь древних таинств и христианства и хотел подчеркнуть ее для посвященных. Так, в новом христианском обществе Иосиф, Мария и Иисус призваны были заменить изначальную египетскую троицу – Осириса, Исиду и Гора. Рождение Иисуса символически явилось тем же, что и рождение на земле нового «Гора-царя»: он – провозвестник Новой эры, сменяющей старую, сработавшуюся религию Египта, и должен восприниматься как таковой. Христианские иконописцы, отталкиваясь от рамочной истории, зафиксированной в Евангелии от Матфея, зафиксировали детали гороскопа Иисуса. В самом деле, они взяли эту историю и превратили ее в изначальную картину Рождества, «легоминизм» настолько удачный, что он не был предан забвению и два тысячелетия спустя. Они поступили таким образом, чтобы он не был забыт или подвергнут цензуре, что церковные власти непременно сделали бы, сообрази они, что они натворили. Понимая это, мы в состоянии проанализировать традиционную сцену Рождества и увидеть в ней более глубокий смысл, нежели воспринятый этими посвященными христианскими иконописцами.

Как мы уже видели, у Марии и Иосифа есть звездные аналоги; в макрокосмическом смысле они представлены соответственно звездой Сириус и созвездием Орион. Однако символизм здесь имеет гораздо более широкий смысл. По преданию, Иисус родился в хлеве – месте для животных. Это явно символизирует зодиак – «животную» тропу солнца, прокладывающего себе путь по небу^[98]. При рождении присутствуют, кроме Марии и Иосифа, два символических животных, пользующихся тем же «хлевом», то есть видимой частью зодиака: вол (Телец) и овца или баран (Овен). Присутствуют и три пастуха. Я полагаю, что ими являются три главные звезды, «указывающие путь» – Капелла, очень яркая желтая звезда в созвездии Возничий; Кастор и Поллукс – Близнецы. Древние наблюдали за всеми этими звездами и определяли по ним время. Они восходят перед Львом и в каком-то смысле выступают его проводниками. Примечательно, что все они находятся выше линии эклиптики в более северной части неба, нежели Орион и Большой Пес (Иосиф и Мария). Таков, должно быть, смысл указания на нахождение пастухов «в горах», то есть к северу от события, откуда их призывают ангелы.