Текст книги "Заколдованный замок"

Автор книги: Эдит Несбит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава одиннадцатая

Вновь наступил день, когда посетителей пускали в Ядлинг-Корт. Было решено, что это самый подходящий случай пойти навестить Мейбл, и, как предложил Джеральд, «смешаться с толпой»; ходить и перебирать в памяти все то, что знали только они и никто другой – волшебный замок и скользящие в стене панели, колдовское кольцо и оживающие статуи. Может быть, самое приятное в волшебных событиях – это мысль о том, что другие люди не только не знают, что на самом деле произошло, но и не поверят в это, если даже и узнают.

На белой дорожке, ведущей к воротам замка, темнело скопление повозок, колясок и тележек. Три или четыре автомобиля пыхтели в нетерпеливом ожидании, там и сям виднелись велосипеды, пристроившиеся у толстой кирпичной стены. Люди, доставленные к замку тележками и повозками, на велосипеде и на автомобиле, а так же явившиеся сюда на своих двоих, разбрелись по парку или же осматривали те покои замка, которые в этот день открывались для визитеров.

В тот день посетителей собралось больше обыкновенного, поскольку пронесся слух о том, что лорд Ядлинг вернулся домой и что сегодня с мебели снимут чехлы, дабы богатый американец, который хочет арендовать замок, мог увидеть Ядлинг-Тауэрс во всей его красе и славе.

Замок и вправду был великолепен. Расшитый шелк, позолоченная кожа и ковровое покрытие кресел, скрывавшиеся до сих пор под чехлами коричневого голландского холста, вернули комнатам обжитой вид. На столах и окнах появился плющ и розы в больших горшках. Тетушка Мейбл гордилась своим умением придавать дому уют и по всем правилам расставлять цветы по дому. Нужно сказать, что эти правила она почерпнула в журнале «Домоводство» («Как оборудовать дом по высшему разряду всего за девять пенни в неделю»).

Огромные хрустальные люстры, освободившись от укрывавшей их мешковины, засияли пурпуром и седым серебром. С нарядных кроватей сняли коричневый холст, и красные канаты, долженствующие оградить внутренние покои от вторжения публики, в этот день были сняты.

– Можно подумать, мы забежали в гости к родственникам, – шепнула дочь зеленщика из Солсбери своей подруге-белошвейке.

– Если янки не купит это местечко, то, может, нам стоит здесь осесть, когда нас окрутят? – ухмыльнулся подмастерье портного, заглядывая в глазки своей любезной, и та отвечала: – Ой, Реджи, ты такой забавник!

Весь этот день в сумрачной зале и роскошных гостиных, изящных будуарах и роскошнейшей картинной галерее толпился народ в нарядных одеждах, приличествующих выходному дню. Там и сям мелькали розовые кофточки и костюмы светлых, сердечных цветов, шляпки, увенчанные цветами и платочки, которые уж и вовсе невозможно описать. Только в спальне толпа чуть примолкла – в спокойной, горделивой спальне, где рождались и умирали герои, где царственные гости отдыхали летними ночами много веков тому назад и где ради них возле камина ставили большой кувшин с ветками бузины, отгонявшими лихорадку и дурные сны. Терраса, на которой в былые времена дамы в плоенных воротничках дышали сладостным ветерком, долетавшим из расположенного на южных границах владений леса, и где медленно прогуливались красавицы, искусно приводившие свои лица в порядок с помощью пудры и румян и носившие парчовые платья, плавно покачивающихся на обруче кринолина, теперь была наполнена стуком крепких коричневых башмаков и высоких каблучков по дешевке купленных на последней распродаже туфель. Теперь здесь раздавался пронзительных смех и возбужденные голоса, не знавшие ни одного слова, которое порадовало бы наших четырех друзей. Эти голоса нарушили тишину заколдованного замка и спугнули волшебство таинственного сада.

– Не так уж это забавно, – вздохнул Джеральд, забираясь в каменную беседку в углу террасы. Кричащие платья и не менее кричащие голоса вновь приближались к ним. – Просто противно, что все эти люди забрались в наш сад.

– Я говорила об этом утром с тем симпатичным бейлифом, – начала Мейбл, усаживаясь на прохладном каменном полу. – Он сказал, что пускать сюда людей раз в неделю – не такое уж и большое дело. Еще он сказал, что лорд Ядлинг должен был бы пускать их сюда каждый день и что он так и делал бы, если бы жил здесь.

– Много он понимает! – рассердился Джимми. – Что он еще сказал?

– Много чего, – ответила Мейбл. – Как он мне нравится! Я рассказала ему…

– Ты рассказала?!

– Да! Я рассказала ему много чего о наших приключениях. Этот бедняга бейлиф – самый лучший слушатель, какой только может быть на свете!

– Нас с тобой запрут, как «самых лучших сумасшедших», если ты, детка, будешь и дальше распускать свой язык!

– Ничего подобного! – возразила Мейбл. – Я рассказывала это… Ну, ты знаешь как – все чистая правда, но никто ничему не верит. Когда я кончила, он сказал, что у меня настоящий талант, вроде как у писателей, а я за это обещала ему, что упомяну его имя в начале первой же книги, которую я напишу, когда вырасту.

– А разве ты знаешь его имя? – удивилась Кэтлин. – Давайте наколдуем что-нибудь с нашим кольцом!

– Нельзя! – остановил ее Джеральд. – Я забыл сказать, но когда мы уходили из дому, я вернулся за носовым платком и встретил мадемуазель. Так вот, она сказала, что зайдет за нами и мы все вместе вернемся домой.

– А ты что сказал?

– Я сказал ей, – произнес Джеральд, взвешивая каждое слово, – что это очень любезно с ее стороны. И это, между прочим, чистая правда. Оттого, что нам это не по душе, ее предложение зайти за нами вовсе не перестает быть любезным.

– Любезное-то оно любезное, да только уж очень досадное! – пожаловалась Мейбл. – Теперь нам придется торчать тут и поджидать ее, а я обещала нашему бейлифу встретиться с ним. Он обещал принести целую корзинку еды и собирался устроить для всех нас пикник.

– А где?

– Возле динно-завра. Он обещал рассказать мне все об искомых… нет, об ископаемых… В общем, о тех, что жили до Ноева ковчега. Он говорит, что их была целая тысяча самых разных – не только одни динно-завры. Он говорит, что расскажет мне это в обмен на мои симпатичные выдумки. Да, он именно так и сказал – «симпатичные выдумки».

– А когда вы встречаетесь?

– Когда закроют ворота. В пять.

– Мы бы могли прихватить с собой и мадемуазель, – предложил Джеральд.

– Она слишком гордая и не станет пить чай с каким-то там бейлифом. Взрослые страшно серьезно относятся к таким пустякам, – напомнила Кэтлин.

– Вот что я вам скажу! – произнес Джеральд, уютно устраиваясь на каменной скамейке. – Вы все отправитесь на встречу с бейлифом. Пикник так пикник. А я останусь здесь и подожду мадемуазель.

Мейбл радостно объявила, что Джеральд поступил как настоящий мужчина, на что настоящий мужчина застенчиво возразил: – Вот чушь-то!

Джимми заметил, что Джеральд обожает подлизываться к взрослым.

– Малыши ничего не понимают в дипломатии, – хладнокровно осадил его Джеральд. – Льстить просто глупо. Но вежливым быть надо, и это даже важнее, чем быть красавчиком и…

– Больно ты умный! – окрысился Джимми.

– И потом, – спокойно продолжал старший брат, – взрослые ведь могут когда-нибудь и пригодиться. С другой стороны, им нравится, когда с ними разговариваешь вежливо. Надо же иногда доставлять им хоть капельку удовольствия. Ты только подумай о том, как ужасно быть старым!

– Надеюсь, я никогда не буду старой девой! – встревожилась Кэтлин.

– А я так ни за что ей не стану! – взяла судьбу в свои руки Мейбл. – Уж лучше выйду замуж за какого-нибудь бродягу.

– А что, это не так плохо, – размечталась Кэт. – Выйти замуж за Цыганского Короля, кочевать с целым табором цыган, предсказывать всем счастье и продавать метлы с корзинками!

– Или нет, – вдохновенно продолжала Мейбл. – Я бы лучше вышла замуж за разбойника и жила бы с ним в горной пещере. Я бы ласково обращалась с его пленниками и помогала им убежать, когда он отвернется, и…

– Да уж, много пользы было бы от тебя такому мужу! – засмеялся Джеральд.

– Да, – подхватила Кэтлин, – а еще я бы вышла замуж за моряка. Представляешь – ты ждешь, пока он вернется с моря, и выставляешь фонарь в окне, чтобы в бурную ночь его свет привел корабль в гавань, а потом он утонет в море, и ты станешь ужас как печальна и будешь каждый день возлагать цветы на его поросшую маргаритками могилу!

– Да-да, – поспешила вставить свое Мейбл. – А еще хорошо пожениться с солдатом, и пойти на войну в коротенькой юбочке и такой смешной шляпке. А на шею повесить бочонок с ромом, все равно как у сенбернара. Я видела у тети балладу про солдатскую жену, и там была такая картинка.

– Когда я женюсь… – перебила ее Кэтлин.

– Когда я женюсь, – успел вставить Джеральд, – я выберу себе немую девчонку или попрошу кольцо, чтобы она разговаривала только тогда, когда ее об этом попросят. Ну-ка, посмотрим! – И он приник глазам к щели в каменной решетке.

– Уходят! – объявил он. – Розовые и алые шляпки колеблются вдали. А тот смешной маленький человечек с козлиной бородой идет совсем не в ту сторону, и теперь садовникам придется его выпроваживать. А где же мадемуазель? Так, вам уже пора отправляться. Когда речь идет о пикнике, опаздывать рискованно. Покинутый всеми герой нашей истории, в одиночестве и без всякой поддержки, предложил своим отважным товарищам пересесть в вагон главного штаба, а сам остался на своем смертельно опасном и тяжком посту, поскольку был рожден стоять на горящей палубе, когда все остальные бегут, чтобы хранить надежду безнадежную, когда все человечество уже отчаялось!

– Я думаю, мне тоже следует выбрать себе немого мужа, – решила Мейбл. – И уж когда я буду писать книжки, там совсем не будет героев, а будут одни только героини. Пойдем, Кэтлин!

Выйдя из прохладного сумрака каменной беседки на солнце, они попали словно бы в раскаленную печь. Нагретый каменный пол обжигал им ноги даже сквозь подметки башмаков.

– Теперь я знаю, как чувствует себя «кошка на горячих кирпичах», – пробормотал Джимми.

Допотопные животные обитали в березовой роще на склоне холма, примерно в полумиле от замка. Дедушка лорда Ядлинга пристроил их там в середине прошлого века в славные времена покойного Принца-консорта, выставки 1852 года, сэра Джозефа Пэкстона и строительства Хрустального Дворца. Их обтекаемые каменные формы, огромные, неуклюжие крылья и по-крокодильи изогнутые спины уже издали приманивали ребят своим серым мерцанием.

Большинство людей думает, что летом жарче всего бывает в полдень. Ничего подобного: ясное, безоблачное небо с каждым часом раскаляется все сильнее, и особенно жарко становится в пять часов. Вам никогда не случалось отправиться в жаркий день к кому-нибудь на полдник и в самом нарядном накрахмаленном платьице пройти полмили по открытому месту?

Кэтлин, Мейбл и Джимми все сильнее потели и все больше замедляли шаги. К тому времени, когда они заметили на краю леса призывно развевающийся белый носовой платок бейлифа, они уже почти достигли той стадии дурного настроения, когда начинают раздаваться замечания вроде «лучше было бы никуда не ходить».

Но маленькое знамя, сулившее им сладкий чай, укрытие в тени и возможность удобно расположиться на травке, вселило в них новы силы. Они ускорили шаги. Последний отчаянный рывок привел их к груде медных прошлогодних листьев, укрывавших нагие серо-зеленые корни берез.

– Ох, вот здорово! – крикнул Джимми, с размаху бросаясь на землю. – Как поживаете? – спохватился он.

Бейлиф сегодня на взгляд девочек смотрелся просто замечательно: он избавился от грубоватой вельветовой формы и надел серый фланелевый костюм, которого сам граф не постыдился бы, а его соломенная шляпа украсила бы самого герцога, а что до его изящного зеленого галстука, так не каждый князь нашел бы в своем гардеробе что-либо подобное. Он радостно приветствовал своих гостей, чьи жадные взоры уже различали среди брезентового цвета листьев две тяжелые и весьма многообещающие корзины.

Бейлиф был человеком тактичным. Он даже и не вспомнил о своем предложении провести экскурсию среди каменных изображений допотопных животных – экскурсию, которую жара сделала бы столь непривлекательной.

– Вы, должно быть, умираете от жажды, – начал он, – да и есть вам захочется, как только напьетесь. Я поставил чайник на огонь, едва завидел издали фигурку моей дорогой выдумщицы.

Чайник, пристроившийся на спиртовке в расщелине между двух крепких березовых корней, свистом и фырканьем напомнил о себе.

– Снимите, пожалуйста, башмаки и туфли, – светским тоном продолжал он, словно пожилая дама, предлагающая своим гостьям снять их почтенные чепчики. – Тут неподалеку, за мостиком, есть маленький ручеек.

Ах, как это было здорово – ступить распаренными ногами в холодную, живо бегущую воду. Я могла бы извести немало страниц, описывая это удовольствие. Когда я была маленькой, неподалеку от моего дома тоже протекал ручей, в котором плавали рыбки и кружили опавшие листья и над которым низко нависали ивы и ольха, сохраняя таким образом прохладу в самый жаркий день. Однако я веду рассказ вовсе не о себе.

Когда дети вернулись, бодро ступая розовыми, влажными, освеженными стопами, бейлиф уже разливал в чашки чай. Это был замечательный чай, и к нему полагалось сколько угодно молока (что хранилось в бутылке из-под пива с плотно пригнанной пробкой), пирожков, имбирных пряников, груш и кусков огромной дыни, в сердцевине которой притаился кусочек льда. Поистине, то был чай богов!

Именно это сравнение и пришло в голову Джимми. На секунду оторвав свою рожицу от овального полумесяца дыни, он произнес:

– У вас тут почти так же здорово, как на пиру у бессмертных – честное слово!

– Изъясните мне эту аллюзию, – попросил облаченный в серую фланель хозяин пира, и Джимми, догадываясь, что эти слова в переводе означали примерно «Что вы хотите этим сказать?», охотно пересказал ему все события только что пережитой детьми ночи – ночи, во время которой статуи оживали и собирали с деревьев озерного острова плоды и яства для прекраснейшего неземного пиршества.

– Вы все это прочли в книжке? – с надеждой спросил бейлиф.

– Нет, – обиделся Джимми. – Все так и было.

– Я так понимаю, что вы все наделены изрядной толикой живого воображения, – продолжал бейлиф, протягивая Кэтлин груши. Кэтлин натянуто улыбалась. И зачем это Джимми понадобилось болтать?

– Ничего подобного! – продолжал сей неосмотрительный и упрямый как мул юнец. – Все, что я вам рассказал, происходило на самом деле – как и то, что рассказала вам Мейбл.

Бейлифу, похоже, стало слегка неуютно.

– Ладно, ладно, старина! – пробормотал он.

Воцарилось неловкое молчание.

– Послушайте! – взорвался наконец Джимми (ох, доведет его упрямство до беды). – Вы верите мне или нет?

– Кончай дурить! – шепнула ему Кэтлин.

– Если вы мне не верите, я вам докажу!

– Хватит! – в один голос завопили Кэтлин и Мейбл.

– Верите или нет?! – настаивал Джимми, растянувшись на животе и подперев подбородок руками, причем его локти глубоко ушли в подушечки из мха, а голые ноги превесело болтались в воздухе.

– По-моему, вы замечательно умеете рассказывать о своих приключениях, – попытался увильнуть от ответа бейлиф.

– Очень хорошо! – объявил Джимми и резко сел. – Значит, вы мне не верите. Заткнись, Кэт. Он ведь джентльмен, будь он хоть сто раз бейлифом!

– Благодарю вас! – поклонился бейлиф, и лукавая искорка промелькнула у него в глазах.

– Вы никому не расскажете, честно? – потребовал Джимми.

– Не расскажу о чем?

– О чем бы то ни было.

– Конечно, нет. Я ведь, как вы сами только что сказали являю собой наглядное воплощение чести.

– Очень хорошо. Кэтлин, дай мне кольцо!

– Нет, нет! – хором запротестовали девочки.

Кэтлин не хотела отдавать кольцо, и Мейбл, как могла, помогала ей в этом. Как истинный джентльмен, Джимми, конечно же, не мог пустить в ход силу – тем не менее, кольцо довольно быстро оказалась у него в руках. Настал его звездный час. Бывают же такие минуты, когда все происходит так, как мы того хотим.

– Вот! – произнес Джимми. – Вы видите перед собой то самое кольцо, о котором вам рассказывала Мейбл. Сейчас это будет кольцо желаний. Если вы наденете его себе на палец и пожелаете, то, чего бы вы там ни пожелали, все исполнится.

– Я должен желать вслух?

– Да. Я думаю, да.

– Только не придумывайте никаких глупостей, – заторопилась Кэтлин, надеясь еще исправить ситуацию. – Не надо желать, чтобы во вторник была хорошая погода или чтобы к обеду подали ваш любимый пудинг. Попросите о том, чего вам по-настоящему хочется.

– Хорошо, – ответил бейлиф, – я попрошу. Я загадаю единственное желание, которое мне и в самом деле дорого. Я хочу, чтобы мой друг сейчас оказался здесь!

Трое ребят, давно убедившихся в магической власти кольца, завертели головами, ожидая внезапного появления бейлифова друга – растерянного и, наверняка, до смерти испуганного перелетом. Они заранее поднялись на ноги, чтобы принять и успокоить нового гостя. Но, вопреки их ожиданию, перепуганный джентльмен не обрушился на них с неба – зато на тропинке, под березами, где солнечные пятна перемежались с пятнами тени, показалась мадемуазель, вышагивающая под руку с Джеральдом. Мадемуазель в белом платьице выглядела красивой, словно на картинке, а Джеральд, усталый и запыхавшийся, все же не утратил своей любезности.

– Добрый день! – приветствовал их безукоризненный вождь, не дающий умереть надежде, даже когда все его спутники уже отчаялись. – Я уговорил мадемуазель…

Эта фраза так и осталась незавершенной – глаза бейлифа и гувернантки-француженки встретились. Они неотрывно глядели друг на друга, словно усталые путешественники, пришедшие наконец (когда у них уже не оставалось никакой надежды) к концу своего изнурительно долгого пути. И дети поняли, что любые их слова останутся в эту минуту неуслышанными.

– Вы! – прошептал бейлиф.

– Да… Да, а это – вы! – странным, задыхающимся голосом промолвила мадемуазель.

И они замерли, вновь неотрывно глядя в глаза друг другу, «словно пришибленные» (так спустя некоторое время описывал эту сцену Джимми).

– Она… Она и есть ваш друг? – отважился наконец Джимми.

– Да, да, – подтвердил бейлиф. – Ведь вы все еще мой друг, правда же, друг?!

– Ну конечно же, – тихо ответила мадемуазель.

– Ага! Вот видите, – завопил Джимми. – Это сделало Кольцо!

– Не будем спорить, – отмахнулся бейлиф. – Пусть по-вашему это будет кольцо. По-моему, это совпадение – самое прекрасное и самое счастливое совпадение в моей жизни!

– Значит, вы?.. – как-то странно спросила его француженка, и он ответил: – Всегда! Всегда!

Потом он обернулся к ребятам:

– Джимми, налей своему брату чаю. Мадемуазель, мы с вами можем углубиться в лес. Нам надо серьезно поговорить.

– Поешь хорошенько, милый Джеральд, – велела мадемуазель, внезапно обернувшая юной девушкой, прекрасной, словно сказочная Принцесса. – Я вернусь в один час, и мы все вместе пойдем назад обратно. Это дело в том, что нам надо поговорить друг другу. Мы уже очень долгое время не видели нас, я и лорд Ядлинг!

– Стало быть, это лорд Ядлинг! – нарушил изумленное молчание Джимми, когда белое платьице и серый фланелевый костюм скрылись за стволами берез. – Надо же, какой дешевый розыгрыш – а мы-то и попались! Подумать только, она и есть его друг, и он пожелал, чтобы она оказалась тут. У них-то все получилось легче, чем у нас, верно? Ура старому доброму кольцу!

– Друг! – презрительно фыркнула Мейбл. – Ты так ничего и не понял! Она его возлюбленная. Та самая леди, которую замуровали в монастыре, потому что он был очень беден и не мог ее найти. А теперь благодаря кольцу они будут жить счастливо с этого самого дня и до скончания веков. Как я рада! Кэтлин, ты ведь тоже рада, правда?

– Ну, конечно! – пылко подтвердила Кэтлин. – Это почти так же хорошо, как выйти замуж за моряка или солдата!

– Это все сделало кольцо! – торжествовал Джимми. – Если американцу понравится этот дом, он будет платить им огромные деньги, и они прекрасно заживут!

– Интересно, поженятся ли они уже завтра? – заинтересовалась Мейбл.

– Вот бы нас пригласили подружками невесты! – подхватила Кэтлин.

– Будьте так добры, передайте дыню, – попросил Джеральд. – Вы очень любезны! Как же мы не распознали, что он и есть лорд Ядлинг? Какие же мы ослы!

– Я-то знала об этом еще вчера, – похвасталась Мейбл. – Да только я обещала, что никому не скажу. Как видите, я умею хранить тайну!

– Да уж, – слегка обиделась Кэт.

– Он замаскировался под бейлифа, – пояснил Джимми, – поэтому мы и не догадались.

– Замаскировался! – фыркнул Джеральд. – Я скажу вам кое-что, о чем Шерлок Холмс и не догадывался, не говоря уже об этом тупице Ватсоне. Если вы хотите замаскироваться так, чтобы вас никто никогда не распознал, оставайтесь самим собой. Я это запомню на всю жизнь.

– Это вроде того, что делает Мейбл – рассказывает правду так, чтобы ей никто не поверил! – догадалась Кэт.

– Как повезло мадемуазель! – вздохнула Мейбл.

– Она славная. Ваш «бейлиф» мог бы наткнуться на что-нибудь похуже, – утешил ее Джеральд. – Кто-нибудь наконец передаст мне груши?

И все же колдовство со всей очевидностью продолжало действовать. На следующее утро мадемуазель словно подменили. Щеки ее залила розовая краска, губы словно ожили – так они покраснели, глаза широко раскрылись и засияли. К тому же, и волосы она уложила как-то по-новому – чрезвычайно легкомысленно. Но, надо сказать, ей это очень шло.

– Мамзель наша на свиданку собралась! – отметила Лиз.

После завтрака за ними приехал лорд Ядлинг в колясочке, отделанной прелестным синим покрывалом и запряженной двумя лошадками в коричневых блестящих попонах, которые украшали их даже больше, чем синее покрывало украшало коляску. Все четверо в красе и славе отправились к башням Ядлинга.

Едва прибыв туда, дети выпросили разрешение полностью обследовать замок – в прежние дни это оставалось для них недоступным. Слегка рассеянный, но неизменно дружелюбный лорд Ядлинг кивнул, и Мейбл продемонстрировала своим друзьям все потайные ходы, неизвестно куда ведущие коридоры и странные лестницы, которые она успела отыскать в одиночестве. То было утро, полное вдохновенных открытий! Лорд Ядлинг и мадемуазель тоже бродили по замку, но как-то равнодушно (ох уж эти взрослые!). Вскоре они устали и, выйдя через двустворчатое окно гостиной в розовый сад, устроились на изогнутом камне посреди лабиринта – в том самом месте, где, когда начиналась эта книга, Кэтлин, Джеральд и Джимми обнаружили Спящую красавицу в розовом шелковом платье и с алмазной короной на голове.

Покинув детей, взрослые предоставили им еще большую свободу в исследовании замка, а уж энтузиазма у них было не меньше, чем у исследователей Арктики. Выбираясь с шаткой потайной лестницы, которая вела из большой туалетной комнаты на примыкавшую к залу галерею, ребята внезапно наткнулись на странного маленького человечка с козлиной бородой (это он вчера отделился от толпы и, выходит, вернулся в замок).

– Эта часть замка закрыта для посетителей! – решительно объявила Мейбл, пытаясь захлопнуть дверь.

– Мне это известно, – возразил козлобородый. – Однако я осматриваю этот замок по особому разрешению лорда Ядлинга!

– Прошу прощения, – ответила Мейбл. – Мы все просим у вас прощения. Мы об этом не знали.

– Я полагаю, вы родственники лорда Ядлинга? – продолжал козлобородый.

– Не совсем, – ответил Джеральд. – Мы его друзья.

Повстречавшийся им джентльмен был тощ, но одет чрезвычайно изысканно; глазки у него были маленькие, веселые, а кожа на лице – почти коричневая, словно дубленая.

– Я полагаю, вы играете в какую-то игру?

– Мы просто обследуем замок, – пояснил Джеральд.

– Позволено ли будет незнакомцу присоединиться к вашей исследовательской экспедиции? – поинтересовался незнакомец (улыбка у него вышла несколько натужная, но приятная).

Дети переглянулись.

– Видите ли, – начал Джеральд, – не так-то просто это объяснить, но… Вы ведь понимаете, о чем я говорю, не правда ли?

– Он хочет сказать, – вмешался отважный Джимми, – что мы не можем взять вас в экспедицию, поскольку не знаем, что вы собираетесь здесь делать.

– Вы фотограф? – задала вопрос Мейбл. – Или, может быть, какая-нибудь газета поручила вам написать о Ядлинг-Тауэрс?

– Я понял вашу мысль, – отозвался незнакомый джентльмен. – Нет, я не фотограф и не журналист. Я путешествую по этой стране, располагая моими собственными средствами и имею намерение арендовать этот замок. Мое имя – Джефферсон Д. Конвей.

– А! – воскликнула Мейбл. – Так это вы тот самый миллионер из Америки!

– При всем моем уважении к вам, юная леди, мне не очень нравится это определение, – возразил мистер Джефферсон Д. Конвей. – Я в самом деле являюсь гражданином Америки и я обладаю независимым состоянием. Это владение кажется мне подходящим – в высшей степени подходящим. Если б оно продавалось…

– Оно не продается. Его нельзя продавать, – поспешила поделиться информацией Мейбл. – Юристы составили такую бумагу, согласно которой лорд Ядлинг не может его продать. Но вы могли бы снять этот замок и жить в нем. И если бы вы стали платить лорду Ядлингу, как настоящий миллионер, он смог бы жениться на нашей мадемуазель.

– Ш-ш-ш! – в один голос сказали Кэтлин и мистер Джефферсон Д. Конвей.

– Будьте так добры возглавить нашу экспедицию, – обратился джентльмен к всезнающей Мейбл. – Я бы предпочел, чтобы это исследование было всеохватывающим и исчерпывающим.

Польщенная этим предложением, Мейбл провела миллионера по всему замку. Казалось, он был доволен, но чего-то ему недоставало.

– Прекрасный особняк, – прокомментировал он, когда он вернулись в ту точку, с которой началось их путешествие. – Однако я полагал, что в доме такой величины найдется потайная лестница, или комнатка, в которой когда-то скрывался папистский священник, или хотя бы привидение.

– Их тут полно! – отважно заявила Мейбл. – Только я думала, что американцы ни во что не верят – разве что в машины и газеты. С этими словами она дотронулось до скрытой в стене пружины, и маленькая ненадежная лесенка предстала взору американца. Это зрелище внезапно преобразило его. Он превратился в энергичного, веселого и почти молодого человека.

– Подумать только! – завопил он, просовывая голову в дверь, соединившую туалетную комнату с большой спальней. – Это же здорово – просто здорово!

Ребята приободрились. Похоже на то, что он все-таки снимет замок (и будет платить, как миллионер), и тогда лорд Ядлинг наконец-то женится на мадемуазель.

– Если бы в этой комнате нашелся еще и призрак, я бы ударил по рукам с лордом Ядлингом прямо сейчас, не сходя с места! – провозгласил мистер Джефферсон Д. Конвей.

– Оставайтесь здесь до утра! Переночуйте в этой комнате, и, скорее всего, вы повстречаете привидение, – предложила ему Мейбл.

– Так здесь есть привидение? – радостно вскрикнул американец.

– Говорят, – продолжала Мейбл, – что старый сэр Руперт, обезглавленный в царствование Генриха Восьмого, прогуливается по ночам в этом замке, держа свою голову под мышкой. Сами мы этого не видели. Мы видели только даму в розовом платье с бриллиантами в волосах, в руке которой была свечка, – лихорадочно нагромождала вранье на вранье Мейбл, а все остальные, прекрасно понимая ее замысел, поспешили искренне уверить миллионера, что тоже видели даму в розовом платье.

Он внимательно посмотрел на них, прищурился, и в глазах у него промелькнула какая-то искорка.

– Ну что ж! – сказал он. – Я рассчитываю на то, что лорд Ядлинг позволит мне провести ночь в лучшей спальной комнате его замка. И если я услышу хотя бы шаги призрака, хотя бы один потусторонний вздох, я возьму этот замок в аренду.

– Как хорошо! – обрадовалась Кэтти.

– Вы, похоже, очень полагаетесь на ваше привидение, – продолжал американец (причем глазки его так и сияли). – Так вот, позвольте мне предупредить вас, молодые люди, что я всегда ношу с собой огнестрельное оружие, и как только увижу ваше привидение…

Он выхватил из набедренного кармана револьвер и любовно осмотрел его.

– Я не такой уж плохой стрелок, – промолвил он и, пройдя по начищенному до блеска полу спальной, выглянул в окно. – Видите вон ту большую яркую розу размером с блюдце?

Розу все видели.

В следующую минуту грохот выстрела разорвал напряженную тишину, и красные лепестки розы посыпались на наружную террасу.

Американец снова оглядел своих маленьких знакомцев. Все они почему-то очень побледнели.

– Джефферсон Д. Конвей нажил свои денежки, поскольку всегда был усерден в делах и держал глаза открытыми, – сказал он. – Благодарю вас за приятную компанию.

– Представляешь, что было бы, если бы ты явилась к нему как привидение, а он бы тебя застрелил? – вдохновился Джимми. – Вот это и вправду было бы приключение!

– Все равно я что-нибудь придумаю, – не сдавалась побледневшая Мейбл. – Надо отыскать лорда Ядлинга и забрать у него кольцо.

Лорд Ядлинг успел договориться с тетушкой Мейбл, и в большом темном зале их уже поджидал ленч, сервированный на серебряных блюдах в самом тесном соседстве с рыцарскими доспехами и старинной дубовой мебелью. Мадемуазель, с каждой минутой становившаяся все моложе и прекраснее, едва не расплакалась, когда Джеральд поднялся со стаканом лимонада в руке и провозгласил: – За здоровье лорда и леди Ядлинг!

Лорд Ядлинг поблагодарил его длинной, полной веселых намеков речью, и тогда, улучив подходящий момент, Джеральд попросил:

– Это кольцо… Вы же не верите в него, а мы верим. Не могли бы вы нам его вернуть?

Конечно, они получили свое кольцо обратно.

После торопливого совещания в сокровищнице Мейбл решила:

– Это кольцо желаний, и я хочу, чтобы здесь появилось все оружие, какое только есть у этого американца.

В ту же секунду комната наполнилась оружием – на шесть футов от пола громоздились кучи сабель, дротиков, стрел, томагавков, лассо, бумерангов, пистолетов, револьверов, боевых топоров и кинжалов. Тут были все виды оружия, какие только можно было припомнить, и четверо детей, съежившись в уголке, не осмеливались пошевелиться среди этих зловещих посланников смерти.

– Должно быть, он коллекционирует оружие, – заметил Джеральд. – А стрелы, между прочим, вполне могут оказаться отравленным. Ради всего святого, Мейбл, отправь их туда, откуда они взялись, и давай попробуем сначала.

Мейбл отослала оружие назад, и дети вновь оказались в пустой комнате с отделанными резными панелями стенами.

– Нет, – произнесла Мейбл. – Сама я на это не решусь. Мы создадим ему призрака совсем другим способом. Хочу, чтобы когда американец ляжет в постель, ему показалось, будто он видит привидение. Сэр Руперт с головой под мышкой вполне подойдет.

– Он будет сегодня ночевать здесь?

– Не знаю, сегодня ли. Я хочу, чтобы он видел сэра Руперта каждую ночь! Ну вот, теперь все улажено.