Текст книги "Тарзан (Сборник рассказов)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 189 страниц)

VII

С неба лились потоки дождя. Ветер со свистом гулял по клеткам, пронизывая до костей беззащитных заключенных, Море штормило, и «Сайгон» качало на волнах, словно скорлупку.

Тарзан стоял в клетке в полный рост, наслаждаясь тугими струями дождя, громом и молнией. Разрывы молнии всякий раз высвечивали обитателей соседних клеток, и в одно из таких мгновений он увидел, что англичанин набросил пиджак на плечи своей жены и пытается прикрыть ее от ветра своим собственным телом. Девушка-англичанка, как и Тарзан, стояла во весь рост и, казалось, наслаждается схваткой со стихией. В тот же миг Тарзан, воспитанник обезьян, решил, что эти двое ему нравятся.

Тарзан пребывал в ожидании – он ждал ласкара с его ночной проверкой, но на сей раз ласкар не явился. Владыка джунглей умел ждать. Терпению его научили дикие звери, среди которых он вырос. Ласкар не пришел, так придет в следующую ночь.

Шторм яростно нарастал. «Сайгону» удалось вырваться из эпицентра и оставить его в стороне. Огромные волны, преследующие судно, грозно обрушивались на корму. Исступленно завывал ветер, смешивая с дождем пену и грозя потопить пленников в их клетках. Джанетт Лейон прилегла и попыталась заснуть. Молодая англичанка ходила взад-вперед по узкой клетке. За ней наблюдал Тарзан, ему был знаком этот тип людей, предпочитавших находиться на открытом воздухе. Ее непринужденная походка служила тому подтверждением. Ей наверняка удавалось все, за что она бы ни бралась, и она стойко переносила тяготы. Тарзан был убежден в этом, поскольку наблюдал за ней с того самого момента, как ее доставили на борт «Сайгона»; слышал, о чем она говорила, и видел, что она воспринимает неизбежность с таким же настроением, как и он сам. Ему представлялось, что девушка станет терпеливо дожидаться первой возможности и тогда будет действовать отважно и с умом.

Молодая англичанка, воспринимающая дождь, ветер и качку как самое обычное дело, остановилась возле стенки, примыкающей к клетке Тарзана, и взглянула на него.

– Ну как, капитан пришелся по вкусу? – спросила она с мимолетной улыбкой.

– Он был немного солоноват, – ответил Тарзан.

– Наверное, швед был вкуснее, – предположила она.

– Намного, особенно темное мясо.

– Почему вы пытались напугать нас? – спросила она.

– Ваши дядя и тетя не слишком благоприятно отзывались о нас в своих репликах.

– Знаю, – согласилась она. – Мне очень жаль, но они очень сильно расстроились. Для них все это явилось страшным ударом. Я очень переживаю из-за них, они пожилые и не смогут долго выносить все это. Как вы думаете, что Шмидт собирается с нами сделать?

– Невозможно представить, он сумасшедший. Его план – выставить нас на обозрение в Берлине, естественно, смехотворен. Если он доберется до Берлина, то нас, англичан, конечно, интернируют.

– Вы англичанин?

– Мои отец и мать были англичанами.

– Меня зовут Бердон. Патриция Ли-Бердон, – сказала девушка. – Могу я узнать ваше имя?

– Тарзан, – ответил тот.

– Тарзан и все?

– И все.

– Пожалуйста, расскажите мне, как вы очутились в этой клетке, мистер Тарзан.

– Просто Тарзан, – поправил ее Владыка джунглей, – без мистера. В этой клетке я оказался потому, что Абдула Абу Неджм захотел мне отомстить. Он подговорил вождя одного из африканских племен схватить меня, а у того тоже имелись причины для мести. Абдула продал меня человеку по имени Краузе, который скупал животных. Этот Краузе сейчас сидит в клетке по соседству со мной. Шмидт, который являлся вторым помощником капитана, захватил судно Краузе, а заодно и его дикаря, и всех животных, и самого Краузе тоже.

– Если шторм усилится, он может нас лишиться, – сказала девушка.

Она вцепилась в прутья – пароход нырнул вниз с гребня волны и взмыл вверх на гребне следующей.

– «Сайгон» на вид суденышко хлипкое, – проговорила Джанетт Лейон, подходя к Тарзану, – но я думаю, этот шторм оно выдержит. По пути сюда мы попали в шторм похуже. Правда, тогда капитаном был Ларсен и мистер де Гроот – первым помощником. А теперь, когда во главе встал Шмидт, всякое может случиться.

Пароход вдруг развернуло кормой к волне, и он скатился вниз, где накренился, едва не черпая бортом воду. Раздался испуганный крик, и разряд молнии осветил полковника и его жену, которых швырнуло на решетку клетки.

– Бедная тетя Пенелопа! – воскликнула молодая англичанка. – Она этого не перенесет. – Патриция с трудом добралась вдоль решетки к своей тете. – Ты не ушиблась, тетушка? – спросила она.

– У меня переломаны все кости, – ответила миссис Ли. – Я всегда была против этой дурацкой экспедиции. И вообще, какая разница, что за твари обитают на дне океана – в Лондоне-то их все равно не встретишь. Только потеряли «Наяду» и вот-вот лишимся собственных жизней. Я надеюсь, твой дядя удовлетворен.

Патриция с облегчением вздохнула, ибо поняла, что с тетей все в порядке. Полковник благоразумно помалкивал – двадцатипятилетний опыт совместной жизни научил его, когда нужно промолчать.

Миновала долгая ночь, но яростный шторм не затихал. «Сайгон», как и прежде, шел впереди шторма, замедлив скорость до пяти узлов и принимая его на корму. Время от времени сзади накатывалась волна и едва не накрывала с головой заключенных в клетках людей, которым ничего не оставалось делать, как прижиматься к решеткам и надеяться на лучшее.

По собственному утверждению миссис Ли, она успела захлебнуться трижды.

– Отныне, Уильям, – заявила она, – ты будешь читать исключительно «Таймс», воспоминания о походах Наполеона и «Рим» Гиббона. Стоит тебе взяться за что-нибудь другое, как ты совершенно лишаешься рассудка. Если бы ты не прочел это «Путешествие Арктуруса», написанное этим злосчастным Бибом, мы бы, без сомнения, находились бы в данную минуту дома и горя бы не знали. Только потому, что он выудил массу отвратительных созданий с электрическим свечением, тебе приспичило отправиться в путь, чтобы убедиться самому. Никак не могу этого понять, Уильям.

– Не будь слишком сурова к дяде, – сказала Патриция. – Он мог бы обнаружить кое-что в водопроводной воде и стать знаменитостью.

Миссис Ли громко хмыкнула.

В тот день к клеткам никто не подходил, и пленники не получили ни еды, ни питья. Звери в трюме также остались без кормежки, и их жалобный вой перекрывал рев шторма. Лишь на третий день вечером явились двое китайцев с едой. К тому времени заключенные настолько изголодались, что с жадностью накинулись на принесенную пищу, несмотря на то, что это было холодное жидкое месиво из сухарей.

Миссис Ли погрузилась в полное молчание. Это встревожило ее мужа и племянницу, ибо они знали, что если Пенелопа Ли переставала жаловаться, значит с ней действительно было что-то не так.

Приблизительно в девять вечера неожиданно стих ветер, наступившая тишина была зловещей.

– Мы попали в центр шторма, – сказала Джанетт Лейон.

– Скоро опять начнется, – предположил Тарзан.

– Этот недотепа должен был бы уходить от шторма, а не входить в него, – продолжила Джанетт.

Тарзан терпеливо ждал, словно лев у водопоя, ждал, когда появится добыча.

– Так оно лучше, – сказал он девушке.

– Не понимаю, – откликнулась Джанетт. – По-моему, хуже некуда.

– Подождите, – произнес Тарзан, – думаю, скоро увидите.

Волны были по-прежнему высокими, но «Сайгон», казалось, приноровился к ним, и скоро на палубе появился Шмидт и направился к клеткам.

– Как поживает скотина? – повелительно осведомился он.

– Женщины умрут, если вы их оставите здесь, Шмидт, – сказал де Гроот. – Почему бы вам не выпустить их и не поселить в каюте или, на худой конец, определить в трюме, где они будут защищены от шторма?

– Если я услышу еще хоть одну жалобу, – рявкнул Шмидт, – я брошу всех вас за борт вместе с клетками. И вообще, какие могут быть претензии? У вас бесплатный проезд, бесплатное питание и личные апартаменты. За последние три дня вы также воспользовались, причем не раз, бесплатным душем и ванной.

– Но, послушайте, моя жена умрет, если вы и дальше будете держать ее в клетке, – сказал полковник Ли.

– Пусть умирает, – ответил Шмидт. – Мне как раз требуется свежее мясо для дикаря и других зверей. – И с этой прощальной любезностью Шмидт вернулся на мостик.

Миссис Ли разрыдалась, а полковник разразился грозными проклятьями. Тарзан ждал, и вскоре произошло то, чего он дожидался. Появился Азока, ласкар, и приступил к запоздалой проверке. Он расхаживал с важным видом, сознавая значимость собственной персоны – смотрителя английских сахибов и их леди.

В свете корабельных огней можно было различать предметы на некотором расстоянии, и Тарзан с его натренированным ночным зрением сразу же заметил Азоку, как только тот ступил на палубу.

Владыка джунглей встал, держась за два соседних прута решетки. Азока прошел мимо клетки, стараясь держаться на расстоянии, чтобы не попасть дикарю под руку. Джанетт Лейон встала рядом с Тарзаном. Она интуитивно почувствовала, что должно случиться нечто важное.

Глаза ее были прикованы к товарищу по клетке. Она увидела, как напряглись мышцы его плеч и рук. Тарзан вложил всю свою исполинскую силу в поединок с решеткой. Прутья медленно раздвинулись, и Тарзан, приемыш обезьян, шагнул на свободу.

VIII

Азока, ласкар, с высокомерным видом миновал клетку полковника, а когда оказался перед клеткой с четырьмя англичанами, на его горле сзади сомкнулись стальные пальцы. Он почувствовал, как из кобуры вытащили оружие.

Джанетт Лейон с изумлением наблюдала за той кажущейся легкостью, с которой геркулесовы мускулы раздвинули прутья решетки. На ее глазах Тарзан напал на ласкара и завладел его оружием. Потом она вышла следом через образовавшийся проем, захватив с собой пистолеты, отобранные у Шмидта и Джабу Сингха.

Азока сопротивлялся и порывался позвать на помощь, но как только услышал зловещий голос, шепнувший ему прямо в ухо: «Молчать или я убью тебя», сразу затих.

Тарзан оглянулся и увидел подошедшую сзади Джанетт Лейон. Затем снял со шнурка, висевшего на шее Азоки, ключ от клеток и передал его девушке.

– Пойдем отопрем двери, – сказал он и обошел последнюю клетку, выходя на ту сторону, где находились двери. – Мужчины пойдут со мной, – шепотом объявил он. – Полковник и женщины останутся здесь.

Тарзан остановился возле клетки полковника. Миссис Ли, задремавшая во время затишья, проснулась и увидела его. Она взвизгнула.

– Дикарь вырвался!

– Заткнись, Пенелопа! – цыкнул на нее полковник. – Он собирается выпустить нас из этой проклятой клетки.

– Не смей на меня ругаться, Уильям Сесил Хью Персиваль Ли, – возмутилась Пенелопа.

– Тихо! – прорычал Тарзан, и Пенелопа Ли в ужасе затихла.

– Можете выходить, – сказал Тарзан, – но от клеток не отходите, пока мы не вернемся. – Затем он последовал за Джанетт к клетке, в которой сидели де Гроот и Краузе и подождал, пока она отомкнула висячий замок.

– Де Гроот может выйти, – произнес Тарзан. – Краузе останется. Азока, заходи сюда. – Тарзан повернулся к Джанетт. – Заприте их. Дайте мне пистолет, а другой держите при себе. Если кто-нибудь из них попытается поднять тревогу; стреляйте без предупреждения. Как вы полагаете, справитесь?

– Я стреляла в Джабу Сингха, – напомнила ему девушка.

Тарзан кивнул и повернулся к мужчинам, стоявшим сзади. Пистолет Азоки он передал де Грооту. Он оценивающе приглядывался к мужчинам с того момента, как те оказались на борту, и сейчас велел Джанетт передать третий пистолет Тиббету, второму помощнику с «Наяды».

– Как ваше имя? – спросил он.

– Тиббет, – ответил тот.

– Пойдете со мной. Будем брать мостик. Де Гроот знает судно. Он и остальные будут искать оружие. Пока же вооружитесь тем, что попадется под руку. Очевидно, предстоит схватка.

Судно вышло из эпицентра шторма, и ветер взвыл с новой силой. «Сайгон» мотало из стороны в сторону, а в это время Тарзан и Тиббет поднялись по трапу на мостик, где за штурвалом стоял ласкар Чанд, а на вахте – Шмидт. Шмидт случайно обернулся именно в тот миг, когда вошел Тарзан, и, завидев его, схватился за револьвер, одновременно предупреждая Чанда криком. Тарзан рванулся вперед с быстротой Ары-молнии и ударил Шмидта по руке, когда тот уже нажимал на курок. Пуля угодила в потолок, а в следующее мгновение Шмидт был разоружен. Тиббет наставил на Чанда пистолет и отобрал у него оружие.

– Беритесь за штурвал, – распорядился Тарзан, – и дайте мне его пистолет. Посматривайте назад и стреляйте в любого, кто попытается напасть. А вы оба спускайтесь к клеткам, – приказал он Шмидту и Чанду.

Тарзан прошел следом за ними на палубу и отвел их к клетке, где сидели Краузе и Азока.

– Откройте вот эту, Джанетт, – сказал он. – У меня еще два зверя для вашего зверинца.

– Это бунт, – завизжал Шмидт. – И когда я доставлю вас в Берлин, вам отрубят головы.

– Марш в клетку, – приказал Тарзан и толкнул Шмидта с такой силой, что тот налетел на Краузе, и они оба свалились на пол.

Сквозь шум шторма послышался выстрел, и Тарзан поспешил на звук. Спускаясь по трапу, он услышал еще два выстрела, а также брань и крики боли.

Оказавшись на месте схватки, он увидел, что на его людей с тыла напали вооруженные ласкары, однако, к счастью, было больше шума, чем реальной опасности. Ранило одного ласкара. Именно он и кричал. Кроме единственного пострадавшего, ни та, ни другая сторона не понесла каких-либо потерь. Трое из четверых ласкаров оставались на ногах и палили вовсю, не разбирая цели. Сзади к ним подошел Тарзан с пистолетом в каждой руке.

– Бросай оружие, – крикнул он повелительным тоном, – иначе убью.

Все трое обернулись почти одновременно. При виде направленных на них двух пистолетов Тарзана двое ласкаров выронили оружие, а третий прицелился и выстрелил. В тот же миг прозвучал выстрел Тарзана. Ласкар схватился за грудь и упал вперед лицом.

Остальное было просто. В каюте Шмидта отыскались пистолеты, ружья и патроны, захваченные на «Наяде», и, оказавшись безоружными, Убанович и ласкары не оказали сопротивления, как не оказали и китайцы и перешедшие на сторону Шмидта члены экипажа «Наяды», ибо все были очень рады, что больше не нужно выполнять приказы сумасшедшего.

Взяв пароход под свой контроль, Тарзан собрал своих людей в маленькой кают-компании. Пенелопа Ли по-прежнему глядела на него с отвращением и страхом: для нее он оставался дикарем, людоедом, сожравшим ни в чем не повинного капитана и несчастного шведа, и который рано или поздно съест их всех. Остальные же должным образом оценили силу, отвагу и ум Тарзана, вызволившего их из опасной ситуации.

– Боултон, – обратился Тарзан к капитану «Наяды», – принимайте командование кораблем на себя. Де Гроот будет вашим первым помощником, Тиббет – вторым. Де Гроот говорил, что на «Сайгоне» всего две каюты. Полковник и миссис Ли займут каюту капитана, девушки – каюту помощников капитана.

– А ведь если разобраться, он нами командует, – шепнула мужу Пенелопа Ли. – Ты должен что-то предпринять, Уильям. Ты должен взять командование на себя.

– Не глупи, тетушка, – шепотом урезонила ее Патриция Ли-Бердон. – Мы всем обязаны этому человеку. Он был великолепен. Видела бы ты, как он раздвигал прутья в решетке, словно они были резиновые!

– Ничего не могу с собой поделать, – возразила миссис Ли. – Я не привыкла, чтобы мною командовали голые дикари. Пусть кто-нибудь одолжит ему брюки.

– Ладно, Пенелопа, – сказал полковник, – если тебе от этого будет легче, одолжу ему свои – ха! – и останусь без оных – ха-ха!

– Фу, как вульгарно, – фыркнула миссис Ли. Тарзан отправился на мостик к де Грооту, чтобы сообщить последние новости.

– Я рад, что вы не назначили меня капитаном, – сказал голландец. – У меня не хватает опыта. Боултон – толковый моряк. В свое время он служил в Королевском флоте. А что с Убановичем?

– Я послал за ним, – ответил Тарзан. – Он должен появиться здесь с минуты на минуту.

– Он ненавидит всех, – сказал де Гроот. – Большевик до мозга костей. А вот, кстати, и он.

Появился Убанович. Сутулый, мрачный, глядящий исподлобья.

– А вы что тут делаете? – свирепо спросил он. – Где Шмидт?

– Он там, куда отправят и вас, если не согласитесь с нами сотрудничать, – ответил Тарзан.

– Это куда? – поинтересовался Убанович.

– В клетку, к Краузе и парочке ласкаров, – объяснил Тарзан. – Я не знаю, имели ли вы какое-либо отношение к бунту, Убанович, но если желаете и дальше работать механиком, никто не станет ни о чем вас расспрашивать.

Хмурый большевик кивнул.

– Ладно, черт с вами. Хуже, чем с этим психом Шмидтом, не будет.

– Боултон – капитан. Представьтесь ему и доложите, что вы механик. Вы не знаете, что стало с арабом – я его уже несколько дней не видел?

– Ничего с ним не стало, – буркнул Убанович. – Сидит в машинном отделении – греется.

– Пусть явится ко мне на мостик. Попросите также капитана Боултона прислать нам пару матросов.

Тарзан и де Гроот устремили взоры в темноту. Нос парохода вошел в огромную волну. Судно еле выкарабкалось.

– Шторм крепчает, – заметил де Гроот.

– «Сайгон» выдержит? – спросил Тарзан.

– Думаю, да, – отозвался де Гроот. – Если сумеем удержать курс, то сохраним достаточную скорость для маневра.

Вдруг сзади раздался выстрел. Стекло переднего иллюминатора разлетелось вдребезги. Тарзан и де Гроот мгновенно обернулись.

На верхней ступеньке трапа стоял Абдула Абу Неджм с дымящимся пистолетом в руке.

IX

Араб выстрелил снова, но из-за сильной качки промахнулся. В тот же миг Тарзан прыгнул на врага.

Под весом обрушившегося на него человека-обезьяны Абдула сорвался с трапа, и они вместе с грохотом рухнули на палубу. Араб оказался внизу – оглушенная неподвижная туша.

Присланные капитаном Боултоном на мостик двое матросов появились на палубе как раз в тот момент, когда все это произошло, и они рванулись вперед, полагая, что оба упавших расшиблись и потеряли сознание, но в таком состоянии оказался лишь один из них.

Тарзан вскочил на ноги, а Абдула Абу Неджм остался лежать там, где упал.

– Пусть один из вас спустится вниз и попросит у мисс Лейон ключи от клетки, – распорядился Тарзан. Затем схватил араба за руки и оттащил к клетке, в которой находились Краузе и Шмидт. Когда принесли ключ, он отпер дверь и втолкнул араба внутрь. Был ли тот жив или уже умер, Тарзан не знал. И не хотел знать.

Шторм усилился, и незадолго до рассвета пароход упал в ложбину между волнами, завалился на бок и на мгновение застыл в таком положении, словно готовый вот-вот перевернуться. Затем его бросило на другой бок. Настал очередной жуткий миг, когда конец казался неизбежным. Изменение в движении судна мгновенно разбудило Тарзана, и он стал пробираться к мостику – подвиг, который дался без особого труда человеку, выросшему в лесу среди обезьян и большую часть жизни проведшему на деревьях. Вот и сейчас он чаще перепрыгивал с предмета на предмет, чем передвигался на ногах, и вскоре достиг цели. Он увидел, что оба матроса вцепились в штурвал, а капитан – в пиллерс.

– Что стряслось? – спросил Тарзан.

– Штурвал заклинило, – ответил Боултон. – Если бы могли бросить якорь, то сумели бы выровнять положение, но при таких волнах это невозможно. А вы, черт возьми, каким образом оказались здесь в такую качку?

– Я пробирался так, как обычно передвигаюсь по верхушкам деревьев, – пояснил Тарзан.

Боултон проворчал нечто вроде «весьма любопытно», затем сказал:

– Кажется, стихает. Если корабль сейчас выдержит, мы выкрутимся, но и в этом случае окажемся в весьма затруднительном положении – один из матросов утверждает, что этот негодяй Шмидт вывел из строя рацию.

«Сайгон», словно доказывая, на что он способен, лег на бок так, что палуба встала почти вертикально, и замер в таком положении.

– О Боже! – вскричал матрос. – Сейчас перевернемся!

Но судно не перевернулось, оно качнулось в противоположную сторону, однако не выправилось до конца. Теперь ветер дул порывами. Шторм определенно шел на убыль.

Перед самым рассветом капитан спросил:

– Вы что-нибудь слышите?

– Да, – отозвался Тарзан. – Слышу и уже на протяжении некоторого времени.

– А знаете, что это такое? – поинтересовался капитан.

– Знаю, – ответил человек-обезьяна.

– Буруны, – сказал Боултон. – Теперь нам крышка. Медленно, словно нехотя наступил рассвет, будто задерживаемый тем злым духом, который направлял весь ход злополучного «Сайгона».

С подветренной стороны люди на мостике увидели остров вулканического происхождения. Склоны гор покрывала тропическая растительность, вершины гор терялись в низко нависших тучах. Волны разбивались о коралловый риф в четверти мили от берега, и к этому рифу сносило «Сайгон».

– Вон там, справа, в рифах проход, – заметил Боултон. – Думаю, пора спускать шлюпки и переправлять людей на берег.

– Вы – капитан, вам и решать, – откликнулся Тарзан.

Боултон приказал свистать всех наверх. Матросам был дан приказ приготовиться к спуску шлюпок. Часть ласкаров, не дожидаясь команды, захватила шлюпку и начала спускать ее на воду. Де Гроот выхватил пистолет и бросился к ним, пытаясь остановить самоуправство, но опоздал – шлюпка уже коснулась воды. Его первым порывом было – открыть огонь по нарушителям, чтобы преподать урок остальным, однако вместо этого он повернулся и бросился к другой группе ласкаров, пытавшихся захватить еще одну шлюпку. К де Грооту примкнули вооруженные Боултон и Тиббет, и ласкары отступили.

– Любого, кто ослушается приказа, расстреливать на месте, – распорядился Боултон. – Пока же подождем, посмотрим, что произойдет с беглецами, прежде чем спускать вторую шлюпку.

«Сайгон» беспомощно дрейфовал в сторону рифов. Пассажиры и команда облепили поручни, наблюдая за тем, как люди в спасательной шлюпке сражаются с огромными волнами, пытаясь достичь прохода в рифах.

– Да, шансов проскочить у них маловато, – сказал доктор Крауч.

– И чем «Сайгон» ближе к рифам, тем труднее будет следующим шлюпкам, – проговорил полковник Ли.

– Этим подонкам не проскочить, – добавил Алджи. – И поделом.

– А мне кажется, они проскочат, – возразила Патриция. – А вы как думаете, Тарзан?

– Сомневаюсь, – ответил человек-обезьяна. – Но если они потерпят неудачу, при том, что у них на каждом весле по гребцу и нет ни одного пассажира, это будет означать, что у других шлюпок отсутствует малейший шанс на спасение.

– Но почему бы не попытаться? – настаивала девушка. – Если «Сайгон» напорется на рифы, нам всем конец, а в шлюпке, по крайней мере, появится возможность бороться за жизнь.

– Ветер и волны стихают, – заметил Тарзан. – Сразу за рифами – спокойная вода, и если «Сайгон» не разобьется сразу, то, думаю, лучше оставаться здесь, чем идти на шлюпках, которые разнесет в щепки, как только они налетят на рифы.

– Пожалуй, тут вы правы, – произнес Боултон, – но в подобной экстремальной ситуации, когда речь идет о человеческих жизнях, я могу говорить только от своего имени. Я останусь на корабле, но если наберется достаточно желающих, я велю спустить шлюпку номер четыре.

Он обвел взглядом присутствующих, но глаза всех были прикованы к лодке, приближающейся к рифам, и, похоже, никто не высказывал желания рискнуть.

– Они не пройдут, – повторил Тиббет.

– Ни за что, – согласился доктор Крауч.

– Смотрите! – воскликнула Джанетт Лейон. – Они пошли прямо на рифы.

– Эти негодяи поумнее, чем я думал, – проворчал полковник Ли. – Они поняли, что через проход им не пройти, и теперь попытаются проскочить над рифом на гребне волны.

– Если повезет, им это удастся, – сказал Боултон.

– В таком случае им должно дьявольски повезти, – добавил Крауч.

– Они пошли! – крикнул Алджи. – Глядите, как гребут эти мерзавцы.

– Они удачно выбрали волну, – сказал Тиббет. – Похоже, дело выгорит.

– Глядите, глядите, они вон уже где! – воскликнула Джанетт.

Спасательная шлюпка мчалась к рифам на самом гребне огромной волны. Ласкары отчаянно работали веслами, пытаясь сохранить свое положение.

– Они проскочили! – закричала Патриция. Однако они не проскочили – нос шлюпки налетел на коралловый выступ, и обрушившаяся волна перевернула ее кормой вверх, вышвырнув ласкаров в лагуну.

– Ну что ж, если не шлюпка, то люди проскочили, – заметил Крауч.

– Надеюсь, они умеют плавать, – сказала Джанетт.

– Надеюсь, что нет, – буркнул полковник. Ласкары побарахтались в воде минуту-другую и двинулись вплавь к берегу. Вскоре Джанетт воскликнула:

– Да они же встают на ноги, идут вброд!

– Неудивительно, – произнес Боултон. – Коралловые лагуны зачастую бывают мелкими.

Ветер и волны быстро затихали. «Сайгон» медленно сносило к рифам. Наступал ответственный момент. На плохо оснащенном «Сайгоне» имелось лишь несколько спасательных поясов, три из них были отданы женщинам, остальные – членам экипажа, заявившим, что не умеют плавать.

– Как вы оцениваете наши шансы, капитан? – спросил полковник Ли.

– Если нас поднимет на риф, то шанс может появиться, даже если корабль продержится там всего несколько минут, – ответил Боултон. – Но если корабль разобьется до того, как сядет на рифы, то он затонет в глубокой воде, и… в общем, сами можете догадаться, что тогда произойдет. Я прикажу спустить на воду шлюпки, плоты и все, что может держаться на воде. И он отдал приказ приступить к работе. Люди занялись приготовлениями. В разгар работы с палубы послышался крик:

– Эй вы там! Де Гроот! – Это кричал Краузе. – Вы что, намерены оставить нас здесь, чтобы мы утонули, словно крысы в ловушке?

Де Гроот вопросительно взглянул на Тарзана, и человек-обезьяна обратился к Джанетт.

– Дайте мне ключ от клеток, – попросил он и, получив ключ, направился к клетке, в которой сидели Краузе с остальными. – Я собираюсь выпустить вас, – сказал он, – но смотрите, ведите себя прилично. У меня масса оснований убить любого из вас, так что не давайте мне лишнего повода.

С этими словами он отпер дверь, и люди вышли наружу. Абдула выглядел больным, а трое белых имели мрачный, хмурый вид.

Выпущенные на волю пленники подошли к поручням, и капитан Боултон крикнул:

– Приготовиться к спуску шлюпок и плотов! Идем на рифы!