Текст книги "Тишина (ЛП)"

Автор книги: Э. К. Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Глава 15

Элизабет

Я запихиваю список пассажиров вместе со своим блокнотом и списком контактов в конверт из плотной бумаги и застегиваю его на молнию в своем чемодане. Прошлая ночь была еще одной долгой ночью просмотра писем. Я знаю, Деклан думает, что это чушь, и, возможно, так оно и есть, но я отказываюсь сидеть, сложа руки и ждать. Я всегда найду способ продолжать двигаться, потому что я должна, потому что мне нужно найти его.

– Ты знаешь, где твоя спортивная сумка? Мне это нужно для моей тренировочной одежды и кроссовок, – спрашивает Деклан.

– Она на верхней полке с моей стороны гардероба.

Я сажусь на кровать и жду, пока он закончит собирать вещи. Он выходит из гардероба с сумкой, и я восхищаюсь им в его облегающей рубашке на пуговицах, красиво заправленной в темно—синие брюки. Всегда такой лощеный и утонченный, даже когда он одет в джинсы и хлопчатобумажную рубашку.

– Ты хочешь вытереть слюни со своего подбородка и помочь мне? – он хихикает, когда смотрит на меня и видит, что я таращусь.

– Ты так самонадеян, – парирую я, когда спрыгиваю с кровати, чтобы взять его ботинки.

Когда я возвращаюсь и ставлю туфли на кровать рядом с сумкой, я наблюдаю, как он достает рамку для фотографии. Он держит ее обеими руками, и я помню, что это была его фотография, которую я нашла в спальне Айлы в «Водяной лилии».

– Я забыл, что она здесь, – говорит он.

– Ты видел это раньше?

– Когда ты пропала, я просмотрел все твои вещи и наткнулся на это, – говорит он мне. Его глаза остаются на фотографии, на которой он запечатлен маленьким мальчиком, а затем он смотрит на меня, спрашивая:

– Где ты это взяла?

– В отеле «Водяная Лилия», где я остановилась. Я нашла это в спальне владелицы.

Я делаю паузу на мгновение, и когда он молчит, я спрашиваю:

– Это ты, не так ли? Я имею в виду, твое имя написано на обороте.

– Да, это я.

Я смотрю на него в замешательстве, он также смотрит в ответ.

– Ты ее знаешь? Айла?

– Нет. Ты спрашивала ее об этом, когда нашла фото?

– Ее там не было. Я нашла ее, когда ты был в Лондоне, и я вернулась, чтобы собрать остальные свои вещи. Это было в тот день, когда Ричард похитил меня.

– Эта фотография была сделана в доме моих родителей. Это был пруд, который находился на территории поместья. Он наполнялся цветами лотоса, и моя мама проводила там часы.

– Может быть, она дружила с твоей матерью, – предполагаю я.

– Она никогда ничего не говорила. Я видел ее каждый раз, когда приезжал туда навестить тебя. Если бы она знала меня, почему бы ей ничего не сказать?

– Ты хочешь позвонить ей?

Он передает мне фотографию со словами:

– У нас нет времени. Нам нужно добраться до самолета. Я разберусь с этим, когда мы вернемся.

– Ты уверен? Кажется, тебя это беспокоит.

– Меня это не беспокоит, – заявляет он, а затем бросает свою одежду и обувь в сумку, прежде чем застегнуть ее.

– Возможно, ты права. Должно быть, она дружила с моей мамой.

Он берет сумку вместе с моей и, не сказав больше ни слова, выходит из комнаты, оставляя меня одну. Обнаружение этой фотографии всколыхнуло что—то внутри него. Его глаза открыли мне слишком много, больше, чем он намеревался. Возможно, это было просто воспоминание о его маме, так что я выполню его просьбу избегать этого до окончания нашей поездки.

Мы ставим на охрану квартиру перед отъездом и отправляемся в аэропорт Биггин-Хилл, где нас уже ждет пилот. Кроме него, мы единственные, кто находится в самолете.

– Как давно у тебя эта штука? – спрашиваю я, усаживаясь на свое место рядом с окном.

– Это больше, чем просто вещь. Это G450 Гольфстрим джет, – хвастается он, и я усмехаюсь ему, качая головой.

– Я чувствую, что обидела твою игрушку, – продолжаю я приставать.

Он садится прямо рядом со мной, а не напротив меня.

– Пристегнись, потому что эта игрушка вот-вот взлетит, – говорит он с сексуальной ухмылкой, а затем протягивает руку, чтобы пристегнуть мой ремень безопасности, дергая за ремень, чтобы затянуть его.

Самолет экстравагантен с его белыми кожаными сиденьями и отделкой из дерева цвета кофе, которые добавляют мужской контраст. Двухместные сиденья слева и одноместные сиденья справа с подставкой для напитков, рядом с приличного размера туалетом. Над небольшим обеденным столом в передней части самолета, рядом с кабиной пилота, установлен телевизор с плоским экраном.

– Ну, как бы то ни было, – говорю я, пока он пристегивает ремень безопасности, – мне нравится твоя игрушка.

– Пока мой ребенок счастлив.

Пилот оглядывается через плечо со своего места в кабине и говорит:

– Нам разрешили взлет, сэр. Вы готовы?

– Мы готовы, Уильям.

– Вы хотели бы уединения во время полета?

– Да.

Я смотрю на него с озадаченной усмешкой и спрашиваю:

– В прошлый раз ты не хотел уединения?

– Это потому, что Лаклан был с нами.

Его флирт разжигает во мне огонь, но он просто подмигивает и берет мою руку в свою, переплетая свои пальцы с моими, когда самолет начинает двигаться.

– Приготовиться к взлету, – объявляет голос пилота из динамика.

Я крепче сжимаю руку Деклана, когда самолет набирает скорость.

– Ты нервничаешь?

Я смотрю в окно, как мы взлетаем и поднимаемся в небо.

– Элизабет?

Я поворачиваю к нему голову и киваю, мои пальцы крепко сжимают его. Он заправляет прядь волос мне за ухо, и я закрываю глаза, когда наклоняюсь навстречу его прикосновениям.

– Поговори со мной.

Я моргаю и открываю глаза.

– Возвращаться назад как—то странно. Все там знают меня как Нину. Я не могу быть никем, кроме нее, в этом городе.

– Я знаю, – говорит он, голос тонет в сострадании.

– Тебя это беспокоит? Потому что это меня беспокоит.

– Это часть того, кто мы есть.

– Но тебя это беспокоит? – Я спрашиваю снова.

Пожимая плечами, он признает:

– Отчасти. Но мы в этом вместе. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы эта поездка была короткой и без происшествий.

Мой желудок скручивается в узел, желая, чтобы одно из моих многочисленных бесконечных желаний погасило воспоминания, которые невозможно победить. Я хочу вырваться из паутины, которую я сплела, и которая теперь прилипает ко мне, как песок к жемчужине. Хотя я и не жемчужина, скорее слизь, которая растит жемчужину внутри устрицы. И я должна задаться вопросом, есть ли под моей защитной оболочкой, если вы достаточно глубоко копнете сквозь слизь, кусочек чистоты?

Я помню один из моих разговоров с Айлой, она сказала мне, что мы все пронизаны святыми нитями.

Возможно.

– Иди сюда, – говорит Деклан через некоторое время.

Он поднимает подлокотник между нами, пока я отстегиваю ремень безопасности, а затем сажает меня к себе на колени. Я обхватываю его руками за шею, а он меня за талию, я прижимаюсь головой к его голове.

– У нас все будет хорошо, – шепчет он глубоким шепотом.

Я киваю. Его рука двигается под мой топ и скользит вверх по позвоночнику, посылая волну покалывания по моей коже. С открытыми глазами мы пристально смотрим друг на друга. Мои руки находят путь в его волосах, и я хватаю их в кулаки, когда его рука перемещается, чтобы провести по моему животу.

– Скажи мне, чего ты хочешь, – говорит он хриплым дыханием.

Он проводит рукой по моей груди и тянет шнуровку моего лифчика вниз под топ.

– Ты. Сырой и низкопробный. Прикоснись ко мне, как будто я нерушима.

Он сильно сжимает мой сосок между пальцами.

Я вскрикиваю, и мое тело вздрагивает от внезапной боли, которая пронзает нервные окончания, запутавшиеся под моей кожей.

– Да, – выдыхаю я.

Черный поглощает зеленый, когда похоть наполняет воздух вокруг нас, и он снова сжимает мой сосок, выкручивая так сильно, что мне приходится задерживать дыхание, когда мои пальцы царапают его плечи.

– Вот так? – спрашивает он, выпуская меня из своих пальцев.

– Ммм, хмм, – отвечаю я сквозь сомкнутые губы, в то время как моя грудь пульсирует, чтобы уменьшить боль, которую он причинил.

Он улыбается, но в его улыбке сквозит властное удовлетворение.

– Хорошая девочка.

Он снимает меня со своих колен, поднимает, а затем присоединяется ко мне. Медленно он берет подол моего топа и стягивает его через голову, прежде чем снять лифчик, мои соски затвердели от его нападения. Он снимает с меня остальную одежду, пока я не стою там полностью обнаженная и беззащитная, в то время как он остается одетым в свои брюки и рубашку на пуговицах.

– Повернись, раздвинь ноги и наклонись, – инструктирует он, и я повинуюсь его слову.

Я поворачиваюсь, широко расставляю ноги и наклоняюсь, хватаясь руками за подлокотники, чтобы не упасть. Затем он берет один конец ремня безопасности и завязывает его вокруг моего левого запястья, а затем делает то же самое с моим правым другим концом ремня безопасности. Он отступает назад, за мою спину, и я чувствую на себе его взгляд, но он не прикасается ко мне. Я закрываю глаза и жду, и, кажется, через несколько минут я слышу, как он шевелится.

Открыв глаза, я смотрю себе между ног и вижу, что он стоит на коленях, а затем снова закрываю их, вздрагивая, когда он наконец прикасается ко мне.

Его пальцы впиваются в мои бедра, и я чувствую его горячее дыхание на своей киске за несколько секунд до того, как его теплый язык скользит по моему шву. А затем он опускает его между моими складками и находит мой клитор. Я хнычу, когда он прижимает к нему подушечку своего языка, двигаясь взад—вперед. Мое дыхание учащается, и мои глаза распахиваются, когда мои колени начинают подгибаться. Там так много давления и так много трения, что это быстро доводит меня до оргазма. Он неумолим, а затем резко отстраняется, оставляя мое сердце нуждающимся и умоляющим.

Затем он сильно ударяет рукой по моей ягодице, издавая громкий шлепок. Я сразу же чувствую, как оскорбленная кожа излучает обжигающий жар. Но прежде чем начинается покалывание, он опускает руку для еще одного безжалостного удара.

– Ой!

Холодный воздух встречает складки моей задницы, когда он раздвигает меня. Пот покрывает мою шею, и мои руки начинают дрожать. Его рот снова на моей киске, облизывает языком, пожирает меня, как дикое животное. Он проводит своим ртом от моего клитора до самой задницы. Он насилует меня, пробуя на вкус всю меня, и это ощущение опрокидывает меня, затуманивая зрение, когда я мяукаю в чистом экстазе. Он поглощает меня целиком: спереди назад, сзади вперед, прикасаясь ко мне так, как я никогда раньше не испытывала. Он трахает оба моих отверстия своим языком, и мне требуются все мои силы, чтобы удержаться на ногах.

Прижимаясь ртом к моей ягодице, он впивается в меня зубами, кусая меня, как варвар, прежде чем снова отшлепать меня яростной рукой.

– На колени, – требует он.

Когда я опускаюсь на пол, он хватает меня и поворачивает мое тело лицом к себе, больно выкручивая мои руки, одну скрещенную на другой. Я кричу, но боль от перехода исчезает. Моя задница пульсирует подо мной, когда я сажусь на избитую плоть.

Он начинает расстегивать рубашку и раздеваться. Я восхищаюсь его телом, когда он стоит передо мной обнаженный. Тугие мышцы обхватывают его широкие плечи и обвивают руки веревкой. Его грудь очерчена твердыми мышцами, которые тянутся вниз к глубокой V—образной впадине, ведущей к его толстому члену. Если не считать пулевого ранения на груди, его кожа гладкая, но на нем этот изъян безупречен; каждая часть его тела трансцендентна.

Он опускается на колени между моих ног и приподнимает мои бедра к себе, кладя мой зад поверх его бедер, в то время как мои ноги расположены ровно по обе стороны от него. Головка его члена упирается в меня, и он дразнит меня, когда водит им вверх и вниз между губами моей киски, смачиваясь моим возбуждением.

– Скажи мне, кому ты принадлежишь, – говорит он, держа себя в руках и дергая в мое отверстие кончиком своего члена.

– Ты знаешь.

– Я хочу большего.

– Тогда возьми это, – выдыхаю я, все мое тело кричит в истерике за него, за него всего.

– Я полностью принадлежу тебе. Я люблю тебя, так что возьми все это, потому что это уже твое.

– Гребаный Христос, я люблю тебя, – рычит он, погружая свои яйца глубоко в меня.

Мои сиськи подпрыгивают, когда он трахает меня мощными толчками, приподнимая мои бедра. Пульсирующая плоть и горящие руки перестают существовать, когда я позволяю себе потеряться в этом мужчине, в которого я так влюбилась. Я извиваюсь против него каждый раз, когда он входит в меня, желая большего. Он протягивает руку и грубо сжимает мою одну грудь, прежде чем отпустить руку и хлопнуть по ней. Пронзительное прикосновение к такой нежной коже борется с восторженным удовольствием, и я вскрикиваю от чистого плотского жара, когда он снова шлепает меня по груди, прежде чем наклониться, чтобы лизнуть и пососать упругую выпуклость моей груди.

Ремни безопасности врезаются в мои запястья, когда Деклан доминирует надо мной, делая с моим телом все, что ему заблагорассудится, потому что он может, потому что я даю ему это право.

Он замедляет шаг, когда отстраняется от поцелуя, спрашивая:

– Ты мне доверяешь?

– Я доверяю тебе.

Затем он берет обе свои руки и кладет их на мою хрупкую шею.

– Теперь ты мне доверяешь?

Я киваю.

– Дай мне слова.

– Я доверяю тебе.

– Не паникуй, – твердо говорит он, и когда он это делает, дрожь страха пронзает меня.

Его глаза прикованы к моим, и я чувствую, как его пальцы сжимаются, когда его руки набирают силу, смыкаясь вокруг моего горла. Он начинает набирать темп, вдалбливая свой член в меня и из меня. Мои руки сжимаются в тугие шарики, когда его хватка на моей шее становится более сильной.

Давление нарастает и нарастает, когда его руки сжимаются вокруг меня.

Я хватаю ртом воздух, когда он сдавливает мне трахею.

Он душит меня!

Его руки напрягаются еще сильнее, полностью перекрывая мне дыхательные пути, когда он смотрит в мои залитые слезами, широко раскрытые глаза.

Мое тело дергается, когда я отчаянно булькаю, отчаянно нуждаясь в воздухе.

Я паникую.

О, Боже мой! Я не могу дышать!!

– Это доверие, – ворчит он, дико трахая меня, врываясь в меня. Он жесток.

– Не бойся.

Мое зрение затуманивается, и я яростно дергаю ремни безопасности. Мои руки и ноги начинают покалывать, и это ощущение пронизывает мои руки и ноги, берет меня в заложники. Озноб сотрясает мое тело.

Воздуха больше нет.

Все погружается во тьму.

А потом...

Все вокруг меня взрывается в пылающем извержении всех мыслимых сил природы, когда его руки отпускают меня. Вспышки разрушительного света ухудшают мое зрение, ослепляя меня от всего вокруг, в то время как мое тело яростно сжимается, раскалывая каждую кость в моем теле. Я содрогаюсь в изнуряющем оргазме, не похожем ни на что, что могло бы существовать на Земле. Я кончаю бурно и сильно, крича в аду дикой страсти. Удовольствие накатывает приливными волнами через каждую мышцу, каждое сухожилие, каждую клеточку. Это обрушивается на меня снова, снова и снова, отказываясь отпускать.

Я слышу, как Деклан глубоко стонет вдалеке, я чувствую, как тепло его тела обволакивает меня. Тепло впитывается в мою кожу, и это похоже на лекарство, когда оно распространяется по моему кровотоку. Это успокаивает, возвращая меня в нормальное состояние. Я сосредотачиваюсь на его комфорте, когда мои глаза начинают фокусироваться. Все мое тело обмякает, и когда я отчетливо вижу Деклана, меня охватывает непреодолимая потребность в близости.

– Развяжи меня, – настойчиво кричу я. – Сейчас, Деклан. Развяжи меня.

Мой голос дрожит и срывается, и он быстро двигается, чтобы освободить меня, и с каждой рукой, которую он отпускает, я крепко обнимаю его. Он держится за меня, пока я сажусь верхом на его колени и зарываюсь лицом в его шею. Наши тела липкие, и мы цепляемся друг за друга.

– У меня есть ты, дорогая, – шепчет он снова и снова. – Ты в порядке, я держу тебя.

И я знаю, что он это делает. Я не думала, что возможно сблизиться с Декланом еще больше, стать еще ближе к нему. Но то, что он только что сделал... Клянусь Богом, я чувствовала его внутри каждой молекулы, из которой я состою. Я никогда не чувствовала себя более незащищенной, более уязвимой, более обнаженной, чем сейчас, в этот самый момент.

Он держит меня в самом слабом положении.

Я, наконец, поднимаю голову и смотрю на него, наши тела все еще соединены, и целую его, пробуя каждую частичку себя на его языке, как дикое животное, которым я и являюсь.

– Никогда не покидай меня, – я начинаю плакать. – Обещай мне, что ты никогда не бросишь меня.

– Я никогда не оставлю тебя, – утверждает он. – Ты цвета моей крови.

Глава 16

Элизабет

Когда мы приземлились и прибыли в Lotus прошлой ночью, я была полностью истощена. Как только мы забрались в постель, я заснула. Сегодня утром нам потребовалось время, чтобы проснуться и осмотреться, но теперь, когда мы привели себя в порядок и перекусили, мы направляемся в Легаси.

До этого момента со мной все было в порядке. Но когда Деклан проезжает по знакомым улицам города, я чувствую тошноту в животе. Мы въезжаем в гараж и паркуем машину рядом с внедорожником Беннетта. Деклан выходит из машины, но я застываю, уставившись на машину, на которой Болдуин возил меня по городу.

– Давай покончим с этим, – говорит Деклан, открывая мою дверь. Он наклоняется надо мной и отстегивает ремень безопасности.

– Давай же.

Я беру его за руку и крепко прижимаюсь к нему, пока мы входим в здание и поднимаемся на верхний этаж. Когда двери лифта открываются, и мы входим в пентхаус, на меня обрушиваются воспоминания. Каждый запах, каждый разговор, каждое сексуальное столкновение, которое я испытала с врагом.

Я смотрю на Деклана – он скрипит зубами. Его единственное воспоминание об этом месте – это когда он ворвался внутрь и выстрелил в Беннета, убив его мгновенно.

– Спальня здесь, – бормочу я, выводя его из транса.

Он бродит вокруг, пока я захожу в гардероб. Я забираюсь на стремянку, чтобы дотянуться до коробки на верхней полке. Когда я снимаю ее, я срываю ленту и вижу кучу одежды, которую я использовала, чтобы скрыть то, что лежит под ней. Я копаюсь и беру блокнот, в котором Пик всегда делал наброски. Страница за страницей заполнены произведениями искусства, созданными его собственными руками. Некоторые из них – случайные незнакомцы, некоторые – видения из его снов, но большинство – это я. Наклоняюсь и вытаскиваю несколько других вещей, которые я стащила, когда переехала сюда с Беннеттом. Я всегда должна была иметь при себе кусочки Пика.

Я вываливаю одежду и складываю все вещи Пика обратно в коробку. Я стараюсь не думать слишком много. Находиться в этой квартире достаточно тяжело. Когда я возвращаюсь в спальню, которую делила с Беннеттом, Деклан стоит перед большим шкафом. Когда я подхожу к нему, я вижу, что он держит фотографию Беннетта и меня в рамке в день нашей свадьбы, и мое сердце болезненно погружается в глубокий колодец печали.

– Это было не по—настоящему, – говорю я, стараясь говорить тихо, потому что он выглядит так, словно вот—вот взорвется.

– Я ненавидела этого человека. Я до сих пор ненавижу.

Он не говорит, костяшки его пальцев напряжены и побелели, когда он сжимает металлическую раму. Я медленно протягиваю руку и касаюсь его плеча.

– Пожалуйста, не смотри на это.

– Ты выглядишь такой счастливой, – говорит он, и его слова капают кислотой на мое сердце.

– Я была счастлива, потому что была на шаг ближе к тому, чтобы уничтожить его. Вот что скрывается за моей улыбкой, – говорю я ему. – Не любовь.

– Ты позволила ему прикоснуться к себе.

– Не делай этого.

– Он коснулся каждой части тебя.

– Нет.

Он швыряет фотографию через всю комнату, и рамка врезается в торшер, из—за чего они оба падают на пол, разбивая лампочку.

– Деклан, пожалуйста, – зову я. – Если ты думаешь, что я дала ему то, что даю тебе, ты ошибаешься!

– Это то, что я ненавижу в тебе, – кипит он, злобно глядя на меня.

Это болезненное напоминание о том, что он все еще питает ко мне эти чувства. Он хорошо это скрывает, но я не могу притворяться, что часть его все еще ненавидит меня.

– Я смотрю на гребаную кровать, и все, что я вижу, это твое обнаженное тело, трахающее его!

– Это было не по—настоящему.

Он хватает меня за руки и разворачивает, прижимая к стене, и выплевывает в меня свои ядовитые слова.

– Это было реально! То, что ты сделала, было настоящим, так что перестань лгать себе!

Он скрывает свою боль за гневом, и это разрывает меня на части. Я могу вытерпеть его гнев, но я не могу справиться с осознанием того, как сильно ему больно. Эта часть глубоко ранит меня.

Капилляры лопаются под моей кожей под его напряженной хваткой на моих руках, от которой наверняка останутся синяки. Он дергает меня вперед, а затем толкает назад, отпуская меня, прежде чем развернуться. Его рука сердито проводит по волосам, когда он выбегает из комнаты и захлопывает за собой дверь, оставляя меня одну в логове зла.

Я не сразу иду за ним. Я даю ему время остыть, пока сажусь у окна и смотрю вниз на парк Миллениум.

– Ты в порядке?

Я смотрю на Пика, он стоит рядом со мной, прислонившись к окну, и киваю, потому что боюсь, что, если я заговорю, Деклан может услышать.

– Это вполне естественно, что он так себя чувствует, понимаешь?

– Я знаю, – еле слышно шепчу я.

– В глубине души ему больно. Ты должна помочь ему перенести тяжесть этой боли.

Пик наклоняется и целует меня в макушку.

– Иди поговори с ним.

Я встаю и обнимаю своего брата, благодарная за то, что он всегда здесь, со мной.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему на ухо.

– Я тоже тебя люблю.

Взяв коробку, я подхожу к двери и осторожно открываю ее. Я выхожу из комнаты и вижу Деклана, сидящего на диване в гостиной. Его локти уперты в колени, и он опирается лбом на сжатые в кулаки руки, уставившись в пол. Я ставлю коробку на кофейный столик и сажусь рядом с ней, лицом к нему.

Мои руки сжимаются вокруг его кулаков, и он смотрит на меня со стыдом в глазах, говоря:

– Прости, что я сорвался на тебе.

– Нет. – Я отвергаю его извинения, качая головой. – У тебя есть полное право выплеснуть свой гнев. Это я должна извиниться, а не ты.

– Я думал, что эти чувства угасают, потому что мы стали намного ближе за последние пару недель, но, увидев это фото...

– Ты мог бы ненавидеть меня вечно, и все было бы хорошо. Я буду любить тебя, несмотря ни на что.

Он разжимает руки и кладет их мне на подбородок, в то время как я все еще держу его за запястья. Я вижу, как его мучают эмоции, когда он признается:

– Я не хочу ненавидеть тебя.

– Все в порядке. Я по своей сути принадлежу тебе.

Я подпрыгиваю, когда громко звонит телефон, прерывая наш разговор. Я бросаюсь к нему, чтобы ответить, и говорю Мануэлю, чтобы он прислал агента из Sotheby's.

Когда я вешаю трубку, Деклан подходит ко мне и обнимает меня. Я обнимаю его и прислушиваюсь к его сердцу, надеясь, что успокоила его достаточно, чтобы снять с него вину за свои чувства. К тому времени, как раздается стук в дверь, мы оба спокойны и чувствуем себя лучше после вспышки гнева.

– Доброе утро, – приветствует агент, пожимая руки мне и Деклану. – Я Рэй, приятно познакомиться.

– Спасибо, что пришли так быстро, – говорит Деклан. – У нас просто мало времени, и нам нужно разобраться с этим имуществом.

– Конечно. Если вы не возражаете, могу я осмотреться?

– Пожалуйста.

Деклан ждет в гостиной, пока я показываю Рэю пентхаус, он делает заметки и задает несколько вопросов. Затем мы садимся за обеденный стол.

– Сколько помещений было изначально? – спрашивает Рэй.

– Это было четыре квартиры, прежде чем ее переоборудовали в одну.

Задав еще несколько вопросов, он достает листок с описанием и начинает набирать цифры на своем калькуляторе.

– Во—первых, могу я спросить вас, за какую сумму вы хотели продать?

– У меня ничего такого не было на уме. Я даже не знаю, для чего это купил мой муж, – отвечаю я, почти морщась при слове «муж», и это, должно быть, тоже гложет Деклана.

– Когда я объединяю все вместе, – начинает Рэй, – я думаю, что хорошей отправной точкой для этой квартиры будет сумма, близкая к десяти и девяти десятым миллионам.

Мне все равно, за что продается это место, я просто хочу его выбросить. Мы все равно не оставим эти деньги себе.

– Звучит неплохо. Когда мы сможем внести его в список?

– Это, честно говоря, зависит от вас. Как только вы будете готовы, я могу прислать фотографа, чтобы он сделал снимки. Как только мы об этом позаботимся, мы сможем разместить эту собственность на нашем сайте в течение двадцати четырех часов.

– Отлично.

– Сначала нам нужно кое—что сделать, – добавляет Деклан.

– Конечно. Позаботьтесь о том, что вам нужно, и позвоните мне, когда будете готовы двигаться дальше.

Мы встаем, пожимаем друг другу руки, и я провожаю Рэя до двери, благодаря его за уделенное время.

– Что нам нужно еще сделать? – спрашиваю я после того, как закрываю дверь.

– Нам нужно нанять упаковочную службу, чтобы все отсюда вывезти.

– Что мы собираемся со всем этим делать?

– А как насчет его родителей? Не могла бы ты позвонить им и сообщить, что ты продаешь квартиру, и узнать, не хотят ли они, чтобы мы все перевезли на склад?

– Я думаю да, – отвечаю я, чувствуя, как меня охватывает страх.

– Это должно быть сделано.

– Я знаю, – вздыхаю я. – А как насчет тебя?

– Что ты имеешь в виду?

– Они будут настаивать на встрече со мной. Я имею в виду, что, по сути, я невестка, и одному Богу известно, что они думают обо мне после того, как я сбежала из страны сразу после похорон Беннетта. Если я встречу их, ты не сможешь пойти со мной.

– Ты их не увидишь.

Я не хочу спорить с его указом.

– Давай, звони им.

Я иду на кухню и включаю старый телефон Беннета, чтобы узнать номер его матери. Прежде чем позвонить, я делаю глубокий вдох.

– Включи громкую связь, – инструктирует Деклан.

После нескольких гудков звонок соединен.

– Алло?

– Кэрол, это я, Нина.

– Нина! – восклицает она. – Боже мой, мы все так беспокоились о тебе. Ты в порядке, дорогая?

– Да, я в порядке.

– Где, черт возьми, ты была?

– Просто путешествую, – говорю я ей. – Мне жаль, что я так быстро убежала, ничего не сказав, мне просто нужно было уйти.

– Где ты сейчас?

– Вообще—то, вернулась в Чикаго, но ненадолго.

– Могу я навестить тебя?

Я смотрю на Деклана, и он качает головой.

– Эм, я не думаю, что это хорошая идея, Кэрол.

– Нина, ты все еще часть нашей семьи, – говорит она, ее голос дрожит от слез.

– Я знаю, но так проще. Послушай, я хотела кое о чем с тобой поговорить.

– Да. О чем?

– Я выставляю пентхаус на продажу.

– Ты продаешь его? – Дрожь в ее голосе переходит в шок.

– Он слишком большой, и я не останусь здесь в любом случае. Я больше не могу тут жить, это слишком больно. Все здесь напоминает мне о нем, – говорю я ей, изображая свою печаль вдовы.

– Я понимаю, просто трудно видеть, как то, что он создал, уходит.

– Я собрала несколько вещей на память о нем, – вру я. – Но все остальное, мебель, его одежда... Мне было интересно, не могли бы вы мне помочь.

– Все, что тебе нужно, – говорит она. – Чем я могу помочь?

– Ничего, если я все упакую в коробки и отправлю на склад?

– Ты уверена, что не хочешь ничего из этого?

– Я уверена. Я больше не могу смотреть ни на что из этого, это слишком больно, – говорю я голосом, переполненным печалью. – Я должна заставить себя двигаться дальше.

– Двигаться дальше? – плачет она.

– Прости, но я должна... ради себя.

– Пожалуйста, позволь мне навестить тебя, дорогая. Позволь мне попрощаться с тобой должным образом, а не по телефону.

– Мне жаль, Кэрол. Я просто не могу. Я отправлю тебе сообщение с деталями хранилища, как только все устрою, – быстро говорю я и вешаю трубку, прежде чем можно будет сказать что-нибудь еще.

Я боюсь смотреть на Деклана, боюсь увидеть его реакцию на весь мой обман. Я опускаю глаза, когда выхожу из кухни в гостиную. Я беру свою коробку и направляюсь к двери, где он встречает меня.

– Посмотри на меня, – говорит он, и когда я это делаю, то отвечаю хрипло:

– Я ненавижу их всех.

– Я знаю, но теперь ты можешь дышать. Все кончено, и тебе больше никогда не придется быть частью этих людей.

– Я готова идти, – говорю я ему, когда он берет коробку из моих рук, и мы уходим, запирая дверь на все навязчивые воспоминания, которые остаются в этой квартире.