Текст книги "Тишина (ЛП)"

Автор книги: Э. К. Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11

– Лучше и быть не могло, – говорит мне частный детектив, которого я нанял несколько дней назад.

– Вы смогли установить на него устройство?

– Даже лучше. Я последовал за Страудом из его отеля в жилое здание. Совсем скоро он вышел прямо из парадных дверей здания с женщиной. Я следил за ними, и они шли в универмаг, – рассказывает он, пока я сижу в своем заброшенном здании и слушаю.

– Женщина была в примерочной, когда он отвлекся на телефонный звонок. Как только она подошла к прилавкам с покупками, я решил, что ее телефон подойдет, так как я не видел способа добраться до Страуда. Потребовалось всего тридцать секунд, чтобы найти ее мобильный телефон в сумочке, вытащить SIM—карту и заменить ее на SIM—карту с трекером.

– Какого хрена мы заботимся о какой—то цыпочке? Ты должен был подсунуть его в телефон Страуда.

– Вот теперь ты меня поблагодаришь, – говорит он с приступом гордости.

– Я вытащил данные, хранящиеся на ее телефоне, и эта женщина – дочь Арчера.

– У него есть дочь?

– Элизабет Арчер. Она именно та, за кем нам нужно следить. Должно быть, это она ищет Арчера. Я навел о ней справки, и, похоже, она отправилась прямиком в приемную семью, когда Арчера арестовали.

– Срань господня, – бормочу я в изумлении.

– Я предлагаю вести себя тихо и позволить ей привести нас к нашей конечной цели.

– Я согласен.

– Сейчас я перевожу свое наблюдение со Страуда на дочь. Я позвоню тебе, как только появится новая информация.

Глава 12

Элизабет

Прошло несколько часов с тех пор, как Лаклан принес список пассажиров, и я уже полностью его просмотрела. Я немного расстроилась, когда не увидела имени Стив Арчер в списке. Я знала, что его имени на нем не будет, но в тот момент все разумные мысли исчезли.

Деклан немедленно оттолкнул Лаклана, когда мои эмоции начали брать надо мной верх. Я старалась сдерживаться, как могла, поскольку Деклан думал, что я принимаю таблетки, которые облегчают мои панические атаки. Но я не могла заглушить этот пронзительный звон в голове. Это было больно и повергло меня в легкую панику.

После того, как я успокоилась, Деклан предложил мне сделать перерыв, хорошенько выспаться ночью и пересмотреть список утром. Но я не могу этого сделать. Мой отец на этом листе бумаги, я это знаю, и не могу уснуть, пока не узнаю, какое имя его.

Сидя в кабинете Деклана, пока он спит в другой комнате, я продолжаю вводить каждое имя в базу данных поиска людей. Я даже не уверена, что я ищу, чтобы направить меня в том или ином направлении, но я записываю любую информацию, которая появляется для каждого пассажира мужского пола. В этом самолете было сто двадцать два человека. Сто двадцать два разных пути, по которым нужно идти, но только один приведет меня к моему отцу.

Этот конкретный рейс был совершен из крупного аэропорта в Далласе, поэтому в самолете находились пассажиры со всех штатов. Я снимаю тех, у кого есть домашний адрес в Иллинойсе, но, по правде говоря, он, скорее всего, где—то в другом месте, если прячется.

Мои глаза напрягаются от света ноутбука в темной комнате, но я продолжаю, вводя следующее имя: Деннис Лоури.

– Что ты делаешь?

Голос Деклана пугает меня, и когда он включает свет, я на мгновение прикрываю глаза, пока они привыкают к яркости.

– Я не могу уснуть.

Он подходит, огибая стол, чтобы посмотреть, чем я занимаюсь, и когда я поднимаю на него глаза, он раздражен.

– Я же сказал тебе подождать до утра.

– Я знаю, я...

– Что? Хочешь вызвать у себя еще один приступ тревоги, так что позволь мне сказать тебе кое—что, тот эпизод, который ты пережила ранее...

Его слова запинаются, и я могу сказать, как сильно моя паническая атака повлияла на него.

– Ты не можешь так обращаться со своим телом. Ты измотана и лишена сна.

– Тогда помоги мне, потому что я не смогу заснуть, зная, что держу его имя в своей руке. В последний раз я была так близка к нему двадцать три года назад. Как я должна спать? Как я должна быть терпеливой?

Проводя рукой по своим взъерошенным после сна волосам, он тяжело вздыхает и уступает моему нетерпению.

– Ты не поставишь чайник с водой для кофе?

Испытывая облегчение и благодарность за его помощь, я вскакиваю и позволяю ему сесть, затем направляюсь на кухню, чтобы наполнить чайник и измельчить кофе для френч-пресса. Я хожу по кухне и собираю кое—какие вещи для кофейного подноса. Когда чайник закипел, я наливаю воду в стеклянный графин и заливаю гущу.

Я возвращаюсь в кабинет и ставлю поднос на стол.

– Иди сюда, дорогая, – говорит Деклан все еще хриплым со сна голосом.

Он сажает меня к себе на колени и продолжает работать. Я улыбаюсь, приятно осознавая, что ему нужно быть рядом со мной. Его пальцы печатают, вводя другое имя в поисковую систему, а затем он переносит данные в электронную таблицу, в которую я заносила информацию.

– Есть ли что—то конкретное, что ты искала? – спрашивает он.

– Нет. Я просто смотрела адреса и номера телефонов и смотрела, узнаю ли я кого-нибудь из их перечисленных родственников.

– Если он сменил имя и скрывается, я сомневаюсь, что ты встретишь кого-нибудь из его прошлого.

– Да, – вздыхаю я. – Наверное, ты прав.

Я протягиваю руку, беру кружку с подноса и нажимаю на пресс, чтобы налить ему кофе.

– Спасибо. – Он делает глоток, а затем добавляет:

– В Интернете есть несколько крупных сайтов социальных сетей, ориентированных на бизнес для профессионалов. Мы можем искать все имена по этим базам данных. Большинство профилей содержат фотографии.

Я хватаю свой телефон, стремясь найти мужчину, о котором мечтала всю свою жизнь.

– Скажи мне название одного из этих сайтов. Я поищу, пока ты заканчиваешь с контактной информацией.

Через несколько секунд я нахожусь в крупнейшей в мире бизнес—сети и набираю имена, начиная с верхней части списка.

Непрекращающееся тиканье часов приветствует солнце, пока оно поднимается из-за облачного неба. Я смотрю с дивана, на котором сейчас сижу, на Деклана, который только что допил свой кофе, все еще сидя за своим столом. Звуки часов, постукивание клавиш на ноутбуке и стук капель дождя по окну – единственные звуки в комнате.

– Как ты держишься?

– Там ничего нет, – отвечаю я в отчаянии. – Половины этих людей даже нет на этих сайтах, а у тех, кто есть, у половины из них даже нет фотографии профиля.

– Я сам нахожусь в тупике.

Хотя я чувствую себя побежденной, я не теряю надежды, потому что именно мой отец всегда поддерживал эту надежду, когда я хотела сдаться. Даже если бы в моем сердце оставалась лишь крохотная частичка надежды, я не могла ее отпустить, и эта сила держаться всегда была для него.

– Мне нужно сделать перерыв, – в конце концов, говорит Деклан, отодвигая свой стул от стола. Он трет глаза, и я вижу в них усталость. Он протягивает мне руку, говоря:

– Давай. Тебе тоже нужен перерыв.

– Я не могу.

– Элизабет, положи телефон. Ты утомишь себя до такой степени, что тебе станет плохо. Если ты хочешь найти его, тебе нужно немного отдохнуть, чтобы твое тело не отказало тебе.

– Но...

– Это не просьба, Элизабет, – твердо заявляет он, и это не должно быть проверкой его авторитета, а скорее проявлением заботы обо мне.

Ясно, что я его беспокою, поэтому я больше не протестую. Я беру его за руку и позволяю ему отвести обратно в постель. Он прижимается ко мне всем телом, пока я лежу спиной к его груди, но я не могу уснуть. Мой разум не может успокоиться до той степени, чтобы я могла расслабиться. Нахлынули воспоминания, прокручивая кадры моего прошлого: чаепития, сказки на ночь, колючие поцелуи в бороду и прогулки на скутере по окрестностям. Он так живо отпечатался в моей голове, его глаза были неестественно яркими, а его улыбка... Одна только мысль пронзает мое сердце острой болью.

Тихие слезы выскальзывают и скатываются на подушку под моей головой, и я задаюсь вопросом, искал ли он меня в те годы, когда я не была собой. Неужели он просто сдался, когда я жила как Нина? Знает ли он, что я посвятила столько лет своей жизни уничтожению человека, который уничтожил его? Хочет ли он найти меня так же сильно, как я хочу найти его?

– Шшш, дорогая, – Деклан дышит мне в волосы, и я внезапно осознаю, что хнычу.

– Как ты думаешь, мы найдем его? – спрашиваю я, слабо икнув.

– Да. Это займет какое—то время, но я найду его для тебя.

– Ты знаешь, когда я была ребенком, после того, как отца забрали у меня, первые несколько лет меня выгоняли из каждой приемной семьи, в которую меня помещали, – начинаю я ему рассказывать.

– Почему?

– Я находила способы улизнуть посреди ночи. По большей части я вылезала из окон своей спальни.

– Тебе было всего пять. Куда ты ходила?

– Куда угодно. Сейчас я оглядываюсь назад, и мне так жаль ту девушку, которой я была. Девочка так отчаянно нуждалась в своем отце, что бродила по улицам посреди ночи.

Деклан поворачивается на бок, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и вытирает мои слезы.

– Когда эта приемная семья поняла, что я не перестану убегать, независимо от того, как сильно пытались создать превентивные меры, они позвонили моему соцработнику, чтобы забрать меня и доставить в следующую семью, которая была готова принять меня. В конце концов, я прошла через слишком много семей, и меня отправили жить в Позен, где я осталась навсегда.

– Почему ты не попыталась покинуть этот дом, как делала со всеми остальными?

– Из-за Пика. Потому что впервые после моего отца у меня был кто-то, кто любил меня и заботился обо мне, – объясняю я сквозь жалобную боль. – Я больше боялась потерять его, чем быть запертой и подвергнутой пыткам.

Мышцы Деклана сжимаются, когда он закрывает глаза. Это мучительное проявление, которое он не может контролировать, и я внезапно чувствую себя виноватой за то, что взвалила на него этот груз.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его руки, и он почти отшатывается, заставляя меня отдернуть руку.

– Мне жаль.

– Нет, – огрызается он, моргая и открывая глаза. – Никогда не извиняйся.

– Я не хотела расстраивать тебя...

– Я хочу, чтобы ты поговорила со мной, – говорит он, прерывая меня. – Я хочу, чтобы ты чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы избавиться от всей своей боли, потому что хочу нести ее за тебя. Хочу освободить твою душу от боли, чтобы похоронить ее глубоко в своей.

Я прикасаюсь к его убитому горем лицу и говорю ему:

– Я не хочу быть твоим мучением. Я хочу быть тем, кто делает тебя счастливым.

– Ты действительно делаешь меня счастливым, – утверждает он. – Ты знаешь. Я счастливее всего, когда я с тобой – всегда. Даже в нашей темноте я счастливее, чем без тебя. – Он опускает голову, целует меня, скользя языком по моим губам. И когда мои руки запутались в его волосах, он пристально смотрит на меня сверху вниз.

– Ты не мое мучение. Ты – мое распутство.

Деклан

Я слушаю Элизабет, пока она продолжает открываться мне все больше. Она рассказывает мне историю о том, как ее отец позволил ей накрасить его. Она смеется сквозь слезы, пока я слушаю, расчесывая ее волосы пальцами и слизывая соль, которая кристаллизует ее сердечную боль. Каждый гранулированный фрагмент я беру для себя, освобождая от нее по крошечному кусочку за раз.

Через некоторое время ее бдительность ослабевает настолько, что, когда я предлагаю снотворное, она принимает его без боя. Я лежу с ней, наблюдая, как она погружается в спокойный сон, прежде чем пойти в душ и одеться. Она все еще остается в постели, на моих простынях. Ее рыжие волосы разметались по подушке, ее молочная кожа со слабыми напоминаниями об ее похищении, ее миниатюрное тело, свернутое в клубок. Можно было бы посмотреть на нее и никогда не поверить, какую титаническую жизнь она пережила.

Она считает себя сильной, но именно ее шрамы заставляют меня спотыкаться и падать, заставляя любить ее еще больше. Я жадный человек, и знание того, что ее слабости делают ее более зависимой от меня, подпитывает мою жадность. Но в то же время я получаю удовольствие от ее волевой дерзости. Она – смесь, которая привлекает все мои грани и позволяет мне свободно удовлетворять свои гнусные потребности, на которые другие женщины сильно обиделись бы. Но у Элизабет есть этот уникальный способ подчиняться мне, не будучи покорной по своей природе.

Она загадочна.

Мой телефон звонит, уводя меня из комнаты, где спит моя любовь. Когда я отвечаю, это служба безопасности, которая просит разрешения впустить Лаклана. Я позвонил ему, как только Элизабет заснула, потому что мне нужно поговорить с ним о том, почему он тайно общался с Камиллой.

– Доброе утро, – приветствует он, когда я открываю дверь.

– Нам нужно поговорить, – говорю я, а затем поворачиваюсь, чтобы провести его в кабинет.

Я сажусь за стол, а он занимает одно из кресел, напротив.

– Ты дерьмово выглядишь, МакКиннон.

– Долгая ночь, как ты можешь догадаться, – отвечаю я.

– Как Элизабет?

– Встревоженная. Напряженная. Сбита с толку, – говорю я ему. – Она сейчас спит, вот почему я позвал тебя, чтобы поговорить.

– Давай поговорим.

– Камилла, – заявляю я, и замечаю намек на нервозность в беспокойных руках Лаклана.

– Продолжай.

– На прошлой неделе, когда я ответил на твой звонок, она подумала, что я – это ты. Она назвала тебя малышом. Я спросил ее о том, откуда она тебя знает, на что она ответила, что я должен спросить тебя. Итак, как человек, которого я нанял из-за моего безоговорочного доверия к тебе, скажи мне, почему это доверие не должно быть нарушено.

– Как я уже говорил тебе раньше, мы с Камиллой давно знакомы. – Он останавливает свои нервные руки и складывает их на коленях. – На самом деле она – причина, по которой я перестал работать на твоего отца. У нас были длительные отношения, и мы были помолвлены, когда я узнал, что она спит с Кэлом. У нее не хватило смелости сказать мне об этом, но я так тесно работал с твоим отцом, что правда должна была всплыть на поверхность.

– Господи, – бормочу я себе под нос, чувствуя себя неловко, что заставляю его разглашать это. Но если я собираюсь доверить не только свою жизнь ему, но и Элизабет, мне нужно знать все, чтобы убедиться, что нет никаких скрытых замыслов.

– Без вопросов, я выгнал ее из своего дома, и неудивительно, что она ушла из моего дома к Кэлу, – продолжает он. – Это был последний день, когда я работал на него. То есть до тех пор, пока через целую жизнь после всего, что произошло, мой телефон не зазвонил. К моему удивлению, она все еще была с этим ублюдком, и еще большим сюрпризом было то, что он так и не женился на ней.

– Почему она позвонила тебе?

– За помощью. Твоего отца недавно арестовали.

– Подожди, – говорю я, останавливая его. – Что значит недавно?

– Чуть больше месяца назад.

Волнение овладевает мной, и я набрасываюсь на него.

– Ты знал, что он был в тюрьме все это время, и ничего мне не говорил? Какого хрена, Лаклан?

– Он не хотел, чтобы ты знал. Сказал, что у вас двоих был неприятный разговор, прежде чем вы вернулись в Шотландию из Чикаго.

– Так объясни, как это перешло от распавшейся дружбы к тому, что он доверяет тебе из тюрьмы?

– Ему нужна была моя помощь. Я отдал ему более десяти лет своей преданности. Плохая кровь или нет, он чувствовал, что я был его последним средством для сохранения конфиденциальности.

– И ты просто отдал это ему? Что—то не сходится, Лаклан.

– Возможно, это было любопытство, – защищается он. – Я чертовски презирал твоего отца и Камиллу за то, что они сделали прямо у меня под носом. Итак, представь мой шок, когда я узнаю, что он в тюрьме, а она осталась ни с чем. Карма сделала свое дело, но я хотел погреться на волне ее достижений. Я потакал ему и давал ему ложное утешение в виде старой дружбы.

– Губительный.

– Вот почему я тебе не сказал.

– Потому что он мой отец?

Он кивает, и я откидываюсь на спинку стула, сцепив руки перед собой.

– Он кусок дерьма, – выпаливаю я с ненавистью. – Он провел всю свою жизнь, яростно критикуя каждый мой шаг в этом мире.

– Он самовлюбленный ублюдок, но я не знал о каких—либо разногласиях между вами двумя, пока он не рассказал мне о стычке между вами после того, как тебя застрелили.

– Наши проблемы уходят корнями в прошлое, – говорю я. – Это не объясняет, почему Камилла звонит тебе.

– Она думает, что может вернуться ко мне. Она звонит, рыдает над своей жалкой историей и думает, что я снисходительно отнесусь к ней. Она бредит.

– А твоя преданность?

Он наклоняется вперед со свинцовым взглядом, непреклонно заявляя:

– Я предан тебе и той девушке в соседней комнате.

Затем я тоже наклоняюсь вперед, кладу руки на стол и жестоко угрожаю:

– Так будет лучше, потому что, если я узнаю обратное, я обещаю тебе, что твоя голова будет следующей, в которую я всажу пулю.

Мои слова не вызывают у него никаких колебаний, даже моргания – верный признак его честности. Этот человек знает, на что я способен, ведь он видел это своими глазами, поэтому он полностью осознает последствия, если я обнаружу, что в его словах есть ошибка.

Глава 13

Элизабет

Запах вырезки и черного перца, которую готовит Деклан, наполняет квартиру, заставляя мой живот урчать. Последние несколько дней я с трудом ела и даже спала. Я продолжаю постоянно просматривать список пассажиров. Иногда мне кажется, что я схожу с ума, но не могу остановиться. Деклану практически насильно пришлось накормить меня снотворным прошлой ночью, просто чтобы я могла немного отдохнуть. Я была зла и набросилась на него.

– Почему ты не пытаешься найти его усерднее? – Я закричала, когда он попытался удержать меня.

– Я делаю все, что в моих силах, но я не знаю, от чего он прячется или с какой угрозой мы столкнемся, когда найдем его.

Затем он прижал меня к дивану и засунул снотворное мне в горло. В процессе давки я случайно проглотила его. Когда он отпустил мои руки, я начала замахиваться на него, злясь, что он отнимет у меня время, которое я могла бы использовать, чтобы найти моего отца.

Я проснулась этим утром после того, как позволила сну наполнить мое тело восстановленной энергией и ясной головой, и извинилась перед Декланом. Но в тот момент, когда он ушел на встречу с архитектурной фирмой, я вернулась к списку. Прошло пять дней с тех пор, как я получила список пассажиров, и я ничуть не приблизилась к нахождению зацепки. Еще более обескураживает тот факт, что и Лаклан, и Деклан начинают чувствовать, что они исчерпали все возможности, кроме путешествия по всем Штатам, чтобы постучать во все сто двадцать две двери. И как бы Деклан ни утверждал, что найдет его, я не сомневаюсь, что он действительно пошел бы на все, чтобы сделать это.

Пока Деклан в другой комнате готовит, я не тороплюсь собираться. Когда я наношу немного блеска на губы, я слышу жужжание своего мобильного телефона. Это застает меня врасплох, так как ни у кого, кроме Деклана и Лаклана, нет этого номера. Когда я вхожу в спальню, я замечаю телефон на комоде и беру его.

НЕИЗВЕСТНО, читается на экране.

– Алло? – с любопытством спрашиваю я, когда отвечаю на звонок.

– Привет, котенок.

Его голос оглушает меня на долю секунды.

– Мэтт?

– Ты скучаешь по мне?

Боже, он такой нервный.

– Откуда у тебя этот номер? – Я стараюсь говорить тихо, когда захожу в ванную и закрываю дверь, чтобы Деклан не услышал.

– Каждого можно отследить. Даже тебя, моя дорогая.

– Чего ты хочешь? – раздраженно огрызаюсь я.

– Так не приветствуют старого друга.

– Прекрати это дерьмо, Мэтт.

– Отлично. Мне нужна твоя помощь.

– Забудь об этом.

– Нужно ли мне напоминать тебе о твоем месте в этом уравнении? Ты у меня в долгу.

Он прав. Я вполне могла бы сидеть в тюрьме, если бы он не прикрыл для меня убийство Пика, поэтому я проглатываю свою ненависть к его скользким манерам.

– Что тебе нужно?

– Ну, похоже, у меня немного плохая ситуация с ростовщиком.

– Какого черта ты ведешь дела с ростовщиком?

– Убийство Пика, ставшее лицом моего бизнеса, выглядело не очень хорошо, котенок. Никто не хотел связываться со мной из—за угрозы наблюдения копов. Мне нужны были деньги.

– Что с ними случилось?

– Они исчезли. Я проиграл их в надежде увеличить свою прибыль.

– Ты идиот, ты знаешь это?

– Идиот, который спас тебя от жизни за решеткой, – напоминает он с растущей досадой, а затем бросает бомбу.

– Они собираются убить меня. – Он делает паузу. – Я не могу больше выиграть у них время.

Я кладу руку на край раковины и опускаю голову. Конечно, я могла бы внести за него залог, но он никогда не оставит меня в покое. Угроза этого парня будет продолжать висеть над моей головой, и как у меня есть шанс, черт возьми, продвинуться вперед в этой жизни, если мое прошлое вечно преследует меня? Мэтт не кто иной, как въедливый человек, он всегда был таким. Не желая давать ему возможность однажды увлечь меня за собой или рисковать тем, что он сдаст меня копам за все преступления, которые я скрывала за своим поясом, я возвращаю контроль.

– Ты хочешь, чтобы я тебя финансировала?

– Мне нужно, чтобы ты перевела деньги. Мое время истекло. – Чем больше он говорит, тем больше в его словах сквозит паника. – Очень скоро за мою голову назначат награду.

– Если я сделаю это, ты оставишь меня в покое?

– Да.

Я улучаю минутку, чтобы дать ему немного попотеть, наслаждаясь преимуществом и слушая, как он извивается, прося моей помощи.

– Я тебе не верю.

– Элизабет, какого хрена? Давай же!

– Не звони мне больше.

– Ты гребаная пизда!

– Позволь мне сказать тебе, кто эта сука, – шиплю я сквозь зубы, впрыскивая каждое слово ядом своего ржавого сердца. – Ты больше не можешь издеваться надо мной. Я не игрушка, с которой ты можешь играть. Так что, эта пизда покончила с тобой, ты, маленький засранец. Позволь им убить тебя – это окажет мне услугу, если я вычеркну тебя из своей жизни.

Прежде чем я даю ему возможность ответить, я отключаю звонок и выключаю свой телефон. Вцепившись обеими руками в столешницу, я смотрю на себя в зеркало и приветствую монстра, который смотрит на меня в ответ, но не успеваю попрощаться. Я делаю несколько глубоких вдохов и обуздываю зверя, которого я пыталась приручить ради Деклана и ради нас.

Проходят минуты, и мое сердце приходит в здоровый ритм. Я наношу еще немного блеска, прежде чем беру телефон и засовываю его в сумочку, которая стоит в шкафу. Я поворачиваюсь к зеркалу и оглядываю себя, параноидально опасаясь, что Деклан увидит меня насквозь.

Выходя из спальни, я несколько секунд наблюдаю за Декланом. Он лает на кого—то по телефону, пока кастрюли дымятся и кипят. Он удивил меня объявлением ранее сегодня, что Давина, его подруга детства, присоединится к нам за ужином. Я не совсем в восторге от этого, но отказываюсь позволять Деклану заметить мое недовольство. Он говорит, что хочет, чтобы я дала ей шанс, что мне пора перестать отгораживаться от людей и выйти на улицу, чтобы завести друзей. Однако эта мысль мне не нравится. У меня никогда не было друзей. Женщины, с которыми я общалась в Чикаго, были всего лишь шарадой, которую я разыграла, чтобы успокоить Беннетта и сыграть свою роль во всей этой афере. Но эти женщины не были моими друзьями.

Единственные два человека, которых я когда—либо по—настоящему принимала в своей жизни – это Пик и Деклан. Я никогда не видела смысла в том, чтобы заводить друзей, и до сих пор не вижу. Но Давина – часть жизни Деклана, и для него важно, чтобы я узнала ее получше. Так что с моей фальшивой улыбкой я сделаю все возможное, чтобы подавить любую ревность, которая может возникнуть, чтобы успокоить его.

– У кого—то неприятности? – спрашиваю я, когда вхожу в комнату после того, как Деклан заканчивает разговор, и я стряхиваю остатки телефонного звонка Мэтта.

– Я думаю, что мне придется вернуться в Чикаго, чтобы разобраться с некоторыми делами, касающимися Lotus.

– Все в порядке?

– Да, все в порядке. Forbes собирается сделать статью обо мне для предстоящего выпуска, и они хотят получить мои фотографии в отеле Lotus.

– Ты шутишь. Деклан, это потрясающе! – восклицаю я. – Поздравляю!

Он смеется над моей реакцией, но я ничего не могу с собой поделать. Деклан провел свою жизнь, пытаясь сравняться с успехом своего отца, так что появление статьи в Forbes невероятное подтверждение.

Я беру его лицо в свои руки и смотрю на него с широкой улыбкой.

– Я так горжусь тобой.

– Ты? – флиртует он, поднимая меня на стойку.

– Да. И ты должен быть более взволнован.

– Я взволнован. – Его голос низкий и ровный, дразнящий меня.

– Я серьезно. Это потрясающе.

– Ты потрясающая.

Он убирает мои руки от своего лица, прижимает их к столешнице под своими и наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею. Его свежевыстриженная щетина щекочет меня, и я наклоняю голову, чтобы закрыть ему шею. Деклан неодобрительно стонет и раздвигает мою шею своей головой. Он продолжает целовать и покусывать, время от времени впиваясь зубами в чувствительную кожу. Я откидываю голову назад с приятным стоном и раздвигаю ноги, чтобы пригласить его подойти ближе, но прежде чем он прижимается ко мне, звонит его телефон.

– Игнорируй его, – тяжело дышу я, нуждаясь в нем больше.

– Я не могу, Давина здесь.

Он отходит от меня и отвечает на звонок. Соскальзывая со стойки, я сжимаю бедра вместе, чтобы облегчить пульсирующую боль возбуждения, которая нарастает во мне благодаря Деклану.

– Ты дразнишь, – говорю я, толкая его под ребра, когда прохожу мимо него.

– Я собираюсь отомстить тебе за это.

– Это угроза?

– Нет. Это гарантия.

Вскоре раздается стук в дверь, и когда Деклан открывает ее, чтобы впустить Давину, черноволосый «друг» приветствует его слишком нежным объятием. Они обмениваются любезностями, прежде чем Деклан протягивает мне руку и говорит Давине:

– Ты помнишь Элизабет?

– Так приятно снова тебя видеть. – Ее улыбка слишком широка, когда она протягивает мне бутылку вина. – Я подумала, что тебе это может пригодиться, раз ты живешь с самым чопорным мужчиной, которого я знаю.

– Это мило, – говорит Деклан с притворной обидой, направляясь обратно на кухню, оставляя меня наедине с ней в гостиной.

– Спасибо, – говорю я ей, отбрасывая свою неуверенность ради фиктивной уверенности. – Это чрезвычайно продуманно.

Раньше я пила вино и обедала в верхней части Чикаго, чтобы удовлетворить Беннетта, так что с Давиной должно быть так же просто, как продавать анти—возрастные маски для лица из голубиного дерьма домохозяйкам из высшего света.

– Пожалуйста, присаживайся. Мне налить тебе бокал? – спрашиваю я, поднимая бутылку.

– Я никогда не отказываюсь от вина.

Она слишком жизнерадостна и слишком счастлива, или, может быть, это просто я слишком осуждаю. В любом случае, я стискиваю зубы, иду на кухню и открываю бутылку Санджовезе.

– Деклан, – говорит она, подходя и занимая место у барной стойки. – Как долго нам придется ждать вашу новую собственность?

– Годы. Мы строим с нуля, – говорит он ей. – Сегодня я весь день был на совещаниях, обсуждая бюджеты и графики. Мы еще даже не приступили к разработке дизайна.

– Как долго вы планируете оставаться в Лондоне?

– До завершения. То же самое, что и в чикагской собственности. Три, может быть, четыре года.

Я протягиваю ей бокал вина, и она поднимает его.

– Что ж, выпьем за новых соседей, – а затем она делает глоток. – Итак, Элизабет, я знаю, что ты не можешь быть здешней с таким акцентом.

– Нет, я из Штатов. Иллинойс, – говорю я ей.

– Где был Деклан? Чикаго?

– Да.

– Так побалуйте меня. Расскажите мне, как вы двое познакомились.

Как только вопрос слетает с ее губ, я чувствую покалывание в ладонях, но я не напрягаюсь больше секунды, когда Деклан начинает отвечать.

– Она была на торжественном открытии Lotus, – говорит он, накладывая еду. – Я сразу заметил ее в этом длинном темно—синем платье. Мне не потребовалось много времени, чтобы представиться, и, к счастью для меня, ей нужно было место для проведения мероприятия, и я предложил ей место в отеле. – Он берет две тарелки и добавляет, – Остальное – история.

Я беру третью тарелку и следую за ним в столовую. Мы все садимся за стол, и я слушаю, как они вдвоем делятся со мной несколькими забавными историями из своего детства. Я улыбаюсь и смеюсь во всех нужных местах в разговоре, когда я укрощаю жадность, я чувствую, что у нее было больше времени и у нее больше воспоминаний с Декланом, чем у меня. У нее с ним глубоко укоренившееся прошлое, она знает его раздражающие привычки, которые я еще не уловила, и практически может закончить его предложения за него.

– Элизабет, – обращается она, переводя взгляд с Деклана на меня. – Чем ты занимаешься?

Я проглатываю глоток вина, который только что сделала, а затем уточняю:

– Что я делаю?

– Ты работаешь?

– О, эм, нет. Не в данный момент. – Никогда, если только помощь моему брату в взвешивании и упаковке наркотиков, которые они с Мэттом продавали на улицах, не считается работой. Я чувствую себя мошенницей, сидя здесь с ней. Как будто это мой уровень жизни.

– Это всегда приятно. Ты раньше бывала в Лондоне?

– Нет. Поверишь или нет, но это первый раз, когда я выезжаю из Штатов.

– Тогда мне нужно многое тебе показать, – взволнованно говорит она. – Ты уже проводила какую-нибудь разведку?

– Нет, перейти улицу в «Хэрродс» не считается, – шучу я.

– Деклан, – ругается она. – Почему ты держишь эту женщину взаперти? Выведи ее отсюда!

– Черт! Почему ты лезешь в мое дело? – говорит он, изображая негодование, как мы с Пиком часто делали бы друг с другом, как, вероятно, делают большинство братьев и сестер. – Мы были заняты, пытаясь устроиться.

Повернувшись ко мне, она продолжает:

– Ну, ты должна позволить мне показать тебе окрестности как-нибудь на следующей неделе. У меня несколько встреч с клиентами, но в остальном я свободна.

– Встречи с клиентами?

– О, простите мои плохие манеры. Я дизайнер по интерьеру. В данный момент я работаю над тремя домами. Два я заканчиваю, так что моя рабочая нагрузка скоро уменьшится.

– Это звучит как веселая работа.

– Все, что связано с покупками за чужие деньги – это весело, – смеется она.

Когда мы заканчиваем ужин, я встаю и собираю тарелки, унося их на кухню, чтобы она и Деклан могли продолжить разговор. Когда я ставлю чайник на плиту, чтобы вскипятить воду для чая и кофе, я вижу, как телефон Давины на стойке бара, где она сидела раньше, загорается и вибрирует при входящем звонке. Ожидая, пока вода нагреется, я беру ее телефон и передаю ей.

– Я думаю, что кто—то только что пытался дозвониться до тебя, – говорю я, протягивая ей телефон.

– О, спасибо. – Она берет телефон и смотрит, кто звонил, бормоча:

– Придурок.

– Что не так? – спрашивает Деклан, когда я сажусь обратно.

– Это Уильям.

– Я не думал, что вы двое еще разговариваете.

– Нет, но, по—видимому, у меня есть украшение, принадлежавшее его матери, которое он требует. Я сказала ему, что в доме нет ничего, что принадлежало бы ему, и попросила проверить его сейф, но он утверждает, что украшения там нет. Он продолжает преследовать меня по этому поводу.