Текст книги "Тишина (ЛП)"

Автор книги: Э. К. Блэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 20

Элизабет

Деклан сидит в тихом отчаянии, пока мы летим обратно в Чикаго. Я знала, что лучше не заставлять его говорить, когда он вернулся в отель прошлой ночью. Я видела муки в его глазах, поэтому я держала рот на замке и отдала себя ему, чтобы он мог использовать меня для утешения. Мы провели всю ночь на полу вместе, обнаженные и заключенные в объятия друг друга.

Он молчал все утро, и я последовала его примеру, вернув молчание. Я не знаю, что было сказано между ним и Кэлом, и чем это закончилось, но я сомневаюсь, что все закончилось хорошо. Когда я смотрю на него, когда он сидит рядом со мной, я замечаю, что он пристально смотрит на меня. Я хочу спросить его, все ли с ним в порядке, но не делаю этого. Вместо этого я просто слабо улыбаюсь ему и сжимаю его руку, которая держит мою. Он целует меня в макушку, и я закрываю глаза, используя его плечо в качестве подушки до конца полета.

Деклан был в своем офисе на первом этаже Lotus с тех пор, как мы вернулись из Нью—Йорка, в то время, как я оставалась в пентхаусе. Он еще не разговаривал со мной, а я была занята составлением списка пассажиров: Майкл Росс, Уильям Бакстер, Клинт Нур, Бен Векслер.

Я потратила пару часов на эти имена и ничего не нашла. Решив дать себе передышку, я звоню на кухню и заказываю еду, а затем бездумно листаю несколько журналов. Минуты превращаются в часы, и когда солнце начинает садиться, я сажусь на край кровати и наблюдаю.

Когда солнце целует горизонт, кровать опускается рядом со мной. Мы сидим вместе в тишине, пока день не сменяется ночью.

– Она моя бабушка.

Его слабый голос прорезает темноту, и когда я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, его глаза сосредоточены на небе.

– Кто? – мягко спрашиваю я.

– Айла, – говорит он. – Она мать моей мамы.

– Он сказал тебе это?

Деклан кивает.

– У меня все это время была частичка моей мамы и он никогда мне об этом не говорил.

В его голосе слышится тоска, чувство, которое мне не чуждо.

– Я никогда больше не буду разговаривать с этим человеком, – говорит он мне, когда, наконец, смотрит в мою сторону.

Его глаза наполнены болью, и меня убивает видеть его таким, когда он всегда так собран. И в этот момент он встает передо мной, прежде чем опуститься на колени, а затем сжимает мои бедра и кладет голову мне на колени.

Мой бесспорно сильный Деклан, сраженный до глубины души.

Наклоняясь, я прикрываю его тело своим.

Я не могу уснуть. Деклан лег спать несколько часов назад, но все, что я могу делать, это ворочаться с боку на бок. Мои мысли продолжают возвращаться в прошлое, и воспоминания о моем отце всплывают в моей голове. Смотрю на Деклана, он выглядит таким умиротворенным. Я наблюдаю за ним, пока он спит, но невозможно игнорировать мой желудок, когда он рычит на меня. Выскользнув из кровати, я пересекаю комнату и тихо закрываю за собой дверь. Я иду на кухню и достаю кусочек чизкейка, который ранее доставили в номер. Схватив свой блокнот и список пассажиров, я сажусь на диван в гостиной и начинаю работать над следующим именем: Ашер Корре.

Глядя на название, я беру с тарелки клубничный чизкейк и ем его и еще одно воспоминание о моем отце снова находит меня.

– С днем рождения, принцесса!

– Папочка, – стону я, переворачиваясь на другой бок в постели, стирая руками сонную пыль с глаз.

– Просыпайся, соня.

Я открываю глаза и вижу своего папу, сидящего на краю моей кровати с огромной связкой розовых воздушных шаров и улыбкой на лице.

– Мне сегодня пять?

– Так и есть. Ты становишься такой большой, малышка.

– Тогда ты не можешь называть меня «малышкой», если я такая большая.

– Я буду называть тебя «малышкой», даже когда ты будешь в моем возрасте, – говорит он. – Давай, вылезай из постели.

Я снова стону, все еще сонная и он ставит груз, привязанный к нижней части воздушных шаров на пол, а затем вытягивает руки в чрезмерно большом жесте. Я тут же взвизгиваю и набрасываю одеяло на голову.

– Монстр щекотки доберется до тебя, – дразнит он игривым чудовищным голосом, и я начинаю смеяться еще до того, как он добрался до меня.

Когда его пальцы хватают меня, я визжу и извиваюсь от громкого хихиканья.

– Папа, прекрати!

– Скажи волшебное слово, – говорит он певучим голосом, продолжая щекотать меня.

– Абракадабра... Пожалуйста... Фокус—покус... – бормочу я, говоря все, что приходит в голову, и тогда он замолкает. От смеха у меня болит живот, и мне нужно отдышаться.

– Ты встаешь?

– Да, папа.

– Завтрак через десять минут, принцесса. Приготовься и не забудь почистить зубы, – говорит он мне, вставая и направляясь к двери моей спальни. – О, подожди. Я кое-что забыл.

Я встаю с кровати, когда он возвращается ко мне. Он поднимает меня, и я обвиваю его руками и ногами, как обезьяна, когда он начинает целовать мою шею. Колючки от его бороды щекочут меня, и я смеюсь.

– Я люблю тебя, папочка.

– Я тоже тебя люблю, именинница, – говорит он, прежде чем поставить меня на ноги. – А теперь одевайся.

Поскольку сегодня мой день рождения, я решаю надеть столько цветов, сколько смогу найти в своем комоде и когда я готова, и мои зубы почищены, я выбегаю на кухню.

– Блинчики!

– И взбитые сливки, – добавляет он.

Я сажусь за стол перед огромной стопкой блинчиков, но прежде чем намазать их взбитыми сливками, он говорит:

– Открывай.

Он держит баллон у меня над головой, так что я откидываюсь назад, открываю рот, и он впрыскивает мне в рот взбитые сливки.

– Когда начинается моя вечеринка?

– Твои друзья будут здесь в полдень, так что мне нужно начать готовить твой праздничный торт, как только мы закончим с завтраком.

– Ты готовишь клубничный торт, верно?

– Конечно. Это твое любимое блюдо, не так ли?

– Да! Клубника – мое супер-пупер любимое блюдо! – восклицаю я.

Я начинаю есть свою блинную башню, но моему животу не требуется много времени, чтобы наполниться.

Я играю со своими куклами в гостиной, пока папа убирает, а когда он заканчивает, он зовет меня обратно на кухню.

– Ты хотела помочь мне с тортом?

– Да! – взволнованно говорю я, а затем подтаскиваю один из стульев от стола к стойке и забираюсь на него.

Он достает все ингредиенты из кладовки и холодильника, и помогает мне наполнить мерные стаканчики, которые я высыпаю в большую миску. Как только тесто для торта готово, он позволяет мне облизать ложку и миску, а сам ставит противень в духовку.

Пока торт печется, мы играем в пару игр в Go Fish и смотрим субботние утренние мультфильмы. Таймер срабатывает, и мы возвращаемся на кухню.

– Не пришло ли время для клубничной слизи? – Я спрашиваю.

– Ага!

Пока папа готовит клубничный желатин, он позволяет мне протыкать дырочки в торте зубочисткой. Когда желатин начинает немного густеть, я помогаю ему вылить его на корж. Он убирает его в холодильник, чтобы он застыл, прежде чем мы выйдем поиграть на задний двор.

– Ты подтолкнешь меня высоко? – спрашиваю я, подбегая к качелям.

– Ты не хочешь сделать это сама?

– Не сегодня.

Он толкает меня, и когда я кричу:

– Выше! – а он говорит – Что, если я подтолкну тебя к облакам?

– Это глупо, папочка. Этого не может случиться.

Мы проводим много времени, играя на улице, а когда мы заканчиваем, то торт готов, он позволяет мне покрыть его клубничной глазурью.

– Ты – лучшее, что когда-либо случалось со мной, ты знаешь это? – говорит он мне, пока я намазываю глазурь.

– Я твоя любимая?

– Моя супер—пупер любимая, но мне нужно, чтобы ты дала мне обещание, – говорит он. – Мне нужно, чтобы ты пообещала мне, что перестанешь так быстро взрослеть.

– Как мне перестать расти?

– Хорошо, – говорит он с воодушевлением. – Думаю, мне придется прекратить кормить тебя.

Я хихикаю:

– Ты не можешь этого сделать! Что, если я проголодаюсь?

– Что мы тогда будем делать?

– Но я не хочу вечно быть маленькой. Я хочу быть такой же большой, как ты.

– Так же, как я?

– Ага! Так же, как и ты, потому что ты мой любимый во всем мире, – говорю я ему, а затем наклоняюсь, чтобы поцеловать его в нос.

– Ты тоже моя любимая, принцесса, – говорит он мне, а затем тоже целует меня в нос, – Так что, думаю, я не стану морить тебя голодом.

– Вот, – говорит он, забирая резиновую лопатку у меня из рук. – Я всегда облизываю первым.

Я смеюсь, когда он слизывает немного розовой глазури.

Он возвращает его мне со словами:

– Наслаждайся, – и я начинаю слизывать клубничную глазурь.

Я откусываю еще один кусочек клубники, так как мое сердце болит при воспоминании о последнем дне рождения, который мы провели с ним и возвращаюсь к следующему имени в списке. Ашер Корре.

Я смотрю на буквы и начинаю их перебирать. БЕРЕГ РЕДКИЙ C, ГЕРОЙ—РАЗРУШИТЕЛЬ.

Я откусываю кусочек чизкейка и продолжаю. Я знаю, что это чушь. Я даже не уверена, что пытаюсь расшифровать, но это заставляет меня чувствовать себя лучше, чем бездействие.

Я продолжаю смотреть на буквы.

– Мой пирог с маленькой принцессой, – повторяет он, пока я слизываю глазурь. —Моя маленькая Элизабет Арчер.

_ S _ _ _ _ O _ RE

А Ч Е Р К Р

– О, Боже мой, – бормочу я, а затем расшифровываю буквы. Арчер.

Мой пульс учащается, когда я смотрю на буквы, которые пишут мою фамилию, его фамилию. Затем я смотрю на оставшиеся буквы.

С О Р Е

Слезы застилают мне глаза, а руки дрожат.

Я снова слизываю сладкую глазурь, а он ерошит мне волосы рукой, продолжая проявлять нежность, приговаривая:

– Моя маленькая Элизабет Роуз Арчер.

Р О С Е

АШЕР КОРРЕ

РОЗА АРЧЕР

– О, Боже мой! – выпаливаю я, вскакивая с дивана и прикрывая рот двумя руками. Мое сердце учащенно бьется, когда я в шоке смотрю на блокнот где на меня, смотрят мои имя и фамилия. Это не может быть совпадением.

Это он!

И вдруг я так ясно слышу его голос.

– Моя маленькая Элизабет Роуз Арчер.

– Деклан! – кричу я, хватаю блокнот и бегу через пентхаус.

Я распахиваю дверь спальни, разбудив его, когда она ударяется о дверной косяк.

– Деклан, это он! Это он!

Он вскакивает с кровати, все еще в полусне.

– Что происходит?

– Это мой папа! – Я кричу. – Смотри!

Я показываю ему блокнот, и он берет его у меня из рук.

– На что я смотрю? – спрашивает он у бумаги, заполненной таким количеством имен, и я указываю на АШЕРА КОРРЕ.

– Это он! Буквы в этом имени пишутся как «РОЗА АРЧЕР».

– Кто такая Роза?

Я смотрю на него, слезы текут по моим щекам, и я едва могу дышать, когда говорю ему:

– Я.

Он смотрит на меня, на его лице отражается замешательство, и я заявляю без тени сомнения:

– Меня зовут Элизабет Роуз Арчер, а этот человек – мой отец.

Глава 21

Элизабет

В Вашингтоне есть информация на имя А. Корре, – говорит мне Деклан из—за своего ноутбука. – Гиг-Харбор, Вашингтон. Больше никакой информации нет.

– В Вашингтоне? Это он?

– Есть только один способ выяснить это, – говорит он. – У меня был запланирован самолет, который должен был доставить нас обратно в Лондон, так что мне придется подождать до утра, чтобы позвонить и перенести его.

Адреналин опьяняет меня, приводя мое тело в состояние повышенной боевой готовности. Мое сердце колотится, умоляя меня надеть туфли и бежать через всю страну, чтобы добраться до моего отца, потому что ожидание кажется невозможным подвигом. Я расхаживаю по комнате, и когда это надоедает, я собираю свои вещи, а когда вещи собраны, я сажусь за компьютер Деклана и просматриваю все сайты социальных сетей и базы данных поиска людей, чтобы посмотреть, не всплывает ли что-нибудь.

Ничего, кроме того, что нашел Деклан. Город и штат. Это оно.

Ночь тянется, испытывая каждую унцию моего терпения. Секунды кажутся часами, а часы – годами, и спустя вечность восходит солнце. Деклан слишком требователен, когда звонит, чтобы перенести самолет, и мне жаль беднягу, который на другом конце провода. Он выкрикивает свои приказы, а когда вешает трубку, говорит мне:

– Хватай сумки.

– Мы уходим прямо сейчас?

– Да.

Мы двигаемся со скоростью молнии, собирая все наши вещи, но это все равно недостаточно быстро для моего растущего беспокойства. Слава Богу, у него есть частный самолет, поэтому полет занимает меньше четырех часов. Как только мы устраиваемся в нашем гостиничном номере в Такоме, я спрашиваю:

– Что теперь?

– Теперь нам нужно найти способ узнать его адрес.

– Как далеко отсюда Гиг-Харбор?

– Минут двадцать или около того. Недалеко, – говорит он мне.

Я сижу и думаю, и не проходит и пары минут, как мне в голову приходит идея.

– Ты можешь посмотреть коммунальные компании в этом городе? – Я спрашиваю Деклана, который уже работает на своем ноутбуке.

Я подхожу и встаю позади него, пока он просматривает информацию для меня. Он показывает номер, и я быстро набираю его в свой мобильный телефон и отправляю вызов.

– Город Гиг-Харбор, – отвечает дама.

– Да, я звоню от имени моего брата Ашера Корре. Он попал в аварию и в настоящее время находится в больнице без сознания. Мы не знаем, когда он выйдет из своего нынешнего состояния, поэтому я хотела убедиться, что его счет актуален, – лгу я, и когда я смотрю на Деклана, он ухмыляется моей быстроте мышления.

– Напомните, какое было имя?

– Ашер Корре.

Я слышу, как она печатает на клавиатуре, прежде чем сказать:

– Да. Наши записи показывают, что в настоящее время баланс нулевой.

– О, хорошо, – отвечаю я. – Тем временем, не могли бы вы отправить бумажную копию его счета по почте в палату представителей? Я знаю, что он платит онлайн, но поскольку у меня нет доступа к его паролям, я хочу убедиться, что могу оплатить через электронную почту.

– Конечно. Да. Мы определенно можем отправить вам счет по почте.

– Отлично. И просто для уверенности, не могли бы вы сказать мне адрес, который у вас есть в файле?

– 19203, Фэрвью-лейн с почтовым индексом 98332.

– Это верно. Большое вам спасибо за вашу помощь.

Я вешаю трубку, и Деклан спрашивает:

– Ты получила адрес?

– Это было слишком просто, а та женщина была слишком доверчивой, – отвечаю я, а затем протягиваю ему бумажку с адресом.

Он вбивает его в свой компьютер.

– Вот оно.

– Поехали! – выпаливаю я от волнения, желая убедиться, что это действительно он.

– Подожди, – говорит он. – Мы не можем просто так заявиться к нему на порог. Он прячется от чего-то или кого-то, так что нам нужно быть осторожными ради него, а также ради тебя.

Он прав. Мне нужно притормозить на секунду и хорошенько все обдумать.

– Я думаю, нам следует сесть в машину и проехать мимо. Проверить это место. Сначала нам нужно убедиться, что это действительно твой отец.

– Хорошо.

На данный момент я соглашусь практически на что угодно.

Мы возвращаемся в машину и едем по указанному адресу, и довольно скоро въезжаем в приятный пригородный район с большими прибрежными домами в стиле Новой Англии, выстроившимися вдоль улиц. Дети катаются на велосипедах и играют на улице, а люди выгуливают своих собак. Все выглядят счастливыми, наслаждаясь последними часами дня перед заходом солнца.

Деклан притормаживает, когда сворачивает на Фэрвью, но не останавливается, когда мы проезжаем мимо дома.

– Вот он. Двухэтажный дом в колониальном стиле, – говорит он.

Я смотрю через ветровое стекло на красивый дом, и мой желудок сжимается, когда я думаю о том, что это дом моего отца.

– Я предлагаю дать ему пару часов, пусть станет темнее, а потом мы вернемся. Может быть, нам удастся застать его возвращающимся домой с работы.

Тревога, смешанная со всеми другими эмоциями, роится в глубине моего нутра. Как это может происходить, когда я всю свою жизнь оплакивала его смерть? И теперь есть вероятность, что я увижу его сегодня вечером, что он может быть жив. Это слишком много для меня, чтобы понять и переварить.

– Элизабет?

Мое горло сжимается, как тиски, от грусти внутри, и я просто смотрю на него и киваю в знак одобрения его плана.

Чтобы убить время мы направляемся в местную кофейню. Деклан делает несколько деловых звонков, пока я пью горячий чай и читаю какой—то журнал «Местная газета» со всеми событиями в городе. Мы немного поездили по окрестностям, прежде чем остановиться здесь, и это кажется странным местом для жизни. Здесь не так много всего, и все действительно разбросано, но окрестности хорошие.

– Нам пора идти, – говорит Деклан, и я быстро допиваю еще один чай.

Сегодня было сказано очень мало слов, мои эмоции слишком сильны, чтобы говорить, а Деклан не настаивал на разговоре, что я ценю. Мне нужна тишина прямо сейчас.

Запрыгнув обратно в неприметную четырех—дверную машину, которую Деклан взял напрокат, мы направляемся обратно к дому. На этот раз, когда мы въезжаем в район, тротуары пусты, а уличные фонари уже горят. Окна освещены, в то время как семьи, которые живут внутри, вероятно, ужинают, и когда мы подъезжаем к тому, что мы считаем домом моего отца, несколько комнат тоже освещены.

Мы паркуемся вдоль тротуара на противоположной стороне улицы, и я смотрю в окна, надеясь что-нибудь увидеть.

– Там кто-то есть, – шепчу я.

– Я не вижу никакого движения, но я согласен. Слишком много света горит, чтобы никого не было дома.

На подъездной дорожке нет машин, но это не значит, что в гараже их нет.

– Что нам делать?

– Мы подождем, – отвечает Деклан. – Посмотрим, не выйдет ли кто-нибудь или не вернется ли кто-нибудь домой.

Вот что мы делаем.

Мы садимся.

Мы ждем.

Но мой разум этого не делает. Он продолжает кружить мысли, задевая струны моего сердца. Они кружатся в калейдоскопе: что, если. Так много, что я не могу держать их в себе, поэтому я спрашиваю Деклана:

– Что, если он женат? – Мой голос дрожит от отчаяния. – Я имею в виду, это слишком большой дом для одного человека, верно?

Деклан смотрит на меня и берет меня за руку, его лицо покрыто пятнами печали, и после долгого молчания он отвечает:

– Это возможно.

Я смотрю на часы, уже начало девятого. Мы сидим здесь уже несколько часов, когда в нашу сторону светят яркие фары.

– Элизабет, – настойчиво шепчет Деклан, когда внедорожник въезжает на подъездную дорожку.

Я задерживаю дыхание, когда мое сердце быстро колотится в груди, звук наполняет мои уши. Наклонившись вперед, я вижу, как открывается дверь со стороны водителя, и когда из нее выходит мужчина, он стоит ко мне спиной. Он лезет в машину и достает портфель, в тот же момент распахивается входная дверь и выбегает молодая девушка. И когда этот человек оборачивается, я подавляю громкий вздох, крепко сжимая руку Деклана.

– Это он, – говорит он с выражением искреннего изумления, но я нахожусь в состоянии шока, когда вижу, как мой папа берет этого ребенка на руки и обнимает ее.

– Папа, почему ты так поздно? – Я слышу, как ее приглушенный голос снаружи машины спрашивает его, и слезы катятся по моим щекам, как ножи.

– Мне жаль, принцесса. Я связался с клиентом, – говорит он, и я помню его голос, как будто это было только сегодня утром, когда я слышал его в последний раз.

Но именно я была его принцессой.

Все происходит как в замедленной съемке, и когда я смотрю на его лицо с противоположной стороны улицы, у меня нет ни капли неуверенности в том, что он мой отец. Это то же самое лицо, те же глаза, та же улыбка, которая посещает меня в моих снах. Только теперь он стал старше, с копной седых волос. В последний раз я видела его, когда ему было за тридцать, а сейчас ему уже под шестьдесят.

Но эта улыбка...

Улыбка, которую он дарит этой девушке – своей дочери, была моей. Он всегда был моим, а теперь принадлежит ей.

Я поклялась себе, что, если я когда-нибудь найду его, я подбегу к нему, схвачу его и никогда не отпущу. Но, когда я вижу женщину и мальчика, выходящих из дома, это еще одна пощечина мне – он больше не мой, к которому я могу бежать. Он принадлежит им.

Этого становится слишком много.

Я не могу поверить, что жизнь могла так поступить со мной.

Я хочу умереть.

– Веди, – кричу я, мой голос дрожит и неузнаваем.

Но Деклан не заводит машину.

– Элизабет...

– Вытащи меня отсюда, – умоляю я.

Он отпускает мою руку и заводит машину, и как только он трогается с места, я широко раскрываюсь и рыдаю, громко и некрасиво.

– О, Боже мой, Деклан. У него есть дочь. У него целая семья!

Он тянется ко мне и кладет мою руку к себе на колени, в то время как все годы тоски сгорают в ревущем пламени. Мой отец избавился от меня, я не существую в его жизни.

Как он мог это сделать?

Как он мог заменить меня?

Мало того, что моя мать не хотела меня, но я никогда не думала, что мой отец будет чувствовать то же самое.

– Я думала, он любил меня, – плачу я, и слезы ощущаются как горячие брызги кислоты, когда они покрывают мои щеки и капают с подбородка. Боль пронзает мое сердце, как нож, и все, что, как я думала, я знала, кажется чистым обманом. Я чувствую себя никчемной и нелюбимой человеком, ради которого убила.

Я никогда не отказывалась от жизни из—за него.

Я продолжала идти из—за него.

Однако все это было напрасно. Он ушел, когда двадцать три года спустя я все еще живу для него, мечтаю о нем, тоскую по нему.

Чувствовать себя никем по отношению к человеку, который для тебя все, это зазубренный шип, который пронзает рубцовую ткань каждого из ударов жизни, оставляющих неизгладимую рану на моей душе.

Внезапно в машине становится меньше воздуха.

Она слишком мала.

Моя кожа слишком натянута.

Воздух слишком густой.

Я не могу дышать.

– Остановись! – Я требую, и он немедленно выполняет.

Отстегнув ремень безопасности, я выпрыгиваю из машины и бегу.

Я не знаю, куда я бегу.

Но я бегу так быстро, как только могу.

Я бегу изо всех сил, ступни топчут траву под ногами, когда я несусь по случайному полю.

– Элизабет! – голос Деклана эхом отдается позади меня, но я не замедляюсь.

Мои ноги начинают болеть, мои легкие горят, но я продолжаю бежать.

Я слышу топот ног Деклана позади меня, и я толкаюсь сильнее, крича от боли. Я выдавливаю его из своих легких в ночь. Ветер развевает мои волосы, и слезы на моем лице холодеют от ветра.

– Элизабет! – Снова зовет он, прежде чем его рука хватает меня за руку, заставляя меня упасть на землю.

Прижав руки к земле, я поднимаю голову к небесам, в которые больше не могу верить, и кричу. Я кричу так сильно, что это причиняет боль, разрывая мои голосовые связки, обжигая их, разрезая их.

Деклан обхватывает меня всем телом, каждый его мускул напрягается, заключая меня в кокон стальных тисков. И когда мои крики перерастают в невыносимую кровоточащую агонию, я таю и прижимаюсь к теплому телу Деклана.

И я плачу.

Я плачу, как плакала, когда мне было пять лет и я смотрела, как на моего папу надевают наручники и забирают у меня.

Я плачу, потому что это то, что ты делаешь, когда человек, которого ты любишь больше всего на свете, не любит тебя в ответ.

Деклан гладит меня по волосам, гладит меня, прижимаясь губами к моему уху, нежно шепча:

– Шшш, детка.

Я позволяю своему разуму сосредоточиться на его прикосновениях, на его запахе и на звуке его голоса. Он медленно покачивает меня, успокаивая, и я кладу руки ему на спину, сжимая пальцами его рубашку. И сквозь свои слезы я спрашиваю:

– Почему он так поступил со мной?

– Я не знаю, дорогая, – отвечает он. – Но мы это выясним. Я дам тебе ответы.

– Я не понимаю, почему он никогда не приходил за мной. Он был жив все это время, всю мою жизнь и он никогда не приходил за мной.

– Может быть, это не то, что ты думаешь, – говорит он, и я смотрю ему в глаза и плачу – Как ты мог не вернуться за своим ребенком?

Он больше ничего не говорит, наверное, боится, что вонзит нож глубже. Вместо этого он встает и подхватывает меня на руки, прижимая к своей груди. Пока он идет обратно к машине, я кладу голову ему на шею и позволяю слезам течь.

Он сажает меня в машину, пристегивает, и больше не произносит ни слова. Когда мы возвращаемся в наш гостиничный номер, он берет управление на себя. Я мертва внутри, поэтому он моет меня, чистит зубы и укладывает в постель и все это в тишине, пока я цепляюсь за него.

Потому что без него я не существую, а мне нужно существовать.