Текст книги "Неспящая красавица (ЛП)"
Автор книги: Э. Бейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)
2
Анни кивнула посланнику и заторопилась вверх по лестнице в спальню королевы. В другое время она бы удивилась и обрадовалась тому, что ее призвали в покои матери, но в этот раз знала, для чего та хочет видеть ее – точно не для того, чтобы поблагодарить за поимку ведьмы.
Анни почти никогда не посещала комнаты матери. И не потому, что сама не хотела. Приняв дар феи Луносветы, король и королева невольно приняли и второй «подарок» для Анни. То же самое заклинание, которое не позволяло магии действовать на принцессу, сводило на нет магию других людей. Если кто-нибудь, неважно как долго, находился рядом с Анни, магический дар, которым человек обладал, – будь то красота, очарование или что-то такое простое, как умение распутывать самые запутанные узлы, – начинал терять свою силу. Гвендолин была не единственная в семье, кого при крещении наделили магическим даром. И король, и королева обладали таким же большим набором волшебных качеств, как и их старшая дочь. В тех редких случаях, когда Анни заходила в комнату кого-нибудь из своей семьи, она должна была сидеть в самом углу, так далеко от всех, как только могла, не вываливаясь при этом из окна. То же правило действовало, когда все собирались на обед в Большом зале: Анни приходилось сидеть на противоположном конце с детьми простолюдинов, никто из которых не обладал магическими дарами.
Больше всего принцесса хотела чувствовать себя частью семьи. Но вместо этого… ей казалось, будто она дальняя и не слишком любимая кузина, которой позволили жить в замке. Хотя Анни и очень сильно старалась порадовать своих родителей, но была не в силах сделать хоть что-нибудь, чтобы заслужить такую же любовь, которую они выказывали Гвендолин.
Вздохнув, Анни постучала в дверь. Когда одна из придворных дам впустила принцессу, та обнаружила, что мать ожидает ее в кресле у камина. Хотя королеве было уже за сорок, выглядела она такой же молодой, как и ее дочери. Настоящий возраст Каролины становился виден лишь тогда, когда к ней подходила младшая дочь. А этого королева тщательно избегала.
– Я хочу, чтобы ты отправилась прямо сейчас в комнату своей сестры, – сказала Каролина. – Слышала, ты провела утро в поисках веретен, но стража вполне способна заняться этим и без тебя. Сегодня день рождения Гвендолин. Меньшее, что ты можешь сделать, это быть с сестрой, пока она открывает оставшиеся подарки.
– Но мне придется занять место в самом углу комнаты, и я ничегошеньки не увижу, когда все встанут.
– Я буду там и удостоверюсь, что все останутся сидеть. Твоя сестра, так же как и я, хочет, чтобы сегодня ты была у нее. Мы так редко собираемся всей семьей.
– Отец тоже там будет? – спросила Анни. Она видела отца даже реже, чем мать и сестру, и с нетерпением ждала возможности поговорить с ним.
Королева Каролина казалась озадаченной.
– С чего бы ему там быть? Он ненавидит такие вещи. Мы увидим его на рыцарском турнире и скачках после полудня. Конечно, ты будешь сидеть на другой стороне поля, но мы все там будем. А теперь иди и навести свою сестру. Ты же знаешь, я делаю все, что могу, чтобы ты чувствовала себя частью семьи. И не прошу от тебя многого.
– Конечно, матушка.
Принцессе бы хотелось поцеловать мать в щеку, как это делала Гвендолин, но Анни знала, что ей не позволят. Даже упоминание об этом заставит королеву разозлиться. Не на младшую дочь, а на все случившееся с ней, как говорила Каролина всем, кто слушал. Однако с Анни матушка давала себе волю, читая нотации о том, что нужно заботиться о других, и рассказывая, какие ужасы произойдут в королевстве, если она – королева – потеряет свою красоту.
Как только принцессе позволили уйти, она поклонилась матери и выбежала из комнаты. Однако идти в покои Гвендолин все равно не хотелось, так что добравшись туда, Аннабель первым делом сказала:
– Может быть, мне не следует оставаться. Я не хочу, чтобы из-за меня в свой день рождения ты выглядела не лучшим образом.
– Чушь! – ответила Гвендолин. – Просто сядь в углу, как ты всегда делаешь, и ничего не случится.
Анни взглянула на придворных дам: по выражениям их лиц было ясно, что они хотят видеть ее в комнате не больше, чем она хочет здесь находиться. Все эти дочери высокородных вельмож получили в магический дар и красоту, и очарование, хотя ни одна из них не была такой красивой, как Гвендолин.
– Мы просто восхищаемся платьями, которые мне прислал принц Дигби, – сказала Гвендолин, в спину Анни, которая шла к своему креслу в дальнем углу.
Придворные дамы наблюдали за ней: на их лицах появилось выражение одобрения, когда она наконец-то села. Анни знала, что они остаются дружелюбными, пока она не подходит слишком близко.
– Он прислал двадцать платьев из тончайшей шелколиповой ткани! – сообщила леди Сесиль, самая младшая из придворных дам Гвендолин. Она подняла платье лилового цвета, отделанное серебром. – Разве оно не миленькое?
– Очень миленькое, – сказала Анни. – Цвет подходит к твоим глазам, Гвенни.
Сестра залилась румянцем – ее идеальные скулы приобрели красивый бледно-розовый оттенок.
– Я просила тебя не называть меня так. Это звучит не по-королевски.
– Так же как и «Анни», а ты называешь меня так всю мою жизнь, – ответила Аннабель и отвернулась к окну. Она не хотела видеть надутые губки сестры или слезы у нее в глазах, или любые другие уловки, которые Гвендолин использовала, чтобы добиться своего.
– Вот ты где, моя дорогая Аннабель, – появляясь в дверях, сказала королева Каролина. – Я очень довольна, что ты решила присоединиться к своей сестре, пока она открывает подарки.
Вздохнув, Анни отвела взгляд от окна. Если мама хотела заставить всех думать, что ее младшенькая пришла сюда по собственной воле – что ж, дело королевское.
– Доброе утро, матушка, – сказала Анни, вставая, как сделали и все присутствующие.
– Пожалуйста, садитесь. – Королева заняла ближайшее к Гвендолин кресло, так что фрейлине, которая сидела там прежде, пришлось искать себе другое место. – В конце концов, это не официальное собрание.
Гвендолин сидела, сложив руки на коленях, пока дамы пересаживались, борясь за лучшее место, чтобы рассмотреть, что получила именинница. Все знали, что когда принцесса устанет от подарка, она отдаст его той, которая сильнее всех им восхищалась. Придворные дамы таким манером получили уйму разных красивых безделушек за годы, проведенные при Гвендолин.
Когда все уселись, она хлопнула в ладоши и сказала:
– У меня есть особый подарок для вас.
По ее кивку Сесиль подбежала открыть дверь, пропуская поток слуг, что несли подносы. Идеальная фигура стала одним из подарков на крестины Гвендолин, так что она могла есть все, что захочет, и не толстеть. Больше всего ей нравились сахарные пирожные и изысканные закуски, которые были слишком жирными для Анни. Пока прекрасные дамы с идеальными фигурами уплетали одно пирожное за другим, она грызла краешек печеньки, которую взяла просто из вежливости. Лакомство было таким сладким, что аж заболели зубы, но Анни улыбалась и пыталась сделать вид, что наслаждается им. Через несколько минут желудок у нее заурчал. В первый раз принцесса была рада, что сидит в одиночестве.
Гвендолин начала открывать очередной подарок. Хотя казна королевства была не очень велика, подарки приходили из каждого уголка Древогорья, а также из соседних королевств. Когда дамы окружали принцессу, пытаясь рассмотреть получше, королева Каролина приказывала им сесть, потом поворачивалась к младшей дочери и улыбалась. Но даже так Анни не очень хорошо видела дары, посему не уделяла особого внимания тому, как Гвендолин достает украшения или платья. Однако когда слуги внесли сундук, который доставили ранее на возке, Анни наконец-то встала. Это был отличный сундук с гравированными металлическими запорами, и ей стало интересно, кто же его прислал?
Дамы подошли ближе, когда Гвендолин открыла крышку. Она заглянула внутрь и вытащила кусок пергамента, который тут же отбросила, не прочитав. Анни вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что же лежит в сундуке. Дамы хором вздохнули, когда Гвен подняла маленькое дерево примерно в фут высотой. Деревце было столь изящно вырезано, что даже с такого расстояния Анни с уверенностью могла сказать, что его изготовил обученный эльфами мастер. Она невольно сделала шаг к центру комнаты, когда ветки, затрепетав, разошлись, открывая взору птичку размером не больше кулака Анни, выполненную из драгоценных камней. Когда старшая сестра начала поворачивать ключ, прикрепленный к спине птички, Анни подошла ближе. Этого никто не заметил, потому что все внимательно смотрели, как пичужка шевелит крылышками и наклоняет изящную головку.
Анни задержала дыхание, когда птичка раскрыла клювик и запела такую милую песенку, что некоторые придворные дамы принялись утирать слезы с глаз.
Как только птичка закончила песню, дамы бурно захлопали в ладоши. И все еще хлопали, когда на боку птички появился шов, разделивший ее на две половинки и явивший взорам присутствующих маленькое яйцо из ослепительно сияющего золота.
– О! – в унисон выдохнули все дамы, включая Анни.
На секунду она подумала, что подарок волшебный, но отбросила эту мысль, потому как не слышала ничего, что заставляло бы думать о магии.
Гвендолин повернула деревце и обнаружила еще один малюсенький ключик в основании яйца. Светясь от восхищения, она повернула ключ, от чего яйцо начало вращаться и играть такую веселую мелодию, что скоро все дамы принялись притоптывать ножками. В этот раз, когда музыка затихла, яйцо разделилось на четыре части, являя любопытным взорам крохотную вещицу, покрытую драгоценными камнями.
– Что это? – спросила Гвендолин.
Скорлупа продолжала раскрываться. И когда раскрылась до самого конца, вещица наклонилась и выскочила из яйца.
Гвендолин поймала ее, прежде чем та упал на пол.
– Поймала! Смотрите! Какое милое. Как думаете, что это? О! – воскликнула она в испуге.
– Нет, не может быть! – закричала королева, которая наклонилась вперед, чтобы рассмотреть получше.
Анни задохнулась при звуке перезвона ветряных колокольчиков, слышном только ей. Воздух внезапно сгустился. Все краски в комнате поблекли, а звуки стали приглушенными, и только слабое позвякивание колокольчиков не утихало. И хотя другие дамы двигались, будто попали в густой бульон, Анни смогла побежать. Она почти успела, но глаза Гвендолин закрылись, и та опустилась на кресло. Секундой позже королева, которая так и осталась стоять, упала на пол как тряпичная кукла. Остальные дамы падали вокруг нее.
Где-то в замке что-то разбилось, но звук был приглушенным, и Анни не смогла определить, откуда он идет.
– Помогите! – закричала она страже. – Скорее!
Но звука шагов в ответ не последовало. Анни слышала только тихое посапывание спящих дам и неутихающий звон ветряных колокольчиков. Преодолеть давнюю привычку не касаться членов семьи оказалось нелегко, но Гвендолин так побледнела, что Анни испугалась. Взяв сестру за запястье, она ощутила сильное равномерное биение пульса и вздохнула с облегчением. Бледные краски вернулись на щеки Гвен. И это вселяло надежду, что все не так плохо, как кажется.
Гвен пошевелилась, приоткрыла глаза и невнятно спросила:
– Что случилось?
– Точно не знаю, – ответила Анни и посмотрела на украшенный драгоценностями предмет, который сестра все еще держала в руке. Хотя та и не узнала его, Анни сразу поняла, что это. Кто-то изготовил маленькую модель веретена, всего лишь в дюйм высотой, и все же оно было идеально выполнено до мельчайших подробностей, вплоть до иголки, на которой дрожала капля крови Гвен.
– Это веретено, – объяснила Анни. – Кто-то прислал его сюда, чтобы из-за проклятия ты заснула. Кажется, вместе с тобой заснули и все остальные.
– Как мило, – прошептала Гвендолин. Ее веки начали опускаться.
– Нет, не мило! – вскричала Анни. – Это ужасно. Как думаешь, можешь встать?
– Конечно могу, – буркнула, когда сестра встряхнула ее, Гвен. – У меня есть грация и прекрасная осанка. В отличие от некоторых. – Открыв один глаз, она наградила Анни недобрым взором. – Бедная малютка Анни. Ты никогда не была грациозной. Я всегда могла перетанцевать тебя. Может быть, я так и сделаю, когда не буду такой усталой.
Гвендолин широко раскрыла рот и зевнула совсем не подобающим леди образом. Два передних зуба у нее оказались кривыми. Присутствие сестры рядом уже делало свое дело.
Анни закинула руку Гвендолин себе на плечи и принялась поднимать ее на ноги со словами:
– Ты должна… помогать мне… я веду тебя в постель. Вот так… шаг за шагом…
– Я все время должна помогать тебе, разве не так, Анни? – Гвендолин чуть сдвинула ногу. – Никакой магии – вот твоя проблема. Всегда чувствовала к тебе жалость. Говорила Дигби: «Мне все равно, что она невзрачная, все-таки она моя сестра».
Анни дернула Гвендолин вперед чуть резче, чем требовалось, и сказала:
– Ты слишком добра.
Пока Гвен, спотыкаясь, переступала ногами и зевала во весь рот, Анни наполовину дотащила, наполовину донесла ее до следующей комнаты. Движения сестры больше не были такими уж грациозными, и выглядела она неуклюже, пытаясь залезть на высокую кровать, но так и не смогла дотянуться даже до матраса. Анни пришлось подтолкнуть ее. С возгласом «ох» Гвен растянулась поперек ложа, потом перевернулась на спину и, вытягивая ноги, пробормотала:
– Так лучше.
Анни сделала шаг назад. В то же мгновенье, как она отошла от сестры, краски снова исчезли с лица Гвендолин, а зубы выпрямились сами по себе.
– Нужно проверить остальных, – пробормотала Анни.
До нее долетал храп матери, так что было ясно, что та в порядке, но насчет остальных обитателей замка Анни не была так уж уверена. В конце концов, она же слышала, как что-то разбилось. Когда проклятье вступило в силу, кто-то мог пораниться.
Выйдя в коридор, принцесса чуть не споткнулась о спящую стражу. Проход был завален телами, и при первом взгляде казалось, будто здесь произошла битва и все умерли, не пролив ни капли крови. Некоторые выглядели так, будто мирно заснули, привалившись к стене. Но были и другие, которым совершенно точно было неудобно: их тела изогнулись странным образом, а головы свесились набок. Анни помогла тем, кто выглядел хуже всего, прикасаясь к ним лишь на то время, чтобы уложить поудобнее. Люди просыпались на краткие мгновения, когда она трогала их, но были такими сонными, что ничего не спрашивали.
Прямо по коридору от комнаты Гвендолин Анни нашла служанку, которая, растянувшись на черепках разбитого кувшина, спокойно похрапывала.
– Вот, наверное, что разбилось, – пробормотала принцесса, удостоверилась, что девушка не порезалась, и продолжила осмотр замка, удивляясь, что никто не поранился, даже посудомойка, рукав которой оказался в очаге. Казалось, что огонь тоже заснул, и мерцали только тени пламени, недостаточные, чтобы обжечь. Но Анни все равно отодвинула посудомойку от очага и затушила огонь супом, что остывал на столе. Догорая, дерево в очаге едва зашипело.
Анни шла по Большому залу, когда вдруг поняла, что помимо непрекращавшегося звука колокольчиков, она слышит легкий стук мягких подошв своих ботинок по усыпанному травами полу. Прежде она никогда не слышала этого звука, по крайней мере, не в Большом зале. Тот, будучи сердцем замка, всегда, в любой час дня и ночи, был полон людьми. Разговоры, лай собак, игры пажей, а в последнее время музыка менестрелей делали зал одним из самых оживленных мест в замке. Никогда раньше Анни не слышала, чтобы тут было так тихо, и это заставило ее остановиться и прислушаться. Конечно, здесь все еще находились люди, распластавшиеся по столу и растянувшиеся на полу там, где они упали, охваченные сном. Некоторые из них даже храпели, но этот слабый звук терялся в огромном помещении.
И в первый раз за этот день Анни почувствовала страх.
Она зашагала быстрее, все еще надеясь, что найдет кого-то, кто не спит. И когда обнаружила отца, сидевшего с прямой спиной в огромном кресле в зале для закрытых заседаний, ей на секунду подумалось, что он, возможно, не стал жертвой проклятья. Но, приблизившись, Анни поняла, что король тоже спит, и только широкая изогнутая спинка кресла удерживает его от того, чтобы упасть, как все остальные вельможи вокруг. Принцесса оставила отца там, не в силах оказать ему помощь бòльшую, чем оказала матери и сестре.
Анни шла через еще один коридор, когда выглянула из окна и ее осенило. Повернув обратно, она снова вошла в Большой зал и стала искать одну из тех маленьких собак, которых некоторые дамы при дворе всегда носили с собой. Собачка отыскалась у ног старой леди, которая Анни никогда не нравилась. Ей и песик-то не нравился, но был маленьким и легким, так что она подняла его, поглаживая по голове, чтобы успокоить, когда тот начал просыпаться.
Обойдя спавших в дверях стражников, Анни прошла через внутренний двор и добралась до подъемного моста, который все еще был опущен, но без стражи поблизости. И принцесса задумалась, сколько времени пройдет, прежде чем по нему пройдет кто-то, кто не имеет на то права. Когда она вышла за пределы замка, песик стал немного бодрее, и Анни начала верить, что ее план может оказаться успешным. Может быть, проклятие действует, только пока его жертвы находятся в замке? Может, она сумеет вынести людей, и они проснутся?
Решив, что легкое позвякивание, которое она слышала, было частью магии замка, Анни не обратила на него внимания, когда опустилась на колени, чтобы положить песика на землю.
– Ох! – воскликнула она, вскакивая на ноги.
Колючие розовые кусты начали вылезать из мягкой травы, и Анни чуть не запнулась за один, когда тот возник у нее за спиной. Отступив на дорогу, которая вела к мосту, она положила собачку рядом со рвом. Хотя несколькими мгновениями раньше песик был достаточно бодр, чтобы лизать ей руку, как только принцесса перестала прикасаться к нему, глазки у него закрылись, а сам он обмяк, громко сопя, будто вдохнул слишком много пыли.
– А идея была хороша, – пробормотала, поднимая собачку, Анни.
Укачивая ее на руках, она снова прошла по мосту и вернулась во внутренний двор замка, стены которого оплетали, подобно толстым канатам, розы. Дойдя до отпускной решетки, Анни остановилась и оглянулась. Розы уже покрыли весь мост, но, казалось, за стены не проникали, а лишь извивались и переплетались друг с другом, поднимаясь выше головы принцессы и создавая непроходимую преграду, что щетинилась длинными, острыми шипами.
Вздрогнув, Анни прижала собачку крепче. Ей не нравились розы, хоть в качестве защиты они не были такой уж плохой идеей. Все в замке спали без задних ног, и, вероятно, все так и останется на годы, если она правильно помнит проклятье. Это значило, что кто бы ни заставил розы вырасти вокруг стен замка, он, скорее, сделал это, чтобы не дать людям выйти, а не для того чтобы не позволить им войти. Но даже если и так, подобная стена защитит семью и друзей Анни лучше любой стражи. К сожалению, это так же означало, что и принцесса оказалась в ловушке. Или оказалась бы, если бы не знала пары секретов замка.
Анни вовсе не собиралась оставаться в замке. Если останется, то умрет, прежде чем кто-то из ее семьи проснется. Должно же быть что-то, что помогло бы избавиться от проклятья, но чтобы найти это что-то, нужно покинуть замок. До возвращения Анни, которое произойдет скоро, если ей повезет, с семьей ничего не случится.
Торопясь в Большой зал, принцесса замерла в дверях. Хоть она и привыкла к слабой музыке ветряных колокольчиков и уже могла отрешаться от нее, здесь было что-то иное. Или, по крайней мере, то, чего она не замечала прежде. Люди находились там же, где Анни их оставила, и дышали так же глубоко и ровно, но теперь это казалось более согласованным: все вдыхали одновременно и выдыхали в унисон. Звук был чуть слышным, но создавалось впечатление, что дышит сам замок. Это так пугало, что Анни на цыпочках прошла по каменному полу, положила собачку рядом с хозяйкой так тихо, как только смогла, на цыпочках же вышла и поднялась по лестнице, переживая теперь сильнее, чем прежде.
Звук дыхания на лестничном пролете был не таким явным, как в Большом зале, потому что здесь было не так много народа, но Анни все еще слышала его всякий раз, как останавливалась, чтобы передвинуть кого-то, кого не заметила прежде, или чтобы оглянуться, что делала все чаще и чаще. Ей все сильнее чудилось, что кто-то следит за ней, хотя насколько Анни знала, она была единственной в замке, кто не спал.
– Здесь есть кто-нибудь? – крикнула принцесса, но ответом ей была лишь тишина.
Когда Анни опустилась на колени перед Каролиной, глаза королевы задвигались за опущенными веками.
– Матушка, – позвала Анни, заколебавшись лишь на мгновение, прежде чем положить руку на плечо королевы.
– М-м-м, – промычала та, чуть нахмурившись.
– Матушка, – повторила Анни, чуть тряхнув ее. – Мне нужно поговорить с вами.
– Тотакое? – пробормотала Каролина, приоткрыв один глаз.
– Это проклятье. Гвендолин уколола палец веретеном, и теперь все спят. Должно быть что-то, что я могу с этим сделать.
– Есть, – ответила мать. – Дай мне поспать.
– Погодите минуту. Мне нужна ваша помощь, чтобы точно вспомнить, что говорилось в проклятье. Сначала та злая фея сказала, что если Гвенни уколет палец веретеном, она умрет. Так, матушка?
Не дождавшись ответа, Анни снова встряхнула мать. Королева, чьи волосы начали седеть, пробормотала:
– Так. Фея Ненасыта.
– А потом фея с отвратительным именем встала и изменила проклятье.
– Фея Сладколюбомилосвета. Живет в Саду счастья.
– Точно! Она поменяла проклятье так, чтобы вместо смерти Гвенни заснула на сто лет.
– И проснулась, когда любовь жизни Гвен коснется поцелуем ее губ, – пробормотала королева. – Фея сказала, мол, это должен быть принц. Иначе не сработает.
– Я мало что могу сделать с сотней лет, но могу найти принца, – решила Анни. – Может статься, он сумеет помочь мне с этой сотней лет.
– Приведи Дигби. Он может поцеловать Гвен, – ответила мать.
Анни нахмурилась.
– Приведу, если должна. Но этот парень такой олух.
– Может быть… – пробормотала королева, когда ее дочь убрала руку. И снова единственным звуком в комнате стало лишь дыхание.
Поднявшись, Анни огляделась. Дамы останутся там, где лежат, она не собирается тащить их в кровати, как сделала с Гвендолин. И даже покои матери были слишком далеко, чтобы сопроводить ее туда.
Анни уже собиралась выйти из комнаты, когда заметила кусок пергамента, который отбросила сестра. Гведолин не умела читать – неудивительно, что она даже не посмотрела на пергамент. Однако Анни считала очень важным научиться читать и писать. На самом деле, она пыталась научиться делать множество вещей, которые не умела делать Гвендолин, в основном потому, что не имела желания соперничать с сестрой в том, что та делала идеально. Сестра была легка как пушинка и слыла первой красавицей на каждом балу. Анни сбегала, чтобы научиться танцевать у цыганок, которым было все равно, насколько изящно она кружится на носочках. Гвендолин ездила на лошади в женском седле, как подобает настоящей даме, и носила прекрасные платья. Анни надевала мужские одежды и заставила учителя верховой езды научить ее ездить на лошади без седла. Конюх научил младшую принцессу жонглировать. Гвендолин даже в голову не приходило заняться подобным. Старый солдат научил Анни управляться с луком и стрелами. Она подружилась с детьми слуг и попросила их научить ее плавать в речке Хрустальной и ловить рыбу с берега. Каждый раз, обнаружив что-то, чего старшая сестра не умела, Анни пыталась научиться этому.
Гвендолин много чего умела делать идеально. Анни умела делать очень-очень хорошо гораздо больше. К сожалению, чтение написанного на пергаменте не входили в этот список. Ей понадобилась минута пристального изучения витиеватого почерка со всеми его завитушками и виньетками, прежде чем получилось разобрать простое послание. «С днем рождения!» Вот и все, что оно гласило, но почерк был таким изысканным, что думалось, будто здесь могло быть написано что-то еще.
Анни так беспокоилась об обитателях замка, что ей не пришло в голову задуматься о том, кто послал веретено. Она полагала, что это сделала злая фея, но лишь несколько фей умело писать, и принцесса никогда не слышала, чтобы кто-то из них слал записки. Письмо было написано на красивом пергаменте, который, однако, казался обычным, одним из тех, что мог бы иметься у Каролины. В нем не было никакого волшебства.
Анни перевернула записку в надежде, что на другой стороне могут оказаться какие-то указания об отправителе. Не найдя ничего, она склонилась к сундуку и тщательно осмотрела его, не упустив ни малейшей детали. Тот не выглядел изделием фей, хотя и был выполнен очень искусно. Но Анни заметила, что некоторые метки от тесла не отшлифованы. Сундук, сделанный волшебным мастером, был бы безупречным. Мужчина, доставивший сундук, казался человеком и вовсе не походил на того, кого могла послать злая фея.
Кто бы ни отправил сундук – это был человек, не фея. Что удивляло больше всего. Насколько Анни знала, ни у Древогорья, ни у Гвендолин не было врагов среди людей.
