Текст книги "Соучастие постфактум"

Автор книги: Э. Чарльз Вивиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Лицедеи и иностранцы, – Хед снова вернул зеленщицу к тройняшкам Вески. – И как вы относились к ним? Как я понимаю, они делали у вас покупки. Вы находили их приятными людьми?

– Очень приятными. Мистер Питер временами приходил за фруктами, и вы бы приняли его за жентыльмена, кабы не знали, что он лицедей. Всегда вежлив и приветлив: «Доброе утро, мисс Крэйлоу» и «не хочу обременять вас доставкой, мисс Крэйлоу», – словно он на самом деле знал, как следует грить с леди. Хи-хи. Я слыхала, будто на сцене он делал трюки с веревкой, но сама я этого не видела. Девушки также были вполне милы – с повадками идеальных леди (вы бы и не подумали, что они лицедействуют на сцене). Совсем не громогласны, прекрасно одеты, и грили они совсем спокойно. Кита мне нравилась больше. Она была такая… такая искренняя, если вы понимаете, о чем я. И она всегда платила; если с заказом приходила Нита, то она обычно говорила, что Кита расплатится, когда придет в следующий раз. А та платила немедленно.

– Вы не знаете, что с ними случилось после смерти сестры? То есть после того, как они покинули «Штокрозу»?

– Кита заходила, думаю, за ростками бобов. Или за цветной капустой? Хи-хи. Это было за два дня до того, как они уехали, и она сказала, что больше никогда меня не увидит, и поблагодарила за качественный товар и обслуживание. Она сказала, что увезет брата в Среднезимнаморье – чтобы сменить климат; авось, там он выздоровеет. Я посмотрела по карте и подумала, что, наверное, она грила о Белеерских островах,[15]15
  Имеются в виду Балеарские острова́ – архипелаг в Испании на западе Средиземного моря.


[Закрыть] хотя она их называла как-то иначе. А на карте я не нашла больше ниче похожего. Но эти иностранцы иногда так смешно коверкают слова, не так ли? Хи-хи!

– Она говорила о Балеарах? – спросил Хед, стараясь произнести название корректно и правильно.

– Да-да! Хи-хи! Подумать только, я не нашла их на карте, увидев там только Белеерские острова!

– Ну, мисс Крэйлоу, спасибо, что рассказали мне так много. Полагаю, вы не знаете, делал ли кто-нибудь из местных фотографов снимок кого-нибудь из Вески?

– Нет, не знаю, сэр. А вам такой надобен?

– О, нет, не мне – моему юному другу. Из-за сентиментальных воспоминаний и всего такого. Я сказал ему, что оказавшись в этих краях, я наведу справки о том, где они, и можно ли получить их портрет.

– А! «И весной мечтает юность»…[16]16
  Мисс Крэйлоу цитирует поэму Альфреда Теннисона «Замок Локсли» (пер. О. Н. Чуминой).


[Закрыть] даже ежели сейчас лишь январь! Хи-хи! Боюсь, не могу сказать, сэр. Можете спросить у того, что на углу, по пути к полицейскому участку.

– Да, конечно, там он может быть. Мисс Крэйлоу, большое спасибо. Теперь я пойду туда.

Он и пошел в ту сторону, но лишь потому, что эта дорога вела к участку. Того фотографа он уже опросил. Балеары – это уже определенное направление, не то что «Алжир или куда-то еще», как сказал Уидс. Теперь он мог быть уверен, что Кита говорила об этом направлении, хотя, возможно, и с целью запутать след. Балеары принадлежат Испании, и попасть туда можно было через Барселону или Валенсию. Запрос консульства в Барселоне, очевидно, поможет выяснить, отправились ли Вески туда, остались ли они там или в дальнейшем уехали куда-то еще.

Хед чувствовал, что разрабатывание линии Вески подходит к концу. Ему вспомнились угрозы, сделанные Китой, когда та уносила своего потерявшего сознание брата: «Ты получил отсрочку, но не улизнул».

– Неважно, они это или нет, но они намеревались совершить нечто такое, – сказал себе Хед.

XI. Результаты ошибки

На следующий день после дознания в усадьбе, в то же самое время, пока инспектор Хед задумчиво ехал в Твикенхэм, в пять минут двенадцатого подчиненный Хью Денхэма вошел в к нему из приемной и сообщил работодателю, что пришла мисс Этель Перри – она хочет поговорить с ним. Денхэм нахмурился – до вечеринки у Картера он лишь шапочно знал обеих сестер Перри. Этель стоила ему глазки, прежде чем Картер увел ее подальше от остальных гостей. Если она надеется продолжить знакомство, воспользовавшись той злополучной вечеринкой, то она сильно ошибается, подумал он.

– Джослин, что ей нужно? – спросил он.

– Она лишь сказала, что хочет увидеть вас, сэр, если вы можете уделить ей время. Я не спрашивал у нее, в чем дело.

– А следовало. Не важно, впустите ее.

Этель вошла, и Джослин закрыл дверь за ней. Ее вид, бледный и почти неземной, был привлекателен, угрюмо решил Денхэм, но никто и не посмотрел бы на нее, если бы рядом была Маргерит! А через пять часов он собирался вновь увидеться с Маргерит.

– Мисс Перри, присядете? Чем я могу быть полезен?

– Я… мистер Денхэм, моя сестра попросила меня прийти, – нервно ответила девушка, заняв указанный Денхэмом стул. – Насчет дома, нашего дома. Понимаете, Лилиан должна все утро давать уроки, вот она и подумала… мы подумали… ну, я предложила посоветоваться с вами.

– Очень мило с вашей стороны, – довольно иронично прокомментировал Денхэм. – Насчет дома, так? Перестроить, расширить его или что?

– Ой, нет! Ничего подобного. Как знаете, отец купил его вскоре после войны, и дом стал нашей постоянной проблемой, так как требовал расходов с тех самых пор, как мы въехали. Как вы знаете, он купил его у Поллена.

– Да, я знаю, что это был один из домов Поллена. Думаю, он построил здесь шесть или семь домов.

Он знал, что почтенный застройщик купил участок земли на углу Лондон-роуд и Треерн-роуд – в то время та местность пустовала, и он быстро застроил ее в самом начале начавшегося после войны строительного бума. Ныне же его сын, Фред, проматывал прибыль от этого и подобных предприятий.

– Да, сразу после войны, – повторила девушка. – И нам постоянно приходилось делать ремонт. В последний раз это была крыша – понадобилось заменить множество ставших небезопасными балок. Но теперь все кажется до того опасным, что мы с Лилиан согласились: нам следует получить совет от настоящего эксперта, вот я и предложила обратиться к вам. Я подумала, что на вас мы можем положиться…

Девушка сделала паузу и улыбнулась Денхэму, что показывало: она бы хотела положиться на него не только в решении архитектурных вопросов. Тот кивнул ей, но ответной улыбки она от него не дождалась.

– Допустим, вы расскажете мне, в чем проблема? – предположил он.

– В трещине. Знаете, у нас есть большая комната, справа, как только вы входите в дом (мы держим ее для учеников сестры), и я вынуждена признаться, что в ней намного холоднее и сырее, чем если бы она была жилой. За последние несколько дней мы заметили трещину в стене – внешней стене, возле угла дома. Этим утром мы с Лилиан вышли и осмотрели ее снаружи. Она у самой земли, в кирпичной кладке, и шириной в полдюйма. Еще я считаю, я не уверена, но как по мне, это выглядит, словно вся стена опустилась. Если вы посмотрите на потолок из комнаты, то покажется, что этот угол намного ниже остальных, и на штукатурке также есть трещины. Когда мы утром осматривали их, это испугало нас. Я думаю, что нужно немедленно что-то предпринять, но дело показалось нам слишком серьезным, чтобы довериться обычному строителю.

Другими словами, подумал Денхэм, это было предлогом, чтобы прийти и увидеться с ним. Он был далеко не тщеславен, но манеры Этель были далеки от сугубо деловых.

– Что вы от меня хотите? – резко спросил он.

– Простого совета. Если вы сможете прийти и взглянуть на трещину сами, и затем сказать нам, что мы должны делать, и сколько это может стоить.

Денхэм встал с места, прошел к большому шкафу и вынул из него пачку бумаг с результатами геологического обследования Вестингборо. Выбрав один из листов, он на какое-то время погрузился в его изучение.

– Да, – наконец, сказал он. – Ваш дом находится как раз над краем глиняного пласта, пролегающего севернее Лондон-роуд, а мой дом – нет. В добавок к этому мой дом строил вовсе не Поллен. Честно говоря, мисс Перри, он не строил и те шесть или семь, в числе которых и ваш. Вместо того, чтобы заложить нормальный фундамент, он поскреб землю и кое-как соорудил эти дома вместо того, чтобы построить их. Я готов сказать об этом ему в лицо, и пусть он предпринимает то, что сочтет нужным. Он соорудил эти дома на глине, не потрудившись заложить основательный фундамент, вот угол вашего дома и просел. Это должно было произойти, раньше или позже. Мне хотелось бы обличить Поллена и таких, как он.

– Но ведь что-то же можно сделать? – испуганно спросила девушка. – Мы… вы же не имеете в виду, что дом обрушится на нас?

– Его можно укрепить. Обратитесь к порядочному строителю – Аллену или Мэрвуду, например…

– Мистер Денхэм, – перебила его Этель, – раз уж я пришла посоветоваться с вами, то вы сходите и посмотрите, что нужно делать, и устроите это?

– Я могу, – нерешительно ответил он, – но, скорее всего, это будет дороже, чем если бы вы напрямую обратились к хорошему строителю. Ведь придется оплачивать и мою работу, а я найму лучших рабочих…

– Но это именно то, чего мы хотим, – вновь перебила его девушка. – Это может стоить немного дороже, но… но я знаю, что на вас можно положиться. Даже лучшие из них могут что-то упустить. С тех пор, как мы приехали, мы постоянно что-то перестраиваем, а такой серьезный дефект следует исправить, и пусть это обойдется дороже, но мы хотим быть совершенно уверены, что все сделано правильно. Так что если вы можете прийти, чтобы осмотреть дом, и организовать работу вместо нас… – Этель сделала паузу и умоляюще взглянула на Денхэма.

– Я мог бы прийти, сделать осмотр и составить протокол, по которому застройщик предоставит вам смету.

– Организуйте это так, как вам удобно, лишь бы мы чувствовали, что вы отвечаете за работу и проследите за ее выполнением.

– Тогда хорошо, – Денхэм вернул лист бумаги в стопку к прочим и обратился к девушке: – Когда я должен сделать осмотр?

– А когда вы сможете сделать его?

На мгновение Денхэм задумался. Если он осмотрит понизившийся угол в три часа дня, то затем он сможет пойти домой, вернувшись с работы еще до четырех. А благодаря этому он будет на месте к тому времени, когда Маргерит придет к Аделе. Как раз вовремя, чтобы встретить и поприветствовать ее.

– Скажем, сегодня в три часа? – предложил он.

– Это будет очень хорошо. Вероятно, Лилиан не будет дома, но я буду и покажу вам, в чем проблема, а потом смогу пересказать ей все, что вы скажете мне.

– Тогда в три или в начале четвертого, – пообещал Денхэм. – Ждите меня к этому времени, и через несколько дней вопрос будет решен. Судя по вашим словам, мешкать не следует.

– Мистер Денхэм, большое спасибо, – Этель встала и протянула руку. – И… еще один момент, – нервно замялась она, – мы так сожалеем из-за вчерашнего, если вы понимаете, о чем я. О… о придирках к вам на дознании. Мы обе видели, как вы пошли в дом, и я могла бы заявить, что вы навряд ли кого-то видели – так же, как и мы. Мы с Лилиан очень расстроены тем, как это было… я имею в виду то, как вас допрашивали.

– Очень мило с вашей стороны, мисс Перри, – сухо ответил Денхэм. – Ждите меня в три часа, и я сделаю все, что смогу.

Таким образом он словно осадил ее. Он проследил, как она прошла через приемную Джослина к выходу, а затем Денхэм вернулся к столу, взял бювар и швырнул на пол с такой силой, что его сосед с нижнего этажа испуганно взглянул на потолок, где раскачивался абажур.

– Черт побери весь этот Вестингборо! – вырвалось у него.

***

– Да. О, да! – сказал Уодден. Это было тем же вечером, Хед только что вошел к нему и предоставил полный отчет о своих приключениях в Лондоне и не только. – И вы телеграфировали в Барселону, так? У вас есть копия телеграммы?

– Вот она, – Хед вынул ее и протянул суперинтенданту.

– Именно так! Далее письмо-подтверждение и фотографии, о которых вы говорили. Фотографии у вас или уже нет?

– Вот они. Письмо с досье на них я получу вечером. К несчастью, они фотографировались только на сцене. Я не нашел ни следа фотографий в естественном окружении.

– И все же его лицо мне что-то напоминает, увы, не могу сказать, что именно, – пробормотал Уодден, изучая фотографию Питера. – Возможно, все из-за того, что я водил жену в «Квадрариан», когда мы ездили в город. От этого шоу волосы дыбом вставали. Он с этой веревкой такое проделывал – и комара мог бы заарканить, а девушки… особенно та, что пела! Но вы и так об этом наслышаны. Хед, направь копию телеграммы в консульство в Валенсии, а также дубликат письма и фотографий. Однажды я ездил по тому побережью, и жену я с собой тогда не брал… поверь мне, Валенсия кое в чем не уступает Парижу. Но я собирался сказать, что из Валенсии на Балеары есть регулярные рейсы – так же, как и из Барселоны. Не станем упускать ни единого шанса. Пусть Уэллс немедленно отнесет телеграмму на почту, а потом вернется сюда. В наших краях дело развивалось независимо от линии Вески.

Хед исполнил приказ и вскоре вернулся.

– Он успеет. Двери почты закрываются в восемь.

– А дверца духовки распахнется в семь тридцать, если не раньше, – грустно добавил Уодден. – Но вы сойдете с этого поезда, а миссис Уодден будет ждать моего возвращения. Хотя баранина в полуостывшем виде это совсем не то. Но бросим это, у нас тут более важные дела. Фактор времени, Хед, мы были чертовски небрежны.

– Мы были чертовски загружены, – парировал Хед. – Шеф, вы понимаете, что со смерти Картера не прошло и двух суток: он мертв всего сорок часов, и мы с тех пор успели сделать довольно много?

– О, да? Продолжайте хвалиться. Но позвольте мне заметить, что касается времени, то мы еще не работали с ним основательно. По крайней мере до тех пор, пока я все не проверил сегодня.

– Не понимаю. Что нам дает время? Часы, пробитые пулей, дали нам достаточно точное время, и…

– Дело совсем не в этом! Время, когда окончилась вечеринка, время, когда эти восемь человек покинули усадьбу. Все они допустили неточность, причем по-разному.

– Все в порядке, шеф. Если баранина может подождать, я слушаю.

– Не все в порядке. Как я сказал, все ошибаются. Прошлой ночью я размышлял вместо того, чтобы спать. Возьмем полученные на дознании показания относительно времени, в которое они покинули усадьбу. Как мы знаем, все они ушли в одно время. Сначала Квэйды. Он считает, что это было около трех, но точного времени он не заметил. Естественно, он набрался виски или шампанского, а может и того, и другого. Миссис Квэйд не опрашивали. Денхэм говорит, что это было еще до трех часов, но он не может сказать точнее, чем где-то между без десятью три и тремя часами. Поллен не имеет представления, но полагает, что это было около трех, раз уж так говорят остальные. Нализался еще сильнее, чем Квэйд. Бетти Хэрдер не опрашивали. Лилиан Перри не опрашивали. Мортимер согласен с Денхэмом, что это было в три часа, но на нем было две «леди» (если можно их так назвать), и он не следил за временем. Этель Перри не имеет представления, но она слышала, как миссис Квэйд сказала, что уже три, а мужу нужно вставать в семь, так что им пора уходить. Исходя из этого мы предполагаем, что все они выдвинулись в три часа, не так ли?

– Так. И поскольку они подтверждают друг друга, касательно…

– Погодите, погодите! Униформа медсестры, и Денхэм что-то прячет в рукаве – все это придает важность времени отбытия, особенно после случившегося сегодня. Мне показалось, что нам нужно сначала все уточнить, прежде чем у нас сформируется мнение, но об этом я скажу позже. Я знаю, линия Вески выглядит многообещающе, но вопрос времени не менее важен.

– Мне бы хотелось услышать об этом, – заметил Хед, взглянув на часы.

– Ваш отчет также не уложился в один абзац, – напомнил Уодден. – Не важно. Я вертел это в уме и внезапно подумал о миссис Квэйд. Мы знаем, что она не опьянела и присматривала за мужем, которому надо было встать рано утром несмотря на то, что он набрался. Сегодня около одиннадцати утра я поехал к миссис Квэйд, и, как я сказал вам по телефону, я присматривал за Денхэмом. Он пришел к себе на работу как обычно, в десять.

– Утра, – добавил Хед.

– Ну конечно, утра, приходить на работу в десять вечера было бы совсем необычно, не так ли? – съязвил Уодден. – Но вернемся к миссис Квэйд. Я поговорил с ней наедине, поскольку ее муж ушел, пытаясь поправить дела с помощью букмекеров. Она была испугана (как и все), и я сказал ей то, что хотел – и добился своего!

– У вас баранина стынет, – заметил Хед.

– К черту баранину! Миссис Квэйд весь тот вечер практически не отходила от Денхэма. Он не напился, был вполне добропорядочен, и вообще он на голову выше четы Квэйд. Совсем из другой колоды. Так что с ним она чувствовала себя намного спокойнее, чем с кем-либо еще. Помните старинные часы в углу столовой усадьбы?

– Да. Они спешили, но у всех были и свои собственные часы.

– О, да? Я уже говорил, что большинство из них находилось не в том состоянии, чтобы смотреть на часы, во всяком случае те, у кого не было интереса подтасовать время.

Итак, миссис Квэйд сказала Денхэму, что им уже пора домой, ибо если бы можно было бы пить виски бесконечно, то ее муж остался бы там навсегда, но в семь утра ему нужно просыпаться, а ей – разбудить его. Денхэм ответил ей, что уладит этот вопрос. Затем он подошел к мистеру Квэйду и указал ему на старинные часы, и сказал ему, что если они сразу же начнут прощаться, то успеют уйти еще до трех, и что миссис Квэйд хочет домой. Квэйд понимает причину (в том состоянии, в котором он находился, он видел даже две причины) и говорит Мортимеру, что уже три часа, и что его жена хочет домой. Мортимер торопит Поллена, Денхэм надевает пальто и заводит свой громогласный двигатель, выхлопы которого нарушают ночную тишину. Он уже практически распрощался с Картером и вернулся к машине, начав выбрасывать из нее снег. Когда он закончил, все остальные также собрались расходиться. А теперь, внимание! Когда миссис Квэйд прощалась с Картером, часы не били. И это именно Денхэм поторапливал всех их – она хорошо помнит это, так как она была благодарна, что он вытащил ее мужа и стал так быстро собираться – она еще поблагодарила его на прощание. Обо всем этом она рассказала мне этим утром.

– Я все еще слушаю, – заинтересованно сказал Хед.

– Понимаете, мы так гордились тем, что определили время убийства при помощи часов в холле, что не стали проверять старинные часы. Мы не поняли, насколько важно убедиться в том, что вся эта компания разошлась в указанное ими время. Вернувшись от миссис Квэйд, я получил рапорт, в котором указывалось, что в офис Денхэма приходила Этель Перри – она оставалась у него добрых полчаса; это было в то время, пока я ездил к Квэйду. Ого, – сказал я себе. А мы на дознании обошлись с ней довольно мягко, и это несмотря на то, что у нее была униформа медсестры. Мы ведь думали, что она никак не могла надеть эту форму и башмаки или жокейские сапоги, но так ли это? Посмотрим. Это ведь вы сказали, что она не могла сделать это?

– На вечеринке она была в вечернем платье, – ответил Хед, но с некоторым сомнением, словно обдумывая доводы шефа.

– И какое-то время после нее, – резко заметил Уодден. – От миссис Квэйд я получил ее версию того, в какое время они расходились, и увидев рапорт о прекрасной Этель, я позвонил в усадьбу и велел Арабелле прийти ко мне. Старшая горничная – местная женщина, причем достаточно серьезная, насколько это вообще возможно в данной профессии. Я опросил ее насчет старинных часов. Они спешили на шестнадцать минут по сравнению с теми, в которые попала пуля – Арабелла проверяла время по радио. Теперь понимаете, о чем я?

– На самом деле вечеринка закончилась в два сорок пять, – ответил Хед.

– Около того. И по пути домой они не задерживались. Вы установили, что они ехали со скоростью порядка двадцати миль в час, в то время как на земле лежал снег. Квэйд спешил домой, чтобы лечь спать, а остальные следовали за ним. Денхэм был у него на хвосте вплоть до поворота на Лондон-роуд, а это в двух минутах езды от дома Денхэма. Мортимер также не отставал: девушек Перри он высадил у их дома – примерно в то же время, когда Денхэм добрался к себе. Дадим им семь минут на все про все – если их средняя скорость была двадцать миль в час, то за это время они должны были проехать более двух миль – от ворот усадьбы и до жилища Денхэма на Маркет-стрит. Денхэм и сестры Перри были дома без семи три. В этом вы согласны?

– Да, они могли вернуться довольно быстро, – уступил Хед.

– Черт возьми, это и в самом деле было настолько быстро! Мортимер, как мы знаем, убедил себя, что он не так уж стар, и принялся приставать к Лилиан Перри. И пока он объяснялся ей в любви, Этель ничто не мешало проскользнуть в дом, скинуть вечерние туфли, не тратя времени на переодевание – просто сменить туфли на жокейские сапоги? Униформу медсестры она могла повесить на руль велосипеда, а чепец спрятать в складках униформы. Лилиан прощается с Мортимером, он уезжает, а она входит в дом. Возможно, она пошла прямо наверх, а Этель сказала, что поднимется через минуту-другую, так как она хочет подышать свежим воздухом. Как только Лилиан исчезла из поля зрения, Этель выкатила велосипед, одела униформу и чепец и поехала по известному нам маршруту – тому самому, о котором рапортовал Борроу.

– Он говорил о пяти минутах четвертого, – заметил Хед. – Шеф, не думаю, что можно было уложиться в это время.

– Я снова обратился к нему, и он признал, что это могло быть и в десять минут четвертого, – ответил Уодден. – Время он прикидывал, опираясь на то, что часы на гараже Парнхэма указывали три часа, а мы тогда полагали, что вечеринка в усадьбе еще только заканчивалась, не зная, что на самом деле она окончилась за четверть часа до этого. К тому же Парнхэм сказал, что его часы отставали на две минуты, но он их подвел. Хед, это могло быть подделано. Этель Перри могла быть той самой медсестрой, которую Борроу видел на Треерн-роуд. Заметьте, кружа по этому маршруту, она всю дорогу ехала, а не шла по той дорожке. Следы ног появились только после четырех часов, после убийства.

– То, как вы это описали, выглядит вполне возможным, – сказал Хед, все-таки выказывая сомнения в теории шефа. – По этой версии Картера убила Этель Перри, конечно, если справедливо мое предположение, что велосипедистка носила старые башмаки поверх собственных. В смысле, когда она пошла в усадьбу.

– Почему нет? Не позднее четверти четвертого она вернулась домой и поставила велосипед. Затем у нее было двадцать минут на то, чтобы обуть жокейские сапоги и дойти до Маркет-стрит, где Борроу видел «молодого человека» – он сказал, что это было в три тридцать пять. Она могла легко уложиться вовремя. Лилиан уснула бы от шампанского и усталости и не мешалась бы во время всех событий. Мы знаем, что у Этель есть униформа медсестры, и я видел ее верхом на лошади, хоть это и было какое-то время назад. Но бриджи и жокейские сапоги у нее есть, это точно. А в школьной команде она была хоккейной звездой, и к тому же наверняка хорошей гимнасткой.

– И вы думаете, что она вот так вот застрелила Картера? – с сомнением спросил Хед.

– Кто может быть так же толстокож, как медсестра? Им приходится быть такими, это вроде как часть их работы. Они каждый день соседствуют с болью и видят, как мужчин и женщин потрошат в операционной, нервы от этого загрубевают. Все это в десятки раз хуже, чем если поднести дуло пистолета к чьему-то глазу и спустить курок.

– И все-таки мне это кажется неправдоподобным, – возразил Хед.

– А теперь посмотрим на все с точки зрения Денхэма. Он заметил ее, возможно, когда она возвращалась на велосипеде, а он уже поставил машину и вышел из гаража. Наш яйцеголовый коронер согласился вытрясти из него все, что он увидел, припарковав машину, но дальше он не зашел, хоть вы и передали ему записку. Признаю, он почти что обвинил Денхэма в соучастии, но затем он, вероятно, почувствовал, что посредством такой пытки не добьется ничего хорошего. А этим утром Этель подумала, что Денхэм мог ее заметить, и пошла в его офис, чтобы убедиться. Вполне вероятно, что напрямую она ничего не сказала и только придумала некий предлог, чтобы зайти к нему, а затем посочувствовать тому, что он пережил, или еще каким-то образом затронуть тему убийства. Все ради того, чтобы посмотреть, скажет ли он ей о том, что видел ее, и что она сама виновата – каталась не велосипеде, но не ответила на обращение полиции к велосипедистам и медсестрам. Конечно, я не знаю, о чем они говорили. Но вот, что я знаю: по дороге с работы он зашел в дом сестер Перри и потратил добрых полчаса на разговор с Этель – Лилиан в это время дома не было. Затем он отправился к себе домой и больше не выходил с Треерн-роуд по меньшей мере до семи часов – именно тогда я получил последний рапорт о нем. Видите? Утром она провела полчаса в его офисе, но этого оказалось недостаточно, и днем он провел еще полчаса у нее. Почему? У вас есть теория, которая объяснит все это лучше?

– Тогда почему она убила Картера?

– Понятия не имею. Но после того, как Филлис Тейлор застала их наедине в усадьбе, Этель могла сказать Картеру, что девушка начнет болтать, и доброе имя будет запачкано, если только он не женится на ней, а для одинокого человека вроде него брак может стать новой забавой. Затем он мог ответить ей в том же духе, как и миссис Беллерби, о которой вы мне рассказывали. После этого она, конечно, возненавидела его – и по сравнению с ней фурия в аду ничто… как сказал, кажется, Шекспир.[17]17
  На самом деле это цитата из «Скорбящей невесты» Уильяма Конгрива: «Фурия в аду ничто, по сравнению с брошенной женщиной».


[Закрыть] И что касается такого типа фурий, то женщины иногда убивают. Особенно если у них нет времени, чтобы успокоиться.

– А тот звонок, который подслушала Филлис? Как его пристроить к этой версии?

– Картер уже неделями ухлестывал за Этель. Я еще не пытался пристроить звонок, но не сомневаюсь, что за несколько минут смог бы сделать это.

– И она за один вечер спланировала все это дело: с веревкой, деревом и старыми башмаками, а в добавок еще и раздобыла пистолет? – снова засомневался Хед. – Шеф, мне это не нравится.

– Но вам должна понравиться возможность разграничить личности велосипедиста и убийцы, – заметил Уодден. – Вы определенно считаете, что это один человек, но у нас нет никаких доказательств этого. Даже ваше толкование следов ног и велосипедных шин все еще не дает оснований для окончательного и непоколебимого вывода.

– Единственный вывод, который у меня есть, состоит в том, что кто-то убил Эдварда Картера, и я должен найти этого кого-то, – ответил Хед. – Вы составили интересную теорию, и Денхэм определенно что-то знает. А ваша баранина уже совсем остыла.

– Поэтому давайте отправимся к «Герцогу Йоркскому» и мирно поговорим с малышкой Нелл. Мне нужна рюмка для бодрости, прежде чем я предстану перед женой.