Текст книги "Соучастие постфактум"

Автор книги: Э. Чарльз Вивиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

***

Для местного еженедельника – «Смотрителя Вестингборо» – вторник стал загруженным днем. Когда была отпечатана четверть тиража, редактор приказал остановить печать, хоть и знал, что это задержит выход номера. Он изъял страницу со спортивными и торговыми новостями, вставив вместо нее сообщение о преступлении и дознании. В центре страницы он разместил фотографию сквайра Эдварда Картера – она нашлась в архиве и была сделана, когда тот появился на открытии нового больничного крыла, которое покойный подарил поселку.

Таким образом редактор отложил сиюминутные известия (они с тем же успехом могли выйти и в следующем номере), заменив их долгоиграющими и набранными на скорую руку. Таким образом «Смотритель» разразился негодующим плачем – редактор надеялся, что так он сможет выразить чувства земляков.

«Смотритель» гласил:

Вот уже второй раз за последнее время наш город пережил невыразимо страшное и жестокое преступление, которое вселило чувство ужаса и негодования во все наши души. Согласно решению коронерского суда, среди нас вновь появился убийца.

Злобная изобретательность, характеризовавшая предыдущее преступление, на этот раз отсутствует. Теперь вместо нее была бессердечная дерзость, с которой убийца назначил своей жертве встречу на пороге дома покойного в предрассветный час и безжалостно застрелил его. Во всей истории преступности редко встречаются примеры такой отвратительной злобы, как в этом деле, дерзость которого помогла убийце уйти. Кто бы мог подумать, что в час, когда мир окутывает дремота, человека можно выманить на порог дома и безжалостно застрелить?

Сегодня весь Вестингборо чистосердечно скорбит от утраты человека, прожившего среди нас три года и завоевавшего популярность и уважение поселка. Его щедрость и участие в местной благотворительности были на устах жителей нашего поселка, и это не будет слишком громкими словами – ведь это не только круг его друзей, но и вся наша община, которая оплакивает его безвременную кончину. Из всего, что он оставил после себя, новое крыло госпиталя осталось самым заметным свидетельством его щедрости, сочувствия к страждущим и готовности содействовать благополучию нашего поселения. Его смерть была подлой и жестокой, но его имя осталось написано в нашей памяти словно золотыми буквами, ибо щедрость, которой было отмечено его бытие средь нас, была более чем просто золотой. Все мы скорбим и горько плачем, желая отмстить виновнику этого ужасного преступления.

И мы не боимся, что он уйдет от возмездия. Мы уже увидели начало следствия, которое, как нам кажется, окончится так же, как и дело, завершившееся арестом Гектора Форреста. На других страницах этого выпуска вы найдете расшифровку стенограммы дознания, которое сегодня прошло в усадьбе Вестингборо. То усердие, с которым была выяснена информация, которой располагали лица, не связанные с преступлением даже косвенно, показывает, что руководители нашей полиции, суперинтендант Уодден с инспектором Хедом, всецело осознают свою ответственность и проявляют ту же блестящую проницательность, которую они уже проявили в прошлом году. Так что пусть этот убийца делает, что хочет, и прячется, где хочет, – мы можем быть уверены: пока по его следу идут эти люди, он не улизнет.

В то же время ясно, что установить виновника преступления не просто важно, а дважды важно. До тех пор, пока убийство остается нераскрытым, под подозрением в соучастии оказываются все героические дамы, посвящающие жизни облегчению страданий. Неподалеку от места преступления была замечена медсестра на велосипеде. Возможно, она причастна. Но это может быть и не медсестра, а кто-то, замаскированный под нее. Несомненно, это жестокий убийца может, не колеблясь, отбросить позорную тень на представителей этой достойной профессии.

Другим тяжким обстоятельством является строгость, с которой на дознании добывают информацию. Мы понимаем необходимость таких методов ради выяснения как можно большего количества фактов, ведь они могут иметь важнейшее значение для расследования. Следовательно, мы сожалеем о том, что гнусное преступление поставило наших сограждан в неловкое положение. Наш уважаемый земляк, мистер Хью Денхэм, подвергся весьма настойчивому допросу о том, кого он мог видеть по пути домой после того, как он насладился гостеприимством покойного. Эта настойчивость хоть и хороша, и необходима с точки зрения закона, но стала болезненным испытанием для мистера Денхэма, который так и не смог пролить свет на трагедию, ибо по дороге домой он никого не видел и вообще не знал о том, что происходит. Подобные эпизоды, увы, неизбежно сопутствуют трагедии.

Мы верим, что убийца будет задержан, и закон восторжествует. В то же время мы с прискорбием осознаем, что это второе преступление принесет Вестингборо дурную славу, как сознаем и непоправимость утраты, которую понес наш поселок в связи с гибелью нашего почетного жителя, мистера Эдварда Картера.

Этим вечером, по пути в Лондон, Хед внимательно прочитал данную статью в газете, а перед этим он еще более внимательно прочитал сообщение о дознании. Возможно, для Денхэма оно прошло тяжело, но напряженный допрос коронера так и не принес никаких плодов. По пути домой, на Треерн-роуд, Денхэм никого не видел. Он настаивал, что не видел никого на всем протяжении пути, и в конце концов Хед поверил ему. И все же инспектор чувствовал: Денхэм что-то скрывает.

– Вздор! – сказал он сам себе, отбросив газету и выглянув во тьму за окном поезда. – Пустой вздор льстивого писаки!

VII. Реакции

Как заметил Хед, искать старые башмаки было бы пустой тратой времени. Но каждый полицейский в Вестингборо и окружающих районах получил увеличенную фотографию, на которой были запечатлены следы пары башмаков в снегу у калитки-вертушки. Уодден и не надеялся на то, что это даст результат, но все же он не упускал ни единого шанса.

Вечером во вторник после того, как сообщение успело распространиться, состоялось ежемесячное собрание бойскаутов. Начальником отряда был энергичный молодой человек, и в течение следующих двух дней скауты осмотрели все мусорные баки, канавы и подлески. В результате до конца недели в полицию принесли сто восемьдесят девять пар старых башмаков, и каждая из них была снабжена ярлычком с указанием, где именно была сделана находка. Никогда прежде полиция не видела такого урожая из старой обуви, и Уодден пылал яростью, ведь он понимал тщетность этих поисков. Среди трофеев была даже пара старинных штиблетов на резинке и дамская туфля из золотой парчи. Скауты тщательно трудились.

Сестра-хозяйка из госпиталя по собственной инициативе составила для суперинтенданта подробный отчет о том, где находились все подопечные ей медсестры, за исключением двух – они были в отпуске. Копию отчета она отправила и в «Смотритель». Уодден швырнул свой экземпляр в камин, выругавшись еще сильнее, чем после потока старых башмаков.

После того как дознание окончилось, Хью Денхэм вернулся на Треерн-роуд в своем Бугатти. Он вместе со своей сестрой Аделой жил в маленьком уютном домике чуть дальше от трассы, чем сестры Перри со своим отцом. Денхэм поставил машину в гараж, вошел в дом и переоделся к ужину. Его настроение было не самым лучшим – после всех пыток, которым его подверг коронер. Он заметил, что Хед внимательно наблюдал за допросом, что-то записав на листе бумаги и протянув его коронеру. Денхэм понимал, что это увидели все присутствовавшие. Следовательно, он может стать темой для разговоров – столь же интригующей, как и само убийство. Может быть, он даже окажется подозреваемым в соучастии.

– Маргерит разберется, – сказал он себе, поправляя перед зеркалом галстук.

Он спустился в гостиную, где к его компании тут же присоединилась его сестра. Она была худой и высокой женщиной (или девушкой?) с каштановыми волосами. Ее привлекательность совсем не бросалась в глаза, пока она не начинала говорить – здесь она проявляла необычайное остроумие, что делало ее удачной находкой для любого мероприятия. Хью кивнул ей и перевел взгляд на часы.

– Полагаю, они придут, – сказал он.

– А почему они могут не прийти? – удивилась сестра.

– Ну, после сегодняшнего дня я стал парией.

Она какое-то время молчала.

– Как бы мне хотелось, чтобы прошлой ночью ты никуда не ходил, – наконец, ответила она. – Ты знаешь, что я всегда была против этого.

– Любой дурак может сказать: «Ну, я же говорил!», – сердито ответил Хью.

Любое замечание, которым она могла бы парировать брата, было перебито: пришел Роберт Ли, преуспевающий молодой фермер, о помолвке с которым Адела объявила три недели назад, на Новый Год. Он пожал Хью руку, сперва поприветствовав невесту.

– Ну и ну, Денхэм, – сердечно сказал он, – до меня донеслись слухи о весьма неприятном деле, и, кажется, вы были одним из участников той ночной вечеринки.

– Мне бы не хотелось обсуждать это, – холодно ответил Денхэм, – но, раз уж вы спросили, то да, я был на вечеринке.

Наступило напряженное молчание. Спустя минуту Адела обернулась и посмотрела на часы.

– Надеюсь, Маргерит не опоздает, – сказала она. – Боб, это очень небольшой ужин, я назначила его на семь пятнадцать, чтобы у нас было время добраться до ратуши. Я хотела приехать туда пораньше – чтобы все смогли полюбоваться моим платьем, пока мы будем идти на свои места.

– Но, дорогая, мы же собираемся на концерт, а не на парад мод! – улыбнувшись, возразил Ли.

– Глупышка Боб! Любой женщине приятно видеть, как другие завидуют ей, и ты все еще не сказал мне, что тебе нравится это платье.

– Мисс Уэст, мадам, – объявила появившаяся в дверях служанка.

Денхэм слегка обернулся к двери. Адела подошла и поцеловала новоприбывшую.

– Дорогая, я просто ненавижу тебя, – сказала она. – Я надеялась произвести впечатление по прибытии на концерт, но сейчас я понимаю, что чувствуют утки, видя, как взлетает лебедь.

Маргерит Уэст рассмеялась, протягивая руку Денхэму.

– Разве это не худшая лесть в мире? – спросила она.

Хью покачал головой, глядя в ее черные и выразительные глаза. Охватившая его апатия сменилась вспышкой интереса к жизни – из этого становилось ясно, как он относился к девушке.

– Сравнение с лебедем – удачно, – заявил он.

Ли безмолвно одобрил этот комментарий. Совершенство формы ее горла и шеи достигались при помощи черного вечернего платья; Маргерит была стройна и грациозна, и несмотря на то, что она была не выше Аделы, но казалось, что она возвышается над ней. В свете лампы ее черные волосы отсвечивали красным оттенком; ярко-красные губы не нуждались в помаде, а ее большие и мягкие черные глаза контрастировали с почти бесцветным лицом, но бледность смотрелась естественной, и несмотря на нее девушка излучала силу и здоровье. Несмотря на ее английское имя было легко увидеть, что в ней течет не только английская кровь.

– Денхэм прав, – сказал Ли, когда девушка пожала его руку. – Думаю, мы с ним этой ночью позавидуем.

Денхэм в это время занимался приготовлением коктейлей и нахмурился от столь явной лести. Он молча раздал стаканы.

– Это будет очень впечатляющий концерт? – беря у него стакан, спросила Маргерит Уэст.

– Мы не знаем, – ответил он. – Но мы обязаны пойти, поскольку Адела заставила меня купить билеты.

– Хью, как ты можешь? – возразила Адела. – Я не говорила…

– Мадам, стол накрыт, – перебила ее появившаяся в дверях служанка.

– На чем поедем? – спросил Ли чуть позже, уже усевшись за столом. – Мой экипаж у дома, и мы вчетвером в нем легко поместимся. Или вы предпочитаете воспользоваться своей ужасной машиной, Денхэм?

– Нет, – вставила Адела. – Вечер такой прекрасный, а туда – пять минут пешего хода, ленивые вы сибариты.

– Мистер Денхэм, вы сказали, что обязаны пойти туда? – спросила Маргерит. – Вы думаете, вечер будет скучным?

– Даже если и так, то меня бы утешило то, что вы в нашей компании, – ответил он. – Но это не так. Ирма и Хайде Карсон – местные таланты, они устраивают концерт ради благотворительности, и поселок должен поддержать их усилия, купив билеты и, по сути, оплатив все.

– Хью, ты захватил женскую привилегию на ехидство, – упрекнула его Адела. – Маргерит, Хью забыл тебе сказать, что Ирма Карсон обладает прекрасным контральто, а Хайде получила золотую медаль за игру на скрипке.

– Хайде и Ирма – их настоящие имена?

– Да, – вставил Ли. – Ирма была моей детской любовью, пока она не врезала мне по носу. Сейчас же она в теле как у оперной певицы, а вот Хайде – одни кости.

– Боб, ты ужасен, – вставила Адела. – Это совсем не тот вопрос, который стоит обсуждать с девушками.

– Ну, по сравнению с тобой... «Твой образ запечатлен в моем сердце», – как сказал бы мистер Гаппи,[8]8
  Персонаж «Холодного дома» Ч. Диккенса.


[Закрыть] а остальное – тщета. И артисты вроде этих двух могут не беспокоиться о своей внешности.

– Это слишком нарочитый комплимент моей начитанности, – язвительно ответила девушка. – Маргерит, ты ведь не возражаешь против прогулки?

– Ни капли. Это очень короткое расстояние.

Говоря, она смотрела на Денхэма, и, судя по ее взгляду, она не стала бы возражать, если бы прогулка была длиннее. Отвечая на ее взгляд, Денхэм улыбнулся, словно он разделял ее мнение.

– Мисс Уэст, вы не хотите вернуться в Италию? – внезапно спросил Ли, прерывая наступившую тишину. – У нас одной ночью снег, а спустя сутки – практически весенний вечер, но на утро может разыграться метель.

– Я вполне довольна, что нахожусь здесь, – ответила она. – Помните, я – настолько же англичанка, как и итальянка, и за два года пребывания здесь я привыкла к климату. Другие дни компенсируют непогоду.

– Удивительно, что вы говорите по-английски настолько хорошо, – заметил Ли. – Если учесть, что практически всю жизни вы провели в Италии.

– Только с десяти лет. До того я жила в Англии, и в каждом итальянском городе есть английское сообщество. То есть во всех известных мне городах. Отправьтесь во Флоренцию или Таормину, или даже в Вентимилью – вам нигде не укрыться от английской речи.

– И вы не хотите вернуться? – настаивал Ли.

– С чего бы, если люди здесь так милы со мной? С тех пор, как мы с Аделой познакомились, я нахожу все новых и новых друзей, так что я вполне счастлива здесь.

Позднее, по пути в ратушу, они с Денхэмом шли позади помолвленной пары, и Маргерит мягко взяла спутника за руку.

– Откуда это молчание и подавленность? – спросила она. – Сегодня вы не похожи на себя. Что случилось?

– Разве вы не слышали о том, что произошло на дознании?

– Нет. Я живу в маленьком домике с единственной служанкой, и меня не интересуют местные сплетни.

– Вы знаете, что прошлой ночью Картер был убит?

– Думаю, что в Вестингборо нет никого, кто не слышал бы об этом. Но какое это имеет отношение к вашей подавленности? Вы ведь не дружили с ним?

– Нет, не дружил, но прошлой ночью я был у него на ужине. Лучше бы я никогда не получал этого приглашения. А теперь создается впечатление, что я должен был увидеть человека, который совершил убийство, но поскольку я настаиваю, что по дороге домой я никого не видел, это скажется против меня.

– Что за человек совершил убийство?

– Говорят, это был юноша в бриджах и сапогах для верховой езды, он шел по Маркет-стрит к Мэггс-лейн вскоре после того, как я уехал от Картера вместе с остальными его гостями. Юноша со свертком под мышкой, но по дороге домой я не видел никого такого, так я им и сказал. И теперь я чувствую себя подозреваемым. Но вы ведь не подозреваете меня, не так ли? Если да, то это совсем плохо.

– Не бойтесь, – мягко ответила девушка.

Как и предсказывала Адела, за пять минут они дошли до ратуши, где подтвердились опасения Денхэма относительно того, как его встретят. Обычно старая миссис Хэддон радостно приветствовала его (у нее было три незамужних дочери), но теперь она с деланным интересом погрузилась в изучение программки, едва заметив появление Денхэма со спутниками. Всегда дружелюбный майор Фенвик на этот раз сидел, уставившись прямо перед собой. Большинство относилось к Денхэму так же, как и эти двое. Допрос коронера создал впечатление, будто Денхэм что-то знает, и скрывает от публики. Конечно, были и люди, которые кивали и улыбались Денхэму, но в их приветствиях он видел то ли сострадание, то ли любопытство, и это жалило его больнее, нежели явные нападки.

– Мистер Денхэм, – шепнула Маргерит, – еще секундочку не садитесь. Это может ничего не значить, но я хочу сделать это.

Он обернулся к ней, и аудитория на сиденьях позади него смогла увидеть его профиль. Пока Денхэм стоял, Маргерит снова положила ладонь на его руку.

– Теперь можете сесть, – улыбнулась она ему.

– Ну и ну! – сказал себе майор Фенвик, – это было галантно, и мне стало стыдно за себя.

Миссис Хэддон могла бы заскрежетать зубами, если бы они у нее не были вставными. Немногие из присутствовавших в ратуше не смогли понять значение поступка Маргерит: он заявлял о ее вере в Денхэма и ее презрении к их тайным подозрениям. А поскольку Маргерит Уэст считалась самой красивой девушкой в Вестингборо и до сих пор никак не выделяла Хью Денхэма из толпы своих поклонников, этот публичный жест вызвал у многих мужчин желание оказаться на месте Денхэма, и теперь они задавались вопросом: а не осудили ли они его преждевременно и несправедливо?

Сам Денхэм сиял от счастья.

– Теперь мне все равно, кто и о чем думает, – шепнул он спутнице.

Они сидели на концерте и воздавали музыкантам аплодисментами, хотя Денхэм вряд ли понимал, играют ли сестры Карсон Шумана, Шопена, Сузу или Эла Джолсона. Денхэм был осчастливлен, и пережитое ранее испытание превратилось для него в нечто далекое и незначительное. Маргерит не стала бы столь открыто заявлять о своей вере в него, если бы он для нее ничего не значил, а сам Денхэм более всего на свете хотел добиться ее любви, но до сих пор не говорил с ней об этом.

После концерта он вышел с Маргерит в туманную мглу ночи. Два или три человека остановились, чтобы пожать ему руку – вероятно, на них повлияло то, как Маргерит проявила свою уверенность в Денхэме, ибо это были люди примерно ее возраста. Из-за этих задержек пара сильно отстала от Аделы и Ли. Денхэм взял Маргерит за руку.

– Нам нет нужды догонять их, – заметил он.

– Как хочешь, – ответила девушка.

Но оказалось, что ушедшая вперед пара ждала их на перекрестке Маркет-стрит и Лондон-роуд, и Денхэм что-то пробурчал насчет бестактности Аделы. У нее был собственный кавалер, так почему же она не понимала, что Хью сейчас не нужен никто, кроме Маргерит?

– Маргерит, я хотела спросить тебя, не зайдешь ли на минуту-другую? – спросила Адела.

– Дорогая, спасибо, но, я думаю, нет, – ответила Маргерит. – Мы можем увидеться завтра днем?

– Конечно! Приходи на чай, и тогда мы сможем спокойно обсудить сегодняшний концерт. Доброй ночи, дорогая.

И она ушла вместе с Ли. Дойдя до конца Треерн-роуд, Адела обернулась и увидела, что вторая пара осталась за пределами слышимости.

– Боб, если бы я была мужчиной, я бы опасалась ее, – заметила она. – Временами она так ужасно прелестна.

– Дорогая, я тебя не понимаю, – ответил Ли.

– Я имею в виду… Ох, хорошо! Возможно, для него это самое лучшее. То есть если она и впрямь хочет заполучить его. После того, как мы поженимся, я уже не буду присматривать за его домом и стоять между ним и полчищем потенциальных жен, так что если Маргерит действительно позаботится о нем, то это принесет ему счастье.

– Но кто она? То есть откуда?

– Маргерит Уэст – дочь англичанина и итальянки, вот и все, что я о ней знаю, да и все знают не больше моего. На удивление обаятельна, но мне нет нужды говорить тебе об этом – за два года с тех пор, как она приехала сюда, она побывала всюду. Дружбу женщин она завоевывает так же легко, как и мужчин.

– Приехала из Италии, так? – задумчиво переспросил Ли.

– Из Таормины, это на Сицилии. У нее там была вилла, и на ней останавливались Харрисоны, и миссис Харрисон пригласила ее к ним, когда та приедет в Англию. Тогда продавался домик на Пэнлин-авеню. Маргерит купила его и переехала в него после двухнедельного пребывания в гостях у Харрисонов. Конечно, она познакомилась с их друзьями, начав с них. И она украла мою кухарку – так я с ней и познакомилась. Я была так благодарна.

– За кражу кухарки? – удивился Ли.

– Я боялась, что должна выплачивать ей пенсию или вроде того. Ну, знаешь старую миссис Пеннифезер. Она работала у нас с тех пор, когда я была ребенком. Она больше не делала того, чего я от нее хотела, стала плохо соображать, оглохла и вообще – доставляла много проблем. Затем она увидела возможность перейти к Маргерит и воспользовалась ей – это удобное для нее место. Маленький дом, угождать нужно только одной хозяйке… судя по тому, что Маргерит рассказывала мне, ей там хорошо живется. Если в доме нет мужчин, то работы меньше в три раза.

– По части домашних хлопот?

– Женщины не ходят в грязных туфлях по гостиной и не пачкают мебель масляными банками и гаечными ключами. Бедняжка миссис Пеннифезер чуть не плакала над небрежностью Хью. Понимаешь, у нас всего двое слуг, так что она была довольно загружена прочими делами помимо готовки.

– Ты рассказала мне все, что знаешь о мисс Уэст?

– Все, что я знаю? О чем ты, Боб?

– Ну, если о ней известно лишь то, что когда-то у нее была вилла в Таормине, то жители Вестингборо выдали ей больший кредит доверия, чем обычно.

– Финансово она, очевидно, ни от кого не зависит, во всех отношениях она приятна, да и Харрисоны повлияли. Поскольку она гостила у них, и они вступались за нее, у Вестингборо не появлялось ни вопросов, ни сомнений.

– Странно, – заметил Ли. – Я бы сказал – чертовски странно.

– Но почему?

– Странно, что такой старый хрыч, как Харрисон, да его старуха-жена столь влиятельны в здешнем обществе лишь потому, что у них есть усадьба.

– Миссис Харрисон довольно мила, если познакомиться с ней поближе, – сурово ответила Адела, остановившись у входа в свой дом и оглянувшись на дорогу. – Боб, – добавила она каким-то другим тоном, – они еще не дошли даже до угла.