Текст книги "Соучастие постфактум"

Автор книги: Э. Чарльз Вивиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Соучастие постфактум

Чарльз Вивиан Соучастие постфактум

Моему другу Джону Фаркухарсону

I. Старые башмаки

– Это должно быть довольно легко, – сказал себе инспектор Хед, идя по следу старых башмаков от входа в усадьбу Вестингборо. – Но это не так, – заметил он двадцать минут спустя.

Возле дома след незначительно терялся среди отпечатков автомобильных шин и других следов как мужчин, так и женщин – накануне покойный Эдвард Энсор Картер устроил вечеринку, и, уходя, его гости наследили. Это было между часом и двумя ночи. Но поскольку след старых башмаков накладывался поверх прочих (как приближаясь к дому, так и отдаляясь от него), остальные следы не составляли для инспектора Хеда большой проблемы. Он выделил нужный ему след и следовал по нему, проходя через газон, через дыру в лавровой изгороди, а затем через три сотни ярдов луга, отделявшего сад усадьбы от дороги. Границей между лугом и дорогой служила семифутовая кирпичная стена, вершина которой была покрыта битым стеклом. Но эта мера предосторожности от злоумышленников сводилась на нет благодаря пролому в стене, где была сделана калитка-вертушка. Пролом сделал сам Картер после того, как купил усадьбу у предыдущего владельца – тот был мизантропом-отшельником и тосковал по средневековым временам, когда можно было ставить ловушки на непрошеных визитеров или палить по ним из ружей.

Между калиткой и домом не было проложено постоянной тропинки, но вытоптанная трава указывала на то, что этим путем часто пользуются. Даже сейчас, когда землю покрывал снег, на тропе было вино два следа от старых башмаков: одна цепочка вела к дому, вторая – от него. И в этих следах было что-то странное, заключил Хед: иногда носки смотрели строго вперед, иногда же они сворачивали внутрь до такой степени, словно их носил ковбой. Но затем они отклонялись друг от друга на угол в сорок пять градусов. В такой походке не было никакой последовательности.

След старых башмаков пропал, но лишь на время. Хед был убежден – медленное и тщательное расследование проявит все лучше, чем поспешное. Прежде чем пройти за лавровую изгородь, инспектор подал знак констеблю, все еще сидевшему за рулем большой полицейской машины. Когда тот вышел на лужайку, Хед жестом указал ему, чтобы тот обошел лавровую изгородь, а затем, когда тот оказался в пределах слышимости, дал ему знак остановиться. Таким образом на газоне не образовалось путаницы из новых следов – здесь не было ничего, кроме двух цепочек, состоящих из следов обладателя старых башмаков и следов собственно Хеда – немного в стороне.

– Джеффриз, присмотри за тем, чтобы никто не ходил по этой лужайке, – распорядился Хед. – И скажи Уильямсу… хотя нет, лучше сержанту Уэллсу – пусть он пойдет по дороге от парадной двери до калитки, но пусть не испортит никакие следы между калиткой и дорогой.

– Хорошо, сэр, – ответил Джеффриз.

– И скажи ему, чтобы он останавливал всех, кто попытается пройти через калитку или хотя бы просто приблизиться к ней, – добавил Хед.

– Хорошо, сэр.

– Это все, спасибо.

Инспектор остановился, пронаблюдал за тем, как констебль поспешил передать сержанту его приказ, и подождал, пока Уэллс не вышел из дома. Инспектор казался добродушным человеком сорока с лишним лет, из-под фетровой шляпы которого выбивались седые волосы. Ни его манера держать себя, ни одежда никак не выдавали его профессию. Длинные темные ресницы придавали его взгляду сонный вид, а его легкие и медленные движения никак не давали повода заподозрить, что он физически силен и очень бдителен. Однажды он в одиночку задержал вора-форточника – впоследствии тот описывал его как гром и молнию, замаскированные под мягкую диванную подушку. Это сравнение описывало физическую силу, но вполне подходило и к складу ума инспектора.

Сейчас же, прежде, чем пройти в дыру в лавровой изгороди, он пересчитал обе цепочки из следов старых башмаков и выяснил, что, пересекая газон по направлению к дому, следы оставили сорок три отпечатка, а возвращаясь – всего сорок. Это было естественно: идя к цели, человек в старых башмаках был осторожен, а отступая – спешил и делал более широкие шаги. Затем Хед пересчитал собственные шаги и насчитал тридцать семь отпечатков.

Но, как он знал, его походка не была естественной, ведь он все время следил за цепочкой из следов, и потому мог сделать большее или меньшее число шагов, чем при обычной ходьбе. Он протиснулся через брешь в изгороди, стараясь не затоптать следы, а затем вновь отступил в сторону и, двигаясь параллельно цепочке следов, проследовал к калитке, считая при этом следы. Их оказалось двести тридцать три. Затем, поскольку Уэллс все еще не появился на своем посту у калитки, Хед вернулся, ступая в собственные следы – их было двести пятнадцать.

Таким образом разница между длиной его шагов и следами человека в башмаках оставалась все той же, и поскольку рост инспектора составлял шесть футов,[1]1
  В привычной читателю мере измерения это 1 метр 82 сантиметра.


[Закрыть] и на тридцать семь его шагов приходилось сорок шагов другого человека, то каков же был рост обладателя башмаков? Возвращаясь к калитке, где теперь его ждал Уэллс, инспектор снова наступал на свои следы и думал о том, что у него нет алгоритма для решения данной задачи. Некоторые мужчины ростом в пять футов и девять дюймов делали такие же шаги, как и он – это скорее зависело от длины ног, особенностей и физического состояния. Но инспектор мог спокойно предположить, что человек в старых башмаках был ниже его.

Так он подошел к калитке и сделал еще одно наблюдение о двух цепочках следов.

– Сэр, что-то не так? – поинтересовался Уэллс.

– Оставайтесь там, где стоите, – попросил инспектор. – Оттуда, с дороги, видны следы человека, обутого в башмаки, которые даже бродяге было бы не жалко выбросить. С того места, где вы находитесь, он шагнул в калитку, прошел через нее и направился в усадьбу – это произошло после того, как ночью выпал снег. Также вы можете увидеть, как следы тех же самых башмаков возвращаются и доходят до калитки – со стороны усадьбы. И тут они обрываются. Он что, ухватился за аэроплан? Я не верю, что убийца мистера Картера мог улететь как ангел.

– Будь я проклят! – озадаченно воскликнул Уэллс.

– Жаль это слышать, – возразил Хед, смотря через калитку. – Не подходите ближе и не потревожьте снег! Уэллс, сбегайте к машине и принесите камеру, а я посторожу здесь, чтобы никто ничего не затоптал. Я хочу немедленно все сфотографировать.

Сержант отправился выполнять поручение, а Хед облокотился о калитку и осмотрелся по сторонам. У стены рос большой ясень, и практически горизонтально над калиткой висела его ветвь, но даже самый ловкий человек не смог бы подпрыгнуть и ухватиться за нее – она была на высоте добрых четырнадцати футов[2]2
  4,26 метра.


[Закрыть] от земли. Но даже если бы он смог ухватиться и подтянуться на ней, то ему все равно пришлось бы спускаться где-то в пределах видимости от того места, где стоял Хед. А следов нигде не было. Канатоходец не смог бы закрепить свою веревку на битом стекле, покрывавшем стену, которая к тому же наверху была не плоской, а угловатой – как крыша дома. Перегнувшись через калитку, Хед убедился в том, что нигде возле дерева не было следов, а также в том, что рядом не находилось ничего такого, что помогло бы передвигаться, не касаясь земли. Нет, следы от дома доходили до калитки и здесь заканчивались. Следы, ведущие к дому, шли со стороны дороги (с того места, где стоял Уэллс) – судя по направлению, пешеход пришел из Вестингборо. И Хед знал: через полмили он потеряет след – молочник и прочие утренние труженики совершенно затоптали их.

Инспектор опустился на колени у последних следов. Он не боялся намочить колени и запачкать одежду. Правый и левый след находились рядом друг с другом – словно человек в башмаках остановился, а затем испарился в пространстве. У следов не было совершенно никакого продолжения, и тот, кто их оставил, никак не мог перепрыгнуть через ворота, оставив двенадцать или четырнадцать футов нетронутого снега (позднее Хед высчитал, что расстояние до ближайшего следа от колеса на дороге составляло четырнадцать футов и шесть дюймов). Но даже в таком случае след от башмака остался бы виден поверх отпечатка колеса; но глядя через калитку, Хед видел, что не было ни такого следа, ни вообще признаков того, что человек в башмаках направился в ту сторону (если не считать того, что он пришел именно оттуда).

По отпечаткам видно – башмаки были тяжелыми, из тех, что носят сельскохозяйственные рабочие, но они были изношены до той степени, что любой уважающий себя человек выбросил бы их. Каблуки были с железными набивками, но половина металла на правой пятке то ли износилась, то ли вовсе отломалась: отпечаток гвоздя, державшего набивку, отчетливо виднелся на снегу, тогда как две трети гвоздей на подошве отсутствовали. Кожа подошвы совершенно износилась в середине и у внешнего края. Башмак должен был пропускать воду, так что даже бродяга вряд ли стал бы надевать его в такой день, как этот.

Левый башмак был немного лучше. Набивка на пятке сохранилась целой, хотя по краям явно истрепалась, а на подошве осталось всего с полдюжины гвоздей. Стоя на коленях, Хед изучил этот отпечаток и пришел к выводу, что подошва этого башмака частично отошла и, вероятно, «просила каши». Это могло объяснять странную походку человека, оставившего следы. А может, причина была в чем-то другом.

Закончив осмотр, Хед поднялся на ноги и отряхнул снег с колен. Посмотрев на часы, он увидел, что уже половина восьмого. Свинцовое небо угрожало насыпать еще больше снега, а то и дождя – уже выпавший снег начинал подтаивать, так что с изучением следов нужно было закончить как можно быстрее. Инспектор взглянул на ясень и, поддавшись шальной мысли, снял пальто, а также шляпу и повесил их на калитку, а затем влез на нее сам и прыгнул, пытаясь ухватиться за ветку над головой. Ему не хватило добрых двух футов.

– Не так, – сказал он себе и вновь надел пальто и шляпу.

Вернулся Уэллс с камерой. Он остановился, ожидая указаний.

– Сначала общая фотография с этого места, – распорядился Хед. – На всякий случай сделай два снимка, причем с длительной экспозицией. Затем пойдем и сфотографируем вблизи каждый отпечаток между дорогой и калиткой, а для той пары следов внутри сделаем еще один крупный план. Интересно, можем ли мы как-нибудь сделать слепок?

– Не в снегу, сэр, – покачал головой Уэллс. – Тут не поможет ни гипс, ни глина, ни что-либо еще.

– Значит, обо всей этой истории нам расскажут только ваши фотоснимки. Я же тем временем поднимусь на это дерево. У того парня не было крыльев.

Оставив подчиненного делать фотографии, инспектор снова снял шляпу и принялся атаковать ствол ясеня; испортив пальто, он наконец-то ухватился за нижнюю ветку. Подтянувшись на ней, он смог взобраться повыше и поискать улики на дереве. То, что он увидел, заставило его удовлетворенно вздохнуть, но когда он взглянул на дорогу, то выругался.

Налипший на голые ветви снег был стерт в тех местах, которые находились прямо над калиткой. Подобным образом снег был стерт и с другой ветки – той, что висела над дорогой. Это показывало, что человек в башмаках каким-то образом поднялся вверх с места, на котором осталась последняя пара следов, а затем опустился на дорогу с другой, более высокой ветки.

Но, заключил Хед, его, должно быть, ждала машина или что-то подобное. Ведь нигде на дороге не было следов башмаков, а стало быть, и никаких признаков того, что их владелец спустился на дорогу. Но если предположить, что убийство заняло полчаса, то след от стоявшей на месте машины должен отличаться от следов движущихся колес. Возможно, соучастник медленно ехал по дороге – так, чтобы человек в сапогах смог спрыгнуть с дерева в машину?

Так или иначе, но Хед отложил рассмотрение этого вопроса на будущее, а пешеход, очевидно, не опустился с дерева на ноги. Спрыгнул ли он или спустился с помощью веревки, но нигде в окрестностях не было следов старых башмаков, и крайне маловероятно, чтобы убийца оставил машину посреди дороги без присмотра на то время, пока сам он будет совершать преступление. После снегопада появилось четыре набора следов от колес, и все они были в середине дороги. Более того, Хед мог сопоставить все эти четыре набора следов – он знал, что накануне вечером, еще до того, как выпал снег, гости Картера приехали в усадьбу на четырех машинах. И все они возвращались обратно после того, как выпал снег. Это доказывало, что человек в башмаках не продолжил свой путь на машине – если только кто-то из гостей Картера не был соучастником преступления.

– Это был последний кадр на второй катушке пленки, сэр, – где-то внизу сказал Уэллс. – Всего их двенадцать. Этого хватит?

– Придется довольствоваться этим, – немного раздраженно ответил Хед. – Я выяснил: он взобрался на это дерево с помощью веревки. Вот след на ветке – там, где он перекинул веревку.

– Умно сделано – перекинуть ее в полной тьме, – заметил Уэллс.

– Глупые преступники давно перевелись, – ответил Хед.

– Сэр, если он здесь поднялся, то ему нужно было потом снова спускаться.

– Судя по отсутствию следов, он этого не делал, – возразил Хед. – Нет, он расправил крылья и упорхнул, не касаясь земли. Кто же, черт возьми, был на этой тропинке? Судя по всему, их было двое. Нет, не уходите. Я спускаюсь вниз.

Инспектор спрыгнул во двор и вышел через калитку на дорогу, все еще стараясь не затоптать следы, несмотря на то, что Уэллс запечатлел их на камеру.

– Я сделал десятки снимков, – заметил Уэллс. – Мой шаг как раз такой же длины, и это было несложно. Хотя его шаги немного шире.

Хед кивнул, подтверждая, что он услышал сказанное, и задумчиво взглянул на дорогу. Затем он поднял глаза на ветку вяза, висевшую над дорогой, и покачал головой, вернувшись к разговору с сержантом.

– Должно же быть объяснение, – пробормотал инспектор.

– Думаю, вы до него додумаетесь, сэр, – понадеялся сержант.

– Проблема, – с ноткой раздражения в голосе заявил инспектор. – Икс (для удобства назовем его Икс), предположительно пришел из Вестингборо или, по крайней мере, с того направления, вошел в усадьбу через эту калитку и прошел в дом. Все это было после того, как выпал снег. То есть после часа ночи. В доме он совершил убийство (опять же, предположительно), а затем вернулся обратно к этой калитке. При помощи переброшенной через ветку веревки (наверху я видел след от веревки) он взобрался на дерево, и, судя по отсутствию следов, он больше не спускался вниз. Следовательно, он все еще должен оставаться на дереве. Но его там нет.

– Сэр, а если он ушел по верхушке стены? – предположил Уэллс.

– Снег на ней не потревожен по обе стороны от дерева – настолько далеко, насколько я мог видеть, – отметил Хед.

Сержант изумленно обвел взглядом дорогу – он пытался найти еще хоть одну цепочку следов, и если бы таковая была, он бы ее увидел, ведь если не считать следов от колес, снег был нетронут. Он указал на ступеньки напротив калитки-вертушки. Они вели на дорожку к городу, проходившую мимо церковного двора в Вестингборо.

– Там два набора следов от ног и еще от велосипеда, – заметил он. – Если они имеют какое-то отношение к этому (хотя у того парня ботинки поменьше), то я знаю, кто это. Поттер, рабочий из гаража Парнхэма, он живет в коттедже за усадьбой и ходит на работу каждый день к половине седьмого. Это его следы.

– Вызовем Поттера на допрос, – решил Хед. – Может быть, он что-то расскажет. Второй след – женский, от спортивных туфель с широкими и плоскими каблуками. Вот здесь она встала с велосипеда, – инспектор подошел к следу шин через дорогу от калитки. – Она подкатила велосипед к ступенькам и перенесла его. Далее, судя по всему, она катила его по дорожке, не садясь на него, так как на асфальте лежал снег, и было еще темно. Следы Поттера накладываются на ее следы. Здесь она сошла с велосипеда и перетащила его через ступеньки. Затем она… да, Поттер оставил нам достаточно, чтобы мы смогли увидеть, что она делала. Встала и покатила велосипед по дорожке. Я не пойму… – в недоумении инспектор не окончил фразу.

– Какое она может иметь отношение к человеку, обутому в башмаки, на которые не взглянул бы и бродяга?

– М-да. Уэллс, сейчас я вернусь в дом, а вы следите за тем, чтобы никто не подходил ни к следам ног, ни к следам колес у ступенек. Не дайте их затоптать. Измерьте следы этой женщины, если это вообще женские следы. Ясно, что это мог быть и небольшой мужчина. Я принесу еще одну катушку пленки, и вы сможете сделать еще с полдюжины снимков и этих следов, особенно в том месте, где он или она спрыгнула с велосипеда и принялась катить его по ступенькам, а потом и по дорожке. Один подробный снимок, показывающий следы ног возле следа от колеса, когда велосипедистка катит свой транспорт, а остальное – на ваше усмотрение. Высчитайте среднюю длину ее шага, а затем пройдите через калитку и посчитайте среднюю длину шагов человека в старых башмаках. Насчет следов Поттера не беспокойтесь. Мы вскоре проверим его.

– Так точно, сэр. Вы думаете, что женщина?..

– Возможно, она соучаствовала. До или после убийства. Это был чертовски умный трюк с веревкой и веткой: таким образом тот человек не оставил никаких лишних следов. Также это было очень находчиво, ведь Икс не мог знать заранее, что прошлой ночью выпадет снег. Это убийство было хорошо просчитано и спланировано до последней детали, так что нам противостоит умный, очень умный противник. Это дело пока что меня вовсе не радует.

– Сэр, может оказаться, что все было просто, – промолвил Уэллс и безнадежно покачал головой. – Эй! Мне остановить его?

– Нет.

Большой шестиколесный грузовик молочника, направлявшийся в Вестингборо, шел прямо на них. После того, как он проехал мимо, Хед посмотрел на оставленный им след, а затем на ворота усадьбы, откуда и появился грузовик.

– Еще не доехав до сюда, он нанес весь ущерб, на который только способен, – пояснил Хед, – а если Икс ушел этим путем, то грузовик никак не мог угрожать следам на ступеньках. Я пройду по дороге и принесу вам катушку пленки, как только дойду до машины. Следите, чтобы никто не испортил следы у ступенек.

II. В усадьбе

Парадная дверь усадьбы была открыта, и когда Хед подошел к ней с дороги, он увидел внутри констебля Уильямса, стоявшего на посту у места, где было найдено тело убитого – в трех-четырех шагах от дверного проема. Но войдя внутрь, Хед увидел, что тело передвинули: Уильямс охранял два четких отпечатка старых башмаков – тех самых, по следу которых шел Хед. На полированном паркете они были видны очень четко – как на фотографии. Таинственный Икс оставил и другие следы, но эти два отпечатка были самыми лучшими, и они остались как раз возле того места, где было обнаружено тело. Очевидно, суперинтендант Уодден решил сохранить их. Входя, Хед бросил на констебля вопросительный взгляд.

– Там, сэр, – сказал Уильямс, указывая на дверной проем по левую сторону холла. – Все там.

Хед велел ему отправить Джеффриза с еще одной катушкой пленки к сержанту у калитки, после чего проследовал в указанную комнату. Это была длинная комната с низким потолком и не менее чем тремя окнами, выходившими на фасад. Посреди комнаты стоял длинный и массивный стол из красного дерева. На нем все еще стояло девять пустых бутылок из-под шампанского, два графина (один пустой, а второй был на четверть наполнен виски), несколько пустых сифонов и дюжина стаканов и бокалов. На полу, между столом и окном, у двери лежала неподвижная фигура, покрытая простыней. Также в комнате было три живых человека: двое сидели, и один стоял. Когда Хед вошел, они взглянули на него.

Ближе всех к нему сидел суперинтендант Уодден. Он был слишком тучен, складки его шеи слоились над воротником туго застегнутого мундира, а резкий взгляд серых глаз из-под густых бровей придавал ему свирепый вид. Но внешность обманчива: он был самым добрым человеком из всех, когда-либо надевавших униформу. За ним сидел Беннет – врач, осматривавший тело и выглядевший довольно печально. В комнате было холодно, а захламленный стол создавал удручающее впечатление. Беннет уже заканчивал свою работу и хотел уйти.

– Хед, я ждал, пока вы не вернетесь, – сказал Уодден. – Джонс, – обернулся он к констеблю, – сходи и посмотри, есть ли здесь какой-нибудь обогреватель – в этой комнате холодно, как на северном полюсе. Понимаете, Хед, в мае я должен уйти на покой, и если к тому времени это дело не завершится, то я хочу, чтобы вы были в курсе всего. Итак, мы только что перенесли тело сюда, а что вы нашли снаружи?

– Некий человек взобрался на дерево и, видимо, упорхнул, – ответил Хед. – То есть нет следов того, как он спустился с него.

Уодден вынул из кармана наручники и протянул их инспектору:

– Арестуй его. Раз он не спускался, значит, он все еще на дереве.

– В том-то и проблема. Его там нет, – ответил инспектор Хед.

– Это ваше дело. Я слишком стар, чтобы лазить по деревьям.

– Уэллс на месте, он делает фотографии. А что у вас? Вижу, вы перенесли тело.

– Д-да, доктор закончил с ним. Мы решили, что сначала он был застрелен в дверном проеме, пуля прошла через плечо навылет, заодно отметив время убийства. Потом Картер упал на пол, стрелок вошел, встал перед ним, приложил пистолет к правому глазу жертвы и нажал на курок еще раз. Посмотрите, от глаза ничего не осталось.

Хед подошел к телу на полу и снял простынь с лица. Убитый был человеком средних лет с почти полностью поседевшими волосами. Глазница выглядела тошнотворно, так что Хед тут же вернул простыню на место и вновь обернулся к суперинтенданту. Как раз в это время вернулся Джонс с горящим керосиноввым обогревателем.

– Так-то лучше, – отреагировал Уодден. – Поставь его здесь, между мной и доктором. Хед, какие-то вопросы?

– Что вы имели в виду, говоря о том, что первый выстрел отметил время убийства?

– Пуля прошла навылет и попала в часы на каминной полке в дальней части холла – они остановились в две минуты пятого, – ответил Уодден. – То есть если они шли. Я никого не спрашивал, дожидаясь, когда вы вернетесь.

– Это говорит о применении автоматического пистолета, – заметил Хед. – Ударной силы револьвера на это бы не хватило.

– Мы проверим реестр оружия, – пообещал Уодден. – В Вестингборо не может быть много владельцев подобного оружия.

– Кто-то мог слышать выстрелы, – предположил Хед.

– Здесь четверо слуг и шофер, – заметил Уодден. – Джонс, приведи Арабеллу Канн. Хед, это она нашла тело.

Они подождали, пока констебль не привел к ним в комнату полную напуганную женщину средних лет. Уодден кивнул ей и жестом пригласил присесть на стул, выдвинутый Джонсом.

– Присаживайтесь, мисс Канн, – сказал он. – Обещаю, мы вас не съедим. Мы только хотим узнать обо всем, что вы можете рассказать насчет этого дела.

– Я всего лишь нашла хозяина, сэр, – неуверенно промямлила служанка. – И сразу же позвонила в полицию. Больше я ничего не знаю.

– О, да, конечно, – подбодрил ее Уодден. – Но вы даже не догадываетесь, что вы что-то знаете. Давайте немного вернемся – к вчерашней вечеринке. Что это было – светский ужин или попойка?

– У нас был ужин на шестерых, сэр: пятеро гостей и хозяин, сэр. То есть остальные подошли после половины одиннадцатого…

– Один момент. Сначала, кто эти пятеро?

– Сэр, здесь были мистер и миссис Квэйд, мистер Поллен и его молодая леди, мисс Хэрдер и молодой мистер Денхэм.

– Хорошо. Они пришли на ужин. А кто пришел после?

– Мисс Перри – она дает уроки танцев, и ее сестра, мисс Этель Перри. Мистер Фрэнк Мортимер привез их в своей машине.

– А потом отвез назад? – предположил Уодден.

– Не знаю, сэр, – покачала головой служанка. – Хозяин вызвал меня около полуночи, и, когда я принесла еще несколько сифонов с содовой, он сказал, что мы можем отправляться спать. Я спросила, потребуется ли ему Адамс (это наш шофер), и хозяин ответил, что нет – он также может отправляться спать. Хозяин сказал, что гости и сами управятся, так что в нас не было нужды.

– И вы все пятеро отправились спать?

– Насколько я знаю, сэр. Я знаю, что все мы поднялись к себе.

– На второй этаж?

– Нет, сэр, еще выше – на самый верх. Все мы спим там. Адамс был рад этому, ведь Минни (это его жена) стало плохо. Она поднялась около половины десятого.

– Насколько я понимаю, Минни – кухарка?

– Да, сэр.

– Теперь, мисс Канн, перейдем к часам на каминной полке в задней части холла. Они показывали точное время?

– Очень точное, сэр. Отклонялись не более, чем на минуту или две.

– Так было и вчера вечером?

– Они шли очень точно, сэр – я услышала сигнал по радио и посмотрела на них.

– Полагаю, вы заводите их каждый вечер?

– Нет, сэр. У них восьмидневный завод, и в прошлый раз я заводила их в субботу, а сегодня – только вторник.

– Как раз для нас, Хед, – взглянув на инспектора, заметил Уодден. – Картер получил первую пулю точно в две минуты пятого. Доктор, насколько это соответствует вашим наблюдениям?

– Я определил время смерти между половиной четвертого и половиной пятого, – ответил Беннет. – Я еще потребуюсь на расследовании?

– Нет. Я позвоню и сообщу вам время дознания. Сегодня.

– Тогда я покидаю вас, – доктор встал и вышел.

– Итак, мисс Канн, – задумчиво продолжил Уодден, – услышав выстрелы, вы ничего не предприняли? Мистер Картер был застрелен в четыре утра, а ваш звонок поступил только в пять сорок.

– Я не думала, что это были выстрелы, сэр, – пояснила служанка. – Понимаете, сэр, мистер Денем держит один из тех спортивных автомобилей, грохот которых напоминает выстрелы. Они раздались, когда он отъезжал – я встала и выглянула в окно. Я услышала смех у парадной двери и то, как хозяин сказал мистеру Денхэму (он называл его Денни), чтобы тот ни в кого не целился этой машиной. Так что когда я услышала еще два хлопка внизу, я решила, что мистер Денхэм за чем-нибудь вернулся, и не придала этому внимания.

– Полагаю, все остальные подумали о том же самом?

– Минни, то есть миссис Адамс, сказала, что да – она обратила на это еще меньше внимания, чем я. Остальные говорят, что ничего не слышали.

– Двумя этажами выше – не слышали. Ну, мисс Канн, как вы ладили с мистером Картером? Он был хорошим хозяином?

– Сэр, он никогда не беспокоил нас и вообще не обращал на нас никакого внимания, пока мы выполняли свою работу. То есть на меня он внимания не обращал.

– Ясно, – медленно и задумчиво сказал Хед. – Мисс Канн, а какое место в доме вы занимаете? Как вы представились, горничной?

– Старшей горничной, сэр. Хетти – младшая, а Филлис прислуживает за столом. Далее Минни, о ней я уже говорила, она – кухарка.

– Хед, у вас есть еще вопросы? – выпалил Уодден, когда наступила тишина.

– Пока нет. Возможно, они появятся на дознании, – ответил инспектор.

– Тогда, мисс Канн, мы больше не будем вас беспокоить, – сказал Уодден, – разве что попросим приготовить горячий кофе. И еще, можете позвать Филлис, то есть мисс Тейлор – я бы хотел поговорить с ней, если она придет сюда.

– Думаю, что кофе уже готов, сэр.

– Прекрасно! Тогда попросите мисс Тейлор заглянуть к нам – на пару слов.

Джонс проводил горничную, но тут же вернулся с другой служанкой. И Уодден, и Хед окинули ее оценивающим взглядом. Вместо униформы на ней была темно-серая блузка и черная юбка – обе отлично скроенные, да и обувь с чулками были выше всякой критики. На щеках остались следы от слез, а симпатичное и пикантное лицо было до того бледным, что этого не могли скрыть и румяна, впрочем, в то утро она красилась в спешке. Войдя и бросив взгляд на покрытую простыней фигуру, она пошатнулась и едва не упала, но Хед схватил ее за руку и усадил в кресло, на котором ранее сидела Арабелла. Уодден дал ей время перевести дух.

– Мисс Тейлор, насколько я полагаю? – наконец, спросил он.

Она молча кивнула и еще сильнее сжала носовой платок в руках. Уодден сочувственно кивнул.

– Полагаю, вчера вечером вы прислуживали, мисс Тейлор? – спросил он. – Мистеру Картеру и его гостям за столом?

– Д-да, – девушка снова кивнула и всхлипнула.

– Сколько времени вы служите здесь?

– Че… четыре месяца. С сентября.

– Вы знаете этот район, вы долго прожили в нем?

– Я… я приехала из Лондона, – дрожащим голосом ответила она.

– Вас нанял сам мистер Картер, так?

Девушка снова кивнула, не дав устного ответа.

– Какое жалование вам платил мистер Картер?

– Ш-шестьдесят фунтов в год, – служанка казалась удивленной такому вопросу, но ответила она быстро.

– Хм! Где вы служили до того, как поступить сюда?

– Нигде, – на лице девушки снова проступило удивленное выражение.

– То есть это было ваше первое рабочее место?

– Первое в услужении, – подтвердила она.

– Ясно. А чем вы занимались раньше?

– Я была… я пела в «Квадрариан» – в ревю.

– Мисс Тейлор, вы слышали выстрелы, которые убили мистера Картера в четыре утра? – внезапно спросил полицейский, склонившись над девушкой. Та лишь покачала головой:

– Я спала.

– У вас есть собственная комната?

– Да.

– Первая из комнат на чердаке, не так ли?

Девушка бросила испуганный взгляд, и стоявший у нее за спиной Хед беззвучно кивнул, одобряя хитрость своего начальника.

– Да, но на верхнем этаже, – ответила служанка.

– Во сколько вы легли спать? – спросил Уодден.

– Думаю, около часа ночи.

– В вашей комнате и в одиночестве?

– Да. Конечно, я была в своей комнате, и, конечно, я была одна.

– Мисс Тейлор, мои вопросы не подразумевают никакого «конечно». Все, что вы скажете здесь, останется в этих четырех стенах, но если я буду допрашивать вас на сегодняшнем дознании, то это будет совсем иначе. Я не обвиняю вас в какой-либо связи со смертью мистера Картера, но я хочу знать как можно больше – это поможет мне найти убийцу; и хотя мои вопросы могут вам казаться глупыми, у меня есть причина их задавать. Вы прекрасно знаете, что горничные, прислуживающие за столом, нигде в округе не получают по шестьдесят фунтов в год. Итак, продолжим. Вы видели мистера Картера так же часто, как и все остальные домашние, и даже чаще?

– Думаю, да.

– Когда вы в последний раз видели его живым?

– Около половины двенадцатого прошлой ночи.

– И после этого вы больше не видели и не слышали его?

– Я… нет, – перед тем, как дать отрицательный ответ, девушка замешкалась.

– О! Этого недостаточно. Во сколько он поднялся к вам в комнату, мисс Тейлор? Не лгите, я все равно узнаю. Во сколько это было?

– Он… он постучал ко мне в дверь, когда все разошлись, – тихо ответила девушка, потупив глаза.

– И вы встали и впустили его?

– Нет! – служанка взглянула на полицейского. – Я велела ему идти к черту!

– Судя по всему, он… хотя, неважно. И часто он поднимался к вам после того, как все уходили на боковую?