Текст книги "Соучастие постфактум"

Автор книги: Э. Чарльз Вивиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Ну конечно, инспектор. Я боюсь… – здесь он кивнул в сторону такси, – этой дщери вавилонской.

– Да-а, – протянул Хед, – так она и до висячих садов дойдет, если продолжит в том же темпе.

– Именно такая женщина спускала на веревке соглядатаев со стен иерихонских, – мрачно продолжил Септимус. – Мой покойный кузен был человеком со множеством пороков, как ни печально говорить об этом.

– Надо же! – Хед взглянул на удалявшееся такси. – Спускала на веревке! Если бы вы только знали, это же почти в яблочко! Только не о ней… Я войду и позвоню, если не возражаете.

Войдя в гостиную, он позвонил Уоддену и сообщил ему об «ошибке» с адресом Филлис. Судя по раздавшемуся в ответ звуку, Уодден шумно выдохнул в трубку перед тем, как заговорить:

– Отлично, Хед, отлично! Я немедленно уточню насчет этой миссис Мерримен – на случай, если девушка все еще пытается обвести нас. Если это так, то у нас еще хватит времени на то, чтобы задержать ее при выходе с поезда. Ну, продолжайте свое дело. Вполне вероятно, что Филлис хотела просто отделаться от нас, чтобы мы не смогли вызвать ее как свидетеля.

Хед повесил трубку и и прошел в столовую. Гроб стоял на подставке возле стола, а в углу за дверью чинно тикали старинные часы. Преподобный Септимус прошествовал за инспектором в комнату и посмотрел на гроб.

– Печально, что он устремился в вечность из пучины своих грехов. Не покаявшись и не придавая значения гневу грядущему. Поспешая к…

– Меня беспокоит лишь тот, кто заставил его поспешать, – нетерпеливо вставил Хед. – Ненавижу тратить время на пересуды о ком бы то ни было вместо того, чтобы выполнять свою работу. Вы уже просмотрели его бумаги, как просил суперинтендант Уодден?

– Я осмотрел все доступные документы, – чопорно ответил Септимус. – Кажется, что они состоят из счетов местных торговцев, переписки в связи с крылом, которое он даровал местному госпиталю, и тому подобного. И… некоторых чрезмерно любвеобильных посланий от различных женщин, с которыми он имел… хм… очень близкие отношения. Но в то же время несерьезные, в этом я уверен. Легкомыслие и невоздержанность – не более.

– Вам стоит отсортировать все такое от чисто деловой переписки и передать нам, – предложил Хед. – Я прослежу, чтобы наш сержант Уэллс вернулся сюда после похорон, и вы сможете передать ему всю корреспонденцию, не относящуюся к обычной деловой переписке. Около четырех тридцати, сэр. Вас это устроит?

– Не слишком ли много вы на себя берете, инспектор, обращаясь с такой просьбой? – недовольно спросил Септимус.

– Это не просьба, а приказ, – резко парировал Хед. Самодовольство священника раздражало его. – Более того, я ожидаю, что он будет исполнен, вы ведь – душеприказчик.

– О, хорошо, инспектор, будет сделано. Все документы будут переданы вам. Надеюсь, впоследствии они будут мне возвращены.

– Мы вернем все, что не потребуется в качестве улик, – заверил его Хед. – Это все, спасибо. Хотя нет, еще один момент. Уволилась только та девушка?

– Остальные слуги останутся еще на месяц. А двое конюхов останутся до тех пор, пока лошади не будут проданы.

– Хорошо. Сейчас мне не нужно увидеться ни с кем из них. Доброго утра, мистер Снуд. А теперь мне пора идти дальше.

Хед вышел и медленно прогулялся к воротам. Он чувствовал: усадьба больше ни о чем ему не скажет. Если не считать корреспонденцию, которую Септимус пообещал предоставить, больше ничто в усадьбе не могло указать на личность убийцы Картера. Возможно, сообщения из консульств в Испании смогут вывести его на след Питера Вески и его сестры. Хед помнил, что она сказала Картеру на прощание, забирая брата. Возможно, она была соучастницей Питера, может, даже ее вина была не меньше, чем у него. И, как он говорил Уоддену, эта пара сейчас может находиться в Вестингборо. Возможно, Денхэм знает что-то о них, а Этель Перри могла одолжить кому-то из них униформу. Но последнее крайне маловероятно: тот, кто спланировал преступление, слишком умен, чтобы посвящать в подробности такую девушку, как Этель Перри. Да, Хед подозревал ее, но главным образом из-за того, что чувствовал: в деле замешана женщина. Женский ум скрывался за униформой медсестры, а последняя была у Этель Перри.

Проблема личности убийцы казалась инспектору далекой от решения, пока он шел пол Лондон-роуд, пересек мост через Айдлборн, прошел мимо белого дома Мортимера и, сделав круг, вернулся на Маркет-стрит. Там он свернул в деловой квартал, вошел в офис Денхэма и попросил Джослина сообщить мистеру Денхэму, что он хочет побеседовать с ним несколько минут.

Выйдя из кабинета, Джослин доложил, что мистер Денхэм сожалеет, но он слишком загружен. Услышав это, Хед придвинул к себе стул и сел на него.

– Скажите мистеру Денхэму, что я подожду до тех пор, когда он сможет поговорить со мной.

Джослин ушел с этим сообщением, и до Хеда донесся громкий и, по-видимому, возбужденный голос Денхэма. Джослин быстро вышел.

– Мистер Хед, войдете? – холодно пригласил он.

Хед вошел и увидел, что Денхэм стоит спиной к камину, сунув руки в карманы. Он пристально взглянул на инспектора.

– Ну, что вам надо? Пришли арестовать меня? – выпалил он.

– Будь это так, я бы пришел не один, – спокойно ответил Хед. – Я здесь по двум причинам. Во-первых, потому что с точки зрения закона соучастник так же виновен, как и основной преступник – даже если его вклад в преступление невелик. Не стоит забывать об этом, и ваше поведение, мистер Денхэм, побудило меня напомнить вам об этом.

– Сперва найдите основного преступника, – презрительно ответил Денхэм. – Если вы вместо этого хотите подвергнуть меня допросу третьей степени – дерзайте. Но постарайтесь побыстрее. Иногда мне нужно работать, не стоит забывать об этом.

– Постараюсь покороче, – спокойно ответил Хед. – Вторая причина, по которой я снова пришел к вам, это спросить: когда вы в последний раз видели Питера Вески?

Сказав это, Хед внимательно наблюдал за Денхэмом и увидел, что названное имя ни о чем ему не говорило. Все, что он заметил, это лишь проблеск интереса, но совершенно бесстрастного.

– Я не знаю, кто это, – наконец, медленно ответил Денхэм. Кажется, интерес пересилил его неприязнь. – Питер Вески… А, теперь я вспомнил! Мужчина из трио Вески – Нита, Кита и Питер. Ну, инспектор, в последний раз я видел Питера на сцене «Квадрариана» – три… нет, должно быть, даже четыре года назад. Однажды вечером я видел выступление всего трио, и с тех пор я не видел никого из них. Вам достаточно такого ответа, или вы будете измываться надо мной, как это делал коронер на дознании?

– Ваш ответ достаточно хорош, – спокойно ответил Хед.

– Тогда, получив его, вы оставите меня в покое? Вы говорили, что вы здесь по двум причинам, и это вторая из них. Может быть, теперь вы займетесь поисками того, кто убил Картера? – съязвил Денхэм. – Насколько я понимаю, вы вряд ли сможете арестовать соучастника прежде, чем вычислите основного виновника. Сначала ведь нужно арестовать самого убийцу, не так ли?

– Необязательно, если соучастие было явным, – возразил Хед.

– Ну, я не знаю, кто убил Картера, а моя деятельность ограничена работой и досугом, а убийство ни к чему из этого не относится, – сказал Денхэм. – Уходя, вам не нужно хлопать дверью – на ней есть пружина, и она закроется самостоятельно, как только вы отпустите ручку. Извините, что потратил впустую так много вашего времени, инспектор.

Он поднял руку и принялся изучать собственные ногти, словно они особенно интересовали его. Хед, не отвечая, вышел, позволив дверям самостоятельно закрыться.

XIV. Кондор‑хилл

– Хью, отчего ты сегодня так угрюм? – спросила Адела, закончив ланч и сев рядом с братом. На лице последнего все еще оставался хмурый взгляд, которым он проводил уходившего из офиса инспектора Хеда.

– Из-за всякого, – отвечая, он встал и, подойдя к камину, закурил. Он все еще хмурился.

– Но я не понимаю, почему, – задумалась Адела. – Кем бы ни был убийца Картера, его поймают, и проблемы сразу же развеются, ведь окажется, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Лишь дураки могут думать, что за теми расспросами на дознании что-то скрывается.

– Дураков много, – мрачно заметил Хью Денхэм.

– Но зачем беспокоиться? – настаивала Адела. – У тебя есть Маргерит, она такая милая, а мы, девушки, не так уж часто говорим о других представительницах нашего пола, что они красивее нас. И она по-настоящему любит тебя.

– А ты любишь Боба Ли? – резко спросил Денхэм.

– Если нет, то почему, по-твоему, я собираюсь выходить за него? Папа оставил мне достаточно денег, чтобы я смогла прожить незамужней. Конечно, я люблю его!

– Своеобразно прагматичным образом, – заметил Хью.

– Это лишь то, что ты знаешь, – мечтательно улыбнулась она. – Мы собираемся завести двоих детей – надеюсь, это будут мальчик и девочка. Ни Боб, ни я не хотим заводить больше – тогда наследство раздробится на слишком много частей. Хью, вечером тебя ждать к ужину?

– Нет, – уверенно ответил Денхэм. – Я уеду с Маргерит – мы договорились поужинать в Карден-Армс, по ту сторону от Кондор-Хилл.

– О, я знаю, где находится Карден-Армс, – еще раз мечтательно улыбнулась Адела. – Но это напомнило мне… Утром, совершая покупки, я встретила Вер Лэнгтон, и она рассказала мне, что ее отец сегодня возьмет ее в Карден.

– Ну, нам они не помешают, – заметил Денхэм.

– Они собираются посмотреть на гунтера, которого он купит ей, конечно, если тот ей понравится, – продолжила Адела, следуя своей линии разговора. – Мне хотелось… и все еще хочется, чтобы Маргерит не настаивала на отсрочке официального объявления вашей помолвки.

– Какая тебе разница? – раздраженно спросил Денхэм. – У нее есть на это стоящая причина, и она объяснила ее мне.

– Дорогой мой младенец, сейчас любая причина, которую назовет Маргерит, покажется тебе стоящей, – отметила Адела. – А для меня это имеет значение, особенно после встречи с Вер. Помнишь ту неделю, что мы провели в Лондоне? Это было четыре года назад.

– Сегодня мне уже напоминали об этом, – ответил Денхэм, вспомнив вопрос Хеда о трио Вески.

– Да? Жизнь полна совпадения, не так ли? Но вот что я подумала. Вспомни, Вер и ее сестра также были там, хотя теперь ты, наверное, предпочитаешь забыть, что постоянно составлял компанию Вер, тогда как мне постоянно приходилось развлекать Мэри. Еще полгода назад я надеялась, что ты сойдешься с Вер.

– И какое это имеет отношение к желанию Маргерит не распространяться о нашей помолвке?

– Простое, неразумный ты младенец. Вер любит тебя так же сильно, как и раньше. Она – милая девушка, она могла бы стать идеальной женой для тебя, если бы не появилась Маргерит. Вер будет питать надежды на это, пока не узнает, что вопрос уже решен. И ты заслужил ее упреки, Хью. Еще год назад вы с ней были очень близки. Как помнишь, мы часто ходили к Лэнгтонам, а сегодня утром Вер спросила меня, отчего мы больше не приходим к ним. Мне пришлось чуть ли не оттолкнуть ее, когда она предложила провести вечер вместе.

Какое-то время Денхэм стоял молча. И правда, было время, когда они с Вер Лэнгтон были близкими друзьями, и он знал, что они стали бы более, чем просто друзьями, если бы в Вестингборо не появилась Маргерит. Так что он почувствовал справедливость в полуупреке Аделы.

– Я не видел Вер уже три месяца, – наконец, сказал он.

– Она не из тех, кто быстро забывает. Но, возможно, мне не стоило говорить об этом сейчас. Вер – упущенная возможность, а Маргерит – реализовавшаяся. И у тебя есть все основания гордиться ею. Скажи ей, что хочешь гордиться ею, пусть все знают об этом. Убеди ее согласиться на огласку. Определившийся мужчина – совсем не то, что свободный, и как только Вер узнает о помолвке, она перестанет думать о тебе. Или перестанет надеяться, что в конечном счете привет к тому же результату.

Денхэм потушил сигарету о пепельницу.

– Маргерит говорит, что через неделю-другую мы дадим людям знать. Возможно, я передам ей что-то из нашего разговора.

– Сомневаюсь, – возразила Адела. – Едва оказавшись вместе, вы прекратите думать обо всем, кроме вас самих. Исходя из собственного опыта, я не могу винить вас. Если тебе удастся хоть на пару минут спуститься с небес на землю, то передай ей привет от меня. Хотя я не очень-то на это надеюсь.

Она вышла из комнаты, а немного позже Денхэм вернулся в свой офис – взглянуть на запрошенные им сметы строителей касательно угла дома Перри, а также сообщить Джослину, что офис останется на нем с трех часов и до закрытия, так как его, Денхэма, в это время не будет на месте. По пути в офис он размышлял над словами Аделы. Он признавал, что когда-то был почти влюблен в Вер Лэнгтон, или даже и в самом деле был влюблен в нее, хотя нынешнюю страсть, которой он пылал к Маргерит, было никак не сравнить с теми чувствами. Но было же время, когда Вер казалась ему очень желанной, он давал ей понять, что должен быть вместе с ней, и если выпадала возможность, он составлял ей пару, а Адела (которая, как и всякая женщина, в глубине души была сводницей) старалась создавать для них такие возможности. Даже после того, как появилась Маргерит, их дружба с Вер какое-то время продолжалась, и он не дал ей ни намека на то, что их взаимоотношения обречены на перемены. Он должен был… но как ему нужно было поступить? И что он мог сделать? Напрямую ни о чем не говорилось, просто течение несло их вместе (и она это явно приветствовала), а затем то же течение жизни стало нести их порознь. Тем не менее он осознавал, что Вер имеет полное право почувствовать негодование, услышав о его помолвке – ведь притяжение между мужчиной и женщиной выражается не только в словах, а она давала ему понять, что едва он выразит свои чувства в словах, как тут же получит соответствующий ответ. И он знал: если бы не появилась Маргерит, он произнес бы эти слова, ведь около года назад он был очень близок к этому.

Однако его печаль была недолгой. На рабочем столе его дожидались две или три запрошенные им сметы, и к тому времени, когда он закончил с ними и отдал Джослину распоряжения, ему приходилось поторапливаться, чтобы не опоздать на встречу с Маргерит. Он увидел ее машину: маленькую легковушку, ожидавшую у ворот. Когда он подходил к двери, ее открыла Маргерит, уже облачившаяся в костюм для вождения. Но она отступила в коридор, и Денхэм вошел вслед за ней и обнял, чтобы поцеловать ее.

– Дорогая, ты выглядишь прелестней, чем когда-либо! – сказал он.

– Ах, но ты смотришь на меха и шляпку, а вовсе не на меня, – упрекнула его Маргерит. – А я все та же.

– Маргерит, не глупи. Какие еще меха?

– Соболь. Ты не знал, что это соболь? А у соболя ценный мех. Хью, дорогой, я подумала, что нам нужно выехать немедленно и не задерживаться на чай у меня. Иначе пока мы доедем до Кондор-Хилл, совсем стемнеет. Мы можем поехать в Карден-Армс и выпить чаю там, затем поехать через Крейвенский лес и вернуться в отель на ужин. В такой день, как этот, в машине не будет холодно.

– Как хочешь, дорогая. Я в любом случае с тобой.

Они прошли в машину, и Маргерит села за руль. Был солнечный день, предвещавший наступление весны. Денхэм присвистнул, когда они свернули на Треерн-роуд – его «Бугатти» легко брал углы на приличной скорости, но эта машина могла сворачивала под прямым углом с ловкостью борзой собаки.

– Поворачивает так легко, как будто у нее всего два колеса, – заметил Денхэм, когда Маргерит бросила на него вопросительный взгляд. – Продолжай в том же духе!

Девушка рассмеялась и с той же удалью свернула на Лондон-роуд. Затем, нажав на газ, она пронеслась по мосту через Айдлборн и далее, миновав поворот на Мэггс-лейн, они выехали на прямой участок дороги протяженностью в три мили. Денхэм посмотрел на спидометр и увидел, что скорость достигла почти шестидесяти миль в час и все еще увеличивалась.

– Хорошее соотношение мощность-вес, – заметил он. – Если не возражаешь, то временами я хотел бы садиться за руль, чтобы почувствовать, каково это.

– Руль и все остальное покажутся тебе настолько легкими, что ты и не заметишь, что ведешь машину, – ответила Маргерит. – Конечно, ты можешь сесть за руль, когда захочешь. Хочешь поменяться местами сейчас? – она сбавила скорость и взглянула на Хью.

– Нет, продолжай, – ответил тот. – Мне и в качестве пассажира вполне хорошо, а я вряд ли сказал бы такое большинству женщин-водителей.

Она снова нажала на газ. Еще около восьми миль они ехали параллельно течению Айдлборна, двигаясь по дну впадины. Затем последовал небольшой подъем на протяжении трех миль, после чего дорога круто ушла вверх – они добрались до гребня ряда холмов вокруг Айдлборна.

Маленькая машина подымалась на холм, лишь слегка снизив скорость. Денхэм наблюдал за спидометром, ожидая, что скорость упадет хотя бы до сорока или до тридцати миль в час, а может быть даже настолько сильно, что придется переключить передачу. Маргерит заметила напряженное выражение его лица и весело рассмеялась.

– Тебе не верится? Но это так.

– Удивительный двигатель. Десять лошадиных сил, говоришь?

– Да, но от скаковых лошадей. Как видишь, скорость все еще сорок три мили в час: мы успели достаточно разогнаться. Если бы мне пришлось притормозить у подножия холма, то, скорее всего, потребовалось бы переключить передачу. Но сейчас мы, даже добравшись до вершины, сохраним скорость около сорока миль в час.

– Остановимся на этой стороне холма и посмотрим назад, – предложил Денхэм.

Маргерит съехала на обочину и остановила машину за четверть мили до вершины холма. Когда они оглянулись, были отчетливо видны крыши домов Вестингборо, а линия реки бледной нитью убегала вдаль, превращаясь в тусклую дымку, покрытую ветвями голых деревьев. Из синей мглы проступали очертания дальней гряды холмов, за рекой возвышались таинственные очертания: церковные башни искажались и выглядели, словно волшебные зубчатые стены; деревья смешивались с крышами домов, образовывая гигантские замки, и над всем этим парила великая тишина.

– Я так рада, что еще не лето, – внезапно сказала Маргерит.

– Мне бы захотелось врезаться в фургон с мороженым, – заметил Денхэм. – Вид на Карден удачнее с крутого склона, но я думаю, что здесь более очаровательное место.

– Мне так приятно любоваться им вместе с тобой, – мягко сказала Маргерит.

– И ты возле меня – так очаровательно, – Денхэм взял ее за руку. – Что бы я делал, если бы не нашел тебя, Маргерит?

– Я не хотела, чтобы ты узнал о моей любви к тебе, – ответила она. – А теперь, впервые в жизни, я понимаю, что такое настоящее счастье. Но время движется к закату; продолжим путь и переместимся на ту сторону – посмотреть на Карден?

Хью кивнул, и Маргерит завела машину. За хребтом, на месте, где начинался склон, на обочине стоял усеянный красными светоотражателями знак «Опасность» – даже в ночи он был хорошо заметен в свете автомобильных фар. Сразу за ним дорога резко сворачивала влево, где она спускалась вниз. Белое ограждение вдоль внешнего края дороги также было усеяно красными светоотражателями, а за ним начинался обрыв в двести футов высотой. Внизу росли сосны, и в летнее время орды мотоциклистов прислоняли своих «коней» к ограждению и, сев на краю обрыва, смотрели на верхушки деревьев под ними. Но сегодня перед Денхэмом и Маргерит расстилалась знаменитая панорама.

У знака «Опасность» дорога расширялась на полсотни футов, что становилась в четыре или пять раз шире, чем обычно. Бетонное расширение на обочине образовывало площадку, на которой летом, по воскресеньям и праздникам, могло парковаться по полсотни автомобилей. Вот к ней и подъехала Маргерит. Никаких других людей или транспорта в поле зрения не было.

– Для чая еще рано, – заметила она. – Может, выйдем ненадолго и полюбуемся пейзажем?

Денхэм, не отвечая, протянул руку и открыл ей дверь. Затем он вышел сам и присоединился к Маргерит, оперевшись об ограждение.

– Если оно не выдержит, то к тому времени, когда мы окажемся внизу, мы, вероятно, будем совсем плохи.

– Мертвы. Но к чему думать об этом? Перила достаточно надежны. А эти забавные кружки из красного стекла напоминают крупные рубины.

– Ночью сходство сильнее. Знак здесь для того, чтобы предупреждать водителей о повороте.

– Знаю. Хью, ты в самом деле пытаешься учить меня или говоришь это потому, что не знаешь, что сказать?

– Нет. Это для того, чтобы ты заговорила – мне так нравится, как звучит твой голос. Это делает нашу любовь реальней, а когда ты не со мной, это чудо кажется таким далеким.

– Дорогой, ты устанешь от моего голоса, если… – она внезапно запнулась и, отвернувшись в другую сторону, уставилась на сосны.

– Дорогая, никогда! Но если… если что?

– Неважно. Смотри – кто-то едет. Седан, и за рулем женщина. А мы не в машине.

Денхэм посмотрел вниз.

– Это Лэнгтон и его дочь Вер, – сказал он. – Адела говорила, что они сегодня собираются в Карден. Я думаю… Маргерит, нам лучше остаться здесь. Если мы попытаемся вернуться в машину, это может выглядеть, как будто мы прячемся от них.

Маргерит не ответила. Они стояли у ограждения, и Денхэм мысленно молился чтобы Лэнгтоны продолжили свой путь. Но их седан подъехал к ограждению и остановился в нескольких футах от машины Маргерит. Из нее выглянул веселый и румяный Лэнгтон.

– Как дела, мисс Уэст? – добродушно спросил он, открывая дверь. – Хэлло, Денхэм! Отсюда, как я вижу, открывается поразительный обзор. – Лэнгтон вышел из машины. Он был высоким человеком средних лет, но все еще энергичным и бодрым. – Вер рассказала, что утром она повстречала Аделу – она уже год или два не встречала никого из вас. Мисс Уэст, вы, кажется, также хорошо скрывались после охотничьего бала. А это потеря для Вестингборо.

Маргерит пожала ему руку, не ответив ничем, кроме улыбки. Денхэм невнятно пробормотал что-то о том, что в последнее время он был чертовски загружен. Затем к ним присоединилась Вер Лэнгтон, выбравшаяся с водительского сиденья в седане. Она не смогла удержать себя в машине, увидев Денхэма со своей явной соперницей.

Контраст между двумя девушками можно сравнить с разницей между английской розой и, скажем, с цветущей магнолией. Вер, с каштановыми волосами и голубыми глазами, обладала аристократичной фигурой и чертами лица и определенно была дочерью своей страны, на ее фоне Маргерит казалась еще более смуглой и более иностранной. Они поприветствовали друг друга с прохладным дружелюбием, и даже Лэнгтон заметил напряжение, возникшее при их встрече.

– Поразительный обзор, – повторил он, пытаясь загладить неловкую паузу. – Он мне никогда не надоедает – проезжая по этой дороге, я всегда останавливаюсь полюбоваться. Сегодня я купил нового гунтера для Вер, и мы как раз ехали домой.

– А мы – из дома, – ответил Денхэм, бросая на Вер взгляд, который мог быть воспринят и как вызов, и как приглашение высказаться насчет его выбора. Но она не заметила его.

– Это в какой-то степени напоминает мне Малверн,[19]19
  Курортный город в Англии.


[Закрыть] – продолжил Лэнгтон и обратился к Маргерит: – А вам так не кажется?

– Боюсь, что не очень хорошо знаю Малверн, – ответила она.

Они еще немного поговорили. Или пытались говорить, но не нашли ни одной темы, которая помогла бы растопить холодное отношение девушек друг к другу. Веселое дружелюбие сохранялось лишь у Лэнгтона, и Денхэм пытался ему подыгрывать, но безуспешно: присутствие Маргерит мешало ему показать, насколько высоко он ценит то, что отношение Лэнгтона не изменилось, несмотря на сплетни, распространившиеся после дознания по делу Картера. Наконец, Лэнгтон собрался уходить.

– Вер, нам нужно домой, – сказал он. – Денхэм, я был рад снова увидеться с вами после столь долгого перерыва. Вы знаете, где мы живем.

Денхэм впервые улыбнулся:

– Виноват, но я все равно ценю ваше напоминание.

– Как-нибудь приходите вместе с мисс Уэст, если, конечно, вы, мисс Уэст, примите такое неформальное приглашение. И вытащите Аделу из ее раковины – скажите ей, что мы все еще живы и проживаем не на краю света.

Что-то в его словах на мгновение обеспокоило Денхэма. Он не смог бы объяснить это чувство, да и продолжалось оно не долго – до тех пор, пока он не взглянул на Маргерит и не осознал контраст между ней и Вер. Затем, пока Лэнгтон отвернулся, чтобы пожать руку Маргерит, Вер на короткое время обернулась к Денхэму, и тот увидел ее совершенно хладнокровно и сдержанной – облаченной во всеоружие против мужчины, которого она желала, но потеряла.

– Хью, передашь Аделе привет от меня? Такое совпадение – встретить вас обоих в один и тот же день после того, как мы так долго не виделись.

Денхэм понимал, что Маргерит может слышать ее. Тон ее голоса ничем не отличался от того, как она обычно говорила. Разве что она слегка выделила его имя, словно подчеркивая их дружбу. Или ту дружбу, что когда-то была между ними. И она протянула руку – как ему показалось, в присутствии Маргерит это был совершенно необязательный жест.

– И, как говорит папа, мы живем не на краю света, – добавила она, отвечая на его невнятное бормотание. – Передай это Аделе.

Она прошла к машине и заняла сиденье водителя. Когда Лэнгтон сел возле нее, она с явно избыточной энергией нажала на газ. Взглянув мимо отца, она увидела лица Денхэма и Маргерит, и, возможно, ей показалось, что на лице Денхэма она видит облегчение. Автомобиль с рывком двинулся прочь.

– Сцепление… коробка передач… – вырвалось у Лэнгтона. – Вер, Вер, как ты стала водить? Ремонт так дорог…

– Да, – согласилась его дочь и переключилась на вторую скорость. – Папа, извини, я не понимала, что делаю.

– Я и понятия о нем не имел, то есть о Денхэме, – заметил Лэнгтон.

– Хью или любой другой мужчина… одного взгляда на нее хватит, чтобы понять: ей достаточно лишь поманить пальцем, – съязвила Вер.

– Я видел ее на охотничьем балу, и она казалась довольно популярной. Иностранка, как легко заметить, хотя в ее речи нет никакого акцента. Но лицо явно не английское.

Вер бросила взгляд на зеркало заднего вида и заметила крошечное отражение Денхэма и Маргерит, стоявших у белого ограждения.

– Когда речь идет об экономике, часто говорят, что в некоторых областях местная продукция никогда не сможет конкурировать с импортной, – кисло заметила Вер.

Лэнгтон не ответил. Он знал, что Денхэм и Вер были очень дружны, и был бы рад, если бы их дружба стала еще ближе – фактически, он на это надеялся. Неожиданная встреча удивила его так же сильно, как и Вер, и сейчас он сожалел, что попросил ее остановиться вместо того, чтобы продолжить путь. То, что Вер была подавлена, было заметно скорее по ее тону, чем по ее словам, но со временем она справится.

– Пап, прикури мне сигарету, – внезапно попросила она. – Просто не терпится опробовать новую лошадь.