Текст книги "Соучастие постфактум"

Автор книги: Э. Чарльз Вивиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– А вы – в какой ипостаси вы были знакомы с ним? – продолжал Хед.

– Я? Вы ведь слышали обо мне? Фрэнк Мортимер, величайший декоратор века. Сам Эдди говорил мне, что что мои декорации для «Храпящей свиньи» вложили в ее успех не меньше, чем музыка – он честно признавал это. Парень, и не говори, что никогда не слышал обо Мне!

– Боюсь, что подробности театральной жизни для меня в новинку, – признался Хед. – Ранее у меня не было причин ознакомиться с этой сферой.

– Вот она – слава! – сокрушенно заметил Мортимер. – Но меня все еще помнят, о, да – меня все еще помнят, хотя прошло уже пять лет с тех пор, как я удалился к тихой жизни в этих краях. Но нельзя сказать, что я насовсем ушел из профессии. Я упоминал, что у Эдди остался интерес к деятельности «Квадрариана», так вот – он назвал меня единственным из ныне здравствующих художников, способных создать декорации для следующего ревю – оно называется «Весенний огонь». И это шоу просто вау, просто вау!

Мортимер внезапно встал и взглянул на Хеда.

– Что еще я могу рассказать? Только спросите.

– Думаю, что сейчас – ничего, – ответил Хед, также подымаясь на ноги. – Возможно, позднее я захочу расспросить вас подробнее.

– Парень, то есть мистер Хед, я всегда к вашим услугам. Знаете, я следил за тем, как вы вели дело Форреста в прошлом году, и, читая о нем, я сказал себе: «В своем деле он так же гениален, как и я – в своем», – а это лучшая похвала от Фрэнка Мортимера. Для человека вроде вас будет легко разобраться с таким простым делом, как это. Вам нужно лишь отсеять лишние возможности да проанализировать вероятности, и дело раскрыто! Что может быть проще?

– Точно, – Хед вынул портсигар из кармана, протянул его Мортимеру, и когда тот покачал головой, инспектор взял сигарету себе и прикурил ее. Мортимер впервые с начала разговора улыбнулся.

– Так как вы не приняли сигарету от меня, я заключаю, что меня вы еще не отсеяли, – заметил он.

– Мистер Мортимер, вы умны, – ответил Хед.

– Я гениален – могу сказать, что величайше гениален. И всегда к вашим услугам, всегда к вашим услугам. Распоряжайтесь мной в любое время.

– Например, сегодня, в три часа дня, в усадьбе.

– Да, на дознании. Я должен быть там – и обязательно буду. Мистер Хед, можете положиться на меня. Всегда к вашим услугам.

Он проводил инспектора к двери, поклонился на прощанье и проследил за тем, как тот идет по дорожке к машине у ворот. Он все еще смотрел на инспектора, когда тот развернул машину, отправившись внутрь поселка. Но проехав немного по Лондон-роуд, он свернул на Треерн-роуд, решив сначала опросить сестер Перри и лишь затем вернуться к суперинтенданту Уоддену. Хед пришел к выводу, что виновник преступления стрелял скорее в Эдди Энсора, чем в Эдварда Картера, а значит для того, чтобы найти разгадку исчезающих следов, нужно заняться прошлым покойного. Тем не менее кто-то из сестер Перри может дать полезную информацию. Попробовать стоило.

Они жили в двухэтажном доме на две семьи в сотне ярдов от дороги. С ними жил престарелый и практически выживший из ума отец. Старшая сестра, Лилиан, давала уроки фортепиано и танцев. Младшая, Этель, недавно закончила четырехлетние курсы обучения на медсестру в лондонском госпитале и вернулась домой, чтобы завести связи среди частных сиделок Вестингборо. Когда инспектор позвонил в дверь, ему открыла сама Лилиан. Ей было около тридцати, ее рост был средним, волосы – светлыми, а красота – суровой: ее губы были слишком тонки, чтобы считаться привлекательными.

– Мисс Перри, доброе утро, – поздоровался Хед. – Я пришел узнать, что вы с сестрой сможете рассказать о вашем вчерашнем визите в усадьбу.

– Ох, мы никак не связаны со смертью мистера Картера! – воскликнула Лилиан. – И вы не сможете увидеть мою сестру. Она слишком расстроена.

Инспектор пристально посмотрел на нее.

– Даже если и так, думаю, вам лучше позволить мне войти на слово-другое.

Она отступила, и Хед вошел за ней в коридор, уходивший от двери к лестнице. Он заметил, что у стены стояли два женских велосипеда, а Этель, которую он не мог увидеть, была медсестрой! Но время, в которое Борроу заметил медсестру на велосипеде, не позволяло связать Перри с этой ночной путницей. Но все же…

– Не возражаете пройти сюда? – Лилиан Перри распахнула дверь в комнату справа и провела его в большую комнату. Из мебели здесь было лишь потрепанное пианино да четыре тростниковых стула, прислоненных к стене. – Знаю, здесь очень неуютно, но доступна только эта комната.

Там было по-настоящему неуютно. Хед взглянул на женщину.

– Мисс Перри, я всего лишь хочу узнать, говорили ли вы с мистером Картером, пока были в усадьбе, – сказал он.

– Если не считать дежурных фраз, то практически нет, – ответила Лилиан после паузы, во время которой она обдумала вопрос.

– Вы не слышали, чтобы он упоминал о какой-либо встрече, назначенной на сегодня, или о каких-либо его планах на сегодняшний день?

– Нет, – на этот раз она ответила, не мешкая.

– Как вы познакомились с мистером Картером?

– Он пришел на уроки танго, – все так же легко ответила она.

– Уроки танго? И когда он впервые пришел на них?

– Около месяца назад.

– Ясно. А давно ли ваша сестра закончила обучение и вернулась из Лондона?

– Почти два месяца. Это было в конце ноября.

– Мисс Перри, спасибо. Думаю, это все, что я хотел узнать от вас. А теперь не сообщите ли вы вашей сестре, что я хочу ее увидеть?

– Но это совершенно невозможно, как я уже говорила вам, – возразила Лилиан. – Мистер Хед, сегодня вы не сможете ее увидеть.

– Если она в постели, то я увижу ее там, – инспектор был непреклонен. – Мисс Перри, вы должны понимать: я намереваюсь увидеться с ней, и своего я добьюсь.

Лилиан попыталась ответить ему взглядом, но не смогла. Ее лицо побледнело, а губы казались еще тоньше, чем обычно.

– Я спрошу у нее, если вы подождете здесь, – наконец, сказала она.

Согласно часам Хеда, он прождал шесть минут. Затем двери пустой и холодной комнаты распахнулись, и вошла Этель Перри. Она была выше старшей сестры, и так же хорошо накрашена, как и последняя. Но на этом сходство оканчивалось. У нее были полные, красные и соблазнительные губы, красивые, блестящие золотистые волосы и темно-синие глаза на эталонно красивом лице, выражение которого обычно передавало почти детскую невинность и чистоту. Но когда она испуганно смотрела на Хеда, ее глаза заволокли слезы, а красные губы дрожали. Девушка неестественно побледнела.

– Сожалею, что вынужден побеспокоить вас, мисс Перри, – твердо начал Хед. – Вам известно о том, что произошло после того, как сегодня рано утром вы покинули усадьбу.

Она склонила голову, бессловесно выражая согласие. Когда она подняла взгляд, ее пальцы нервно теребили друг друга.

– Но я хочу спросить вас о том, что происходило до того, как вы ушли, – продолжил инспектор. – На случай, если вы знаете что-либо, что поможет разыскать того, кто стрелял в мистера Картера. В течение вечера вы долгое время были возле него.

Последняя фраза прозвучала почти вопросительно. Девушка зарделась и опустила взгляд куда-то на пол; она так и не ответила.

– Также я хотел бы знать, о чем вы говорили, – не дождавшись ответа, продолжил Хед.

Девушка все так же молчала. Румянец исчез с ее щек почти так же быстро, как и появился.

– Мисс Перри, о чем вы говорили? – настаивал инспектор.

– О… о многом, – прошептала Этель.

– Например?

– Мистер… мистер Картер пообещал мне роль в новом представлении, – нервно и нерешительно ответила девушка. – Я… он… Ох, я не могу!

– Но вы должны, – инспектор был непоколебим. – Он пообещал вам роль в новом представлении – это был «Весенний огонь», который вскоре начнется в «Квадрариане». А взамен?..

– Нет! О, нет! – жалобно выкрикнула Этель.

Но инспектор не чувствовал сострадания.

– У меня есть показания девушки по имени Филлис Тейлор, которая вошла в гостиную усадьбы, когда вы были там с мистером Картером. Мисс Перри, вы хотите рассказать эту историю публично, на дознании?

– Ой, смилуйтесь! – выдохнула она, утратив всякое самообладание. – Я так хочу попасть на сцену – уход за больными – это не мое! И он пообещал мне роль – он сказал, что может все устроить, показал письма. Я не хотела ничего плохого, а теперь этот шанс упущен, а вы… вы уничтожите меня!

– Нет, я не сделаю этого, если вы возьмете себя в руки и дадите связные ответы на все вопросы, – холодно возразил Хед. – Вы говорили о роли в представлении. О чем-нибудь еще?

– Он… он амурничал со мной, – призналась девушка.

– На этот счет, как я уже говорил вам, у меня есть показания. Если я буду удовлетворен вашими ответами, эти показания не станут обнародованы, и ваша связь с покойным, какой бы характер она ни носила, останется в секрете. Вы говорили о роли, и он приударил за вами. Что-нибудь еще?

– О… о том, как высокомерны здешние люди, и о том, как бы ему хотелось убить мистера Невила – из-за той лошади. Скотина Невил, так он назвал его. И… и обо всем, что он сделал для Вестингборо с тех пор, как поселился здесь: о новом крыле больницы, о том, что он жертвовал на восстановление церкви и прочем.

– Да. Что-то еще? Подумайте. Было что-нибудь еще?

– Думаю, он был опечален. Говорил, что иногда ему хочется сбежать от своей прошлой жизни, но он не может.

– Вот об этом я и хочу узнать побольше, – сказал Хед. – Постарайтесь вспомнить каждое слово, которое он сказал на эту тему. Пока что не думайте об остальном.

– Он сказал… как же это было? Да, он сказал, что хочет, чтобы старые призраки не преследовали его, и он хотел бы, чтобы у него не было совести.

– Та, что была у него, кажется, была достаточно растяжимой, – иронично прокомментировал Хед. – Скажите, была ли ясна из его слов природа «призрака»: мужчина это или женщина, или какой-нибудь другой признак?

– Нет. Он сказал об этом как раз перед тем, как мы вернулись к остальным гостям. Казалось, что больше он не хочет думать об этом.

– Как и большинство из нас. Мисс Перри, не можете ли припомнить, не упоминал ли он какое-либо имя? Говорил ли он о ком-нибудь прямо, как о мистере Невиле?

– Да. О каком-то Питере. Словно он размышлял вслух, а не говорил со мной. Питер… имя звучало как-то по-испански. «Тот бедняга, молодой Питер… Вески» Да, Вески – Питер Вески.

– Как по мне, это звучит, скорее, как итальянское, а не испанское имя, – заметил Хед. – Можете припомнить, что он говорил об этом Питере Вески?

– Ничего. Всего лишь одна фраза, и, сказав ее, он взглянул на меня так, словно задумался – а услышала ли я его? Похоже, что он произнес ее неумышленно, не желая, чтобы я услышала. Ох, мистер Хед, я рассказала вам все, что смогла! Вы же не дадите… не дадите людям узнать… – она была не в силах окончить фразу.

– Да, думаю, что могу пообещать вам это. Я не хочу обличать покойника, кем бы он ни был. Он не упоминал никаких других имен? Хорошо подумайте – это важно.

– Нет, никаких, я совершенно уверена. И больше ничего о Питере.

– Питер Вески, – задумчиво повторил инспектор. – Мисс Перри, вы не слышали, чтобы мистер Картер упоминал о каких-либо назначенных на сегодня встречах или мероприятиях, или еще о чем-нибудь в таком роде?

– Он сказал лишь, что ему придется встать так рано, что не стоит ложиться спать. Но я уверена: он не сказал, почему, как и о том, с кем он встретится.

– Не говорил ли он, например, что у него назначена встреча с Питером Вески?

– Нет, ни с кем, я уверена. Не в моем присутствии.

– И насколько я понимаю, вы чаще находились в пределах слышимости, чем вне их, – едко заметил Хед. – Мисс Перри, я думаю, что и вам, и вашей сестре нужно присутствовать на дознании в усадьбе – сегодня в три часа дня. Если мы сможем этого избежать, то не станем вызывать для дачи показания никого из вас.

– О, мы должны прийти, я должна прийти?

– Да, вы должны. Обе. Да, скажите мне еще вот что: выходя из дома, надеваете ли вы униформу медсестры или же предпочитаете обычную верхнюю одежду?

Девушка задержала взгляд на инспекторе, вероятно, пытаясь понять, почему он задает такой вопрос.

– Только… только когда работаю, – наконец, ответила она.

– А сейчас у вас есть работа?

– С тех пор, как я вернулась домой, она была у меня всего раз, – печально ответила она. – Она закончилась на прошлой неделе.

– И с тех пор вы не надевали униформу?

– Нет. А прошлой ночью… я надеялась, что мне больше не придется носить ее.

– Значит, вы не носили ее ни ночью, ни ранним утром?

– Отчего бы? Я была у мистера Картера. Что вы?.. – она запнулась от тревоги и страха.

– Мисс Перри, это все. Насколько позволит мне долг, я постараюсь соблюдать конфиденциальность, особенно касательно ваших отношений с мистером Картером. Теперь я пойду дальше. У меня выдался довольно загруженный день.

VI. Неизвестный или неизвестные

– Нет, – задумчиво сказал Хед. – На это не было времени.

– Времени для чего? – спросил Уодден, откинувшись на спинке стула и с интересом смотря на инспектора.

– Она бы не успела взять униформу и велосипед, проехать к ступенькам, перетащить через них велосипед и вернуться на Лондон-роуд у моста, чтобы Борроу увидел ее там в десять минут четвертого, – пояснил Хед.

– Зачем ей?

– А зачем вообще кому-то забираться на дерево вместо того, чтобы уйти по земле? – устало парировал Хед. – Отчего? Шеф, у меня было адское утро, и я сам себе не нравлюсь. Я рассказал вам обо всем, а что выяснили вы?

– Начнем с того, что не удалось отследить звонок, во время которого была назначена встреча в четыре утра. В телефонной системе учет местных соединений не ведется, ставится только автоматическая отметка о сделанном звонке. На дознании Филлис должна будет рассказать все, что только сможет: она – единственный источник сведений об этом звонке. Скорее всего мы узнаем от нее не больше того, что мы знаем сейчас.

– Это первое. Далее?

– Сообщение от Уэллса из усадьбы. Это был автоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Они ведь выбрасывают пустые гильзы, чтобы освободить место для очередной пули. Уэллс нашел пустую гильзу у двери и еще одну у стены.

– Что подтверждает: первый выстрел был сделан с порога, возможно, сразу же после того, как Картер открыл дверь, – заметил Хед. – Вы, конечно, проверили оружейный реестр?

– В нем только один автоматический пистолет тридцать восьмого калибра, а вот тридцать второго – целых шесть. Тридцать восьмой принадлежит мистеру Реймонду Невилу, и я знаю, что прошлой ночью тот был у себя дома, поскольку жена подарила ему сына. Этим утром он пришел на работу с улыбкой до ушей. Я видел, как он проходил мимо. Затем я говорил с ним по телефону, и он ответил мне, что пистолет заперт в оружейной комнате Лонг-Риджа. Пообещал передать его нам, чтобы мы все проверили, если нам угодно. Я сказал, что ему нет нужды беспокоиться, если он уверен, но он все равно прислал его нам. Я посмотрел на него и отослал обратно.

– И нет никакого другого пистолета?

– Оружие, предназначенное для незаконного использования, никогда не регистрируют в полиции, – заявил Уодден. – И это обесценивает работу по регистрации – она только лишний раз нагружает нас. Вы же не ожидали, что мы сможем все выяснить таким путем? Я и не ожидал.

Хед не ответил, задумчиво уставившись в побеленный потолок, на котором неподвижно сидела одинокая муха.

– Да, я знаю, что все нужно обновить, – раздраженно сказал Уодден. – В следующем мае, когда вы займете этот кабинет, можете сделать генеральный ремонт, но я не собираюсь перебираться куда-то еще только ради побелки.

– Я лишь задумался о том, что нам противостоит умный преступник, – ответил Хед. – К черту потолок, и муху тоже.

– Насекомое в зимней спячке, не проклинайте его. Или ее.

– Или ее, – еще более задумчиво повторил Хед.

– То есть?

– Или ее. Женская нога (даже обутая) уместилась бы в ботах десятого размера.

– Если вы думаете о той женщине с велосипедом, то я не понимаю, как вы можете увязать ее – заметна разница в длине шагов, – указал Уодден. – Систематическая разница, ее высчитал Уэллс. Вы можете положиться на его арифметические способности.

– Да, заметна разница, – согласился Хед. – Но, как я уже говорил, это умный преступник. В каждой детали. Например, убийца назначил встречу накануне, когда не было известно, что выпадет снег. Возможно, это нельзя было бы повторить – если бы Картер был одурачен сейчас, то в следующий раз он не пошел бы открывать парадную дверь посреди ночи. Так что убийца не стал рисковать, откладывая свою дело.

– Продолжайте, – нетерпеливо потребовал Уодден.

– Разница в длине следов. Если бы под старыми башмаками вы носили другую обувь, то ваш шаг стал бы длиннее – из-за дополнительного веса, который подталкивал бы вашу ногу, словно маятник. Кроме того, выпавший снег давал вероятность того, что шаги будут измерены, так что убийца мог изменить походку, стараясь предотвратить идентификацию. А торопясь на обратном пути, он увеличил шаг еще сильнее – где-то на полдюйма. И это напоминает мне о фотографиях Уэллса. Они уже напечатаны?

– Да, два комплекта. Но чтобы рассмотреть подробности, вам понадобится увеличительное стекло. Я приказал напечатать увеличенный комплект – он будет готов к половине четвертого.

– А мы как раз будем заняты дознанием! А увеличение не исказит детали?

– Исказит? С аппаратом Герц-Аншютца[6]6
  Производители фотоаппаратов.


[Закрыть] в руках Уэллса? Вы же знаете его отношение к фотографированию. Да он может увеличить открытку до размеров плаката, и вы можете быть уверены – на ней будет заметен каждый гвоздь! На этот счет не волнуйтесь. Продолжайте.

– Хорошо. Тогда мне нужен набор увеличенных снимков. А вы проверили Альфреда Поттера?

– Конечно. Он шел по той дороге. Примерно за десять минут до того, как мы подъехали к усадьбе. Пообещал, что если нам понадобится, то его жена подтвердит, в какое время он встал с кровати, а Парнхэм – когда он пришел к нему. В любом случае он здесь ни при чем, и он не стал бы стрелять в Картера. Мы знаем его как на редкость честного человека – такие достойные люди встречаются не чаще белых ворон.

– А вы пессимист, шеф.

– Какого черта вы беспокоитесь обо мне? Продолжайте!

– Закончим со следами таинственного Икса. Запомним, что он отлично управляется с веревками. Он может перебросить веревку через сук в темноте, прикинув длину и высоту, на которые нужно сделать бросок. Возможно, он изучил все днем, но этот бросок в любом случае предстояло сделать. Кроме того, он умеет стрелять, хоть первая пуля и не стала смертельной и была выпущена с расстояния в пять-шесть ярдов. Но все же. Итак, он отлично управляется с веревками и пистолетом – это должно сузить круг подозреваемых. Следовательно, это скорее всего мужчина – вряд ли мы сможем найти женщину с такими способностями, особенно по части веревок.

– А может и нет, – заметил Уодден. – Вы передали мне показания Мортимера – в них он восхвалял покойного как человека, собиравшего сливки в цирковых и театральных кругах. Так что он мог найти женщину, которая умела бы и то, и другое. Я не говорю, что так и было, но он мог.

– И вы думаете, что он дурно с ней обошелся, так что она застрелила его. Шеф, пока Мортимер славословил его, я подумал над этим вариантом, но это слишком мелодраматично. В реальной жизни такого не происходит. Чтобы отомстить, она могла бы приставить дуло к его голове, но курок она бы не спустила. Нет, вернем леди обратно на ее велосипед и дадим ей уехать прочь.

На какое-то время Хед умолк, и Уодден не стал прерывать размышления инспектора. Тот внезапно поднялся с места во главе стола. Уодден вопросительно взглянул на него.

– Но она не уехала. Она ушла, покатив велосипед по дорожке. Шеф, полминуты, я хочу, чтобы у меня в голове прояснилось. Она ушла, покатив велосипед.

– Об этом свидетельствуют следы на снегу, – заметил Уодден. – Следы ног и шин. И почему только снег растаял?

– Она ушла, покатив велосипед, – повторил Хед.

– Ну, и что с того?

– Думаю… нет, пока еще не прояснилось. Это была она? Или он? Может, это были ковбойские сапоги, но все же…

– Я вас не понимаю, – вставил Уодден.

– Он или она – человек в старых башмаках – залез на дерево. Сейчас на дереве никого нет, значит, ему или ей удалось спуститься. Следовательно, прежде чем спуститься, ему или ей нужно было снять башмаки – их следы на снегу больше не появляются. Помимо следов Поттера, с которыми мы уже разобрались, поблизости есть лишь один след...

– С которым мы также разобрались, – перебил его Уодден. – След велосипеда с Лондон-роуд и до ступенек, через них велосипед перенесли, а далее продолжился пеший след, покативший велосипед вдоль дорожки. Женщины в униформе медсестры.

– Вы уверены в том, что она катила велосипед по дорожке? – спросил Хед. – Следы начинаются поблизости от места, в котором пропали следы старых башмаков – башмаков, которые можно было надеть на другую обувь…

– Но велосипед? – снова перебил его Уодден.

– Из-за снега, – пояснил Хед. – Нужно было создать отдельный и самостоятельный след по всему пути, так что он или она едет на велосипеде от Лондон-роуд до ступенек, переносит через них велосипед, и снова едет по дорожке, а не идет по ней. Ногами же оставляет лишь с полдюжины следов у ступенек, где нужно перенести велосипед.

– Да вы живое воплощение Шерлока, вы решили задачу! – воскликнул Уодден. – Продолжайте.

– Таким образом по всей дороге образовался полноценный велосипедный след, а у ступенек еще с полдюжины следов от ковбойских сапогов или в чем там он был обут. Старые башмаки он мог при помощи шнурков повесить на шею, а затем очень осторожно спуститься по веревке к следам и теперь пойти возле следа от велосипедного колеса так, чтобы нам показалось, будто он прошел по дорожке только один раз – катя велосипед.

– А где был велосипед во время этого второго путешествия?

– Разве вы еще не поняли? На велосипеде он сделал круг. От моста он поехал домой, припарковал велосипед, избавился от медсестринской формы, оказавшись в костюме для верховой езды. В нем, со старыми башмаками и мотком веревки под мышкой, он пошел по Маркет-стрит – это мы знаем от Борроу. На углу с Мэггс-лейн он обул старые башмаки поверх сапог, и направился к усадьбе через калитку-вертушку. Вернувшись к дереву, он взобрался на него, снял старые башмаки и опустился к тому месту, где прежде он спешился с велосипеда. Осторожно забрав веревку, он еще более аккуратно пошел по своим же следам. Перейдя через ступеньки, все, что ему оставалось, это лишь идти возле велосипедного следа – чтобы нам казалось, будто он катил велосипед.

– Хед, я верю в вашу версию. Значит, мы уделили недостаточно внимания следам от дороги до ступенек, а также нам нужно было заметить, что на велосипеде ехали, а не катили его – ведь след был более глубоким.

– У дорожки другое покрытие, и вы вряд ли заметили бы разницу на тающем снегу, – заметил Хед. – И поначалу мы не связали велосипед с убийцей, хотя, конечно, надо было. Черт побери, шеф, мы противостоим мозговитому человеку! Этот план, со всей его простотой и находчивостью, был придуман после того, как начался снегопад. И придумка насчет плаща и шляпки медсестры – ведь медсестры выходят из дому в любой час, и никто не обращает на них внимания. Затем бриджи и сапоги – они идеально подходят для того, чтобы влезть на дерево, а в такой «лошадиной» местности, как эта, они менее заметны, чем любой другой костюм. Все спланировано до последней детали, и даже удача пришла к нему на помощь – в виде хлопков из двигателя Бугатти.

– Искать веревку бесполезно, как бесполезны и поиски башмаков, – задумался Уодден. – Он умен, чертовски умен, и обо всем позаботился: и о велосипеде, и о костюме медсестры. Хед, какого черта мы теперь ищем?

– Мотив – человека, который ненавидел Картера достаточно сильно, чтобы пойти на такое убийство. Кого-то, кого он боялся – будь это не так, Картер не назначил бы встречу на четыре утра у собственного порога. Давайте немного поразмышляем о Картере.

– Я только за, – согласился Уодден.

– Он прибыл сюда три года назад, – нарочито задумчиво начал Хед, – он думал, что сможет купить себе место среди элит Вестингборо. Я рассказывал, о чем я узнал во время опросов, и очевидно, что он до сих пор не терял надежды. Судя по рассказу Филлис Тейлор, он был сладострастцем, да еще и это дело с бедняжкой Этель Перри! Но в жизни театрала были дюжины таких эпизодов, он ведь постоянно нанимал кого-то. В смысле – для шоу. Он сам выбирал девушек, а после отбрасывал их – как это вышло и с Филлис Тейлор. Допустим, что это слишком мелодраматично. Обманутые девушки не стреляют в изменщиков, да и чаще всего у них не хватает ума на то, чтобы придумать такое убийство, как это. Конечно, за девушку мог отомстить оскорбленный воздыхатель, но я так не думаю. И Тейлор, и сестры Перри относятся к типажу, который нравился Картеру, а у девушек подобного рода не бывает обожателей, оскорбленных до того, чтобы идти на убийство.

– Тогда кто это, и откуда он взялся? – спросил Уодден.

– Откуда: из Лондона, – уверенно ответил Хед. – Кто: уязвленный соперник в бизнесе, или рабочий, или актер, или кто-то подобный. Мастак по работе с веревкой, стрелок и, возможно, акробат. Я имею в виду, что он опустился как раз в нужном месте, и у него хорошая сноровка – чтобы взобраться на дерево, не задев ни калитку, ни что-либо еще, сохранить равновесие на ветке, затем перебраться на другую, а потом спуститься – и все это в темноте. Хотя у него наверняка был фонарик. Но фонарик, веревка, башмаки, сестринская униформа – по моему мнению, искать эти предметы бесполезно, пока мы не найдем их владельца.

– И оружие, – заметил Уодден.

– И оружие. Мы знаем калибр, и что оно автоматическое. Но мы сглупим, если попытаемся разыскивать оружие само по себе – ведь оно не зарегистрировано.

– Будь оно зарегистрировано, он не стал бы использовать его, – хмуро заметил Уодден.

– Ожесточенный и мстительный убийца, – Хед размышлял вслух. – Лишь дьявольская ненависть может двигать человеком, который может приставить дуло к глазу противника и спустить курок. В Вестингборо вы такого не найдете. Здешние скорее игнорировали Картера, нежели ненавидели его.

– В этом нельзя быть настолько уверенным, – возразил Уодден.

– Где в нашем районе можно найти настолько обозленного человека, при том, что он должен быть достаточно умен для совершения подобного преступления? Переберите всех знакомых Картера – я перебрал и не нашел среди них ни одного. Годится только мистер Невил, так как Картер был косвенно виновен в смерти его первой жены, но нам не стоит даже говорить с ним. Он счастлив со второй женой, и прошлой ночью он был дома, ожидая рождения сына или дочери. Если хотите, можете легко проверить, так как при этом присутствовал партнер доктора Беннета. Но я бы даже не тратил на это силы. Кто у нас еще?

– Никого, – протянул Уодден. – И все же это был кто-то из местных, кто-то, кто знал район…

– Кто-то, изучивший окрестности усадьбы и спланировавший действия в соответствии с ними, – настаивал Хед. – Кто-то, связанный с прошлой жизнью Картера… Шеф, в поселке живет десять тысяч человек. Мортимер, но он не подходит – ни по времени, ни по телосложению. Кто-то, связанный и с Лондоном, и с театральным миром – как Мортимер.

– Что насчет Денхэма? – внезапно спросил Уодден.

– Он что-то знает. Сам он этого не делал и не знал о готовящемся убийстве, но я чувствую: он увидел кого-то или что-то и хочет сохранить это в тайне. Защитить кого-то? Кого-то, кто, как он считает, может быть замешан – не думаю, что он всерьез подозревает в таком жестоком убийстве кого-то из знакомых, но он мог подумать о косвенной связи, из-за которой могли бы заподозрить кого-то из его знакомых. Не знаю. На дознании коронер порасспросит его как следует. Шеф, вечером я отправлюсь в Лондон – пока след не остыл.

– Как вы заметили, в этом поселке живет десять тысяч человек, – возразил Уодден. – А в Лондоне – более семи миллионов.

– И один из них – мой кузен, инспектор Теренс Бирн, – невозмутимо ответил Хед. – Предрекаю: к тому времени, когда он расскажет мне все, что знает, и проведет меня по людям, которые знают остальное, я смогу написать историю жизни Эдварда Картера с самого детства, при этом дав сноски-примечания к каждой странице.

– Полагаю, что библиотеки запретят эту книгу,[7]7
  В Англии отдельные организации, например, библиотеки, могут вводить запрет на какие-либо книги, и это не является нарушением закона о свободе слова, так как эти произведения можно прочесть где-либо еще.


[Закрыть] – в свою очередь предрек Уодден. – Ну, пора выходить, если мы хотим успеть поговорить с коронером до начала заседания. Конечно, дознание завершится на вердикте «виновный неизвестен». Тогда наши руки будут свободны, и мы сможем продолжать расследование.

– Выдайте мне набор увеличенных фотографий – их я заберу с собой в Лондон, – попросил Хед, подымаясь на ноги. – Хочу изучить следы от середины дороги и до ступенек.