Текст книги "Дороги Аннуина (СИ)"
Автор книги: Джулс Бичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
Глава 4
Если раньше Сага думала, что Нижний мир сплошь состоит из полей и нескольких лесов, то теперь настала пора в этом разубеждаться. За лесом, в котором пряталось жилище Огмы, расстилалась долина, покрытая низкой травой. В отличии от той, что покрывала поля, эта была слабой и худой, словно корни её никак не могли найти достаточно сил, чтобы удержать тонкие побеги. Вместо насыщенной зелени повсюду царил блеклый цвет, да и он казался почти живым.
Старый бог шагал через долину по тонкой тропинке, уходившей вдаль. Сага старалась не отставать от высокого старика и спешила следом за ним. Изредка Огма останавливался, чтобы дать ей передохнуть и оглядеться самому вокруг.
– Давно я не ходил так далеко, – наконец признал он, – и вижу, что пропустил слишком много перемен.
Качая неодобрительно головой, Огма дотронулся до тощей травинки. На мгновение в его глазах промелькнула искорка гнева, а затем погасла.
– Почему здесь так тихо? – Сколько бы они не шли, нигде не звучали птичьи голоса, только шорохи слабого ветра в траве. Огма зашагал вперед.
– В Аннуине царят покой или безмолвие. В одних местах одно, в других – другое. Это не ваш человеческий мир, девочка, здесь всё наоборот или вообще иначе, не так, как люди привыкли считать.
Посреди долины лежало широкое озеро. Гладь его была темной и безмятежной – ни легких волн, ни ряби. Словно кто – то уронил огромное зеркало. Тропинка петляла по самому краю берега, и от воды её отделяла лишь полоса прибрежных камышей. Их коричневые кисточки возвышались над желто – зелеными листьями и отражались темными кляксами в неподвижной воде. Помня о своем знакомстве с речными жителями, Сага опасливо поглядывала в сторону озера и пыталась идти как можно дальше от берега и быть ближе к Огме.
Они огибали молчаливую гладь, направляясь дальше по тропинке. Та поворачивала и уходила резко в сторону от озера, но до поворота оставалось еще несколько десятков шагов, когда позади путников внезапно раздался плеск воды.
– Ты слишком торопишься, путник, – прозвучал женский голос, – остановись и отдохни, ведь путь тебе предстоит неблизкий.
Огма продолжал шагать вперед, и Сага шла следом, подавляя желание оглянуться и припуститься бегом по тропинке, прочь от озера. Позади раздавался шорох, словно говорившая пустилась вдогонку. Саге казалось, будто она слышит влажное хлюпанье шагов по мокрой земле, но тропинка под её ногами была сухой.
– Лучше остановись, пока я добра, – теперь в голосе звучала угроза, и она прямо – таки пробиралась холодком под кожу. Огма остановился, но не обернулся.
– Так – то лучше, – мокрый шелест травы и шаги приблизились, – зачем так торопиться, когда в моих владениях всегда найдется отдых для уставших путешественников?
Бог медленно повернулся, сжимая обеими руками свой посох.
Женщина, стоявшая прямо на тропинке в нескольких шагах от них, была мокрой с головы до ног. Вода текла по её лицу, струилась вниз по светлым волосам, словно незнакомка находилась под проливным дождем. Босые ноги стояли посреди медленно собирающейся вокруг женщины лужи. Светлое белое платье без рукавов обнажало худые руки. В крепко сжатых пальцах незнакомка держала зеленовато – бурые водоросли.
Одну руку она протянула вперед, подзывая к себе. С тонких бледных пальцев капала вода.
– Подойдите, путешественники, не бойтесь, – повторила женщина. Огма погладил седую бороду и саркастично ухмыльнулся:
– Вода совсем вымыла твой разум, Файдил, если ты готова тащить меня, бога, в твои объятья. Думаешь, что я так глуп, как все те недотепы, которых ты топила веками, беспокойный водяной дух?
Старик стукнул посохом по земле. Прямо под ногами Саги тропинка словно заходила ходуном, будто по ней пробежала волна. Затем помчалась вперед и обежала кругом водяную женщину. Тонкое бледное лицо Файдил неожиданно исказилось, светлое платье съежилось и обвисло равными клочьями, почти обнажая худое тело. Кожа водяного духа стала желтеть и разбухать, словно вода переполняла женщину изнутри. Водоросли, которые она держала в руке, зашевелились, вытянулись и поползли вниз. Файдил хлестнула ими, как кнутом, но там, где земля вздыбилась вокруг неё, словно выросла преграда. Водоросли ударялись об нее и отскакивали. Огма вновь ударил посохом, и земля вздыбилась вверх и вбок, опрокидываясь прямо в озеро и унося с собой Файдил.
Волны с шумом разбередили неподвижное озеро. Там, где была ровная гладь, сейчас кипела и бурлила вода.
– Отойди – ка, девочка, – произнес Огма, наблюдая за озерным буйством. Сага спешно перебралась подальше от того места, где стояла, за его спину. Вода волновалась и сворачивалась в воронки водоворотов. Затем неожиданно волны отступили назад, к другому краю озера, а затем рванули вперед. Сага видела, как одни превращаются в больших водяных лошадей, и их передние копыта били по воздуху. Другие, пониже, мчались в виде невысоких существ с перепончатыми лапами, и брызги от их прыжков разлетались в разные стороны. Казалось, что волосы на голове Саги зашевелились от страха при виде жуткого водяного войска, а Огма, посмеиваясь, смотрел на приближавшуюся громаду. Лошади и другая озерная нечисть почти добрались до берега, как вдруг вся волна с шумным вздохом обрушилась обратно в озеро, погребая перепончато – копытный ужас на дне.
С огромным облегчением Сага оставила озеро позади. Из головы все не уходили кошмарные водяные духи, и она крайне была рада, что им не встречаются больше никакие водоемы.
За то время, пока они шли вниз по долине, Сага узнала так много, что казалось, будто голова того и гляди расколется от обилия информации. А Огма говорил и говорил, продолжая окутывать её причудливыми историями о невероятных событиях и странных людях.
– Почему это Кухулину нельзя было есть мяса собаки перед сражением? – Не выдержав, прервала Сага один из его рассказов. Где это видано, чтобы люди ели собак или не ели для того, чтобы получить дополнительные силы и мощь? Бедные собаки.
Огма снисходительно усмехнулся:
– Это был гейс, табу. Если бы он отказался, то победил бы в битве и не погиб.
– А не проще ли ему было бы взять это несчастное мясо, сказать, что съест, ну и съесть потом, после битвы?
– Видишь ли, иногда события происходят не только потому, что они предопределены, – начал объяснять Огма, – порой они случаются для проверки твоей силы. Открою секрет – тот, кто должен умереть, тот умрет. Но, если он проявит себя как герой, то он лишний раз докажет то, что его судьба не просто так выбрала в герои. А тот, кто пытается убежать от смерти, все равно отправится в иной мир, пусть даже позже. Только его слабость будет выявлена в тот момент, когда он захочет обмануть судьбу.
Эти слова задели Сагу. Она не могла не задуматься о том, что так может быть и с Эдуардом. Что, если она зря поверила словам грифона и пытаюсь обмануть судьбу? Сага настолько погрузилась в эти мысли, что не заметила, как тропа закончилась. Впереди лежали рваные клочья тумана, и вся местность была словно изрыта. Везде стояла ржавая вода, а на невысоких кочках торчала жухлая трава. Запах стоячей болотной воды окутывал тяжелой волной и забивал ноздри.
Сага подобрала полы своего серого плаща, когда вода показалась прямо под моими ногами. Старый бог прищурился, оглядывая болотные просторы:
– Встретимся на той стороне, девочка.
– Ты оставляешь меня одну? – Удивилась Сага. Из тумана доносились какие – то отвратительные звуки, похожие на вздохи и хлюпанье грязи.
– Это Уфферн, болотный мир. Мне его проходить нет смысла, да и, если честно, желания брести по такой сырости – тоже нет.
Старый хитрец явно не договаривал что – то.
– Но я же заблужусь, – возразила Сага, оглядываясь по сторонам, – или попаду в трясину.
Огма наклонился к ней, приближая своё морщинистое лицо, похожее на кору старого дуба. Подслеповатые глаза казались на удивление яркими, как два светло – голубых камня.
– Если твоя вера в то, что ты делаешь, сильна, то ты пройдешь через это болото.
Он легонько подтолкнул Сагу в спину, заставляя двигаться вперед. Осторожно переставляя ноги, она забралась на невысокий холмик и оглянулась назад. Огма махнул рукой, а затем внезапно растворился в болотном тумане, окружившем Сагу со всех сторон.
Грязь чавкала под ногами, словно надеялась сожрать добычу, если та зазевается. Сага осторожно перебиралась с кочки на кочку, сперва пробуя почву, и только затем наступая на неё всем весом. В бурой воде с шипением лопались пузыри, словно гигантское болото пучило от несварения. Запах стоялой воды, тины и разлагающихся водорослей ел глаза, заставляя их слезиться. Добавив сюда еще и туман, можно было сказать, что дальше своего носа Сага ничего не могла разглядеть.
Эдуард появился внезапно. Мужчина просто взял и шагнул вперед, из очередного клуба тумана, застрявшего над гнилушкой, лежащей прямо на воде. С камуфляжных брюк, заправленных в высокие ботинки, стекала грязь.
– Привет, непоседа, – произнес Эдуард, и его голос звучал так, словно они снова сидели на крыше дома и разглядывали созвездия на вечернем небе. Сага смотрела на него, и в груди становилось так тесно, что нечем было дышать.
– Что с тобой случилось? Я вернулся в город, но тебя нигде нет. Сага, неужели ты меня бросила? – Эдуард сделал несколько шагов вперед, но Сага заставила себя оставаться на месте. Это было сложно, ноги гудели от желания ринуться навстречу.
– Это не так, – покачала Сага головой. Эдуард наклонился, заглядывая ей в глаза:
– Разве? Думаешь, я хотел бы, чтобы ты пошла в это ужасное место? Почему ты решила, что знаешь – что лучше для меня?
Краска сбежала с его лица. Одна сторона медленно багровела от гигантского кровоподтека, словно что – то большое врезалось в Эдуарда и смяло мягкую кожу щеки и кости. Он медленно поднял руку к груди, приложил её к грязной форме, а затем отнял, показывая Саге испачканную кровью ладонь.
– Я буду мертв, если ты продолжишь это нелепое путешествие. Нет никакого смысла в том, что ты делаешь. Никакого смысла. Ты гонишься за выдумкой. Оставь это. Вернись назад.
– Нет, – Сага из всех сил закусила щеку, пока не ощутила привкус крови во рту, – нет.
Мужчина зашатался, словно слабея, и упал на одно колено. Оперся рукой о мокрую землю и поднял голову:
– Ты можешь остановить это. Просто откажись от своей затеи и вернись обратно.
Ей казалось, что она не шагает вперед, а выдирает ноги из земли с грузом на каждой из них. Сага долго ещё слышала голос Эдуарда, пока уходила дальше. Его фигуру наверно было видно в тумане, но оглянуться она себе не позволяла. Она видела его перед глазами, словно он был тут, и брела по гнилому болоту. Это не Эдуард. Это призрак, тень, очередная выходка местной нечисти. Эдуард жив, и она дойдет до повелителя Нижнего мира, сделает это, чтобы Эд жил и дальше. С каждым шагом Сага твердила это как молитву, и понемногу становилось легче.
Если бы тот Эдуард, чей голос еще слабо доносил до неё ветер, был реальным, она бы бросила всё и вернулась с ним обратно. К черту этот сумасшедший другой свет с его обитателями, словно выскочившими из фильма ужасов и старых жутких сказок. Сага хотела, чтобы тот мир, который у неё оставался, не разваливался. Ей не хотелось больше никого терять. И именно поэтому она шла дальше по вонючей грязи, по болоту Аннуина. Настоящий Эдуард был очень далеко отсюда, и она надеялся, что он и останется там живым и невредимым. Пускай даже, он всегда будет видеть в ней только младшего друга.
Когда вокруг стемнело так, что Сага перестала различать даже собственные пальцы перед носом, ей пришлось остановиться. Кое – как устроившись на небольшом бугорке, сплошь покрытом старым мхом и жухлой травой, Сага поджала ноги, надеясь, что никто не вылезет из воды к ней. Всё то время, пока темнота не уходила, она лежала и вздрагивала от каждого шороха. Звуки, царившие в Уфферне, усилились с приходом мрака, и одному богу было известно – какие твари могли их издавать.
На смену своеобразной местной ночи медленно пришел свет. Однако, он был слишком слабым, чтобы достаточно осветить болота. Из – за густого тумана, скрывающего все вокруг, Сага не могла понять – сколько уже прошло времени. Она брела очень долго, ощущая, как всё тело ломит от усталости, но продолжала идти по бескрайнему болоту. Воняло так, словно в воде валялась, по меньшей мере, пара сотен дохлых рыб. Запах становился просто нестерпимым, и Саге пришлось закрыть лицо рукавом, чтобы хоть как – то попытаться спастись от болотных ароматов. Прошло две или три местных ночи с тех пор, как она зашла сюда. Сколько ещё придется брести, чтобы выбраться из затхлого водяного края?
Отвлекшись на очередную кочку, расстояние до которой было значительно больше, чем прежде, она слишком поздно заметила очередного, внезапно появившегося гостя.
Но при виде него, Сага остолбенела как жена Лота.
– Папа? – сдавленно прошептала она, ощущая, как глаза начало нестерпимо жечь, – Папочка?
Отец смотрел на неё с той же улыбкой, словно не прошло столько лет, и их не разделяли его смерть и жизнь Саги без него. Это был её отец – с умными, добрыми глазами, тремя морщинами, разрезавшими лоб, как параллельные линии. Это был он, и Сага чуть было не свалилась в воду, бросившись вперед. Но вместо того, чтобы пойти навстречу, отец вытянул руки вперед, не разрешая ей подойти ближе.
– Ты так выросла, – в голосе отца звучало сожаление о годах, проведенных дочерью без него. О том, что он ушел так рано.
– Я скучала, – пробормотала Сага, размазывая слезы по лицу, – так сильно скучала.
– Знаю, – он улыбнулся, – я тоже скучал по тебе. Сложно наблюдать за тем, как ты живешь, и не иметь возможности сказать хоть слово.
Туман вокруг стал чуть слабее, словно отступил в сторону.
– Зачем ты пришла сюда? – Спросил отец, – Ты знаешь, как переживает твоя мать? Ты оставила её одну. Это слишком жестоко, детка.
Его слова не просто звучали в воздухе, они причиняли ощутимую боль. Настолько, что даже боль от хоровода безумных эльфов – плясунов не могла с ней сравниться.
– Я должна спасти Эдуарда, папа, – жалко защищаясь от его обвинений, ответила Сага. Отец был прав, она подвела его, она должна была оставаться на земле и не бросаться в глупость, которая не даст ровным счётом ничего. Сага думает только о себе, живет фантазиями и не может ничего изменить. Отец не может гордиться ею.
– Я так разочарован в тебе, в твоих глупых выдумках, – голос отца был холоден, как и болотный туман вокруг, – ты подвела меня.
Тут он явно переборщил. Настоящий отец Саги никогда бы не сказал так, ни в каком гневе от неё бы он не отказался. Слезы неожиданно сами собой высохли. Сага мотнула головой, отводя глаза в сторону:
– Ты просто очередная местная нечисть.
Тот, кто стоял перед ней, неожиданно стал тускнеть. Он становился все прозрачнее и прозрачнее, пока на месте призрака не остался только ровный туман над очередной прогалиной. Злость придала сил, и Сага карабкалась всё дальше и дальше по болоту. Внезапно кочки исчезли, уступая место сплошной воде. Теперь на окружала Сагу со всех сторон, и идти было некуда. Впереди висел мокрый туман, позади не было ничего видно, а внизу, прямо под ногами лежала грязно – бурая вода над трясинами. Казалось, что путешествие подошло к концу.
Сага старалась продолжать злиться. Злость горела как костер и не давала страху подойти ближе. Но вместе с тем, она поняла, что ни секунды больше не сомневается в том, что сделала правильный выбор. Эта уверенность родилась из ниоткуда и крепла внутри неё, как набирающий силы маленький росток.
В ту же минуту, неожиданно прямо впереди, за полосой тумана что – то блеснуло. Сага прищурилась, стараясь разглядеть сверкающую искру. Блеснуло вновь, уже ближе, и на мгновение свет добежал прямо по воде до её ног, как тонкий мостик. Затем он исчез.
Когда странная искра появилась вновь, она не стала медлить. Как только луч протянулся по воде и достиг клочка, на котором Сага стояла, она побежала вперед ровно по тонкой линии, балансируя на ней, как канатоходец. Это было неожиданным порывом, пришедшим в голову так, словно именно так и следовало сделать, и Сага поблагодарила мысленно того, кто надоумил её, когда под ногами оказалась твердая полоса мостика, отделяющая её от болотных глубин.
Туман исчез, грязь исчезла. Даже вонь тухлой воды и холодная сырость исчезли без следа. Широкое поле раскинулось позади, расстилаясь внутри впадины между двумя холмами. Впереди стоял молодой лес, и зелень крон выделялась пятном, будто кто – то мазнул изумрудной краской.
Сага отряхнула соринки и подсохшую грязь с одежды. Помня, что серое тряпье призвано помочь ей не светить на весь Нижний Мир своим видом туриста, она затянула покрепче веревку – пояс. Старый Огма обещал, что встретится со ней, если Сага пройдет болотный край. Настал его черед выполнять уговор.
Словно в ответ на это в густой траве кто – то шевельнулся. Седая голова приподнялась над вершинами травинок и сорняков, а затем старый Огма показался во весь рост.
– Ну, наконец – то, – прошелестел он своим хрипловатым негромким голосом, – я уже заждался тебя. Целую неделю пришлось приходить на это поле, чтобы выяснить – не появилась ли ты ещё. Если бы не появилась, это означало бы, что Уфферн не пустил тебя дальше.
– Меня не было неделю? – Удивилась Сага. А она – то думала, что брела по болоту всего лишь несколько часов.
– Это Нижний Мир, крошка, тут время не имеет четких границ. Минута может выглядеть годом, год – часом, а века – пролетать за секунду.
Огма посадил на палец изумрудную стрекозу и подкинул её вверх, заставляя взлететь. Это было одно из первых существ, встреченных девочкой в Аннуине, которое нарушило тишину едва различимым трепетом крыльев. Сага проследила за её замысловатым полетом, пока зеленый всполох не исчез в лесной кроне.
– Что дальше? – Огма очевидно ожидал этого вопроса потому, что выудил из травы свой корявый посох и одернул одежду.
– Ты прошла испытание своей веры, Уфферн пропустил тебя. Теперь мы идем дальше.
– И куда же?
Они снова вошли в лес, но на этот раз он был на удивление живым. Сочным, красочным и живым. Сага слышала шум легкого ветра в листве, похожий на легкое бормотание.
Огма оживился. Он явно был доволен тем, что видел вокруг насыщенный и яркий мир красок и запахов, и сообщил Саге о своих паланах:
– Мы пойдем в Каэр Ведвид, замок разгула и довольства, ко двору Пуйла, чтобы вызволить твоего спутника.
Прямо ко двору уверенного в себе князя, семь лет спокойно смотрящего в окна на то, как его жена втаскивает на себе прохожих в замок.
Потрясающе.
* * *
Каэр Веддвид казался огромным не просто так. Его высокая крыша уходила вверх, почти задевая небеса. Замок был словно слеплен из единого монолита, и лишь при близком рассмотрении можно было заметить, что гигантские камни подогнаны друг к другу так плотно, что в щель не пройдет и волос. Возведенный на высоком холме, Каэр Веддвид имел округлую форму, и к основной части его примыкали разные постройки, дополняющие мощную цитадель.
Внизу холма рассыпалось довольно большое поселение, и, казалось, что всё это – нормальный земной мир. Возле дороги паслось стадо коров, и огромный черный бык задумчиво пожевывал клок травы. По каменной кладке мерно подпрыгивала небольшая повозка, которую тянула приземистая серая в яблоках лошадь.
Дорога уходила вниз, к поселению, а затем взмывала вверх – к широким каменным воротам Каэр Веддвида, вырубленным прямо в белоснежной стене, вившейся лентой вокруг замка. С каждым шагом, приближающим нас к замку, Огма выглядел выше и строже. И без того высокая, сухопарая его фигура сейчас казалась исполненной царственного достоинства. Сага натянула на голову капюшон своего плаща и оглядывала из – под него открывающийся перед глазами вид.
Слышались громкие голоса, нестройным хором распевающие песню, где – то визгливо и быстро тараторила женщина. Прямо перед нами выскочила из одного дома девица с такими объемными формами, что платье на ней почти, что трещало по швам. За ней на крыльцо выбрался огромный рыжий детина и, довольно ухмыляясь, опрокинул в себя содержимое здоровенной чаши.
Прямо посреди улице разлеглась огромная свинья. Возле деревянной изгороди бродило ещё несколько животных. Довольно похрюкивая и роя землю, они выкапывали какие – то корешки и с чавканьем их поедали. Дородная женщина сидела возле двери дома и смотрелась в небольшое зеркало, поправляя на шее ожерелье из крученых полос золота. Её не отвлекало от созерцания украшения ни то, что одна из свиней почти зашла в дом, ни то, что сама женщина сидела возле кучи навоза. На лице счастливой обладательницы ожерелья светилось полнейшее счастье.
Это место казалось странным и неуместным в том Аннуине, который Сага видела до сих пор. Далеко позади остался тихий, затерявшийся во времени мир, а перед ними расстилалось буйный, разгульный остров. Удивительно, но никто не обращал на прохожих, бредущих по дороге, внимания. Те, кто встречались по пути, были или пьяны так, что их едва держали ноги, или же усердно занимались едой или флиртом с симпатичными девицами. Огма уверенно шагал вперед, не обращая внимания на местных жителей, и Сага рысцой бежала следом за ним, стараясь не отставать.
Высокие деревянные ворота были раскрыты, и они прошли внутрь, ощущая, как от камней веет холодной свежестью. Площадь перед круглым замком была занята теми, кто решил отдохнуть на воздухе, а не внутри каменных стен Каэр Веддвид. Чем ближе они подходили к входу, тем меньше Сага казалась самой себе от соседства с гигантскими плитами его кладки. Из самой крыши на волю вырывалась крона огромного тысячелетнего дуба, а вокруг его ствола и был построен центр замка.
Огма толкнул деревянную дверь, ведущую внутрь, и на Сагу накатила волна голосов – нетрезвых, громких, смеющихся, спорящих. Величественная круглая зала была полна людьми. Множество очагов в стенах зала облизывали свиные туши, медленно поворачивающиеся на вертелах. Большие лохматые собаки лежали возле столов, глодая свои куски мяса, кинутые со стола, или ожидая очередной подачки. Здесь было почти сотни две мужчин, разного возраста и разной внешности. Все они владели, по меньшей мере, не одним десятком шрамов, и их вид явно говорил о том, что мирной их жизнь не была или была, но крайне редко.
Массивный ствол дерева уходил в холм в самом центре зала, и от этого казалось, что он является сосредоточием всего зала, замка и окружающего его селения. Возле дерева за искусно вырезанным столом сидел давешний знакомый Саги. Правда, сейчас на нём был не охотничий костюм, а богатое, расшитое узором одеяние. На шее и на руках сверкали тяжелые золотые украшения. Несмотря на то, что Пуйл был красив, как только может быть красив мужчина в расцвете сил, что – то в нём вызывало неприязнь. Был он высок, крепок и строен, черты лица его были правильными и приятными, но при всём этом хотелось оказаться подальше от князя.
Старик прошествовал прямо к столу Пуйла, но тот даже не повернул в его сторону головы, слушая своего соседа с ржаво – красной бородой, рассказывавшего какую – то историю и попутно отхлебывавшего из своей посудины вино. Сага не последовала за Огмой, но остановилась в стороне, возле полупьяной компании, едва ворочавшей языками и пытавшейся удержать равновесие, чтобы не свалиться под огромную скамью. За их широченными спинами она могла не бояться попасться хозяину замка на глаза.
Старый бог смотрел на Пуйла и молчал, по его лицу нельзя было прочесть того, о чем он думает. Наконец, князь, заливисто расхохотавшись над очень непристойным и сальным концом рассказа рыжебородого, повернулся к богу. Минуту он лениво оглядывал его старую и потрепанную одежду и только затем соизволил заговорить:
– Какими судьбами ты заглянул к нам, Огма?
Огма не позволил себе разгневаться, хотя тон Пуйла ощутимо сочился пренебрежением. Он спокойно ответил:
– Земли разгула всегда славились избытком и довольством. Отчего бы мне не заглянуть в их пределы?
Пуйл подвинул к себе высокую золотую чашу и пожал плечами:
– Мой двор не знает ни в чем нужды, но мы порядком утомлены пиршествами. Скажи, ты принес нам что – нибудь диковинное? Тебе есть, чем нас развлечь?
В голосе Огмы на этот раз явно прорывалось негодование:
– С каких пор боги стали у тебя шутами, Пуйл?
Мужчина погладил свою кудрявую бороду, задумчиво рассматривая разгневанного Огму. От такого презрительного взгляда казалось, что каждая прореха на его старом одеянии должна прямо – таки расползтись еще больше. Высокий старик отражался в глазах Пуйла чем – то, чуть больше одной из дворцовых собак.
– Ты слишком много веков жил в своей норе, старик. Ты не знаешь, что Владыка Подземного мира Араун давно спит глубоким сном в своей гробнице, находящейся в Каэр Сиди. Ты не знаешь, что я, его друг, решил взять на себя ношу правления, раз уж он почивает и не хочет обращать на своих подданных взгляд. А теперь давай, развесели нас, или уходи.
Посох Огмы начал медленно светиться, словно внутри корявой палки зажегся огонь. Слова Пуйла не на шутку разозлили бога, и Сага видела, как он выпрямился, возвышаясь над сидящим перед ним князем. Но на того ничто не действовало – он даже не смотрел в сторону бога, потеряв к нему интерес.
– Прояви уважение, князь, – негромкий голос Огмы рокотал как гром, разносясь по пиршественной зале, – когда ты еще учился ползать по земле, я уже был стар.
Рот Пуйла гневно дрогнул, придавая его лицу капризно – раздраженное выражение. Выпуклые зеленоватые глаза скользнули по зале, оглядывая пирующих, затем остановились на Огме. Казалось, что Пуйл не хотел, чтобы его подданные услышали и приняли к сведению сказанное богом.
– Ты одряхлел и стал глухим, старик, – заявил он, с грохотом отставляя в сторону чашу, – да и ум твой явно не отличается быстротой. Только поэтому, из снисхождения к твоему возрасту я проявлю немного милосердия.
Пуйл махнул рукой, отчего тяжелые браслеты зазвенели, стукаясь друг о друга. Из тени, отбрасываемой стволом гигантского дуба на стену, шагнул вперед мужчина.
Один из пьяниц, за которыми Сага пряталась, неожиданно завалился вбок. Она юркнула в сторону, стараясь оставаться незамеченной для обитателей резного стола. Прямо в лицо ей вылезла кость с ещё горячим куском мяса – седеющий мужчина в красной рубахе, не глядя, кинул подачку со стола собакам, которых в зале было полно. Повернув голову при странных звуках утробного ворчания, Сага обнаружила, что рядом сидит здоровенный пес, и вид у него явно недружелюбный. Она замерла, стараясь не привлекать внимание зверюги и не давать той повода броситься отбирать добычу.
Собака поняла, что на мясо она не претендует, осторожно подхватила зубами свою добычу и улеглась с ней на пол. Сага отдвинулась как можно подальше от пса и вытянула шею, надеясь увидеть происходящее в центре зала.
Прямо возле стола Пуйла стоял мужчина. Тень от ствола гигантского дуба мешала разглядеть его лицо. Одет он был в подобие кожаной рубахи – доспеха, а на груди поблескивала крестообразная перевязь для мечей. Высокие сапоги доходили до колена, и Сага неожиданно решила, что мужчина похож на охотников из свиты Пуйла. Ни дать, ни взять – ещё один опасный тип, который явно привык сносить головы, а потом только говорить – «Извините».
Незнакомец стоял неподвижно, и Сага могла поклясться, что он выглядел как каменное изваяние. Пуйл оторвал от мяса на своей тарелке порядочный кусок и махнул им, подзывая нескольких собак. В отличие от остальных, эти выглядели просто гигантскими и злобными. Неряшливая шерсть висела грязными клочьями. Одна из тварей повернула голову, и её красные зрачки блеснули огоньками. Собаки помельче – те, что бродили между столами, подались назад, словно не желали попадаться чудовищу на глаза.
– Знаешь, Огма, я решил, что неплохо бы и мне иметь своих гончих, – произнес князь, довольно наблюдая за стоящими перед его столом псами, – как видишь, эти особенные, в них есть кровь самой Дикой Охоты. Почему бы и мне не держать таких красавцев, если ими может владеть Араун?
Пуйл подбросил в воздух кусок мяса, и твари бросились за ним. Тихо, беззвучно, раздалось только лишь клацанье огромных зубов. Несмотря на то, что все это Пуйл проделал прямо перед неподвижным воином, тот не пошевелился и не отстранился. Огма подался вперед, мрачнея от негодования:
– Превратить Охотников за Душами в собственные игрушки! Что ты творишь, несчастный? Или решил, что весь Нижний Мир – это твои человеческие угодья для развлечения? Что ты возомнил о себе, мальчишка?
– Ты надоел мне! – Выкрикнул Пуйл. Он мог выглядеть красавцем, мог казаться почти царственным, но сейчас за столом был взбешен тем, что ему указывают, как напроказившему ребенку. Настоящий Пуйл выглядел довольно – таки премерзко – выпуклые глаза почти выкатывались из орбит, лицо побагровело так, словно вся кровь прилила к голове. Пухлые губы тряслись от гнева.
Он поднялся со своего места, махнув рукой, и из ниоткуда возникло голубое свечение. Оно становилось все ярче, окружая Огму, а затем внезапно бросилось на него, превращаясь в тонкие, прочные веревки, сковавшие бога. Пуйл рявкнул охотнику:
– Убей его!
В пиршественном зале повисла тишина, и головы присутствующих повернулись в сторону разворачивающегося действия. Сага видела, как Огма покачал головой, словно осуждая полное безумие, охватившее Пуйла. Мужчина, до сих пор стоящий в тени вечного дуба, сделал шаг вперед, обнажая меч.
– Мой повелитель, – осторожно обратился к Пуйлу рыжебородый приближенный, который явно оценивал ситуацию более трезво, чем сам князь, – ты проявил свой гнев и наказал того, кто посмел оскорбить тебя. Покажи нам и твою милость, не трать напрасно своё время на дряхлого глупца.
Рыжебородый понимал, что двигается по шаткому льду, пытаясь спасти бога. Одного неверного слова могло быть достаточно для того, чтобы и ему досталось от Пуйла.
Словно просыпаясь, Пуйл моргнул, услышав слова своего приближенного. Окинув зал и, заметив, что все наблюдают за происходящим, он сменил выражение лица на довольную улыбку, призванную показать всем доброго и милостивого князя. Опустился обратно в свое деревянное кресло и махнул рукой охотнику, чье жуткое оружие сейчас находилось в действии:
– Да, я милосерден. Отпусти его. Для этого безумца вполне подойдет гостеприимный покой темницы для размышлений.
Охотник повернулся к Пуйлу, выслушивая его приказания, и Сага могла наконец разглядеть его лицо. Неправильное, угловатое, теряющееся в тени спутанных волосах, достающих охотнику до плеч. Сага неожиданно ощутила неприятный холодок, словно по коже пробежал ветер. На мгновение ей почудилось, что охотник смотрит прямо на её.
