Текст книги "Дороги Аннуина (СИ)"
Автор книги: Джулс Бичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Когда она закашляла, выпуская его, губам стало неожиданно тепло, а рот наполнился солоноватым привкусом.
Глаза Киана широко раскрылись, и вместо прежнего холода в них плескался неприкрытый ужас.
Умирать было не так – то больно.
Горячая кровь с каждым новым вздохом, который становился короче и труднее, выплескивалась наружу. Саге наконец – то было тепло и холодно одновременно. Она осознала, что не чувствует ни рук, ни ног, однако там, где о коже лилась кровь, было горячо. Крови было слишком много – наверно Сага состояла внутри из нее на две трети.
Или же так ей только казалось.
Потолок Каэр Сиди неожиданно взмыл вверх и стал больше. Сага запоздало поняла, что дело в том, что сама она больше не стоит на ногах, а лежит на каменных плитах. Лицо Киана было по – прежнему рядом, и она улыбнулась.
Что сказать, у её смерти глаза цвета теплой летней грозы. И её смерть не скрывает, что по осунувшимся щекам текут самые настоящие слезы.
Хорошо, что он больше не смотрит на неё так, словно они никогда не были знакомы.
– Всё хорошо, – она подумала, что губы произносят слова слишком медленно, будто бы закоченевают на ветру. Сага хотела бы взять Киана за руку и успокоить, но казалось, будто ниже шеи её тело просто перестало существовать.
Ей хотелось дышать, но легкие не хотели раздуваться и впускать воздух. Сага словно отрывалась от земли и испытывала удивительную легкость – не нужно больше трудиться вдохнуть, шевелиться. Очень сильно тянуло в сон, но она старалась не закрывать глаза.
Киан что – то говорил. Он сидел на полу, удерживая её голову приподнятой, и стараясь не дать крови вырываться из дыры, проделанной в теле Саги кинжалом. Но у него это получалось слишком плохо, и кровь продолжала вытекать наружу, прокладывая себе дорогу по белоснежным полам Каэр Сиди прямо к саркофагу.
Когда Сага перестала бороться с мягким сном, который заставлял её тело становиться невесомым и легким, как пушинка, она подумала, что смерть не так уж и страшна.
Киану казалось, что его изнутри разрывает на части. Каждая капля крови, которая с оглушительным грохотом срывалась на пол, причиняла ему такую же боль, как если бы от него отрывали по куску тела. Он сидел на полу, прижимая к себе тело Саги, и боялся пошевелиться. До последнего ему казалось, что всё происшедшее нереально и является каким – то затянувшимся кошмаром. Он сейчас откроет глаза и обнаружит, что она живая и невредимая, спит рядом, свернувшись в клубок. И нет никакого Каэр Сиди, и никакого красного следа, который расплывается по её одежде прямо на груди. Нет, она всего лишь спит.
Казалось, что у него помутился рассудок. Он принялся звать её, пытаясь разбудить, но обнаружил, что Сага не хочет просыпаться.
Киан говорил ей то, чего никогда не осмелился бы произнести раньше. Он гладил её волосы испачканной в крови ладонью и признавался, что до неё никто не мог затронуть его сердца. Что она не может вот так вот оставить его тогда, когда он наконец – то нашел в ней свой дом.
Сага не отвечала ему, и Киан ощущал, что голос его почти сорван. Яркий камень в рукояти кинжала становился тусклым по сравнению с тем пятном крови, которое скапливалось вокруг саркофага Арауна, стекаясь к нему от тела Саги.
Её больше нет с ним.
Киан прижал то, что было когда – то Сагой, к груди, ощущая, что тело ведьмы холодно, как горный снег. Он отдал бы всё, лишь бы она была с ним. Но с ним она остаться не могла. Не было у него права отобрать у неё жизнь, полную спокойствия и благополучия, и дать взамен существование в Аннуине вместе с проклятым убийцей.
Она хотела, чтобы он был свободен. А он хотел свободы для неё.
Ему хотелось вопить от боли, которая становилась лишь сильнее с каждой секундой без неё.
– Ведьма ушла, – Пуйл положил руку на его плечо, стараясь привлечь к себе внимание, – ты не вернешь её. Пройдет время, и, возможно, что ощущение утраты не будет таким острым. Аннуин умеет стирать чувства и давать забвение.
– Я заберу её, – голос Киана был сорван, и каждое новое слово обдирало горло.
– Как хочешь, – Пуйл пожал плечами, – ты можешь похоронить её у подножия гор, но лучшей гробницы, чем Каэр Сиди, никто не может для себя найти. Ведь именно здесь находится сердце всего Иного Мира.
Киан молча поднялся на ноги, бережно удерживая тело на руках. Он спустится вниз, пройдя каждую ступень с ведьмой на руках. Они обменялись клятвами, и он не позволит ей остаться здесь – в холодном одиночестве.
– Теперь ты – часть Аннуина, – бросил ему в след Пуйл, – возможно, не самая лучшая, ведь ты – убийца родича богов и собственной жены, но я дам тебе бессмертие в моей охоте. Это то, ради чего каждый смертный готов умереть. Ты должен быть счастлив, хоть и не можешь сейчас оценить моего подарка.
Века без неё – ничто.
Он преодолел первую сотню ступеней огромной лестницы, и холод, обжигающий лицо, был не сильнее прикосновения легкого ветра. Сага казалась спящей на его руках – её ресницы покрывались узорчатым рисунком и лежали на щеках так безмятежно, словно она знала, что он не позволит никому нарушить её сон.
Когда – то давно Киан был маленьким мальчиком, который стоял в окружении изломанных и истерзанных тел своих родных. Он помнил ощущение беспомощности, которое было всепоглощающим и разрушительным, как море в шторм. Возможно, что именно это чувство и сделало его тем, кем он был – человеком, скрывающим за обличием могущественного полководца маленького слабого мальчика, который решил, что проще управлять сотнями воинов, чем защитить самого близкого человека.
Пальцы его посинели и нещадно болели от мороза, но Киан продолжал бережно прижимать к себе коченеющее тело Саги, словно мог согреть её. Вторая сотня ступеней или третья – они сливались воедино, словно он просто продолжал делать шаги, стоя на одном месте.
На половине пути, когда Каэр Сиди почти скрылся в клубах светлых облаков, Киан услышал странный грохот. Он исходил откуда – то сверху, с вершины горы и напоминал собой гул, который следует за сходом лавины. Киан не обернулся. Его рассудок отстраненно отмечал происходящее, словно мир вокруг отступил на несколько шагов. Ничто не могло быть важнее, чем просто продолжать идти вперед и не думать о том, что женщина на его руках давно ушла.
Грохот исчез так же внезапно, как и появился. Поднялся ветер, и его холодные порывы становились более яростными, крепчая с каждой минутой. Мелкий снег, срываясь с каменных уступов, бил в лицо Киану, засыпая глаза и коля лицо тысячами мелких булавочных уколов. Ступени лестницы быстро исчезали под снежными заносами, каждый шаг вниз давался с огромным трудом. Киан продолжал сохранять равновесие и двигался по каменной дороге гораздо медленнее – не смотря на то, что каждая клетка его тела промерзла и отпустила тепло, необходимое для того, чтобы кровь разгонялась по венам.
В какой – то момент он чуть было не упал на колени, не рассчитав – где прячется следующая ступень. Теперь вся лестница превратилась в ровное полотно, уходящее вниз, и шаг за шагом Киан медленно прокладывал себе дорогу сквозь разгулявшуюся вьюгу.
Казалось, что он спускался к подножию Каэр Сиди целую вечность.
Добравшись до заснеженных скал, которые выглядели как изломанные руки, тянущиеся вверх, Киан остановился и огляделся. Он должен был похоронить Сагу так, как она того заслуживала – как ведьма, как его жена.
Но заснеженные скалы Аннуина отказывали ему даже в этом.
Вьюга крепчала, угрожая всему живому, что рискнуло оказаться вблизи горы Каэр Сиди. Киан никогда не видел такой непогоды в Ином Мире. Возможно, она разбушевалась из – за того, что Пуйл захватил власть и нарушил что – то в равновесии Аннуина. Однако, это не волновало Киана.
Он не мог оставить свою жену в могиле из скал. Она должна была покоиться в земле, которая забирает жизнь глубокой осенью и возвращает жизнь с каждым весенним равноденствием. Киан разрывал мерзлые комья песка, камней и земли, обламывая ногти и не чувствуя при этом боли. Периодически он останавливался, но лишь для того, чтобы оглянуться на завернутое в остатки его плаща тело Саги. Пускай перед ним была лишь оболочка, в которой не оставалось её духа, но Киан никак не мог заставить себя смириться с этой мыслью. Он запрещал себе думать о том, что ему придется собственными руками опустить её в негостеприимные объятия холодной могилы – эта мысль была страшна.
И Киан продолжал ожесточенно разгребать землю, борясь с ветром, который приносил с каждым своим порывом груды снега. Он оставался в одной рубахе, которая скорее состояла из дыр и прорех, чем напоминала одежду, но холода не ощущал. Главное – не останавливаться.
Когда могила была готова – достаточно глубокая для того, чтобы упокоить ушедшую, и достаточно широкая, чтобы хватило места для двоих, Киан остановился.
Он бережно стряхнул снег с тела Саги, не давая ему скрывать её лицо. Кожа на её лице приобрела ровный цвет, лишь немного отличающийся оттенком от окружающего белоснежного пространства. Сага казалась слишком взрослой, но черты её не приобрели суровости, а наоборот словно стали тоньше. В её мире ей не было ещё и двадцати лет. Он хотел бы знать – какой была её улыбка, когда она была ребенком. Как она росла, превращаясь из маленькой девочки в молодую девушку.
Аннуин останавливал время, не позволяя ему менять тех, кто обитал в нём. Но каждый день, проведенный в его пределах, мог стать как годом, так и веком. Вот почему боги всегда оставались неподвластными жизненным вехам, когда появлялись в мире людей. Киан был благодарен волшебству за то, что Сага навсегда останется в его памяти такой красивой и юной.
Он хотел бы прожить рядом с ней всю жизнь, состариться и умереть так же рука об руку.
Рубин в кинжале прятал свои яркие искры где – то глубоко внутри камня. Киан потянулся к рукояти, но остановился. Ему казалось, что если его пальцы снова сомкнутся на ней, он вновь увидит, как Сага умирает на его руках.
Он стиснул зубы и, почти справившись с дрожью, смахивающей на озноб и сотрясавшей его тело, осторожно вынул кинжал из груди ведьмы. Снежный ветер носился вокруг, продолжая засыпать чернеющую могилу. Киан бережно поправил края плаща, словно Сага всё ещё могла замерзнуть, и поднял её на руки. В последний раз он ощущал тяжесть её тела, которая была единственным напоминанием о том, что она была реальна, жила и была рядом с ним.
В могиле хватит места для них двоих.
Даже если князь Пуйл сказала правду о том, что он проклят и обречен на бессмертие, здесь будет его дом – в заснеженной скальной долине. Он – убийца родича богов и Саги, ведь кинжал был в его руке, когда вонзился в её грудь. Так что значит для него отказ от обещания присоединиться к Пуйлу для его развлечений в замке Разгула?
Ничего. Первый Меч Тары давно исчез. Единственная, что была для него значима, оставила его.
Киан опустился на дно могилы, осторожно устраиваясь рядом с Сагой. Кровавые разводы на старой друидской накидке глубоко впитались в ткань и стали буровато – ржавыми. Если бы не они и не ледяной холод её кожи, можно было бы принять её молчание за глубокий сон.
Он прижался губами к её лбу. Молиться ему было больше некому. Всё, что ему оставалось, так это надеяться, что его слова однажды дойдут до неё, в каком бы из миров она не находилась. Он просил у неё прощения и надеялся, что она будет счастлива. Осмелиться надеяться на то, что она будет помнить его, Киан не мог.
Пусть она будет свободна и проживет долгую жизнь без воспоминаний о том, как умирала от его руки.
Киан закрыл глаза на мгновение, погружаясь в себя, словно ему предстояла самая сложная битва за всю его жизнь.
Возможно, что кинжал не убьет его, если Пуйл был прав. У него есть только один шанс проверить это.
Лезвие с треском прошло через плоть, задевая край ребра и отламывая от кости осколки. Он ощущал, как оно проходит глубже и проникает в его сердце, которое взорвалось кровью и неожиданно замолчало. Тишина стала оглушительной.
Киан открыл глаза, и снег бросился ему в лицо погребальной пригорошней.
Прямо перед ним, на самом краю могилы стоял мужчина в подбитом мехом плаще. У незнакомца были птичьи глаза цвета золота с вертикальным зрачком, и Киан видел, как вьюга ворошит песчаные волосы, вплетая в них снежинки.
– Тот, кто стал бессмертным, не может умереть, – сказал ему Араун, и голос его был похож на звуки ветра и на шорох падающего снега.
Киан смотрел на то, как рубин в кинжале медленно тускнеет, словно теряет все свои краски. По рукояти начала пробиваться ржавчина, покрывая оружие и превращая его в старый искореженный хлам. Киан без труда ощущал, как она пробирается внутрь его тела, пожирая металл. Кинжал становился всё меньше и уродливее, словно пролежал в земле не один век.
– Этот кинжал мог принять только одну жертву, – владыка Иного Мира наклонился над Кианом, легко вынимая из его груди остатки оружия. – И она не была твоей.
– Как я и думал, – Киан устало закрыл глаза.
– Смерть – это обновление, – возразил ему Араун, рассматривая кинжал, который продолжал в его ладони истлевать и уменьшаться. – Смерть – это сон, который нужен для того, чтобы сделать шаг в новую жизнь.
Снег носился по ветру, и метель словно не желала останавливаться. Вокруг не было видно ничего – сплошная белая стена, которая отгораживала весь Аннуин от них.
Киан поднялся, оставляя тело ведьмы. Он стоял на коленях, и комья промерзшей земли впивались в его кожу, словно были острыми каменными обломками.
– Я просил тебя убить меня, когда придет время, – сказал Араун, переводя взгляд с остатков металла в своей ладони на Киана, – только так я мог сделать шаг в смерть. Ни бессмертный, ни бог не мог причинить мне вред мне, а иначе я не смог бы сменить своё обличие и вернуть себе своё по праву, напомнив Пуйлу, что он – лишь моя жалкая тень. Ты хотел свободы, а я – смерти, такова была сделка.
– Она мертва, – произнёс с отчаянием Киан, смотря на то, как снег покрывает волосы Саги ровной пеленой, – какой теперь для меня прок в бессмертии и в свободе? Какое мне дело до того, кто ты – зверь или бог?
Араун подобрал края своего плаща, отороченного мехом, и спустился в могилу. Повелитель Аннуина наклонился над Сагой и легко коснулся её лица рукой. Киан видел, как в золотых глазах на мгновение промелькнули искры – словно кто – то раздул пламя.
– Отойди от неё, – к ней, даже мертвой он не собирался подпускать кого – либо.
Араун выпрямился, словно давая Киану понять, что понимает его.
– Она оживила меня, – голос его звучал с оттенком грусти, – её жертва пробудила меня и разрушила мою прежнюю оболочку. Твоя ведьма, воин, была важнее всех, кого ты видел в Ином Мире. Если бы не она, я бы никогда не вернулся, и Аннуин поглотил бы хаос. Ведьма должна была пройти через это, чтобы вернуть мне жизнь.
Киан зарычал, бросаясь вперёд. Не важно, что прямо перед ним стоит сам Араун. Единственным желанием Киана было – вырвать тому язык, чтобы он никогда не смог больше заявить, будто бы Сага была всего лишь необходимой жертвой для божественных разборок.
Араун вытянул руку, и Киан замер в воздухе, не в силах шевельнуться и ощущая, как невидимая рука удерживает его за горло. Золотой птичий глаз цепко оглядывал его, и в нём по – прежнему блестели искры закатного солнца.
– Я обещал ей сберечь её друга, и тот остался жить вопреки всем опасностям. Ему не написана на роду ранняя смерть. Но никто не может избежать собственного предназначения, Первый Меч Тары. Судьба ведьмы именно такая, какая она есть, и повлиять на неё не смог бы даже я при всей моей силе.
Араун протянул другую руку, и снег перестал падать. Там, где лежала Сага, медленно заплясали золотые блики. Она становилась всё светлее, словно испарялась, и Киан видел, что тело её стало почти прозрачно.
Он упал на землю, кашляя, и пополз к могиле.
– Не забирай её, – Киан рыдал как ребенок, стараясь ухватиться за исчезающий в воздухе край плаща, которым Сага была укрыта.
Когда она растворилась окончательно, и только золотые искры продолжали мерцать над запорошенной снегом ямой, он затих.
Араун молчал, и ветер вокруг тоже улегся, словно подчиняясь его молчанию. Не смотря на то, что у повелителя Аннуина были нечеловеческие глаза, сейчас он смотрел на Киана с затаенным выражением сочувствия.
– Я могу лишить жизни бессмертного и позволить ему снова родиться. Могу переместить любого в тот мир, откуда он пришел, или куда хочет уйти, – заговорил он, словно размышляя вслух, – однако ты должен быть наказан. Таково правило.
Араун провел рукой по волосам, стряхивая снег.
– Чем ты готов пожертвовать ради неё? – Спросил он, глядя на Киана, который словно окаменел.
– Всем, что ты захочешь у меня забрать, – слова давались ему с огромным трудом. До тех пор, пока хотя бы тело Саги было рядом с ним, он ощущал себя ещё живым. Оставшись в одиночестве, он понял, что по – настоящему умер только сейчас – лишившись даже возможности быть рядом с её могилой.
Араун кивнул.
– Ты никогда не умрешь, таков твой гейс за убийство родича богов. Однако, ты будешь ощущать любую боль и любые раны так же, как и смертный человек.
Невидимая сила подняла Киана с земли и оторвала от неё, заставив оказаться прямо перед королем Иного Мира.
– И она не умрет в своем мире до тех пор, пока ты будешь рядом.
Араун протянул руку, и на его пальцах внезапно выросли когти грифона.
Он вонзил их в грудь Киана так же спокойно, как будто тот был из воздуха. Кинжал возможно и проткнул его сердце, но боль от пальцев Арауна, сжимающих его, казалась невыносимой. Араун усилил хватку, и Киан издал вопль, не в силах сдерживаться.
Золотые глаза приблизились к его лицу, и Киан услышал, как ветер вокруг него прошелестел тысячью голосов:
– Поэтому найди её.
Глава 16
В этом воздухе практически не было кислорода. Вонь, смрад – непередаваемый коктейль из мерзких запахов врывался в бронхи и оседал на них. Здесь невозможно было дышать, и Киан почувствовал ощущение тошноты, подкатывающее к горлу.
Он перекатился набок, жмурясь от яркого света, режущего глаза. Совершенно незнакомый вид вокруг сбивал с толку. Нагромождения железных конструкций, обломки камней и металла создавали впечатление, будто кто – то или что – то врезалось в землю и произвело невероятный хаос.
Куда он попал?
Казалось, что его собственное тело было явно не в порядке, и Киан приглушенно выругался, когда непроизвольно облокотился на левую руку. Он обнаружил, что рукав одежды ниже локтя прорван и залит кровью.
Позже он разберется с тем, что за нелепые тряпки красуются на его теле. И откуда в его руке здоровенная дыра, в которую виднеются кости. Киан отодрал клок пятнистой ткани от рубахи и замотал рану. Сойдет на первое время.
Его главная задача – найти Сагу. Оставалось лишь надеяться, что Араун отправил его в нужный мир, а не решил позабавиться и послал пробивать себе дорогу через ряд других земель. Впрочем, если верить словам Саги, её мир выглядел именно так – искорежено и измученно.
Киан добрел до развалин строения, которое почти сровнялось с землей. От помещения остался лишь угол из осыпавшихся остатков стен, и они зияли ощерившимися сколами кирпича.
Где – то высоко в небе раздался равномерный грохот, словно гремело несколько громов сразу. Киан выглянул наружу, осматриваясь – небо было чистым, но шум раздавался ровно со стороны горизонта и становился сильнее, будто бы его источник приближался ровно к тому месту, где находился Киан.
Земля прямо перед руинами неожиданно со свистом взорвалась. Увесистый обломок металла просвистел прямо в паре шагов от Киана, и он инстинктивно вжался в стену, с трудом переводя дыхание. Боги, столько металла превратило бы Тару в несокрушимое королевство.
Киан одернул себя. Нет больше никакой Тары. У него больше нет прошлого, а значит – не должно больше быть никаких мыслей о том, что было много веков назад.
И всё таки он не мог не поражаться тому, что творилось на этой земле.
Так мало воды, так мало зелени и так много разрушения.
Очередной взрыв сотряс убежище Киана, и он огляделся. При такой силе поражения его укрытие вполне может превратиться в его же могилу. Не желая проверять – какие повреждения сможет вынести его нынешнее бессмертие, Киан решил убираться подальше.
Ему не удалось продвинуться хотя бы на шаг. Взрывы полосовали землю вокруг руин, и Киан с ругательством вернулся обратно. Хотелось бы ему знать – кто так усердно поливает огнем этот проклятый клочок, словно задавшись целью истребить всякий намек на существование тут жизни.
Минутного перерыва ему хватило на то, чтобы метнуться в сторону, пригибаясь к земле. В нескольких метрах от развалин возвышался обломок бетона с торчащими из него прутьями. Сойдет.
Киан не успел выдохнуть, опускаясь под защиту обломка, как обнаружил, что он не один. Прямо в лицо ему недружелюбно уставилось оружие, и Киан запоздало подумал, что понятия не имеет – что происходит в этом месте.
– Решил умереть? Или собрался дать им поджарить себя там? – Недружелюбно осведомился мужчина, половина лица которого была закрыта чем – то вроде маски. Вопрос из – за неё прозвучал немного невразумительно, и Киан не успел ничего ответить. Взрывы возобновились с новой силой.
– Пригнись, – бросил ему неожиданный сосед, когда один из ударов пришелся прямо перед ними. Мелкие камни перелетали через бетонное укрытие и врезались в землю, поднимая фонтаны пыли.
Киан последовал его совету, решив, что тот гораздо больше понимает в происходящем. Там, где ты совершенно не ориентируешься, стоит прислушиваться к чужим словам. Он успел мельком оглядеть своего соседа. На том была такая же пятнистая одежда, состоящая из длинных штанов, заправленных в высокие кожаные ботинки, и короткой рубахи, полностью закрывающей тело и руки. Кроме того, поверх неё мужчина носил странный жилет темного цвета.
Кажется, сам Киан был одет ровно так же. Араун позаботился о том, чтобы он не выглядел белой вороной в чужом мире. Киан даже подумал, что стоит поблагодарить повелителя Иного Мира. Но не сейчас.
Его сосед неожиданно резко выпрямился, вскидывая оружие. Он стрелял по невидимому противнику, и Киан подумал, что ему самому это не кажется чем – то удивительным. Такое чувство, что он понимал эти странные вещи, которыми сражались здесь воины, и с каждой новой секундой, проведенной тут, его мозг словно адаптировался к новым ощущениям и действиям.
Бессмертие явно дает определенные плюсы.
– Нам придется добираться самим, – крикнул ему солдат, – так что я прикрываю нас, пока мы продвигаемся к опорному пункту! Шевелись!
Кажется, солдат считал, что Киан принадлежит к его лагерю. На вопросы времени сейчас не оставалось.
И они побежали. Пригибаясь, ныряя за любое возвышающееся над землей подобие укрытия, и отстреливаясь от противника, который щедро поливал их путь огнем.
– Они что, никогда не остановятся? – Прокричал Киан, стараясь перебить грохот взрыва, разнесшего остатки какого – то каменного строения, похожего на башню.
– Это правительственные дроны, – отозвался солдат, – сегодня командование решило, что надо бы поджарить нас, но мы – то не крысы и не будем просто так сдаваться. Погоди, скоро им придется не сладко.
Киан не разделял его уверенность хотя бы потому, что они уже час как минимум удирали в сторону опорного пункта, и в ответ обстрелу дронами не противостояло ничего.
Одно только оружие его спутника.
Злость начинала переполнять Киана. В этом мире вообще умеют воевать?
Следующий взрыв раздался прямо над их головами, и в небе неожиданно разорвался огромный огненный шар, рассыпаясь искрами и дымом. Солдат издал победный клич, срывая с себя маску и размахивая оружием. Кажется, его искренне радовало происходящее.
Новый огненный шар и новый шлейф гари и дыма неожиданно уменьшили число взрывов на земле. Солдат передернул затвор оружия и разочарованно выругался.
– Я пуст, – крикнул он Киану, – но думаю, что наши замедлят их! Давай прибавим скорость!
Их дальнейшие действия были похожи на странную череду прыжков, бега и перекатывания по искореженной местности.
– Мы не успеем, – выдохнул Киан. Он уже определил частоту, с которой происходил обстрел, и по его подсчетам до следующего удара оставалось чуть меньше минуты. Тогда как никакого пресловутого опорного пункта в поле зрения так и не показалось.
– Уже успели, – широко улыбнулся солдат, демонстрируя неожиданное веселье.
Он дернул Киана на себя, и они оба провалились в открывшийся прямо в земле люк.
Стены серого цвета были на ощупь неровными. Киан осторожно дотронулся до той, что была прямо за его спиной, не в силах сдержать любопытства. Было в этом материале что – то странное, неживое. Коридор, по которому его провели, или точнее – протащили, был такого же серого цвета. Казалось, что здесь всё было таким – безликим, серым и полным угрозы.
Он сидел возле стены, а сбоку от него стоял солдат. И он явно был готов в любой момент разрядить ему всю обойму в грудь. Поэтому Киан старался держаться спокойно и сдержанно, не провоцируя никого на насилие.
Хватит и того, что его несколько дней избивали, пытаясь выяснить – кто он, кто его прислал и работает ли он на правительство. От долгих разговоров с кулаками повстанцев один глаз Киана упорно не желал открываться, а сломанная скула ныла, как оголодавший волк. Он подозревал, что у него сломана половина рёбер и что – то из органов внутри явно порвано. Но при этом каждая травма медленно заживала сама, словно организм Киана всякий раз обновлял сам себя и восстанавливал повреждения.
В последний раз он потерял несколько зубов, но на утро понял, что на их месте медленно прорезываются новые. Впору было сказать спасибо дарованному бессмертию.
К концу пятого или шестого дня повстанцы решили, что Киан прошел проверку на честность. Методы поиска правды не менялись за много веков, и Киан не испытывал обиды на этих людей – он поступил бы так же с подозрительным перебежчиком.
Ему дали новую камуфляжную рубашку, и Киан приложил все усилия, чтобы убедить местного медика в том, что его рука вовсе не нуждается в перевязке. Хорошо, что он успел замотать руку до того, как его спутник разглядел торчащие в ране кости.
Прошло достаточно времени прежде, чем дверь в серую комнату открылась, пропуская внутрь мужчину с кружкой. Он был ростом чуть ниже Киана и, конечно же, моложе него, но в глазах незнакомца Киан неожиданно увидел знакомый взгляд человека, который не сдается ни перед чем. Так выглядели старые воины Тары, за плечами которых лежали сотни сражений.
Мужчина опустился на стул напротив Киана и протянул ему кружку.
– Кофе, – кивнул он на мутную, коричневую жидкость, – извини, что не настолько крепкий. Но что уж есть.
Киан осторожно попробовал не внушающий доверие напиток. На вкус – как жидкая грязь.
– Всё равно спасибо, – произнёс он, надеясь, что желудок не взбунтуется против того, что он только что проглотил.
– Мы думали, что ты – один из шпионов правительства. Они периодически пытаются попасть к нам, прикидываясь беглыми солдатами. Но обычно слишком быстро обнаруживают себя.
Киан сделал себе мысленную заметку – очевидно, что этот мир был расколот продолжительной войной.
– Я ничего не помню, – осторожно ответил он, понимая, что его дальнейшее молчание будет выглядеть странно, – грохот, взрывы… Отчетливо помню только, как добрался до развалин.
Эту историю он повторял каждый день на допросах.
Мужчина откинулся назад, на спинку стула.
– Мне кажется, что тебе стоит верить, – он покачал головой, разглядывая изукрашенное синяками и кровоподтеками лицо Киана. – В любом случае, если ты не с правительством, то ты нам – не враг. Поверь, всё, что они там плетут про то, что делают жизнь людей лучше – чистейшей воды брехня. Я верил им, пока был юнцом, но вовремя остановился и понял, что это не так.
Киан шевельнул затекшими плечами, и солдат, стоящий возле него, молниеносно изменил позу.
– Оставь нас, – сказал мужчина, заметив его движение.
Лампа под потолком мигнула пару раз, погружая комнату в полумрак. Тени на стенах становились всякий раз длиннее, и свет с трудом прогонял их на прежнее место.
– Прости, парень. Моё главное правило – «Эдуард, даже лучшему другу доверять стоит, лишь трижды проверив его», – мужчина пожал плечами, словно так извинялся.
Киан уставился ему в лицо. Не может такого быть, но если это всё правда, то прямо перед ним сидел Эдуард, мужчина, из – за которого Сага отправилась в Иной Мир.
Киан, конечно, мог поверить в совпадения, но все они всегда были либо самой магией, либо её сопутствующей частью. Это уж он знал точно.
– Ничего, – ему было сложно говорить. Мысль о том, что Владыка Аннуина проявил изобретательность, отправив его в мир Саги и забросив прямо к тому, кто мог привести его к ней, была похожа на шквал.
Киан потер лоб, морщась от ощутимой боли. Столько информации с трудом укладывалось в голове с нужной скоростью.
– Тебе надо отдохнуть и придти в себя, – Эдуард поднялся со своего места, – наши медики придут ещё раз тебя осмотреть.
Киан не стал возражать.
Госпиталь повстанцев выглядел так же, как и все остальные помещения, расположенные в подземном бункере.
Лампы дневного накаливания светили достаточно ярко, чтобы освещать палату, но всё – таки с солнечным светом им было не сравниться.
– Не скучаете по солнцу? – Не удержался от вопроса Киан, когда один из медиков наклонился над белым столиком, на котором были разложены инструменты и перевязочный материал.
Лицо медика наполовину скрывала повязка, оставляя на виду лишь глаза и часть лба. Голубая шапка из полупрозрачного материала прятала волосы.
Услышав вопрос Киана, медик пожал плечами, не прекращая осматривать его слегка искореженное лицо.
Другим ответом он его не удостоил, и Киан закрыл глаза, решив не отвлекать человека от работы. Он даже не дернулся, когда его раны протерли чем – то обжигающим.
Эти старания, конечно, очень любезны, но завтра на месте ссадин и порезов, появится новая кожа. Если бы так, как Киан возвращал себе целостность, он мог бы вернуть Сагу, то с легкостью расстался с этой новоприобретенной способностью.
Кажется, что в тот момент, когда он увидел её мертвой, его сердце прекратило биться. Оно вряд ли сможет восстановиться и зажить так же просто, как и его тело.
Медик выпрямился, прекращая свою работу, и откатил свой столик в сторону, оставляя Киана в одиночестве. Кроме него в палате госпиталя больше никого не было, и тишина прерывалась лишь звуками удалявшихся шагов.
На следующий день Киан благополучно избавился от половины повязок, стараясь сделать так, чтобы ни у кого не возникало подозрений. Он стоял возле зеркала, рассматривая своё отражение. Слишком диким и заросшим беглецом Киан выглядеть не хотел – в новом мире ему стоит перенять привычки и образ жизни этих людей.
