Текст книги "Друг отца. Под запретом (СИ)"
Автор книги: Джулия Ромуш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Глава 38.
Я быстро забегаю в офис Гордеева, шумно выдыхаю и сбрасывая на стол сумку. Артёма нет: он ещё вчера уехал в важную командировку. Без него в офисе странно, тихо и как-то непривычно пусто. Я ловлю себя на мысли, что за месяц, что мы живём вместе, уже настолько привыкла к его постоянному присутствию, что даже небольшая разлука воспринимается с лёгкой долей трагизма. Впрочем, всё действительно шикарно. Отлично. Я сама не верю, как легко мы с Артёмом ужились вместе.
Отношения с отцом тоже пошли на поправку. Папа даже начал отправлять своих знакомых к Артёму на консультации, и они обсуждали важные дела. Полное потепление, одним словом.
"Ну, или тебе так кажется" – уточняет внутренний голос.
Я качаю головой и закатываю глаза. По крайней мере, Гордеев не матерился. Так что точно их отношения стали лучше. Мы и ужинали за этот месяц дважды втроём. Так что...
Открываю ноутбук, чтобы отправить Артёму документы, которые он просил ещё вчера. Делаю всё быстро, потому что не хочу опоздать на консультацию.
Именно в этот момент звонит отец.
– Привет, пап! – отвечаю бодро, продолжая набирать сообщение Артёму. – Ты, как всегда, вовремя.
– Ты сейчас где? – от делового голоса отца снова тянет глаза закатить.
– В офисе, отправляю Артёму документы и бегу на консультацию по экзамену. Что-то случилось?
– Отлично. Тогда задержись там минут на пять. Сейчас подъедет Сомов, документы свои забрать и кое-что оставить. Они с Гордеевым договаривались, там кровь из носу надо, а Артём трубку не берёт.
Я тут же бросаю взгляд на часы. Кривлюсь. Конечно, Артём не берёт трубку, потому что у него девятичасовой перелёт сегодня. Прикусываю язык, чтобы не произнести это вслух и не упрекнуть отца. Потому что буквально неделю назад Артём рассказывал, что будет в командировке и весь маршрут озвучивал. Конечно, папа запомнил только то, что ему было важно.
– Пап, я уже опаздываю. Пусть заедет завтра или дождётся Артёма. – Пытаюсь соскочить. Потому что я не люблю делать всё в спешке. Папка по делу Сомова лежит на рабочем столе Артёма. Он про неё начинал мне что-то говорил, но потом ему позвонили и все так и забылось. И я ещё Артёму перезвонить не могу. Не люблю такое.
– Таисия, это очень важно, ты слышала? У человека все сроки горят. И это я не напоминаю тебе, что ты должна была эти документы ему сама отправить. А человек из уважения, что ты моя дочь, сам к тебе едет.
Громко выдыхаю и сильнее пальцами телефон сжимаю. Вот он всегда так.
– Пап, Артёма нет и...
– Дочь, я чего-то не понимаю, ты правая рука Артёма или просто сбоку стоишь?
Папа давит так, что я невольно морщусь, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок.
– Пап…
– Это пять минут, не больше. Документы действительно важные. Ты хочешь подвести Артёма? – отец выдыхает тяжело, и в его голосе слышится раздражение.
Я сжимаю трубку сильнее, кусая губу и колеблясь. С одной стороны, действительно, всего пять минут. С другой… не знаю... Но Артём правда за эту папку что-то хотел сказать. Наверное, то, что я должна отправить документы.
– Хорошо, пап, пять минут. Но если он задержится, я ухожу.
– Отлично, – сразу смягчается отец. – Сомов уже выехал, будет через пару минут. Кстати, у тебя планы после консультации есть?
Прищуриваюсь. Это к чему такие вопросики?
– Ты мне хочешь что-то предложить?
– Хитрюга, сразу отца раскусила, – папа в трубку смеётся. – Да, на обед тебя пригласить хочу.
– На обед? – переспрашиваю, уже мысленно прокручивая возможные сценарии. Папа редко зовёт меня просто так. Обычно либо что-то нужно, либо это стратегическое мероприятие с целью повоспитывать единственную дочь. Или дело в том, что у меня экзамен на носу и он снова попробует меня переубедить, что мне не нужен юридический?
– Именно, – голос отца становится тёплым и спокойным. Почти слишком. – Мы же давно не сидели вдвоём, без твоего Артёма.
Закатываю глаза. Ну, конечно, без Гордеева. Папа иногда так говорит, будто Артём – третье колесо в наших с ним отношениях, хотя прекрасно знает, что для меня это колесо очень даже удобное и необходимое.
– Пап, мы неделю назад обедали, – напоминаю, демонстративно постукивая пальцами по столу и поглядывая на часы. Сомов этот как будто на черепахе едет.
– Не придирайся к мелочам. Я соскучился по своей единственной и любимой дочери. Неужели откажешь старику?
Я фыркаю.
– Ладно, пап. Но только если ты не будешь весь обед допрашивать меня о моей личной жизни.
Я только успеваю шумно выдохнуть и дойти до двери, как снова звонит телефон. Незнакомый номер. Закатываю глаза и раздражённо принимаю вызов.
– Алло?
– Добрый день, курьерская служба. У меня посылка для Гордеева Артёма Юрьевича. Мне сказали, что вы, как его секретарь, можете получить, если предъявите документы.
– Да, конечно, сейчас спущусь, – отвечаю быстро, снова нервно поглядывая на часы. Сегодня просто какой-то кошмар, а не день. Все одновременно решили дёргать меня за ниточки, проверяя на прочность нервы.
Я хватаю сумку и практически бегу вниз. Курьер ждёт меня у входа в здание, терпеливо улыбаясь и протягивая пакет с документами.
– Ваши документы, пожалуйста, – произносит он вежливо, и я, стараясь не нервничать, быстро предъявляю паспорт.
Курьер сверяет данные, кивает и протягивает мне планшет.
– Распишитесь здесь.
Я ставлю подпись, забираю пакет и быстро возвращаюсь в офис. На ходу проверяю телефон – на консультацию категорически нельзя опаздывать. Я слишком много сделала для того, чтобы вообще получить возможность сдать экзамены посреди учебного года. Конечно, огромное спасибо Гордееву, он договорился. Но только чтобы у меня экзамен приняли. Учу я всё сама.
На обратном пути в офис машинально провожу пальцами по краю конверта – запечатан. Не глядя, бросаю посылку на свой стол и только собираюсь выходить, как в дверь входит мужчина. Я моментально вспоминаю, что это и есть тот самый Сомов, который должен забрать документы. Господи, да что за издевательство?! Я так точно опоздаю!
– Таисия Руслановна, добрый день. Я за документами, – спокойно произносит он, подходя к столу.
Я внутренне снова начинаю нервничать. Потому что понимаю, что уже всё пошло по одному месту. Я сейчас как минимум должна была в пробке нервничать, как максимум уже к универу подъезжать. А я, бляха, ещё в офисе.
– Конечно, я сейчас принесу, буквально минутку, – кидаю я через плечо, уже мчась в кабинет Артёма, чтобы найти нужную папку.
В голове беспорядочно мелькают мысли, я судорожно вспоминаю, где именно лежат документы для Сомова. Артём говорил мне что-то про них. Папку показывал. В этот момент снова звонит телефон. Я раздражённо принимаю вызов, на ходу открывая папки в поисках нужных бумаг.
– Да?
– Таисия Руслановна? Добрый день, это из деканата звонят, – звучит женский голос на другом конце.
– Да-да, слушаю, – отвечаю, с трудом сохраняя терпение и продолжая нервно перебирать документы на столе Гордеева.
– Сегодняшняя консультация отменяется, преподаватель срочно уехал из города по семейным обстоятельствам.
Вот тут всё вниз падает, причём настолько резко, что дыхание перехватывает. Как? Господи. Мне же нужно... Нет! Мне именно сейчас нужно. Именно в эти даты.
– Подождите, а что же теперь делать? Понимаете, у меня непростая ситуация...
– Я помню, Таисия Руслановна. Вы уже всему деканату все объясняли. Есть возможность сдать экзамен либо сегодня, у нас есть другой преподаватель, который сможет принять у вас экзамен. Правда, для этого вам необходимо приехать в течение сорока минут. Иначе ждать вашего преподавателя. Но экзамен у него уже будет только через четыре месяца.
Я в кресло Гордеева опускаюсь. Нет, четыре месяца мне не подходят. Кошмар.
– Сорок минут? – Я чувствую, как сердце резко уходит в пятки.
– Да, Таисия Руслановна, это единственная возможность сдать экзамен вовремя.
– Хорошо, я успею, уже выезжаю! – Говорю, чувствуя, как горло сжимает от волнения.
Бросаю телефон на стол, вылетаю из кабинета Гордеева, а передо мной стоит Сомов, спокойно и с лёгкой улыбкой.
– А где моя папка, Таисия Руслановна? – Спрашивает он, приподняв бровь.
В голове шумит, и я в панике хлопаю глазами.
– Ой, простите, сейчас принесу, секунду! – Практически выкрикиваю я и, развернувшись, снова бегу в кабинет Артёма.
Нахожу быстро нужную папку, хватаю её и свой телефон, возвращаюсь, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Сердце бешено колотится, в ушах пульсирует кровь.
– Вот, держите, – отдаю документы Сомову, и тот, удовлетворённо кивнув, протягивает мне увесистый конверт.
– Это Артёму Юрьевичу, передайте лично.
– Да-да, конечно, – машинально киваю, засовывая конверт в сумку, даже не посмотрев, что там.
Сомов быстро уходит, и я, хватая сумку и куртку, буквально вылетаю из офиса.
Сажусь в такси, дыхание сбито, мысли хаотично носятся в голове. Что-то пошло не так, но вот что именно – понять никак не получается.
Глава 39
Залетаю в аудиторию буквально на последней минуте, дышу так, словно олимпийский марафон пробежала. В груди бешено стучит сердце, а в голове звенит только одна мысль:
"Господи, ну почему подобное только с нами происходит?! Посмотри – ни одного задыхающегося студента нет, только мы".
Подхожу к столу, вытягиваю билет, чувствуя, как пальцы предательски дрожат, и слова моментально начинают расплываться перед глазами, превращаясь в совершенно бессмысленную кашу.
"Паника, дорогая, собирай манатки и вали отсюда!" – орёт внутренний голос, и я мысленно закатываю глаза. Вот спасибо, очень помогло!
Закрываю глаза, мысленно ругаюсь на всех богов, потом медленно втягиваю воздух, задерживаю его на пару секунд и также медленно выпускаю обратно. Надо успокоиться. Просто нужно прекратить паниковать и начать соображать нормально.
Когда снова открываю глаза, заставляю себя внимательно прочитать вопросы заново. С облегчением понимаю, что я знаю ответы. Просто нужно было перестать метаться как бешеная белка в колесе и сосредоточиться. Вспоминаю спокойный голос Артёма, который всегда повторяет мне, что, паникуя, я только делаю хуже себе. Начинаю быстро записывать ответы. Экзаменатор наблюдает за мной из-под очков, но молчит, видимо, уже привык к студентам в состоянии аффекта.
Под вечер абсолютно вымотанная, захожу в квартиру Артёма. Только начинаю радоваться, что день наконец-то закончился, как телефон тут же начинает раздражающе звонить. Я устало достаю его из кармана и бросаю взгляд на экран.
"Папа. Ой, чёрт, папа!"
Совсем забыла, что обещала ему совместный ужин. Я тяжело вздыхаю, принимая вызов.
– Да, пап.
– Я так понимаю, ты про меня забыла, дочь? – Говорит отец спокойно, но в его голосе отчётливо слышится лёгкий упрёк.
– Папуль, прости, у меня сегодня был очень насыщенный и невероятно стрессовый день. Представляешь, у меня абсолютно неожиданно сегодня экзамен оказался!
В трубке на несколько секунд повисает молчание. Я в это время прохожу по квартире, направляясь в спальню. Мечтаю скинуть с себя всю одежду, набрать ванную и отмокать там несколько часов. Я даже глаза закатываю, когда представляю, сколько пены будет в этой ванной.
– Ну и как чувствуешь, сдала? – Наконец произносит отец.
– Вроде бы нормально. На вопросы я ответила, на дополнительные тоже. Осталось теперь только пальчики скрестить и ждать результатов.
– Ты вся в меня, Тая, так что точно сдала.
Я фыркаю от смеха, закатывая глаза. Вот уж умеет папа вроде как меня похвалить, а на самом деле себя любимого.
– Спасибо, папуль, – отвечаю с улыбкой, погружая руку в сумку и нащупывая там объёмный конверт. Хмурюсь на секунду, веду пальцем по заклеенному стыку. А после вспоминаю, что это сегодня курьер приносил Артёму важные документы. Точно! Совсем забыла! Поворачиваю в сторону его кабинета, чтобы положить конверт на стол.
– Тая, собирайся и пулей в ресторан. Калории нужно срочно восполнять, – командует отец голосом, не терпящим возражений.
Стоит мне представить, что сейчас нужно опять куда-то ехать. Сидеть в ресторане... Даже мысли про мои любимые креветочки не греет душу. Я реально устала.
– Папуль, я правда ужасно устала. Может, мы не сегодня? – Произношу своим самым жалобным голосом, надеясь, что отец меня пожалеет.
– Без разговоров! У меня дочь в юридический поступила, – решительно объявляет отец.
– Пап, ну я ещё не поступила, – смеюсь, пытаясь хоть немного оттянуть неизбежное. А ванная совсем близко, вот прямо за поворотиком.
– Отставить сомнения! Я в тебе уверен, так что давай, немедленно выдвигайся. Жду тебя через полчаса на нашем месте, столик уже заказан.
***
Я нервно перебираю пальцами, стоя у доски объявлений в университете. Сердце в груди готово вот-вот выпрыгнуть наружу, а дыхание застряло где-то в горле. Я уже не помню, когда последний раз так нервничала. Это поступление для меня очень важно. По сути, это полностью перевернёт мою жизнь. Потому что это то, чем я хочу заниматься по жизни. Дело, которым горю.
"Спокойствие, только спокойствие. Мы же не будем сейчас истерику устраивать, да?" – внутренний голос пытается меня утешить, хотя сам, судя по ощущениям, на грани паники.
"Интересно, здесь выпить никто не предлагает? Я бы не отказалась".
Ага, я тоже. Немного успокоить нервишки.
Бегло пробегаюсь глазами по спискам, пытаясь найти свою фамилию. Где-то в середине списка вдруг замираю. Время словно останавливается. В ушах звенеть начинает. Я, кажется, даже не дышу в этот момент. Боюсь удачу спугнуть или зрительные галлюцинации.
"Волкова Таисия Руслановна"
О Господи, я поступила! Я действительно поступила!
Правда? Правда же?! На всякий случай ещё несколько раз перепроверяю. Фотографирую на телефон. Едва сдерживаюсь, чтобы не завизжать прямо здесь, среди толпы таких же нервных абитуриентов. От радости у меня даже руки затряслись.
Я отхожу на несколько шагов в сторону, быстро открывая чат с Гордеевым. Позвонить не могу, он сейчас в самолёте, летит домой. Но написать сообщение просто необходимо! Я не сдержусь до вечера. Мне нужно поделиться этой новостью со всеми!
"Артём, я поступила! Ура!" – мои пальцы буквально летают над клавиатурой, прикрепляю фотографию списка как доказательство. Я уже собираюсь отправить сообщение, когда телефон внезапно начинает звонить. На экране мигает "отец". Ну, папа, как всегда, чувствует меня на расстоянии.
Поднимаю трубку с широкой улыбкой и радостно щебечу:
– Папуль, ты не поверишь! Я поступила! Всё получилось! Представляешь в универ пришла, списки смотрю, сначала даже не поверила, а потом...
– Таисия Руслановна, это Валентина Петровна, секретарь вашего отца, – вместо отцовского бодрого голоса слышу я тихий, подавленный голос его секретаря. Мгновенно холодею, улыбка исчезает с моего лица. Для чего-то телефон от уха отстраняю и смотрю на экран. Нет, это номер отца.
– Валентина Петровна? Что случилось? – Голос мой резко теряет прежнюю радость. Плохое предчувствие буквально в кокон затягивает. Сердце замирает на секунду, а после начинает колотиться быстро-быстро.
– Таисия, вашему отцу стало плохо на работе, – произносит она тихо, с напряжением. – Я вызвала скорую. Сейчас он находится в больнице. Вам нужно срочно приехать.
Мир начинает стремительно сжиматься вокруг меня. Телефон выскальзывает из рук, и я едва успеваю его подхватить, чувствуя, как ноги становятся ватными. Опираюсь рукой на стену, потому что воздуха резко мало становится, и я чувствую, как меня от духоты в помещении начинает подшатывать.
– Валентина Петровна, что с ним? – Еле слышно спрашиваю, борясь с паникой, что накатывает волной.
– Врачи пока ничего не говорят. Просто приезжайте скорее, – отвечает она, и я чувствую, как от волнения у меня пересыхает горло.
– Уже еду, – с трудом выдавливаю из себя, отключая звонок и быстро направляясь к выходу. Радость от поступления моментально забывается, растворяется, вытесненная страхом и беспокойством о папе.
Внутри у меня всё сжимается в тугой узел. Я ловлю такси и, забираясь в машину, мысленно начинаю молиться, чтобы всё было хорошо.
Я буквально вылетаю из такси и со всех ног несусь в здание больницы. Сердце бьётся где-то в горле, а в голове беспрерывно прокручивается один и тот же вопрос:
"Что случилось с папой? Это опять сердце, да?"
На первом этаже больницы нервно подхожу к регистратуре. Женщина за стойкой поднимает глаза, оценивающе рассматривает меня.
– Здравствуйте, я ищу Руслана Анатольевича Волкова. Меня вызвали срочно. Он здесь, ему стало плохо, – быстро проговариваю, сжимая в руке телефон так, что костяшки пальцев белеют.
Она кивает, сверяясь с экраном монитора, а затем поднимает на меня спокойный взгляд.
– Вам нужно в кардиологическое отделение. Это третий этаж, налево от лифта.
Кардиология. О Господи... Я чувствую, как от этих слов сердце пропускает удар.
Словно на автомате, почти не разбирая дороги, бегу к лифту. Пока кабинка медленно поднимается, стараюсь успокоиться, но у меня ничего не получается. Двери раскрываются, и я сразу же вижу Валентину Петровну, папину секретаршу. Она меряет шагами коридор, нервно сжимая пальцами сумочку.
– Валентина Петровна! – Окликаю её подбегая. Она резко оборачивается и облегчённо выдыхает.
– Таисия, наконец-то вы приехали, – говорит она, и в её глазах мелькает тревога, которую она явно старается скрыть.
– Что с папой? Почему он здесь? – Спрашиваю, стараясь удержать дрожь в голосе, но не очень-то получается.
Она тяжело вздыхает, опускает глаза.
– Он вдруг схватился за сердце, ему стало очень плохо прямо во время совещания. Мы вызвали скорую, и его сразу доставили сюда. Сейчас врачи проводят обследование.
Я глубоко втягиваю воздух, пытаясь хоть как-то справиться с охватившей меня паникой. Оглядываюсь по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-то из врачей, кто сможет мне дать ясность и уверенность, что всё будет хорошо.
– Нам остаётся только ждать, – тихо добавляет Валентина Петровна, осторожно касаясь моей руки. Её слова звучат почти как приговор, и я чувствую, как ком подкатывает к горлу.
Ждать. Сейчас это слово кажется самым мучительным из всех возможных.
Глава 40.
Я буквально места себе не нахожу, меряя шагами узкий больничный коридор. Каждый звук заставляет меня вздрагивать и оборачиваться в надежде увидеть врача. Но врачи куда-то пропали, и никто ничего не говорит.
Валентина Петровна сидит на стуле, нервно перебирая пальцами сумочку и время от времени кидая на меня встревоженные взгляды.
– Валентина Петровна, а вы точно ничего не упустили? Может, врач выходил, пока я бегала вниз? – Уже в который раз спрашиваю я, не в силах скрыть тревогу в голосе.
– Нет, Таисия Руслановна, никто ничего не говорил. Сказали только ждать.
Ждать. Это самое ужасное, что можно было сейчас придумать.
Я снова смотрю на телефон, проверяю время. Гордеев уже должен скоро прилететь. Пальцы дрожат, пока набираю ему сообщение:
"Артём, папе стало плохо прямо на совещании, его увезли в больницу. Я уже здесь, жду врачей, но пока ничего не известно. Как только приземлишься, приезжай сразу сюда, пожалуйста".
Отправляю локацию больницы и стискиваю телефон в руке. Страшно представить, что происходит там, за дверью, где врачи сейчас борются за отца. Я пытаюсь дышать ровнее, пытаюсь успокоиться, но получается плохо. Сотни мыслей атакуют меня одновременно. А если… Нет, даже думать не хочу. Отец всегда был для меня опорой, и я не представляю свою жизнь без него. Я закрываю глаза, пытаясь не расплакаться, но слёзы сами собой набегают на глаза.
– Таисия Руслановна, успокойтесь, пожалуйста, – мягко говорит Валентина Петровна, осторожно касаясь моего плеча. – Руслан Анатольевич сильный, он обязательно справится.
Я лишь киваю в ответ. Вглядываюсь в пустой коридор и снова, и снова мысленно прошу только об одном: пусть всё будет хорошо.
Я буквально подскакиваю, когда дверь кабинета наконец-то открывается. Моё сердце гулко стучит в груди, пока я бегу на навстречу врачу.
– Доктор, что с моим отцом? – Голос дрожит так сильно, что я едва узнаю его.
Мужчина в белом халате внимательно смотрит на меня, кивает и мягко произносит:
– Давайте пройдём в кабинет, я вам всё объясню.
Мы заходим в его кабинет, я опускаюсь на стул, сжимая в руках сумку так сильно, что костяшки белеют.
– У вашего отца случился микроинфаркт, – говорит врач спокойно, глядя на меня с пониманием и сочувствием. – Его доставили очень быстро, и мы вовремя оказали помощь. Сейчас он стабилен, но несколько дней ему нужно будет провести у нас под наблюдением.
Я не могу сдержать слёз. Они сами катятся по щекам, а я даже не пытаюсь их остановить.
– Он будет в порядке? Всё будет хорошо? – мой голос звучит совсем тихо и жалко.
Врач мягко улыбается, слегка кивая.
– Да, он поправится, не переживайте так сильно. Важно, чтобы теперь он отдохнул и снизил уровень стресса. Можете зайти к нему, но только на пять минут. Он ещё слаб и нуждается в отдыхе.
Я киваю и срываюсь с места, быстро иду к палате отца. Останавливаюсь перед дверью, смахиваю слёзы со щёк. Делаю несколько глубоких вдохов. Успокаиваюсь. Никакого стресса. Отца нельзя нервировать.
Внутри тихо, на прикроватной тумбе горит лампа. Отец слегка улыбается, едва завидев меня.
– Папочка, – шепчу, подходя к нему ближе, осторожно беря его руку в свои ладони.
– Тая, не нервничай, – голос его слабый, но взгляд тёплый и любящий. – Видишь, я жив и скоро буду дома.
Я с трудом сдерживаю слёзы и стараюсь улыбнуться.
– Ты меня так напугал...
– Прости, милая. Я и сам не ожидал такого подвоха, – он слабо сжимает мою руку. – Всё хорошо. Главное, чтобы ты была спокойна.
Мы сидим в тишине пару минут. Я чувствую, как тяжело он дышит, как устало выглядит, и сердце снова сжимается от боли и тревоги.
– Ладно, иди, дочка, мне нужно отдохнуть, – тихо произносит отец, и я понимаю, что время моего визита истекло.
Выходя из палаты, я ощущаю себя совершенно опустошённой. На улице уже глубокая ночь. Достаю телефон, и сердце снова больно сжимается в груди. Гордеев так и не приехал. Открываю мессенджер и вижу, что он прочитал моё сообщение, но ничего не ответил. В груди рождается странная смесь тревоги, обиды и растерянности. Что-то явно пошло не так, и я совершенно не понимаю, что именно.
***
Гордеев
***
Самолёт наконец-то идёт на посадку, и я устало выдыхаю. Голова тяжёлая, плечи ломит, словно я не в комфортном кресле бизнес-класса провёл последние несколько часов, а на жёсткой скамейке в каком-нибудь вокзальном зале.
Поднимаюсь, небрежно перекидываю через плечо пиджак и направляюсь на выход.
Очередь на паспортный контроль двигается медленно, я проверяю телефон. Экран загорается уведомлениями, среди которых выделяется сообщение от Таисии. Открываю его, чувствуя лёгкое беспокойство в груди, и мгновенно хмурюсь, читая короткие строки.
"Артём, папе стало плохо прямо на совещании, его увезли в больницу. Я уже здесь, жду врачей, но пока ничего не известно. Как только приземлишься, приезжай сразу сюда, пожалуйста".
Поморщившись, я раздражённо убираю телефон обратно в карман. Чёртов Волков. Играет очередную роль? Плохо ему стало, значит? В прошлый раз уже была подобная сценка, и сыграл он тогда из рук вон плохо. Неужели теперь получше подготовился? Слишком уж вовремя ему становится плохо, стоит только отлучиться из страны. Подозрительно и очень удобно. Я думал, дольше продержится. Решил воспользоваться моим отъездом, чтобы снова Таисию манипуляциями домой вернуть?
Очередь постепенно движется, я подхожу к пограничнику, который скучающе просматривает мой паспорт. Забираю документы и иду за багажом. Однако чувство лёгкого раздражения сменяется ощутимой яростью, как только взгляд выхватывает из толпы в зале ожидания знакомое лицо. Жданов. Чёрт. И не один, а в компании ещё троих незнакомцев в строгих костюмах с одинаково суровыми выражениями лиц.
Меня моментально пробирает холодом. Этот человек не появляется просто так. Жданов – заместитель начальника следственного комитета, человек с огромными возможностями и безукоризненной репутацией. Один его звонок, и карьера любого адвоката может посыпаться карточным домиком. Последний раз, когда он появлялся на моём горизонте, Жданов предложил "решить вопрос" с Волковым. Убрать его за решётку, используя мою информацию и ресурсы. Я нашёл лазейку и отказался, после чего наш разговор перешёл в неприятную плоскость, оставив очень тяжёлый осадок. Повторной встречи я не хотел и уж точно не жду ничего хорошего оттого, что он здесь, сейчас, лично меня встречает.
Стараясь не показывать волнения, я уверенно шагаю к багажной ленте, ощущая на себе пристальный, холодный взгляд Жданова. Его глаза словно сканируют меня, выискивая слабые места.
– Артём Юрьевич, добрый вечер, – произносит он сдержанно, с тонкой улыбкой, которая совершенно не касается глаз. В них лишь холод и твёрдое намерение. – Нам нужно поговорить.
Я напрягаюсь, инстинктивно распрямляя плечи.
– Что-то серьёзное? – Уточняю, старательно поддерживая нейтральный тон, но внутри уже собирая себя в боевую готовность.
– Очень, – без тени улыбки и с особым нажимом произносит Жданов, подчёркивая каждую букву.
Один из его сопровождающих бесцеремонно берёт мой багаж, и я, морщась от раздражения, всё же решаю не обострять ситуацию прямо здесь.
– Я так понимаю, беседа у нас будет официальная? – Интересуюсь, аккуратно и подчёркнуто деловым тоном.
Жданов на секунду замолкает, оценивая меня тяжёлым взглядом. Затем медленно качает головой, едва заметно усмехнувшись.
– Пока что нет, Артём Юрьевич. Неофициальный разговор, так сказать. А вот как пойдёт дальше – уже зависит от вас.
Я делаю глубокий вдох, чувствуя, как по спине пробегает неприятный холодок. Подобные формулировки обычно предвещают серьёзные неприятности, и я внутренне собираюсь, готовясь к сложному разговору, осознавая, что от моего поведения в ближайшие минуты зависит очень и очень многое.
Мы выходим из здания аэропорта, и холодный вечерний воздух словно отрезвляет меня. Я быстро оцениваю ситуацию: рядом Жданов и его трое сопровождающих, молча идущих впереди и позади нас, не оставляя мне шанса даже на попытку улизнуть. Жданов уверенно шагает рядом, спокойный и собранный, словно всё давно и тщательно распланировал.
Подходим к припаркованной у тротуара чёрной тонированной машине с мигалкой.
– Вы так и не сказали, на какую тему пойдёт разговор, – произношу я спокойно.
Жданов холодно улыбается, останавливается возле задней двери машины и с издевательской вежливостью делает приглашающий жест рукой.
– Артём Юрьевич, в прошлый раз я уже говорил вам, что вы зря связались с семейством Волковых. От них у вас будут одни только проблемы.
Я чувствую, как напрягаются мышцы, а челюсть невольно сжимается сильнее. В голове лихорадочно начинают складываться различные сценарии того, что именно могло произойти, пока я был в отъезде.
– Благодарю за заботу, но я привык справляться со своими проблемами сам, – резко отвечаю я, садясь в машину.
Жданов устраивается рядом, и машина быстро трогается с места. Я бросаю последний взгляд на здание аэропорта, понимая, что вечер обещает быть длинным, тяжёлым и явно полным неприятных сюрпризов.
Я сижу в тесном кабинете с тусклым освещением, стены давят на плечи, заставляя дышать глубже.
Жданов напротив изучает бумаги из увесистой папки, и эта его бесконечная, раздражающая выдержка действует на нервы. Я понимаю по какой тактике он действует. Доводит до паники, не оглашая по какому вопросу я здесь нахожусь. Тянет время. Читает бумаги, оценивает меня взглядом и снова возвращается к документам.
– Артём Юрьевич, – наконец произносит он, закрывая папку и смотря на меня ледяным взглядом. – Давайте вспомним дело по земле компании Ермакова, знакомое вам?
Я едва заметно киваю, чувствуя, как ярость подкатывает к горлу. Хочется ослабить галстук, чтобы поглубже вдохнуть, но я себя сдерживаю. Вместо этого откидываюсь на спинку стула.
– Ну так вот, интересная ситуация сложилась. Экспертиза, подготовленная вами по этому делу, оказалась у конкурентов Ермакова. И пришла она, как вы понимаете, прямиком из вашего кабинета. Ещё горяченькая.
В его голосе звучит неприкрытая насмешка. Я стараюсь сохранить внешнее спокойствие, но в груди уже разрастается глухая ярость, перемешанная с холодным ужасом. Внутри всё замирает, сердце пропускает удар, а в голове вихрем проносится единственная мысль: "Как это вообще могло произойти?"
Экспертиза была готова буквально перед моим отъездом. Она должна была быть доставлена прямиком в мой офис, и Таисия… Именно она получила её. Я сам дал ей распоряжение забрать конверт у курьера и положить на мой стол, никуда не заглядывая.
Холодок пробегает по спине, я напряжённо сжимаю челюсти. Неужели… Нет. Таисия не могла этого сделать. Но как тогда объяснить, что документ оказался у конкурентов? Пальцы нервно постукивают по столу, я стараюсь не показывать наружу своё смятение, хотя Жданов явно ловит каждое моё едва заметное движение, каждое напряжение мышц на лице.
– Это абсурд. Такого быть не может, – холодно говорю, сдерживая эмоции.
Жданов ухмыляется, опираясь локтями на стол и чуть наклоняясь вперёд.
– Артём Юрьевич, согласитесь, тут отчётливо пахнет нечистым. У вашей помощницы ведь есть доступ к вашим документам? Если память не изменяет, её зовут Таисия Волкова?
Я напрягаюсь сильнее, почти ощущая, как внутри вспыхивает огонь негодования.
– Девушку сюда не втягивайте, – холодно и резко отвечаю, сверля его взглядом.
Жданов, кажется, только ждал моей реакции, чтобы нанести следующий удар.
– Вы даже не хотите рассмотреть вероятность, что она могла вас подставить? Возможно, по просьбе отца. Или кто-то связался с ней напрямую, предложив выгодную сделку, чтобы дискредитировать вас?
– Ещё раз повторю: Таисия не имеет никакого отношения к этой ситуации, – жёстко отрезаю, внутренне кипя от ярости и раздражения. – Давайте оставим эту тему.
– Артём Юрьевич, дело крайне серьёзное, – подчёркивает Жданов, не переставая давить на меня взглядом. – Речь идёт не просто о вашей репутации, а о возможном лишении вас адвокатской практики, и это ещё лучший исход. В худшем варианте можно говорить об уголовной ответственности. Разглашение конфиденциальной информации, коммерческой тайны… Подумайте, стоит ли девушка таких последствий?
Я кривлюсь от его слов, чувствуя, как пальцы сами сжимаются в кулаки под столом. Она не могла.
– Мне ваши угрозы уже понятны, – говорю сухо и уверенно. – Давайте перейдём к той части разговора, где вы предложите мне сделку, чтобы избежать подобных неприятностей.
Жданов делает вид, что удивлён, вскидывая брови.
– А почему вы решили, что такая сделка вообще возможна?
Я слегка усмехаюсь, собирая остатки хладнокровия. Потому что я не долбаёб. И не был бы я нужен в каком-то гнилом деле, то не сидел бы здесь. С такими картами в моём офисе уже мог происходить обыск. А мы сидим, общаемся.
