Текст книги "Друг отца. Под запретом (СИ)"

Автор книги: Джулия Ромуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Джулия Ромуш
Друг отца. Под запретом

Глава 1.

Я переспала с другом отца. Не просто переспала, я с ним этой ночью девственности лишилась! А узнала я это все пять минут назад, когда приехала на обед с отцом. И увидела Гордеева. Того самого. Друга отца. Того, кто...

Руки под холодную струю воды подставляю. Закрываю глаза. Прикладываю ладошки к горящим щекам. Ну вот только я так вляпаться могла.

Глубоко вдыхаю. Успокоиться пытаюсь. Но дыхание рваное. Сердце колотится как ненормальное.

На мне все ещё его запах есть. На коже следы от его укусов. В памяти его поцелуи. И даже сейчас мурашки по коже, стоит только подумать о том, что произошло. А я ещё... Ещё я вспылила. Но он сам виноват! Разозлил меня. Выбесил! И я ему назло... Согласилась на практику в его офисе, за которую отец договорился. Господи, какой кабздец просто!

Прохладная вода помогает, но не так, как бы мне хотелось. Осознание всего происходящего за дверью этой уборной накрывает с головой.

Я делаю ещё один глубокий вдох, сидеть здесь вечно тоже не вариант, так что нужно выйти.

Но стоит мне только шаг к двери сделать, как та с грохотом распахивается. Гордеев влетает в помещение, и я тут же назад пячусь. Твою мать. Твою же мать!

– С твоими проблемами что-то нужно делать. Ты опять женский туалет с мужским перепутал. – Слова сами из меня вылетают. Я это не контролирую. Даже сейчас, когда я вижу Артёма таким злым, у меня внутри всё огнём полыхает. Точно к бабке пойду, пускай эту чёртову одержимость яйцом выкатывает.

– Ты. Совсем. Охренела? – чеканит зло каждое слово. На меня надвигается.

"Он нас прибьёт. Прибьёт!" – изжит внутренний голос.

– За словами следи! – в ответ шиплю, в сторону выхода дёргаюсь, но Гордеев резко прижимает меня к стене.

Его дыхание горячее, ожоги на коже оставляет. Он слишком близко. Опасно. Для нас обоих. Смотрит так, что дыхание ко всем чертям сносит.

– Ты рехнулся, Гордеев?! Отец может в любую секунду... – я пытаюсь говорить уверенно, но от его близости мой голос предательски хрипит.

– Смотри, мозги заработали. А я-то уже был подумал, что ты их проебала где-то по дороге! – его голос полон ярости, губы кривятся в усмешке.

– А ты думать умеешь, вот это сюрприз! – Огрызаюсь в ответ. Это защитный механизм. Не вёл бы себя как мудак, может, я бы и не соглашалась на практику. А так... Захотелось его проучить!

Гордеев скалится. Пальцами сжимает мою талию. Его глаза начинают по моему лицу бегать. На губах останавливаются. От того, что в его глазах искры вспыхивают, у меня всё внизу живота вспыхивать начинает.

На себя дёргает так, что из моего горла тихий хрип вылетает. Он наклоняется ниже, так, что его лицо оказывается прямо напротив моего. Горячее дыхание обжигает мои губы. Одно неловкое движение и мы можем поцеловаться.

Мозги плыть начинают, когда он едва слышно шепчет:

– Ты сама себе роешь яму, Таисия. Давай, чтобы тебе на психолога копить не пришлось, ты пойдёшь и всё исправишь.

"Гаси его, гаси!"

– На психолога? – Губы в улыбке растягиваю, – Артём Юрьевич, работать с вами – моя мечта. Ну что же вы так? А от своих желаний я отказываться не привыкла. Избалованные девочки они такие.

– Сучка, – в губы рычит. А взглядом продолжает лицо исследовать.

Его рука на мою шею перемещается. Не сжимает сильно, нет. Так, пытается показать, кто главный. На самом деле мне до чёртиков страшно. Потому что, если папа нас застукает, если только догадается, что мы... Хана будет всем. Он испортит карьеру Гордееву. Меня выдаст принудительно замуж за сына из одного из своих партнёров. Вся моя свобода на этом закончится. А мне очень нужно попасть к Гордееву на практику, он хоть и мудак, но самый лучший адвокат. После практики у него для меня будут открыты все двери.

– У нас и правда проблема, Артём Юрьевич, – хриплю и пальчиками по его руке веду, что на моём горле, – вы говорили, что я в постели на троечку, а мне в бедро ваш стояк упирается. – Ну это так, чтобы сучкой хоть за дело назвал.

Вот здесь его пальцы на моей шее сильнее сжимаются и Гордеев сокращает то мизерное расстояние, что нас разделяло...

Горячее дыхание Гордеева обжигает, и я уже не знаю, от чего больше пылаю – от злости или от желания.

Я впечатана в него так, что чувствую всё и даже больше.

"У кого-то с нас фляга свистит" – злорадно выдаёт внутренний голос. Я же не уверена насчёт своей фляги. Мне кажется тут обоюдный свист. Мозги плавятся. В кашу превращаются. Сердце бьётся так, что, кажется, вот-вот разорвётся. На маленькие кусочки. Мурашки табуном по коже. Дыхание к чертям сносит.

"Вот это американские горки! И мы на билетике сэкономили!"

Манала я такую экономию! В свои девятнадцать седой ходить – такое себе удовольствие. Кто мне будет покраску оплачивать? Этот огнедышащий?

Мы в опасной близости. Ещё чуть-чуть, и... Дверь туалета с грохотом распахивается. В уборную вбегает девушка. Но, увидев нас, резко замирает на месте. Её глаза округляются, она явно в шоке.

"Не только ты, родная"

– Ой, простите... – Её голос дрожит. Девушка явно не понимает, что здесь происходит, и в панике оглядывается по сторонам. Я бы тоже решила, что дверью ошиблась. – Я... сюда... правильно?

Эти несколько секунд явно идут мне на пользу. Я хоть немного трезвею и в себя прихожу. Тут же беру себя в руки. Резким движением отталкиваю Гордеева. Он напрягается, но не сопротивляется. Шаг назад делает.

– Мужчина, я же говорю – мальчикам в следующую дверь! – бросаю я с вызовом, повышая голос. Можно сказать, что даже ору.

Гордеев едва не рычит от злости, но я шанса ему не даю. Кто успел того и сани.

– Туда, – снова ору. И указывая в сторону выхода. Улыбаюсь девушке: – Он глуховатый, ничего не слышит.

Она быстро кивает, явно не понимая, что здесь происходит, и, пробормотав что-то вроде "наверное, я не туда зашла", делает шаг назад к выходу.

"Нет-нет-нет, нам с ним оставаться нельзя!"

Поэтому я не зеваю, а быстренько бросаюсь вперёд и проскальзываю перед девушкой в дверь. Хотя Гордеев пытается меня схватить за руку и вынудить остаться. Фигушки, Артём Юрьевич.

Я чуть ли не бегом возвращаюсь к нашему столу. Настолько боюсь ещё одной стычки. Я эту-то чудом пережила.

"А как ты с ним работать собираешься?"

Тсссс! Тихонько там! Давай проблемы по мере их возникновения решать. Я только из одной опы выбралась, зачем сразу про вторую думать?

Когда до нашего столика пару метров остаётся, я замедляюсь немного. К счастью, отец как раз разговаривает по телефону, явно увлечённый важными делами, и не обращает на меня внимания.

Я успеваю сесть и глубоко вздохнуть, пытаясь успокоиться. Хотя это немного сложновато. Если бы не случайная девушка...

"Мы могли бы ещё разок..."

Тс-с-с! Сказала!

Сердце всё ещё бешено колотится, а щёки горят так, что это невозможно не заметить. При желании их вместо гриля использовать можно. Тело всё ещё вибрирует от адреналина. Да меня всю подкидывает буквально.

"Угомонись, иначе отец всё поймёт!"

Выпрямляю спину, делаю глубокий вдох. Стараясь взять себя в руки. Нужно сделать вид, что ничего не произошло. Сжимаю сильнее пальцами бокал с водой. Делаю глоток и стараюсь дышать ровнее. Но в горле всё равно першит. Кожа пылает в местах, где он прикасался. И мне кажется, что это видит весь ресторан. Что на мне красная метка.

Через минуту моё сердцебиение снова с ума сходить начинает. Потому что Гордеев возвращается за стол. С первого взгляда он спокоен. Но вот этот пожар в глазах я вижу прекрасно. И как его зубы скрипят я тоже слышу. Гордеев во мне дыру прожигает. Смотрит на меня так, что мне снова становится жарко. Я же не отвожу взгляд. Мы оба играем в яростные гляделки. Гордеева от проигрыша официант спасает.

– Вы готовы сделать заказ, мисс? – Парень мне мило улыбается. Я же на секунду задумываюсь. Мне бы что-то выпить себе заказать, да покрепче. Но папочка явно не одобрит.

Я снова на Гордеева смотрю. В его чёртовы глаза. От этого яростного взгляда мурашки сальсу на коже вытанцовывают.

– Стейк с кровью. – Произношу с улыбкой на губах.

"С потрохами съем и не подавлюсь"

– Два. – Гордеев скалится в ответ.

"Не с тем связалась, девочка" – читается в его глазах.

Глава 2.

Растягиваю губы в улыбке, когда отца Ирки вижу.

– Добрый вечер, Игнат Валентинович.

– Привет, Тая, пришла проведать? – Отец Ирки ближе подходит, тяжело вздыхает, когда головой в сторону лестницы кивает.

Игнат Валентинович – хороший дядька. Строгий немного, так и мой отец не зефирка. Они оба нас в одиночку воспитывают. Помню момент переходного возраста, так они тогда чуть не спились. Каждый вечер общие собрания у нас в бане. Все обсуждали как такое быть может. Как по щелчку пальцев два ангелочка могли превратиться в невыносимых подростков со своим мнением. Если у меня папа просто со стороны наблюдал, всё надеялся, что само как-то рассосётся. То Игнат Валентинович пытался с Иркой воевать. Ведь всему логичное объяснение быть должно, правда? Ответ гормоны его не устраивал. Нужно что-то такое, что контролировать можно. Управлять.

– Ну а как ещё? Кто бросает боевого товарища?

Игнат Валентинович смеяться начинает. Головой качает. А я скромно умалчиваю о бутылке игристого в моём небольшом портфельчике. Ну и что, что Ирка на обезболах. Просто посмотрит, как я стресс запиваю. И послушает. Она мне должна, я ей какую отмазку придумала с физ-рой и справкой.

– Таисия, придумано хорошо. Чую твои авторские права.

Я моментально глаза округляю и быстро-быстро ресничками хлопаю. Не пойман – не вор. На горячем нас никто не словил. Доказывать нечем. А все подозрения беспочвенны без доказательств.

"Нам напиться нужно! У нас стресс! Какие ещё подозрения? Давайте не сегодня, а?"

– Понятия не имею, о чём вы говорите, Игнат Валентинович.

– Я могу отличить вывих свежий и уже подгулявший.

– Каждый организм индивидуальный. Вот, например, на мне всё как на собаке заживает, никто не верит, а...

– Всё, прекращай тараторить, – отец Ирки пальцами виски сжимает, – ты бы ещё дочь мою так научила. А то, как сказать что-то нужно, она только глазами хлопает. А у тебя язык подвешен. Слышал, что отец тебя к Гордееву на практику отправляет?

Внутри всё вспыхивает за секунду.

"Ну вот и зачем этого вспоминать?! Мы только успокоились!"

– Да, подарок мне сделал, – улыбка шире становится и, кажется, приобретает злобные нотки.

– Вот и отлично, встряхнёшь его там. Помощницу его работать научишь.

Встряхну. Я так его встряхну!

– Ага, ну я пойду?

Игнат Валентинович кивает, и я с места срываюсь. Ну вот почему сегодня все меня выбесить хотят?

– Ну наконец-то! – Взвизгивает подруга, стоит мне только на пороге оказаться.

– А не до фига ли? Со всего дома насобирала? – Подхожу к Иркиной кровати. Подруга прямо как на троне из подушек восседает. Осталось только малыша с опахалом рядом поставить, и тогда картина будет просто шикарной.

– Это отец переживает, чтобы я ещё сильнее ногу не вывихнула.

– А ты, вижу, и рада, совесть совсем не грызёт? – Намекаю на то, как мы её отца вокруг пальца обвели. И что Ирка ногу подвернула ещё вчера. На вечеринке, когда мы в комнату к бандюкам зашли. Трещала очень много и подвернула.

– Я кусаться тоже умею, – подруга тут же в ответ жалит, – обсудим, как ты с другом отца умудрилась трахнуться?

– Ауч, – кривлю носик. Рядом с Иркиной ногой кидаю свой портфельчик. Ирка тут же ногу в сторону отодвигает. Почувствовала опасность. То-то же.

– Думаешь, хорошая идея шампунь с обезболом смешивать? – Подруга взгляд от бутылки не отрывает.

– Шампунь для меня, – улыбаюсь, Ирка расстроенно вздыхает, – подробности для тебя.

– Ну это уже другое дело. Мне вот интересно, ты как из всей этой жопы выбираться будешь?

– Активно буду лопатой работать. – Тут же в ответ выпаливаю. Ирка от смеха прыскает. Ну а что? Склеить ласты и весело падать на дно – точно не мой вариант. Тем более – Гордеев бесит. Стоит только вспомнить его оскал на лице, как я тут же с бабахом откупориваю шампанское.

Я выпить ещё с ресторана хотела. Это как доктор прописал. Поэтому я даже не дожидаюсь, чтобы развеялся дымок из бутылки. Тут же к губам горлышко подношу и делаю большой глоток. Приятное покалывание, тепло в горле... Немножко ударяет в голову. Отлично.

– Начнём с приятного, Гордеев – козлина. Ты была права.

– Ха! Мудачело! – Ирка довольно хмыкает. Я же ещё глоток шампанского делаю. – Но... в постели он то, что надо, да?

Грустно вздыхаю. К сожалению, да.

– Это травматические воспоминания, их нужно стереть из моей памяти.

– Зачем? Ты больше не собираешься с ним трахаться?

Я шампанским давлюсь. На Ирку смотрю как на идиотку.

"Скромняга, почему это как?"

– Ты не читала мои сообщения?! Гордеев – друг отца! Я буду проходить у него практику. И мы хотим со свету друг друга изжить!

– Совсем не вижу противопоказаний для секса, – Ирка пожимает плечами.

– А тебе там что колют, Ир? – Прищурившись, подругу окидываю взглядом.

– Ну ты сама подумай. У вас секс на всех этих эмоциях будет просто зашибенный!

– Да я его в жизни к себе больше не подпущу! Пускай наяривает на воспоминания!

Снова глоток шампанского делаю. Внутри всё кипит от ярости и желания урыть этого мудака.

– Тай... А ты... ну того? – Ирка ниже наклоняется, краснеет вся. Я же глаза закатываю.

– Того, Ир, того. Долбанулась конкретно! В такую жопу влипла. Отец если узнает, то у меня домашний арест до пенсии будет!

– А может, Гордеев тебя замуж возьмёт?! Отец точно от такой партии не откажется. Да и он симпатяга вроде. Ну характер это такое... Перевоспитаешь.

– Ты там втихаря прибухиваешь, что ли?! Ты что за хероту несёшь?!

– Ладно, – Ирка вздыхает, – давай обсудим, как ты собираешься его до нервного срыва довести. Я же вижу, что ты хочешь. Давай план накидаем.

***

После пар в университете я как электровеник мчусь к выходу. Настроение – огонь. Настрой – убивать. А это я ещё рожу Гордеева не видела. Нужно будет у него под шумок повыспрашивать про дела в состоянии аффекта. Как много было оправданных. Насколько сильно в таком состоянии можно зайти.

"Какая ты добрая"

А это я ещё сегодня даже кофе не пила. А уже сколько позитивных мыслей. Вы заметили, да?

Забегаю в кофейню, беру латте. Вспоминаю, что через пару минут увижу Гордеева, и чуть ли не прошу бариста налить что-нибудь покрепче. Только чудом сдерживаюсь. Я ему не доставлю такого удовольствия. Гордеев будет искать любой повод, чтобы от меня избавиться. Сказать папе, что я бездарь невозможная. И папа с чистой совестью скажет, что хрен мне, а не юридический. От этих мыслей стаканчик сжимаю так, что кофе чуть на пальцы не выкликивается.

"Вот бы вместо стаканчика шею Гордеева" – мечтательно произносит внутренний голос. А кто я такая, чтобы с ним не согласиться?

Подхожу к высокому зданию. Голову вверх задираю, этажи пересчитываю. Сознательно тяну время и настраиваюсь.

"Это кто тут струсить решил? Ану собралась! Он между прочим сказал, что мы в постели на троечку!"

Сука! Немного себя подбадриваю. Всем уже ясно, в каком состоянии я в здание захожу? Полна сил, позитива и с новыми вариантиками как его можно незаметно прихлопнуть, а после всем сказать, что он вышел и не вернулся.

На входе в здание вижу огромного охранника.

"Да тут всё серьёзно"

– К Гордееву, – произношу и губы в улыбке растягиваю.

Охранник окидывает меня с головы до ног взглядом. Я же продолжаю ослепительно улыбаться. После кивает и в сторону отходит.

Ах, да, я же совсем забыла рассказать, что сегодня на мне юбочка, которую я люблю протирать на лавке в универе. И обтягивающий гольф. Это просто, чтобы Господин Гордеев помнил, что ему больше ничего не обломится. Так, небольшой раздражающий фактор.

"Как будто нашего присутствия ему будет мало"

Ну что ты, конечно, мало. За свои слова придётся отвечать. Как минимум распрощаться с нервной системой.

"Она у него и так шаткая"

Я расшатаю ещё сильнее.

На третьем этаже я замираю перед дверью с табличкой "Гордеев Артём Юрьевич" и пару раз глубоко вздыхаю. Что ж, с Богом.

Постучав в дверь приёмной, захожу и вижу картину маслом. Бледная девушка поправляет указательным пальцем очки на носу и трясётся над стопкой документов, нервы у неё явно на пределе, она чуть ли не всхлипывает. И тут мы обе вздрагивает от крика Гордеева:

– Как ты могла потерять документ?! О чём ты вообще думала?! Не реви, а ищи!

Хочется головой встряхнуть, потому что уши моментом заложило.

Бедная девушка пытается что-то сказать, но у неё нет слов, только отчаянные попытки не расплакаться. Я замираю, наблюдая за этой сценой.

"Что ж, будет весело"

И тут меня обжигает за секунду. Кожа буквально пылать начинает. Гордеев повернул голову. Меня заметил.

"Улыбаемся и машем"

– Добрый день, Артём Юрьевич, – скалюсь, голос такой сладкий, что Гордеев тут же кривится.

– Ну конечно, куда же без тебя, – рычит и что-то в руке до треска сжимает.

"Это я только пришла, милый. Твой день вспыхнет новыми красками"

– Я так понимаю это вместо приветствия?

Гордеев медленно окидывает меня взглядом с ног до головы. Глаза яростью вспыхивают.

– Кофе в мой кабинет принеси. Живо! – рявкает так, что бедная девушка снова вздрагивает. У неё из рук выпадает целая стопка бумаг, и всё рассыпается по полу. Мне её жаль, честно. Но ещё я понимаю, что практика у Гордеева не будет лёгкой. Не просто же так она всё это терпит. А мне продержаться нужно всего пару месяцев. Зато после для меня будут открыты все двери.

Бросаю свой стаканчик из-под кофе в урну, а после перевожу взгляд на девушку, которая, кажется, уже начала потихоньку скулить.

– Пс, – привлекаю её внимание, она на меня оборачивается, хлопает ресницами.

– Это вы мне?

– Про трудовой кодекс слышала? Он права не имеет вот это всё.

– Таисия, твою мать, кофе! – Раздаётся новый рёв Гордеева.

Девушка вздрагивает, а после едва губами шевелит:

– Беги отсюда.

Ясно. Будет весело.

Глава 3.

Кофемашина плюётся кофе. Какой именно любит Гордеев я понятия не имею. Он не соизволил мне сообщить. А идти лишний раз нарываться на этот дикий ор желания нет никакого. Выбираю классику. Американо. Без молока и сахара.

"Правильно, чтобы жизнь мёдом не казалась"

Вот-вот.

– Я – Тая, а тебя как зовут? – Смотрю на бледную девушку. Если бы не очки на неё лице, она бы уже давно со стеной слилась. Бедняга. Она только Гордеева видит – сразу в полуобмороке находится. А этот... тиранище даже не пытался сдержаться. Орал так, что окна чуть не повылетали.

– Катя, – она сначала по сторонам оглядывается, нет ли Тирана Тирановича рядом, а после хрипло произносит.

– Очень приятно, Катя. У тебя красивые очки. Оправа модная, мне очень нравится. – Растягиваю губы в улыбке, делаю комплимент.

Катя сначала в ужасе застывает, после отмерзает немного. Улыбается, очки на носу поправляет.

– Спасибо.

"Правильно, вдвоём его завалить проще будет. Потом скажем, что это всё она сделала."

– У тебя проблемы со слухом?!

Господи, чудеса какие, Артём Батькович сам из кабинета вышел, чтобы меня позвать. Была бы я немного сентиментальней, у меня бы коленки задрожали. А так... Лишь взглядом по нему мажу. Улыбаюсь так широко, что скулы почти судорогой сводит.

– Я как раз кофе сделала.

"Ага, кофемашина изрыгнула последнюю каплю. Всё для любимого босса"

Жаль яда под рукой не оказалось. Но я способная, с собой принесу в следующий раз.

Гордеев меня буквально испепеляет взглядом. Я не Катя, Артём Юрьевич. Вам, как минимум, горелкой обзавестись нужно.

– В мой кабинет. Живо.

– Слушаюсь и повинуюсь, – ресницами хлопаю. Начинаю перебирать ногами. Мне кажется или кто-то мои длинные ножки рассматривает? Не тот ли член жюри, что мне тройку влепил?

Проскальзываю между ним и дверным косяком в кабинет. Сердечко колотиться начинает сильнее. Я, конечно, пытаюсь держаться молодцом. Но вот когда с ним наедине остаюсь...

– Американо, без молока и сахара. – Чашку на его дубовый стол ставлю. Улыбку на лице удерживаю. Хотя вижу, что у него от меня нервный тик начинается.

– Я пью с сахаром. – Отрезает резко.

– Буду знать.

– Садись, Таисия. – На стул указывает. Меня снова передёргивает от этого полного имени. Знает же, что бесит. Поэтому и издевается. У меня ассоциация сразу, что я уже где-то напортачила. Но я ещё не успела, хотя желание имеется.

Из кармана на стол телефон выкладываю. Айфон. Он имя моё произнёс без сокращений, я его бешу его же фразочками. Папа подарил, за то, что я девочка хорошая. И вынесу мозг плохому дяденьке. Гордеев взглядом по телефону мажет. Скалится. Какой сообразительный. Всё понимает.

– Поговорим? – Я первая это произношу. Потому что вижу, что он готов сказать то же самое. Даже знаю, что скажет. Хватит беситься. Поигрались и будет. Нам не сработаться.

– Любопытно. Ну, давай. – Откидывается на спинку кресла. Взглядом в меня вгрызается.

– Я сразу отвечу на ваши вопросы, Артём Юрьевич. То, что вы друг моего отца, я не знала. В койку за практику не прыгала. Не так воспитана. Я бы пошла другим путём. Достала бы отца, и он бы сам всё нарешал. Но и здесь мимо. Папа сам решил на вас ставку сделать. Так что никаких теорий заговора. Просто случайности.

Гордеев лишь хмыкает. Дальше меня рассматривать продолжает. Я чувствую, как кожа гореть начинает. Вспыхивает.

Игры играми, но я говорю чистую правду. Одно дело случайно переспать, это можно забыть и дальше вместе работать. Но другое дело, когда он будет считать меня подлой манипуляторшей. Тогда дело будет плохо.

– Это не отменяет того, что ты здесь оказалась против моей воли, Таисия.

– Я не откажусь, – произношу твёрдо, – это мой шанс, и я его не упущу. Экономический мне посреди глотки. Знаю, что папа вас не просто так выбрал. Надеется, что я сбегу отсюда, сверкая пятками.

– Шансов никаких? – Гордеев хмыкает. Я же отрицательно веду головой.

– Ни одного. Если для того, чтобы выбить из отца перевод в юридический, мне нужно психику к чертям сломать, так и будет.

Гордеев как-то странно улыбается, вперёд подаётся. Его взгляд меня пугает. Сглатываю от испуга.

– Я тебя сломаю, Таисия.

***

Чихаю от того, сколько пыли летит мне в лицо, когда Гордеев плюхает на стол толстенную пыльную папку. Мой айфончик чудом не попадает под раздачу. В нескольких сантиметрах от него эта лепёшка плюхнулась.

– Между прочим, я на рабочем месте нахожусь. И если на нём пострадаю, то вам придётся раскошелиться, чтобы на ноги меня поставить, Артём Юрьевич. – Мило шиплю в ответ. Это я ему ещё ответку не устроила за:

"Я тебя сломаю, Таисия"

Просто в голове коварный план выстраивается. Я к нему по-нормальному. По-человечески. Всё объяснила, а он...

"Козёл обыкновенный. Даже в Красную книгу не занесён. Фи"

– Я тебе абонемент в зал куплю, чтобы отпрыгивать быстро научили. – Скалится в ответ Гордеев.

Я же медленно его испепеляю своим взглядом. Медленно, потому что не фиг силы на топливо тратить ради этого... Четвероногого!

– Какой вы щедрый, Артём Юрьевич, а что ещё в соцпакет входит? Смотрю, работа у вас на вес золота. Плюшечки всякие, мне ещё понравится, и я уходить не захочу.

Катя стоит в стороне, с ужасом наблюдает за всем происходящий. Готова забиться, что она даже в страшном сне не представляла, что с её боссом так кто-то разговаривать может. Между нами много что было, девочка. Одни потерянные трусики чего стоят.

Боже, этот скрип зубов лучше любого комплимента. Гордеев уже воспламеняться от ярости начинает. А я широко улыбаюсь и ресницами хлопаю. А нечего было кусаться и меня запугивать. Понятно?

– Здесь полный бардак по документации. Старые дела. Нужно всё привести в порядок. Страницу к странице. Дел там точно штук двадцать. Так что работы у тебя по самую макушку.

Хочется грустно вздохнуть, но я держусь. Я знала, что просто не будет.

Кошусь на эту огромную лепёшку из листочков. Понимаю, что могу лечь на пол и ими прикрыться. Потому работы там непочатый край. Но показывать Гордееву, что я расстроена, точно не стану.

– Хорошо, Артём Юрьевич. В первый день и к делам меня подпустили. Очень внимательно всё изучу. Спасибо за доверие.

Ух ты, а его глаза ещё и так вспыхивать могут. Интересненько. Сколько стадий ярости у него есть?

– Катерина, готова? У нас клиент! – Рявкает так, что у меня волосы назад отбрасывает. Какой потенциал, ух.

Катя тут же кивает как китайский болванчик. Папку к себе сильнее прижимает. На меня косится странно. Уверена – она уже задалась вопросом, откуда я здесь вообще взялась.

Когда дверь за этими двумя закрывается, настроение окончательно портится. Я кошусь на чёртову стопку бумаг. Катя поехала на реальную встречу. С настоящим клиентом. Её ещё и покормят, наверное. А меня оставили тухнуть со старыми делами. Ещё и голодную. И только сейчас я понимаю, что мне даже никто не оставил ключи от офиса. То есть... Я даже не могу выйти и что-то себе купить. Потому что если у Гордеева отсюда что-то стырят, то я потом всю жизнь буду на него бесплатно пахать. Вот так и умру от голодного обморока, и никто меня не спасёт.

Горько вздохнув, я сажусь за работу.

Чёртова стопка как будто не уменьшается, а глаза уже отказываются фокусироваться на строчках. Каждая строчка словно издевается надо мной: буквы начинают плясать, и я машинально тру глаза.

На часах уже девять вечера. Живот издаёт громкий звук. Напоминая о том, чтобы я срочно туда что-то вкинула.

"Может у кого-то проснётся совесть, и он про нас вспомнит?"

Из горла истерический смешок вырывается. Этот... конь педальный здесь все бумаги перетасовал. Специально же. Чтобы занять меня бесполезной работой. Ну не может у такого, как Гордеев, быть беспорядка в делах. Ну хоть бейте меня – не поверю. А тут чёрт ногу в этом всем сломит. Конечно, Гордеев… По-другому и быть не могло.

Погружаюсь обратно в сортировку, но вдруг ловлю едва заметный звук шагов. Резко поднимаю голову, напрягаюсь.

«Вот и дождалась! Нас сейчас изнасилуют! А мы ещё голодные.»

Медленно поворачиваю голову, сердце колотиться начинает. В дверном проёме стоит Гордеев. Собственной персоной. Он опирается на косяк, его взгляд откровенно насмешлив. Это его так веселит то, что я здесь тружусь как пчёлка?

– О, – саркастически тянет он, – ты ещё здесь? А я-то думал, что к девяти ты найдёшь способ смыться.

Я закатываю глаза, но тут же выпрямляюсь, растягиваю губы в улыбке. Потому что вижу в его руке два бумажных пакета. Я знаю этот рисунок на пакетах. Живот ещё сильнее урчать начинает. Это из хорошего ресторана. Там очень вкусно готовят. Господи, а креветочки там какие... Я в прошлый раз даже пальчики облизывала.

– Так соскучились, что не смогли не пожелать мне спокойной ночи, Артём Юрьевич? – сладко улыбаюсь, откидываюсь на спинку кресла и не свожу взгляд с Гордеева.