Текст книги "Друг отца. Под запретом (СИ)"

Автор книги: Джулия Ромуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29.

Стучу, но не дожидаясь ответа, толкаю дверь и вхожу в кабинет Артёма. Он стоит у окна, разговаривает по телефону, но как только видит меня, его глаза тут же прищуриваются.

Я медленно улыбаюсь, делая вид, что ничего не замечаю, и спокойно прохожусь по кабинету, словно изучая обстановку.

"Нужно ему в ящик свою помадку кинуть, давно нужно было территорию пометить. В квартире мы себе отжали ящичек, пора и здесь."

– Нет, документы мне нужны сегодня вечером, – голос у Гордеева ровный, но я чувствую, как меняется его интонация.

Артём наблюдает за мной. За каждым движением.

Я приближаюсь к столу, медленно отодвигаю в сторону стопку папок, устраиваюсь на краю стола. Артём чуть склоняет голову набок, но продолжает разговор:

– Меня это мало волнует, Юра. Документы нужны сегодня. В противном случае я не понимаю зачем держу тебя на этой должности.

Я наклоняюсь вперёд, будто случайно давая ему лучший обзор. Его взгляд тут же темнеет.

– Всё, у меня важные дела, – бросает он, а затем скидывает вызов.

Я тут же улыбаюсь шире.

– Важные дела – это же я? – Медленно беру его за галстук, притягиваю ближе, кокетливо хлопая ресницами.

Гордеев качает головой, хмыкает.

– Ты оборзевшие дела, Таисия. У меня помощницы с работы и за меньший беспредел вылетали.

"Ой-ой, кто-то себя бессмертным почувствовал"

– Только попробуй сейчас ляпнуть, что ты кому-то разрешал садиться на твой стол, – я прищуриваюсь, не отпуская его галстук. – И вечер для тебя пройдёт явно не так позитивно, как мог бы.

– Ну что ты, – Гордеев невинно пожимает плечами. – Я тебе вообще девственником достался.

"Ой, выкрутился, засранец"

Я фыркаю.

– Не переигрывай.

Но он в секунду берёт ситуацию в свои руки. Резким движением разворачивает меня, тянет на себя, и я с визгом скольжу по столу, пока не оказываюсь прямо перед ним. Артём тут же сжимает мои бёдра, его пальцы впиваются в кожу, а сам он устраивается между моими разведёнными ногами.

– Вот так мне больше нравится, – его голос становится ниже.

– Самодовольный ублюдок, – шепчу, но не отстраняюсь.

Гордеев ухмыляется, его руки скользят выше, под юбку, пальцы обжигают кожу.

– Ты знала, что мне нравятся дерзкие девчонки?

Я обхватываю его шею, приближая к себе.

– Мне казалось, ты любишь покорных.

– Ага, и с тобой связался.

Я даже возмутиться не успеваю, потому что Артём впивается в мои губы.

Целует. Глубоко. Требовательно.

Я ловлю воздух губами, когда его пальцы скользят выше, огибают линию бёдра, подталкивают юбку вверх.

– Гордеев… – шепчу на выдохе, когда его руки задирают ткань ещё выше. Мои колготки уже скользят по ногам, и он ловко откидывает их в сторону.

"А прошлый раз пять минут возился и матерился. Смотри, как быстро учится."

Артём ухмыляется.

– Что, Таисия?

Вот засранец. Он это специально. Полным именем называет, потому что не любит, когда я его по фамилии зову.

Я прикусываю губу, но уже не отвожу взгляда.

– Ты слишком одет.

– Ну, раз уж тебе так не терпится… – Артём ловко расстёгивает ремень, после пуговицу на брюках, но не спеша, мучительно медленно. Как будто нарочно.

– У тебя пять секунд, – выдыхаю, цепляясь за его рубашку, потянув на себя.

– А если не уложусь?

– Переведу тебя на сухой паёк.

Гордеев прищуривается, но тут же ускоряется.

Его пальцы на секунду сжимаются на моей талии, он притягивает меня ближе.

Я чувствую, как он касается меня. Там, где я уже полностью влажная.

– Такая горячая… – его голос становится хриплым.

– Потому что ты меня заводишь, – отвечаю честно.

Артём рычит.

Я срываюсь на стон, когда он резким движением стягивает с меня трусики.

Я не успеваю ничего сказать, потому что он тут же скользит пальцами между моих ног.

– Чёрт… – он наклоняется ближе, касаясь губами моей шеи.

Я выгибаюсь. Мне нужно больше. Я раздвигаю ноги шире, чувствую, как он скользит головкой члена по моим влажным складочкам.

– Готова? – спрашивает он, зарываясь пальцами в мои волосы.

Я просто киваю. А потом он входит. Сразу глубоко, заполняя до последнего сантиметра. Я теряю голову. Задыхаюсь. Внутренний голос тут же вопит:

"Вот он, наш главный тренажёр!"

Я сжимаю его плечи, ногтями впиваюсь в кожу, но мне уже плевать. Потому что он начинает двигаться. Медленно. Осторожно. Но с каждым новым толчком глубже, жёстче.

Я выгибаюсь, спина прижимается к холодной поверхности стола. Я слышу, как падают документы, что-то ещё с глухим стуком падает на пол. Но мне уже плевать. Потому что Артём заставляет меня сходить с ума. Его движения сбиваются, становятся быстрее.

– Идеальная… – его голос срывается.

Я чувствую, как внутри всё сжимается, как нарастает напряжение. Я близко. Он тоже.

– Ещё… – выдыхаю.

Гордеев не останавливается. Ещё толчок. Ещё. Я срываюсь. Волна накрывает меня с головой, дыхание сбивается. Я сжимаю его крепче. Гордеев тут же достигает предела. Его тело напрягается, он хрипит мне в шею. По ногам стекает горячая сперма.

Мы остаёмся так, вцепившись друг в друга, тяжело дыша. Я чувствую, как бешено колотится его сердце. Как пальцы сжимают мои бёдра. Как его дыхание горячей волной накатывает на мою кожу.

Мы медленно приходим в себя.

****

Пот стекает по виску, мышцы приятно ноют, а сердце гулко колотится в груди. Я смахиваю капли пота со лба, делаю глубокий вдох, пытаясь замедлить дыхание.

– Вот это уже другое дело, – голос Марьи Ивановны звучит одобрительно. – Если продолжишь в том же духе, то сделаешь всех на соревнованиях.

Выпрямляюсь, оглядываю тренера, и, несмотря на усталость, улыбаюсь.

– Значит, заявляем тебя? – она вопросительно приподнимает бровь.

Я киваю, делая большой глоток воды. Ловлю полотенце и протираю шею.

– Да, соревнования я точно не пропущу.

Марья Ивановна довольно кивает.

– Молодец. Всё, дуй в душ и отдыхай. Сегодня хорошая работа.

Я морщусь, но молча плетусь в раздевалку. Тело приятно расслаблено, но внутри всё ещё какой-то нервный осадок. Может, усталость. А может что-то ещё. Но ненадолго. Лечу в офис Гордеева. Я предупреждала, что опоздаю, но уже опаздываю и на то время, что обещала опоздать.

Быстро залетаю в уборную. Сбрасываю спортивную кофту, переодеваюсь в рубашку, ловлю своё отражение в зеркале. Вроде всё норм. Убираю волосы в хвост, хватаю папку с документами и выхожу.

Перевожу дыхание, и тут же замечаю его. Мужчина. Сидит в приёмной, спокойно пьёт кофе, но… что-то в нём настораживает.

"Может то, что кофе мы ему не делали? И он, между прочим, нашу чашечку взял! Что за наглость?"

Я машинально замедляю шаг, осматриваю мужчину внимательнее. Лет пятьдесят, дорогой костюм. Лицо жёсткое, глаза… холодные. Нет, не просто холодные. В них есть что-то ещё. Что-то, отчего по коже пробегает неприятный холодок. Я сглатываю. И мне это не нравится.

Мужчина смотрит прямо на меня, будто оценивает. Я чувствую его взгляд на себе, и от этого становится не по себе.

"Наглый какой-то, может сказать ему, что мы уже Гордеевым заняты. А чего он пялится?"

– Добрый день, вам назначена встреча? – произношу с улыбкой, но внутри что-то неприятно сворачивается в тугой узел.

– Нет, но Артём Юрьевич меня примет.

Я вопросительно бровь приподнимаю. Это он с чего вдруг такой уверенный то? К Гордееву очередь на месяцы расписана.

"Может он просто кофейку выпить зашёл? Нужно будет чашку после него продезинфицировать"

– Простите, но у Артёма Юрьевича расписана каждая секунда. Приём только по записи. Могу посмотреть, когда у него ближайшая свободная дата, но это будет точно нескоро.

– Это особый случай, – он слегка улыбается, делает глоток кофе и кивает в сторону двери кабинета. – Сообщите Гордееву, что Жданов здесь.

Сканирую его взглядом. Он мне и до этого не нравился, сейчас и подавно.

– Имя-отчество?

Он не отвечает сразу.

– Фамилии достаточно.

– Послушайте...

– Просто скажите ему, что Жданов хочет поговорить.

Я сжимаю пальцы в кулак, раздумываю секунду, но всё же стучу в дверь кабинета и заглядываю внутрь.

– Артём Юрьевич, к вам мужчина… говорит, что вы его примете. Его фамилия Жданов.

Гордеев отрывается от документов, поднимает на меня взгляд. И вот тут я реально напрягаюсь. Потому что я этот взгляд знаю. Цепкий. Злой. Лицо напрягается, осанка становится жёстче.

– Пусть заходит.

Я моргаю. Открываю рот. Закрываю. Гордеев не принимает никого вне очереди.

– У тебя клиент через двадцать минут…

– Перенеси всех клиентов на завтра. Извинись.

Я замираю.

– Всех?

– Всех, Тая.

В воздухе резко нарастает напряжение. Я чувствую, что что-то не так. Но не понимаю, что именно. Кто этот мужчина?

– Хорошо… – Я молча киваю и жестом показываю мужчине, что он может пройти.

Он медленно поднимается, отставляет чашку с кофе, бросает на меня очередной взгляд – изучающий, цепкий и скрывается за дверью.

Как только дверь закрывается, я медленно выдыхаю. Почему он так меня разглядывал?

Проходит больше часа. Я уже успеваю ответить на письма, поковыряться в документах. Прохожу несколько вариантов экзаменационных тестов. Отец ещё не знает, но Артём пообещал мне, что сможет договориться о сдаче экзаменов до нового года. Чтобы я смогла уже на второй семестр перевестись и не ждать лета. Но для этого мне нужно хорошо подготовиться. Потому что Гордеев договорится только о самом экзамене. Всё остальное я должна сама. И я очень активно готовлюсь. И в больнице тем же занималась.

Я бросаю взгляд на часы. Уже девять вечера. Рабочий день давно должен был закончиться. Но этот мужчина всё ещё в кабинете.

Глава 30.

Проходит ещё пятнадцать минут. Я уже дважды проверила, все ли письма отправила, убрала свой стол, даже переложила документы Артёма так, чтобы он ничего не потерял, но этот мужчина всё ещё там.

Я нервно постукиваю ногтями по столу и бросаю взгляд на дверь кабинета Гордеева. Час. Полтора. Почти два. Кто, чёрт возьми, этот Жданов и о чём они так долго говорят? Меня раздражает не то, что рабочий день уже давно закончился, но и то, как себя вёл этот тип.

"А вёл он себя мягко говоря, как хамло" – внутренний голос негодует. Но у меня до сих пор ещё морозные мурашки на коже от того, как он меня разглядывал. И ещё... зачем он ждал именно меня, если мог к Артёму зайти сам? Он был уверен, что его примут. Но хотел, чтобы я сообщила о его приходе.

Я потираю виски, пытаюсь себя успокоить, но это плохо выходит. В груди нарастает тревожное чувство. Потому что всё это странно! Мне это всё не нравится. И эта чёртова паника выматывает.

И когда наконец дверь кабинета открывается, я почти подпрыгиваю на стуле. Жданов выходит. На лице лёгкая ухмылка. Спокойный, расслабленный. Я невольно замираю, наблюдая, как он неторопливо поправляет манжеты пиджака. Мужчина бросает на меня ещё один взгляд – оценивающий, цепкий, но без слов просто проходит мимо. Я смотрю ему вслед, и внутри неприятно холодеет. Затем перевожу взгляд на кабинет Артёма. Дверь остаётся открытой.

Я делаю шаг вперёд. Вижу его. И тут же понимаю, что что-то не так. Артём стоит у стола, но смотрит не на меня, а в одну точку. Челюсть напряжена, брови сведены. Губы плотно сжаты. Он вообще не двигается.

Глубоко вдыхаю. Захожу в кабинет. Аккуратно. Почему-то тревога становится только больше. Боже, почему я не ношу с собой успокоительное?

"У Гордеева хороший бар, может, выпьем?"

– Артём? – Тихо зову. Вся эта напряжённая атмосфера, мягко говоря, меня пугает.

Он даже не сразу реагирует. Только через несколько секунд переводит взгляд на меня. Но взгляд... Стеклянный. Он как будто и не видит меня. Что-то внутри сжимается.

Я делаю ещё один шаг вперёд, но Гордеев тут же отворачивается. Проходит к сейфу, вводит код. Я молча наблюдаю, как он открывает дверцу, кладёт папку и закрывает сейф. Я не видела, что было в папке. Но вижу его лицо. И это очень сильно заставляет нервничать. Таким Артёма я ещё не видела. И я банально теряюсь. Не знаю, как себя вести.

– Всё хорошо? – Кусаю губу, рассматриваю Гордеева.

– Да.

Не верю. Потому что Гордеев сейчас врёт. И я это понимаю по тому, как он взгляд отводит. Как челюсти его напрягаются. Как он злится и сжимает пальцы в кулак.

– Артём…

– Всё нормально, Таисия. Уже поздно. Пора ехать домой.

Втягиваю воздух через ноздри.

– Артём… ты уверен, что всё в порядке? – я прищуриваюсь, ловя каждую эмоцию на его лице.

– Я же говорю, что всё нормально. Просто я заебался за сегодня.

Он делает шаг ко мне, берёт меня за подбородок и слегка сжимает его, заставляя поднять взгляд. Его глаза бегло изучают моё лицо, и напряжение в воздухе немного рассеивается. Гордеев чуть улыбается. Смотрит внимательно. Как будто проверяет, поверила ли я ему.

"Боже, как легко тебе запудрить мозги. Кошмар!" – внутренний голос закатывает глаза, но я всё равно ловлю себя на том, что дыхание немного выравнивается.

– Ты сегодня ночуешь у меня? – его голос низкий, слегка приглушённый.

Я сглатываю.

– Папа возвращается утром… – виновато произношу. – Я обещала приготовить завтрак.

Гордеев тяжело выдыхает.

– Эта ситуация реально начинает напрягать.

Я нервно приглаживаю подол юбки.

– Ещё совсем немного… Его врач говорит, что папе уже лучше.

Он не комментирует. Просто чуть сильнее сжимает пальцы на моём подбородке, затем убирает руку и садится в кресло. Развязывает галстук, медленно откидывается назад. Напряжения всё ещё заметно на его лице, но он старается выглядеть спокойным.

Я опираюсь на край стола, наблюдаю.

– Гордеев, – тихо произношу я, заставляя его посмотреть на меня. – Ты правда ничего не хочешь мне сказать?

Он молчит.

– Артём?

– Мне предложили заняться сложным делом. Пока что тебя посвящать не планирую. Пока не решу, хочу ли за него браться или нет.

– Этот мужчина... Он мне не понравился.

– Почему?

– Смотрел как-то странно. Будто знает меня. Но я его впервые видела. И энергетика от него... Короче, жутковатый он.

Артём уголками губ улыбается.

– Ты даже не представляешь, насколько жуткие люди обращаются к юристам. Их намного больше, чем не жутких.

– Если это была попытка отговорить меня от поступления, то у тебя не получилось. – Фыркаю и присаживаюсь на край стола.

– Ни в коем случае. Готов поддержать все твои начинания. Как, кстати, идёт подготовка к экзамену?

– Я хотела попросить тебя меня погонять по вопросам. – Поднимаю на него взгляд, кокетливо улыбаюсь. Но должна же я извлечь пользу из того, что сплю с адвокатом?

"Ага, даём с пользой, не иначе"

– Тогда погоняю тебя, пока, буду везти домой. Другого развлечения на этот вечер мне не светит.

Громко выдыхаю. Я думала, что у меня получается тихонько балансировать между отцом и Артёмом. Но Гордееву надоело наблюдать за моими акробатическими номерами. И он начинает высказывать своё недовольство.

***

Я сижу на диване в квартире Артёма, уткнувшись в книгу, и пытаюсь вбить в голову очередную юридическую формулировку.

– Ну же, Тая, это элементарно, – бормочу себе под нос, перечитывая одну и ту же строчку уже в третий раз.

Мои пальцы автоматически начинают постукивать по страницам, а взгляд всё больше скользит не по тексту, а в сторону кабинета Гордеева, где он с самого утра разгребает дела. А ещё завтра он собирается в командировку. Что не может не расстраивать. Не люблю, когда он уезжает.

"Если хочешь привлечь его внимание, можешь просто голой пройтись мимо его кабинета" – лениво протягивает внутренний голос.

Я фыркаю.

Так, нужно собраться, у меня скоро экзамен, а в голове только одни пошлости.

Собираю волосы в хвост, беру маркер и подчёркиваю нужную информацию. Вопросы для подготовки. Хорошо.

"Зачем там мучиться, если можно совместить приятное с полезным? Если у нас под боком один из лучших адвокатов города, почему бы этим не воспользоваться?".

Вот на что меня подталкивает это внутренний засранец.

Поднимаюсь с дивана, беру книгу и направляюсь в кабинет Гордеева. Ну а что? Я ведомая. Любую мысль, связанную с совращением Гордеева, поддержу.

Гордеев сидит за столом, склонившись над документами. Он так сосредоточен, что даже не сразу замечает, что я зашла. Но стоит мне подойти ближе, как его взгляд поднимается, и он тут же прищуривается.

– Что на этот раз? – лениво спрашивает, кладя ручку на стол.

Я широко улыбаюсь и демонстративно поднимаю книгу.

– Мне нужно тебя немного поспрашивать, Артём Юрьевич.

– Допрос?

– Подготовка к экзамену, – поправляю, устраиваясь на краю его стола. – Ну что, поможешь несчастной, что нуждается в твоей помощи?

Он усмехается, качает головой, но подаётся вперёд, явно заинтригованный.

– Ладно, вываливай.

Я переворачиваю страницу, пробегаюсь взглядом по тексту, нахожу подходящий вопрос.

– Хорошо. Допустим, у нас есть гражданин, который оказался втянут в незаконные финансовые махинации. Какие у него шансы избежать уголовной ответственности?

Артём хмыкает.

– Зависит от того, насколько он в этом замешан. Если доказано, что он не осознавал незаконность действий, есть шанс переквалифицировать статью.

Я медленно киваю, делая пометки.

– А если он действовал умышленно, но у него хороший адвокат?

– Если адвокат я, то шанс есть, – ухмыляется Гордеев.

Я закатываю глаза.

– Ну, конечно. Следующий вопрос. Какими способами можно доказать умысел в преступлении?

Гордеев усмехается, но отвечает чётко.

– Доказательства, показания свидетелей, аудио и видеозаписи, поведение обвиняемого до и после преступления.

Я киваю, записываю ответ.

– Хорошо. А что насчёт аффекта? Как определяется степень его влияния на преступление?

Гордеев на мгновение задумывается, скользя по мне взглядом.

– Ты решила проверить мои знания или увлечь меня в юридическую беседу?

Я невинно улыбаюсь.

– Может, и то и другое.

Он лениво потирает подбородок, пристально разглядывая мои обнажённые ножки.

– Аффект – это внезапное сильное эмоциональное состояние, при котором человек теряет контроль. Если суд решит, что преступление совершено в аффекте, наказание может быть смягчено.

Я медленно закрываю книгу.

– Интересно. А если преступление совершено не в аффекте, но под влиянием... допустим, сильного желания?

Артём хмурится, потом прищуривается.

– Какого желания?

Я медленно наклоняюсь вперёд, кладу книгу на стол и провожу пальцем по его запястью.

– Ну, скажем... желания обладать кем-то?

В его глазах появляется узнаваемый блеск.

– Это уже называется преступлением страсти, – его голос становится чуть ниже.

Я наклоняюсь ещё ближе, едва касаясь его губ своими.

– А если я провоцирую на преступление?

– Тогда ты попадаешь под соучастие, – его пальцы скользят вверх по моему бедру. Я чувствую, как жар внутри поднимается, как тело моментально реагирует на каждое его движение.

– Соучастие в преступлении страсти, – шепчу я. – Какое наказание за это предусмотрено?

– Обычно... – Гордеев проводит губами вдоль моей челюсти, спускается к шее. – Долгое, изнуряющее наказание.

Его пальцы скользят выше, под рубашку. Между прочим, его рубашку. В его доме я хожу только в ней.

– Но, если обвиняемая проявит хорошее поведение, – хрипло продолжает он, наклоняя меня назад к столу, – может получить смягчение приговора.

Я хрипло выдыхаю, когда его губы находят мои.

Гордеев сжимает мои бёдра, его руки уверенно скользят вверх, лишая меня остатков самообладания. Я забываю обо всём. О юридических вопросах. О подготовке к экзамену. О том, что вообще собиралась учить. Потому что сейчас Гордеев показывает мне на практике, как именно выглядит преступление страсти.

Глава 31

Тяжёлое дыхание, бешеный ритм сердца и азарт, от которого дрожат пальцы. Теннис – официально мой любимый вид спорта.

"После жеребца Гордеева?"

Фыркаю на комментарии внутреннего голоса. Гордеев уже четвёртый день в командировке. Так что сейчас у меня есть только теннис.

Я легко переминаюсь с ноги на ногу, сосредоточенно следя за траекторией мяча. Он взлетает вверх, на мгновение зависает в воздухе, а затем резко пикирует вниз. Я делаю стремительный шаг вперёд и отточенным, резким движением посылаю его обратно.

Каждый удар ракетки – вспышка энергии, выплеск накопившегося напряжения. Тело движется само собой, чётко, точно, словно в танце, где я веду, а мяч вынужден подчиняться моим правилам. Адреналин пульсирует в крови, дыхание становится тяжелее, но это лишь заводит ещё сильнее.

Удары следуют один за другим, я перемещаюсь по корту, теряя счёт времени. Никаких мыслей, никакой боли, только азарт и упоение от того, как мощно, звонко отскакивает мяч от струн ракетки.

– Отлично отработала, Волкова, – тренер поднимает большой палец вверх, широко улыбаясь. – Ты сегодня в ударе.

– Спасибо, – отвечаю ей, вытирая пот со лба и пытаясь отдышаться.

Телефон начинает гудеть в сумке. Достаю и вижу на экране "Гордеев". Не удерживаюсь и улыбаюсь, прежде чем принять вызов.

– Да? – в голосе лёгкая насмешка, которую он точно услышит.

– Как дела, Таисия?

Я же готова замурлыкать от звука его голоса. Я так соскучилась, просто невозможно.

– Шикарно, я на тренировке.

– Точно? – в его тоне проскальзывает ирония.

Закатываю глаза и улыбаюсь шире.

– А что, есть сомнения? – подначиваю его.

– Дыхание твоё мне не нравится, – заявляет Гордеев, и я почти слышу, как он хмурится.

Ухмыляюсь, чувствуя, как щёки начинают гореть.

– Ой, неужели Гордеев ревнует? – не упускаю возможности поддеть этого ревнивца.

– Нарываешься на порку, Таисия, – в ответ бросает, но я слышу в голосе улыбку.

– А ты приедь и накажи, – кокетничаю.

– Как раз работаю над этим. Скажи мне, ты когда в офисе будешь?

– Через сорок минут буду, что-то нужно сделать?

– Да, позвони, как приедешь. Я дам чёткие инструкции.

– Позвоню.

В офисе полнейшая тишина. Я здесь совершенно одна, сегодня нет никаких клиентов. Вчера были только те, что должны были забрать документы. Артём мне всё оставил и дал чёткие распоряжения кому и что отдать. Сегодня же полнейшее спокойствие – идеальные условия, чтобы спокойно разобраться с накопившейся бумажной работой.

Я усаживаюсь за стол, откидываю волосы за спину и достаю телефон. Артём просил набрать его, как только окажусь в офисе, и я, не откладывая, набираю его номер.

– Уже на месте? – раздаётся голос Гордеева. Кажется, он действительно ждал моего звонка.

– Да, я уже в офисе. Что теперь? – отвечаю спокойно, хотя внутри что-то слегка трепещет. Всё-таки несколько дней его отсутствия странно сказались на моём эмоциональном состоянии.

– Отлично. Зайди ко мне в кабинет, – звучит его уверенный, ровный голос. – Открой сейф. Код – 657843. Внутри лежит папка с синими корешками, третья стопка слева.

– Одну минуту, – быстро поднимаюсь со стула и направляюсь к двери кабинета Артёма. Достаю ключ, открываю дверь и прохожу внутрь. Здесь по-прежнему ощущается его присутствие: запах дорогих духов. Подхожу к сейфу, осторожно набираю код, и дверца с тихим щелчком открывается. Быстро перебираю папки, нахожу нужную и вынимаю её, кладя перед собой на стол. – Всё готово, я взяла её, – подтверждаю.

– Хорошо, – я слышу лёгкую улыбку в его хриплом голосе. – Сделай фото страниц номер три, семь и последней, и сразу отправь мне.

– Окей, босс. Сейчас всё пришлю, – отвечаю коротко и откладываю телефон.

Аккуратно листаю документы, делаю снимки указанных страниц и отправляю их Артёму. Дожидаюсь подтверждения отправки, чтобы быть уверенной, что всё дошло, а затем начинаю убирать папку обратно в сейф. Но мой взгляд внезапно останавливается на зелёной папке, которая лежит в глубине сейфа. Именно её Артём в прошлый раз поспешно спрятал, когда приходил тот странный мужчина с неприятным взглядом и резким голосом.

Сердце предательски ускоряет темп, любопытство вспыхивает с новой силой. Что же там такое, что заставило Артёма так нервничать?

Пальцы невольно тянутся к зелёной обложке, но я резко останавливаю себя. Это неправильно, нельзя нарушать его доверие таким образом. Чувствую укол вины, и тут же стараюсь отогнать назойливые мысли. Но взгляд снова и снова возвращается к зелёной папке...

"Просто одним глазком взглянем. Ну интересно же... Гордеев и не узнает..."

Я раздражённо фыркаю и трясу головой, отгоняя назойливые мысли о зелёной папке. Нет уж, спасибо. Моё любопытство уже не раз доводило меня до неприятностей.

"Ой, правильная такая стала, совсем с тобой неинтересно" – внутренний голос фыркает.

Я же дёргаю рукой и совершенно случайно задеваю всю стопку папок. Сама не понимаю, как это происходит. Но эта стопка мгновенно рушится вниз, бумаги рассыпаются по полу. Я же раздражённо вздыхаю. Как всегда, чему удивляться?

– Замечательно, Таисия. Просто идеально, – бормочу себе под нос, опускаясь на корточки, и быстро начинаю собирать листы обратно в папки.

Я стараюсь не смотреть на бумаги, но тут мой взгляд цепляется за знакомую фамилию. Сердце болезненно сжимается, дыхание сбивается. Волков. Я резко подношу бумагу ближе, пристально всматриваюсь в инициалы. Руслан Анатольевич. Пальцы тут же начинают подрагивать, я чувствую, как внутри всё холодеет. Что за... Глаза бегло скользят по строчкам, и с каждой новой фразой дыхание становится прерывистым, тяжёлым. Мошенничество. Финансовые махинации. Подозреваемый. И мой отец...

Сердце уже колотится где-то в горле, в голове шумит, в ушах звон. Стараюсь подавить панику и начинаю рыться среди бумаг, ищу продолжение.

Пальцы дрожат сильнее, и вскоре я замечаю на полу ещё листы из той самой зелёной папки. Хватаю бумаги, быстро пробегаясь глазами по заголовкам. Старое уголовное дело. Отец главный фигурант.

Я с трудом сглатываю. Горло сжимает неприятный комок. Почему Гордеев никогда не говорил об этом? И, самое главное, почему эти бумаги вообще здесь?

Мои руки дрожат, бумаги едва не выскальзывают из пальцев. Мысли путаются, и я не могу оторвать взгляда от этих строк.

Спустя тридцать минут я сижу за столом Гордеева. Дверь кабинета закрыта на замок, тишина офиса кажется теперь не успокаивающей, а гнетущей. Передо мной разложены все листы из чёртовой зелёной папки, которые так неудачно рассыпались по полу.

Чёрт, я не должна была это читать. И уж точно не должна была копаться в документах Гордеева. Но теперь уже поздно. Теперь я не могу сделать вид, что ничего не видела.

Глаза бегло скользят по строчкам снова и снова, цепляясь за фамилию, которую я слишком хорошо знаю. Волков Руслан Анатольевич. Мой отец. В голове не укладывается: отец и мошенничество, финансовые махинации, схемы, к которым он якобы был причастен. Не может быть. Просто не может быть. Но глаза видят, что написано чёрным по белому. Его имя указано среди главных фигурантов уголовного дела. Старого дела, которому уже много лет.

Я быстро перелистываю страницы, но легче от этого не становится. Моё дыхание учащается. Листаю дальше, и вдруг сердце начинает колотиться ещё сильнее. Вижу новые бумаги, свежие записи, даты этого года. Дело возобновлено. Появились новые свидетели, новые факты, которые повторяют старые схемы моего отца. Что за... Хватаю один из свежих листов, пробегаю глазами по тексту. Виски пульсируют от напряжения. Здесь указано, что следствие ведётся, всплывают имена новых фигурантов, но всё это явно связано с прошлыми махинациями отца.

Мозг отказывается это принимать. Зачем это Артёму? Почему он хранит эти документы? Он что-то знает? Или ещё хуже – он ведёт дело?

Сердце глухо бьётся в груди, внутри всё сжимается. Мгновенно становится тяжело дышать. Я... даже про себя произносить страшно.

С трудом собираю документы обратно в зелёную папку, осторожно кладу её обратно в сейф. Руки дрожат, когда захлопываю дверцу. Щелчок замка будто отрезает меня от тайны, которую я только что узнала.

Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза, пытаюсь успокоить разбушевавшиеся мысли.

Я должна во всём разобраться. Но как? Единственный человек, который мог бы дать ответы, сейчас далеко отсюда. Артём в командировке, и я даже не знаю, как заговорить с ним об этом.

Открываю глаза и смотрю в одну точку. Мне страшно, очень страшно узнать правду. Но и оставаться в неведении уже невозможно. И самое главное... как смотреть в глаза отца всё это время? Ведь меня каждый раз будет подмывать спросить – преступник он или нет.