Текст книги "Словно в раю"
Автор книги: Джулия Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
– Что?
– Ты закатила глаза.
– Правда? – Честно говоря, Онория понятия не имела, закатывает она глаза или нет. Но, что более важно, почему он так пристально рассматривает её? Это же Маркус. Ради всего святого.
Она выглянула из окна.
– Думаешь, дождь стихает?
– Нет, – ответил граф, даже не поворачивая головы. Онория предполагала, что ему и не нужно было выглядывать в окно. Это был глупый вопрос, предназначенный для того, чтобы сменить тему, и ничего больше. Дождь всё ещё безжалостно стучал по крыше кареты.
– Должен ли я сопроводить тебя к Ройлам? – учтиво спросил Маркус.
– Нет, благодарю, – Онория слегка вытянула шею, пытаясь всмотреться через стекло, ливень и ещё одно стекло витрины в заведение мисс Пиластер. Ничего не видно, однако это занятие служило хорошим оправданием, чтобы не смотреть на Маркуса, так что она устроила из него целое представление. – Я догоню своих подруг через минуту.
– Ты проголодалась? – поинтересовался он. – Я заезжал к Флиндлу и прихватил с собой немного пирожных.
Глаза Онории загорелись.
– Пирожные?
Она скорее выдохнула это слово, чем выговорила его. Или, возможно, простонала. Но ей было всё равно. Маркус знал о её слабости к пирожным. Он сам – любитель сладкого. Дэниел никогда особенно не увлекался сладким, и Онория с Маркусом часто сталкивались над блюдом с тортами и бисквитами.
Дэниел говорил, что они выглядят, как орда дикарей, что вызывало у Маркуса неудержимый смех. Она не знала, почему.
Он наклонился и вынул что-то из коробки у своих ног.
– Ты по-прежнему любишь шоколад?
– Очень. – Девушка ощутила, что ее рот расплывается в улыбке от сознания того, что их объединяет. И, возможно, от нетерпения.
Маркус рассмеялся:
– А ты помнишь тот торт, который приготовила кухарка…
– В который врезался пёс?
– Я едва не расплакался.
Онория скорчила рожицу:
– А я, кажется, заплакала.
– Один кусок мне удалось спасти.
– А мне не досталось ничего, – завистливо проговорила она. – Но запах у него был божественный.
– О да. – Он принял такой вид, словно само воспоминание сулило райское блаженство. – Так оно и было.
– Знаешь, я всегда думала, что Дэниел имел какое-то отношение к тому, что Лютик забежал в дом.
– Я в этом уверен, – согласился Маркус. – У него было такое выражение лица…
– Надеюсь, ты ему врезал.
– Чуть дух не вышиб, – заверил он девушку.
Она улыбнулась:
– Но не совсем?
– Не совсем, – улыбнулся он в ответ и рассмеялся от воспоминаний. Маркус протянул Онории маленькое шоколадное пирожное в форме тругольника, такой восхитительный коричневый кусок на хрустящей белой бумаге. От него пахло просто божественно. Онория глубоко вдохнула этот запах и улыбнулась.
Затем она взглянула на Маркуса и улыбнулась снова. Потому что на минуту почувствовала себя самой собой, девочкой, которой она была несколько лет назад, когда целый мир лежал перед ней ярким сияющим шаром, обещавшим так много. Она даже не думала, что скучает по этим чувствам – по ощущению родства душ, своего места в мире, когда находишься с кем-то, кто тебя знает, видит насквозь и всё равно считает, что с тобой можно вместе посмеяться.
Странно, что именно Маркус вызывает в ней такие чувства.
А с другой стороны, вовсе не странно.
Она взяла пирожное из его рук и вопросительно посмотрела на лакомство.
– Боюсь, что у меня нет никаких салфеток, – извиняющимся тоном проговорил Маркус.
– Похоже, от него может быть ужасный беспорядок, – сказала Онория в надежде, что её давний друг поймёт намёк. На самом деле она имела в виду: «пожалуйста, скажи, что ты не станешь возражать, если я засыплю крошками всю твою карету».
– Я тоже буду есть, – заверил её он. – Так что ты не почувствуешь себя одинокой.
Она постаралась сдержать улыбку:
– Как это великодушно с твоей стороны.
– Я убеждён, что это мой долг как джентльмена.
– Съесть пирожное?
– Это одна из моих самых приятных обязанностей как джентльмена, – признался он.
Онория хихикнула и откусила кусочек:
– Бог ты мой.
– Неплохо?
– Божественно. – Она откусила еще. – А под божественным я подразумеваю лучше, чем божественно.
Маркус ухмыльнулся и откусил от своего куска почти половину. Затем, на глазах у слегка удивлённой Онории, он затолкнул в рот оставшуюся часть и расправился с нею.
Кусок был не очень велик, но всё же. Девушка отщипнула еще немного от своей порции, стараясь растянуть удовольствие.
– Ты всегда так делаешь, – сказал он.
Она подняла глаза:
– Как?
– Доедаешь свой десерт медленно, лишь бы помучить всех остальных.
– Я люблю, когда удовольствие длится долго, – лукаво ответила она, дёрнув плечом. – А если тебя это задевает, то это твоя проблема.
– Бессердечная особа, – пробормотал Маркус.
– С тобой – да.
Он снова рассмеялся, и Онорию поразило то, насколько иным он становится наедине с нею. Почти как старый добрый Маркус, который почти что жил в Уиппл-Хилл. Он действительно стал членом семьи и даже принимал участие в их злосчастных пантомимах. Каждый раз он изображал дерево. Это почему-то всегда удивляло её.
Ей нравился тот Маркус. Она обожала того Маркуса.
Но он отсутствовал уже несколько лет, его заменил молчаливый хмурый мужчина, известный миру как лорд Чаттерис. Что было весьма прискорбно. Для неё, но больше всего, вероятно, для него самого.
Онория доела пирожное, стараясь не замечать веселого выражения на его лице, затем приняла предложенный ей платок, чтобы смахнуть крошки с пальцев.
– Благодарю, – сказала она, протягивая платок обратно. Маркус приветливо кивнул и спросил:
– Когда ты…
Но его прервали резким стуком в окно.
Онория выглянула, чтобы видеть, кто это.
– Простите, сэр, – проговорил лакей в знакомой ливрее. – Леди Онория здесь?
– Да.
Онория откинулась назад:
– Это…э-э…
Хорошо, она понятия не имеет, как его зовут, но именно этот лакей сопровождал группу девушек в их походе за покупками.
– Он служит у Ройлов. – Она улыбнулась Маркусу короткой, смущённой улыбкой, прежде чем встать и согнуться так, чтобы выйти из кареты. – Я должна идти. Подруги ждут меня.
– Я заеду к тебе завтра.
– Что? – Онория замерла на месте, скрюченная как старая карга.
Маркус насмешливо изогнул бровь:
– Надеюсь, хозяйка дома не будет против.
Миссис Ройл станет возражать против того, что холостой граф, которому нет ещё и тридцати, посетит её дом? Да Онории едва удастся удержать её от того, чтобы устроить парад.
– Я уверена, это было бы очень мило с твоей стороны, – смогла выговорить девушка.
– Хорошо. – Он откашлялся. – Мы так давно не виделись.
Она удивлённо взглянула на него. Он, конечно, даже не задумывался о ней, пока они оба жили за городом, выезжая только в Сезон.
– Рад, что у тебя всё хорошо, – отрывисто произнес он.
Почему это утверждение вызывало столько удивления, Онория объяснить не могла. Но оно было удивительным. Совершенно удивительным.
Маркус смотрел, как лакей Ройлов провожает Онорию в магазин через дорогу. Теперь, когда Маркус убедился в том, что она находится в безопасности, он стукнул три раза в стену, подавая кучеру сигнал трогаться.
Он удивился, встретив Онорию в Кембриджшире. Он не следил за передвижениями девушки, когда жил вне Лондона, но он почему-то думал, что будет знать о том, что она гостит так близко к его поместью.
Граф полагал, что ему пора начинать готовиться к переезду в город на время Сезона. Он не солгал, когда говорил, что у него здесь есть дела, хотя правильнее было бы сказать, что он просто любит жить в деревне. Ничто не требовало его присутствия в Кембриджшире.
Не говоря уже о том, как он ненавидел Сезоны. Просто ненавидел. Но если Онории втемяшилось найти себе мужа, тогда он поедет в Лондон, чтобы удостоверится, что она не сделает чудовищной ошибки.
В конце концов, он дал слово.
Дэниел Смайт-Смит – его самый близкий друг. Нет, единственный друг, единственный настоящий друг.
Тысяча знакомых и один настоящий друг.
Такова его жизнь.
Но Дэниел уехал, куда-то в Италию, если последнее письмо соответствует реальности. И он вряд ли возвратится до тех пор, пока жив маркиз Рамсгейт, жаждущий мести.
Какая дьявольская путаница получилась. Маркус советовал Дэниелу не играть в карты с Хью Прентисом. Но нет, Дэниел только смеялся, намереваясь испытать свою удачу. Прентис всегда выигрывал. Всегда. Все знали, что он чёртов гений. Математика, физика, история – он мог читать лекции преподавателям университетов. Прентис не жульничал в картах. Он постоянно выигрывал благодаря своей пугающе острой памяти и уму, который видел мир в виде моделей и уравнений.
Так Хью объяснял Маркусу, когда они были студентами в Итоне. По правде говоря, Маркус не вполне понимал, о чём тот говорит. А он был вторым студентом в успеваемости по математике. Но рядом с Хью… Сравнения быть не могло.
Никто в здравом уме не играл в карты с Хью Прентисом. Но Дэниел находился не в здравом уме. Он был слегка пьян, и ему вскружила голову какая-то девчонка, с которой он только что переспал, так что он сел напротив Хью и стал играть.
И выиграл.
Даже Маркус не мог в это поверить.
Не то чтобы он думал, что Дэниел смошенничал. Никто не думал, что Дэниел жульничает. Его все любили. Ему верили. Однако никто не мог обыграть Хью Прентиса.
А Хью тогда напился. И Дэниел выпил. Они все напились, и когда Хью стукнул по столу и обвинил Дэниела в шулерстве, в комнате начался настоящий ад.
И по сей день Маркус не был совершенно уверен, что именно тогда было сказано, но через минуту уже была заключена договорённость о том, что Хью Прентис и Дэниел Смайт-Смит встречаются на рассвете. Пистолеты.
Не покинь их удача, они могли бы протрезветь к этому времени настолько, чтобы осознать идиотизм ситуации.
Хью выстрелил первым, его пуля оцарапала левое плечо Дэниела. И пока все изумлялись этому – самым разумным было бы стрелять в воздух – Дэниел поднял руку и выстрелил в противника.
Дэниел, чёрт его побери, тот самый Дэниел, который был никудышным стрелком, попал Хью в верхнюю часть бедра. Пролилось столько крови, что Маркуса до сих пор тошнило от одной мысли об этом. Доктор закричал. Пуля задела артерию, больше ничто не могло дать такого потока крови. На протяжении трёх дней все беспокоились о том, выживет ли Хью, никто особенно не задумывался о его ноге с раздробленной костью.
Хью остался жив, но он утратил возможность ходить без палки. И его отец, невероятно могущественный и столь же разъярённый маркиз Рамсгейт, поклялся, что Дэниел будет отдан под суд.
Поэтому Дэниел сбежал в Италию.
Поэтому Дэниел в последнюю минуту, стоя на пристани возле готового к отплытию корабля, взмолился:
– Присмотри, пожалуйста, за Онорией. Проследи, чтобы она не вышла замуж за идиота.
Разумеется, Маркус согласился. Как мог он отказаться? Но он никогда не рассказывал Онории об обещании, которое дал её брату. Боже мой, это была бы катастрофа. Достаточно тяжело присматривать за ней, пока она находится в неведении. Узнай она, что граф действует как строгий родитель, то она пришла бы в ярость. Меньше всего ему было нужно, чтобы Онория мешала ему в этом деле.
Что она бы обязательно сделала бы. Маркус был уверен.
Не то чтобы Онория была умышленно своенравной. Она, по большей части, вела себя как весьма разумная девушка. Но даже самые разумные из женщин обижаются, когда думают, что ими пытаются руководить.
Поэтому Маркус наблюдал за ней издалека. Он без шума отвадил одного или двух её поклонников. Или трёх. А возможно, и четырёх.
Ведь он обещал Дэниелу. А Маркус Холройд не нарушает своих обещаний.
Глава 2
– Когда он приедет?
– Не знаю, – уже в седьмой раз ответила Онория.
Она вежливо улыбнулась юным леди, собравшимся в серо-зелёной гостиной Ройлов. Вчерашнее появление Маркуса обсудили, препарировали, проанализировали и даже воспели в стихах, которые сложила леди Сара Плейнсворт, кузина Онории и её самая близкая подруга.
– Он в дождь пришёл, – продекламировала Сара, – в обычный день…
Онория едва не подавилась чаем.
– На мостовой лежала тень…
Сесилия Ройл ухмыльнулась над своей чашкой:
– Ты не задумывалась о верлибре?
– А дева юная страдает…
– Мне было холодно, – вмешалась Онория.
Айрис Смайт-Смит, ещё одна из двоюродных сестёр Онории, с присущим ей бесстрастным выражением лица заметила:
– Зато страдаю я. В особенности мои уши.
Онория метнула в Айрис красноречивый взгляд, в котором читалась просьба сохранять вежливость. Айрис лишь пожала плечами.
– И с горя ко лжи прибегает…
– Неправда! – запротестовала Онория.
– С гением не поспоришь, – любезно возразила Айрис.
– Её труды, они не напрасны…
– Как быстро развивается сюжет поэмы, – заметила Онория.
– Она начинает мне нравиться, – проговорила Сесилия.
– А жизнь её, она…
Онория фыркнула:
– Да будет вам!
– Мне кажется, Сара прекрасно справляется, – сказала Айрис, – учитывая ограничения, налагаемые рифмой.
Она вгляделась в Сару, которая внезапно замолкла. Айрис склонила голову набок, то же самое сделали Онория и Сара.
Сара замерла с открытым ртом, вытянув руку в эффектном жесте, но ей, кажется, не хватало слов для выражения мысли.
– Прекрасна? – предложила Сесилия. – Ужасна?
– Опасна? – оживилась Айрис.
– Я могу стать опасной с минуты на минуту, – кисло заключила Онория, – если посижу здесь с вами ещё немного.
Сара залилась смехом и повалилась на диван.
– Граф Чаттерис, – проговорила она со вздохом. – Никогда не прощу тебе того, что ты не представила нас в прошлом году.
– Я представила вас друг другу!
– Значит, следовало сделать это дважды, – шаловливо добавила Сара, – для того, чтобы сложилось наверняка. Думаю, он сказал мне не больше двух слов за весь сезон.
– Он едва ли сказал мне больше, – защищалась Онория.
Сара склонила голову, недоверчиво изогнув бровь.
– Он не особо разговорчив, – сказала Онория.
– Я думаю, он привлекательный мужчина, – размышляла вслух Сесилия.
– Правда? – спросила Сара. – Я считаю его скорее задумчивым.
– Задумчивость – весьма привлекательное качество, – твёрдо заявила Сесилия, прежде чем Онория смогла вставить слово.
– Я, кажется, оказалась в плохом романе, – объявила Айрис, ни к кому не обращаясь.
– Ты так и не ответила на мой вопрос, – заявила Сара. – Когда же он приедет?
– Не знаю, – в восьмой раз, по меньшей мере, ответила Онория. – Он не говорил.
– Как невежливо, – произнесла Сесилия, протягивая руку за бисквитом.
– Таков уж он, – отозвалась Онория, пожимая плечами.
– Вот это интересно, – пробормотала Сесилия, – то, что ты знаешь, каков он.
– Они знакомы десятки лет, – сказала Сара. – Целую вечность.
– Сара!
Онория любила свою кузину, действительно, любила. Большую часть времени.
Сара хитро улыбнулась, её тёмные глаза шаловливо заблестели:
– Он прозвал её Букашкой.
– Сара! – Онория уставилась на кузину. Ей вовсе ни к чему делать достоянием общественности тот факт, что граф, пэр королевства, некогда уподобил её насекомому. – Это было так давно, – произнесла она со всем достоинством, которое смогла собрать. – Мне было всего семь.
– А сколько лет было тогда ему? – спросила Айрис.
Онория на миг задумалась:
– Кажется, тринадцать.
– Ну, это многое объясняет, – сказала Сесилия, взмахивая рукой. – Эти мальчишки – сущие демоны.
Онория вежливо кивнула в знак согласия. У Сесилии семеро младших братьев. Она знает, о чём говорит.
– Однако, – драматически продолжила Сесилия, – какое удивительное совпадение, что вы встретились на улице.
– И какое удачное, – согласилась с ней Сара.
– Как будто он следил за тобой, – добавила Сесилия, подавшись вперёд и широко раскрыв глаза.
– Это уже просто глупо, – заметила Онория.
– Разумеется, – ответила Сесилия, снова возвращаясь к сухому и деловитому тону. – Не было никакой слежки. Я только сказала, что, кажется, будто он следил.
– Он живёт по соседству, – пояснила Онория, указывая рукой в неопределённом направлении. Она совершенно не ориентировалась в пространстве и не смогла бы отыскать север, даже если бы от этого зависела её жизнь. И, в любом случае, она понятия не имела, куда нужно ехать, чтобы из Кембриджшира попасть в Фенсмур.
– Его имение граничит с нашим, – с торжеством сообщила Сесилия.
– В самом деле? – заинтересовалась Сара.
– Скорее, я должна сказать, что оно окружает наше имение, – с лёгким смешком поправилась Сесилия. – Этому человеку принадлежит добрая половина графства. Уверена, что его поместье граничит с Брикстэном на севере, юге и западе.
– А на востоке? – спросила Айрис. Специально для Онории она добавила: – По логике, это следующий вопрос.
– Так тоже можно попасть в его владения. Через небольшой участок на юго-востоке. Но тогда окажешься возле домика викария, а потому, какая от этого польза?
– Как далеко? – Спросила Сара.
– Брикстэн?
– Нет, – ответила Сара, не проявляя ни малейших признаков нетерпения. – Фенсмур.
– О, не очень далеко. Мы живём в двадцати милях пути, а он немногим дальше. – Сесилия на мгновение смолкла, задумавшись. – У него, наверное, есть дом здесь, в городе, но я не уверена.
Сами Ройлы, как подобает убеждённым уроженцам Восточной Англии, содержали особняк в Кембридже и поместье, расположенное чуть дальше к северу. Приезжая в Лондон, они снимали дом.
– Нам нужно ехать, – внезапно сказала Сара. – На следующие выходные.
– Ехать? – изумилась Айрис. – Куда?
– В деревню? – вторила ей Сесилия.
– Да, – голос Сары от возбуждения стал выше. – Это удлинит нашу поездку ещё на пару дней, но наши семьи возражать не станут.
Она слегка повернулась, обращаясь непосредственно к Сесилии:
– Твоя мама может устроить небольшой приём. Мы пригласим некоторых наших знакомых студентов. Они будут счастливы получить передышку от школьной жизни.
– Как я слышала, еда там неважная, – заметила Айрис.
– Очень интересная идея, – Сесилия погрузилась в раздумья.
– Это грандиозная идея, – решительно поправила её Сара. – Пойди и спроси у своей мамы. Прямо сейчас, до приезда лорда Чаттериса.
Онория от удивления раскрыла рот.
– Ты ведь не собираешься пригласить его? – спросила она.
Было чудесно увидеть Маркуса, но провести целый загородный приём в его компании значилось бы последним в списке её желаний. Если он придёт, то ей придётся распрощаться со знаками внимания со стороны молодых джентльменов. Маркус умел насупиться, когда не одобрял её поведение. А его сердитые взгляды отпугивали любое человеческое существо, оказавшееся поблизости. Мысль о том, что Маркус может одобрять ее поведение, ни разу не приходила девушке в голову.
– Нет, конечно, – ответила Сара с самым нетерпеливым выражением, обращаясь к Онории. – Зачем ему приезжать, если он может спокойно спать в собственной постели, на расстоянии всего лишь в несколько миль? Но он ведь может заехать на ужин, либо на охоту.
Онория придерживалась мнения, что Маркус, очутившись на целый вечер взаперти в окружении толпы женщин, скорее начнёт стрелять по ним самим.
– Это же идеальный вариант, – настаивала Сара. – Более юные джентльмены охотно примут приглашение, когда узнают, что там будет лорд Чаттерис. Они захотят произвести впечатление. Вы знаете, какой он влиятельный человек.
– Я думала, ты не собираешься его приглашать.
– Я и не приглашаю. То есть, … – Сара указала на Сесилию, которая, в конце концов, приходилась дочерью той, кто будет рассылать приглашения. – Мы и не будем. Однако мы можем обставить дело так, будто он по всей вероятности приедет.
– Маркус оценит наши усилия, не сомневаюсь, – сухо заметила Онория, которую словно никто не услышал.
– Кого мы позовём? – спросила Сара, полностью игнорируя слова Онории. – Джентльменов должно быть четверо.
– Число станет нечётным, если лорд Чаттерис приедет, – заметила Сесилия.
– Тем лучше для нас, – Сара оставалась непоколебимой. – Мы не можем пригласить только троих, получится слишком много леди, если он не приедет.
Онория вздохнула. Её кузина – само воплощение настойчивости и упорства. С Сарой невозможно спорить, если она что-то задумала.
– Лучше я поговорю с мамой, – сказала Сесилия, поднимаясь с места. – Нам следует немедленно приниматься за работу.
Она ушла, театрально шурша розовым муслином.
Онория поглядела на Айрис, которая умела распознать безумие в самом зачатке. Но Айрис только пожала плечами и произнесла:
– Это и в самом деле хорошая идея.
– Для этого мы находимся в Кембридже, – напомнила им Сара. – Чтобы встречаться с джентльменами.
Истинная правда. Миссис Ройл любила говорить о необходимости знакомства юных леди с культурой и образованием, но все они знали: они приехали в Кембридж только ради светской жизни. Когда миссис Ройл обсуждала эту идею с матерью Онории, то жаловалась, что так много молодых джентльменов остаётся в Оксфорде или Кембридже в самом начале Сезона, и поэтому они не приезжают в Лондон, где им надлежит находиться, ухаживая за дамами. Миссис Ройл намеревалась устроить званый ужин, но загородный приём вдали от города будет ещё более мощным оружием.
Лучше всего ловить джентльменов там, откуда им не сбежать.
Онория предположила, что ей придётся написать матери и сообщить, что она задержится в Кембридже ещё на несколько дней. Ей не очень нравилось использовать Маркуса в качестве приманки для того, чтобы другие джентльмены приняли приглашение, однако она знала, что не может себе позволить упустить такую возможность. Студенты в университете по возрасту не старше её подруг, но она не возражает. Даже если они не готовы жениться, у них ведь могут оказаться старшие братья? Или кузены? Или друзья?
Она вздохнула. Ей было ненавистно, как расчётливо это звучит, но что ещё ей остаётся?
– Грегори Бриджертон, – провозгласила Сара, её глаза светились торжеством. – Он идеально подходит. У него великолепные связи. Одна сестра замужем за герцогом, другая – за графом. Он как раз заканчивает учёбу, и, возможно, скоро захочет жениться.
Онория приободрилась. Она несколько раз встречала мистера Бриджертона. Обычно это происходило, когда его мать затаскивала молодого человека на один из печально известных музыкальных вечеров Смайт-Смитов.
Онория постаралась сдержать дрожь. Ежегодный семейный музыкальный вечер был неудачным временем для знакомства с джентльменом, разве только если он не глухой. В семье существовали некоторые разногласия по поводу того, кто именно положил начало традиции, но в 1807 году четыре кузины из рода Смайт-Смитов вышли на сцену и зверски расправились с совершенно невинным музыкальным произведением. Почему они (или, скорее, их матери) вообразили, что повторение этой музыкальной версии Варфоломеевской ночи станет хорошей идеей, Онории не суждено было знать, однако они устроили концерт на следующий год, и на следующий тоже.
Было ясно, что все дочери Смайт-Смитов должны взять в руки инструменты и в свою очередь присоединиться к квартету. Попав в квартет, они оставались в нём до тех пор, пока не найдут себе мужей. Как неоднократно приходило в голову Онории, это ещё не самый худший аргумент в пользу ранних браков.
Самое странное, что большинство членов семьи, казалось, не сознавало, как ужасно они играют. Её кузина Виола играла в квартете шесть лет и до сих пор с тоской вспоминала о тех днях. Онория почти ожидала, что Виола бросит жениха возле алтаря, когда девушка решила выйти замуж на шесть месяцев позже, лишь бы продолжать играть с кузинами.
От таких воспоминаний
просто дух замирает.
Онорию и Сару принудили участвовать в концерте год назад, Онория играла на скрипке, а Сара на пианино. Бедняжка Сара до сих пор не оправилась от пережитого. Она на самом деле обладала некоторым музыкальным слухом и старательно исполняла свою партию. По крайней мере, так рассказывали Онории; было трудно что-либо расслышать из-за звуков скрипки. Либо из-за тяжких вздохов страждущих зрителей.
Сара клялась, что больше никогда не станет выступать со своими кузинами. Онория только пожимала плечами. Она не особенно возражала против участия в музыкальных вечерах. Они казались ей забавными. К тому же девушка ничего не могла поделать. Это семейная традиция, а для Онории семья была превыше всего.
Однако теперь ей придётся со всей серьёзностью взяться за поиски мужа, что означало необходимость искать тугоухого джентльмена. Либо джентльмена, обладающего хорошим чувством юмора.
Грегори Бриджертон казался прекрасным кандидатом. Онория не знала, способен ли он напеть мелодию, но их пути пересеклись двумя днями раньше, когда леди пили чай в городе, и ей внезапно бросилось в глаза, какая у него приятная улыбка.
Он ей понравился. Мистер Бриджертон был удивительно дружелюбным и общительным человеком, он немного напоминал её собственных родственников, какими они были раньше, когда собирались в Уиппл-Хилл – шумных, громогласных и всегда смеющихся.
Возможно, это потому, что он тоже вырос в большой семье, предпоследним из восьми детей. Онория была младшей из шести, поэтому у них много общего.
Грегори Бриджертон. Хмм. Почему она раньше не думала о нём?
Онория Бриджертон.
Уинифред Бриджертон. (Онория всегда хотела назвать дочь Уинифред, поэтому казалось уместным попробовать, как это прозвучит).
Мистер Грегори и леди Онория Бридж…
– Онория? Онория?
Девушка мигнула, приходя в себя. Сара смотрела на неё с явным раздражением:
– Грегори Бриджертон. Что ты думаешь о нём?
– Э-э… Думаю, это хороший выбор, – ответила Онория самым скромным образом.
– Кто ещё? – Сара встала. – Возможно, мне следует составить список.
– Ради четырёх имён? – не сдержалась Онория.
– Ты настроена самым решительным образом, – пробормотала Айрис.
– Не по доброй воле, – парировала Сара, сверкнув тёмными глазами.
– Ты действительно думаешь, что сможешь найти кого-то и выйти за него замуж на протяжении двух следующих недель? – спросила Онория.
– Не понимаю, о чём речь, – ответила Сара резким тоном.
Онория оглянулась в сторону открытой двери, чтобы удостоверится, что никто не идёт.
– Нас здесь только трое, Сара.
– А обручившиеся девушки тоже принимают участие в концерте? – спросила Айрис.
– Да, – ответила Онория.
– Нет, – уверенно произнесла Сара.
– О, нет, ты будешь играть, – заверила её Онория.
Айрис вздохнула.
– Не смей жаловаться, – воскликнула Сара, прищурившись. – Ты в прошлом году не выступала.
– За что вечно буду благодарна небесам, – призналась Айрис. Ей предстояло присоединиться к квартету в этом году в качестве виолончелистки.
– Ты хочешь выйти замуж не меньше меня, – сказала Сара Онории.
– Но не в течение двух недель! – возразила девушка и добавила, во имя приличий: – И не ради того, чтобы избавиться от участия в музыкальном вечере.
– Я не говорю, что вышла бы замуж за кого-то неподходящего, – фыркнула Сара. – Но если вдруг лорд Чаттерис безнадёжно влюбится в меня…
– Не влюбится, – заявила Онория.
Сообразив, как грубо это прозвучало, она добавила:
– Ни в кого он не влюбится. Поверьте мне.
– Никому не дано постичь путей любви, – произнесла Сара. Но в голосе её звучала скорее надежда, чем уверенность.
– Пусть даже Маркус влюбится в тебя, что навряд ли когда-нибудь произойдёт, хотя ты тут ни при чём. Он не из тех, кто быстро влюбляется. – Онория замолкла, пытаясь вспомнить начало своей фразы, поскольку была не совсем уверена, что закончила мысль.
Сара скрестила руки на груди:
– Где-то там, среди оскорблений, затерялся смысл?
Онория закатила глаза:
– Даже если Маркус кого-то полюбит, то сделает это самым обычным, обыденным способом.
– Разве любовь бывает обычной? – спросила Айрис.
Её философское замечание заставило всех замолчать. Но лишь на миг.
– Он ни за что не станет спешить со свадьбой, – продолжила Онория, обращаясь к Саре. – Он ненавидит привлекать к себе внимание. Просто ненавидит. Маркус не избавит тебя от участия в концерте, это уж наверняка.
Несколько секунд Сара сидела тихо, потом она вздохнула, понурилась и мрачно произнесла:
– Возможно, Грегори Бриджертон? Кажется, он похож на романтичную личность.
– Настолько романтичную, чтобы решиться на побег? – спросила Айрис.
– Никто никуда не сбежит, – воскликнула Онория. – И все вы будете играть на концерте в следующем месяце.
Сара и Айрис воззрились на неё с одинаковым выражением на лице – смесь изумления и возмущения. И небольшая доля ужаса.
– Да, – подтвердила Онория. – Вы выступите. Все мы выступим. Это наш долг.
– Наш долг? – повторила за нею Сара. – Играть чудовищно плохую музыку?
Онория взглянула на неё:
– Да.
Айрис залилась смехом.
– Не вижу ничего смешного, – сказала Сара.
Айрис вытерла глаза:
– Очень даже смешно.
– Но тебе уже не захочется смеяться, когда ты выйдешь на сцену, – предупредила Сара.
– Вот поэтому я смеюсь сейчас, пока могу, – ответила Айрис.
– Я по-прежнему думаю, что мы должны устроить приём, – сказала Сара.
Онория поддержала её:
– Я согласна.
Сара с подозрением посмотрела на неё.
– Я просто подумала, что будет слишком самонадеянносчитать это средством избавления от участия в концерте, – проговорила Онория, хотя наиболее подходящим словом было бы «глупо», но она не собиралась сообщать об этом подругам.
Сара села за ближайший письменный столик и взялась за перо:
– Значит, мы сошлись на мистере Бриджертоне?
Онория посмотрела на Айрис. Обе девушки кивнули.
– Кто ещё?
– Тебе не кажется, что нам следует подождать, пока возвратится Сесилия? – спросила Айрис.
– Невилл Бербрук! – уверенно произнесла Сара. – Они с мистером Бриджертоном находятся в родстве.
– В каком? – спросила Онория. Она знала довольно много о семье Бриджертонов – их знали все – но не помнила, чтобы кто-либо из них породнился с Бербруками.
– Сестра жены брата мистера Бриджертона вышла замуж за брата мистера Бербрука.
Высказывания подобного рода просто напрашиваются на саркастические комментарии, но Онория была оглушена той скоростью, с которой тараторила Сара, поэтому оказалась способна лишь моргнуть. Однако на Айрис оказалось не так просто произвести впечатление:
– И в этом состоит их… случайное знакомство?
– Они кузены, – сказала Сара, посылая раздражённый взгляд в сторону Айрис. – Шурины.
– Троюродные? – пробормотала Айрис.
Сара повернулась к Онории:
– Пусть она замолчит.
Тут рассмеялась Онория. За ней последовала Айрис, и затем, наконец, захихикала Сара. Онория встала и, поддавшись импульсу, обняла Сару:
– Всё будет хорошо, вот увидишь.
Сара застенчиво улыбнулась в ответ. Она заговорила, но тут в комнату вплыла Сесилия, за которой по пятам следовала её мать.
– Она в восторге от нашей идеи! – объявила Сесилия.
– Так и есть, – подтвердила миссис Ройл. Она пересекла комнату, подошла к письменному столу и села в кресло, из которого только что поспешно встала Сара.
Онория наблюдала за ней с интересом. Миссис Ройл была женщиной умеренной во всём – средний рост, среднее телосложение, обычные каштановые волосы и карие глаза. Даже платье её было сдержанного оттенка фиолетового цвета, с весьма скромными оборками, обрамлявшими вырез.
